Сипло свечи мерцают, озаряя углы, Пьем за то чтобы завтра, снова выпить могли. Чтобы снова удача, чтобы снова рассвет, Чтоб подальше от пули и подальше от бед. Дайте что ли гитару, дайте что ли спою, Про нелегкую долю, про Россию мою! Руки перстни забыли, только помнят наган, Я же вижу всё это сквозь налитый стакан. Я взираю на эти и леса, и поля, Это бывшая наша родовая земля, Я мальчишкой здесь бегал, на охоту ходил, А сейчас словно заяц, озираяся пил. В этой русской деревне отдыхает наш полк. Самогонки - залейся, да какой с нее толк. Ах Россия, Россия, слёзы льются из глаз, Караулы, дозоры, вся надежда на вас! Захмелевшая дама над бокалом с вином Тихо песенку пела о веселье былом. В темноте за шкафами кто-то щиплет девчат, Но хозяева нынче так надрывно молчат. Наш гвардейский поручик, расстегнув свой мундир, Черноглазой молодке делал милый плезир (plaisir), Буйный чуб свой повесил на красотки плечо, Жадно тискают руки и губам горячо. Юнкера надуваясь, грозно лезут ва-банк, Уморительно пряча, друг от дружки свой фланг. Старый шулер штаб-ротмистр, ухмыляясь в усы, Здесь со знанием дела загибает тузы. Шаркнув ножкой, хозяйке подает самогон, Седовласый майор наш, сам остзейский барон. Шрам над бровью майора нервным пульсом стучит, Он за каждой матроной, от Москвы волочит. Анекдотами с перцем занимает банкет, Развеселый парнишка, прокутивший корнет. А полковник мрачнеет, нет покоя от ран, Может ночь стать последней, так возьмите ж стакан. Федька, что ты принес там?, ну давай всё на стол. Завтра с Богом простимся... Что стоишь, вон пошёл! Да кончайте там с девкой на постели скрипеть, Время псалмы и гимны похоронные петь.