Наталья Сафронова мост Если бы тебя не было, я обязательно выдумала бы тебя. А может быть, и выдумала. Вот таким: с твоим голосом, твоими глазами, походкой. Ты шел бы, чуть наклонившись, словно преодолевая ветер. Смотрел бы на меня, когда думал, что я не замечаю. Теперь ты уехал, и мне все равно приходится тебя придумывать. Заполнять пустоту. Хотя, казалось бы, чего проще – наслаждаться простором. Однако кажется, что просторнее было с тобой. От тебя пахло ветром и солнцем, и дорога манила, будила воображение. И можно было ждать, когда ты вернешься. Луиза нянчила чужого ребенка, прогуливалась с коляской по бульвару. А собственный сын Вовочка ждал ее в детском саду. После работы Луиза бежала за сыном, забирала его последним, потому что хозяева часто задерживались. Хозяйка, Луиза мысленно звала ее Шурочкой, а в глаза Александрой Андреевной, норовила не заплатить за переработку. Расчет происходил раз в неделю. Шурочка 5 дней умножала на 8 часов и оплачивала 40 часов. Луиза подсказывала: - Во вторник я задержалась на час, а в среду на 30 минут. Шурочка вскидывала брови от такой мелочности, но доплачивала. Она была хозяйкой и на работе, и дома. Муж Илья подчинялся, он по складу характера был исполнителем. Ставил окна заказчикам, был мастером своего дела. Работал с девяти до шести, вечера проводил дома с семьей. Укладывал ребенка спать, жена сидела за письменным столом, проверяла бухгалтерию. Луиза забирала сына, извинялась перед воспитательницей за опоздание. Брала за руку Вовочку, и они шли домой. Посматривала на крошечную фигурку сына и всем существом чувствовала, как он устал от ожидания. И как она по нему соскучилась. В глубине души Луиза считала работу няней предательством по отношению к своему ребенку. Отдать Вовочку чужим, а самой взять на руки постороннего Марка и качать, и гулить, и любить. Она звала его Маркушей, сюсюкала, надевала на лицо его выражение, смеялась или обиженно выпячивала губку, отзеркаливала. Потом приходила из школы старшая сестра Настя, и тоже оказывалась вверенной Луизиной опеке. Считалось, что Настя самостоятельная, присмотра не требует, за нее Шурочка не доплачивала. Но приходилось кормить, усаживать за уроки и помогать с домашним заданием. В девять лет человек не такой уж самостоятельный. Луиза выматывалась с двумя детьми, на своего сыночка сил не оставалось. Вовочка делился с ней энергией: - Мама, давай побегаем! И они играли в догонялки, падали на снег, и Луиза чувствовала, как в нее входят животворные токи. Дома их ждала кошка, мяукала под дверью. И нужно было кормить, и чистить горшок, и чесать за ушком, живое существо требует ласки, и это тоже добавляло Луизе сил. Вовочка капризничал, не хотел сам раздеваться. - Ну, ты уж совсем, как Маркуша, - обижалась Луиза. – Ты же не грудной - четыре года уже, взрослый мужик! - Я не мужик, - обижался в ответ Вовочка. У него получалось «не музык», и Луизе становилось понятно, что сын совсем маленький. Устал, ему хочется есть и спать. И мультики. - Может, лучше сказку? Вовочка соглашался на сказку. Ему нравилось про Емелю, как тот едет на печи, а народ падает от удивления, получается смешно. Когда Луиза ложилась в постель, подумала, что маме она так и не позвонила. Уже проваливаясь в сон, пыталась поймать за хвостик ускользающую мысль «как там Игорь?», но сосредоточиться на ней не получилось. Они решили пожить отдельно, и муж с работы приходил к своей маме. В течение дня Луиза старалась о нем не вспоминать, а он не звонил. И свекровь тоже как будто не беспокоилась: взрослые люди – сами разберутся. Луиза отодвинула эту проблему, как Скарлетт: я подумаю об этом завтра. И уплыла в сон, сумбурный, беспокойный, отложенные проблемы никуда не девались, оставались с ней. Утром Луизу встретила Шурочка с Маркушей на руках. Малыш заулыбался, потянулся всем тельцем к няне. Шурочка потемнела лицом, ревнует. А как она хотела? Родила и скинула ребенка на руки няне. Луиза с Маркушей целый день, а мать он почти не видит. Шурочка нянчит свою фирму, она бизнес-вумен. За бизнесом нужен глаз да глаз, а для детей приглашают няню, Мэри Поппинс. Луиза проводила хозяев на работу, Настю в школу, и закружилась в привычной суете с ребенком. После завтрака отправились гулять. Марк сидел в коляске, смотрел на проходящих мимо людей, реагировал на маленьких детей. - Маркуша, смотри, какого красивого снеговика детки слепили. Ты подрастешь немножко, и мы тоже слепим снеговика, вставим ему вместо носа морковку, пуговицы вместо глаз, и будет он нас смотреть своими глазками-пуговками! – Луиза неустанно беседовала с малышом, чтобы он познавал окружающий мир, гармонично развивался. Дома Луиза сварила манную кашу Марку и суп для Насти. Однако девочка отказалась обедать, ушла в свою комнату. Луиза уложила малыша спать и заглянула к Насте. Письменный стол был завален чупа-чупсами, киндер-сюрпризами и жвачкой. - Откуда такое богатство? – поинтересовалась няня. Девочка перестала жевать, опустила голову и замерла. - Ты где деньги взяла? – Луиза почувствовала, как у нее дрожат руки. Шурочка держала мелочь в ящике комода, не запирала. Среди мелочи попадались купюры по 500 и 1000 рублей. Так выражался Шурочкин демократизм, доверие к людям вообще и Луизе в частности. Луизу трясло: хозяева обвинили бы ее в краже. - Мама придет с работы, и мы ей все расскажем, хорошо? – Луиза обняла девочку. Настя кивнула и заплакала. Собственный проступок открывался ей во всей неприглядности, стыд ожег глаза, щеки, губы, девочка спрятала пылающее лицо на груди у няни. Вечером Луиза задержалась, чтобы поговорить с хозяйкой о Насте, беспокоилась, что девочку будут ругать. Но Шурочка не стала выяснять отношения с дочерью при няньке: - Мы все обсудим, Луиза, - сухо кивнула Александра Андреевна. Луиза торопилась в садик за Вовочкой, когда зазвонил мобильный. Тамара. Луиза сбросила звонок и сунула телефон в карман. Некогда выслушивать душевные излияния подруги. Домой Луиза тоже торопилась, внутреннее беспокойство подгоняло ее. Вовочка дернул мать за руку, Луиза остановилась и присела перед ним на корточки: - Устал? Сын посмотрел ей прямо в глаза, помолчал, словно собираясь с духом, потом спросил: - Мама, я красивый? - Красивый, - улыбнулась Луиза. - Я – умный? - Умный, - кивнула мать. - А Лили красивая? Лиля ходила с Вовочкой в одну группу. Вовочка звал ее Лили, ему так легче было выговорить. - Конечно, красивая, - Луиза поцеловала сына, и они неторопливо пошли домой. Перед сном читали «Терешечку». Вовочка любил страшные сказки, замирал, прижавшись к маме, и обоим было жутковато и сладко. Луизе хотелось сидеть так всю жизнь, чтобы больше ничего не происходило. Пусть все страшное происходит только в сказке, а в реальности будет хорошо и уютно. А еще лучше отмотать время назад, а потом прожить его светло и правильно. В гости к Луизе тогда пришла мама, подарила две открытки: конвертик с деньгами и огромную с розами, но без слов. Мама считала, что величина открытки сама по себе символизирует бесконечную материнскую любовь, а красивых слов она стеснялась. Мама пришла пораньше и сразу взялась за приготовление праздничного стола. Луиза не терпела другую хозяйку на своей кухне, но маме пришлось уступить. Она все делала иначе, чем Луиза. Правильно жарила мясо и рыбу, красиво резала салаты. И даже скатерть на стол мама принесла с собой. Луиза поморщилась и вышла на балкон покурить. - Где у тебя салфетки? – заглянула мама. – Ты опять куришь? - Салфетки в тумбочке, - ответила дочь. Так или иначе, мама всегда оказывалась права. Выходила победительницей в их вечном непроизносимом споре, который касался всего и вся, как накрыть на стол, воспитывать детей, где работать. Мама, конечно, не одобряла работу няней. Луиза потушила сигарету. Может, она и не курила бы, но не хотелось сдавать позиции. Она сама может решить, что для нее лучше. Тамара пришла ровно к назначенному времени. - А где Игорь? – спросила подруга вместо поздравления. - Алевтина Павловна заболела, он сначала к ней заедет, - ответила Луиза. Мама сморгнула, на ее лице читалось разочарование и облегчение одновременно. Она не задала ни одного вопроса о сватье, хотя стол готовился именно для нее. Дочка не должна была опозориться перед свекровью. Мать не верила в Луизу. Сначала она не верила в себя, а потом в дочь. Рядом со сватьей мама чувствовала себя стесненно. Алевтина Павловна была другая, чем они, вылепленная из другого теста. Она ходила в филармонию, слушала классическую музыку. Однажды позвала с собой Луизину маму, та устала от напряжения. Но самое главное, сын звонит Алевтине Павловне каждый день, утром и вечером, и по первому зову бежит, и предугадывает желания. Мама оскорбленно поджала губы. Это относилось не к зятю, а к дочери, которая звонила редко. - Что с Алевтиной Павловной? – посочувствовала Тамара. - Давление подскочило, - объяснила Луиза. – Игорь дождется скорую помощь и приедет. - Мама, а мы торт есть будем? – забеспокоился Вовочка. Он так долго старался не мешать взрослым, а теперь вдруг праздник откладывался. - Обязательно, когда папа придет, - успокоила сына Луиза. – А сейчас поужинай. И Луиза начала кормить Вовочку. Гости остались предоставленными сами себе. - Кушайте, - буднично предложила им Луиза. Вот тут бы ей взять себя в руки, отвлечься от собственного беспокойства, создать праздничную обстановку за столом. - Без тостов неинтересно, - буркнула Тамара. – Мы разве есть пришли? Мы поздравить тебя пришли. - Ну, вот видишь, - развела руками Луиза, - Алевтина Павловна заболела. - Не при смерти же она, - хмыкнула подруга. В самом деле, что такого особенного произошло? Нужно было уделить гостям внимание, Вовочка и сам прекрасно поел бы. Или даже раньше, когда пришла мама, уже тогда надо было взять себя в руки и накрыть вместе с ней стол. Перевести в шутку это ее вечное стремление командовать, а не вставать в позу обиженного ребенка. Нет, еще раньше. Когда позвонил муж и сказал, что сначала заедет к маме. Зачем она брякнула: - Я так и знала, что в мой день рождения у Алевтины Павловны обязательно что-нибудь случится! Муж молча положил трубку, Луиза опомнилась и пыталась перезвонить, но он отключил телефон. И потом весь вечер Луиза была, как на иголках. Игорь задерживался, и торт разрезали без него. Про свечи именинница забыла. - Не огорчайся, мамочка, свечи мы зажжем вместе с папой, - поддержал ее Вовочка. - Золотой ребенок! – похвалила мальчика Тамара. - Что-то Игорь не звонит, как там Алевтина Павловна? Приехала скорая? – спросила мама. Луиза набрала номер мужа, и тот взял трубку. - Все хорошо, Игорь едет домой, - ответила Луиза маме. - Вот и замечательно, - обрадовалась мама. – Поздно уже, мне пора. - Вовочка, прощайся с бабулей, и пойдешь умываться, - сказала Луиза сыну. Вот тут бы и подругу выпроводить из дома. Но Луиза не нашлась, как тактично намекнуть, а Тамара словно не догадывалась, что ей пора. Она всегда была странной. Еще будучи студенткой, на фольклорной практике Томка (она тогда была Томкой, это потом она стала церемонно представляться Тамарой) покупала для старушек бутылку водки, пила вместе с ними, потом пела, а Луиза записывала народные песни: Во саду ли, в огороде девица гуляла. Невеличка, круглоличка, румяное яичко. За ней ходит, за ней бродит удалой молодчик. Томка тогда так пела, что не только бабушки, но и деревенские парни стали приходить на посиделки. Дорогие те подарки, Кумачи, китайки. Кумачу я не хочу, Китайки не надо. Принеси, моя надежа, Алаю гризету, На две шубки, на две юбки, На две телогрейки. Чтоб не стыдно было На улицу выйти, Перешей, моя надежа, В немецкое платье. Томка стала встречаться с парнем, уходила с ним до утра. А Луизе мазала нос бальзамом «Звездочка», чтобы запах отпугивал крыс. Старушка, у которой они жили, стелила им на полу, аТомка почему-то была уверена, что в доме крысы. Луиза тряслась всю ночь, пугалась каждого шороха, ей всюду мерещились крысы. Благодарствую, молодчик, Снабдил ты девицу. Я пойду молоденька Во торг торговати. Что во торг торговати, На рынок гуляти. Я куплю, молоденька, Пахучия мяты. Посажу ли эту мяту Подле своей хаты. Не топчи, бел-кудреватый, Пахучия мяты. Я не для тебя сажала, Водой поливала. Для кого я поливала, Того обнимала. Томкин роман продолжался всю практику, а потом девочки уехали. Подруга порывалась поехать к любимому, Луиза ее поддерживала. Но Томка вдруг передумала. Сначала плакала, потом сделала аборт. Вот тогда она стала называть себя Тамарой, может быть, захотела поменять свою жизнь. Луиза вышла замуж за Игоря, а Тамара не торопилась. - Что я там забыла, в твоем замуже? – лениво спрашивала она Луизу. - Муж не просто муж - друг, - Луиза как будто оправдывалась. Как будто это она была виновата в том, что деревенский ухажер не искал Тамару, а та не захотела рожать. И уже никогда не станет матерью. - Скучный твой Игорь, - пожимала плечами Тамара. – Мне, например, с ним скучно. - Это ничего, главное, мне с ним интересно, - усмехалась Луиза. В общем, Тамаре никто был не указ, и выпроводить ее из дома Луизе не представлялось возможным. Она пошла укладывать сына спать. Водка на столе была, Луиза всегда покупала бутылку – для Тамары. Не то, чтобы подруга пила, но в нее словно вселялся бес противоречия. Как будто она говорила: да, я такая! Правила мне не писаны. Луиза слышала, как пришел Игорь. Открыл дверь своим ключом, потом в ванной зашумела вода. - Папочка пришел, - облегченно вздохнула Луиза и погладила сына по голове. Волосы были влажные, Луиза подула Вовочке на макушку. - Мы будем дуть свечи? – обрадовался малыш. - Завтра, - улыбнулась Луиза. Вовочка закрыл глазки, Луиза подождала еще немного и вышла из детской. И увидела, как Игорь выталкивает Тамару из комнаты. Луиза опешила, а муж распахнул входную дверь: - Убирайся! Томка влезла в сапоги, сняла пальто с вешалки, задержалась на секунду и с достоинством шагнула за порог. - Что случилось? – прошептала Луиза. - Я поживу у мамы, - сказал Игорь. Луиза бежала за мужем. Перескакивала через ступеньку в подъезде, чуть не бросилась под колеса его автомобиля. Игорь затормозил, а потом развернулся и уехал. Луиза только тогда обратила внимание, что она в халате и сапогах на босу ногу. Вовочка дома один, вдруг проснулся? Луиза вернулась домой, кошка ждала ее в подъезде под дверью квартиры. Дома было тихо, ребенок спал. Луиза села за стол и налила водку в рюмку, потом отодвинула. Ее знобило. Она согрела чайник, долго пила чай без сахара. Так и не уснула той ночью. Не спала и не плакала, только было очень трудно дышать. Утром отвлеклась сначала на сына, нужно было собрать и отвести его в детский сад. Потом на Маркушу, учила уроки с Настей. Дети не позволяют распуститься. Но параллельно пыталась размышлять, что же произошло за столом, пока она укладывала ребенка. Тамару куда-то понесло, в какие-то откровения. Что она могла ляпнуть? Призналась Игорю, что ей с ним скучно? Может, муж решил, что Луиза – тоже такая, как Тамара? Скажи мне, кто твой друг… А может, рассказала про Илью, как Луиза его нахваливала? Что он всегда дома, с детьми. А не с мамой, не маменькин сынок. Тамара тогда спросила Луизу: - Тебе нравится Илья? Луиза пожала плечами: нравится. Они видятся пять минут утром, когда Луиза приходит на смену, и пять минут вечером, когда собирается домой. Но какая-то искра пробегает. Томка могла рассказать, с нее станется. Тамара пыталась звонить, но Луиза сбрасывала ее звонки. В принципе, не так уж важно, какой огород нагородила подруга. Главное, чтобы муж вернулся. Так прошел день и другой. Вовочке Луиза сказала, что бабушка Аля себя заболела, а папа за ней ухаживает. Ей казалось, что она так и будет жить, словно между небом и землей. Так не бывает, чтобы муж ушел из дома ни с того ни с сего, как гром среди ясного неба. Но ушел ведь. Ночью ей приснился сон, что она живет где-то рядом с железнодорожным мостом. К ней в гости пришла свекровь, подарила ноты скрипичного концерта «Времена года» Вивальди. - Но я не умею играть на скрипке, - удивилась Луиза. - Учись, - строго сказала Алевтина Павловна. Потом Луиза поднялась на мост. И увидела мужа. Они встретились на середине моста. Она что-то спрашивала, Игорь ей что-то отвечал, но за грохотом поездов ничего не было слышно. Луиза запрокидывала голову, пыталась читать по губам. И шептала одними губами: ты не слушай Томку, она дура. Игорь кивал, соглашался, что Томка дура. Все будет хорошо, явственно услышала Луиза в стуке поездов. Все будет хорошо, соглашался Игорь. Луиза проснулась от грохота поездов. Это же только сон, встряхнула она головой, это все было во сне. Но уверенность, что все будет хорошо, не покидала ее. - Сегодня выходной, - вспомнила Луиза. – Мы поедем в гости к бабушке Але.