На тропах легких снег кружит. Стихами сердце ворожит, Мечтая нежно снами лета. Не зная более секрета Для дум манящихся снегами; Вот так и время: тучно с нами, Вмещает бег свой неспроста. И некая еще верста Придет ногами и вприпрыг Аль к дому, что в пути возник. А может быть к лесной сторожке... Там на колу козлячьи рожки, У врат, на белой черепушке. А снег валит, валит, балует, Ох, зимушка зима, целует Взор вешний весь небесный лик. И смотришь снова вдаль, и сник. Опять идти, слагая версты. Стихами ли, пути разверсты, И принимают всех молчаньем. И так идешь: с попутным чаяньем, Ища проходы меж лесов. Сперва деревьев средь, стволов. И набредаешь на избушку. И взглядом щупаешь «старушку», Из всей трубы дымами высь. А солнце село уж, кажись. Еще чуть-чуть, и ночь настанет. И дума властная нагрянет. На топчане ногами всхлест, Разнежась, помечтаешь в рост, Увидя между звезд след судеб. Как помечтал, и спать — уж будет. Там, глядь, домину не приметил, Теперь увидел. То село? И осенил Со лба рукою. Дошел опять. Путем. Деревня ветхая. В тиши. С нытьем Собака рвет уж цепи, брешет. Другая ухо сзаду чешет, Мелькая лапой благонравно, Но тут и внюхиваясь складно, Зачуяв чужака, рык будит. Включилась в песню лая. Судит. Но то понятно. Так и до́лжно. И с хрипом глотки, злая верно. Но то далече. Мерзнуть скверно. И постучал, топчась в порог. И по бокам стуча, продрог. И вот шаги из тьмы за дверью... И шапку тронул уж свою... Пути ведут по жизни в дали, Но мы ведь всякого видали. Хозяйка, отворяй, с дороги... Окоченели тяжко ноги. И отворяет, смотрит строго. Ах, «мать», одна у нас дорога: То жизнь, исполненная благом! Ну если так... заходь же в дом. Тепло беспечное и сытость На духе внутреннем, и сырость, Как будто бы мороза жмых, Стекает уж со щек небритых, Да что там, бородой зарос! Елозит запахами нос, Уж предвкушая и заботясь, И средь души нутром таясь На чувстве спаянным с теплом. Привет тебе, уютный дом... Тебя я вспомню и не раз. Сейчас же отерев сон с глаз, Подумал: время прозапас, Переночую, снова топать. На шаге землю постигать, И выси, что средь неба тают. «Собаки наши не кусают», — Зашла, неся на стол снадо́бье. И прочее. Собак скуление Постихло. И нашло смятение. «А что собаки? Не до них...». И даже ветер внешне стих. Сказал, садясь, благодаря. И взором по столу играя, Снимая скорлупу, взирая, На то как дом сей гостю рад. Напротив села, в руки взгляд, Локтями стол уперла веско. И на душе совсем легко. И разговор наш — тихим плеском Как будто вешнего ручья. «Ты чья, красавица?»... «Ничья».