35. МИЛОСЕРДИЕ К ВРАГУ... Солдаты срочной службы российской армии, в большинстве своём, действительно очень малопросвещённые люди. Это наглядно проявляется даже в коротких интервью с ними. «А вы знаете, с кем вы воюете?» - приблизительно так звучит вопрос телерепортёра,обращённый им к группе солдат-срочников. «Ну этот, как его, Хоттабыч», - отвечает один из них, явно путая имя полевого командира Хаттаба с персонажем известной сказки. В другом интервью с пленённым экипажем российского танка, молодые ребята, явно под действием запрещённых препаратов, кажется, тщетно пытаются сообразить, что же с ними происходит (кстати, американский журнал «Таймс» публиковал снимки земли, усеянной шприцами, после кровавой резни, учинённой российскими войсками в селении Самашки, где младенцев бросали под танки на глазах их матерей, родителей сжигали огнемётами на глазах у детей, а в одном из классов местной школы развесили «гирлянду» из повешенных на колючей проволоке детей, оставив на доске надпись: «Музей чеченской независимости»). На вопрос, с какой целью они находятся на чеченской земле, один из них произносит, поводя мутным взглядом и с трудом ворочая языком, что прибыл с целью кому-то помочь, но вот кому конкретно, в данный момент припомнить затрудняется. «А знакомо ли вам имя Джохар Дудаев?» - задаёт наводящий вопрос журналист. При звуках смутно и неизвестно откуда знакомого имени солдат радостно оживляется и восклицает: «А, ну вот! Ему! Этому, как его, Дудаеву!». Возвращаясь к теме агрессивности чеченских женщин, о которой говорили словацкой журналистке так называемые интеллектуалы, хотелось бы спросить, какие эмоции ожидались от тех, чья родина потоплена в крови российской военщиной? Надо полагать, что миролюбивые русские женщины встречали немецких оккупантов хлебом-солью и засыпали их цветами? Хотя встречались и такие, что получив в подарок от германского офицера пеньюар, шокировали своих чужеземных кавалеров, появляясь в этих туалетах в публичных местах. К слову, именно эти «агрессивные» чеченские женщины, практически каждая из которых потеряла близких и имущество в результате российской оккупации, делились последним куском и рублём с русскими солдатами-срочниками, неизменно сидевшими на обочинах развороченных дорог с их вечным жалобным: «Тётенька, дайте хлебушка!» Я не припомню случая, чтобы хоть кто-то из «агрессивных тётенек», включая меня и мою семью, отказал в помощи этим беспомощным исхудалым детям, мальчишкам, у которых бравые российские контрактники и старшие по званию отбирали всё, обрекая буквально на голодную смерть. А этим наблюдением поделился с читателями газеты «Московский комсомолец» А.Минкин, побывавший в Чеченской Республике во время первой войны. «Поражает, как местный люд (чеченцы, ингуши) относится к русским. Никакой ненависти, никакой неприязни (вроде той, что приходилось испытывать в Прибалтике, в Венгрии – стоило только заговорить по-русски). Тебе жалуются, тебе выплакивают и выкрикивают обиды. Как дети. - Смотри, что делают! - этот крик стоит по всему Кавказу. - За что?! Мать убили, детей убили – за что?! Тёмные, малограмотные горцы не возлагают на русских вину за действия русской армии, русских властей. А в Москве очень и очень образованные люди готовы доказывать, что чеченцы – поголовно преступный народ. Жаль, значит, что Сталин их не дорезал. Насколько известно, ни один русский в чеченских сёлах не пострадал за то, что он – русский. А нас, москвичей, ещё и жалеют. «Как нам жаль ваших матерей! - говорят чеченки. - Наши парни знают, за что умирают. А ваши?..»» Приведу один из многочисленных примеров, подтверждающих справедливость данной публикации А.Минкина. Зима 1995 г., посёлок Маас (Калинина), что в нескольких километрах от Грозного. Убитые горем родители провожают в последний путь, уложив на сани, своего единственного сына, ставшего жертвой российских военных. Рядом – оставшаяся с двумя малолетними детьми на руках, жена покойного и ещё несколько человек. Теперь, в условиях войны, уже нет тех традиционных, многолюдных, похоронных процессий. Поодаль расположился военный пост, где мёрзнут российские солдаты. Мать убитого долго смотрит в их сторону и, вытирая слёзы жалости, произносит по-чеченски слова, которые могли быть адресованы лишь детям, родным детям: «Родные вы мои, умереть мне за вас. Да как же вам должно быть холодно». А ведь они пришли убивать. И, может быть, кто-то из таких несчастных мальчиков убил её сына. Ведь это – война... «Наших ребят спасают «чеченские боевики»». Так называется статья Ю.Хайтина, опубликованная в газете «Московский комсомолец» 18.01.95 г. В статье приводятся свидетельства одного из руководителей Комитета солдатских матерей России Галины Севрук, отправившейся в Чечению вместе с двумя матерями – Татьяной Мухамедиевой из Башкирии и Ниной Оголихиной из Кургана. Им должны были вернуть их сыновей, попавших в плен. Руководство Чеченской Республики пригласило матерей в Президентский Дворец, в подвале которого находился госпиталь. Дальше следует рассказ Галины Севрук: «Здесь две палаты. Для раненых чеченцев – поменьше и похуже. Со свечкой вместо ламп. В палате российских военнопленных, более просторной, – своё, кажется, на специальных аккумуляторах, освещение. Медицинских аппаратов и оборудования, к счастью, достаточно». Отношение к российским военнопленным – матери увидели это собственными глазами – порядочное. Еда для «своих» и «врагов» - из одного источника: чудом, на собственных автомобилях, из близлежащих сёл чеченцы привозят сюда всё возможное – хлеб, воду, тушёнку. Подобные «поездки» обычно заканчиваются уничтожением автомобилей. Но этот поток бесконечен. «Концом» станет лишь физическое уничтожение Президентского Дворца». Чеченские медики – это ВРАЧИ с большой буквы. Их «обычная работа» - спасение от смерти тяжелораненых вне зависимости от национальности и принадлежности к той или иной стороне фронта. Про хирурга Ризвана Ибрагимова здесь уже рассказывают легенды, потому что никто не может подсчитать, скольким людям он спас жизнь. Кардиолог Ислам Баширов возвращает к жизни почти остановившиеся сердца... Эту медицинскую бригаду, по словам Галины Севрук, нужно внести в список военных медиков-героев. «Вице-президент Чечни З.Яндарбиев и Нач.Штаба А.Масхадов измотаны до предела, но дружелюбны к нам, матерям их «врагов». Масхадов взял на себя организацию нашего вывода с восемью военнопленными. Это невозможно описать. Чеченцы достали что-то типа вездехода. Внутрь на носилках с простреленными ногами, превращёнными в месиво, был положен рядовой Дима Бакулев. Вторым тяжелораненым был капитан Виктор Мычко с простреленными в двух местах лёгкими, сумевший, добравшись до Москвы, позавчера вечером выступить на пресс-конференции. Напичканный людьми вездеход не вместил всех. Трое ребят в сопровождении чеченцев пробирались от Президентского Дворца до окраины Грозного собственными ногами. Бог мой, ВСЕ ОСТАЛИСЬ ЖИВЫ. И представьте, все части тела на месте. Среди спасённых военнопленных был полковник Юрий Колобцов, младший сержант Гафуан Мухамедиев, рядовой Иван Оголихин, лейтенант Максим Ященко, рядовые Марат Мухаметов и Сергей Сидельников». Ислам Баширов, который, по словам Галины Севрук, заслуживает внесения в списки медиков-героев, был арестован в 1999 г. по обвинению в терроризме.«Операция захвата» демонстрировалась по NTV и вызвала большой резонанс. Ислам был представлен зрителям, как чеченский террорист, планировавший провести в Москве серию терактов. А его жена – чеченка из иорданской диаспоры, с которой они встретились впервые ещё будучи студентами мединститута, была объявлена сестрой Хаттаба. С матерью Ислама, Зоей Маматовной Эсамбаевой, которая вылетала в Москву в связи с произошедшим, я встретилась совершенно случайно. Зоя известна, как талантливый врач и достигла степени главного специалиста республики в области кардиологии. Наше знакомство с ней, продолжавшееся много лет, переросло в дружбу. Встретившись после окончания первой войны, мы подолгу засиживались с ней у неё дома, делясь пережитым. На протяжении всей войны 1994-96 гг. Зоя спасала раненых, большинство из которых были российскими солдатами. Заведующей кардиологическим отделением республиканской больницы часто приходилось выполнять функции, ей не свойственные. Бывали дни, когда хирурги просто валились с ног, пытаясь успеть оказать помощь всем раненым. Тогда к ним на помощь приходили врачи других специализаций. Каждый делал, что мог. В редкие часы отдыха она с удовлетворением думала о том, что сын, проходивший вместе с женой аспирантуру в Москве, находится в безопасности. И тут неожиданно он вернулся в Грозный. «Я не могу отсиживаться в Москве, когда здесь такое, - отвечал он на упрёки матери. - Помогу, чем смогу». И исчез. Зоя очень тревожилась. Каждый раз, возвращаясь с работы, лелеяла надежду застать сына дома. Но он так ни разу и не появился за эти несколько дней. И тогда она отправилась на поиски. Было начало 1995 г. Кругом стрельба, разрывы бомб. С трудом добравшись до центра города, она увидела бегущих со стороны Президентского Дворца людей, в одном из которых узнала Ислама. Он заметно сдал в весе, лицо осунулось. Уставший взгляд свидетельствовал о длительном недосыпании. «Нас здесь всего двое, я работаю на пару с хирургом», - ответил он на её настойчивые просьбы вернуться домой, указывая на своего спутника, успевшего отдалиться на приличное расстояние. «Как я оставлю его одного на 26 раненых?», - произнёс он и побежал догонять коллегу. Зоя не смогла сдержать слёз. Гордость за сына смешивалась с острой тревогой и болью за него. Ислам вернулся в Москву после войны. Привёз кучу фотографий, среди которых были и снимки со ставшим к тому времени легендарным Шамилём Басаевым. Ислам не видел в этом никакой крамолы. Но кто-то из гостей, от которых он совершенно не ожидал подобной подлости (иначе, наверное, не принимал бы их у себя дома), увидел эти фото в их семейном альбоме. И крамолу в этом, явно, усмотрел, и «стукнул», куда следует. Ислам Баширов – не единственный человек, снимавшийся с Ш.Басаевым. С ним, как, впрочем, и с Д. Дудаевым, А.Масхадовым и другими лидерами чеченского Сопротивления, снимались на память многие именитые московские и другие иностранные гости республики. Стало быть, все они рискуют быть обвинёнными на этом основании в терроризме. Война заставила многих врачей взяться за оружие. Немало и чеченцев, и русских, наивно полагавших, что нейтральная позиция спасёт их от произвола агрессоров, стали жертвами собственного легкомыслия. Молодой врач Руслан М. боялся оружия, как огня, придерживаясь старинной мудрости, гласящей, что и незаряженное ружьё способно выстрелить раз в год. Но узнав об участи своего друга и его младшего брата, а также нескольких знакомых молодых людей, растрелянных российскими военными в собственных домах в ходе контрольных рейдов, обзавёлся оружием и сам. Другой молодой врач рассказывал мне, что пошёл воевать после нанесённых ему оскорблений. В тот момент, когда вооружённые до зубов российские военные нагрянули в больницу, он находился на дежурстве и занимался тяжелобольной женщиной. Его, вместе с несколькими другими врачами и медперсоналом, загнали в подвал, где продержали двое суток, подвергая унижениям. Его убедительные просьбы допустить их к больным воздействия не имели. Он, по его словам, созрел за эти двое суток и дал себе слово: «Если погибну, то с оружием в руках, но унижать себя больше не позволю». 36. ГИБЕЛЬ ДЖОХАРА ДУДАЕВА Все пути для визитёров из различных стран, искавших контакта с Д.Дудаевым, вели в Стамбул. Сотрудник иорданских спецслужб чеченского происхождения Х.Бено прибыл туда по поручению короля Хусейна, чтобы довести до сведения Д.Дудаева просьбу Его Величества об освобождении двух российских священников, задержанных в Чечении по подозрению в шпионаже, - Сергея Жигулина и Анатолия Чистоусова (выпускника военного училища штурманов ВВС и священника церкви г. Грозного). «Значит, король Иордании обеспокоен судьбой двух священников, - произнёс Джохар, когда ему сообщили об этом по телефону. - Почему же его не волнует судьба чеченского народа, уничтожаемого вот уже два года? Видно, эти двое – очень ценные люди, раз за них вступается сам король Хусейн». О гибели Джохара в СМИ России сообщалось не раз, как, впрочем, и о ранении, а затем и гибели Масхадова. Не раз «хоронили» Ш.Басаева, Р.Гелаева, С.Радуева и других командиров Чеченских Вооружённых сил. Поэтому, когда по неофициальным каналам поступило сообщение о гибели Д.Дудаева, особого доверия оно не вызвало. Официальное же сообщение из Чечении не поступало ещё очень долго. Телефонные звонки с просьбой уточнить данную информацию начали поступать с утра следующего дня и уже практически не умолкали. Первым позвонил московский журналист Л.Жуков и продолжал звонить через каждый час. Часов в 11 вечера позвонил член сейма Литвы А.Эндрюкайтис. Беспрерывно звонили представители ЧРИ из разных стран мира. Я называла источник информации о гибели Джохара, но предупреждала, что она пока что никем официально не подтверждена, что лишает их права на её распространение. Раньше, когда в СМИ запускалась очередная «утка» о гибели Д.Дудаева, Джохар, как правило, опровергал её лично, выходя на телефонную связь со свежей информацией. В конце 1995 г. телефонная связь с Джохаром оборвалась на целые две недели. О причине его молчания сообщил позвонивший по его поручению племянник президента, Лечи Дудаев. Оказалось, что вышел из строя спутниковый телефон. Но спустя две недели связь была восстановлена - ему передал свой телефон З.Яндарбиев. В этот раз всё было иначе. Ситуация осложнялась тем, что предпринять что-либо было невозможно, ведь связь с Президентом была односторонней. Я даже не знала его номера. Корреспонденты, всегда получавшие от меня самую достоверную и свежую информацию, надеялись получить её и на этот раз, но мне нечем было их порадовать. У меня даже появилась мысль не отвечать на телефонные звонки, но это означало бы оборвать связь и с Чеченией. При каждом новом звонке, которые поступали с регулярностью в каждые 5 минут, я вздрагивала в надежде: «Может на этот раз счастливая весть?». Беспрерывно звонили из газет и с телеканалов Турции. Звонили, каким-то образом узнав мой телефонный номер, совсем незнакомые люди. Хотелось бежать от этих звонков, куда глаза глядят. Я позвонила семье старшего брата Джохара, в Баку, но там не располагали какой-либо информацией.И, вообще, о существовании слухов о его гибели впервые слышали от меня. А выступивший в живом телеэфире Х.Хазуев, исполнявший на тот момент обязанности вице-премьера, не нашёл ничего лучше, как заявить, что вопросы о смерти Президента считает оскорбительными для себя, словно в этом мире существуют бессмертные люди. Из Чечении позвонили только через два дня. Факт гибели Д.Дудаева был подтверждён официально. Но сомневающиеся в его смерти не перевелись и спустя много лет, и вопросы «Правда ли, что Джохар жив?» продолжают задавать и сегодня. Теперь уже информация из Чечении поступала через других лиц и не так регулярно, как при жизни Джохара. Вот сообщение о расстреле мирного митинга, где убито несколько человек, в том числе бабушка с шестилетней внучкой. А это – сообщение о воздушной атаке на один из рынков республики и т.д. Позвонивший поздно вечером корреспондент «Либерти Лайф» просит подтверждения гибели командира президентской гвардии Ахмада Асламбекова. Но у меня такой информации нет. Обещаю выяснить в кратчайший срок. Но и те, к кому я обращалась с этим вопросом, не могли ответить с точностью, несмотря на то, что находились на месте. Установить факт гибели А.Асламбекова мне удалось только наутро. А о подробностях произошедшего я узнала спустя год от матери Ахмада, Зулай. Как-то, незадолго до своей смерти, он заехал с товарищами домой. Пробыли недолго. Провожая их со двора, Зулай обратила внимание на изменившуюся походку сына, и на то, как странно он наклонился, выходя из ворот. Видела, как его подхватили товарищи. А потом, несмотря на темноту, разглядела кровавый след, которым был отмечен его путь. Она всё поняла и тут же бросилась к сыну, пытаясь уговорить его остаться дома. Но он отказался наотрез, пытаясь до последнего скрыть от неё тяжёлую рану. Погиб он позже. Его отряд попал в засаду в районе Урус-Мартана. Увидев у своего дома множество машин и людей, мать поняла – это привезли её сына. На этот раз – мёртвым. Ей от этой войны досталось сполна. Приняла смерть под гусеницами российского танка её старшая, замужняя, дочь. Вопросы лишившихся матери малолетних внуков бередят незаживающую рану в её душе по сей день. Погиб от взрыва мины её младший, 18-летний, сын. Умер вскорости и муж, Абу-Саид. Не выдержало сердце... Она обратила внимание на то, что с недавних пор в их двор стали прилетать четыре голубя, которые усаживаются на карниз навеса напротив крыльца их дома. Она уверена, что это – души её умерших детей и мужа. На эту мысль её наводит их число: «Не случайно же их ровно четыре». Рассказывая об этом, Зулай вполне спокойна внешне, даже улыбается. Она уже различает птиц друг от друга и обращается к ним по именам. А они будто не чирикают, а кричат, пытаясь поведать ей что-то важное. А душам умерших было что сообщить Зулай. Ведь впереди была новая, более длительная и ещё более кровопролитная война... А пока шла первая. С облавами, зачистками, а также печально известным моздокским фильтрационным лагерем, где продолжались пытки граждан Чеченской Республики, без разбора их политических взглядов и мировоззрений. Печальная ирония состояла в том, что среди узников лагеря оказалось немало тех, кто не мыслил своей жизни в разрыве с Россией. А мучали и пытали их не какие-нибудь иностранные завоеватели, говорящие на незнакомом языке, а представители народа, который они искренне любили, жили бок о бок, владея его языком лучше, чем родным. Забирали всех подряд, кто оказался на улице в момент облавы или дома в момент зачистки. Их судьба остаётся неизвестной. В 1995 г. пропал без вести вышедший за продуктами для семьи сын бывшего диктора телевидения Лидии Яндиевой - Башир Мейсигов. Есть свидетели, видевшие, как заталкивали в набитый до отказа такими же мирными жителями «Камаз» певца Ислама Гелгоева. Бунтарь по натуре и убеждённый интернационалист, он, говорят, кричал, возмущаясь беспределом, с которым явно не ожидал столкнуться. Он также числится в списках пропавших без вести. Оба они были выпускниками Краснодарского института культуры: Башир – дирижёрского отделения, а Ислам – вокального. Оба работали в республиканской филармонии и пользовались большой популярностью. Младший брат И.Гелгоева вернулся из Афганистана калекой. Его грудь украшало множество правительственных наград, которые как-то не вязались с его красивым, юным, не утратившим детского выражения лицом. Он с большим трудом передвигался на протезах при помощи костылей и умер от множества незаживших ран незадолго до войны. О нечеловеческих пытках, которым подвергались задержанные во время облав местные жители, мне рассказывали свидетели, слышавшие дикие крики заключённых, доносившиеся из мест их содержания в Грозном. Я встречалась с водителем автобуса, возившего мимо тех зданий вахтенных рабочих дважды в день, утром и вечером, который всякий раз слышал доносившиеся оттуда мольбы на чеченском: «Взорвите нас! Неужели не осталось среди вас мужчин, чтобы положить конец этим мукам?!» Слёзы обиды и боли душили знакомую пожилую женщину, у которой убили 16-летнего внука, сына её единственной дочери, погибшей в автомобильной катастрофе много лет назад. Мальчика, лежавшего с перерезанным горлом в канаве, обнаружили её соседи. Отправившийся за водой подросток, встретился, на свою беду, с БТР, экипажу которого захотелось позабавиться. Среди подвергшихся пыткам в фильтрационных лагерях оказались и мои знакомые. Странные разрезы на губах и носу у одного из тележурналистов, показались мне подозрительными, и я, не решившись спросить его об этом напрямую, поинтересовалась их происхождением у коллег. Моя догадка подтвердилась. Выяснилось, что молодого человека пытали в фильтрационном лагере. Ещё один из наших друзей, бывший командир танковой бригады, также чудом выжил в одном из этих тюрем. Не единожды искромсанный натравленными на него собаками, систематически подвергавшийся пыткам, он вернулся инвалидом. Он рассказывал об одной из излюбленных зимних забав русских садистов: обнажённые заключённые погружались по грудь в воду, которой наполнялись специально выкопанные во дворе тюрьмы ямы. Утром же людей резко выдергивали из заледеневшей воды, оставляя на льду лоскуты вмерзшей в него кожи. Ещё одно развлечение: наполнять раны заключённых битым стеклом перед тем, как их зашить. Можно обвинять этих индивидов во многих грехах, но никак не в недостатке воображения... 37. НЕМЕЦКИЙ ФАШИЗМ И СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ САДИЗМ О методах пыток, от одного описания которых волосы поднимаются дыбом, я слышала от разных людей, не переставая удивляться, откуда так много садистов среди российских военных и откуда у них такая ненависть к людям, которые жили своей жизнью, никоим образом не задевая их интересов. Начало 1996 г. Просматриваем видеосюжет о встрече представителей российских вооружённых сил с местными жителями, собранными на площади с целью доведения до их сведения неких инструкций, которых те обязаны придерживаться. Вся грубая, то и дело срывающаяся на крик, речь крепкого сложения полковника в камуфляжной форме состоит из прямых угроз. С периодичностью в несколько секунд повторяются фразы: «Будут расстреляны! Будут уничтожены!» и т.д. О карательных акциях германских зондеркоманд и гестапо на оккупированных территориях разных стран во время второй мировой войны я, как и все мои сверстники, начитана с детства. Просмотрены и сотни художественных и документальных фильмов, посвящённых этой теме. И сомнений насчёт их достоверности у меня никогда не возникало. Однако мои представления о жестоком обращении немецких оккупантов с мирными жителями были поколеблены рассказами очевидцев, которые сильно расходились с тем, во что я до тех пор свято верила. Эти воспоминания относятся к концу 70-х – началу 80-х годов. Наталия Зеленская из станицы Ищёрской Наурского района была матерью моей приятельницы Таи, которая жила в Белоруссии, куда был направлен на службу после окончания военного училища её муж, лейтенант Александр Рябошапко. Станица располагалась на границе с Осетией. Население было представлено исключительно казачьим сословием. В войну здесь в течение трёх месяцев находились на постое немцы. Правда, Терек они так и не перешли и никаких военных действий не предпринимали. Тогда тёте Наташе было приблизительно лет 55. Она была моложавой и очень подвижной женщиной. Кроме Таи у неё было двое взрослых сыновей, которые жили отдельно. Оба – старше Таи. У тёти Наташи я бывала обычно летом, когда к ней приезжала на летние каникулы работавшая учительницей Тая. Но навещала я её и в отсутствие подруги, преодолевая расстояние в сто километров, которые отделяли Ищёрскую от Грозного. В её уютной избе, состоявшей из трёх маленьких комнатушек, я отдыхала душой. Кроме того, я исполняла обещание, данное Тае, которая перед каждым возвращением в Белоруссию просила: «Не оставляй её надолго одну. Она очень радуется твоим приездам», или: «Она очень переживает без меня. Хоть ты её навещай время от времени». Тётя Наташа встречала меня, как дорогую гостью. Суетилась, выставляя на стол угощения – великолепные образцы вегетарианской кухни. Почти весь ассортимент составлял урожай из её приусадебного сада с огородом. Здесь были все виды фруктовых деревьев, а также орешник, малинник, клубничные грядки и виноградник на весь дворик, служивший одновременно летней беседкой. В огороде произрастало всё, что только могло взойти в этом климате. И со всем этим хозяйством тётя Наташа управлялась одна. Грядки содержались в образцовом порядке. Одни виды овощей она поливала по утрам, другие – по вечерам. Я и теперь с грустью вспоминаю о её пирогах с разнообразными ягодными и фруктовыми начинками, маковых и ореховых рулетах, варениках с клубникой и вишней со свежими домашними сливками. Я не раз слышала, как тётя Наташа и время от времени приходившие к ней на посиделки приятельницы вспоминали о периоде, когда в станице стояли немцы. Причём, в воспоминаниях этих абсолютно отсутствовал какой-либо налёт гнева. Иногда в рассказы тёти Наташи вмешивалась кума и давнишняя подруга, уточняя отдельные детали. К тому времени в моём воображении уже был сформирован устойчивый образ немецких оккупантов, который ассоциировался с чудовищами в человеческом обличьи, и сосуществование с ними в одном пространстве казалось мне чем-то запредельным. Всякий раз я ожидала услышать о каком-нибудь душераздирающем зверстве фашистов и, так и не дождавшись, наконец, не выдержала и спросила сама: «А много ли людей погибло от их рук за время пребывания в станице?» «Да они никого не трогали! - воскликнула тётя Наташа. - Дали только один раз подзатыльник Валентину за то, что украл у них колбасу». Тётя Наташа рассказывала, как, будучи подростком, её старший сын Валентин повадился таскать у немцев продукты и никак не унимался, несмотря на её неоднократные предупреждения, пока не попался. Тот же вопрос я задала много лет спустя и профессору Рижского университета писателю Бринманису Висвальдису, человеку на редкость мягкому и удивительно интеллигентному, на чью молодость пришлись годы немецкой оккупации Латвии. «Это советская пропаганда, - был ответ. - Мы гораздо больше видели от советских оккупантов». И начал приводить примеры. Случаев кровавой расправы немцев над мирным населением оккупированых территорий не мог припомнить никто. «Они никому не мешали жить», - говорил о немцах местный житель Трускавца, на памяти у которого, по его словам, было три оккупации – польская, немецкая и русская. По правде сказать, мне было странно слышать эти речи.Особенно ту часть, где русские воспринимались, как оккупанты. Это был 1978г. А в 1998 г. я летела в Прагу с очень милой пожилой парой из Польши. Они рассказывали о себе, дали адрес своего дома в пригороде Варшавы, приглашали погостить. Оказалось,что Казимир был бойцом польского Сопротивления. Я попросила его рассказать о зверствах, творившихся немцами в Польше. Радушная улыбка, не покидавшая до той минуты его доброжелательного лица, вдруг растаяла, и он, пристально взглянув мне в глаза, произнёс с расстановкой: «Они не совершали жестокостей просто ради удовольствия от чужих страданий. Да, они уничтожили миллионы невинных, но они действовали, как машины, без эмоций, во имя поработивших их идей, «из необходимости» и «целесообразности». Жестокость для них не была целью. Я не видел и не слышал, чтобы они пытали или унижали людей. Они не имели той слепой жестокости русских, для которых садизм был и средством, и целью». «Поверьте, - горько усмехнулся Казимир, - у нас было достаточно возможностей сравнить и понять разницу». Я далека от мысли идеализировать какую-либо войну вообще, особенно захватническую. Однако к таким сравнениям невольно приходится прибегать, когда вспоминаешь о методах, взятых на вооружение Советской Армией. Согласно рассказам соотечественников из числа ограниченного контингента советстких войск, вернувшихся из Афганистана, они стирали с лица земли целые сёла во время военных операций в этой стране, не жалея ни стариков, ни детей. Доводы были традиционными: «Они принимали душманов». Всё повторяется. Теперь уже карательные акции происходят в чеченских городах и селениях. И то же пресловутое: «Там укрывались боевики» в первую войну и «террористы» - во вторую, что выдвигает в качестве оправдания своих преступлений уже российская армия. 1980 г. Польский город Освенцим. Аушвиц. Несмотря на 35 лет, отделявшие нас от конца 2-й мировой войны, этот концлагерь продолжали посещать миллионы людей со всех концов света. Нас водили по длинным подвальным помещениям с цементным полом и надписями на стенах, сохранившимися со времён войны; рассказывали о подробностях лагерной жизни. Польские гиды рассказывают истории, связанные с этой печальной обителью, демонстрируя множество реликвий, хранящихся в музейных отсеках – горки старой обуви, оптических очков и волос, принадлежавших узникам лагеря. Но не было здесь ни ожерелий из отрубленных пальцев и отрезанных ушей, ни других органов человеческих тел, наподобие тех, что коллекционирует российское воинство в Чечении. Ни тем более, сваренной головы... Никто из вывезенных на работы в Германию не мог припомнить случая жестокого с собой обращения со стороны своих работодателей, за исключением одного, когда мастер ударил русского за то, что тот высморкался на пол цеха. С ними, по свидетельству участников передачи, демонстрировавшейся по телеканалу «Планета» 24.02.2003г., обращались вполне доброжелательно, организовывая праздничные ужины и танцы по субботам и отдых с катаниями на яхтах по воскресеньям. А одна из женщин рассказывала, что во время родов её, стараниями хозяйки, поместили в больницу для немецких офицеров, дали 6-месячный декретный отпуск, а по окончании его отправили на лёгкую работу – чистить картошку. Кстати, все советские граждане, «освобождённые» из концентрационных лагерей и от работы в Германии, были прямиком отправлены оттуда в товарных вагонах в лагеря, причём минимальным сроком было десять лет тягчайшей работы на лесоповалах. Но немногие доживали до его конца. Их осталось ничтожно мало - тех, кто своими глазами видел войну и, тем более, был ее участником. 30 июня 2017 года Леониду Рабичеву исполнилось 94 года. Это российский поэт, график, художник, писатель-мемуарист. Он делится воспоминаниями о полных ужаса днях прибытия советской армии в Германию и её зверствах в отношении мирного населения. На зданиях красовались гигантские плакаты "УБЕЙ НЕМЦА!". Не фашиста. НЕМЦА. Неважно, кто это- дитя, старуха-мать, старик, женщина или ребенок. И они убивали, насиловали, заталкивали в немецких женщин бутылки, насиловали и скармливали малолетних девочек голодным свиньям. Массовые изнасилования прекратились только с приходом американцев в июле 1945 года. Немцы, как правило, не насиловали женщин. За это наказывали. Потому что в немецкой армии была дисциплина. Если армия начинает насиловать и грабить, то это не армия, а скопище бандитов, и от этого страдает боевой потенциал. Немецкие солдаты и офицеры во время оккупации вступали в интимные отношения с русскими, француженками, голландками, польками по обоюдному согласию, оплачивая секс-услуги немецким ширпотребом. После войны этих женщин жестоко преследовали соотечественники. Среди прочих, о зверствах и массовых изнасилованиях повествуют так же дневники офицера Советской Армии Владимира Гельфанда и исследования историка Высшей школы экономики Олега Будницкого. Драматург Захар Аграненко в своем дневнике, который он вел во время войны в Восточной Пруссии, писал: «Солдаты Красной армии не верят в "индивидуальные связи" с немецкими женщинами. Девять, десять, двенадцать сразу — они насилуют их коллективно". Даже молодые женщины, солдаты и медработники не выступали против. 21-летняя девушка из разведотряда Аграненко говорила: "Наши солдаты ведут себя с немцами, особенно с немецкими женщинами, совершенно правильно". Кое-кому это казалось любопытным. Так, некоторые немки вспоминают, что советские женщины наблюдали за тем, как их насилуют, и смеялись. Но некоторые были глубоко шокированы тем, что они видели в Германии. Наталья Гессе, близкий друг ученого Андрея Сахарова, была военным корреспондентом. Позже она вспоминала: "Русские солдаты насиловали всех немок в возрасте от 8 до 80. Это была армия насильников". Выдержки из книги Макса Гастингса ("Armaged-don: The Battle For Germany 1944-1945") "Daily Mail", Великобритания, 20 октября 2004: «Первое вторжение русских в восточные районы Германии произошло в октябре 1944 г., когда части Красной Армии захватили несколько приграничных деревень. Через пять дней они были выбиты оттуда, и перед глазами гитлеровских солдат предстала неописуемая картина. Все гражданское население было убито. Женщин распинали на дверях сараев и перевернутых телегах, или, изнасиловав, давили гусеницами танков. Их детей тоже зверски убили. Сорок французских военнопленных, работавших на окрестных хуторах, предполагаемые освободители расстреляли. Та же судьба постигла и признанных немецких коммунистов. Это был методичный садизм. "Во дворе фермы стояла телега, к которой, в позе распятых, были прибиты гвоздями за руки еще несколько голых женщин, – докладывал немецкий фольксштурмовец Карл Потрек (Karl Potrek). – Возле большого постоялого двора находится сарай; к каждой из двух его дверей была в позе распятой прибита гвоздями голая женщина. В жилых домах мы обнаружили в общей сложности 72 женщин и девочек, а также одного мужчину 74 лет – все они были убиты зверским образом; лишь у нескольких в голове обнаружены пулевые отверстия. Некоторым младенцам размозжили головы". Даже у самих русских эти зверства впоследствии вызывали неловкость. Авторы подготовленной Москвой официальной истории так называемой "Великой Отечественной войны", обычно весьма сдержанные в подобных вопросах, признают: "Не все советские солдаты правильно понимали, как им следует вести себя в Германии. В первые дни боев в Восточной Пруссии имели место отдельные нарушения норм правильного поведения". Большинство сдавшихся немцев так и не увидели лагерей для военнопленных. "Мы убивали пленных просто вот так, – говорит капитан Василий Крылов, и щелкает пальцами. – Если солдатам приказывали доставить пленных в тыл, чаще всего их "убивали при попытке к бегству"". Витольд Кубашевский вспоминает, как невыносимо было для него расстреливать пленных, и как он старался не смотреть обреченным людям в глаза. В свидетельствах очевидцев недостатка нет. "Все мы знали, что немецких девушек можно насиловать и убивать, – писал Александр Солженицын, в годы войны – офицер-артиллерист. – Это воспринималось чуть ли не как отличие в бою". Ему вторит и Гавриил Темкин, служивший переводчиком в 78-й стрелковой дивизии: "Самый простой способ отомстить – это овладеть женщинами врага". Лейтенант Геннадий Клименкопут вспоминает, что ярость завоевателей только возросла, когда они впервые увидели своими глазами, насколько богато живут немцы. Мародерство приобрело эпический размах. В Россию отправлялось все – еда, напитки, скот, одежда, драгоценности. Если гражданские жители по глупости жаловались на грабежи, солдаты просто поджигали их дома. Немецкое население Восточной Пруссии бежало без оглядки. Дороги были забиты живыми, а обочины – трупами. Мертвые младенцы лежали прямо на снегу. Поравнявшись с колоннами беженцев, русские войска расстреливали их из пушек и пулеметов. Еврей Михаэль Вик (Michael Wieck) – один из тех, кто выжил в этой бойне – рассказывает: "Сначала нас пытались уничтожить Гитлер и нацисты, теперь этим занялись русские... Каждого встреченного мужчину они убивали, а каждую женщину – насиловали. В ночи отовсюду слышались крики и мольбы о помощи. Они запирали людей в подвалах и поджигали дома. Они сгоняли мирных жителей на бывшие поля сражений в окрестностях города, и там расстреливали или сжигали". Кровавая зима Восточной Пруссии – один из самых страшных эпизодов второй мировой войны. Немцы по сей день испытывают ярость от того, что мир так мало о ней знает. Одна женщина из Восточной Пруссии сказала Максу Гастингсу, автору книги : "Это был наш Холокост, но всем на это наплевать"». Записки знаменитого русского писателя В.Г.Короленко по следам его поездки по Уралу в 1911 г. ("У казаков. Из летней поездки на Урал", 1901 г.) красноречиво иллюстрируют национальные особенности простодушно-добродушного русского фашизма, чьи представители не нуждаются ни в каких идеологических оправданиях для самих себя и даже в обычной неприязни в качестве топлива для разжигания в себе жестокости. Уничтожение всего, что не является русским, воспринимается как нечто абсолютно естственное и совершается любовно-беззлобно. "....Он посмотрел на меня, и в старых глазах мелькнул огонек. - Так они чего делали, кыргызы-то... Видят - беда неминучая, сами кто уж как может измогаются, а ребятишков соберут в какую ни есть самую последнюю кибитченку да кошмами заложат... Значит - к сторонке... Ну, казаки аул разобьют, кибитку арканами сволокут, ребятишки и вывалются, бывало, что тараканы... - И что же? - Да что: головенками об котлы, а то на пики... Старик говорил просто, все улыбаясь тою же старческой улыбкой... Ветер слегка шевелил седую бороду и редкие волосы на обнаженной голове казачьего патриарха. Мне вспомнилась повесть И.И. Железнова, чрезвычайно популярная среди уральцев, настоящая казачья эпопея. В ней герой Урала, Василий Струняшев, тоже разбивает головы киргизских ребят о котлы.» Из здравствующих сегодня наших современников все шансы примкнуть к российскому лику святых есть у плачевно известной "группы Вагнера", поскольку эта банда головорезов отвечает всем необходимым критериям архетипа героя "а ля рюс". Журналистам "Новой газеты" удалось получить видео, на котором запечатлено одно из многочисленных преступлений, совершенных этой частной военной компанией. Кадры сняты в 2017 г. в Сирии (См. "Головорезы 2.2.0", сайт "Новой газеты"). Напевая весёлую песенку, российские военные забивают тяжёлой кувалдой сирийца в гражданской одежде, лежащего на земле. Слышно, как несчастный отчаянно взывает о помощи к Всевышнему. Очевидно, он не первая жертва этого буйства - рядом лежит ещё чья-то отрезанная голова. На бедро мужчине кладут и взрывают ручную гранату. Человек корчится в страшных муках. Затем под дикий хохот ему отрезают руки и буквально отпиливают голову - режется плохо, и соратники помогают советами: "Режь, давай (нецензурная брань)! Давай прямо позвонки ломай! Лопаткой давай!" "Ноги надо оставить, - замечают убийцы. - За ноги подвесим". Отрезанную голову водружают на забор, а тело подвешивают за ноги и сжигают под бравурную музыку. В финале все участники экзекуции, кривляясь, позируют на фоне жертвы. Трое из 5-7 участников этой дикой расправы действуют на видео с открытыми лицами. Одного из них сотрудникам редакции удалось идентифицировать. Им оказался Станислав Евгеньевич Дычко, 1990 г.р., бывший сотрудник ставропольской полиции, который ни от кого не прячется, поскольку родина ничего предосудительного в его действиях не усматривает. Несмотря на то, что данная акция квалифицируется, как преступление против человечности, ни Следственный комитет России, ни прокуратура на обращение и предоставленные документы не отреагировали. (Справка: Вагнер - это кличка командира группы Дмитрия Уткина. Официально члены группы являются служащими российской компании ООО "Евро Полис", ведущей боевые действия против противников Асада в обмен на 25% от добычи нефти и газа на освобождённых месторождениях. Формальные владельцы тесно связаны с бизнесменом Евгением Пригожиным, приближенным Владимира Путина.) Какова хата, таков и тын, каков отец, таков и сын... Фашизм а ля рюс заставит мир забыть все ужасы прошлого, потому что на этот раз объектом геноцида станут не отдельные этнические группы, но ВСЕ! Лозунги, которые скандируют сегодня толпы манифестантов по всей России, красноречивее любых объяснений: «Все «хохлы» - в состав России!» « Нам мало Крыма! » « Наши МИГи сядут в Риге! » « Наши танки будут в Праге ! » « Варшава – русский город! » « Мариуполь – русский город ! » « Киев – русский город ! » « Таллин – русский город ! » « Минск – русский город ! » «Вильнюс – русский город ! » « Берлин – русский город ! » « Стамбул – русский город ! » « Россия – всё, остальное - ничто ! » Человечество не должно забывать уроков недавней истории: игнорировать или недооценивать зло может иметь слишком тяжёлые последствия для нас всех … 38. ТЕМА КАВКАЗА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ИСТОРИКОВ ТУРЦИИ И ДРУГИХ СТРАН В Турции историю кавказских народов знают лучше, чем сами кавказцы. Так сложилось в результате того, что и в России, и в СССР история народов Кавказа намеренно фальсифицировалась, приводилась в соответствие с господствующей национальной доктриной. Один из примеров – концепция добровольного вхождения Чечении в состав России. Полноценные труды, отражавшие истинное прошлое народа, систематически уничтожались. Обучающиеся в турецких вузах чеченские студенты с восторгом рассказывали мне о неожиданных возможностях, открывшихся им в этой стране, имея в виду богатство источников, посвящённых истории Кавказа и, в частности, чеченского народа. Наряду со старинными книгами, немало трудов современных турецких кавказоведов, среди которых известный писатель-историк Тарык Джемаль Кутлу, чеченец по происхождению, Ахмет Хазер Хызал, черкес; генерал в отставке Исмаил Беркок, кабардинец; профессор Шериф Баштав; Бексултан Батырхан, ингуш; полковник в отставке, переводчик Мехмет Кетей; Васфы Гюсар, адыгеец; профессор общественного права Аныл Чечен и многие другие. А вот выдержка из книги одного из современных авторов – Харунхана Ремзи Озтюрка «Судьба серханов» (2000 г.), посвящённая этнической структуре чеченцев. «...Древнейший из кавказских народов – чеченцы – принадлежат к кавказской расе. Более того, некоторые историки утверждают, что населяющая Кавказ белая раса является их продолжением. Чеченцы делятся на 3 группы: чеченцы (нохчи), ингуши (галгай) и туши. В чеченской литературе часто встречается название «вайнах». Это самоназвание этих трёх ответвлений (наш народ). По мнению языковедов, чеченский язык с точки зрения происхождения относится к иберо-кавказской языковой семье. Корни этого языка встречаются в письменных источниках таких восточных государств, как Мутанни (ХIV – ХI вв.до н.э.), Урарту (ХI – VI вв.до н.э.). Говорится, что этническая структура чеченцев происходит от хурритов, проживавших в 111-11 вв. до н.э. в передней Азии и на Кавказе. В произведениях и письменах хурритов отражены как культура, так и прежние верования чеченцев. Чеченцы часто встречались в I в. до н.э. на юге Кавказа и в Месопотамии. В наиболее активном взаимодействии чеченские язык и культура находились с хеттской, этрусской, баскской и населявшими Кавказ другими цивилизациями. Первое чеченское государство было построено в IV веке до н.э. на Северном Кавказе и носило название Дзурдзукетия. В III в. до н.э. принцесса Дзурдзукетии стала царицей Грузии. Чеченцы принимали участие в создании государств Серир (V-IХ вв.), Алания (Х-ХI вв.), Симсим (ХIV в.). Первый алфавит чеченцы заимствовали из древней Месопотамии. В ХI в. чеченский алфавит был схож с грузинским. Позднее, в ХVIII в., в Чечении на передний план выходит алфавит "аджаб", схожий с арабским. Найти памятники древней чеченской литературы сложно, поскольку русские в 1944 г. почти полностью уничтожили памятники чеченской письменности». И возвращаясь уже в наше время, писатель продолжает: « Ельцин сам возглавил противников Союза и советовал этот путь всем остальным. Не он ли кричал, стоя на танке, «Берите себе столько независимости, сколько сможете проглотить?» Но когда Абхазы и Чеченцы, приняв сказанное всерьёз, переходят к действиям, развергается ад, и гражданское население убивают, без разбора на своих и чужих. Запад, который восстал во время суда над лидером кровавой организации в Турции (Абдуллах Оджалан (Апо), создатель и лидер курдской террористической организации ПКК – прим.автора), европейские лидеры и организации, трясущиеся над этим психопатом, подобным Пол Поту, наблюдают геноцид в Чечне, сохраняя неимоверное безмолвие. Этикетка «исламист, приклеенная чеченцам Москвой, с лёгкостью вызывает желаемый эффект. Более того, кажется, ещё немного, и станут благодарить Россию за то, что спасает их от этого бедствия, возникшего вблизи Европы. Так же, как во время первой войны "наградили" Россию, введя её в Евросовет. И как позже IMF поддержал Ельцина открытием широких возможностей кредитования. И сегодня бесстыдно дают Москве советы: «Не слишком пережимайте». И то, с неохотой. Что это значит, не пережимать с геноцидом? Может быть, «убивайте так, чтобы не очень больно?» После которой сотни тысяч убитых наступает это «слишком»? Интересно, мог бы Запад смириться с бомбардировкой днём и ночью Диярбакыра (район компактного проживания курдов. Отмечено автором - С.А.) ? В Турции о таком и подумать нельзя. Но в столице Чечении, Грозном, в результате бомбардировок камня на камне не осталось. В нынешнюю же войну достаточно увидеть, в каком состоянии находится село Элистанжи. От этого горного селения, что на юго-востоке Чечни, почти ничего не осталось. Свежие могилы и всё ещё сопротивляющиеся смерти раненые. Самолёты, 7 октября подвергшие село бомбовому дождю, сравняли всё с землёй...» Проблемами чеченской истории занимались и продолжают заниматься учёные многих стран мира, специализирующиеся в различных областях науки. Одной из них является профессор славянских языков и литературы Калифорнийского университета, Беркли, Джоанна Николс. «Хотя я и не являюсь этнографом или историком, я попыталась свести воедино общую информацию о Чеченском народе и его языке для того, чтобы увеличить осведомлённость общественности об их ситуации и истории, и чтобы придать человеческое лицо этому народу великих достоинства, утончённости и мужества, который заплатил дорогую цену за своё сопротивление завоеванию и ассимиляции», - пишет она во вступительной части своей статьи «Кто такие чеченцы?». «Чеченцы очевидно находились на или поблизости от их нынешней территории примерно 6000 лет, а возможно и намного больше; существует довольно беспрерывная археологическая продолжительность в течение последних 8 тысяч лет в центральном Дагестане, предполагающая, что нахо-дагестанская языковая семья является коренной. Кавказские нагорья были относительно густо населены и процветали в античные времена. Начиная с позднего средневековья до 19 века фаза всемирного похолодания, известная, как Малый Ледниковый период, вызвала наступление ледников и укорочение cезонов, способствующих выращиванию урожая на альпийских нагорьях, ослабляя экономику нагорий, вызывая миграцию в долины и покидание высокогорных селений. Этот период экономических трудностей совпал с завоеванием Россией Кавказа, которое длилось с конца 1500-х по середину 1800-х. Исходя из всей письменной истории и предыстории, Чеченский (да и Ингушский) народ никогда не предпринимал сражения иначе, как в целях самозащиты. Завоевание Кавказа Россией было трудным и кровавым, и Чеченцы и Ингуши, с их обширными территориями и контролем над ущельем, были главными мишенями и наиболее упорно защищались. Россия разрушала плоскостные селения и депортировала, высылала или вырезала гражданское население, вынуждая горные районы капитулировать. Многочисленные беженцы мигрировали или были высланы в различные мусульманские страны среднего востока, и по сей день существует чеченское население в Иордании и Турции. С тех пор было множество чеченских восстаний против российской и советской власти, так же, как противостояние коллективизации, антирелигиозным кампаниям и русификации. В 1944 г.Чеченцы и Ингуши, вместе с Карачаевцами, Балкарцами, Крымскими Татарами и другими национальностями были в массовом порядке депортированы в Казахстан и Сибирь, потеряв, как минимум, четверть и, возможно, половину своей численности в пути. Они были «реабилитированы» в 1956 г., а в 1957 г. им было позволено вернуться. Они потеряли землю, экономические ресурсы и гражданские права; с тех пор, как при советском, так и при пост-советском правительствах, они были объектами (официально или неофициально) дискриминации и подвергались публичному шельмованию. В последние годы Российские СМИ рисовали чеченскую нацию, как убийц и бандитов, ответственных за организованную преступность и уличное насилие в России. В конце 1992 г. российские танки и войска, посланные на Северный Кавказ под предлогом миротворчества в этническом конфликте между ингушами и осетинами по поводу традиционно ингушских земель, политически приданных Северной Осетии после депортации 1944 г., насильственно удалили ингушское население из Северной Осетии и разрушили находящиеся там ингушские сёла; там было много смертей, и сообщается, что в Ингушетии сейчас находится до 60 000 беженцев, что составляет четверть всего ингушского населения. Напоминая сегодняшнее вторжение в Чечню, уже за недели до начала акции Ингушей в региональных СМИ стали описывать (ложно), как вооружённых до зубов и готовящихся к крупномасштабной и организованной атаке на осетин. И российские военные очевидно предприняли этническую чистку по собственной, по крайней мере частично, инициативе. (Мои единственные источники информации для этого параграфа – это российские и западные репортажи. Хельсинки Вотч готовит доклад для публикации в 1995 г.) Нынешнее вторжение в Чечню принесло страдания всем жителям Чечни, включая Русских, но только Чеченцы стоят лицом к лицу с опасностью этнической чистки, полной экономической разрухи и потери языкового и культурного наследия.» ... «...Чеченская социальная структура и этническое самосознание зиждятся на принципах чести семьи и клана, уважении к старшим, гостеприимстве, формальных и полных достоинства отношениях между семьями и кланами, и вежливом и официальном публичном и личном поведении. Родство и клановая структура патриархальны, но женщины имеют полное социальное и профессиональное равенство, и перспективы финансовой независимости эквивалентны мужским. Учёные, писатели, художники и интеллектуалы в общем хорошо сведущи в культурах как исламского, так и европейского миров. И можно сказать, что в целом это общество расценивает оба эти наследия, как свои собственные, наряду с исконными северо-кавказскими художественной и интеллектуальной традициями. Социальная организация До российского завоевания Чеченцы были независимым народом со своими собственными языком и территорией, но без формальной политической организации. Селения были автономны, как кланы. Селения имели обязательства по взаимозащите в периоды войн, и кланы имели отношения взаимной поддержки, объединявшие их в более крупные конфедерации кланов (которые в основном совпадали с диалектами). Каждый клан возглавлялся уважаемым старейшиной. Там не было социальных классов или различий в рангах кроме возраста, родства и заслуженной чести.» 39.ЧЕЧЕНИЯ ПОСЛЕ ПЕРВОЙ РУССКО-ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ Когда я поинтересовалась числом детей, пострадавших в войну 1994-96гг., зав.отделом Министерства труда, занятости и социальной защиты населения Баянт представила мне списки на 1 871 инвалида в возрасте до 16 лет, 280 из которых стали инвалидами. У 81-го из них были ампутированы конечности. Представляя тысячные списки калек, сирот, а также полусирот, чьи родители погибли или пропали без вести, Баянт то и дело напоминала, что это только зарегистрированные. На самом деле их гораздо больше. Министерство было просто не в состоянии охватить всех учётом за короткий срок. Она уже выделила среди взятых ими под защиту особо одарённых детей. Знала их по именам. Баянт, муж которой был убит в результате российской агрессии, не обозлилась, как это бывает, на всех русских. Не делала различий по национальному признаку. Наоборот, отдавала предпочтение матерям-одиночкам из числа русских, помогая им в устройстве их детей и решении других проблем, памятуя о том, что они, в отличие от чеченцев, лишены поддержки со стороны родственников.И это в то время, когда сама она воспитывала двоих сыновей-школьников одна и нуждалась в помощи не меньше них. С материнской нежностью рассказывала Баянт о девятилетней еврейской девочке, оставшейся без родителей: «Очень умный ребёнок. Ей нужно дать хорошее образование». Настойчиво отстаивала её кандидатуру для отправки на учёбу за границу. Информированная об организованном вывозе евреев из зоны боевых действий с самых первых дней войны, я была поначалу удивлена историей с еврейской девочкой. Но, с другой стороны, как мог заявить о себе ребёнок, оставшийся без опеки взрослых? Израиль, в отличие от России, позаботился не только о своих соплеменниках. Они также вывозили к себе и всех тех, кто связан с евреями родственными узами и пожелал выехать в эту страну. Моя грозненская знакомая, Зинаида, обратилась к представителю Израиля в Нальчике с вопросом, может ли она со своей семьёй переехать в Израиль на том основании, что жена её брата является еврейкой. Ей ответили, что может. Только необходимо доказать, что сноха – действительно, еврейка. Записали данные снохи, а также имя её матери, другие подробности, которыми располагала Зинаида. Однако, услышав, что переселенцев размещают в домах арабов, на оккупированных территориях, Зинаида ехать передумала. «На чужом несчастье счастья не построишь», - решила она и осталась в Нальчике. Я же вспомнила рассказ поэта Диаба Шишани из чеченской диаспоры Сирии, переехавшего в Чечению в конце 80-х годов. Он каждое утро поднимался на гору, откуда был виден его, оставшийся на оккупированной Израилем территории, дом. Очень тосковал по местам, где появился на свет и где прошли его детство и юность. Не выдержав, решил переехать на родину предков, надеясь хоть здесь обрести, наконец, покой. Чеченская земля и стала ему последним пристанищем. Не в чем было упрекнуть и Р.Аушева, приславшего колонну автобусов для вывоза ингушей. Спасти миллионное население Чечении он бы всё равно не смог. И должен ли он был беспокоиться о судьбе русского населения, если о нём не позаботилось Правительство России? Чеченцы же были обречены на гибель заведомо... И русским, и чеченцам, и множеству представителей других национальностей пришлось спасаться самим.Тем же, кому это не удалось, суждено было стать жертвой политического инфантилизма российского президента. Баянт, которую я помнила полной оптимизма и готовой свернуть горы ради того, чтобы обеспечить будущее опалённых войной детей, я встретила в поезде, по пути в Москву, в феврале 2000 г. Она была издёрганной и растерянной. В последний раз я виделась с ней за месяц до начала второй войны, в 1999 г. За это время она успела намыкаться и встретиться с непониманием должностных лиц. Получила отказ на своё предложение продолжить претворение в жизнь выработанной ранее программы на том основании, что она работала при прежнем правительстве. Ей так и сказали: «Ни один человек, занимавший какую-либо должность во время правления Масхадова, у нас работать не будет». Педагог с 20-летним опытом, она попробовала устроиться в школу в российской глубинке. Встретив вначале чуть ли не объятиями, в районном отделе народного образования ей отказали в должности преподавателя, как только узнали, что она – чеченка. «У меня уже нет сил, - говорила она. - Что происходит с людьми? Что нам теперь делать?» Подобное разочарование постигло не одну Баянт. 28 мая 1997 г. в Стамбуле состоялся благотворительный концерт «Детям Чечни», организованный принцессой Хашпари Хашогги, третьей супругой известного торговца оружием А.Хашогги, о чём, кстати, не преминула напомнить тележурналист Дефне Самъели, задавшая интервьюируемой вопрос: «Как могут члены одной и той же семьи заниматься столь полярной деятельностью: один – поставками оружия, а другая – заботой о его жертвах?» В 80-х годах саудовский бизнесмен Аднан Хашогги (25 июля 1935 — 6 июня 2017) считался самым богатым человеком в мире, был шурином Мохаммеда Аль-Файеда и дядей по материнской линии Доди Аль-Файеда, последнего возлюбленного принцессы Дианы. В концерте принимали участие звёзды с мировым именем: Таркан, а также друзья семьи Хашогги - Хулио Иглесиас и Элизабет Тейлор, которая обратилась к собравшимся со словами благодарности за участие в таком благородном деле. «Я люблю вас за вашу веру. Я люблю вас за ваше сопротивление. Я люблю вас давно», - произнёс Хулио Иглесиас перед тем, как начать свою феерическую программу с участием пары танцоров танго – знойной брюнетки в ярко-алом платье и элегантного мачо в чёрном. Он пел упоительно, закрыв глаза и перебирая пальцами в воздухе, словно обнимая только ему видимую возлюбленную. А сидевшие за роскошно накрытыми столами заворожённые зрители (весьма состоятельные представители высшего турецкого общества) вторили каждой его песне, которые все здесь, казалось, знали наизусть. Среди участников благотворительной акции лично присутствовал и Аднан Хашогги. К подготовке акции изысканная красавица принцесса Хашпари отнеслась со всей серьёзностью и проявила незаурядное бесстрашие, которое было трудно угадать в столь хрупком и грациозном создании: она инкогнито отправилась в полную опасностей поездку с целью сделать на фоне руин разрушенного Грозного снимки с обездоленными и покалеченными чеченскими детьми, в пользу которых и должны были сделать пожертвования представители турецкого бомонда, которые посетят концерт. 11% от собранной с того концерта суммы Турция потребовала передать на нужды малообеспеченных турецких детей, но воспользовавшихся оставшимися 89-ю процентами чеченских детей мне встретить так и не довелось... Я только что прилетела в Грозный со свежим материалом с этого мероприятия и оказалась в обстановке сильнейшего накала, в котором находилось население республики после телевизионной передачи, прошедшей накануне, участники которой утверждали, что Джохар жив, с подтекстом, что до встречи с ним осталось совсем недолго. Мне трудно судить о мотивах людей, выдававших за истину явную ложь, да ещё с использованием лжесвидетелей, которые легко меняли свои показания. Я побывала в лесу Гехи-Чу, где все ещё продолжали лежать осколки ракеты с заводским номером и надписью на русском языке. Рядом - превратившаяся в ржавый металл роскошная иномарка, подаренная Джохару Х.-А. Нухаевым. На ней встречали высокопоставленных гостей республики. Отсняли всё до мельчайших деталей, произвели запись интервью со свидетелями, которые описывали события того рокового дня с указанием места, где находились президент и другие в момент ракетного удара. Я побывала в доме, где останавливался Джохар и куда привезли его ещё не успевшее остыть тело. Престарелые супруги, вытирая время от времени набегавшие на глаза слёзы, кадр за кадром восстанавливали картину трагедии. В одной из комнат, там же, где и при жизни Д.Дудаева, лежала необыкновенной белизны дублёная шкура с высоким мехом, заменявшая ему молитвенный коврик. А рядом, на столе, - одежда и другие личные вещи: высокие чёрные ботинки и аккуратно сложенные белоснежные носки из чистого пуха. Здесь к этим вещам относились, как к реликвиям. Этот видеофильм был подготовлен мной с единственной целью – сказать народу правду о последних минутах жизни и гибели Президента устами очевидцев. Это, безусловно, лишило драгоценной надежды тысячи людей, искренне любивших своего лидера, но горькая правда всё же лучше самообмана. Но если вопросы «А жив ли Джохар?» уже не задаются в нашей республике, то их по-прежнему продолжают задавать за пределами Чечении. Такова уж судьба незаурядных личностей, жизнь которых обрастает легендами, делая их поистине бессмертными. Он ушёл, как воин, не поступившись совестью, не изменив своим убеждениям, не свернув с начатого пути и до конца оставаясь со своим народом. Первая трудность, с которой я столкнулась по возвращении в Чеченскую Республику, - это условия, в которых мне пришлось готовить несколько материалов. Здание Республиканского Телецентра, существовавшее с 1959 г., было полностью уничтожено, вместе с техникой и кинофондом, хранившимся в отдельном здании на территории телекомплекса. Погибла вся киноистория Чечено-Ингушетии, накопленная за 35 лет, не говоря уже об исторической кинохронике. После первой войны республиканское телевидение переместилось на пятый этаж цирковой гостиницы «Арена». Напротив – огромный каркас специфичной округлой формы с остатками арматуры – это то, что осталось от здания цирка. Люди работали в неприспособленных для данного рода деятельности тесных помещениях, не было необходимой техники. Вещательная студия– не больше обычного зала полнометражной квартиры. О возможности проведения передачи с массовым участием людей не могло быть и речи. Телевизионное оборудование отсутствовало почти полностью. Работали на бытовых камерах. Отсюда – и низкое качество. Две монтажные были не в состоянии обеспечить полноценную подготовку множества передач, поскольку время, выделяемое на монтаж, - строго регламентировано: один к полтора. То есть, если хронометраж передачи составлял 30 минут, то на монтаж отпускалось 45, чего хватало только на то, чтобы подчистить материал от непредусмотренных кадров и придать ему законченный вид с вводным (начальным) планом и концовкой. В связи с этим один автор вынужденно подгонял предыдущего, который не укладывался в заданное время. Люди буквально дышали друг другу в затылок, создавая нервозную обстановку. Непривычная к подобной авральной системе и придавая большое значение конечному результату, я перебрала норму загрузки в 7 раз и чувствовала себя очень неловко, когда узнала, что «съела» чужое время, совершенно не подозревая об этом нововведении. Меня, как оказалось, не беспокоили из деликатности. В то же время, я не могу сказать, что была избалована идеальными условиями труда, особенно в последние перед войной годы, но такого режима работы я ещё не знала. Лёма Чабаев, возглавлявший Республиканское телевидение в 1997 г., и его заместитель, которого тoже звали Лёмой, люди действительно творческие, считали, что в их положении выработанный ими метод распределения технической загрузки – уже достижение. Они бились, как рыба об лёд, пытаясь сделать возможным невозможное. И навели в этих условиях определённый порядок. Но поднять телевидение на необходимый уровень они не смогли по вполне объективным причинам. Отсутствие соответствующего помещения, материальной базы для восполнения необходимой техники и прочие трудновыполнимые задачи, с которыми им приходилось сталкиваться ежедневно, и, что самое главное, непонимание со стороны вышестоящих органов послужили причиной их добровольной отставки. В 1998г. Республиканское телевидение возглавил А.Баканаев. Он соприкасался с деятельностью этого органа ещё в бытность зам.министра информации и печати, в структуру которого входило и телевидение. Это был период, когда необходимо было противостоять безудержному натиску рвущихся в эфир «вчерашних героев», стремившихся взять реванш или утвердить собственное «я», с которыми не всегда могла справиться вооружённая охрана телевидения, ибо требовавшие немедленного эфира являлись со своей, превосходящей по численности и вооружению. В 1999г. руководство Республиканским телевидением было возложено на Л.Дагалаева. Бывший боевой командир, он, разумеется, уступал своим предшественникам с профессиональной точки зрения. Возможно, его назначение было связано с обстановкой, в которой от руководителя требовалось умение защитить эфир от всевозможных посягательств. Однако его незнанием специфики телевизионного вещания откровенно злоупотребляли. Сложилась такая система, когда различные организации республики стали бесконтрольно использовать телеэфир в своих интересах. Пресс-службы Парламента, СНБ, МВД, ГАИ, шариатского суда, а также множества других организаций и учреждений несли кассеты, совершенно непрофессионально подготовленные, всячески восхвалявшие их деятельность. Зам.председателя Гостелерадио Р.Капланов хватался за голову от этого потока, но не мог поставить перед ним решительный заслон через голову председателя. Ситуация, создавшаяся на телевидении, была, разумеется, лишь зеркальным отражением общей картины упадка, принесённого войной. Стал совершенно неузнаваем утопавший некогда в зелени Грозный. Из-за опустевших кварталов невозможно было сориентироваться, где какая улица. В центре города всё ещё стояли многочисленные остовы изуродованных домов. Их ещё не успели снести окончательно, а реставрации они не подлежали. Жуткую тоску навевали заросшие высоким кустарником улицы им.Шерипова и Тбилисская, где прежде были расположены аккуратные ряды частных домов с ухоженными, утопающими в зелени плодовых деревьев, дворами; тянулись вдоль заборов кусты, усыпанные красными, розовыми и жёлтыми цветами. Они и теперь проглядывали то тут, то там из опутавшей их со всех сторон дикой растительности. Большинство домов было разрушено или просто заброшено. После случаев взрывов мин, унесших жизни вернувшихся в свои дома жильцов, многие, опасаясь подобной участи, предпочитали не испытывать судьбу. В городе давно не функционировал трамвайно-троллейбусный транспорт. Трамвайные пути на многих участках были разбиты. Изрыт бомбами и гусеницами танков асфальт. Очень трудно было передвигаться по ухабистым дорогам, особенно на каблуках. Изменились адреса лечебных и административных учреждений. Их поиск – воистину хождение по мукам. Размещаются они в совершенно неприспособленных помещениях. Большинством населения республики во время боевых действий утрачены документы. Особенно многолюдно в администрациях Грозненского, Октябрьского, Заводского, Ленинского районов.На лицах – усталость. Кто-то прислонился к стене, кто-то присел на корточки. Стулья для ожидающих не предусмотрены. Настоящее столпотворение - в райсобесе Ленинского района. В небольшое душное помещение набилось до полусотни людей. А ожидающих в коридоре и на улице – и того больше. Кому-то необходимо оформить пенсию, кому-то – пособие по инвалидности. Но одно дело – оформить, и совсем другое – получить. В республике прекращена даже выдача пособий на погребение, чего не оправдать никакими мотивами. А в это время министр Социального Обеспечения России В.С.Матвиенко отзывает из Чеченской Республики восемь миллионов рублей, предназначенных для выплат пенсий и пособий. И происходит это аккурат перед повторным вторжением российских войск в 1999г.Выходит, к войне готовились всесторонне. На фоне множества бытовых неурядиц, связанных с послевоенной разрухой, наиболее глобальными и горестными были забота о тяжелораненых и поиски без вести пропавших. «Куда я только не обращалась, - делилась своим горем молодая женщина, у которой пропала 7-летняя дочь. - Получила приглашение в программу «Жди меня». Правительство обещало выделить денег на дорогу. Вот жду». У другой – дочь-инвалид нуждается в инвалидной коляске. Никак не могла решить вопроса о протезировании 12-летнего сына другая мать. У ребёнка оторвало обе ноги во время бомбардировки. «Я чувствую, что сын – жив», - говорила средних лет женщина, которую я едва ли не каждый день встречала у здания Правительства. Было в республике несколько организаций, занимавшихся поисковыми работами, но разыскиваемых находили чаще среди мёртвых. А идентификация тел – дело сложное. Большинство из них успело прийти в неузнаваемое состояние. Опознают, как правило, по одежде и обуви. Но случаи мародёрства чрезвычайно осложняют эту, и без того очень трудную, задачу. Подобный случай произошёл с женой известного в республике театрального режиссёра. Труп этой молодой, яркой женщины очень долго не могли опознать из-за изношенных мужских рабочих сапог, оказавшихся на её ногах вместо её собственной обуви. Это обстоятельство и сбило поначалу с толку её родственников. Коллектив Республиканского телевидения не досчитался девяти сотрудников. А многие оставшиеся в живых потеряли близких. У зав. отделом выпуска Малкан Юсуповой пропал без вести муж. Его труп был обнаружен в общей могиле спустя 8 месяцев. Теперь она одна занимается воспитанием трёх дочерей. У кладовщицы телевидения Валентины пропал без вести сын, один из многих местных русских, пропавших без вести или погибших во время войны. Она ещё надеялась, что он жив. Просила меня о помощи в его розысках. Стали неузнаваемы лица многих знакомых. Мусу Хатуева, с которым до войны чуть ли не каждый день встречалась в «Чечен-пресс», я смогла узнать только тогда, когда он представился сам. Потерял в результате взрыва одну руку, другая была атрофирована. Лишился одного глаза, а другим видит лишь на 30%. Лицо обожжено взрывом, надорвана губа. Начальника киноцеха Салмана узнать можно, но пуля, угодившая ему в подбородок, деформировала нижнюю часть лица. У бывшего диктора телевидения Лизы Бердукаевой пропал без вести старший брат, член парламента Ш.Гадаев. Лиза поделилась со мной своей скорбью во время случайной встречи в Грозном, в 1997 г. (теперь уже почти все встречи со знакомыми и друзьями носят характер случайности, в связи с утратой всеми нами, в результате боевых действий, прежнего жилья). А во время второй войны, в 1999 г., на её долю выпало новое испытание. В то время, когда жители республики, подвергавшейся массированным бомбардировкам, спешно покидали свои дома, Лиза вынуждена была оставаться в охваченном пожарищами Ачхой-Мартане, неся круглосуточное дежурство у изголовья тяжелобольной, нетранспортабельной матери. Спустя несколько лет Лиза погибла в результате взрыва в Грозном. Искать близких среди мёртвых – дело, требующее немалого мужества. Не каждый готов к встрече с горькой действительностью. Однако и это, оказывается, не самое страшное. «Я завидую тем, кто нашёл и похоронил своих близких», - говорила мне Малика Исаева, женщина средних лет, которая ищет своего брата с 1995 года. «Мне было бы гораздо легче, если бы я знала, что он мёртв, - говорила она. – Это лучше, чем неизвестность». М.Исаева, как и тысячи других граждан Чеченской Республики, продолжала поиски. Следила за телевизионной программой, выходившей в эфир стараниями поисковой организации под руководством Хажгиреева, которая доводила до сведения населения республики случаи новых вскрытий массовых захоронений, а также результаты идентификаций.А руководитель Общества узников фильтрационных лагерей В.Банжаев сам пережил все «прелести» лагерной жизни. Видел смерть соотечественников, сам не раз сталкивался с ней лицом к лицу. Чудом остался жив. Невозможно оставаться равнодушным, слушая рассказы тех, кто прошёл через этот ад, часто путающих слово «фильтрационный» с «концентрационный» и оставшихся в живых, благодаря случаю. Правда, после перенесённого в живых они остаются, как правило, недолго. Это – инвалиды, умирающие медленной смертью. Добавим, что процент тех, кого удалось уговорить рассказать о пережитом на камеру, примерно один на тысячу. Они очень скупы на проявление эмоций. Про молодого человека, забитого насмерть в одном из фильтрационных лагерей, я знаю из рассказа его сестры, жительницы Наурского района. Свою старую мать она утешает сказкой, что, де, жив её сын, и будто бы видели его тот-то и тот-то. Влюбился, дескать, в русскую женщину и уехал, оставив жену и двоих детей. Старая женщина верит и продолжает ждать. Подобной байкой поддерживают и другую мать, потерявшую сына в начале войны. С этой совершенно седой, но стройной, с гордой осанкой, старой женщиной я встретилась в Назрани в 1999 г., куда её привезли, спасая от бомб, дочери, которых я знала по Грозному. Предупреждённая о созданной для неё легенде и желая поддержать её в утешительном заблуждении, я, как бы между прочим, заметила, что дети, к сожалению, не всегда поступают так, как хотелось бы родителям. Она, как видно, ещё не рассталась с сомнениями окончательно и, услышав мои слова, засияла от радости: «Да я бы не возражала против его выбора, пусть и русская. Хотелось бы увидеть его хоть раз. А то лезут в голову всякие мысли...». Я привела ей известный мне случай, когда уехавший в Сибирь молодой человек вернулся только через 25 лет. А первое письмо с фотографией в окружении трёх красавиц-дочерей и жены прислал через 20. Этот рассказ навёл дочерей женщины на мысль подмонтировать к фотографии брата лик какой-нибудь красавицы. Вот только как ей это преподнести? Ведь они уже не проживают по старому адресу, а новый брату узнать было бы неоткуда. Проблема, связанная с розыском без вести пропавших, осложняется ещё и тем, что Россия не предоставляет полных списков задержанных на территории Чеченской Республики, распределённых по российским тюрьмам. В Чечении они считаются без вести пропавшими, так как о них, кроме того, что в заключении находится какое-то число граждан ЧР, ничего неизвестно. На фоне всеобщих разрушений, опустевших кварталов, ухабистых дорог, сотен переместившихся учреждений и предприятий неизменным остаётся расположение грозненского Центрального рынка. Более того, он разросся до немыслимых размеров, захватив параллельные улицы со всех четырёх сторон. Не так давно это был обычный рынок с закрытым павильоном для торговли мясо-молочной продукцией, открытым павильоном для торговли фруктами, а также несколькими рядами лавок под открытым небом, где торговали овощами. На территории рынка функционировало с десяток ларьков по продаже сельскохозяйственной продукции, бакалейных, промышленных и хозяйственных товаров. Благоустраиваясь с годами, он превратился в крупный рыночный комплекс с тремя павильонами и сотнями торговых рядов, хранилищем, собственной гостиницей и современным зданием управления рынком. Более богатого по разнообразию ассортимента рынка я не встречала больше нигде: молоко, сливки, сметана, домашние йогурты, творог, разнообразные сыры, сливочное и топлёное масло, все виды птицы, копчёная и свежая рыба... Избыток животноводческой и растительной продукции, поставлявшейся на рынок сельским населением, требовал дополнительной площади. Горы арбузов и дынь переместились на проспект Орджоникидзе. Здесь же, рядом с разрушенным зданием кинотеатра «Юбилейный», выстраиваются десятки автомашин с картофелем, луком, рыбой... Чеченец, торгующий на рынке, - это большая редкость. Такое возможно только при оптовой торговле на грузовых автомашинах, где необходима мужская сила, чтобы ворочать мешки с картофелем или ящики с фруктами. Стояние за прилавком считается унизительным и недостойным мужчины. Оптовая торговля фруктами и овощами идёт и на других улицах, прилежащих к рынку. Огурцы, помидоры, болгарский перец. Яблоки, груши, айва, виноград продаются ящиками; малина, клубника, красная и чёрная смородина – вёдрами. И это после разрушительной войны 1994-96 гг... Известный населению республики, как «зелёный базар», он начал приобретать новое качество уже с первых лет «перестройки», когда здесь была начата торговля промышленными товарами, ввозимыми в республику из Турции, Ирана, Китая и других стран, расширив его до невероятных размеров. Магазины уже давно не существуют. Полностью разрушены здания нескольких центральных универмагов. Теперь все товары, от одежды и посуды до аппаратуры и мебели, продаются на базаре. Торговыми рядами охвачены улицы им.А.Шахбулатова, Мира, Чернышевского, И.Арсамикова и часть проспекта им.С.Орджоникидзе. При наступлении темноты рыночные ряды начинают редеть, но торговля пищевыми продуктами и бакалеей продолжается при электрическом свете. Возвращаясь после длительного отсутствия в уже пережившую войну республику, я обратила внимание на чёрные клубы дыма, поднимавшиеся над населёнными пунктами, мимо которых мы проезжали. Поинтересовалась их происхождением у водителя. «Бензин перегоняют», - пояснил он. Тогда-то я и услышала впервые о котлах, называвшихся ещё мини-заводами, которые перерабатывали нефть. Они в последнее время стали настоящим бедствием для населения. «А это – минизаправочная», - объявил водитель, замедляя ход «Жигулей» около ряда 3-х и 10-литровых баллонов с бензином, выставленных то тут, то там на протяжении всей трассы. Подросток лет тринадцати на вид, молча направился к нашей машине и залил в бензобак содержимое 10-литрового баллона, получив с водителя 10 рублей. «Значит, литр – 1 рубль», - отметила я про себя, сравнивая эту сумму с ценами на бензин в Турции, которые колеблются от 90 центов до полутора-двух долларов за литр, в зависимости от качества. Всё вокруг, начиная от разрушенных зданий многоэтажных домов и кончая разбитым асфальтом дорог, напоминало о войне. По мере приближения к центральной части Грозного, увеличивались и масштабы разрушений. Проезжая район Черноречье, увидела несколько уцелевших домов. Там продолжалась жизнь. Кому-то хоть в этом повезло. Говорят, перед войнами многих людей посещают видения. Слышала об этом ещё с детства. Рассказывали, что перед началом Второй мировой войны многие видели в небе отражения огромных пожарищ. Другим являлись призраки умерших. Третьи отмечали необычное волнение пернатых - наяву. И в Чечении многим моим знакомым и близким снились вещие сны: Грозный, заполненный танками; рушащийся, словно карточный домик, под градом бомб, город; люди, прячущиеся в погребах от преследующих их казаков. Помню, что незадолго до первой войны из города начисто исчезли воробьи и муравьи, а голуби то и дело проникали в квартиры и кабинеты учреждений, молниеносно свивали гнёзда на балконах квартир и обильно сносили в них яйца. "Это к войне", - говорили старики. Ну, это – из области непознаваемого. Но если бы о каких-нибудь необычных явлениях или приметах, предвещавших войну, спросили меня, я бы не колеблясь ответила: «Нищие». В республику перед первой, да и второй войной, хлынули целые полчища нищих. Они заполонили буквально всё: центральные улицы и проспекты, рынки, мосты, скверы, а также автомобильные дороги, выпрашивая деньги у водителей автомобилей, останавливавшихся на светофорах. Я поднимала эту тему в эфире, брала интервью у просивших подаяния, пытаясь найти ответ на вопрос, в чём причина такого наплыва, напоминавшего скорее стихийное бедствие. Что их сподвигло двинуться именно на лежащую в руинах Чечению, народ которой, как никакой другой, сам остро нуждался в любой помощи, было непостижимо... Была и другая категория приезжих, которых десятками вылавливали работники линейного отделения милиции на железнодорожном вокзале. Число бомжей, заезжих из разных областей России, увеличилось особенно в 1994 г., накануне российского вторжения. Я не раз выезжала в отделение, когда туда приводили очередную группу задержанных. И должна сказать, что это не были опустившиеся люди. Пусть не безупречно одетые и свежевыбритые, оборванцами они не выглядели. У каждого своя история, но цель одна – заработать на жизнь. Они были готовы работать, где угодно, только бы их обеспечивали едой и кровом. Я и раньше слышала, что в сёлах республики появляются люди, нанимающиеся в домработники. А двоих из них видела, будучи в Веденском районе. На одного, сидящего на лавочке, рядом с хозяином дома, мужчину лет 35-40 указал сопровождавший нас, в качестве гида, работник местного самоуправления, добавив, что зовут его Володей. А другого, переходившего дорогу перед нашей машиной, я вычислила сама, так как в нём легко было распознать человека со стороны. «Да, он тоже у кого-то работает», - подтвердил мою догадку наш проводник. «Значит, у вас появились свои помещики, раз начали прибегать к наёмной силе?» - заметила я. «Какие там помещики, - усмехнулся он в ответ. - У хозяина, где живёт Володя, такой же приусадебный участок с садом и огородом, пара коров, да с десяток овец, как у каждого жителя села. Этот его работник помогает ему в саду, да ходит раз в месяц-два на выпас стада вместо него. А бывает, к нему обращаются соседи, когда наступает их очередь пасти скот, правда, с согласия хозяина, который даже радуется, когда Володе дают заработать. Пусть, мол, накопит себе что-нибудь...» Выпас скота всегда был в Чечении делом достаточно проблемным. Эту тему обсуждали задолго до наступления пастбищного сезона, собираясь чуть ли не всем селом. На повестку дня выносился вопрос:«Где взять пастуха?» Дело втом, что пастушество у чеченцев считается занятием унизительным испокон веков. И даже если рискнувший пойти в пастухи забирался, пытаясь замести следы, в какое-нибудь дальнее село, где его никто не знал, об этом каким-то образом всё равно становилось известно. Нанявшийся в пастухи терял уважение окружающих. За него даже не выдавали замуж девушку. Более того, это презрение распространялось и на его род, с которым никто не желал родниться. Поэтому пастушеством в чеченских сёлах занимались люди, пришедшие из соседнего Дагестана. В Чечении всегда была сильна связь времён. Дела давно минувших дней передаются от поколения к поколению из уст в уста. Так что, если чей-либо предок даже где-то в глубине веков «запятнал» себя пастушеством, а потомок чересчур возгордился, забыв своё происхождение, то весьма вероятно, что его «поставят на место» и напомнят, рано или поздно, прямо или косвенно, о его корнях. Эта долгая память не обошла вниманием и одного нашего земляка-учёного, достигшего очень больших карьерных высот в союзном масштабе. «Его дед пришёл в Чечению из Дагестана, чтобы ходить за нашим скотом, - говорили про него местные жители, которых он разочаровал своими, несоответствующими их интересам, политическими пристрастиями. – Его дед пас наших коров, а этот выскочка вознамерился управлять нами». Но одно дело пасти чужой скот, и совсем другое – собственный. В этом ничего зазорного нет, и сельчане выработали новый способ – пасти стадо по очереди. Очередь эта выпадает не так часто – раз в полтора-два месяца, в зависимости от численности гурта. Времена, конечно, изменились, и исключения возможны. Но, по-прежнему, очень низка вероятность того, что кто-то рискнёт пойти в пастухи – то есть в услужение, махнув рукой на условности ради своевременной и гарантированной оплаты. Однако на профессию животновода, появившуюся с возникновением колхозов и совхозов, это пренебрежительное отношение не распространяется. Их уважают, как и представителей любой другой профессии, связанной с сельским хозяйством. Как-то после обсуждения данной темы я подсчитала ежемесячный заработок сельского пастуха в соответствии со средним сельским гуртом крупного рогатого скота. Получилась солидная сумма, которая не снилась даже шахтёрам, чья профессия является самой высокооплачиваемой и опасной. И когда один из задержанных рассказывал рассматривавшему его паспорт зам.начальника линейного отделения милиции, что причина его приезда в Чеченскую Республику – безысходность: «Поеду, хоть в пастухи наймусь», я не нашла в этом ничего странного. Но в отделении милиции подходили к этому вопросу с определённой долей недоверия, считая, что такой массовый заезд - неспроста. К тому же, и ответ гостя на вопрос «А откуда у вас информация, что у нас дефицит пастухов?» показался не очень убедительным. - И как вы думаете с ними поступить? - спросила я у начальника отделения, перед которым его заместитель выложил документы, собранные у последней партии задержанных. - Ну, у этих хоть есть паспорта, а у большинства из предыдущей группы вообще не было никаких бумаг. Мы отправили их назад. А что делать с этими, решим после запроса данных по месту жительства. - Вы считаете, что их приезд в республику является правонарушением? - Нет, если человек приехал с конкретной целью и имеет на руках документ. А бомжей, оказавшихся в районе железнодорожного вокзала, мы вылавливали всегда. Линейным отделениям «везёт» в этом отношении. Но приезжают они не только по железной дороге. И это уже вне нашей компетенции. Но слышал от работников сельских райотделов, что у них тоже выросло число приводов заезжих. Кто знает, с какой они здесь целью? Принять облик бомжа несложно, 3-дневной щетины и помятой одежды вполне достаточно для того, чтобы изобразить бродягу. Но отличить деградированную личность от человека, принявшего этот облик нарочно, можно всегда. Мы проверим, всё ли бстоит так, как они рассказывают. - Но, может, люди в самом деле нуждаются в заработке? - Пусть работают. Свяжемся с районными отделениями, помогут... Когда в российской прессе стали появляться материалы о рабстве в Чеченской Республике и эксплуатируемых, которых, якобы, удерживали против их воли, я усомнилась в их правдивости. Не было никакой необходимости удерживать кого-то насильно. Предлагавших свои услуги было больше, чем нуждавшихся в них. Послевоенные периоды имеют свои особенности. С раннего детства я видела много калек и инвалидов, пострадавших во время Второй мировой. А потом, много лет спустя, появились новые калеки и инвалиды, вернувшиеся с афганской войны. Я встречалась с бывшими воинами-афганцами на различных мероприятиях и реже – в общественном транспорте и на улицах. Были среди них лишившиеся конечностей, зрения, а также с нарушениями двигательной системы. Был в Грозном даже парень, лишившийся рассудка на той войне. Этот красивый, высокого роста молодой человек с тонкими благородными чертами и глубоким умным взглядом бродил по улицам города, погружённый в себя, словно не замечая ничего вокруг, кроме бумажного сора, который он постоянно старательно подбирал и методично рвал на мелкие кусочки. Иногда, проходя мимо, он вдруг неожиданно отрывал взор от земли и заглыдывал тебе в глаза таким долгим, мудрым и всезнающим взглядом, что становилось не по себе. В отличие от Второй мировой войны, российско-чеченская война оставила после себя очень много калек среди женщин и детей. Когда калеками и инвалидами становятся те, кто воевал, это воспринимается, как что-то закономерное, но вид искалеченных женщин и детей вызывает чувство протеста у любого нормального человека. Шли первые месяцы второй русско-чеченской войны. Счёт погибших под бомбовыми, ракетными и артиллерийскими ударами российской армии мирных жителей Чеченской Республики исчислялся тысячами. А в поезде московского метро просил подаяния ветеран первой российско-чеченской, которому было не больше тридцати. Он быстро продвигался по переполненному вагону на одной ноге при помощи костыля, повторяя один и тот же набор фраз: «Я офицер российской армии. Пострадал в Чечне. Пожалуйста, кто сколько может». Но ни один из пассажиров ему не подал. И, как мне показалось, они держались даже как-то отчуждённо, не проявляя никакого видимого сочувствия. Неужели, из принципа? Во мне же боролись противоречивые чувства. Было как-то не по себе от того неловкого положения, в котором оказался этот молодой офицер. С одной стороны, я осуждала чёрствость людей, отказывавших в помощи человеку, оказавшемуся в тяжёлом положении. А с другой, я расценила бы их сочувствие к нему, как одобрение войны, в которой он пострадал. Подойдя к выходу, он ждал остановки, чтобы пересесть в другой вагон, но секунды тянулись тягостно, во всяком случае, для меня. «Тоже мне, герой, - процедила сквозь зубы средних лет женщина, сидевшая напротив. – Ты там детей убивал, страдалец!» Но ветеран чеченской войны этих слов уже не слышал. «А почему ты ему не подала?» - спросили меня домашние, когда я рассказала им об этом случае. Признаюсь, у меня мелькнула мысль дать ему денег, но я заставила себя отогнать её, ибо это было бы предательством по отношению к моим погибшим соотечественникам. Ведь он шёл в Чечению убивать... Другую картину я наблюдала в начале лета 1999 г. в районе рынка на улице Чернышевского, где шла торговля продовольственными товарами. Одна женщина из числа торгующих произнесла громко, стараясь быть услышанной своими товарками, какую-то фразу, смысл которой дошёл до меня только тогда, когда те начали передавать ей деньги. Сборщица быстро пересчитала купюры и поспешно направилась к молодому человеку на костылях, который медленно продвигался по направлению к ним. Только теперь я увидела пустую правую брючину, подвёрнутую и зафиксированную на уровне колена.Когда женщина приблизилась к нему на достаточно близкое расстояние, произошла какая-то заминка. Она что-то говорила ему, а тот качал головой, не соглашаясь. Потом до меня донеслись слова на чеченском : «Ради Бога», после чего женщина сама опустила в его карман только что собранные деньги. Молодой человек перестал сопротивляться только при упоминании Всевышнего, но был очень смущён, и я видела, как резко покраснело его худое бледное лицо и выступил на лбу пот, который он беспрерывно утирал карманным платком, прижимая к подмышке костыль. «Посмотри,что там происходит», - попросила я продавщицу косметического киоска, у которой делала покупку, чтобы увериться в своей догадке. Девушка выглянула через открытую дверь и, постояв там с минуту, ответила, возвращаясь на своё место: «Это инвалид войны.Они всегда дают им деньги. Стараются никого не пропустить». «Но этот отказывался брать», - заметила я. «А их всегда приходится уговаривать. Гордость мешает. Но мы-то знаем, что им не сладко». Моя давнишняя знакомая Шейман, жившая со мной по соседству много лет назад, перебралась в бывшую Французскую гостиницу после того, как была разрушена в 1995 г. её 2-хкомнатная квартира на проспекте Орджоникидзе. Жалостливость и сострадательность сочетались в ней с крайней нетерпимостью к чужим недостаткам. Она могла спустить последние сбережения, не задумываясь о завтрашнем дне, чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями, которых угощала и одаривала в духе национальных традиций набором салфеток, полотенцем, и прочей мелочью, заготовленными впрок для таких случаев. Хотя это было вовсе не обязательно в её положении, ведь она потеряла всё. Теперь вся мебель её однокомнатной квартиры состояла из двух железных кроватей и стула с табуреткой, служивших соответственно диванами и столиками. Когда к ней заходили гости, она, по старой привычке, тут же начинала собирать на «стол», размещая нехитрые угощения на табуретке и стуле, выставленных перед каждой кроватью. Перед выходом на улицу Шейман отделяла две пятирублёвки, предназначенные для определённых лиц, которым она постоянно помогала. Одним из них оказался молодой человек лет тридцати с рыжеватой щетиной, которого я не раз видела сидящим на асфальте около Образцовой парикмахерской на перекрёстке проспекта им.Арсамикова и улицы Мира. Я отметила про себя, что у этого молодого и довольно упитанного парня не было никаких видимых физических недостатков, которые бы оправдывали его занятие. А слово благодарности «сах» вместо «сагIа хуьйла», которое он произносил, принимая очередную милостыню, звучало не по-чеченски. «Откуда он взялся?» - поинтересовалась я у Шейман, когда она, положив перед ним пять рублей, вновь поравнялась со мной. «Да кто его знает, - отвечала она. - Ясно, что не местный. Он появился здесь после войны. Может, из русских дезертиров или из тех, кто не пожелал возвращаться на родину после освобождения из плена. Здесь такие есть». Я и сама слышала про то, как несколько военнопленных, изъявивших желание остаться в Чечении, обратились к своим бывшим «надзирателям», чтобы те помогли им обосноваться. Так, за разговорами, мы незаметно дошли до «Детского мира», где, по словам Шейман, должен был находиться другой «опекаемый» - парень в инвалидной коляске. Но его там не оказалось. Она спросила о нём у молодого человека, занимавшегося звукозаписью. «Он приходит сюда, когда ему тоскливо», - отвечал тот, не прекращая обслуживать очередного заказчика. - Судя по вашему разговору, он не занимается попрошайничеством, заметила я. - Нет, конечно! Я всегда прилагаю уйму усилий, чтобы всучить ему деньги. Очень смущается, бедняжка. Когда у меня есть, я даю и больше. Пусть хоть жвачку себе купит. - А сколько ему лет? – поинтересовалась я. - Да лет 15, не больше. Он меня уже знает и не так шарахается, как раньше, но всё равно краснеет, как рак, при моём появлении. Мне импонирует её щедрая натура, когда она старается облегчить существование несчастного мальчика, но я против подаяния людям, возведшим паразитизм в образ жизни... 40. «ОТЕЧЕСКАЯ ЗАБОТА» РОССИИ О ЧЕЧЕНСКИХ ДЕТЯХ В то время, когда я просматривала кассеты об убийствах в Чечении по видео, на одном из российских каналов шёл сюжет об отправке чеченских детей на отдых в Россию. Странная параллель... С одной стороны, сотни тысяч убитых чеченских детей, в смерти которых повинна Россия, а с другой – благотворительность, оказываемая Россией же тем же детям, лишь волей случая спасшимся от российских бомб и Чикатило в мундирах. Оторвавшись от экрана телевизора, возвращаюсь к работе. Новая картинка на видео уводит к началу боевых действий российской армии против населения Чеченской Республики в 1999 г. Бьётся в ужасе, сидя перед лежащим на земле мёртвым ребёнком, молодая женщина, взывая к нему по имени сквозь громкие рыдания. На расширившейся панораме появляются десятки убитых и раненых, разбросанных по земле. А рядом – догорающий автобус, на заднем сидении которого продолжает сидеть женщина с наполовину снесённым черепом. Бегают медики, пытаясь спасти оставшихся в живых, среди которых немало детей. Эта жуткая картина – результат прицельного ракетного удара российской авиации по пассажирскому автобусу. В следующих кадрах представлена больница, где в очень стеснённых условиях, на нескольких столах, идут операции. В небольшой послеоперационной палате – с десяток детей. На лицах – страдание, а в глазах – тревога. Есть и настолько маленькие, что ещё не осознают, что с ними произошло. Медсестра приподнимает перебинтованную культю годовалой на вид девочки. Ей оторвало ножку во время ракетного удара. Есть дети, раненные в грудь, в голову. У одного мальчика оторвана рука. У другого раздроблена нога, её пришлось ампутировать. А вот этому юноше крайне не повезло. Он ослеп на оба глаза и потерял обе руки в результате попадания в их двор снаряда во время артобстрела. Врачи жалуются на нехватку обезболивающих средств. Многие сложные операции приходится делать под местным наркозом. Следующие кадры относятся к 2000 году. За кладбищенской оградой – несколько десятков трупов в саванах, приготовленных для предания земле. Отдельным рядом лежат трупы младенцев. «Это наши террористы», - говорит старик, поочерёдно раскрывая их лица. Это его ответ средствам массовой информации России, ежедневно сообщающим о том, что военные операции, проводимые российской армией в Чеченской Республике, направлены исключительно против террористов и ни в коем случае не распространяются на гражданское население. На крупном плане появляются лица мёртвых детей, среди которых – ангельский лик двухгодовалого мальчика, настолько чистый и свежий, что, если бы ребёнок не был завёрнут в саван, его можно было бы принять за спящего. На экране – новые кадры, отснятые в одном из палаточных городков в Ингушетии. По снежной пороше бегают босоногие дети. И, как следует из содержания, не забавы ради, а потому, что у них нет обуви. Дата съёмки – декабрь 2001 г. Следующий сюжет перекликается с предыдущим общей темой. Оператор снимает раздачу гуманитарной помощи в одном из населённых пунктов Чеченской Республики. Неожиданно начинается авианалёт. На лицах собравшихся, по которым скользит видеокамера, читается страх. Толпа на глазах редеет и растворяется полностью, когда начинается бомбардировка. Не поддаётся панике только оператор. Он следит за поведением 5-6-летнего мальчика, настолько увлекшегося новыми ботинками, что совершенно не реагирует на бомбы, разрывающиеся совсем рядом. Отдавая дань профессиональному фанатизму оператора, всё же отмечаю про себя, что рисковал он не только своей жизнью, но и жизнью ребёнка, оторвавшегося в своей искренней детской радости от реальности. Ведь как реагируют российские военные лётчики на людей с камерами, известно. И всё же случай с мальчиком не следует считать типичным, поскольку известно, что дети военного поколения трясутся даже от звука пролетающих гражданских самолётов. Вспоминаю, как во время воздушных налётов российской авиации моя соседка по этажу выносила своего десятилетнего парализованного сына в небольшой коридор, куда выходили двери наших квартир. Ребёнок, пострадавший от разрыва бомбы в первую войну, не мог переносить звука бомбардировок, которым подвергался Грозный в августе 1999 г. «Вывод войск! Вывод войск!» - скандируют участники митинга протеста, собравшиеся на окраине Грозного летом 2001 г. В руках у митингующих – транспаранты с требованием вывода российских войск с территории Чечении и стенды с фотографиями многочисленных жертв со следами пыток, садистски умерщвлённых российскими военными. Сотни сожжённых, изувеченных трупов, детских в том числе. «Смотрите, это мой отец! Это мой брат!» - указывает на фотографии с изуродованными трупами мальчик лет семи-восьми. А мимо с гулом проносятся на бешеной скорости, обдавая собравшихся пылью, российские танки с наведёнными на собравшихся дулами и стрелкàми на башнях. Этот демарш, явно рассчитанный на устрашение митингующих, вызывает у тех прямо противоположную реакцию. Вместо ожидаемого страха собравшихся охватывает гнев. «Долой оккупантов! Оккупанты, убирайтесь вон!» - начинают они громко выкрикивать в унисон. Что-то кричит, возбуждённо размахивая руками, и мальчик, у которого были зверски убиты отец и брат. Просмотрены тысячи видеокадров, где дети, со свойственным им неподдельным простодушием, рассказывают о страшных испытаниях, выпавших на их долю. О муках и боли, которые им, чудом выжившим в этой мясорубке, пришлось пережить за свою короткую жизнь. Им не забыть, как злодейски убивали их родных и близких у них на глазах. Дети Чечении – залитые кровью, обожжённые порохом, корчащиеся от боли, лежащие на операционных столах, завёрнутые в саваны, копошащиеся в мусорных свалках, греющиеся у зимних костров в обезлюдевших городах, - и русский мальчик 6-7 лет, путающийся в ногах мечущихся под взрывами бомб и снарядов людей, который, дрожа от страха и обливаясь слезами, умоляет: «Дяденьки, дедушку ранили, пойдёмте, я вам покажу...», запечатлённые в тысячах видеокадров, - это реалии жизни, которыми мир встречал третье тысячелетие и которых уже не вычеркнуть из его истории. «Мама ушла за водой и не вернулась», - всхлипывает девочка лет пяти-шести, лишившаяся матери. Это сюжет из новой кассеты, где запечатлены новые страдания. «Я видела, как русские солдаты расстреляли моего брата, - говорит, заливаясь слезами, девочка из с.Алды. – Ему было двенадцать. Он был только на год старше меня. Они в тот день расстреляли наших соседей, а вместе с ними и моего брата - он был у них во дворе. Я видела, как их убивали, через забор. Потом они пришли в наш двор, но дома никого не было. А я пряталась за сараем...» Это произошло в 2000 г. «Когда мы уходили из Грозного, нам навстречу вышли русские солдаты, - говорит, запинаясь, мальчик лет пяти. – Мама сказала, чтобы я не разговаривал по-чеченски. Я очень боялся этих солдат». «Мы жили в подвале. Я очень боялась темноты. А ещё больше – бомб, - рассказывает о днях, проведённых в подвале многоэтажного дома в Грозном, девочка лет семи. – У нас не было еды и воды. Но мы не могли выйти наверх, там постоянно бомбили». И так далее, и так далее... Полные горечи и боли воспоминания, ставшие неотъемлемой частью существования детей Чечении. Они до сих пор просыпаются от собственных криков, когда накатывают на них под покровом ночи жуткие картины пережитых ужасов. Они взывают к матерям, унесённым войной, забывая о том, что их уже давно нет в живых. Они, много раз метавшиеся от гула самолётов, за которыми следовали бомбовые и ракетные удары, вздрагивают до сих пор, даже если живут в других странах, а самолёты в небе летают только мирные. Похоже, что этот синдром страха будет преследовать их всю жизнь. Малолетние инвалиды, крохотные калеки, тысячи детей с изувеченными телами и душами, претерпевшие все муки ада, они всё ещё продолжают бояться. И, как оказывается, не зря. Так как всё ещё находятся под пристальным оком алчущих свежей крови бывших и настоящих кремлёвских ястребов, которые высказываются на их счёт откровенно и недвусмысленно. «Государственной политикой России должен стать геноцид чеченского народа...» Эта мысль принадлежит Александру Коржакову. «Не следует забывать, что в Чечне уже выросло поколение молодых людей в условиях войны и ненависти к русским, - подчёркивает он. – Стремление сегодняшних чеченских мальчишек отомстить «обидчикам» любым способом будет проявляться не только на территории Чечни». «Похоже, что чеченских мальчишек Коржаков хочет расстреливать на всей территории России, дабы они не дорастали до возраста, когда смогут отомстить за убитых отцов и разорённую родину», - комментирует политическую доктрину А.Коржакова в книге «ФСБ взрывает Россию» один из её авторов Александр Литвиненко. Чеченские дети, по мнению А.Коржакова, должны быть уничтожены, как свидетели кровавой вакханалии, устроенной в Чечении российской армией. То есть, им вменяется в вину их беда. В унисон с призывами А.Коржакова звучит и инструктивное письмо для вооружённых сил, распространённое Генштабом России среди воинских подразделений, действующих на территории Чеченской Республики в период второй войны, в котором рекомендуется «...непримиримых уничтожать до пелёнок, а лояльных оставить до определённого времени...» О том, что эта инструкция исполняется, причём, с большим усердием, говорят многочисленные факты. Приведу один из них. В июне 2002 г. одно из подразделений российской армии провело карательную акцию в селении Алды. Это преступление не знает аналогов, так как жертвами зверской расправы стали грудные младенцы. Им стреляли в затылок на глазах матерей, вырывая из их рук. За два с половиной часа было убито 75 детей. Коржакову и иже с ним следовало бы подумать, как отмыться от крови, которой Россия залила чеченскую землю. Попытаться излечить истерзанные тела и обогреть измученные души чудом оставшихся в живых чеченских детей, а не строить новые планы истребления уцелевших. Недвусмысленные призывы человека, одно имя которого приводило в своё время в смятение далеко не рядовых граждан России, звучащие, как директива, нельзя недооценивать. Телевизионные сюжеты, демонстрирующие трогательную заботу России, являющейся виновницей их трагедии, о чеченских детях, вряд ли способны вызвать у кого-либо чувство умиления или благодарности. А после известных откровений депутата Российского Парламента А.Коржакова появляется даже тревога за их жизнь. К подобным вещам пора бы уже привыкнуть. Изъянов в национальной политике России хватало всегда. Но такого, чтобы брать под наблюдение детей! О такого рода начинании я узнала из статьи Андрея Дятлова под заголовком «В школах Москвы составляют списки «детей кавказской национальности»», опубликованной в «Комсомольской правде» 24.01.96 г.: «...Любопытно, что будет дальше? Кое-какой опыт борьбы с кавказцами уже имеется: после первого путча в Москве разом чеченцев выбросили из всех гостиниц; в октябре 1993 года кавказцев уже просто били «погорячившиеся» омоновцы, стянутые на подавление второго путча. Могу подсказать мысль как раз в духе милицейской операции со списками (а равно заявлений товарища Барсукова о его понимании преступной наследственности у детей кавказцев) – не вовремя хватились, а ещё генералы! Школа – это всё-таки поздновато, будущих бандитов надо отлавливать и регистрировать прямо в роддоме, а если повезёт – в момент зачатия... Есть и ещё одна свежая идея для поклонников Барсукова: пусть дети сдают рапорта о разговорах в семье – вдруг кто-то из родителей тайно сочувствует лицам кавказской национальности? Если порыться в архивах КГБ – там столько идей, столько великих замыслов!» 41. ЧЕЧЕНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ВАХХАБИЗМ Дорога из Нальчика в Грозный после нескольких часов, проведённых в душном самолёте чартерного рейса, не казалась тягостной. Я была благодарна возможности надышаться свежим воздухом. Водитель микроавтобуса, занимавшийся перевозкой пассажиров, наотрез отказался заезжать в Урус-Мартан, когда руководитель группы шоптуристов обратилась к нему с такой просьбой, объяснив, что это небезопасно в такое позднее время (было около трёх часов ночи).На мой вопрос, в чём заключается опасность, отвечал: «Да это же гнездо ваххабитов!». Шоптуристки, все без исключения знавшие его по имени, пытались даже сыграть на его мужском самолюбии, но он был неумолим: «Можете считать меня трусом, но мне пока жизнь не надоела». Честно говоря, я эти разговоры не восприняла всерьёз, уверенная, что водитель просто балагурит, заводя молодых женщин забавы ради, и была очень удивлена, когда он проехал перекрёсток, не сворачивая в Урус-Мартан. Спросила у руководителя группы: «Это он что, всерьёз отказывался туда ехать?» «Да. Они опасаются ехать туда ночью. Но днём проблем не бывает. Мы ведь постоянно развозим грузы», - сказала она. О ваххабитах я, конечно, слышала не впервые, но не предполагала, что всё так серьёзно. Ещё в 1996 г. я много раз становилась свидетелем споров между Муслимом, проповедовавшим идеи ваххабизма, и другими сотрудниками Информационного Центра Генпредставительства в Турции, отвергавшими их. В отличие от своих оппонентов – выпускника нефтяного института Вахи и историка Магомеда -Муслим образования не имел. Впервые я услышала о нём несколько месяцев назад. Он запустил из Стамбула информацию от имени «Чечен-пресс», непрофессиональность которой меня ужаснула и возмутила. Я начала наводить справки и вышла на него по телефону. Поскольку его самого, как журналиста, я не знала, спросила, знает ли он меня. Он ответил, что знает и что не раз встречался со мной, состоя на службе у Удугова. Но увидев воочию, я его припомнить не сумела и удивилась своей ненаблюдательности. Ведь, казалось бы, помнила всех, кто работал в Департаменте Информации и Печати и даже рабочее место каждого в нескольких кабинетах на 4-м этаже Президентского Дворца. - А у него не было рабочего кабинета, - сказал кто-то из ребят. - Он возил Удугова (Мовлади Удугов, первый вице-премьер Чеченской Республики Ичкерия, министр государственной политики и информации, один из главных идеологов ваххабизма в ЧРИ) - А откуда эти постулаты? - Из Крачковского, - засмеялись они в ответ. - Это единственный источник его познаний. Плюс всякие брошюрки ваххабистского толка. Коран в переводе И.Ю.Крачковского я читала. К слову, наиболее удачным считается перевод В.Пороховой. По крайней мере, многие учёные, с кем я говорила на эту тему, придерживаются такого мнения. Перевод В.Пороховой вызывает больше доверия ещё и потому, что получил одобрение Совета учёных-теологов, членом которого является её свёкор, с которым она имела возможность консультироваться во время работы над переводом.Учёным является и супруг В.Пороховой, араб по национальности, который также располагает профессиональными знаниями в области теологии. Этими подробностями поделилась сама Порохова, принимавшая, вместе с супругом, участие в научной конференции, состоявшейся в университете им. Л.Н.Толстого, на которой я присутствовала. Почти ни один спор с Муслимом не обходился без И.Ю.Крачковского, на которого он то и дело ссылался в подтверждение своих доводов. «Только не надо Крачковского», - предупреждали его ребята, как только он принимался приводить известные цитаты, давая понять, что не намерены продолжать разговор. Им не нравилось, когда он подвергал сомнению чужую религиозность. Выходило, что все мы – мусульмане ненастоящие, а только по рождению. Муслим очень болезненно воспринимал критику в свой адрес по поводу распространения неотредактированных информаций, содержавших множество стилистических и орфографических ошибок, а также замечания о том, что каждый должен заниматься своим делом. Другого пропагандиста ваххабизма звали Арби. Это был классный компьютерщик и неплохой, в общем-то, парень, но его призывы отказаться от достижений цивилизации и вернуться к патриархальному образу жизни вызывали недоумение. По его мнению, всем без исключения чеченцам было необходимо обзавестись домашним скотом и заняться возделыванием земли. При этом полностью исключалось какое-либо образование вообще. На него это, очевидно, не распространялось, поскольку виртуозно владея компьютером, этой вершиной современной технической мысли,он продолжал неуклонно совершенствоваться в этой области, вместо того, чтобы пахать землю в соответствии со своими идеями. На мой вопрос, как же обойтись без врачей, ведь любой человек может заболеть хотя бы раз в жизни, отвечал, что тот, кому суждено умереть, умрёт и так, а кому нет, выздоровеет и без помощи врача. - А что делать, когда заболит зуб? Ведь это такая невыносимая боль! - В таком случае всегда найдётся человек, который умеет удалить зуб, - стоял на своём Арби. - Значит, лечение нам противопоказано? - продолжала я. Арби предпочёл на этот вопрос не отвечать. Но продолжал защищать свои идеи, а несколько его оппонентов – опровергать их более убедительными доводами, обвиняя его в умышленном отрицании прогресса и попытке внедрить подобные установки в сознание чеченского народа с определённой целью. Подобные споры переходили в яростную словесную дуэль, когда речь заходила о форме одежды, причём, исключительно женской. По мнению Муслима, голова женщины должна быть покрыта так, чтобы не было видно ни единого волоска. При этом он не исключал ношения брюк, наподобие мусульманских женщин Востока. Тогда как в Чечении, по установившейся традиции, женщины отдают предпочтение платьям и юбкам. В этом вопросе он находил полное понимание у Арби, тогда как все остальные считали, что право выбора формы одежды должно быть индивидуальным,но не противоречащим национальным традициям. То есть, одеваться современно, не нарушая при этом общепринятых норм приличия. Но даже если предположить, что вдруг появилась бы необходимость отказаться от современного вида одежды, почему бы не вернуться к своей, национальной?Изящные чеченские национальные костюмы подчёркивают женскую грацию и мужскую стать. Зачем же перенимать чужое? Что касается покрытия головы, чеченские женщины во все времена уделяли большое внимание красоте волос не для того, чтобы прятать их от посторонних глаз. Мыли лечебными травами, прекрасно разбираясь в том, какая трава способствует укреплению волос, а какая придаёт необыкновенный блеск. Подпитывали их специальными маслами. Об этом мне рассказывала моя бабушка Мимпи, дожившая до ста с лишним лет, не потеряв прекрасного зрения и зубов. Она никогда не пользовалась очками, легко вставляя нитку в иголку. Обычно вымытые и ухоженные волосы девушки укладывали под косынку или тонкий платок так, чтобы на них не попала ни одна пылинка, и открывали только по случаю увеселительных мероприятий – свадьбы или вечеринки. Тогда они распускали свои шикарные объёмные косы под тонкими головными шифонами, которые не только не скрывали, а, наоборот, подчёркивали их великолепие. Конечно же, достигнув пожилого возраста, чеченские женщины покрывали волосы полностью, но в молодости это было необязательно. Особенное значение девушки придавали грации. Ведь женский праздничный наряд – гIабли –предназначен для стройной фигуры. Осведомлённые заранее о предстоящей свадьбе, они ещё за несколько дней до неё переходили на строгую диету, чтобы уменьшить размеры и без того тонких талий. Присутствие на свадьбе девушек, известных своей красотой и благовоспитанностью, считалось престижным и придавало особый вес мероприятию. Поэтому те, у кого намечалась свадьба, прилагали немало усилий, чтобы заручиться согласием родителей отпустить к ним свою дочь. Приглашение делалось заранее и порой по нескольку раз, так как явиться на свадьбу после первого же приглашения считалось не очень достойным для благородной девушки. Строго избирательно подходили к этому вопросу и родители, отпуская дочерей лишь к тем, кто пользовался хорошей репутацией и уважением односельчан. Девушку, как правило, сопровождали родственницы – сноха, тётя или замужняя сестра, которые обязаны были находиться рядом до конца свадьбы. Кроме того, что критерий оценки свадьбы определялся присутствием красивых и благовоспитанных молодых особ, это имело и материальное значение для организаторов, хотя этот момент никем особо в расчёт и не принимался. Когда в круг танца выходила очередная пара, ведущий, с неизменным атрибутом - палочкой-указкой - в руках, громко вопрошал: «Кто знает эту девушку?» И от количества голосов, отвечавших на этот вопрос положительно, зависел успех девушки. Если она была хороша собой, то, соответственно, и откликнувшихся оказывалось больше. Но это вовсе не означало, что все они действительно знакомы с ней. Многие этим «признанием» демонстрировали своё расположение к обсуждаемой особе или готовность за ней ухаживать. Все, кто признавал себя «знакомым», должны были платить за «знакомство», и поднос с деньгами, который подносил к каждому из них помощник ведущего, наполнялся новыми ассигнациями, а более щедрые бросали деньги под ноги танцующей, но это должна была быть более крупная сумма. Такие знаки внимания со стороны молодых людей ещё больше поднимали девушку в глазах окружающих. Этот обычай существует и поныне. Ещё несколько лет назад я была свидетелем диалога двух сельчанок, когда одна рассказывала другой, как много денег было брошено в честь какой-то их общей знакомой. После свадьбы девушки подбирали и покрывали волосы, оберегая их от солнца и пыли, чтобы вновь открыть на очередной свадьбе или вечеринке. Убиралось и праздничное гIабли. Каждая девушка имела их по нескольку – вечерние из помбархата и дневные из тончайших шелков. Этот женский наряд имел преимущество с точки зрения поддержания формы фигуры благодаря особому покрою, а также обязательному металлическому поясу, плотно охватывавшему талию и препятствовавшему увеличению её в размерах, но неудобному в быту. Тем большее удивление вызывают рассказы о моей прабабушке, матери моего дедушки по отцу, дожившей до преклонного возраста и носившей гIабли до самой смерти. Но это была не единственная особенность, отличавшая мою прародительницу от большинства её сверстниц. Она умерла задолго до моего рождения, и мои впечатления о ней складывались благодаря воспоминаниям бабушки Мимпи, матери моего отца, доводившейся прабабушке снохой. Мне было небезынтересно узнать, что прабабушка никогда не бывала на базаре, руководствуясь определёнными и вполне убедительными, по мнению бабушки Мимпи, соображениями.Она знала арабский язык и была единственной женщиной – членом совета старейшин, на чей суд выносились вопросы чрезвычайной важности, от справедливого разрешения которых зависела порой судьба человека. Она была прямолинейной и властной женщиной. Пользовалась большим авторитетом среди земляков. В первый же день вступления моей бабушки в их семью, свекровь заявила, оставшись с ней один на один: «Я не буду обсуждать твоё поведение. Ты ещё очень молода, и ошибки неизбежны. Мой долг помочь тебе приобрести необходимый опыт. И если ты тоже этого желаешь, запомни одно правило: я никогда не повторяю одного и того же дважды». По утверждению бабушки Мимпи, её свекровь ни разу не нарушила этого принципа и никогда не повышала голоса в её присутствии.По её собственному признанию, она искренне любила свекровь и гордилась ею. Посвящала её в то, чего не доверяла даже собственной матери. В нашей семье существует предание о том, что наша прабабушка стала свидетелем явления, которое наступает в священную ночь, называемую арабами Аль-Кадер. В эту ночь началось ниспослание Корана, которое продолжалось 23 года. Согласно мусульманскому поверью, в эту ночь на миг замирает природа, густеет и останавливается в реках вода. Это момент, когда Аллах внимает просьбам правоверных и исполняет их желания. Известно, что моя прабабушка со своими двумя верными подругами ожидала божественного явления на протяжении четырёх лет. И все три были вознаграждены за долготерпение на пятый раз. Они ясно увидели знамение, из которого поняли, что долгожданный момент наступил. Известны и просьбы каждой из них. Обе подруги моей прабабушки молили Всевышнего о жизненных благах, чтоб не имели они и их наследники недостатка ни в чём. Моя же прабабушка молила Аллаха не оставлять безнаказанными подлость и предательство, совершённые в отношении всех её потомков. И её многочисленные потомки, я в том числе, по сей день приводят множество примеров милости Аллаха, внявшего, по их мнению, её молитве. По рассказам бабушки Мимпи, её свекровь оставалась стройной и красивой даже в старости. Все её сыновья и дочери пошли в неё не только высоким ростом, но и нравом. Мне на всю жизнь запомнилась история, в которой участвовала одна из её дочерей. Единственную сестру моего отца, тётю Петимат, вознамерились выдать замуж по сватовству, за человека, к которому она не испытывала никаких чувств. Убежищем для себя она выбрала дом одной из своих замужних тёток, сестры своего отца, которая проживала в другом районе. Многочисленные братья тёти Петимат, одним из которых был мой будущий отец, искали её по всем родственникам и напали, наконец, на след беглянки. Мой отец, ещё не женатый тогда молодой человек, обыскав дом своей тёти, летнюю кухню, кладовку и даже сарай, направился было к приставленной к стене дома лестнице, чтобы осмотреть чердак. Но тут раздался грозный окрик хозяйки дома, сидевшей под летним навесом и до тех пор с лукавой улыбкой наблюдавшей за его передвижениями : «Попробуй сделать ещё один шаг к этой лестнице, и я поверю, что ты действительно смелый мужчина», - сказала она, направляя на него дуло блестящего маузера. Отец был не из робкого десятка, но, зная решительный характер своей тётушки, был вынужден ретироваться. «Да, твоя сестра здесь, - сказала она. – Но вам не удастся забрать её отсюда силой и выдать замуж против её воли. И отцу своему передай, пусть никого сюда больше не посылает». Мой отец не забыл обиды, и именем своей тёти Гази, символизировавшим для него строптивость, время от времени называл одну из моих сестёр, отличавшуюся непослушанием. С этой сестрой моего дедушки мне встретиться не довелось. Её сын, Баматгиреев Магомет Ширванович, работал вторым секретарём Чечено-Ингушского Обкома КПСС в 1980-х годах и пользовался репутацией исключительно честного человека. Тётя Петимат вышла за молодого человека, который долго ухаживал за ней и которому она отвечала взаимностью. Из этих и подобных им воспоминаний старших очевидно, что чеченские женщины не были забитыми существами, которых Советская власть освободила от угнетения и бесправия, как это внедрялось в сознание общества при помощи советской пропаганды. Они принимали участие в общественной жизни и, в зависимости от личностного характера, могли принимать самостоятельные решения наряду с мужчинами. Интересные истории из жизни их предков хранятся, я уверена, и в других чеченских семьях. Большое внимание в чеченском обществе уделялось культуре взаимоотношений. Давая уроки нравственности моим старшим сёстрам, моя мачеха постоянно напоминала им о том, что если молодой человек позволяет себе сидеть в их присутствии в небрежной позе, то это признак его моральной деградации. «Упаси вас Бог связать свою жизнь с таким человеком». Чеченский народ прогрессировал, как и весь остальной мир, с одной лишь разницей, что на пути его развития всегда воздвигалось множество препон. Сначала это было противостояние многочисленным иноземным захватчикам, позже – депортация периода Cоветской власти и годы борьбы за выживание в условиях геноцида. Серьёзная попытка повернуть вспять развитие чеченского народа была предпринята и сторонниками ваххабизма, чьё влияние усилилось в республике после первой русско-чеченской войны. Это особенно касалось женщин, которым отводилась второстепенная роль. Случай, который приводится ниже, произошёл в 1997 г. О нём мне расcказала профессор филологии Чеченского Госуниверситета им. Л.Н.Толстого, Зулай Хамидова. Посещение ею шариатского суда было вызвано необходимостью подготовки документов для получения компенсации за утраченное в результате боевых действий жильё. «Добрый день!» - сказала она, войдя в кабинет, обращаясь к двум бородатым молодым людям, копавшимся в бумагах, каждый за своим столом. Ответа не последовало. Решив, что они настолько поглощены работой, что не заметили её присутствия, она повторила приветствие более громким голосом. «Вот что, женщина, - услышала она в ответ после некоторой паузы. - Возвращайся-ка ты домой. Надень на голову большой платок и приходи сюда в сопровождении мужчины». Тот платок, что был у неё на голове, очевидно, не отвечал их стандартам. А четырнадцать веков тому назад Пророк Мохаммед (А.С.) говорил: Клянусь Аллахом, недалёк тот день, когда мусульманке можно будет в одиночку безбоязненно совершать паломничество из Кадези в Мекку» (Вашингтон Ирвинг, «Жизнь пророка Магомета». Роман-газета «Араз», №5, стр.47,1999 г.). Другой случай происходил весной 1999 г. в г.Урус-Мартан. Несколько молодых блюстителей общественной морали, которые несли дежурство на центральной автобусной остановке, отказывались пропускать в автобус нескольких девушек и молодых женщин с непокрытыми головами. Одни такое вмешательство осуждали. Другие же считали, что если не принять срочных мер, чеченские женщины «скатятся» по своему внешнему облику к западным стандартам с их вызывающим натурализмом. А в это же время в Турции, стране, где национальной религией является ислам, тоже шли споры, связанные с женским головным платком. Только там, наоборот, пытались его снять с женщин, тоже насильно. Парламент Турции устроил бурю протеста против только что избранной в депутаты Мерве Кавакчи, отказавшейся снять платок, которым она покрывается согласно своим религиозным убеждениям. Но единства на сей счёт в Парламенте не было. Резкое неприятие женщина-депутат, отказавшаяся поступиться своими принципами, вызывала лишь у определённой части, большинство которой составляли члены правящей партии ДСП (левой республиканской партии во главе с Б.Эджевитом). И происходило это в стране, где 64,2% женщин ходят покрытыми, а если учесть покрывающихся после замужества, то эта цифра вырастет до 72,7%. М.Кавакчи оказалась перед выбором: пойти на компромисс или отказаться от депутатского мандата. Она выбрала последнее, ибо считала, что в противном случае предала бы доверие своих избирателей, отдавших ей голоса именно в её настоящем обличье, включая все его составляющие. Инженер–программист Мерве Кавакчи,получившая образование в США, покинула свою страну, устав от повышенного интереса со стороны СМИ не только по отношению к ней, но и к двум её малолетним дочерям, и переехала в Америку, куда ещё раньше вынуждены были перебраться из-за своих религиозных убеждений её родители-профессора. В 2004 году М.Кавакчи обратилась в Европейский суд по правам человека, оценив нанесённыйей моральный ущерб в 10 миллионов долларов. Суд объявил Турцию неправой стороной, но без выплаты морального ущерба. Острая нехватка техники и служебного транспорта создавала далеко не творческую обстановку на Республиканском телевидении. На 35 человек, занимавших журналистские должности, - всего три автомашины и три видеокамеры. Это приводило к постоянным срывам выездов на съёмки. Если учесть, что для подготовки ежедневной информационной программы, занимающей приоритетное место на любом телевидении, необходимы, как минимум, две автомашины и две видеокамеры, то на все остальные, отраслевые, редакции оставались одна машина и одна камера. Но это – теоретически. А на практике всё обстояло гораздо хуже: то выйдет из строя одна, а иногда сразу две камеры, то произойдёт поломка транспорта. Тут уже не об отраслевых передачах приходится думать, а как бы информационную не сорвать. Но должны работать и сельскохозяйственная, и детская, и художественная, и промышленная и все остальные редакции. С одной стороны, от сотрудников требуется своевременная подготовка передач, а с другой – срывы съёмок происходят не по их вине. В то время в штате телевидения состоял молодой человек с импозантной чёрной бородой, заведовавший так называемой исламской редакцией (до сих пор не могу понять, почему она так называлась; по всей видимости, это был защитный код), который находился на привилегированном положении. Ему на постоянной основе были приданы служебная машина с водителем, личный оператор с камерой и эфирное время на его собственное усмотрение. Передачи, которые он готовил, а таковыми их можно было назвать только с большой натяжкой, не носили выраженного исламского характера и шли в эфир в обход не только творческого руководства телевидения, но и заместителя председателя по религии, профессионального теолога, получившего высшее образование в одной из арабских стран, несмотря на его протесты. Вызывало недоумение, как на такой должности мог оказаться человек, не имеющий не только специального теологического, но и никакого образования вообще. Напрашивался вопрос, откуда у него такая завышенная самооценка, особенно после того, как он начал требовать для себя новых привилегий. Я даже не сразу поняла, что речь идёт о личной охране, когда на одной из «летучек» он выступил с довольно претенциозным вопросом: «Можете ли вы дать гарантии моей безопасности? И кто понесёт ответственность, если со мной что-нибудь произойдёт?» и т.д. «А как же? – сказал с иронией один из наших старых сотрудников, когда мы вернулись к этой теме уже в кабинете. - Это же хозяева жизни, их надо беречь. Раньше нас воспитывали коммунисты, а теперь – ваххабиты. Одни несли цивилизацию в лаптях, другие – в коротких штанах. И все почему-то берутся исправлять наши обычаи и веру. Коммунисты наше духовенство называли не иначе, как реакционным, и Советская власть преследовала их, как классовых врагов. А теперь оказывается, что и мусульмане мы ненастоящие, и религия наша нуждается в усовершенствовании, и одеваемся мы не так. Они берутся за всё, не зная до конца ничего. Как это всё напоминает опыты, уже имевшие место в нашей жизни», - говорил он, напомнив при этом нескольких общих знакомых, которые, благодаря членству в КПСС, были незаслуженно назначены на ответственные должности. Так оно и было. Коммунисты действительно пользовались привилегиями в получении и жилья, и санаторных путёвок, и других благ. Им отдавалось предпочтение и при повышении по службе, хотя во многих случаях они уступали своим непартийным коллегам и с профессиональной, и с моральной точки зрения. Однако необходимо отметить, что было немало и скромных рядовых членов партии, которые искренне верили в светлое коммунистическое будущее и были страшно разочарованы, когда поняли, что их водили за нос, взымая ежемесячные партвзносы для пополнения партийной копилки, находившейся в полном распоряжении ЦК КПСС. Наш звукорежиссёр Х.-У.Костоев намеревался даже подать на КПСС в суд за утраченные иллюзии, так как был привлечён в ряды партии посулами близкой победы коммунизма, оказавшегося мифом. В обоих случаях следует разграничивать тех, кто искренне заблуждался, и тех, кто сам сознательно вводил в заблуждение других. В годы распространения в Чеченской Республике ваххабистского течения наблюдались усилия, направленные на переоценку ценностей. Была предпринята попытка стереть между людьми грань, определяющуюся коэффициентом полезности личности для общества, с учётом затраченных на его образование средств; поставить знак равенства между специалистом и люмпен-пролетарием; низвести одних и возвести других, противопоставляя знаниям – невежество. Примеров подобного опыта, отражённых в многочисленных литературных произведениях, немало и в истории России. Многочисленные знакомые и друзья, с кем мне приходилось говорить на данную тему, сходились во мнении, что большинство из тех, кто называет себя ваххабитами, не имеют настоящего представления об этом течении. Это, как правило, малообразованные молодые люди, легко вступающие в спор, не зная темы, не умеющие слушать и часто бестактные по отношению к собеседнику, пытающиеся компенсировать отсутствие знаний лозунгами околорелигиозного содержания. А вот впечатление о молодом человеке из г.Неджда, изложенное агентом английской спецслужбы; оно приводится в книге М.Сыддыка Гюмюша «Признание английского шпиона» (издательство «Вакыф Ихляс», №2): «...Звали его Мухаммед Абдель Ваххаб Неджди. Этот неуравновешенный юноша говорил в высшей степени громко и, наверное, был очень нервным... Самовлюблённый молодой Мухаммед из Неджда в понимании священного Корана исходил из собственных пристрастий. Попросту ставил ни во что не только высказывания учёных своего времени и имамов четырёх мазхабов, но и взгляды таких больших людей, как родственники и наследники пророка – Эбу Бекр и Омер...» Позже мы узнаём, что Мухаммед Абдель Ваххаб Неджди, родившийся в 1111/1699 г. и умерший в 1207/1792, и является основоположником ваххабизма, находившимся, по его собственному признанию, под огромным влиянием английского шпиона Хампера. Многие из учений ваххабизма были внушены Ваххабу именно им. Не обладая достаточными знаниями в данной области, я не раз обращалась с вопросами о сущности ваххабизма к людям, обладающим фундаментальными знаниями в исламской религии. И учёные-теологи из Иордании, и религиозные деятели Чечении, Турции и других стран были единодушны во мнении, что ваххабизм – это течение, искажающее Коран и наносящее огромный вред всему исламскому миру, раскалывая его изнутри. Возникает вопрос, знали ли об этих противоречиях все те, кто последовали этому движению или распространяли идеи ваххабизма в Чеченской Республике? Какими мотивами руководствовался каждый из них – искренней ли верой, меркантильными интересами или чем-то иным? Приведу случай, поведанный мне жительницей с.Старая Сунжа, встреченной мной в г.Назрань в 2000 г. Полагая, что готовившаяся военная операция спровоцирована ваххабитами, делегация, состоявшая из местных стариков, обратилась к кому-то из военного начальства, от которого зависела судьба их села, с просьбой не подвергать его разрушению, заверяя, что ваххабитов у них нет. Ответ был ошеломляющим. «Всё знаем, - изрёк военный чиновник и, заглянув в какие-то списки, продолжил. – В вашем селе 35 ваххабистов, и 15 из них работают на нас». Трудно сказать, правду ли он говорил или лукавил нарочно, но и исключить эту версию с полной уверенностью вряд ли возможно. Может быть, пропорция слишком завышена? Но ведь и бросившихся бежать при первом же выстреле среди них было предостаточно. А кто, с чем и куда бежал – с рапортом ли о проделанной работе в ФСБ; к счетам ли в банках с гонорарами за расширение сферы распространения ваххабизма; или с горькой ностальгией по недавней сытой жизни, утраченной вместе с нефтяными «ямами», - не так уж и важно. Оказывается, что в определённых обстоятельствах свежевыбритые лица вчерашних бородачей способны вызывать отвращение и ненависть. «Видеть не могу этих оборотней», - говорила следователь республиканской прокуратуры, указывая на двух молодых людей, которых помнила в другом обличьи. Её правоту подтверждал резкий контраст между загорелыми верхними и бледными нижними частями лиц «героев», которые уже с полчаса отирались на автобусной станции г.Назрань. Причём её неприятие они вызывали не как ваххабиты, как таковые, а наоборот, как переставшие быть ими в решающий час. Но бежали не все. Их-то и поминали добрым словом выступавшие на митинге в одном из палаточных городков в Ингушетии в 2000 г. чеченские женщины, выражая признательность тем, кто вступил в смертельную схватку в тяжёлый для народа час. «Низкий им поклон, заблуждавшимся в религиозных течениях и направлениях, но искренним в своей вере, давшим достойный отпор кровавому агрессору, - говорила выступающая. – Разве можно их сравнивать с российскими убийцами и мародёрами с вечным грязным матом на устах? Да, мы ругали ваххабитов, не хотели их порядков. Но посмотрите на идиотские оскалы российских вояк – дегенератов и пьяниц, - не выражающие ничего, кроме патологической ненависти. И этого достаточно, чтобы возлюбить не только ваххабитов, но и ваххабизм». Из её выступления следовало, что они поторопились с осуждением, не разобравшись, кто есть кто. «Да прегрешения ваххабитов – детские шалости по сравнению с тем, что творят российские военные. Если ваххабиты ограничивали нашу свободу, требуя покрывать головы, то российская армия освобождает нас от всех проблем сразу. Жизни в том числе». 42. РОССИЯ ПУТИНА. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕРРОРИЗМ Лето 1999г. было тревожным. Первые признаки новой войны появились ещё в марте, когда российская авиация начала наносить воздушные удары по приграничным районам Чеченской Республики. Воздушные границы Чечении нарушались и в 1997 г. Тогда на протест Правительства ЧРИ по данному инциденту Россия самолёт-нарушитель своим не признала. В марте 1999 г. начались провокации на границе со Ставропольским краем. Участились столкновения между российскими военнослужащими и жителями приграничных сёл, у которых отбивали и угоняли на территорию Ставропольского края скот. Были нередки случаи избиений. Особенно опасно стало передвигаться на транспорте, который время от времени расстреливался российской артиллерией. В мае 1999 г. российская армия при помощи бронетехники и авиации захватила в результате штурма таможенный пост, углубившись на несколько километров на территорию Чечении в районе Кизляра. Был убит один и ранено семеро сотрудников таможенной службы. Очередной теракт против населения республики был совершён в Чеберлоевском районе в июне 1999 г. Были убиты пятеро жителей села, проживавших недалеко от места приземления российского десанта. Договор о Мире между Россией и Чеченией, подписанный 12 мая 1997г., был нарушен. Забыто было обязательство «навсегда отказаться от применения силы при решении любых спорных вопросов». А если вспомнить, что провокации против республики начали совершаться Россией сразу же после подписания мирного договора, становится ясно, что он никогда и не соблюдался. Представьте, что в тёмном закоулке к вам приближается грабитель и просит у вас сигарету. Вы можете отдать ему всю пачку или смиренно просить прощения за то, что вы не курите, - это не спасёт вас от перспективы быть ограбленным, так как сигарета – это ничто иное, как предлог. Если же вы (в силу отсутствия оружия, физической слабости или просто трусости) не в состоянии оказать ему сопротивление, он поведёт себя по отношению к вам ещё более безжалостно. Вы можете даже стать его сообщником, разбойничать и убивать вместе с ним, но в конце концов вам не избежать статуса жертвы. Имеется достаточно фактов, доказывающих, что повторное вторжение российской армии в Чечению не было спонтанным. О спланированности второй войны говорили просачивавшиеся в прессу неосторожные высказывания российских генералов, а также высокопоставленных чиновников и политиков России, срывавшихся порой на открытые угрозы. О неминуемой в ближайшее время войне говорили и российские диверсанты, задержанные на территории ЧР задолго до начала крупномасштабных военных действий в августе 1999 г. Имелись случаи разоблачения сотрудников российских спецслужб, внедрённых в чеченские военные формирования с целью организации терактов, направленных на уничтожение известных командиров; установки маяков в местах военных лагерей и местах скопления мужского населения. По всей вероятности, именно по такой наводке было совершено убийство шестидесяти восьми местных жителей в Веденском районе в августе 1999 г. Сообщение об этом поступило по рации. Звонивший говорил о жуткой картине, которую он застал на месте, где джамаат (мусульманская община) проводил пятничный намаз. Просил прислать съёмочную группу. На мой вопрос, каким способом произведено убийство, ответил: «Тут полно трупов, тут всё в крови. Я ничего не могу понять». Затруднился он и с ответом о численности убитых. Точное число жертв было установлено позже. Интересно отметить, что и задержанные отрядом Ш.Басаева четверо сотрудников ГРУ также сообщали в своих показаниях, что в их задачи входили: установка координат мест концентрации мужской части населения с целью их уничтожения; убийства людей, занимавших высокие посты и значительные должности в Чеченской Республике; уничтожение посевов и т.д. Один из задержанных– Иванов Зурико Амиранович, оказавшийся полковником ГРУ, назвал даже фамилии чеченских командиров, которых ему предписывалось уничтожить. О деятельности российских диверсионных групп на территории Чеченской Республики в мирное время свидетельствует и запись в военном билете контрактника-спецназовца старшего сержанта Дубовских, убитого в апреле 2000 г., где в графе «участие в боях» было записано: «принимал участие в боевых действиях на территории Чеченской Республики с 29.01.97. по 30.04.97 г.г.», в то время как российские войска покинули территорию Чечении 31 декабря 1996 г. Все задержанные диверсанты были одеты в чеченскую военную форму, а кое-кто входил в чеченские военные формирования. На вопросы о планах России в отношении Чеченской Республики все задержанные отвечали, что война неизбежна, хотя точной даты никто не называл. Получалось, что все два с лишним года после подписания мирного договора Россия вела всестороннюю подготовку к новому вторжению. Но для этого требовался убедительный предлог. Необходимо было обработать сознание общественности в самой России и за её пределами. А также нейтрализовать тех, кто на протяжении двух лет предыдущей войны неустанно поднимал голос в защиту чеченского народа. С этой целью в СМИ России была с новой силой развёрнута кампания по созданию образа врага в лице чеченцев, представляющих, якобы, угрозу для всего мира. Нужны были факты террора. Иностранные журналисты, не раз бывавшие в Чечении и России, с сожалением отмечали в своих публикациях, что журналистика в России подменяется хамством, а факты – голыми измышлениями. Взрывы жилых домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве вызвали тот резонанс, который был необходим Кремлю для оправдания новых боевых действий в ЧР. Но назвать этот план безупречным было трудно. Исполнителями этих чудовищных акций были объявлены чеченцы, но общественности так и не было представлено абсолютно никаких доказательств, кроме голословных утверждений о «чеченском следе». В юриспруденции, как известно, существует понятие «презумпция невиновности». Никто не может быть обвинён в совершении преступления, пока вина подозреваемого не установлена официально. И потом, данные теракции не согласовывались с интересами чеченцев. Если следовать логике авторов сценария «чеченского следа», получалось, что чеченский народ, не успевший ещё залечить раны первой войны и потерявший в ней более 120 тысяч своих граждан, ждёт-не дождётся новой бойни, в которой его, скорее всего, добьют, но, несмотря на это, делает всё для развязывания новой войны. Воистину, чтобы додуматься до такого, нужно начисто лишиться дара здравомыслия. Но всё тайное, рано или поздно, становится явным. Вот и со взрывами домов случилось так же. Завеса над этой зловещей тайной начала приоткрываться постепенно. В российской прессе регулярно публиковались материалы на эту тему, в том числе журналистские расследования, подробно рассказывавшие о происхождении взрывчатых веществ, которыми производились взрывы домов, и о сорвавшемся взрыве очередного жилого дома в Рязани, из которых следовало, что чеченцы к этим взрывам не имеют никакого отношения. 5 марта 2002 г. в Лондоне состоялась конференция «Россия Путина. Государственный терроризм?», на которой был продемонстрирован десятиминутный отрывок из фильма, в котором рассказывалось о том, что взрывы жилых домов, осуществлённые в 1999 г., производились ФСБ России. А подполковник ФСБ Александр Литвиненко в книге «ФСБ взрывает Россию», изданной в 2002 г., опубликовал признания о том, что взрывы домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве производились под личным руководством директора ФСБ России Николая Патрушева с целью обвинить в террористических акциях чеченцев, оправдав тем самым повторное вторжение в Чеченскую Республику. Наводит на определённые размышления и загадочная смерть генерала ФСБ Германа Угрюмова, чьё имя было замешано в истории со взрывами домов и который был отправлен в Чечению после того, как эта история получила огласку. Судя по официальным сообщениям, генерал скончался в Чечении в результате сердечного приступа. Но есть и другие версии. По одной из них, Герман Угрюмов покончил жизнь самоубийством. Если задаться вопросом, зачем ФСБ взрывчатые вещества, ответ может быть только один: чтобы взрывать. Но ведь эта организация призвана не взрывать, а предотвращать преступления против государства, взрывы в том числе. Следовательно, она не может приобрести эти вещества официально. О существовании тайной схемы хищений взрывчатых веществ с участием ФСБ рассказал в своём интервью еженедельнику «Власть» (12 марта 2002 г.) бывший И.О. директора НИИ «Росконверсвзрывцентр» Никита Чекулин, агент ФСБ по совместительству, которому эта посвящённость едва не стоила жизни. Отвечая на вопрос корреспондента о связи взрывчатых веществ со взрывами домов, Н.Чекулин заявил следующее: «...У меня есть фамилии, есть должности. Я сейчас не могу рисовать вам эту схему. Если я это сделаю чуть раньше, то либо уничтожат людей, либо... С высокой степенью вероятности я знаю, как пропажи взрывчатых веществ связаны со взрывами домов. Материалы о вышеназванной деятельности этого института, включая видеозаписи, мной ещё осенью 2001 г. были переданы в комиссию по борьбе с коррупцией Госдумы депутату Щекочихину». Обсуждая тему химического оружия, которое американцам так и не удалось обнаружить в Ираке, Путин как-то сказал в шутку, что, будь он на их месте, давно бы его туда завёз. Завезти, конечно, можно. Но не так просто замести следы. Ведь даже в России, где со свидетелями, как правило, особо не церемонятся, не всегда удавалось спрятать концы в воду. Видимо, американцы извлекли уроки из прошлого своей страны и из прошлого России, кстати, тоже. «Ирангейтский» скандал периода Рейгана и взрывы жилых домов времён Ельцина и Путина их, кажется, чему-то научили. Поход Басаева и Хаттаба в Дагестан пришёлся для Кремля как нельзя кстати. Сторонники новой войны с Чеченией уцепились за него, как утопающий за соломинку. Он широко освещался по частному каналу Кавказ ТВ, который шаг за шагом отслеживал передвижение отряда через горные переходы. По собственному признанию Ш.Басаева, он вместе со своими единомышленниками откликнулся на зов оказавшихся в тяжёлой ситуации единоверцев. Точно так же, как 20 тысяч российских добровольцев, отправившихся в своё время на помощь сербам во время конфликта с косовскими албанцами. Причём, отозвавшихся на зов дагестанцев чеченских ополченцев, в отличие от российских контрактников, в военкоматах не регистрировали и «добро» от Чеченского Правительства они не получали. Жители Косово не забыли о злодеяниях, совершённых россиянами на их земле и, памятуя об этом, делали всё возможное, чтобы воспрепятствовать входу российских миротворческих сил на свою территорию. Создавали на их пути баррикады, устраивали митинги протеста. Они не верили в миротворчество россиян, которые ещё несколько лет тому назад вместе с сербами заливали их землю реками крови. Разница была ещё и в том, что Россия участие своих граждан в военных операциях на Балканах пыталась держать втайне, тогда как поход добровольцев из Чечении широко освещался в средствах массовой информации. В Чечении на это смотрели по-разному. Одни говорили, что Ш.Басаев даёт лишние козыри России, которая и без того ищет повода, чтобы вторгнуться в республику вновь, подняв на весь мир крик о «чеченском терроризме». Другие считали, что отправившиеся на помощь дагестанцам исполнили свой гражданский долг по отношению к оказавшемуся в беде братскому народу, поставив на карту собственные жизни. Ведь каждый из участников похода отдавал себе отчёт в том, что может не вернуться. Довольно распространённым было и такое мнение: известные лидеры ваххабитского движения Дагестана, сотрудничавшие, якобы, со спецслужбами России, нарочно зазвали басаевцев, с целью выставить чеченцев перед всем миром в роли агрессоров, посеяв заодно рознь между двумя братскими народами, а также создать предлог для повторного вторжения России в Чечению. И это несмотря на то, что собственно чеченцев среди участвовавших в этом походе было не более 10-15 процентов. Особого внимания заслуживает освещение этих событий в СМИ. Что-то выкрикивают взахлёб в камеру, перемежая русские слова со своей родной речью, несколько дагестанских женщин.Из этой смеси трудно вообще что-либо понять. Можно только догадаться, что они, таким образом, выражают возмущение. Но кем? Это становится ясно из последующих репортажей. На экране появляются несколько дагестанских мужчин, демонстрирующих свою воинственность при помощи автоматов Калашникова и расточающих угрозы в адрес чеченцев. Судя по этому репортажу, чеченцы совершили нападение на дагестанские сёла с целью их уничтожения. Истина промелькнула на экране, глаголя устами дагестанского мальчика, который, по-детски честно, рассказал о том, чему стал свидетелем: «Они (басаевцы) пришли и сказали: «Уходите побыстрей, сюда скоро прилетят самолёты. Они будут бомбить». Но наши соседи не хотели уходить. Они не поверили, что их будут бомбить». Но некоторые, судя по свидетельству дагестанского мальчика, всё же ушли. Правда, недалеко. Он видел, как прилетели самолёты, и их село действительно начали бомбить. Итак, выходит, что нападения на дагестанские сёла не было. Наоборот, их пытались спасти, предупредив о возможной воздушной атаке. Но это лишь частица правды. Что же происходило на самом деле? Руководство Республики Дагестан не раз обращалось к своим соотечественникам, проживавшим в последние годы в Чеченской Республике, добиваясь от них возвращения на родину, причём с оружием. По крайней мере, так утверждают те, кто находился в постоянном контакте с ними и располагают информацией о развитии последних событий. Как только внявшие настойчивым уговорам своего руководства дагестанские сторонники независимости вернулись домой, против них были начаты карательные операции. Цумадинский район, в который они прибыли, окружили со всех сторон. Они поняли, что попали в западню. Не имея возможности вырваться из блокадного кольца самостоятельно, обратились за помощью к Ш.Басаеву. Тот, в свою очередь, - к Правительству Дагестана с требованием выпустить из окружения хотя бы женщин и детей. Но это требование выполнено не было. Рассказывали, что по мере ужесточения карательных акций со стороны силовых структур увеличивалось и число гонцов с просьбами о помощи к Ш.Басаеву. Считая, что военное вмешательство, всё же, мера крайняя, и пытаясь разрешить конфликт мирным путём, Басаев вновь обратился к Правительству Дагестана, но положительный результат не был достигнут и на этот раз. Чтобы помочь обречённым вырваться из окружения оставался только один единственный путь. И Ш.Басаев, и все остальные участники похода прекрасно понимали, что руководство России не преминёт использовать этот случай в качестве повода для начала новых военных действий против Чеченской Республики. Но и оставаться сторонними наблюдателями уничтожения своих товарищей они, по их признанию, не могли. Их цель состояла в отвлечении российских войск на себя, чтобы дать возможность цумадинцам вырваться из окружения. Для этого они и вошли в Ботлихский, а позже и в Новолакский районы, чтобы здесь оказать помощь карамахинцам. В Ботлихском и Цумадинском районах отряд Басаева противостоял войскам МО и МВД России. В результате жесточайших боёв они прорвали кольцо окружения, благодаря чему и цумадинцам, и карамахинцам удалось спастись из-под огня. На этом задача отряда Ш.Басаева была завершена. После этого участники похода начали выходить с территории Дагестана. Не обошлось, разумеется, и без потерь. Люди, как известно, погибают не только в объявленных войнах. Бои в Дагестане закончились, но эфирная война продолжалась ещё долго. Параллельно с репортажами с места недавних событий, подготовленных официальными сотрудниками телевизионных каналов, в эфир запускались видеосюжеты со сценами убийств пленных, совершаемых, якобы, чеченцами. Убийство безоружного человека – это преступление, так как лишённый оружия противник не представляет опасности. А если так, то зачем, спрашивается, убивать? А тем более, снимать это на камеру? Напрашивается мысль, что и те, кто совершал на видео эти убийства, и те, кто их демонстрировал, выполняли определённую задачу – вызвать негодование в адрес чеченцев. Будучи зимой 2000 г. в Москве, я не успевала отвечать знакомым и незнакомым, задававшим один и тот же вопрос: «Зачем вы демонстрируете эти кадры?» Действительно, по логике вещей, любой здравомыслящий человек попытается скрыть следы своего преступления. А тут всё наоборот. Вопросы, вопросы... Но и ответов было не меньше. Про съёмки с отрубленными пальцами, например, говорили, что они произведены группой Саидовых, которые занимались похищениями местных жителей – чеченцев, русских, - национальность значения не имела. А попутно наладили производство короткометражных фильмов ужасов, где по заказу ФСБ запечетлевались сцены зверств над заложниками с целью дискредитации чеченского народа перед всем остальным миром. Ведь эти сюжеты демонстрировались не только по российским и «независимым» каналам. Их использовали в качестве анонсов перед совещаниями и в зарубежных странах, где обсуждались взаимоотношения России и Чечении, куда их постоянно вывозили государственные деятели России. Эту историю я услышала от бойцов Сопротивления, участников первой русско-чеченской. Массовые убийства местных жителей, совершавшиеся крайне жестокими способами, вызывали у них естественную жажду мщения. Страшно было смотреть на лица товарищей, получавших сообщения о жуткой участи своих близких. Когда захваченные в ходе операции несколько контрактников признались в своём участии в карательных операциях в горном селении, где погибла семья одного из бойцов, никто не сомневался в их участи. -А как же правила, гарантирующие пленным жизнь? - спросила я. -Они не были нарушены, - продолжали они. – Пришёл Шамиль и приказал отправить всех в штаб. Однажды захватила спецназовцев группа Хаттаба. «Можете делать с ними всё, что хотите, - сказал Хаттаб, - но у вас очень мало времени». И, указывая рукой в сторону, добавил с улыбкой: «Вон идёт Шамиль, он их всё равно отпустит». - А что, он и в самом деле их отпускал? – поинтересовалась я. - Он не позволял убивать пленных. Хаттаб по-русски говорил не очень хорошо. Тогда это прозвучало дословно так: «Вон идёт Шамиль. Он их будет спасать». Видеосюжеты с отрезанными головами, которые демонстрировались во время похода Басаева в Дагестан и после его окончания по Кавказ-ТВ и российским телеканалам, как-то не очень вязались со всеми этими рассказами, которые мне, кстати, доводилось слышать и раньше. «Вся эта пропаганда финансировалась Березовским, - поясняли мне. - Он почему-то был очень заинтересован в широком резонансе этих событий». Были даже высказывания о том, что он, якобы, профинансировал и сам поход в Дагестан, снабдив группу новейшими средствами связи и всем необходимым для выполнения данной операции. Многие находили, что Борис Абрамович слишком часто вмешивается в дела Чеченской Республики, связывая все громкие похищения с его именем. Для чего он это делал? Неужели только для того, чтобы, освобождая потом похищенных за собственный счёт, создать себе имидж благодетеля?! Один сотрудник Кавказ-ТВ, встреченный мной в Грозном в 1999г., расписывая преимущества своего т/канала перед республиканским телевидением, говорил, в порыве откровенности: - Зачем тебе это гостелевидение, где даже своевременной зарплаты нет? Иди к нам. У нас джипы, аппаратура, деньги и Березовский, который нам всё это даёт. Убедительного ответа на свой вопрос «А за что он вам всё это даёт?», я так и не получила. И всё же, зачем Березовскому платить деньги Кавказ-ТВ? Может быть, он сочувствует чеченскому народу, считая, что Россия поступает несправедливо, отказывая ему в праве на независимость, и поддерживает коллектив телевидения материально из дружеского расположения? Отнюдь. Выступая во время посещения Турции в телевизионной программе «CNN-Turk» в июне 2001г., на вопрос ведущего программы Мехмет Али Биранда, какой статус, на его взгляд, предпочтителен для Чеченской Республики, Б.Березовский отвечал, что о независимости не может быть и речи. И дословно: «Независимость Чеченской Республики означала бы катастрофу не только для России, но и для всего мира». Тогда что же руководило его действиями, и какие цели он преследовал в Чечении? С одной стороны - щедрая благотворительность, хотя и довольно избирательная, а с другой – неприятие и даже откровенная клевета на чеченский народ, который, оказывается, по каким-то, известным только Березовскому, причинам ни в коем случае не должен быть независимым. Не удовлетворившись сказанным, он пускается на прямой шантаж, обращаясь к миру с предупреждением о грядущей катастрофе, если он допустит независимость Чечении. После таких откровений по-березовски остаётся только признать правоту за теми, кто утверждает, что Чечения для Березовского была полигоном для его политических интриг; козырной картой, которую он использовал по своему усмотрению в любое время при помощи идиотов и предателей, которых среди чеченцев ничуть не меньше, чем среди любого другого народа. Березовский знал, за что платит. Ибо допустить, что такой человек стал бы транжирить своё состояние без определённых целей, было бы наивно. 200 карманных телефонов, подаренные «данайцем» Чеченской Республике и распределённые между правительственными структурами, отличались одной весьма любопытной особенностью: они взаимно прослушивались. То есть, если один обладатель телефона говорил с другим, их могли параллельно слышать и все остальные абоненты, выходившие в этот момент на связь. А спустя два месяца Березовский преподнёс ещё один сюрприз, потребовав за подаренные им ранее телефоны деньги, причём немалые. Разумеется, все, кто наблюдал по телевидению кампанию по нагнетанию обстановки летом 1999 г., понимали, что делается это неспроста. «Кому-то очень нужно выставить нас в дурном свете», - качали головами старики. Причём осуждали они даже не Басаева за поход в Дагестан, который воспринимался в итоге, как благородный поступок, а его телеосвещение. И действительно, все эти видеосюжеты резко контрастировали со сложившимся мнением, что обращение с военнопленными в Чечении было человечным. Это подтверждали многочисленные свидетельства представителей Комитета солдатских матерей и родителей российских военнопленных, публиковавшиеся на страницах российской прессы, а также самих военнопленных. Они рассказывали, что чеченцы кормили их тем же, что ели сами, и что жили они в одинаковых условиях, наверное, в силу традиционного гостеприимства, хоть гости и были незваными (не путать только бойцов Сопротивления, воевавших за свободу Чечении, с бандгруппировками, похищавшими людей с целью выкупа или во исполнение заказов). Убивать военнопленных не имело смысла ещё и потому, что их можно было обменять на гражданских лиц, которых задерживали во время так называемых зачисток. Было немало случаев, когда военнопленных отпускали без всяких условий и даже обеспечивали их безопасный уход. Описываемый случай имел место в самом начале войны, в январе 1995г. Встреча начальника Главного Штаба Вооружённых сил Чеченской Республики А.Масхадова и генерала Бабичева происходила в здании, на 12-м этаже которого находились заблокированные российские десантники. Когда военачальники стали прощаться, так и не придя к обоюдному соглашению, А.Масхадов спросил, указывая наверх: «Что делать с этими?» В ответ Бабичев махнул рукой, давая понять, что их судьба его абсолютно не интересует. Эти десантники были разоружены и отпущены вместе с их командиром, капитаном, без всяких условий. И это был не единичный случай. О походах Ш.Басаева в Будённовск и С.Радуева в Кизляр написано и сказано немало. Известно также и об их обходительном обращении с заложниками, которых не только не убивали, но и не нарушали в обращении с ними этикета вежливости. Впечатления, вынесенные корреспондентом радио «Свобода» Андреем Бабицким, освещавшим захват заложников в Будённовске и Первомайском, были прокомментированы в программе Савика Шустера «Хроника объявленного теракта» 22.01.1996 г.: «Наш корреспондент Андрей Бабицкий освещал захват заложников Шамилём Басаевым в Будённовске. Он был в Первомайске. Андрей заметил в поведении чеченских заложников одну особенность. Набеги вооружённых чеченцев в российские города роднит одна необъяснимая, на первый взгляд, причудливая черта:отношения между захватчиками и заложниками складываются вопреки всем представлениям о классической схеме террористического акта. И в Будённовске заложники, и заложники в Первомайском, получив свободу, наотрез отказываются давать показания о жестоком с ними обращении – истязаниях, расстрелах. Напротив, многие из них бросаются доказывать, что все официальные сообщения – бесстыдное враньё... ...На мой взгляд всё объясняется достаточно просто: и в Будённовске, и в Дагестане чеченские командиры относились к заложникам не как к безликому обменному материалу, они всеми силами пытались обрести в них союзников, объяснить им свои действия, убедить в бессмысленности кровопролитной войны в Чечне. В Будённовской больнице Басаев каждый вечер, что называется, выходил к народу, отвечал на вопросы, рассказывал какие-то истории. То же самое, по свидетельству заложников, происходило и в Первомайском: «Салман Радуев заходил в дома, где располагались заложники, рассказывал, что происходит, и старался нас успокоить», - говорил мне заложник Андрей Дубаненко... ...Лёгкость, с которой заложники становились союзниками чеченцев, на мой взгляд объясняется ещё и непониманием, какие причины заставляют российское руководство вести кровопролитную и жестокую войну в Чечне». Своим мнением по поводу событий в Чеченской Республике поделился в интервью газете «Известия» №134 за 1995 г. Сергей Говорухин, получивший ранение во время съёмок боевых действий для фильма «Война» в 1995 г. «...Дело в том, что мы всегда уделяем внимание следствию, а не причине. Чечня не хотела оставаться в составе России – это вполне закономерно. И ни одна республика не хотела и не хочет жить в этой демократической разрухе. Но не все могут, а Чечня смогла и решила жить сама по себе. Кнутом её за это! Вы мне возразите, но тогда все разбегутся. Что ж, следовательно, таково государственное устройство России, таков её режим. Вот причина. Не с Чечнёй надо воевать, а с Ельциным и иже с ним. Кстати, такая война начиналась в октябре 93-го и закончилась полным поражением, потому что мы не Чеченцы - у нас ни чести, ни национального достоинства не осталось. Нам говорят: Чечня – криминогенная зона. Да все чеченские преступления – детские шалости по сравнению с тем, что происходит в Москве за неделю. Следовательно, для ликвидации московской преступности Москву также надо разнести в пух и прах вместе с мирными жителями. Так что ли?... - Нападение Басаева на мирный город не уронило в ваших глазах Чеченцев? - Я не могу осуждать не только Чеченцев, но и террористов, несмотря на кровь, пролитую в Будённовске. Возможно, это звучит абсурдно, но я рад, что нашёлся человек, который хоть как-то попытался остановить эту бойню. А факт того, что случилось, лично у меня гневного протеста не вызывает. Во всяком случае, здесь в очередной раз мы повели себя гораздо хуже Чеченцев. Начиная от продажности гаишников и заканчивая этим безмозглым штурмом. Чеченцы и здесь оказались на высоте...» Коль скоро зашла речь о Говорухине, нельзя обойти молчанием его отца, Станислава Говорухина. Говорухину-старшему не хватило мудрости, честности и мужских качеств своего сына, который, даже потеряв ногу в результате ранения, полученного в Чечении, не утратил объективности. Как известно, Станислав Говорухин оказал плохую услугу чеченскому народу, подпевая шовинистам, настроенным на полное уничтожение, и отрицая то, что было известно всему миру, - истребление чеченского народа. И это после того, как лично побывал на месте трагедии в селении Самашки. Там он заявил, что потрясён зверством солдатни. А потом бесстыдно вещал на всю Россию: «Чтобы российская армия вошла в мирное село, расстреляла каждый дом просто так, повесила на околице села тридцать детей, отрезала 11-летней девочке голову, вырвала сердце юноше... Уж в это поверить трудно, ...армия у нас рабоче-крестьянская – это дети самой честной части общества... Такое можно сочинить только в пьяном угаре русофобии». Какими категориями мыслят представители рабоче-крестьянского сословия, мы видели на примере двух водителей из Воронежа в мирное время. Ну а что получается, когда их снабжают оружием и мандатом на беспредел, мир увидел в тех же Самашках, Алдах и других населённых пунктах Чеченской республики. Видел это и Станислав Говорухин. А любой благородный шаг, сделанный чеченцами, даже себе в ущерб, расценивается в России, как проявление ограниченности, о чём свидетельствует то, как, к примеру, было прокомментировано событие, связанное с гибелью нескольких командиров и бойцов чеченского повстанческого отряда 29 января 2000 г. Единственно возможный путь из Грозного в Алхан-Калу, который предстояло преодолеть отряду, был засеян минами. Для выхода из этой ситуации имелось два варианта: либо пустить вперёд пленных российских солдат и продвигаться по их трупам, либо рисковать собой. Когда один из бойцов высказался в пользу первого варианта, командиры отвергли его, как безнравственный и недостойный. А Лечи Дудаев добавил: «Да за такое было бы стыдно предстать перед Аллахом.» Это благородство обошлось им очень дорого. Первым ступил на минное поле командующий операцией Шамиль Басаев и... в следующую минуту подорвался. Это вызвало замешательство, но вперёд тут же вышел Лечи Дудаев со своими бойцами, чтобы проложить путь остальным, и погиб, подорвавшись на двух минах. Так, на минном поле погибло 27 бойцов Чеченского Сопротивления, не считая раненых. Погибли Хункарпаша Исрапилов, Асланбек Исмаилов и многие другие. Потерял ногу Ш.Басаев. Были тяжело ранены Абдул-Малик Межидов и другие. А российские генералы, в своих победных интервью, называли этот поступок чеченцев, ставших жертвами собственного гуманизма, идиотским... Фактов удерживания в местах заключения мирных жителей Чеченской Республики, не имевших к военному противостоянию никакого отношения, и жестокого с ними обращения, включая убийства, тоже имеется немало. Об этом говорят и многочисленные официальные обращения к Правительству России с начала и до конца первой войны. Вот краткое содержание Заявления правительственной делегации Чеченской Республики Ичкерия на переговорах по мирному урегулированию российско-чеченского конфликта. «По прошествии четырёх месяцев полностью забыто Соглашение о таких основополагающих пунктах, как прекращение боевых действий и вывод войск, российская сторона не заикается вообще. На недавнее предложение чеченской делегации об обмене насильственно удерживаемых лиц по схеме «всех на всех» получен символичный ответ. Русские заявили, что у них нет насильственно удерживаемых лиц. Ещё немного, и они, видимо, договорятся до отрицания факта существования самих фильтрационных пунктов. Такая реакция российской стороны наряду с демонстрацией безразличия к судьбе своих военнопленных подтверждает информацию о том, что узников фильтрационных лагерей систематически умерщвляли, чтобы скрыть чудовищные пытки и издевательства над людьми. У чеченской стороны имеется список более 1500 человек, пропавших без вести после задержания российскими военными». Но факты фактами, а кампания по обвинению чеченцев во всех смертных грехах, подхваченная всеми средствами массовой информации, шла полным ходом. На чеченцев вешали взрывы домов, подменяя доказательства версией о пресловутом «чеченском следе», который, якобы, уходит в Кавказские горы. А те отбивались, дескать, мы не маньяки, чтобы взрывать жилые дома. «Нам, если на то пошло, гораздо легче взрывать административные здания, что логичней с точки зрения урона для России». Позже у чеченцев появились и доказательства, подтверждающие их непричастность. 22 сентября в Рязани происходит непредвиденное: трёх офицеров Министерства обороны России замечают и арестовывают в тот момент, когда они размещают в подвале одного из жилых домов спального района Дашково-Песочная мешки, содержащие RDX (мощная взрывчатка). Если вначале офицеры утверждали, что мешки содержали «сахар», то впоследствии они признались в причастности своей организации к взрывам жилых домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве. Документы, касающиеся участия в них ФСБ, были затем опубликованы в российской прессе. Нелепой фальсификации со взрывами домов, послужившей поводом для вторжения в ЧРИ в 1999-м, ужаснулся даже Жириновский. На пленарном заседании Госдумы от 17.09.1999 г. Жириновским был поднят вопрос о взрывах жилых домов. Он обратился к председателю Госдумы Г.Н.Селезнёву с вопросом: «Объясните, Геннадий Николаевич, вспомните. Вы в понедельник, 13.09.1999 г., нам сказали, что дом в Волгодонске взорван, за три дня до его взрыва. Госдума знает, что дом взорван в понедельник, 13-го сентября, а его взрывают в четверг – 17.09.1999 г. Как это произошло, что вам докладывают в 11утра, в понедельник, что взорван дом?» В этом месте микрофон Жириновского отключают, и вопрос остаётся без ответа. Но Владимир Вольфович решает выиграть время, предложив снять неудобный вопрос. Однако, когда микрофон включается, вновь к нему возвращается. Но этот манёвр ему не удаётся. Микрофон снова отключают, на сей раз окончательно. На Жириновского обрушивается град оскорблений. Особенным негодованием объят некий Александр Николаевич. Разбушевавшийся народный избранник запускает в коллегу папкой с какими-то бумагами со своего стола. Немедленно ставится вопрос о лишении Жириновского права голоса на один месяц. «За» проголосовало 287 депутатов, «против» - 0...». 43. НАЧАЛО ВТОРОЙ РУССКО-ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ Но что всё это могло изменить? Война, предлогом для объявления которой послужили эти взрывы, приобретала всё большие масштабы, с каждым днем умножая число своих невинных жертв. Ракетными и бомбовыми ударами по окраинам республики только за одну неделю было убито 366 жителей горных сёл. Авиаудары стали наноситься по крупным объектам – промышленным предприятиям, аэропортам, телевизионной вышке, расположенным непосредственно в Грозном. Вопреки всему, многие ещё не верили, что это начало новой крупномасштабной войны. Но дальнейшие события поколебали веру даже самых оптимистически настроенных. Грозненцы, у которых ещё несколько недель назад находили приют беженцы из горных районов, начали спешно покидать свои дома в поисках безопасного места. Ракетный удар, нанесённый по жилому массиву в зоне столицы республики 27 сентября 1999 г., положил начало боевым действиям против мирных жителей г.Грозного. На два самолёта, кружившие в тот день над Старой Сунжей, я обратила внимание ещё задолго до въезда в это село, которое хоть и значится официально, как отдельный населённый пункт, давно уже срослось с многоэтажками городских микрорайонов, выросшими здесь за последние 15-20 лет, заполнив пустырь, отделявший его от города Грозного. «Уж, не бомбить ли они собрались?» - высказал вслух свою догадку водитель служебного автомобиля, когда мы, миновав последний микрорайон, въехали в село. «Здесь, насколько мне известно, заводов нет», - сказала я в ответ и, оставив водителя с машиной на пригорке, направилась по спускавшейся вниз тропинке пешком. Проехать по дороге, размытой после обильного дождя, оказалось невозможным. Было приблизительно 10 часов утра. Я отказалась от предложения Фатимы пройти во двор, и мы говорили с ней, стоя у ворот её дома. Вдруг раздался оглушительный треск, напоминавший громкий разряд молнии. Только увидев трассирующий пунктирный огонь, проносившийся над нами по диагонали, чуть ли не касаясь наших голов, я поняла, что мы оказались в центре ракетных ударов. Не сговариваясь, мы инстинктивно присели на корточки в мокрой после дождя траве. Выскочив из машины, отбежал подальше, в целях безопасности, студийный водитель. Когда огонь, наконец, прекратился, из жилого массива, покрытого густой листвой высоких деревьев, куда был направлен ракетный удар, повалили огромные клубы чёрного дыма, увеличивавшиеся по вертикали и горизонтали одновременно, которые в считаные минуты накрыли всё вокруг. Куда-то внезапно исчезло солнце, которое светило яснее обычного после недавнего дождя. В результате этого обстрела оборвалась жизнь семьи Темирсултановых, проживавшей на улице им.Батукаева, 6, состоявшая из семи человек. Погибли мать, Таус, 62-х лет; её сын, Рамзан, 34-х лет; его жена и дети, старшему из которых было 5 лет, а самому младшему – полтора года; а также бывшая у них в гостях двадцатилетняя Луиза Алиева. Был полностью разрушен и соседний дом, в котором погиб 48-летний А.Умхаев. Различной тяжести ранения получили около пятидесяти человек. В непригодное для проживания состояние были приведены ещё четыре дома. На следующий день на контрольном пункте Сунженского района, разделяющего Чеченскую и Ингушскую республики, уже стояла целая колонна легковых автомашин и микроавтобусов с беженцами, большинство из которых были жителями Старой Сунжи, первыми покинувшими свои дома. В Заводском районе г.Грозного продолжались беспрерывные ракетные удары по промышленным предприятиям. В течение нескольких дней шла бомбардировка 56-го участка Октябрьского района, где был расположен ретранслятор Республиканского телевидения, от которой сотрясались многоэтажные здания, находившиеся в центре Грозного. Авиаторам никак не удавалось поразить цель, и мы продолжали вещать. В конце концов ретранслятор был выведен из строя. Но передачи по-прежнему продолжали поступать в эфир при помощи другой вышки. А на 56-ом участке от бомб, нацеленных на уничтожение ретранслятора, погибло 18 и было ранено около ста человек. Последующие удары, по логике вещей, должны были быть направлены на административные здания и, в первую очередь, на телевидение. В связи с этим было решено переместиться в более безопасное место. В холодный цементный подвал пятиэтажного здания, где кроме Республиканского телевидения располагались Городская Мэрия и Министерство юстиции, мы спускались в сопровождении мэра – Лечи Дудаева, который, по праву хозяина, уступал его нам. В подвале было темно. Лечи попытался включить свет, но включатель не сработал. Он послал кого-то из своих сотрудников за электриком, который мигом обеспечил подачу света. Сразу же определили, где быть вещательной студии, где - аппаратной и т.д. В эти дни состоялась конференция на тему дня, которую проводил Президент А.Масхадов. Среди журналистов, собравшихся в Доме Правительства, было очень много представителей иностранных информационных агентств и телеканалов. Об этом можно было судить по эмблемам на аппаратуре и визитным карточкам на груди у репортёров, которые, все без исключения, являлись жителями Чеченской Республики. Знакомые всё лица, среди которых – бывшие сотрудники Республиканского телевидения, а также новые, молодые и малоопытные. Надо полагать, что отдавая предпочтение местным кадрам, руководители информационных служб исходили из учёта опасности, которая может ожидать в Чечении иностранных журналистов. Такая слава закрепилась за республикой после загадочной истории с похищением Елены Масюк, автором объективных материалов о российской агрессии, которое, согласно сложившемуся мнению, являлось заказным. А в городе в это время царила совершенно безмятежная атмосфера. Люди жили обычной жизнью. По-прежнему гудел тысячами голосов Центральный рынок. Ломились от обилия деликатесов торговые лавки. Вдоль дорог высились всё те же горы арбузов и дынь, для которых не хватило места на территории рынка. Тысячи ящиков яблок, груш, винограда и другой сельскохозяйственной продукции занимали все прилегающие переулки и улицы. Ракетные удары, которые продолжали наноситься по окраинным районам Грозного, стали привычными. Повторных бомбардировок по Грозному, вернее, по тому, что от него осталось, почему-то никто не ожидал. Ведь всё это уже в прошлом: бомбовые, ракетные и артиллерийские удары, смерть, слёзы и тысячи разрушенных домов. Но блажен, кто верует... На следующее утро над Центральным рынком г.Грозного закружилось несколько штурмовиков. Они с рёвом проносились на небольшой высоте, заглушая шум голосов и автомобильных моторов, чуть ли не касаясь крыш полуразрушенных зданий. Люди же, вместо того, чтобы бежать, куда глаза глядят, начинали рассматривать их, задрав повыше головы и даже комментируя свои наблюдения. Лет сорока на вид чеченец объяснял стоявшим рядом, что удара с воздуха нужно ожидать во время захода самолёта после очередного виража, который как раз и демонстрировал один из штурмовиков в тот момент. Крестилась, глядя в небо, пожилая русская женщина. Миновав железные ворота, я прошла во двор здания, где размещалось телевидение, и только успела подумать, почему здесь сегодня так пусто, как увидела поднимающуюся из зарослей зелёного кустарника, опоясывавшего клумбу, нашу новую секретаршу Зою, а вслед за ней выпрямились ещё несколько сотрудниц. «Что вы там делаете?» - спросила я. «Прячемся от самолётов. Вот, вышли подышать свежим воздухом, а тут они налетели», - отвечали они. Люди, оказавшиеся в зоне боевых действий, самую большую ненависть испытывают к лётчикам. К тем, кто бездушно выпускает на мирных жителей тонны бомб, расстреливает их из ракетных установок, совершая тягчайшие преступления, которым нет и не может быть оправдания. Разве можно оправдать массовое убийство невинных людей тем, что лётчик был поставлен в такие условия: хочешь квартиру – лети в Чечню. И летели, и убивали. Но может ли нормальный человек жить без угрызений совести в квартире, заработанной такой ценой? Несмотря на опасность оказаться в любой момент мишенью для бомбового или артиллерийского удара, коллектив телевидения продолжал работу в обычном режиме. С переходом в подвал не торопились. Уж очень не хотелось переселяться в холодные, неуютные отсеки. Каждый раз откладывали это на завтра. Но вот громкий грохот ракетного удара раздался совсем близко. - Это бьют по Первомайской, - сказала заведующая отделом выпуска Малкан Юсупова, с которой мы просматривали программу вечерних передач. - Что там с моими девочками? - заволновалась она. Три её дочери, лишившиеся отца в первую войну, оставались одни в доме на Первомайской. Можно представить себе чувства матери, бегущей под огнём, не думая ни о чём, кроме своих детей, и не знающей, что ожидает её на месте. Малкан не вышла на работу на следующий день. Да и о какой работе могла идти речь, когда на карту была поставлена жизнь. Хочется надеяться, что она застала своих девочек невредимыми и сделала всё, чтобы их спасти. Не вышли на работу ещё несколько женщин, у которых были маленькие дети. Остальные держались стойко. Коллектив телевидения поредел после того, как была сбита вторая, последняя, вышка, которой мы пользовались в последнее время. Оставалась в студии до последнего наша секретарь Зоя, красивая современная женщина средних лет, которая была очень доброжелательным человеком. Она переехала из Алма-Аты лишь чуть более года назад. А на телевидение пришла в связи с невозможностью продолжать работу на спутниковой телефонной связи (обычная телефонная связь в Грозном не была восстановлена после окончания первой войны). - Устала выслушивать гадости, - рассказывала она.- Чтобы соединить заказчика с абонентом, необходимо было связываться с телефонными станциями на местах. Прошу телефонистку вызвать такой-то номер, а в ответ слышу: «Стерва», за которым следует обрыв связи. Причём, это было самое безобидное оскорбление из тех, что приходилось выслушивать от телефонисток Ставрополья и Краснодара. Бывало и похуже. Мне снова и снова приходилось выходить к ним на связь и умолять: «Девочки, ну, пожалуйста. Ведь я вынуждена выполнять эту работу, чтобы заработать кусок хлеба». Не зная даже моей национальности, они оскорбляли меня только потому, что я жила в Грозном. Я просто не выдержала этого, хотя там была хорошая стабильная зарплата. Незаметно опустел к концу сентября 1999 г. и наш 9-этажный дом. Уехала со своим больным сыном соседка по лестничной площадке, а за ней и все остальные жильцы. Оставалась только пожилая супружеская пара с четвёртого этажа – интеллигентный старик-чеченец и его сохранившая ещё признаки былой красоты русская жена. Их взрослый и очень словоохотливый сын, который непременно заговаривал со мной при каждой встрече во дворе дома, тоже куда-то исчез в последние дни. Старики, к которым я заглянула, чтобы узнать об их планах, сообщили, что они тоже собираются уезжать. Ждали возвращения сына, который, видимо, был занят этим вопросом. Оставаться в доме, расположенном рядом с Центральным рынком, в подъезде которого уже давно не было света и не закрывалась дверь, было небезопасно. Мой сын, остро переживавший недавнюю смерть отца, не хотел уезжать из Грозного ни в какую. Жизнь под бомбами начала казаться естественной и неизбежной. Мы уже ориентировались в периодичности вылетов штурмовиков, которые начинались между 9 и 10-ю часами утра, и тогда наш опустевший дом сотрясался от разрывов бомб. Через час-полтора наступало временное затишье, которое длилось иногда по два-три часа. Затем всё повторялось. В такие моменты мы бывали собраны и готовы ко всему. Я очень боялась оказаться застигнутой смертью врасплох, поэтому спать ложилась не раздеваясь. В один из таких дней я отправилась в студию, которая находилась в пяти минутах ходьбы от моего дома, не дожидаясь конца авианалёта. Проходя по опустевшему от посетителей коридору городской мэрии, обратила внимание на то, что женский персонал отсутствует полностью, а по одежде мужчин можно было легко определить, к какого рода деятельности они приготовились. По всему было видно, что мирной жизни наступил конец. В центре Грозного прекратилась подача электричества и воды. Оставаться в квартире стало уже невозможно. Когда наш кинооператор Олег Масаев привёз меня к подруге Зине, жившей в собственном доме в районе «Минутки», было уже 7 часов вечера. Оказалось, что воды нет уже и в частном секторе. Воспользовавшись транспортом Олега, все вместе отправились на поиски автономного источника.Ездили долго – на пустынных улицах и спросить не у кого. Очень обрадовались, когда наткнулись на лежавший на земле шланг, из которого текла тонкая струйка воды. Удивились, почему здесь никого нет. Обычно, когда в городе прекращалась подача воды, у водных источников выстраивались длинные очереди, а тут – ни одного человека. Опустела и улица, на которой жила Зина. В доме – темнота. Слабый свет тонкой свечки действовал удручающе. Устроились на ночь, но о сне мечтать не приходилось. Послышался гул приближавшихся самолётов, который увеличивался по нарастающей. - Летят, - услышала в темноте голос Зины. Резко разрывая тишину ночи, пронеслись один за другим два штурмовика. Отдалились, судя по звуку, на приличное расстояние. Но не прошло, наверное, и двух минут, как начался мощный грохот разрывов тяжёлых бомб, раздававшийся совсем рядом. - Кажется, бьют по Окружной, - предположила Зина. Заснуть под этот аккомпанимент было невозможно. Следующую ночь я провела у сестёр Луизы и Тамары, которые оставались одни в собственном доме в Октябрьском районе, отправив своих мать и тётю в Ингушетию. Луиза, с которой я дружила много лет, завлекла меня наличием воды, без которой было не обойтись в эти знойные дни. У них в саду был кран-качалка, благодаря чему они не испытывали особых неудобств, когда случались аварии в городском водоснабжении. Обе сестры – врачи. Остались в Грозном из-за больных. Надеялись, что больницы, по крайней мере, бомбить не станут. Тамара младше Луизы на шесть лет и, в отличие от сестры, спокойной и рассудительной, очень категорична и эмоциональна. Непременно вмешается в чужой спор, приняв ту или иную сторону, и сделает всё, чтобы восстановить справедливость, не жалея на это ни времени, ни нервов. В их доме нашлось всё необходимое на случай непредвиденных обстоятельств. В каждой комнате были довольно ярко светившие керосиновые лампы. Была запасена впрок вода в больших пластиковых баках, несмотря на наличие запасного крана. Полагаю, все эти предусмотрительные меры объяснялись тем, что здесь до последних дней жили старые женщины, которые обычно относятся с изрядной долей недоверия к достижениям цивилизации. В доме была совершенно спокойная атмосфера, и если бы не глухие раскаты взрывов бомб, доносившиеся издалека, наш вечер сошёл бы за беспечные посиделки. Время – десять часов вечера. - Давайте укладываться, - предлагаю я. - Может, хоть сегодня удастся выспаться. Если что, и медпомощь рядом. - Не отрывайся от реальности, - говорит Луиза. - Ты что, думаешь, тебя ранят, а нам сделают снисхождение, как врачам? Ха-ха-ха. В это время издали послышался звук приближавшихся самолётов. - Это я накликала, - сказала я. - Один, два, три, - считает Тома. Бомбардировка началась минуты через две. Причём так близко, что все мы постоянно вздрагивали от каждого нового взрыва. - Да будьте вы прокляты! Смотрите, что они делают! А ещё за цивилизованных людей пытаются себя выдавать! - не выдержала, наконец, Тамара. - В такие моменты нужно думать о Боге, перестань проклинать, - говорит Луиза. - Я-то о Боге думаю. Это у них нет ни Бога, ни совести! - раздражается Тамара. - Кто остановит этот террор?! - А ты думаешь, от хорошей жизни пошёл в Будённовск Басаев? - спрашивает Луиза и отвечает сама себе: - Чтобы остановить такой же беспредел. А ему за это клеймо террориста припечатали. - А судьи кто?! - взрывавается Тамара. - Засеяли республику трупами и награждают орденами, медалями и званиями героев непосредственных исполнителей. А тех, кто пытается остановить кровопролитие, защищает свой народ, называют террористами. Полная подмена понятий добра и зла. Это же откровенный сатанизм! Ну, ты скажи, убил кого-нибудь из женщин и детей Басаев в этом Будённовске? – обращается она ко мне, будто от моего ответа зависело, продолжаться или прекратиться бомбардировке, от которой уже сотрясался дом и звенела посуда под летним навесом. * * * В данное время Чеченской республикой руководит группа коллаборационистов чеченского происхождения, объединённая клановыми связями. Для этих параноиков, запятнанных множеством преступлений против своих соотечественников, включая похищения и убийства, каждый из которых живёт в страхе перед неминуемой местью со стороны родственников их жертв, русское присутствие является жизненно необходимым. Трагические события чеченской истории, включая депортацию 1944 г., подвержены цензуре. За простое упоминание об этих событиях людей лишают свободы и подвергают пыткам. Весь мир помнит о Холокосте, потому что о нём помнят его жертвы, но чеченцам приказано забыть, в то время как в 2004 г. Европарламентом признан факт геноцида совершенного в 1944 г. И обязаны мы за это Оливье Дюпюи, депутату Европарламента от транснациональной радикальной партии Италии. Его беспримерному мужеству, стойкости и верности своим принципам. Именно его партия стала инициатором принятия соответствующей резолюции. Но когда она не смогла набрать необходимого количества голосов, Оливье поставил на карту собственную жизнь в стремлении установить историческую справедливость: в знак протеста он объявил бессрочную голодовку, которая продлилась, в итоге, более 30 дней. Он продолжал ежедневно посещать заседания Парламента, однако к концу голодовки он уже был не в состоянии передвигаться. Никакие попытки компромисса ни к чему не приводили. Воля этого, худощавого молодого интеллигента оказалась несгибаемой. Стало очевидно, что акция Оливье Дюпюи, каждый день освещавшаяся в СМИ, приближается к трагической развязке, и лишь тогда большинство депутатов Европарламента одобрило предложенный законопроект «О признании депортации чеченцев Сталиным в 1944 г. актом геноцида». Если во время первой русско-чеченской войны президент Франции Франсуа Миттеран отказался участвовать в праздновании Дня Победы в 1995 г., а позже, в ходе одного официального ужина, осудил войну в Чечении, то Жак Ширак, чьё президенство совпало со второй войной в Чечении, активно участвовал в восстановлении франко-русских отношений. В 2006 г. он даже возвёл своего российского коллегу в звание кавалера Большого креста Почетного Легиона и, воспользовавшись случаем, поздравил его с тем, что тот « твердо встал на путь демократии». Лео Каракс, французский режиссёр, актёр и сценарист, обратился к Шираку с открытым письмом, опубликованным 17 марта 2004 г. в газете «Либерасьон». « Господин Ширак, Вы – трус. Не вы один? Это правда. Да, в том, что касается Чечении, ваша политическая трусость делает из тех, кого вы призваны представлять в течение стольких лет, молчаливых сообщников бойни, которая длится примерно столько же времени. Могли бы вы ответить на следующие вопросы: 1) Согласны ли Вы, что эта война, которая за десять лет принесла 200 000 жертв среди чеченцев (при том, что общая численность населения составляла менее миллиона), и сотни тысяч разрушенных жизней (ссылкой, утратой близких, увечьями, изнасилованиями, пытками), не может рассматриваться как «внутренний вопрос», касающийся только России? 2) Можно ли позволять России посылать своих молодых мужчин погибать десятками тысяч, не имея иной цели, кроме как унизить и уничтожить противника для того лишь, чтобы потешить свою национальную гордыню и выиграть выборы? 3) Правда ли, что все эти годы войны превратили чеченскую территорию в зону экологической катастрофы (десятки тысяч тонн нефтяных отходов заражают почву и воду, уровень радиоактивности во много раз превышает допустимые нормы и всё больше и больше детей рождаются с физическими отклонениями)? 4) Можно ли говорить о «геноциде» и «преступлении против человечности», когда более одной пятой населения убито и четверть вынуждена бежать из своей страны? Если Вы можете ответить «да» на один из этих вопросов, хотя бы на один, то что творит Франция ?... То, что может? Нет, то, что она может, «не поднимая волну». То есть, ничего. Потому что уже давно стало ясно, что без мощных волн не одолеть скалы русского национализма. Чеченцы (которых Александр Дюма, бывавший у них, называл «французами Кавказа»)отчаянно ждут этих волн, которые всё не приходят.Что Вы скажете им? НИЧЕГО не слышно. Слышно лишь: «Терроризм, исламистский фундаментализм, чеченские группировки и т.д.». Всё те же аргументы, что выдвигает сам Путин с целью оправдать свою политику террора и уничтожения. Вы сами-то во всё это верите? Конечно, нет. Много ли нашли этих пресловутых многочисленных и сверхнатренированных «чеченцев» у афганских талибанов? Нет. Ну, хотя бы одного? Нет... С Чеченией происходит то, что происходило с Боснией в 90-х годах. Грозный сегодня, как Сараево вчера, превратился в лабораторию для расистских фашистов. Вы знаете историю про учёного и муху. Учёный пригласил несколько коллег в свою лабораторию. Он показывает им муху, которую держит в руке. Раскрыв ладонь, он говорит: «Лети!», и муха взлетает. Тогда он вновь ловит её, отрывает ей крылья и вновь говорит: «Лети!» Муха не взлетает. Учёный резюмирует: «Видите, если мухе оторвать крылья, она становится глухой». Вот и Путин (как до него Милошевич, Караджич, Младич и консорты) подобен этому циничному учёному-садисту. Он мог бы сказать: «Смотрите, когда угнетаешь достаточно какой-нибудь народ, он становится таким, каким мы его всегда и рисовали: фундаменталистом, террористом, бандитом, зверем». Разумеется, что в Чечении, как и в Боснии, дело кончается прибытием «братьев по оружию», из Саудовской Аравии и других мест, наёмников, прибывающих на завоевание новых территорий для их священного крестового похода. И разумеется, что остервенение русских способствует появлению самого радикального чеченского меньшинства. И это делает необходимость остановить эту войну ещё более настоятельной. Вам скажут: «А нефть, а законы геополитики, а коалиционные игры, индустриальные контракты и т.д.?» Казалось бы, все те вещи, которые «находятся за пределами нашей компетенции». Но разве для Франции здесь не больше шансов выиграть, чем потерять? Выиграть, как минимум, немного достоинства (honneur – это галльское слово), чести быть первой страной, проявившей себя несгибаемой в вопросе Чечении? Взгляните, что произошло недавно в Ираке. Кто может поверить, что то, что вы смогли сделать, от нашего лица, по отношению к Америке, вы не посмели бы, от нашего лица, по отношению к России? Вы говорите: «Чечения, всем на неё наплевать»? Это достаточно верно. Без сомнения, если подсчитать число участников всех манифестаций против двух войн в Чечении, начиная с 1994 года, выйдет цифра гораздо меньше той, что отражает число участников одной единственной манифестации против Пакта о гражданских браках, против закона о хиджабе или о режиме непостоянной работы. Но вот именно, разве не должно быть долгом политика исполнять роль разоблачителя, просветителя? Займите твёрдую позицию, и вы станете номером один многочисленных мировых медиа и, вне сомнения, заработаете несколько дополнительных очков в национальных опросах общественного мнения. В Косово Франция и другие страны закончили тем, что установили законность (даже вопреки угрозам России). И сегодня, даже если ситуация в регионе ещё далека от того, чтобы быть здоровой, там не происходит более массовых убийств. Почему то, что было возможно в Косово, невозможно в Чечении? Потому что Россия является «мировой державой», которой не является Сербия? Потому что ни одна другая страна, ни одна международная инстанция не последует за вами? Совершенно необоснованное мнение. Разве это не шанс для строящейся Европы научиться сплочению и всеобщему сопротивлению? В любом случае, истинная Европа невозможна без демократической России, русская демократия же невозможна без освобождённой Чечении. Решение а ля Косово, вот что предлагает недавний документ правительства Чеченской республики Ичкерия в изгнании. В этом тексте они просят (так как униженные, они не могут ничего требовать) поместить Чечению под временное международное административное управление с последующим переходом к условной независимости.Читали ли вы этот документ? Что вы о нём думаете? Нам нужно это знать. Ваш министр иностранных дел месьё дё Вильпен проявил легкую дерзость во время своего недавнего проезда через Россию: после того, как он упомянул «необходимость политического процесса для прочного урегулирования проблемы в Чечении» (мы слышим эти стерильные упоминания в течение уже стольких лет!), он посмел употребить слово «война», табу у Путина (он говорит об «антитеррористической полицейской операции»; не так ли и Франция квалифицировала войну в Алжире?). Прекрасно. Но назвать войну войной недостаточно для того, чтобы установить мир. Тем более, что четыре дня спустя ваш посол в Москве возводит главнокомандующего российской армией, который уже четыре года ведёт войну в Чечении, в звание кавалера ордена Почётного Легиона. Где во всём этом последовательность? Где честь? Или мужество? Политика? Как выйти из этой, столь хорошо разделяемой, трусости, из этой старой реальной, непристойной и смертоносной, политики? Что если бы несколько правителей начали с того, чтобы вслух говорить простую правду? Вы, к примеру. К примеру, касательно Чечении. И если эту истину придётся вбивать, значит вбивать. И раз необходимо требовать, требовать.НАВАЛИВАЯСЬ ВСЕМ СВОИМ ВЕСОМ. Непрерывно, вплоть до навязывания. Быстро. Чтобы чеченцы, или то, что от них осталось, жили. Чтобы Россия как можно быстрее обрела человеческий облик. Чтобы прекратился стыд, который пачкает всё, и который в противном случае завтра повлечёт новый стыд. Будьте первым, с громким голосом, от нашего имени. Сделайте своим девиз « Пусть все, но не я». Соизвольте получить, Господин Президент Ширак, это письмо. 1) Чечения была одной из республик-свалок для радиоактивных отходов при СССР. Там были установлены десятки объектов, некоторые из которых подверглись бомбардировке российской авиации в течение последних лет. 2) Европейский Парламент наконец, шестьдесят лет спустя, признал факт геноцида против чеченского народа при Сталине. 3) Российские солдаты называют чеченцев «черножопыми», «ваххабитами» или «евреями»! (В концентрационных лагерях нацисты называли евреев, обречённых на смерть, «мусульманами»). 4) Несколько дней назад Путин был переизбран, сами знаете каким способом. Вы отправили ему ваши «самые горячие и дружеские поздравления». «Франция продолжит поддерживать ваши усилия в пользу демократической, процветающей и сильной России.» Какая зловещая мерзость! Лео Каракс» Лео Каракс прав, называя Чеченскую республику помойкой для радиоактивных отходов. Президент Экологического Совета по Кавказу, Рамзан Гойтемиров, много раз бил тревогу в связи с опаснейшей экологической ситуацией в Чечении в частности и в кавказском регионе в целом. В речи «Весь мир против войны» от 04.03.2000, он и Ираклий Мирзиашвили, координатор внешних сношений Совета, отметили, что «Чечения, в течение последних пяти лет, дважды становилась объектом практически полного уничтожения в результате крупномасштабной войны..»… "... В Чечении погибает всё живое, вплоть до микроорганизмов. Взрываются резервуары, содержащие нефтепродукты, пестициды, радиоактивные отходы. Почва и воды Северного Кавказа, включая Каспийское море, отравлены токсическими веществами и радиацией ... " Следующее ниже обращение было адресовано директору Департамента ядерной и радиационной безопасности Абелю Гонзалесу 9 ноября 1999 г. «Глубокоуважаемый Господин Гонзалес, Доводим до Вашего сведения, что по рекомендации Международной неправительственной организации «Кавказский Дом» к нам, как к Государственному органу, ответственному за ядерную и радиационную безопасность в Грузии, обратились представители Чеченской Республики в связи с опасностью возможного радиоактивного загрязнения региона. На территории Чечни, вблизи города Гудермеса, находится региональный могильник радиоактивных отходов, который функционирует с 1965 года. В могильнике хранятся источники с радионуклидами Цезий-137, Стронций-90, Плутоний-239, Радий-226, Америций-241, Кобальт-60 и другие радиоактивные отходы. Озабоченность представителей Чеченской Республики вызвана тем, что на Терском хребте, где расположен указанный могильник, ведутся активные боевые действия между противоборствующими сторонами и есть большая вероятность прямого попадания ракет и бомб в сооружения могильника. Это неминуемо приведёт к загрязнению территории радионуклидами и созданию тяжёлой радиационной обстановки в регионе. По нашему мнению обстановка, сложившаяся вокруг упомянутого могильника радиоактивных отходов, требует принятия неотложных мер по прекращению боевых действий в указанном районе. В связи с этим мы обращаемся к Вам с просьбой обратить внимание на наше предложение и, если сочтёте нужным, предпринять шаги, необходимые для его реализации. Зураб Кереселидзе, Начальник Службы Ядерной и Радиационной Безопасности Грузии Зураб Саралидзе, Председатель Научно-Консультативного Совета СПРАВКА О радиационной опасности На территории ЧРИ функционирует с 1965 года пункт захоронения радиоактивных отходов, где захоронено 906 м3, в том числе 750 м3 из России. Захороненные источники представляют собой «Кобальт-60», Плутоний Бериллиевый, Радий-226, Цезий-137, Торий, Тулий-170, Иридий-192, Аммериций-241, Йод-131 и т.д. В черте города Грозного в разных районах на 6 предприятиях 67 источников разной мощности, представляющих опасность. Под предлогом уничтожения террористов в Чечне, российские самолёты бомбят объекты народного хозяйства, где имеются опасные для окружающей среды радиационно-химические вещества. Ракетно-бомбовые удары, бесприцельный массированный обстрел артиллерией «Град», «Ураган» ведётся вблизи могильника, где захоронены атомные отходы (РАО). При разгерметизации шахт может произойти радиационное заражение территории Чечни и Каспийско-Черноморского бассейна, создаст угрозу, ведущую к экологической катастрофе, которая отрицательно может сказаться на здоровье людей и окружающей среды. Директор ГУП Грозненский СК «Радон» /подпись/ З.Кадыров Во время первой войны Джохар Дудаев сделал множество заявлений об использовании российской авиацией химического оружия. Жители селения Орехово сообщили о том, что после очередной воздушной атаки лес, находившийся вблизи села, был разъеден буквально на их глазах. Эксперты, направленные туда президентом, подтвердили использование в этом секторе химического оружия. Джохар зачитал мне тогда на диктофон обращение, связанное с этим инцидентом, для дальнейшей передачи в СМИ. Сообщение о наличии у российских военных противогазов в ходе второй военной кампании подтверждало худшие опасения населения Чечении. Все разом заговорили о вероятности использования российской армией химического оружия, словно забыв, что в этом даже нет никакой необходимости. Достаточно нанести несколько авиаударов по объектам, где содержатся химические вещества. Тем более, что карты, в которых было указано местонахождение этих объектов, обнаруживали у всех офицеров, оказавшихся в плену у сопротивляющейся стороны. Начиная с первых же дней боевых действий, стало ясно, что удары с воздуха носят избирательный характер, поскольку наносились они аккурат по тем мишеням, где хранились аммиак, хлор, а также по заводам, где имеются источники радиации. Правда, попадание не всегда бывало точным. Иначе трагедия была бы ещё более масштабной и необратимой. Достаточно сказать, запасами каких материалов располагают производственные предприятия Чеченской республики, чтобы представить себе последствия. Это Плутоний бериллиевый, Амереций-241, Амереций-242, Цезий-137, Радий-226, радионуклидная технология, гамма-препараты, радиоизотопные приборы, БТИ-90-35-55, Ур-8, Плутоний Гаммарид-20, ТХА (тетрахлоралканы) и т.д. Более того, на территории Чеченской Республики находятся захоронения 906 кубических метров радиоактивных отходов активностью 1505 Кu, которые таят огромную опасность для населения. Причём 750 м3 из этих радиоактивных отходов ввезены в Чечению из республик Российской Федерации – Дагестана, Кабардино-Балкарии и Северной Осетии. В республике ещё в 1999 г. отмечался случай утечки радиации, который произошёл неподалёку от Грозного, где была отмечена высокая степень радиоактивного излучения, которая заставила отодвинуть на задний план все остальные дела и сосредоточить внимание на данной проблеме. Однако новый этап военных действий вычеркнул эту тему из повестки дня. 44. В ЛОВУШКЕ МИГРАЦИИ С начала октября 1999 г. я делила сутки между двумя республиками. На ночь уезжала в Ингушетию, а по утрам возвращалась. Рабочий день состоял из наблюдения за развитием событий. Всё ещё продолжали выезжать в сёла, подвергшиеся воздушным ударам, наши репортёры, подсчитывая число новых жертв, хотя выдавать это в эфир уже не представлялось возможным. Многолюдно в эти дни было на автостанции Окружной. Полупустые обычно транспортные площадки были переполнены сотнями автомашин всевозможных марок, начиная от автобусов и «газелей» и кончая легковыми. Желающих заработать, пользуясь высокой востребованностью транспортных средств, хотя это и было связано с риском для жизни, всё равно хватало. О том, что опасность вполне реальна, напоминали несколько штурмовиков, постоянно носившихся над автостанцией на небольшой высоте. Цены на такси были относительно недорогие: от Грозного до Назрани – 50 рублей с пассажира. Водители умудрялись сделать за день 4-5 рейсов, преодолевая по 100 км. в каждый конец. Это очень большая нагрузка. Уставали жутко. Водитель-ингуш, который вёз нас в Назрань на собственных «Жигулях», сказал, что поработает ещё немного и на этом – всё, авиация бьёт уже по легковым автомобилям. Он привёл совсем свежий случай, когда один из штурмовиков атаковал по дороге в Ачхой-Мартан старые «Жигули», в которых находилась семья из 4-х человек. Рассказывая об этом, он акцентировал внимание на ошибке, допущенной водителем, который, вместо того, чтобы набрать ещё большую скорость при виде погони, остановил машину, помогая тем самым расстрелять себя и свою семью. На следующее утро я приехала сразу в Дом Правительства, не заезжая на телевидение, в надежде получить здесь какую-либо информацию из первых рук. Было 10 часов утра. На автостоянке перед зданием Правительства, переполненной обычно до отказа, - всего несколько автомашин. Во дворе – человек пять бойцов охраны и ни одного посетителя. Совершенно пусто и в вестибюле первого этажа. Поднимаюсь на второй этаж, удивляясь неестественной тишине, от которой становится как-то не по себе. Чтобы убедиться в своей догадке, дёргаю наугад дверную ручку одного из кабинетов. Затем вторую, третью. Всё заперто и на третьем этаже. Но в приёмной я застала зав.администрацией президента Асланбека, на которого, кстати, был возложен контроль за подбором для меня квартиры, которой меня обещали обеспечить в кратчайший срок. - Я уже отчаялась найти здесь хоть одну живую душу. Где все остальные? – спросила я. - Разошлись по срочным делам. В 4 часа – совещание. К этому времени все будут на месте. - Как там моя квартира? - С квартирой придётся немного подождать, пока не уляжется всё это, - ответил он. Я прекрасно понимала неуместность этой темы, да и коснулась её лишь к слову. О какой квартире могла идти речь под градом бомб, артиллерийским и ракетным огнём, когда жизнь каждого из нас могла быть оборвана в любую минуту. Спускаясь на первый этаж, я услышала голоса, доносившиеся из цокольного помещения, где размещалась общественная организация, занимавшаяся антивоенной пропагандой ещё с первой войны. Там кипела работа. Кто-то выводил крупные буквы белой гуашью на кумачовом полотне, другие подбирали шрифт для нового лозунга. Третьи составляли обращение к населению республики. «Приятно видеть людей, не боящихся бомб», - заметила я, вызвав всеобщее веселье. В их словах звучали оптимизм и непреклонная решимость исполнить свой долг до конца, пусть даже ценою жизни. В том, что слова эти не были пустым звуком, я убеждалась спустя и два, и три года, видя их лица на многолюдных митингах протеста, организовывавшихся ими то на пустырях, возникших на месте разрушенных домов, то на окраинах Грозного, когда они, обдаваемые пылью нарочито носившимися взад-вперёд российскими танками, выкрикивали в лица вооружённым до зубов агрессорам : «Долой оккупантов!» Вдохновляли, как могли, уставших от тягот палаточной жизни чеченских беженцев, чьё временное пребывание в лагерях Ингушетии, где каждый день тянется, как вечность, вело счёт на годы. Пока путь между Чеченией и Ингушетией был свободен, я постоянно наблюдала длинные колонны автоцистерн с нефтепродуктами, часами простаивавших на контрольном пункте. Тянулись они также и по всей трассе, наряду с гружёными домашним скарбом грузовиками, а также пассажирским транспортом, перевозившим людей в более безопасные места. Их не останавливали участившиеся ракетные и бомбовые удары, хотя избрать в качестве мишени движущийся на медленной скорости огромный тяжеловесный танкер гораздо легче, чем любую другую автомашину. Но именно тут и происходили непостижимые вещи. Российские лётчики предпочитали расстреливать пассажирский транспорт с мирными жителями... А российские СМИ сообщали о том, что их авиация нанесла ракетный удар по транспортному средству, перевозившему боевиков, хотя на роль последних пассажиры расстрелянных микро- и макроавтобусов, никак не тянули. Ибо среди убитых трудно было найти не то, что «боевиков», а вообще мужчин. За редким исключением, это были женщины и малолетние дети. Вывоз ворованых нефтепродуктов в Россию приостановился с перекрытием границы и возобновился вновь, когда российская армия заняла часть территории Чеченской Республики, а нефтепродуктами уже в открытую стали распоряжаться на правах хозяев российские генералы. День, которого я ожидала с большой опаской, наконец наступил. Назрановские таксисты, которые, несмотря ни на что, продолжали совершать рейсы в Чеченскую Республику и которых я уже знала наперечёт, сообщили об этой новости 22 октября 1999 г. На мой вопрос, уверены ли они в своей информации, отвечали, что несколько водителей успели вернуться от границы с Чеченией, где путь перекрыт свежесрубленными деревьями, и что там уже стоят российские войска. Закрытие границы обернулось настоящим бедствием для тех, кто искал спасения в Ингушетии. Тысячи жителей Чеченской Республики, сконцентрировавшиеся на контрольном пункте, неделями оставались под открытым небом без свежей пищи, без ночлега, без условий для отправления элементарных человеческих нужд. Большинство из них проводили всё своё время на ногах, так как личным транспортом располагал далеко не каждый. Ситуация усугубилась с началом холодных осенних дождей, от которых практически негде было укрыться. Дальнейшее развитие событий я наблюдала уже по ингушскому телевидению, которое ежедневно освещало положение на границе, а также по российским телеканалам, информационные программы которых тоже не обходили вниманием эту чрезвычайную ситуацию. Кроме того, поступала и живая информация, передававшаяся из уст в уста. О любом событии, произошедшем на границе, становилось известно буквально в течении часа-двух. Многие из тех, кто успел выехать в Ингушетию до закрытия рубежей, выезжали на контрольный пункт в надежде узнать там что-нибудь о судьбе своих близких. О двух парнях, расстрелянных российскими военными на глазах у их родителей, поскольку то, что они ступили на пахотное поле, было расценено, как попытка перейти на территорию Ингушетии, я узнала не из СМИ. Об этом говорили на рынке, автобусных и железнодорожных вокзалах, в миграционной службе. И вообще, любое ЧП на границе становилось достоянием общественности раньше, чем информация попадала на экран или в газеты. К примеру, о том, что у пожилого русского из Грозного умерла на границе жена, я услышала раньше, чем увидела сюжет об этом по российскому телеканалу. Растерянный старик в светлом плаще стоял над телом умершей супруги, лежащим на земле, посреди огромной толпы, и повторял дрожащими губами, пытаясь справиться с рвавшимися из горла всхлипами: «Она умерла». Все молчали. Не было ни призывов к соблюдению прав человека, ни обращений к Правительству России, которые обычно делались при виде видеокамер. На лицах читалось сострадание, отодвигавшее всё остальное на задний план. Открытой для беженцев считалась до сих пор Ингушетия, что было предусмотрено руководством России заблаговременно. Но теперь закрыли и её. Единственная горная тропа, по которой передвигались жители сопредельных с Грузией горных районов, подвергалась регулярным ракетным ударам с воздуха. Российские штурмовики буквально преследовали небольшие группы беженцев, которые уже не рисковали отправляться в дорогу в дневное время. Хотя высокопоставленные чиновники Российской Федерации и говорили, что въезд в Северную Осетию для беженцев из Чечении открыт, эти заявления не соответствовали действительности. И таксисты, и водители пассажирских автобусов в один голос утверждали, что это - наглая ложь. Позже я убедилась в этом и сама. Молодой лейтенант милиции, проверявший документы у пассажиров автобуса, следовавшего из Назрани в Осетию, не оставил никаких сомнений на этот счёт. «Есть ли среди вас граждане Чеченской Республики? - спросил он, поднимаясь в автобус на приграничном контрольном пункте, и добавил, продолжая собирать паспорта: – Если есть, сразу выходите. Приехали...». Отозвались две русские женщины, которые ещё по пути рассказывали, что рискнули выехать из Ингушетии, где находились около месяца, после вчерашнего выступления по телевидению представителя осетинской администрации, подтвердившего, что въезд в их республику для беженцев из Чеченской Республики открыт. Они сослались на это выступление в качестве довода в ответ на претензии лейтенанта. А я напомнила о решении, предусматривавшем беспрепятственный въезд в Осетию, которое было принято на уровне Российской Федерации и о котором сообщалось в СМИ России. «Нас не интересует, что там, в России, говорят Хрюшкины и Степашкины, - был ответ. - Это наша земля, и здесь распоряжаемся мы». Было ясно, что идёт какая-то непонятная игра, спланированная, явно, на самом верху. «Я хотела бы задать вам вопрос, как представителю власти, - обратилась я к лейтенанту, получив от него предварительное согласие на аудиенцию, состоявшуюся около парапета КПП. – На каких условиях гражданин Чечении может въехать на территорию вашей республики? Если, к примеру, там находится тяжело больной родственник? » «С разрешения министра МВД Осетии», - отвечал лейтенант уже более спокойным тоном. То есть, чтобы получить разрешение на въезд в Осетию, нужно было обратиться с письменным заявлением к министру внутренних дел этой республики, представив также в доказательство медицинское заключение о том, что родственник действительно тяжело болен. Но проделать все эти процедуры, не находясь в Осетии, просто невозможно. Замкнутый круг. На следующий день я была на кабардино-балкарской границе. Та же ситуация и здесь. То же скопление пассажирского транспорта, легковых и грузовых машин, только в больших масштабах, которые часами простаивают на КПП. Десятки пассажиров расхаживают взад-вперёд в ожидании проезда. Вот к очередному автобусу приближается старший лейтенант, который должен собрать у пассажиров паспорта. Слышу возражения молодой женщины, которой отказывают в проезде. Она предъявляет документы с пропиской в Нальчике, где проживает с прошлой войны и где в настоящее время находятся её парализованная мать и трое детей, к которым она и спешит. Но старший лейтенант неумолим, и автобус уходит без неё... Говорить в этой ситуации о возможности проезда беженцев не приходится вообще. Автобус же, только что миновавший шлагбаум, останавливается напротив небольшого закрытого ограждения без крыши, используемого в качестве раздевалки. Внешне сооружение ничем не отличается от нужника, типа тех, что сооружаются обычно на плантациях во время сезонных работ. Крупного сложения женщина с короткой стрижкой чёрных волос, очень напоминающая тюремную надзирательницу, по очереди заводит пассажирок автобуса в этот закуток, где проводит личный досмотр. Всем, кто находится по эту сторону КПП, хорошо видны вскидываемые время от времени руки и макушки голов обыскиваемых. Несколько российских солдат, совсем мальчишки, роют траншею недалеко от блокпоста. Моя дочь рассказала о собственном опыте на одном из этих пресловутых контрольных пунктов. Незадолго до второй войны она вынуждена была приехать в Чечению из-за рубежа, где работала, без всякой подготовки, когда ей сообщили, что отец её тяжело болен. На самом деле, он уже скончался, но родные решили не сообщать об этом раньше времени. И вот после двух скорбных недель она возвращалась в страну проживания. То, с чем она столкнулась на пресловутом кабардино-балкарском КПП, глубоко её поразило. В салон автобуса поднялся офицер и объявил: «Женщинам, едущим из Чечни, - на досмотр!» Пожилая кабардинка, сидевшая рядом, прошептала: «Если есть доллары, лучше отдай мне. Там отберут, увидишь». «Но я гражданка иностранного государства! - возмутилась дочь. - Не посмеют!». «Ну, как знаешь, а им это всё равно. Скажут, что фальшивые, и ничего никому не докажешь». Она колебалась. Остававшиеся у неё 300 долларов – деньги, может, и небольшие, но они были единственной гарантией на случай, если кабардинская фирма, продавшая ей билеты в два конца, откажется признать её обратный билет, сославшись на какую-либо неувязку или на отсутствие согласованности с их зарубежным партнёром (кстати, так впоследствии и произошло; взимание денег за билеты в два конца и последующий отказ признавать вторую часть билета на месте, в Кабардино-Балкарии, фирма превратила в одну из стабильных статей дохода). Как отдать последние деньги незнакомому человеку? А вдруг она откажется их возвращать? Или вообще выйдет из автобуса? Ведь за постом уже Кабардино-Балкария, куда и направлялась соседка по сиденью. Но решение надо было принимать незамедлительно, офицер уже начал проявлять нетерпение. И она незаметным движением сунула в руку незнакомки 3 купюры. Первым вопросом служащего, заданным перед тем, как препроводить её в тесное помещение для обыска, был : «Доллары есть?» Ещё стоя в очереди в маленькую кабинку в здании КПП, где женщина в военной форме производила досмотр, дочь слышала, как после входа каждой жертвы из кабинки стоящему снаружи офицеру протягивались зелёные ассигнации, которые он, с улыбкой во весь рот, рассматривал на свет, радостно комментируя: «О! Видал? Опять фальшивые! Изымаем. Скажите спасибо, что не сажаем!». Когда их автобус отъезжал от КПП, соседка протянула ей деньги. Ей просто повезло оказаться рядом с порядочным человеком. С разных сидений доносились всхлипы и проклятия обобранных. Одна из пассажирок оказалась более предусмотрительной: зная о разбоях на КПП, она предъявила справку об обмене валюты, что помешало их изъятию. То же самое она советовала и расстроенным женщинам, которые никак не могли прийти в себя после случившегося. «Другого случая не будет, - рыдала одна из ограбленных, - ведь эти 1000 долларов я взяла под проценты на два месяца, чтобы заработать на пропитание. Как я буду их теперь отдавать?!». В октябре 1999 г. гражданам Чеченской Республики было позволено вылетать в Москву. Въезд же поездом или автомобильным транспортом был запрещён. Спустя несколько месяцев запрет на поездку в столицу наземным транспортом был снят, но с неизменным условием: у выезжающих должны быть там родственники, у которых они могут поселиться. А пока в Сунженском аэропорту Ингушетии образовалось настоящее столпотворение. У билетных касс толпились несколько десятков обливавшихся потом людей – больше не вмещало небольшое помещение кассового отделения. Остальные – на улице. Сотни отчаявшихся выбраться отсюда всё же не торопились расходиться, продолжая стоять под палящим солнцем, словно в ожидании чуда. Но чуда не происходило, и люди расходились под вечер, так и не сумев приобрести заветных билетов на самолёт. И так изо дня в день. Одним из самых многолюдных мест столицы Ингушетии с начала войны в Чечении стал Назрановский междугородный переговорный пункт. Каждый вырвавшийся из-под огня спешил сообщить близким о своём местонахождении, о тех, кто остался в живых, и тех, кого уже нет. Соединяя ожидающих с очередным абонентом, телефонистки громко называли города и страны, приглашая заказчиков в ту или иную кабину: Англия, Франция, Германия, Голландия, Бельгия, Америка, Дания, Чехия, Польша, Швеция, Канада, Малазия, ОАЭ, Турция и почти все республики СНГ. Так распорядилась судьба с миллионным чеченским народом, численность которого сократилась только за два года первой войны на 120 тысяч, а география проживания расширилась до мировых масштабов. Новая же волна переселения была ещё впереди. Число жертв росло вот уже три месяца. Среди собравшихся на переговорном пункте, кроме чеченцев и ингушей, было немало и русских, и представителей иных национальностей, которые также торопились сообщить близким о своём положении. Желая того или нет, любой, кто провёл несколько часов в помещении междугородного переговорного пункта, мог получить такое количество информации, которое не снилось даже иным информационным агентствам. Она доносилась из полуоткрытых дверей переговорочных кабин. Обменивались новостями между собой ожидающие заказов. Это было место самых неожиданных встреч. За несколько дней я повстречалась здесь с невообразимым числом знакомых. Столкнуться с таким их числом в Грозном было совершенно нереально. Многие встреченные мной в те дни говорили о поисках нового места жительства. Кто-то искал покоя в местах прежней депортации. Кто-то собирался покинуть родину навсегда. Об эмиграции в Канаду говорила и жена Я.Хасбулатова. «А что по этому поводу говорит Хаджи-Мурад?» - вспомнила я об их ясновидящем сыне. Но в это время в зале ожидания произошло оживление, вызванное рассказом двух женщин, прибывших в Назрань накануне вечером. Речь шла о жителях многоэтажного дома на Окружной, расстрелянных два дня назад. Их трупы до сих пор лежали на месте расстрела. Всех восьмерых убитых женщины знали лично. Это были мужчины, оставшиеся охранять свои квартиры от расхищения, и 17-летняя девушка-сирота, жившая в том же доме, которую они часто видели в последнее время у костра. Она помогала соседям, оставшимся без хозяек, готовить пищу. Те же, всякий раз благодаря её за помощь, напоминали, что ей нужно бы пристроиться к уезжающим, так как здесь небезопасно. А за её квартирой обещали присмотреть. Тут и нагрянул российский спецназ. Объявив их боевиками, спецназовцы расстреляли всех, в том числе и юную девушку, как пособницу боевиков. «Мы не собирались уезжать, - рассказывали женщины, - но увидев, что они начали расстреливать людей целыми семьями, бросили всё, как есть, только бы спастись самим». А в это время по российскому телеканалу ОРТ шёл параллельный - информационный - террор под авторством некоего М.Леонтьева, который, вцепившись в спинку оседланного им стула, выливал помои на чеченский народ, выворачивая время от времени кукиши и делая другие непристойные жесты. Подобные телодвижения возможны лишь там, где нет мысли, когда, как говорится, нечем крыть. На М.Леонтьева – то ли плотника, то ли столяра по специальности – и обижаться глупо, и парировать бессмысленно: что находится в сосуде, то и льётся из него, отражая люмпенскую суть автора. Посадите под софиты в качестве журналиста пьяного сапожника (не в обиду сапожникам-трезвенникам), да скажите, что от него требуется (за приличное вознаграждение, конечно), он вам ещё не то изобразит. Страшно, когда наступают такие времена, когда подобные «деятели» востребованы. Что же касается чеченцев, то многим из них было не до телевидения вообще, и не до Леонтьева, в частности. Одни воевали, другие – зябли в палатках. Ни у тех, ни у других телевизоров не было и в помине. А все эти помои выливались на головы россиян. Когда я впервые пришла на телевидение, музыкально-драматическую редакцию, куда меня направили, возглавлял талантливый поэт и журналист Султан Юсупов. Князь Юсупов, как называли его коллеги. Это был остроумный и очень жизнерадостный человек. Он располагал огромным арсеналом всевозможных афоризмов. Некоторые, касавшиеся телевизионного творчества, он вывешивал в редакции. Один из них – «Не суй в эфир кукиш, тебя видят!» - был постоянным напоминанием о недопустимости халтуры. Но предвидеть в эфире настоящие, что ни на есть, кукиши, и не в художественных сценах, а в публицистических программах, не мог, наверное, при всей своей богатой фантазии, даже Султан. Он ушёл из жизни в начале 70-х годов, в самом расцвете творческих сил, не дожив и до 35 лет. Умер от туберкулёза, с которым боролся не один год, не теряя бодрости духа и чувства юмора. Не дожил до наших дней, когда телевизионные каналы стали отдаваться на откуп хамам. А здесь, в городе Назрань, ставшем с начала войны самым густонаселённым городом Северного Кавказа, идут беспрерывные политические дебаты. Причём в самых неожиданных местах. Услышанное только что в очереди к стоматологу повторяется или продолжается в ателье, у билетных касс или в Миграционной Службе, где наблюдается большое скопление граждан Чеченской Республики. Многие устроились здесь на работу. Их можно встретить среди врачей назрановских больниц, в пошивочных ателье, в аптеках. Ну, и, конечно же, среди торгующих на вещевом рынке. Резкая политизация на бытовом уровне вполне объяснима. Ведь благополучие людей, находящихся здесь на положении беженцев, напрямую зависит от политики России в отношении Чеченской Республики. «...Не с кем, видите ли, вести переговоры, - слышу я комментарий вчерашнего выступления кого-то из руководства России. – А для чего мы выбирали Президента?» «Да номера всё это! – слышу я ответ другой. - Вспомни, чем закончилась поездка Масхадова на встречу в Дагестан». Речь шла о случае, имевшем место на дагестанской границе. Когда в эту республику на намеченные по инициативе России переговоры направлялся Президент ЧРИ А.Масхадов, группа «разгневанных» женщин, по виду которых легко можно было определить, что большая часть их жизни проходит на кухне, инсценировала акцию протеста, которая снималась десятками телекамер и демонстрировалась затем по различным каналам телевидения с соответствующими комментариями. «Они не понимают, что устраивая такие дешёвые спектакли, оскорбляют зрителей, открыто демонстрируя, что держат их за идиотов. Ну, откуда безграмотные дагестанские домохозяйки, которые и по-русски-то внятно говорить не могут, могли знать о времени приезда Масхадова в Дагестан? Да любому человеку в здравом уме понятно, что это спланировано Россией заранее. Если б российская сторона была заинтересована в этой встрече, что бы им стоило разогнать пару десятков деревенских баб, мешающих политическому процессу? Иначе, что это за власть? Или чего стоит заявление российского президента: «Мы не дадим в обиду наших дагестанцев!» Это каких же? Не тех ли, что российская авиация бомбила несколько месяцев назад в Цумадинском районе? Или есть какие-то другие дагестанцы, которых Путин очень любит?» Этот диалог происходил между двумя чеченками, торговавшими на вещевом рынке в Назрани, которым, казалось бы, не должно быть до политики никакого дела. Обычно полупустые залы вокзала Назрани переполнились отъезжающими с тех пор, как был снят запрет на передвижение граждан Чеченской Республики на железнодорожном транспорте. Многократно увеличилось и число сотрудников милиции, следивших за порядком в этом районе. Когда состав Назрань-Москва был подан на перрон, вокруг окончательно стемнело. У каждого вагона по нескольку милиционеров следят за посадкой, внимательно рассматривая ручную кладь и время от времени спрашивая хозяев о содержимом. «Чем виноваты мы, если в стране – бардак?» - говорит один из них в ответ на чьё-то колкое замечание. Многие граждане Чеченской Республики ехали в Москву в надежде выехать оттуда в другие страны. Но тут их ждало глубокое разочарование. Все без исключения турфирмы чеченцам в этом отказывали. Я обзвонила десятки московских турфирм, и все в один голос подтверждали наличие соответствующей инструкции на этот счёт. А в одном, самом крупном, турагенстве, где я побывала лично, сказали, что до сих пор им удавалось организовывать такие выезды, которые не под силу другим. Но теперь спущено распоряжение Министра Иностранных Дел России, согласно которому им запрещается оказывать услуги по выезду за границу гражданам Чечении и Грузии. Ну, с чеченцами понятно, а грузины-то при чём? На этот вопрос работники турагентства ответить затруднились. В это же время параллельно шёл диалог с мужчиной средних лет, который выезжал в Израиль с семьёй. Ему предлагали несколько стран, из которых ему бы был обеспечен путь в пункт назначения, на выбор, так как прямого сообщения с Израилем у них не было. Но несмотря ни на что, самым решительным всё же удавалось достичь Европы. Хотя и там многое обстояло не так, как они себе представляли. Беженцы из Чеченской Республики искали защиты своих человеческих прав в различных общественных организациях Европы и мира. О том, с чем им пришлось столкнуться после того, как они вынужденно покинули свою родину в 1999 г., можно судить по содержанию обращения, приводимого ниже. « Господину Кофи Аннану, Генеральному секретарю Организации Объединённых наций Лорду Расселу-Джонстону, Председателю Парламентской Ассамблеи Совета Европы Господину Кнуту Воллебэку, Председателю Организации Безопасности и Сотрудничества в Европе ОБРАЩЕНИЕ Для того, чтобы рассказать историю российско-чеченских «отношений», не хватило бы и тысячи страниц. Каждая строка её была бы написана кровью чеченского народа. Российская империя, господствующей идеологией которой уже несколько веков является великодержавный русский шовинизм, ослеплённая ненавистью к любому проявлению свободомыслия, избрала своим принципом ложь, а методом – физическое уничтожение чеченцев. За период Русско-кавказской войны численность населения Чечении уменьшилась с 1,5 млн.чел. до 116 тысяч. Большевики в 1944 г. за один день объявили целый народ бандитом и депортировали на Восток. Десятки тысяч чеченцев, воевавших против фашизма, также в одночасье стали «предателями». Итог – из 530 тысяч чеченцев в живых осталось к 1956 г. 230 тысяч. Планомерное уничтожение чеченцев продемонстрировали и «кремлёвские демократы». В результате агрессии 1994-1996 г.г. убито 124 тыс.чел., 27 тысяч стали инвалидами, 47 тыс. детей остались сиротами, несколько тысяч пропали без вести, тысячи замучены в фильтрационных лагерях, разрушена вся инфраструктура республики, непоправимый урон нанесён флоре и фауне. И всё это происходит в Европе, всё это наблюдает весь мир и молчит, делая иногда робкие «замечания» Кремлю. Итог этого молчания – Москва уверилась в том, что ей дозволено всё. Спецслужбы, взорвав несколько домов в России, к сентябрю 1999 г. «успешно» завершили свою работу с помощью СМИ над созданием образа «чеченца-террориста», ибо образ «чеченца-бандита» оказался для мира недостаточно пугающим. И снова Чечения осталась одна против империи зла. За несколько месяцев убито и искалечено более 90 тыс.чел. и снова «замечания» и определение сроков на «исправление». «Внутреннее дело России», «непропорциональное применение сил», «случаи нарушения прав человека», «точечные удары», «тяжёлое положение в лагерях беженцев» - слышать это тяжелее, чем перенести разрывы тяжёлых бомб. Не «внутреннее дело России» - а борьба де-факто независимой Чечении против агрессии. Не «непропорциональное применение силы» - а по одному солдату на каждого чеченца, включая женщин и детей. Не «случаи нарушений прав человека» - а настоящий геноцид. Не «точечные удары» - а массированная бомбардировка жилых кварталов, больниц, школ, химических заводов и захоронений радиоактивных отходов. Не «тяжёлое положение в лагерях беженцев» - а гуманитарная катастрофа. Сколько ещё чеченских смертей необходимо, чтобы мир обратил на это внимание? Почему со стороны ООН, ОБСЕ, Совета Европы не принимаются действенные меры по обузданию агрессора – России? Почему для чеченцев, вырвавшихся из этого ада, оказались закрыты границы всего цивилизованного мира, а также двери всех посольств и консульств? Почему оказалось, что мизерную часть чеченских беженцев, с трудом добравшихся до Европы, на границах этих государств можно травить овчарками, бить дубинками, сажать и грабить? Почему в отношении чеченцев в Европе не действуют законы о беженцах? Неужели те принципы, ради которых НАТО защитило косовских албанцев, растворились без следа, когда помощь понадобилась чеченским беженцам? Мы от всей души благодарны тем, кто сочувствует нам. Но этим не остановить танки, падающие бомбы, голод, нищету, не исправить бесправное и неопределённое положение беженцев. Мы хотим ясности в одном – чеченский народ уже вычеркнут из списка европейской семьи человечества или нет? Оргкомитет чеченских беженцев в Европе» Немалую лепту в дело дискредитации чеченского народа внёс и МИД во главе с И.Ивановым. Раньше эту миссию небезуспешно исполнял бывший министр иностранных дел России Козырев, который, разъезжая по всему свету, просвещал мировую общественность на предмет криминальных особенностей, якобы присущих чеченскому народу на генетическом уровне. После запрета на выезд за границу в 2000 г. МИД России предпринял ещё одну, дополнительную, меру против граждан Чеченской Республики, отменив заграничные паспорта и обвинив их владельцев в подделке документов. То, что с 1997 по 1999 г. загранпаспорта для граждан Чеченской Республики выписывались московским ОВИР, факт общеизвестный и неопровержимый.А осуществлялось оформление следующим образом. Заявления и прочие документы, необходимые для получения загранпаспортов, подавались в республиканский ОВИР, который, в свою очередь, передавал их в ОВИР московский, который на их основании и выдавал загранпаспорта, заверенные гербовой печатью за номером 750. Но в 2000 г. МИД России объявляет эти паспорта недействительными. В процесс розыска «фальшивых» паспортов включается консульский отдел посольства США в лице некоей Тани Боуэн, распространившей по таможенным службам письмо со списком серий и номеров разыскиваемых паспортов с обвинением их владельцев в мошенничестве. Вот краткая выдержка из этого письма. «...Министерство Иностранных Дел России передало список недействительных российских паспортов, которые возможно были использованы при представлении фальшивых документов. Список серий и номера паспортов недействительных российских паспортов прилагается. Эти паспорта были признаны недействительными. Любой человек, который предъявит любой из означенных выше паспортов, должен рассматриваться как мошенник. Если какой-либо из этих паспортов будет обнаружен, Посольство будет очень признательно за любую информацию, связанную с этим паспортом или его владельцем. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, относительно вышеуказанной информации, не колеблясь обращайтесь в Консульский Отдел Посольства США. Искренне, Таня Боуэн, помощник консула.» Россия, конечно, вольна отменять свои паспорта. Этот удар, очевидно, являющийся частью операции, направленной против чеченского народа, хоть и силён, но всё же не столь болезненен, как бомбы и ракеты. Но зачем же оскорблять людей, обвиняя в мошенничестве, которого они не совершали? * * * Декабрь 1999 г. Москва. По дороге в Миграционную Службу я повстречалась с двумя русскими женщинами, как выяснилось, матерью и дочерью. В старшей я узнала жительницу Грозного, которую часто встречала в городе. - Аж с самого американского посольства пытаемся вас нагнать, - сказала старшая из них. - Вы очень быстро ходите. - Да, меня часто в этом упрекают. Давно вы здесь? - С октября. Вот, у дочки остановилась. Да чтоб они сдохли! - восклицает она без всякого перехода. – У меня там квартира была. Всё хорошо. Поналетели со своими бомбами! Чтоб им припомнилось на том свете. - Тише, мама. Не кричи так, - пытается утихомирить её дочь. - А кого мне бояться?! – ещё больше раздражается она. – Меня уже наказали, как могли. Сволочи! Вот, хожу теперь в эту их миграционную службу, да всё без толку. Чтобы только записаться на очередь на приём, потеряла два дня. Картина, представшая мне в Миграционной Службе Москвы, была, действительно, безрадостной. Около полусотни людей, столпившись в небольшом предбаннике, составляли список очередных. Несколько мужчин и женщин – армяне из Азербайджана, жившие в Москве уже более десяти лет, - громко спорили между собой по поводу квартир, распределение которых было, по их мнению, несправедливым. Ещё чуть-чуть и дойдёт до рукопашной. Пожилая русская женщина из Узбекистана в пожелтевшем от времени белом шерстяном платке мается, по её словам, более двух лет. «Да кому мы здесь нужны?» - сокрушается она тихим голосом. Другие, большинство из которых – граждане Чеченской Республики, стоят молча или тихо переговариваются между собой. Несколько человек изучают памятки для беженцев, выписывая что-то для себя. Начинается приём. Дежурный пофамильно приглашает двух первых очередных. Минут через двадцать в дверях появляется запарившаяся, в распахнутом пальто, женщина и решительно направляется к выходу, проталкиваясь между очередными. Судя по её настроению, эта встреча не прибавила ей оптимизма. Очередь продвигалась медленно. Время – около 12 часов, а прошло всего 5-6 человек. - Ну,что? Есть смысл дожидаться? – бросились к только что вышедшей с приёма средних лет чеченке несколько женщин из очереди. - О чём вы говорите? – гневно отвечала она. – Вы бы только послушали, как она разговаривает! Не беседа, а допрос! Мы, оказывается, виноваты, что остались живы. Речь шла о Любови Михайловне Филатовой, которая имела обыкновение беседовать с беженцами тоном прокурора. Будто в её обязанности входило не оказание содействия в получении компенсаций пострадавшим, а их разоблачение. - Кругом грабёж – в Чечне, здесь, - включается в разговор женщина, пришедшая с сыном-подростком, у которой разбомбили дом в 1995 г. – Мой муж проработал 12 лет на стройках. Здоровье потерял. Перешёл на инвалидность. Вся наша жизнь, можно сказать, была полностью посвящена этому дому. А нам теперь дадут за него вместе с имуществом 120 тысяч рублей. Да за эти деньги не то, что дом, хрущёвку двухкомнатную не купишь. - Их ещё надо получить. По-моему, они и не собираются их выплачивать. Что-то они здесь крутят, - говорит одна из очередных. Среди собравшихся оказались помнившие о тайном распоряжении ФМС, запрещавшем регистрировать граждан Чеченской Республики в качестве вынужденных переселенцев в первую войну. ФМС растранжирил крупные суммы денег, предназначенные для выплат компенсаций. Может, нечто подобное происходит и теперь? Ведь ни один из тех, кто уже больше месяца обивает пороги Миграционной Службы Москвы, не получил на своё обращение положительного ответа. Собравшиеся рассказывали о трудностях, связанных с оформлением временной прописки в Москве, без которой невозможно записаться на приём в Миграционную Службу. Ограниченность метража квартир, где их принимали родственники и друзья, что не соответствовало необходимым нормам, дающим право на прописку, поставила их в трудное положение. А снять отдельную квартиру мог не каждый. К тому же, античеченская кампания в СМИ тоже приносила свои плоды. Многие москвичи, сдававшие квартиры в аренду, отказывались предоставлять их чеченцам. Но выход из положения всегда можно найти, если подойти к вопросу с коммерческой точки зрения. Оставаясь у родственников или друзей, граждане Чечении прописывались у их соседей или знакомых, где позволяла жилплощадь, за деньги. Но получивших через такие трудности временную прописку и считавших, что теперь всё пойдёт, как по маслу, ожидало глубокое разочарование. Разобраться в происходившем я смогла благодаря встрече, организованной моей подругой, занимавшей достаточно ответственный пост в мэрии Москвы. Заместитель начальника московской Миграционной Службы подробно объяснил мне, какими возможностями на данном этапе располагает их ведомство в отношении граждан Чеченской Республики. Оказалось, никакими. Выплата компенсаций (уменьшившихся, кстати, в четыре раза и составлявших сумму, равную четырём тысячам долларов на семью) успевшим оформить документы не производится. Приём новых документов на выплату компенсаций за утраченное в прошлую войну жильё и имущество приостановлен, и когда возобновится – неизвестно. Об устройстве беженцев речь не идёт вообще. Так, зачем же, спрашивается, обнадёживать людей, вынуждая их оформлять временные прописки и простаивать неделями в очередях? Не проще и не честнее ли было бы объявить во всеуслышание, что Миграционная Служба никакими возможностями для оказания какой-либо помощи беженцам из Чечении не располагает? Особых изменений за последние пять-шесть лет в Москве не произошло. Увеличилась численность милицейских патрулей, проверяющих чуть ли не на каждом шагу документы у «подозрительных». А подозрительными в последние годы стали выходцы с Кавказа, все. Относительно спокойно тем, у кого не очень выраженные национальные черты. По крайней мере, это освобождает от частой проверки документов. - У меня вчера был ужасный день, - жаловалась медсестра-кумычка из Грозного, вышедшая на пенсию пять лет назад. Её задержали при выходе из метро. Спросили документы. Она предъявила, в том числе и удостоверение ветерана труда, и справку о временной прописке в Москве. После этого её, без долгих разговоров, затолкали в автобус, заполненный такими же бедолагами, как она сама, и отвезли в отделение милиции. Она возмущалась, призывала к благородству стражей порядка, напоминала о своём возрасте и т.д. Но несмотря на все её протесты, была продержана под арестом более 4-х часов. Продержали бы и дольше, но она так сильно голосила, нарушая покой милиционеров, что они сочли за лучшее поскорее от неё избавиться. Остальных, среди которых были чеченцы, дагестанцы, азербайджанцы и один ингуш, продолжали держать под арестом. - Особый азарт у милиции вызывают граждане Чеченской Республики. Национальность значения не имеет, - рассказывала она. – Они разговаривают с нами, как с преступниками. Я не могу понять, чего они от нас хотят? Сначала организованно спроваживают в Москву, перекрыв все остальные направления, а потом начинают охотиться за нами. И знаете, что самое отвратительное? В этой стране человек не защищён от правоохранительных органов никакими нормами права. Это - неправовое государство. Это отмечается и в докладе организации Международная Амнистия, опубликованном в октябре 2002 г., согласно которому Россия занимает первое место в мире по насилию и пыткам. * * * Война в Чечении отозвалась чуть ли не во всех уголках земного шара. Образовалась небольшая диаспора и в столице Объединённых Арабских Эмиратов Дубаи. Есть и такие, кто приехал сюда с целью заработать. Я услышала восторженные отзывы о профессиональном уровне дантиста из Грозного, открывшей здесь стоматологический кабинет. У неё обслуживались почти все чеченцы. Несколько девушек работали в магазинах. Из знаний, полученных в отечественных вузах, им пригодился только английский, владение которым, наряду с русским, является обязательным, - иначе они не могли бы общаться ни с работодателем, ни с англоязычными покупателями. В одном из магазинов я познакомилась с двумя весьма доброжелательными девушками-продавщицами. Одна – чеченка из Грозного. Другая – русская из Москвы. Живут вместе. У обеих – высшее образование. Отец девушки из Грозного – врач-хирург, но война сделала его безработным. И ту, и другую привела сюда нужда. Зарплата продавца составляет 800 долларов США в месяц. Но при хорошей торговле зарплата увеличивается. Обеды, горячие и прохладительные напитки – за счёт хозяина. Личные расходы – аренда квартиры, поездки на такси и т.п. - составляют приблизительно 300 долларов в месяц. - А зачем вы пользуетесь такси? Разве не выгодней ездить автобусом? – поинтересовалась я. - А здесь нет автобусов, но такси совсем недорого, - объяснили девушки. - Здесь ведь дешёвое горючее. - Но как вы выносите эту жару? - Мы мало бываем на улице. А в помещениях, как видите, везде кондиционеры. Зато в другом магазине готовой одежды работала женщина из Грозного, которая была совсем не в восторге от своего положения. Она честила всех, кто повинен в том, что она, больная сорокалетняя женщина, вынуждена была приехать в чужую страну с её жарким климатом, который она переносит с большим трудом. «Это ваххабит из Урус-Мартана», - указали мне на рослого молодого человека с характерной бородой, переселившегося сюда в начале войны, в 1999 г. Его сопровождала укутанная до глаз молодая жена. После дикого зноя и горячих песчаных ветров Объединённых Арабских Эмиратов Иордания кажется раем. Температура воздуха почти ничем не отличается от нашей. Но это, пожалуй, единственное сходство этой пустынной страны, с пятимилионным населением, с Кавказом. Мы едва зашли в представительство Чеченской республики, как прибыли иорданские журналисты. Их интересовала свежая информация. Я предупредила, что располагаю лишь известиями трёхнедельной давности. Правда, дня два назад я получила некоторые новости от только что вернувшейся из Ингушетии в Москву финской журналистки Зоси, которая позвонила мне в Дубаи. Продолжались бомбардировки и зачистки населённых пунктов. В Иордании я впервые. Из диаспоры знаю лишь тех, кто бывал в Чечении или с кем встречалась в третьих странах: это А.-Б.Джамо, уже более сорока лет представляющий чеченскую диаспору в Иорданском Парламенте; представитель Чеченской Республики в США профессор М.Шишани; Р.Атият и др. Женщины чеченской диаспоры придерживаются трёх направлений в манере одеваться: радикально мусульманского, с покрытием всех частей тела, включая волосы; европейской; и, собственно, современной чеченской, когда европейская одежда дополняется шарфом или косынкой, покрывающими голову наполовину. При этом никто никого не осуждает и не поправляет. Даже в одной семье часто мирно сосуществуют мусульманское и европейское направления в одежде. Условия жизни диаспоры тоже сложились по-разному. Существуют очень состоятельные семьи, семьи со средним достатком, но нищих среди них нет. Среди чеченской диаспоры есть учёные в разных областях науки, несколько генералов. Государство заботится о своих гражданах, не деля их по национальному признаку. Ресмия Атият овдовела рано. Осталась одна с четырьмя малолетними детьми. Вырастила и дала образование всем четверым сыновьям благодаря поддержке государства. Обеспечена добротным домом и пожизненной пенсией. Она пользуется всеми привилегиями, предусмотренными для военных, как дочь военного: бесплатное лечение в военных госпиталях, продукты питания по сниженным ценам и т.д. Её привилегиями довелось воспользоваться и мне, когда в результате неожиданнного приступа мне понадобилась срочная операция. Первая война 1994 г. не увеличила чеченской диаспоры в Иордании. А переселившихся сюда с началом второй войны, в 1999 г., официально – около двухсот человек. Но есть сомневающиеся в этой цифре, которые считают, что она завышена намеренно. Да и живут здесь эти люди на временной основе. Израиле-палестинское противостояние отразилось и на Иордании. Об этом напоминает лагерь палестинских беженцев – посёлок, состоящий из одноэтажных, не очень старательно выстроенных, домов. Утверждается, что 70 % населения Иордании составляют выходцы из Палестины. Палестинка и жена короля Абдуллаха – Ранья. Внешне палестинского араба от иорданского отличить невозможно. Разве что по платкам, которые носит небольшое число мужчин. Палестинские – это в крупную чёрную клетку на белом фоне. А платки иорданских арабов – в мелкую красную клетку и тоже на белом фоне. - А как евреи относятся к арабам-христианам? – спросила я у молодого палестинского журналиста, с которым познакомилась в те дни. - Плохо, - прозвучало в ответ. И после короткой паузы он добавил: - Может быть, чуть-чуть лучше, - показав при этом расстояние с сантиметр между большим и указательными пальцами. Пребывание в Иордании затянулось на целые три недели, хотя изначально я планировала провести там не более трёх дней. Возвращаться мы с моей спутницей решили через Турцию. Тем более, что между этими странами курсируют пассажирские автобусы. А поездка наземным транспортом имеет свои преимущества, давая возможность разглядеть то, что невозможно увидеть с самолёта, и набраться больше впечатлений о стране. Но этим предвкушениям не суждено было осуществиться. - У вас могут быть непрятности в Сирии. Они не пропускают чеченцев через свою территорию, - предупредили нас. - Это почему же? – удивилась я. - И потом, как они узнают чеченцев, у которых российские паспорта? - Узнают, как ни странно, - ответили мне. Не скажу, что я поверила в это, но и испытывать судьбу тоже не решилась. Позже мне рассказали об инциденте на границе Сирии, когда был задержан автобус с гражданами Чеченской Республики, возвращающимися из паломничества в Мекку. Их продержали там несколько суток в условиях невыносимого зноя и продержали бы ещё дольше, если бы доведённые до состояния аффекта паломники не махнули рукой на все условности и не сорвались с места на предельной скорости, воспользовавшись удобным моментом, что и стало их спасением. Похожая участь по пути в Иорданию ожидала и другую группу пассажиров из Чечении, которые вспоминали о днях, проведённых на границе Сирии, как о каком-то кошмаре наяву. И несмотря на то, что в эту ситуацию вмешались влиятельные лица из иорданской диаспоры, к которым пассажиры обратились с письменной просьбой о содействии через гражданина Иордании, оказавшегося, на их счастье, в том же автобусе, разрешение проблемы растянулось на несколько дней. Кое-кто, не выдержав ожидания, вернулся назад. А те, кто, перенеся такой стресс, всё же добрался до Иордании, проклинают эту поездку по сей день. Май 2000 г. В одном из торговых районов Стамбула, Лялели, - много вынужденных переселенцев из Чеченской Республики. Их разместили в нескольких отелях, расположенных на близком расстоянии друг от друга. Одна из групп была доставлена в Турцию усилиями Либерально-Демократической партии, которую возглавлял предприниматель Бисим Тибук. Эта партия приняла на себя заботу об их содержании. Более того, за счёт этой партии оплачивались и квартиры других переселенцев из Чечении. Однако в 2002 г. оплата квартир и содержание были прекращены. Вышел из партии после неудачных выборов председатель Тибук. Опекаемая партией группа переселенцев оказалась предоставленной самой себе. Проблема людей, вынужденных покинуть родину в связи с войной и искавших приюта в этом государстве, не была решена Турцией с самого начала российско-чеченского противостояния. Эта страна, принявшая тысячи переселенцев с Северного Кавказа во второй половине 19-го столетия, не признала прав беженца ни за одним гражданином Чеченской Республики.Люди были вынуждены обращаться в клубы чеченской диаспоры, так называемые «дернеки», которых по всей Турции – 65. Одна из групп чеченских переселенцев, состоявшая из 100-110 человек, поселилась в спортивном лагере «Фенербахче». Были те, кто жил в заброшенных, неприспособленных для жизни, домах. Их содержание обеспечивалось за счёт пожертвований частных лиц, выражавших таким образом своё сочувствие, что тоже носило случайный характер. Телевизионная передача, посвящённая чеченским переселенцам в Стамбуле, по СNN Turk 27.11.2003 г., не оставляла сомнений в том, что живётся им здесь несладко. Отвечая на вопрос корреспондента, как сложилась в Турции их жизнь, одна из женщин, проживавших в лагере Фенербахче, отвечала: «Да разве это жизнь? Лучше бы мы остались под бомбами». Это не значит, однако, что среди сотрудников Дернеков нет порядочных людей, проявляющих сочувствие и даже усердие в своём стремлении помочь своим, заброшенным на чужбину войной, соотечественникам, но они не в силах изменить что-либо в установившейся системе… К счастью, люди, сострадающие чужой боли, в Турции не перевелись. Но их частных усилий было недостаточно, чтобы обеспечить всех нуждающихся. Однако это не умаляет заслуг этих людей. В числе таких благотворителей – Незаметтин-ходжа, обогревший десятки семей, вынужденных покинуть родину в поисках спасения. Обогрел в прямом смысле этого слова: одних – тёплой одеждой, других – обеспечил тёплым очагом, раздавал продукты питания. Среди прибывших в Турцию было немало раненых и больных. Были лишившиеся рук, глаз. Один из них – мальчик, ослепший на оба глаза и потерявший обе руки в результате взрыва бомбы. Для того, чтобы вернуть ему хотя бы частичное зрение, Незаметтин–ходжа должен был позаботиться об организации множества поэтапных, очень сложных и дорогих операций. Среди переселенцев много и других, нуждающихся в постоянной медицинской помощи. Несмотря на чрезвычайно высокие цены на лекарственные препараты и медобслуживание, Незаметтин-ходжа помог многим получить амбулаторное и стационарное лечение. Его благотворительная деятельность могла бы сравниться по своим объёмам с деятельностью целой организации. Им открыта бесплатная школа по обучению основам теологии для тех, кто хотел бы обрести или расширить свои знания в этой области. Учитывая, что большинство слушателей школы – из малообеспеченных турецких семей, Незаметтин-ходжа позаботился о ежедневных бесплатных обедах для своих подопечных. Причём в вопросах благотворительности для него не существует ни национальных, ни религиозных границ. Его помощь распространяется и на республики СНГ. В течение 2000-2001 годов визы, хоть и с перебоями, но выдавались. Однако позже перестали выдавать их сначала мужчинам, а затем и женщинам. Ситуация осложнилась с введением в Турции в 2002 г. нового Положения, согласно которому человек, выезжающий из этого государства с просроченной визой, не только платит штраф за нарушение визового режима, но и лишается права приезда в эту страну на срок, миновавший со дня истечения визы, помноженный на три. Никаких послаблений в этом вопросе для чеченских переселенцев предусмотрено не было. В 2003 г. визы разрешено было выдавать, но за плату, которая оказалась не по карману большинству. Правда, в 2005 г., по ходатайству Кавказского чеченского дернека, виды на временное проживание сроком от трёх до 6 месяцев чеченским переселенцам в Турции выдали без оплаты. Но вопрос материального обеспечения на правительственном уровне разрешён не был. Удивил выступивший 1 октября 2002 г. по телеканалу «М» представитель Верховного Комиссариата ООН по делам беженцев в Турции Чорабатыр Метин, заявивший, что они приняли 5 тысяч чеченских беженцев, которые вот уже несколько лет находятся под их опекой, в то время как на самом деле в Турции число вынужденных переселенцев из Чеченской Республики никогда не превышало полутора тысяч. И никто из них статуса беженца не получал... Летом 2003 г. тот же Чорабатыр Метин, выступая уже по каналу NTV, повторил это своё заявление. Заинтересовавшись этой информацией, я позвонила по двум номерам, объявленным, как телефоны этой организации. Но ни один из них не отвечал ни в тот, ни в последующие дни. А группе чеченских женщин, обратившейся за помощью в представительство ООН в Турции в 2005 г., было отказано весьма неожиданным образом: «ООН не оказывает помощи гражданам Чеченской республики»... Внёс свою лепту в дело заглушения информации, касающейся Чеченской Республики и чеченцев, один из создателей чеченского дернека юрист Муктедир Ильхан, распространивший заявление о своём исключительном праве контролировать чеченскую тему, освещаемую в СМИ. Вопрос же, на каком основании общественный клуб и один из его создателей, не имеющий, кстати, к чеченцам никакого отношения, не владеющий чеченским языком и сам получающий информацию посредством переводчиков, объявил о своих полномочиях, которыми его никто не наделял, остаётся открытым. Правда, знавшие предприимчивого адвоката посмеивались, поясняя, что матушка его превращалась поочерёдно то в боснийку, то в чеченку, в зависимости от того, в каком из регионов обстановка приобретала более драматический характер, позволяя, на волне общественного возмущения, собрать максимум средств, якобы в пользу того или другого народа, подвергавшегося геноциду. Не срабатывает в данном случае и пословица «кто платит, тот и заказывает музыку». Отвечая на вопрос турецких журналистов, «Кто обеспечивает содержание чеченских беженцев?» на пресс-конференции 31.10.2002 г., состоявшейся в «Кавказ-вакыф»е, или вакфы, тот же Муктедир Ильхан отвечал, что они предоставлены самим себе, т.к. турецкое правительство наложило вето на сбор дернеками денежных средств (вероятно, именно по причине имевших место злоупотреблений). И что если раньше они могли оказывать им хоть какую-то помощь, то теперь они лишены этой возможности вообще. Турция – это 83-миллионное государство-полуостров, омываемое тремя морями - Чёрным, Средиземным и Эгейским. Четвёртое, Мраморное, море находится внутри страны и соединяется с Чёрным Босфорским проливом, разделяющим Стамбул на Азию и Европу. Здесь буквально на каждом шагу можно встретить следы древности, связанные с прошлым народов, проживавших на этой земле. В Стамбуле, как и по всей Турции, находится множество шедевров архитектуры. Один из них – мечеть Сулеймание – творение гениального турецкого архитектора Синана, построившего её по заказу султана Сулеймана в 1550-х годах. Искусство великого мастера отразилось не только во внешнем великолепии грандиозного строения и его мощной аккустике, но и в таких мельчайших деталях, как предупреждение образования паутины изнутри. Средством же оказались размещённые под недоступными куполами мечети страусиные яйца, которых избегают пауки. Множество войн не раз меняли географию этой страны. Начиная с 1676 г., Турция 11 раз находилась в состоянии войны и с Россией. Эта земля интересна личностями, оставившими след в мировой истории. В бассейне Памуккале купалась Клеопатра. Согласно преданиям, целебные источники здешних мест способствуют омоложению. В городе Эфес находится гробница Девы Марии – Мерьем. А город Конья является родиной основателя известного во всём мире мистического ордена дервишей мевлеви (крутящихся дервишей), Мевляны, где и покоится его прах. В Стамбуле, неподалёку от места, где мы снимали квартиру, находится древний заброшенный особняк, окружённый большим заросшим садом, к воротам которого приколочена табличка, надпись на которой гласит, что дом этот принадлежал Дмитрию Кантемиру (Дмитрий Кантемир - молдавский господарь и энциклопедист, сподвижник Петра I, владевший 11 языками. При нём Молдавия вошла в состав России), отцу российского поэта Антиоха, автора строк: «Кто я таков не скажу, А вот мне примета: Не русак, дик именем, Млады мои лета...» Здесь же, в Турции, на острове Хейбели-ада, жила в те годы восьмидесятилетняя Тамара Александровна, потомок Врангеля, которая всё ещё боялась проходить мимо Российского Консульства. В турецкой армии в разное время служило несколько генералов чеченского происхождения. А инженера-чеченца по фамилии Чечен здесь знают, как человека, положившего начало электрификации Турецкой республики. Глубокий след в истории турецкого государства оставил и генерал-чеченец Махмут Шефкет паша. Он пользовался уважением и признанием в народной среде. Играл важную роль в политической жизни страны. Талантливый военачальник, он был также справедливым и принципиальным человеком. Махмут Шефкет паша родился в 1856 году в Багдаде, в семье казначея Басры господина Сулеймана. Был всесторонне образован. По долгу службы подолгу находился за рубежом, владел четырьмя иностранными языками и даже перевёл один роман на французский. Достиг высочайших чинов на военной службе исключительно благодаря личным заслугам. В 1905 году получил назначение на пост губернатора Косово, находившегося тогда во владении Турции. В период пребывания на этом посту приложил большие усилия к разрешению македонской проблемы, чем снискал глубокую признательность жителей этого края и уважение в армейской среде. Позже был назначен командующим 3-й Турецкой армией, располагавшейся в Солониках. В результате вспыхнувших в тот период антигосударственных движений вынужден был вернуться в Стамбул, где принял командование армией и объявил в стране военное положение. Сыграл активную роль в свержении с трона Абдул-Хамида II, ослабившего Турцию своей необдуманной политикой. Достиг поста верховного главнокомандующего и великого везиря Османской империи. В народе его называли вторым Фатихом (по-турецки – завоеватель; первым званием «фатих» был удостоен завоеватель Константинополя султан Мехмет II)). Руководствуясь в своей деятельности принципом «Всё во имя государства», заключал договоры с Россией, Англией и другими странами. Благодаря независимому и неподкупному характеру, он никогда не испытывал недостатка в недоброжелателях. О предстоящем покушении, о котором ходили смутные слухи, его предупредили, но паша не принял предупреждения всерьёз, отмахнувшись беспечно: «Чему быть, тому не миновать». 11 июня 1913 года автомобиль Шефкет-паши, остановившийся, чтобы переждать продвижение похоронной процессии, был обстрелян. В результате этого покушения погибло ещё двое его сопровождавших. Участники заговора были схвачены и казнены по горячим следам. Махмут Шефкет паша похоронен вблизи памятника Абиде Хюрриет, что находится в центре Стамбула, в районе Таксим. Автомобиль же, в котором находились во время покушения Махмут Шефкет паша и его соратники, а также их мундиры и боевое оружие, хранятся в стамбульском Военном музее Харбие. Постижение любой страны происходит через впечатления о людях, представляющих тот или иной народ. Неизгладимый след оставила в моей душе благородная госпожа Мюнире Ярар. Представительница старинного рода турецкой аристократии, она была потомком маршалов Османской империи Мустафы Сыдкы паши и Исмаила Хаккы паши Фосфор. Отец её, Салих Сыдкы Фосфор, был высокопоставленным должностным лицом в Турецкой Республике. Сама Мюнире ханым долгое время занимала должность заместителя директора Американского женского колледжа, в котором училась в своё время. Работала в Американском Информационно-Культурном Центре. Но собственная обеспеченность не сделала её равнодушной к чужой боли. Она занималась щедрой благотворительностью, сама же вела поистине аскетический, дервишеский образ жизни. Её квартира в престижном районе Еникапы была на удивление скромна: несколько стареньких диванов, большой стол и стулья вокруг него; устаревшей модели компьютер; потрёпанный, сшитый из лоскутков, молельный коврик; и обилие заставленных книжных полок. Сущностью её благородной натуры была постоянная забота о других. Она выдала замуж не одну турецкую девушку-сироту, обеспечив всем необходимым для молодой семьи. Оплачивала лечение малоимущих в престижных частных больницах. Поддерживала материально пожилых вдов. Помогала детям из малообеспеченных семей. Сама же была на редкость неприхотлива. Ела необыкновенно мало. Очень бережно относилась к пище и с детства приучила детей не оставлять на тарелке ни крошки, поскольку выбрасывать еду, когда в мире столько голодных, – великий грех. Обновки Мюнире ханым позволяла себе лишь тогда, когда одежда приходила в негодность, считая, что потратившись на себя, она отнимает у тех, кто действительно нуждается. Люди благочестивые безукоризненным поведением стремятся заслужить царствие небесное. Но Мюнире ханым этого было мало. Так велика была её любовь к людям, что когда ей говорили, что она уже много раз заслужила для себя место в раю, она отвечала, что её мечта – при жизни стать чистой, как свет, поскольку свет неуязвим для адского пламени, и отправиться в ад, спасать души грешников. Я была знакома с Мюнире ханым уже более года, когда моя приятельница Хандан Оздуйгу принесла мне журнал, в котором был опубликован её очерк, касавшийся родословной Мюнире Ярар. До этого я не знала ничего о её именитых предках, хотя её аристократизм угадывался во всём: и в гордой негнущейся осанке eё высокой и стройной фигуры (это на восьмом десятке жизни!); и в той скромности, с какой она общалась с людьми, - о ней говорили «проста, как земля». И в том, как она помогала людям, всячески избегая ситуаций, в которых человек мог бы почувствовать себя неловко, и наотрез отвергая выражения благодарности, всякий раз повторяя, что всё в руках Божьих, а каждый из нас – лишь инструмент в Его руках. Несмотря на жёсткий график, в котором она жила, и насыщенную общественную жизнь (она была одним из руководителей женского Дернека, постоянно организовывала семинары и принимала участие в конференциях у себя в стране и за рубежом), всегда находила время для тех, кто нуждался в её духовной поддержке, - отчаявшихся, потерявших надежду, стержень, смысл жизни. И если кто-то попадал в поле её зрения, то она уже не переставала интересоваться его судьбой, становясь для него Учителем, Наставником, Другом. О деятельности матери-Терезы знают все. О Мюнире ханым знали лишь самые близкие. Она, как истинно верующий человек, придерживалась правила, согласно которому помощь не должна быть прилюдной, чтобы не задеть ненароком чувства собственного достоинства нуждающегося. Мюнире ханым скончалась на 78-м году жизни. «Вот теперь мы осиротели по-настоящему», - сказала сквозь слёзы на её похоронах директор одного из детских домов Стамбула, который длительное время финансировала Мюнире Ярар. Несмотря на сразившую её тяжёлую болезнь, Мюнире ханым держалась стойко. До последнего старалась вести привычный образ жизни и совершала пятикратный намаз. Вплоть до последнего вздоха, уже не способная двигаться, спрашивала, не настало ли время очередного намаза. «Деревья умирают стоя», - говорила она. Волна античеченских настроений, захлестнувшая чуть ли не всю планету, не обошла и Турцию. Любую выходку любого маньяка, выходящую за рамки закона, турецкие СМИ немедленно приписывали чеченцам. Вместо распространения достоверной информации они создавали её сами, исходя из собственных интересов. Данный случай имел место в Турции в 1995 г. Некий 18-летний юноша, которому родители отказали в деньгах для полёта к возлюбленной, захватил самолёт, решив таким образом добраться до Германии. А турецкие СМИ сообщали, что теракт совершён в знак протеста против действий российской армии в «Чеченистане». Позже стали известны истинные мотивы захвата. Но «утка», запущенная средствами массовой информации, дала свои всходы, вылившись в запрет антивоенного митинга, организованного кавказской диаспорой Турции. Митинг, в конце концов, всё же состоялся, но позже назначенного времени и потребовал от организаторов гораздо больших усилий, чем было необходимо на первом этапе. Очень часто и стычки турецких криминальных группировок оформляются в политические, а члены их превращаются в «радетелей чеченского народа», как это произощло в стамбульском отеле «Swiss» в 2002 г. А спустя год вооружённый автоматическим оружием молодой человек, вступивший в конфликт со служащими, бьёт стёкла в отеле «Мармара». СМИ же немедленно распространяют информацию о чеченском терроре, повторяя её ежечасно по всем телеканалам. Особенно усердствовал АTV, который продолжал кормить зрителей дезинформацией даже спустя неделю после того, как руководитель Министерства Безопасности Турции, выступив по информационному каналу NTV, сделал официальное заявление о том, что человек, разбивший стёкла в отеле «Мармара», не имеет к чеченцам никакого отношения. Причём запись заявления этого ответственного лица повторялась в эфире много раз, а также публиковалась во всех газетах Турции. Делается ли это в погоне за сенсацией или для поддержания имиджа «плохих чеченцев»? Обращает на себя внимание удивительная системность совпадений подобных выпадов в СМИ то с обсуждением проекта нефтепровода, то с кануном заключения договора на поставку Россией газа в Турцию, то со снижением цен на этот горючий продукт и т.д. Но клевета и диаболизация чеченского народа вызывала во многих прямо противоположный эффект. В Турции каждый, у кого мы спрашивали, к примеру, нужный нам адрес, откладывал свою работу и сопровождал до конечного пункта, когда узнавал, что мы из «Чеченистана». Неожиданная отставка Б.Ельцина с поста президента и передача полномочий по исполнению обязанностей главы государства В.Путину накануне 2000 года отодвинули на задний план все другие темы дня. Даже войну в Чечении. Что же лежало в основе такого решения? Чем вызвано было предпочтение в пользу Путина? Эти вопросы не раз становились предметом обсуждения аналитиков и в России, и за рубежом. И мнения по этому поводу высказывались тоже разные, начиная с того, что Ельцин уступил бразды правления Путину на условиях, что тот снимет с повестки дня вопрос, касавшийся расследования нашумевшей истории о денежных махинациях, связанных с нью-йоркским банком, через который Ельцин и его семья перекачивали крупные суммы денег. Документ за подписью Ельцина, занимавший половину газетной страницы и сопровождавшийся вопросом «кому принадлежит эта подпись?», не нуждался в комментариях, доказывая лишний раз, что обвинения Б.Ельцина в злоупотреблениях властью не являлись надуманными. Эта тема занимала не только российское общество. Всё новые и новые материалы на этот счёт публиковались и в других странах мира. Высказывалось мнение, что повторное вступление российской армии в Чеченскую Республику вызвано стремлением затушевать неприятную для Ельцина тему нетрудовых доходов, переакцентировав внимание общественности на другие, более горячие проблемы. Рассматривался и вопрос о причинах предпочтения Путина другим претендентам, Примакову или Степашину, кандидатуры которых, как поговаривают, были отвергнуты в связи с их отказом продолжить войну в Чечении, на которой настаивал Ельцин. Кандидатура Путина активно обсуждалась россиянами в транспорте, в общественных местах, на улицах, в очередях.«Он там, в Чечне, детей убивает, а ты тут агитацией занимаешься. Он тебе, наверное, на выпивку дал, торчишь с утра!» - кричала на троллейбусной остановке немолодая женщина, направив свой гнев на пожилого мужчину, который, видно, высказался в пользу Владимира Владимировича (начала дискуссии я не застала). Другой спор на ту же тему я застала на автобусной остановке у метро «Сходненская». Его оригинальность заключалась в том, что происходил он между двумя мужчинами, находившимися в крайней степени алкогольного опьянения, и закончился потасовкой. Однако те, кому мало импонировал кандидат с его клозетными лозунгами, остались в меньшинстве, и война в Чечении продолжала набирать обороты. Январь 2000г. Как и было условлено, я явилась в редакцию «Новой газеты» к 17 часам, чтобы встретиться с А.Политковской, с которой разминулась в Назрани. Через стеклянную стену кабинета мне было видно, как она разговаривает с мужчиной, сидящим перед открытым компьютером «Note-book» в углу комнаты. «Наверное, сотрудник, - предположила я про себя. - Вместе готовят материал в номер». Вышедшая в салон Анна попросила меня подождать. Время шло, к ней приходили и другие посетители и тоже принимались ждать. Часов в восемнадцать она снова попросила подождать ещё, если эта встреча для меня важна. Я решила дождаться. Часы на стене показывали семь вечера. Наконец, мужчина, занимавший её всё это время, начал собираться. Сложил компьютер и потянулся за верхней одеждой. Я отметила, что держится он слишком официально, не как коллега. И потом компьютер, который он сложил и взял с собой, тоже указывал на то, что это человек со стороны. «Это был следователь, - сказала Анна. – Он допрашивал меня по поводу статьи». Материалы А.Политковской отличаются непредвзятостью. Она имеет репутацию честного журналиста. Это и является причиной того, что именно к ней часто обращаются за помощью сами пострадавшие или их родственники. А поскольку массовые нарушения прав человека происходят в последнее время в Чечении, то и число обращающихся к ней граждан Чечении растёт в прямой пропорциональности усугублению сложившейся ситуации. Принимая участие в передаче «Тема» в 2000 г., как журналист, освещающий военные события в этом регионе, она с болью говорила о том, что население Чечении находится в состоянии одичания. «...Кто ответит за бомбардировку Шалей, когда на центральную площадь были собраны люди, якобы, для получения пенсий, и удар ракеты «земля-воздух» пришёлся именно туда, на площадь, где собралась огромная масса людей? Кто ответит за судьбу пятилетней Лианы Шамсутдиновой, находящейся в галашкинской райбольнице, родители которой поверили словам федерального командования о том, что можно возвращаться в Урус-Мартановское село Мартан-Чу, где, якобы, обеспечена зона безопасности? Они вернулись в своё село 29 декабря. А 3-го января от всей семьи в живых остался только один, получивший тяжёлые ранения, ребёнок. В таком же положении оказались и тысячи других беженцев. Слава Богу, многие уже не верят. Потому что когда они возвращаются, начинаются новые обстрелы и бомбёжки. Это не война генералов, - и это я абсолютно точно знаю, - это война майоров и полковников, когда каждый из них ведёт свою политику. И так же, как и среди нас, есть каратели в душе, очень жестокие люди. И добрые. Очень добрые. Точно так же среди офицеров на войне я встречала карателей, очень жестоких. И добрых. Очень добрых. И от этого зависит жизнь сотен мирных жителей. От этого, а не от того, что сделал или подумал Квашнин, Манилов, Ястржембский...» Выступавший в той же программе депутат Государственной Думы России генерал А.Аслаханов говорил о парадоксальной ситуации, создавшейся в Российской Федерации, когда после взрывов в Москве представители высших органов власти выносят постановление: считать, что теракты совершены чеченцами. Хотя следственные органы ни по одному случаю ни одного чеченца, как ни старались, не нашли. «Что касается работорговцев, 95% похищенных были чеченцами. Мы от них страдали больше, чем русские. Почему этих бандитов ставят в один ряд с Масхадовым? Чеченцы поставлены в немыслимые условия. Их не пускают на территорию Дагестана, Кабардино-Балкарии даже с московской пропиской. Ни один регион не принимает к себе беженцев из Чечни. Чеченцам запрещено даже эмигрировать...» А вот наблюдение, вынесенное представителем Московской Хельсинкской группы Валерием Никольским после взрыва на Пушкинской площади в Москве, которое точь-в-точь перекликается с высказываниями генерала А.Аслаханова по поводу голословных обвинений чеченцев. «После взрыва мы опросили довольно много сотрудников милиции и ФСБ, которые стояли вокруг, и нам говорили только о том, что это «сделали чеченцы». У каждого милиционера уже был готов ответ. Почему это произошло, почему люди находят готовый ответ? Потому что ответ, по их мнению, должен соответствовать желанию верхов. Если бы это было чем-то запрещённым, то, может быть, представители правоохранительных органов так бы и не думали, не могли бы высказывать обвинения в адрес тех же самых чеченцев. Потому мэр Москвы Лужков подтвердил такое же стремление соответствовать пожеланиям властей... Всеобщая виновность российских мусульман - страшное явление, которое порождено, может быть, не столько сменой президента, сколько нашим безразличием к правам человека. Общество в целом демонстрирует незаинтересованность в получении подлинной информации. Возможность говорить о каких-то людях, как о заведомых преступниках, – при этом не нужно никаких доказательств, важно только то, что они уже определены таким образом – вот эта возможность так влияет на общество, что оно начинает само по себе делиться на ненавидящие друг друга слои, и само по себе уже не нуждается ни в каком гэбистском кнуте, и начинает выстраиваться так, чтобы управляться в соответствии с желанием властей». Я уезжала из Москвы, где бывала много раз до войны. Теперь этот город был напряжённым и чужим. За месяц, проведённый здесь, я успела встретиться со многими друзьями и приятелями, среди которых есть и выходцы из Грозного, перебравшиеся в столицу много лет назад. У них здесь работа, налаженный быт. Зоя переехала сюда после поступления в московский вуз. Здесь прошла большая часть её жизни. Все эти годы мы встречались и в Грозном, и в Москве. Говорят, большие города делают людей нечувствительными к чужой боли. Наверное, это несправедливо, как и любое обобщение. Зоя – была надёжным другом и кристально честным человеком, на которого всегда можно положиться. Она по-прежнему принимала участие в решении чужих проблем, отодвигая порой на задний план свою личную жизнь, хотя и без того была загружена до предела: ответственная работа в мэрии, самый сложный этап в учёбе сына-старшеклассника... От этой войны сполна достанется и Зое. Спустя 3 года она потеряет старшего брата.Отец троих детей, это был исключительно порядочный и скромный человек. О таких говорят: «И мухи не обидит». Он был убит, с целью завладения автобусом, двумя российскими контрактниками, когда привёз их в очередной раз в Ставрополь после окончания вахтенной службы. A спустя совсем немного лет, возможно, не выдержав груза навалившегося на неё горя (потеряв в течение нескольких лет одного за другим 4-x членов семьи – ещё не старую мать и троих младших братьев), заболела и умерла в возрасте чуть больше пятидесяти лет и сама моя дорогая подруга Зоя… Люда поселилась в Москве чуть раньше Зои. Обе закончили один и тот же вуз. Люда тоже сделала определённую карьеру, доросла до должности заместителя начальника управления. Но относится к своему положению довольно скептично. «Да кто мы здесь? - говорит она. – Рядовые служащие и не более. Это в Грозном бы мы из себя что-то представляли. Здесь – другие параметры». Она живёт в собственной трёхкомнатной квартире, в нескольких минутах ходьбы от Кремля, с 19-летним сыном-студентом, с которым у неё в последнее время складываются сложные взаимоотношения. Он, видимо, пытаясь продемонстрировать матери, что ни во что не ставит свою обеспеченную жизнь, которую имеет благодаря ей, заявил, что уйдёт в армию и пойдёт воевать в Чечню. Люда, расказывая о его многочисленных выходках, но акцентируя внимание на том или другом случае, не осознавала, что самым безнравственным в сыне было именно намерение идти воевать на родину своей матери убивать её земляков. Мы засиделись допоздна. Вспоминали общих знакомых, среди которых были и погибшие, и пропавшие без вести. Когда мы с Зоей собрались уходить, Люда предложила: «Оставайся у меня. Места всем хватит». Но я, как всегда, предпочла остаться у Зои, хотя и была благодарна Люде за гостеприимство. После не самых приятных впечатлений, оставшихся после Москвы, пытаюсь прийти в себя. Устала от повсеместного террора, направленного против граждан Чеченской Республики, - в милиции, в Миграционной Службе, в МИД, на станциях метро и улицах, на таможне, когда служащая аэропорта Шереметьево спрашивает гражданина России зачем он прилетел в Россию же, вычитав в его паспорте, в графе «место рождения», «Чечено-Ингушская Республика»; когда каждый день сталкиваешься со случаями дискриминации по национальному признаку, распространяющейся на всех лиц «кавказской национальности», на бытовом уровне. «А чему тут удивляться», - сказала моя старшая сестра. И привела мне историю русской женщины из Грозного, с которой познакомилась в одной из торговых палаток месяц назад. Пожилая женщина и представить себе не могла, какой приём ожидает её в Москве со стороны мужа единственной дочери, когда бежала из-под бомб осенью 1999 г. Не поверила своим ушам, когда буквально через два дня после своего приезда услышала, как её зять, сотрудник МУРа, заявил, что устал от этого «чеченского духа». Женщина решила, что речь идёт о каких-то чеченцах, с которыми ему приходится общаться по долгу службы. Но она ошибалась... Зять имел в виду её самою. Дальше – больше. Через неделю он предложил ей «выметаться» из его квартиры без всяких отговорок. Женщина растерялась, не зная, что же ей теперь делать. Идти было некуда. Оскорбления и обвинения в «чеченстве» продолжались каждый день. Взвесив все «за» и «против», она решила отстаивать свои права до конца. И во время очередной «сцены» пригрозила зятю расправой. - Ну, погоди, - сказала она, - ещё одно оскорбление, и я тебе покажу, где раки зимуют. - И что ты сделаешь? – поинтересовался, не скрывая иронии, зять. - А пожалуюсь на тебя своим чеченцам, - отвечала та. - Они тебя научат, старших уважать. - Поверишь, после этого разговора ни разу рта не раскрыл. Даже встречи со мной избегает, - рассказывала сестре её новая знакомая. Она устроилась на работу в одной из торговых палаток. Зарабатывает себе на жизнь и дочери помогает. И ждёт, когда закончится война, чтобы вернуться в Грозный. С Зофьей Гродзинска Клеметти (Зосей) я познакомилась в Грозном задолго до первой войны. Она живёт в Финляндии. Преподаёт в университете в Хельсинки и печатается в научном журнале, в связи с чем и посещает регулярно Чеченскую Республику, хотя это и требует от неё немалых усилий: въезд в республику запрещён даже для росийских журналистов, не говоря уже об иностранных. На сей раз мы оказались с ней в одном вагоне поезда, направлявшегося в Ингушетию. «Изменилось ли в Москве отношение к чеченцам?» - спрашивает Зося, задевая тем самым моё самое больное место. Несмотря на отдельные выпады против кавказцев, я всё же не могу сказать, что это носит массовый характер. Хотя народ упорно и умело подталкивается к этому, судя по потоку античеченской пропаганды в эфире и прессе. Создаётся впечатление, что всем учреждениям и службам, в которые приходится обращаться чеченцам, спущена инструкция чинить им препятствия. Другого объяснения массовым отказам я не нахожу. Но и сочувствующих немало. Как и тех, кто хотел бы решить чеченский вопрос раз и навсегда, подобно соседу по дачному участку автора статьи «Вырождение зла»(«Новая газета»), вышедшей в свет спустя более полугода после той поездки. « - Правильно ваша газета пишет! Безобразие в стране творится! Чёрт знает что! Вот, например, в Чечне: год уже воюем, а справиться не можем. Ведь пустое же дело! Сколько там народу? Да не больше полумиллиона. Мужиков, значит, тысяч двести. Ясно же, что всех надо убить, и дело с концом. Ну детей можно на перевоспитание отправить. А мы за целый год полумиллиона человек истребить не можем. До чего страну довели! Я несколько растерялся от такой «солидарности». И даже непонятно, как реагировать. Нельзя же сразу симпатичного соседа фашистом назвать. А он продолжает: - Ну, конечно, мобилизацию надо объявить, для такого дела под ружьё около миллиона солдат нужно. А кто откажется служить – в тюрьму. Пусть посидят. Этот разговор происходил часа за четыре до взрыва на Пушкинской. А как только рвануло, как только пошли сообщения о жертвах, на редакции обрушился шквал телефонных звонков. Общая мысль та же – всех убить. Истребить чеченский народ. Окончательно решить проблему...». Почему такое стало возможным? Да потому, что эта враждебность не только не порицается, а наоборот, поощряется властью, которая прилагает усилия по созданию в обществе подобных настроений. А для того, чтобы по-настоящему прочувствовать плоды этой политики на себе, нужно быть чеченцем». 45. МАРОДЁРЫ/КАРАТЕЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ/ОФИЦЕРСКАЯ ЧЕСТЬ Митинг в палаточном городке продолжался уже около часа. «Посмотрите, что вам везут ваши сыновья, - говорит очередная женщина-оратор, обращаясь к матерям российских солдат, уверенная, что это послание дойдёт до них посредством репортажа, съёмки которого производит наравне с другими и российский репортёр. – Они привозят вам наши слёзы. Ваши сыновья убивают и грабят нас. Задайтесь вопросом, откуда драгоценности, которые вы получаете от них в подарок. Они сняты с трупов убитых ими наших матерей, дочерей, сестёр. Добро, которое вам везут из наших разграбленных сёл и городов, обагрено кровью. Оно не принесёт вам счастья!» Об этом же говорил, в частности, в своём интервью на радио «Свобода» 8.07.2001г. известный французский философ Андре Глюксман, более месяца находившийся в Чеченской Республике в период второй войны: «...Российская армия, добавлю, паразитирует на чеченском населении. Российские солдаты захватывают заложников и затем продают их. На базарах регионов, прилегающих к Чечне, золото подорожало на 30%. Почему? А потому, что так называемые «контрактники», грабящие население, покупают себе золотые браслеты. Такова мода среди контрактников – им нравятся золотые браслеты. Этот образ жизни, жизни за счёт мирного населения, порождает своеобразную экономику военного времени, и пока не видно силы, способной положить конец этому состоянию вещей. Солдатам не выплачивают жалованья, и поэтому они воруют всё, что попадает им под руку: воруют водку, воруют еду; женщин насилуют... Возможность жестоко обращаться с людьми превращается в своего рода вознаграждение для определённого числа дегенератов, которые после чеченцев возьмутся за самих русских. Со всеми этими дегенератами у вас будет точно та же проблема, которая возникла с солдатами, вернувшимися с афганской войны и превратившимися в бандитов... Так что у российской армии есть свои собственные причины продолжать войну. Что же касается чеченской стороны, то у них есть причины воевать, ибо чеченцы знают, что прекращение военных действий с их стороны было бы равнозначно готовности отдать себя в рабство. Так что обе стороны, как российская, так и чеченская, имеют свои причины для продолжения войны, и как раз поэтому Запад должен вмешаться. Такое вмешательство отвечало бы не только интересам чеченцев, но также и интересам народа России, тех русских, которых я люблю». «Мы уже два года переносим холод и жару в условиях палаточной жизни, - продолжает следующая выступающая, - но мы считаем себя счастливей тех, кто остался в республике. Ежедневные сообщения о массовых расстрелах мирного населения перестали удивлять. Убивают самых несчастных, которые не смогли выехать в безопасную зону из-за плачевного материального положения. Сказать, что в Чеченской Республике нарушаются права человека, значит не сказать ничего. Там ежедневно лишают жизни сотни мирных жителей». Женщина продолжает, обращаясь к президенту России: «Путин, избавь нас, ради всего святого, от своего благодетельства! Нам не нужен президент, назначенный тобой. Наш Президент – Масхадов! Мы избирали своего Президента сами. Оставьте нам наших бандитов. Они, по крайней мере, не убивали и не грабили нас! Не срывали с нас серьги, разрывая уши. Не отрубали пальцев с кольцами, не бомбили нас. Они защищают нас от извергов, которых ты насылаешь на нас, выдавая лицензию на отстрел всех чеченцев, невзирая на возраст. Об этом с неизменной наглостью и цинизмом не раз заявляли в лицо свом жертвам твои садисты и мародёры, врывавшиеся в наши дома во время карательных операций, называемых зачистками». Передо мной – несколько кассет-интервью с пострадавшими в Чеченской Республике, подтверждающих справедливость слов, прозвучавших на митинге в палаточном городке в октябре 2001 г. Включаю видео. На экране появляется женщина с висящей на перевязи рукой. Она рассказывает об обстоятельствах, при которых была убита её 19-летняя дочь, Бэлла Исмаилова, и ранена она сама. Демонстрирует фотографию дочери, на которой фото в полный рост красивой девушки в красном костюме. Вот другая история. На кровати лежит с перевязанными бинтами грудью и животом пожилая женщина. Она ещё не успела прийти в себя после трагической ночи, которую ей пришлось пережить два месяца назад. Вот краткое содержание её рассказа. В её дом в Грозном, где она проживала вместе с 80-летним мужем, снохой и малолетним внуком, постучали в два часа ночи двое российских солдат. Впустила их в дом сама хозяйка. Она не заметила в их поведении ничего агрессивного. «Наверное, проголодались», предположила она и стала собирать на стол, позвав на помощь сноху. Один из солдат, представившийся Вовой, быстро освоился в домашней обстановке и по-свойски расхаживал из комнаты в комнату, повторяя: «Вы нас не бойтесь». Заглянул он и в спальню, где лежал старик-хозяин. Затем прошёл на кухню и стал искать нож. «Мне нож нужен. Есть тут у вас нож?» - говорил он очень спокойным голосом. Не заподозрившая ничего дурного сноха достала из шкафа нож и протянула Вове, не спросив даже, зачем он ему понадобился. Он вышел из кухни на несколько минут. А за это время и хозяйка со снохой закончили накрывать на стол. Солдаты поели и, взяв с собой запасы продуктов, собранные для них хозяйкой, ушли. Пожилая женщина поспешила к больному мужу, чтобы сказать ему, что всё в порядке, радуясь, что ночные гости оказались столь миролюбивыми. Открыв дверь спальни, она увидела жуткую картину: её супруг лежал на кровати с перерезанным горлом, а на полу – уже успевшая загустеть лужа крови. Только тогда поняла она, зачем Вова искал нож. В ужасе бросилась во двор и закричала, что есть мочи. В этот момент снова увидела двух солдат – Вову и его молчаливого приятеля, - которые зачем-то возвращались. Помнит, как наносились ей один за другим удары чем-то острым... А вот новый эпизод. В кадре – группа женщин, проживающих по ул.Касиора, 4, в микрорайоне в г.Грозном. Это – потерпевшие, которых неоднократно грабили российские военнослужащие. «Они, как правило, врываются в дома глубокой ночью. Отбирают драгоценности, деньги, видеотехнику, другие ценные вещи», - рассказывают они. Есть среди них и те, кто подвергался ограблению по три-четыре раза. Одна из них – Албакова Мадина Ахмедовна, 1969 г.р., из квартиры № 55. «В последний раз забрали всё, что можно было взять. Даже табельное оружие Асланбека», - говорит Мадина. Из этих слов неясно, кем ей доводится Асланбек. По всей видимости, муж, который, надо полагать, работает в силовых структурах, раз имеет табельное оружие. Её соседей из 51-й квартиры ограбили в третий раз. Вызванная ими в три часа ночи милиция предотвратить ограбления не смогла. Мародёры, все без исключения в масках, не пропустили их даже в подъезд. Дали несколько автоматных очередей и приказали не мешать им проводить операцию. «Они выбивают двери», - продолжает соседка Мадины. Рядом с ней - две её дочери-подростка, с которых были сняты серьги. Забрали 1000 рублей, весь их семейный капитал. С другими соседями обошлись и того хуже. Их не только ограбили, но и жестоко избили. Били ногами в армейских сапогах, прикладами автоматов, не делая скидок на то, что перед ними - беззащитные женщины. В одну из августовских ночей российские десантники, дислоцировавшиеся в Шалинском районе, ограбили сразу три чеченских села – Верхний, Средний и Нижний Курчалой. На Уралы и другой военный транспорт, в том числе БТРы, загружали всё мало-мальски пригодное для использования имущество, принадлежавшее жителям этих сёл, которое вывозили потом в Моздок. Выяснилось также, что ограбление было приурочено ко времени передислокации части. Мародёры жестоко избили нескольких, пытавшихся образумить их, стариков. Один из них, Тагир Юсупов, скончался в результате перенесённых побоев. Следующий сюжет отснят в селе Старая Сунжа. Жители улицы Виноградная, проживающие в домах №№ 15, 22, 24, 26, Мунаева Петимат, 1939 г.р., Бельтуева Зарета, 1950 г.р., Мунаева Зарета, 1978 г.р., Махмудова Эльза, 1963 г.р. и другие потерпевшие делятся подробностями ночного ограбления, имевшего место в сентябре 2001 г. «Забрали видеотехнику, драгоценности. У всех отобрали имевшиеся дома деньги. Мы отдавали их сами, потому что они предупредили, что будут обыскивать и расстреляют каждого, кто не отдаст деньги и драгоценности добровольно. Они грязно матерились, изрешетили из автомата легковую автомашину (камера фиксирует «Жигули» со множеством пулевых пробоин во дворе дома №24). Все грабители были в военной форме, масках и перчатках». Из сюжета об ограблении многоэтажных домов на улице им.Тухачевского, 18 и проспекте Кирова, 27 17-го сентября 2001 г. также следует, что мародёры в обоих случаях действовали в масках. Вот молодая женщина, мать трёх малолетних детей, у которой отобрали всё домашнее имущество и последние сбережения, предназначавшиеся исключительно на питание детям, оставшимся без кормильца. Её муж, отправившийся к родственникам в с.Пригородное, что в 10-15 километрах от Грозного, не вернулся домой. С тех пор миновало 8 месяцев. Камера скользит по опустевшей после ограбления квартире. В кадре появляется седой старик. Это отец пропавшего без вести хозяина дома. Затем камера берёт крупным планом его печальные глаза. Старик говорит не об ограблении, совершённом несколько часов тому назад, в связи с чем и происходит эта съёмка, а о пропавшем сыне, которым заняты все его мысли. «Мы собирали всё это всю жизнь, - говорит растерянно, стоя посреди зала, пожилая женщина, героиня следующего сюжета. - На еде экономили, на одежде. Копили копейку к копейке. Ни одной целой вещи не оставили». Она указывает на следы погрома, совершённого военными грабителями в её доме в пригороде Грозного: «Всё относительно лёгкое погрузили на машины, а громоздкие вещи перебили все до единой». Картина, представшая на экране, действительно, удручающая.Вспороты диваны, изрублена мебель. Изрешечены внутренние стены комнат и пол. По двору ухоженного дома словно Мамай прошёл. Расстреляны стены и ворота дома. Десятки автоматных пуль выпущены по «Жигулям». На экране появляются всё новые и новые лица. Их - бесконечное множество. Меняются только имена и адреса потерпевших. И все в один голос утверждают, что почти все российские военнослужащие, врывавшиеся в их дома с целью грабежа, заявляли о лицензии, якобы, выданной Путиным на отстрел чеченцев и, вообще, на неограниченную свободу действий в отношении них. И, право же, в этом трудно усомниться, поскольку ограбления совершались в разных, отдалённых друг от друга, пунктах республики, и потерпевшие не были знакомы друг с другом. Истребление чеченцев совершается и по непосредственным приказам министра внутренних дел Р.Ф.Рушайло. В первую очередь уничтожается мужское население от 16 до 50 лет. «Нам ещё повезло, - говорит одна из ограбленных. - Мы хоть живы остались. Много случаев, когда они убивают хозяев». И, как бы в подтверждение её слов, на экране появляются кадры из следующего сюжета. На полу небольшой комнаты лежат, в луже крови, двое молодых людей. Эти кадры, схваченные видеокамерой по горячим следам, запечатлели жуткую картину – реакцию матери, увидевшей только что расстрелянных сыновей. Фабула такова. Жила в селе семья – мать и двое сыновей, зарабатывая хлеб насущный тяжёлым сельскохозяйственным трудом. На рассвете того рокового дня сыновья этой рано овдовевшей пожилой женщины спали крепким сном в маленькой спальне. Мать поднималась рано, как, впрочем, все пожилые люди, живущие в сельской местности. Слышала доносившиеся издали звуки стрельбы, когда доила корову в сарае, отстоящем на приличном расстоянии от дома, но значения им не придала. Ведь стреляли в последнее время постоянно. Российских военных с автоматами в руках, которые спешно покидали их двор, увидела, приближаясь к дому. Почувствовав неладное, побежала в дом, где спали её сыновья и... весь мир рухнул для неё в этот миг. Жизнь потеряла смысл. Вот худощавая старая женщина. Из-под косынки выбиваются седые виски. Убита её единственная дочь. «Если вы думаете, что вам удастся запугать нас этими убийствами, то вы заблуждаетесь», - обращается она к палачам своей дочери. Она не рыдает, никого не проклинает и даже не задаётся риторическим вопросом «за что?» Она не может лишь понять, откуда у российских солдат столько ненависти и жестокости, с которой они убивают невинных людей. Ещё один сюжет, ещё одна оборванная жизнь. Эту молодую женщину расстреляли российские спецназовцы. Соседки демонстрируют следы от автоматных очередей на бёдрах и ногах убитой, освобождая их от гамаш. «Она просила не забирать больного туберкулёзом соседа, который и так уже на ладан дышал, зная, чем это для него обернётся. Одному из спецназовцев её просьбы показались чересчур назойливыми, и он расстрелял её в упор», - рассказывали соседи, на глазах у которых было совершено это преступление. Вот застывшее лицо тринадцатилетнего подростка с полуоткрытыми глазами. Его, по рассказам матери, забрали во время «зачистки» два дня назад. Труп мальчика был обнаружен на окраине села случайным прохожим. «Случаев, когда мародёры зверски убивали ограбленных, не счесть. Если, в момент ограбления, дома оказались мужчины или подростки, их, как правило, или убивают, или забирают с собой. А потом трупы их находят на окраинах сёл, в поймах рек, оврагах или лесополосах». Это - фрагмент интервью потерпевшей из Урус-Мартана. Сказанное интервьюируемой подтверждается видеокадрами. На плёнке запечатлены несколько десятков трупов молодых людей, собранные в пролеске после очередной «зачистки» или грабежа. Многие трупы – со следами пыток. А ещё существуют признания сотрудника ФСБ Игоря Онищенко, выполнявшего специальные задания в Ингушетии и Чечении. По утверждению этого садиста, он лично «искалечил более 50 человек, закопал 35». («Новая газета» № 37 (967), 27.05-30.05, 2004г.) Беспредельная жестокость в отношении немощных стариков и малолетних детей наводит на мысль о патологических отклонениях от нормы в психике. Ведь нормальный человек не может вспороть живот ребёнку или выколоть глаза старику. Ни для кого не секрет, что российские вооружённые силы пополняются уголовниками, большинство из которых имеют наркотическую или алкогольную зависимость. И тысячи граждан Чеченской Республики оказались во власти этих людей, или скорее нелюдей. О том, что на службе в российских вооружённых силах, действующих в Чечении, состоят уголовники, выпущенные из мест заключения, и что там процветают пьянство и наркомания, ещё в период первой войны говорил и известный московский адвокат Замбек Хамзаев. Справедливость этих утверждений подтверждают на конкретных примерах и сотни граждан Чеченской Республики. Врывавшиеся в их дома российские военные почти всегда находились в той или иной степени алкогольного или наркотического опьянения. Потерпевшие приводили мне десятки случаев, когда им приходилось напрягать слух, чтобы понять смысл нечленораздельно излагаемых мародёрами требований. О пытках, которым подвергались заключённые фильтрационного лагеря Чернокозово, были наслышаны все, в том числе журналисты. Об этом становилось известно от редких свидетелей, которым удавалось вырваться на свободу за взятки. Журналисты прилагали немало усилий, чтобы получить разрешение на посещение лагеря. Писали,звонили и своего, в конце концов, добились. Всех посадили в автобус после тщательной проверки документов каждого и повезли в Чернокозово в сопровождении большого эскорта внутренних войск, через который с журналистами не то, что заговорить, а и приблизиться к ним не представлялось возможным. То, с чем они встретились в Чернокозово, стало для них полной неожиданностью. В лагере, со свежевыбеленными стенами камер, - тишь да гладь, да несколько причёсанных и приглаженных «заключённых», с восторгом рассказывавших, как им здесь хорошо, и как их закармливают борщами с бараниной. Журналистам ничего не оставалось, кроме как зафиксировать увиденное, хотя ни один из них не поверил в такую идиллию. Но куда же подевались несколько сотен человек, содержавшихся в фильтрационном лагере? У них не было ответа на этот вопрос, так как никто из них не мог знать, что несколько товарных вагонов, до отказа набитых заключёнными со свежими следами пыток, стояли на железнодорожной станции Червлёная-Узловая, куда их отогнали перед прибытием в Чернокозово журналистов. Всё бы хорошо, да только на обратном пути произошло непредвиденное... Группа чеченских женщин, по всей видимости – родственницы заключённых, неожиданно преградили путь возвращающейся колонне, встав живым щитом поперёк дороги. А одной из них удалось даже передать записку одному из журналистов через открытое окно машины, несмотря на решительные попытки военнослужащего воспрепятствовать этому. Корреспондент газеты «Вашингтон пост» в Назрани приводил в своей статье несколько свидетельских показаний бывших узников лагеря в Чернокозово, которые были освобождены за взятки, отмечая при этом, что «...Практически невозможно сделать независимую проверку того, что происходит в Чернокозово. Проезд в Чеченскую Республику российская сторона строго ограничила. Официально разрешённые поездки журналистов происходят в сопровождении эскорта милиции и ФСБ. Кремль отбросил просьбы направить наблюдателей от Соединённых Штатов, Верховного комиссара ООН по правам человека и ОБСЕ. Международному комитету Красного Креста было также отказано в праве посещать заключённых чеченцев». А вот некоторые факты из тех, что были засвидетельствованы правозащитной организацией «Нuman rights Watch», выдвинувшей официальное обвинение против охранников фильтрационного лагеря в Чернокозово. Я привожу самые безобидные из них, сознательно опуская более жуткие эпизоды, ввиду их грубой неэстетичности, дабы не шокировать читателей. Имеются сотни свидетельских показаний о широком диапозоне садистских приёмов, которые испытывались на чеченцах в фильтрационных лагерях в разное время. Один такой случай привела на своих страницах английская газета «Индепендент» от 27.12.95., опубликовавшая материал под заголовком «Войну в Чечне Запад не может более игнорировать», в котором лорд Гарольд Эйлитсон делится с читателями увиденным во время поездки на Кавказ. «... Рамзан, 28-летний парень, провёл 40 дней в фильтрационном лагере. Он показал мне свои руки – на пальцах не было ногтей. Их вырывали так, чтобы можно было вставлять иглы в нервные окончания. «Они надевали мне на голову стальной обруч и стягивали его каждый день. Череп треснул в 36 местах. Глазные яблоки выпадали из глазниц, я мог видеть свой левый глаз правым»». В Назрани за моё отсутствие число беженцев не уменьшилось, хотя после снятия запрета на выезд в Москву уезжали целыми эшелонами. После нескольких карательных операций, в ходе которых были убиты сотни мирных жителей, поток беженцев в Ингушетию увеличился во много раз. По рассказам очевидцев, их, по разным причинам остававшихся в Чечении, постигла тяжёлая участь. Расстрелами охватывались целые кварталы, как это произошло в Черноречье. Событие это освещалось, кстати, по Ингушскому телевидению, по горячим следам. А вот несколько свидетельств, собранных и опубликованных 10.02.2000г. сотрудниками правозащитного центра «Мемориал». Свидетельства о зачистке Грозного(Сообщения сотрудников Правозащитного Центра «Мемориал», работающих на территории Республики Ингушетия) "От беженцев нам стало известно, что 21 и 22 января 2000 г. в Сунженскую Центральную районную больницу(ЦРБ) в станице Слепцовской (Орджоникидзевской)были доставлены две женщины, раненные в ходе боевых действий в Грозном. 29 января мы посетили больницу и говорили с одной из них, Гончарук Еленой Витальевной, 1962 г.р., жительницей Старопромысловского района г.Грозного. Со слов Елены Витальевны мы записали следующее: «19 января текущего года я получила осколочное ранение обеих ног и ранение в области рёбер в ходе наступления или зачистки российских войск на Катаяме, шестая линия, по улице Нефтяная. Там, в подвале одного гаража, нас жило шесть человек: двое русских, два чеченца, я – украинка и Хава – метиска. В тот день, 19 января, несколько часов вёлся массированный обстрел в районе, где мы жили. Через некоторое время, в период затишья, мы услышали русскую речь. Мы стали кричать из подвала, давая знать, что здесь есть люди, но в ответ мы услышали автоматную очередь, направленную в сторону нашего подвала. Мы их просили не стрелять, но они продолжали вести беспорядочную стрельбу. Когда они подошли к нашему подвалу, один из солдат приказал нам выйти из подвала, держа руки за головой. Выйдя из подвала, мы увидели несколько солдат с автоматами, нацеленными на нас, а один из них, тот, кто больше командовал, держал в руке гранату с выдернутым кольцом. Где-то минуту он стоял и смотрел на нас, улыбаясь, а потом закинул гранату в окно полуразрушенного дома, что недалеко от нас. Я в это время была уже ранена и попросила помощи у их главного, как мне показалось. В ответ он швырнул мне под ноги перевязочный пакет, как кость собаке. Мы, протягивая им паспорта, объясняли, кто мы и как здесь оказались. Они не стали проверять ни наши паспорта, ни нас самих, отобрали радиоприёмник, наш единственный источник информации, которым мы пользовались, подсоединяя к автомобильному аккумулятору. На все наши просьбы мы слышали одно: «Зачем вы здесь остались? Раз вы решили остаться, то вы - боевики. Это вам не 95-й год, на этот раз мы пришли сюда с приказом смести всё, что растёт и движется. Ваш город восстановлению не подлежит, мы его сравняем с землёй и вас вместе с ним». Мы им рассказали про подвалы, где живут люди, хотели сами пойти и показать им их, но они не захотели этого. Нас обратно загнали в подвал. Мы не успели сесть, как в подвал они стали закидывать гранаты, одну женщину – Хаву, что последней спускалась, – ранило осколком. В подвале стало невозможно находиться, гранаты действовали на нас эффектом слезоточивого газа. Мы их умоляли прекратить, призывали к милосердию. Потом, когда совсем нечем было дышать, они приказали выйти. Первыми вышли Люда, Наташа и парень-чеченец. Я без посторонней помощи выйти не могла, и Косум помогал мне. Не дожидаясь, пока мы выйдем, они в упор расстреляли Наташу, Люду и парня, и мы вернулись обратно в дальний угол подвала. Мы слышали, как один из солдат говорил: «Зачем ты стрелял?» На что другой ответил: «Добей их: теперь нам не нужны свидетели». После этого они беспорядочным огнём добили Хаву и стреляли там наверху – видно, в уже мёртвых Наташу, Люду и парня. Косум прижал меня к стенке и прикрыл собой; после очередной гранаты я потеряла сознание, когда очнулась, увидела Косума – у него была разбита голова и мозги, разбрызганные повсюду. В это время я получила ранение в области рёбер, и у меня кровь шла изо рта. Когда на улице всё затихло и стало темнеть, с трудом я выбралась из подвала и босиком добралась до соседнего дома, где живёт семья Хашиевых. Взять меня к себе в подвал они побоялись, оказали, какую могли, помощь и поселили жить в сарае. Там я узнала, что у Хашиевых на посту расстреляли двоих – парня и его раненную в живот родственницу, которую он хотел вывезти. Мария Гойгова, ещё одна наша соседка, была свидетелем, как их обоих расстреляли на одном из постов в Грозном. Мать сошла с ума после того, как узнала о гибели сына. Через некоторое время на том же посту сначала издевались, а потом убили Марию и Магомеда Гойговых, которые хотели выйти из города. В отчаянии я решила попытаться выйти из города. Я уже истекала кровью, боялась гангрены, для себя решила: если суждено, то выйду из города, если нет, то какая мне разница, как умирать – на посту или в этом сарае от ран. Переодевшись в другую одежду, чтобы не узнали, я пошла на пост. На посту ко мне отнеслись неплохо, сначала много спрашивали и проверяли: боевичка или нет. Убедившись, что я из мирных жителей, согласились переправить на первой машине, следующей в сторону Ингушетии. До утра я пробыла на посту, утром меня посадили в машину к незнакомым мне людям, следовавшим в Малгобек. Они везли труп женщины. Когда мы доехали до Средних Ачалуков, водитель машины пересадил меня в автобус, следовавший в Слепцовск, на котором я и доехала до Слепцовской районной больницы. В Грозном всё ещё остается много мирных жителей. Многие из них не хотят покидать город из-за имущества, скота и т.д., не желая оставлять всё без присмотра. Только в нашем переулке живёт 15 человек, а в другом – две семьи: отец с сыном и муж с женой – украинцы из Кировограда. На нашей улице у семьи Хашиевых в подвале живёт 7 человек – как своих, так и посторонних. Я очень боюсь за семью Хашиевых. Они, я думаю, всё ещё в Грозном. Также многие другие, желая покинуть город, боятся идти через посты, зная о беспределе, который там творится. Солдаты, особенно контрактники, жестоко обращаются с мирными жителями, при этом они не обращают внимания на возраст, национальность и пол человека. Для них мы, жители Чечении, все являемся бандитами. В Грозном на улицах очень много трупов. Лежат почти у каждого двора с перерезанным горлом, убитые автоматной очередью, погибшие от взрыва снаряда, артобстрела и т.д. В городе авиация часто применяет вакуумные бомбы. И последнее, очень вас прошу: сообщите моим в Казахстане, дочери и отцу – Гончарук Виталию Яковлевичу, что я жива, здорова и нахожусь в Слепцовской районной больнице. И сообщите, пожалуйста, Решиеву Юсупу, что погиб его брат – Косум Решиев. Я уверена, что он до сих пор лежит там в Грозном, в подвале гаража». 3 февраля мы посетили больницу и записали рассказ Махаури Хеды, жительницы Старопромысловского района г.Грозного, выжившей при зачистке: «21 января я вместе с Ларисой и неизвестной мне женщиной вышла из бомбоубежища, где мы все жили. Мы решили, воспользовавшись затишьем, пойти посмотреть на свои дома. Это в Ташкале Старопромысловского района. Когда мы свернули за угол, то увидели солдат. Они грузили в машину вещи, которые выносили из дома. Зная, чем заканчиваются подобные встречи для свидетелей, мы поспешили вернуться назад. Но солдаты нас заметили и быстро подбежали к нам. Назвав нас информаторами боевиков, они нам для выяснения обстоятельств приказали следовать вместе с ними в комендатуру. Для начала они забрали у нас документы и некоторые личные вещи. Они потребовали выложить всё, что у нас было в карманах. Один из солдат при этом смотрел на мои золотые вещи: серьги, цепочку и перстень. Тогда из-за сильного испуга я не поняла его вопрос: «Вы ничего не забыли?» Теперь я понимаю, что мы должны были сами сразу отдать им всё золото, хотя вряд ли это спасло бы нас от пули. По дороге в так называемую комендатуру нас остановили, хотели завести в полуразрушенный дом, но мы в это время, предчувствуя неладное, стали просить: «Не убивайте нас, у нас дети, мы никому не расскажем, что вы здесь делали». Эти слова на них воздействовали так, что незамедлительно последовала автоматная очередь. Сначала они убили нашу спутницу, женщину, которая стояла внизу лестницы, не желая входить в дом, и умоляла их не стрелять. Мы с Ларисой в это время стояли на пороге дома. Через несколько секунд такая же участь постигла и нас. Я в это время стояла за спиной у Ларисы. Наверное, это и спасло мне жизнь, ведь удар приняла на себя Лариса. Я получила сквозное ранение спины и при падении сильно ударила голову об бетонную лестницу, и потеряла сознание. Очнулась я от боли в ухе. С него сорвали серьгу. Другую серёжку, как ни странно, сняли, если так можно сказать, аккуратно. Понимая своё положение, я продолжала притворяться мёртвой. Тут они взялись за перстень, он им не поддавался. Один из них попросил у другого нож, но в это время ему удалось снять с пальца перстень. Я опять потеряла сознание. В очередной раз я очнулась от боли в ногах, запаха бензина и дыма. Мы уже лежали под подожжёнными матрацами, все трое вместе. В это время я услышала гул мотора отъезжающей машины, наверное, это придало мне силы. Я смогла встать на ноги и даже сделать несколько шагов, после чего вновь упала, потеряв в очередной раз сознание. Когда я снова пришла в себя, то решила ползком добираться до бомбоубежища. Я долго стучала по трубе, точно зная, что она идёт вниз. Мне никто не открыл, я понимала их опасения. Теряла сознание и приходила в себя, очнулась от холодных рук, которые прикасались к моему лицу. Меня уже несли в бомбоубежище. Там мне жильцы бомбоубежища оказали медицинскую помощь (какую сумели). Потом женщины мне рассказали, что наутро, по следу крови, ведущему к бомбоубежищу, пришли солдаты. Не знаю как, но женщинам удалось убедить солдат, что меня забрали родственники в другой подвал. К счастью, место, где мы находились, осматривать сложно из-за размеров подвала и всякого хлама, который там валялся. В Грозном всё ещё остаётся очень много мирных жителей. В школе 54 дислоцируется СОБР (специальный отряд быстрого реагирования)МВД, члены которого проявляют особую жестокость к мирным жителям. Ходят слухи, что они обливали бензином и сжигали живых людей. В основном, бойцы этого отряда и занимаются мародёрством. У меня создалось впечатление, что они никому не подчиняются, что хотят, то и творят. 10.02.2000 г.» При знакомстве с подобного рода свидетельствами, обращает на себя внимание такой момент. Жители Чечении, подвергавшиеся агрессии со стороны России, не переносили чувства ненависти на всех русских. Не разошлись на вражеские лагеря по этническим или религиозным признакам, как это происходило в республиках бывшей Югославии, а наоборот, объединялись перед лицом общей опасности, оказывая друг другу посильную помощь. Да и российская армия не делила их на своих и чужих. Не щадила никого, кто оказывался в зоне их действий. Для тех, кто пришёл сюда с приказом «смести всё, что растёт и движется», врагами были все, кто проживал на этой земле. «Мемориал» располагает несколькими десятками свидетельских показаний людей, уцелевших при зачистках, но «...они не могут быть многочисленными, свидетели остаются в живых лишь по случайности»,- резюмируют авторы материала. «Из рассказа Руслана Бочаева, 1966 г.р., жителя села Катыр-Юрт, вышедшего оттуда 5 февраля: «Ранее – и в прошлую войну, и в эту – в Катыр-юрте разрушений почти не было. В село вошли «боевики», покинувшие Грозный; рано утром, около 4-х часов, они покинули село. Примерно через полчаса-час начался массированный обстрел, разрушены и горят дома, много погибших. Погибла семья Гихаевых (около 8 человек), у Хасиевых разбомбили дом... О существовании «коридора» узнал случайно, через соседей. Сам «коридором» не воспользовался – не верил военным. Вместе с ещё двумя жителями полз по полям на Ачхой-Мартан. Видел, как двигавшаяся по «коридору» колонна беженцев подверглась обстрелу». Из рассказа Юнусова Абухара, жителя села Катыр-юрт: «Семьи двух братьев Юнусовых живут на окраине Катыр-юрта. 4 февраля 2000г. центр села начали бомбить. Само село было блокировано, вошедшие на окраину федералы заставили обе семьи спуститься в подвал и открыли по ним огонь из подствольных гранатомётов. В подвале находились один из братьев, жены обоих и дети: 3 девочки и 4 мальчика, самому старшему – 12 лет; все были ранены. Родственники смогли забрать раненых Юнусовых через сутки – не подпускал снайпер, бомбили весь день и всю ночь. 5 февраля, около 7 часов утра, жители вышли на дорогу, ведущую на запад, к Ачхой-Мартану. Встретившие их военные скомандовали: «За 4 минуты всем обратно в село, иначе расстреляем в упор». Машины развернулись, но назад поехать не смогли. Транспорт и пеших беженцев согнали с дороги и около часа держали на поле. Из Ачхой-Мартана подъехали автобусы за ранеными женщинами и детьми, но сесть в них не дали. Все пошли пешком. На посту проверяли документы, взрослых раненых мужчин не пропускали, отправляли обратно в село. Всего при бомбардировке, обстреле и последовавшей «зачистке» в селе Катыр-юрт погибло порядка двухсот мирных жителей, хоронили их в вырытой экскаватором братской могиле». Из рассказа жительницы села Шаами-юрт: «Село подвергалось интенсивному обстрелу, более 20 часов жители не могли выйти из подвалов. О возможности выйти в течение двух часов на запад по трассе Ростов-Баку узнали случайно. При выходе всех мужчин в возрасте от 17 до 50 лет забрали и увезли в неизвестном направлении; до сих пор ничего неизвестно о них». Аналогичная картина складывается из рассказов других беженцев из сёл Закан-юрт, Шаами-юрт, Катыр-юрт, через которые поочерёдно прошли уходившие из Грозного в горы чеченские бойцы. Иса, молодой чеченец 21 года, рассказывает, что его и ещё десятерых мужчин привезли на грузовике в Чернокозово 17 января. Их выгрузили из машины и заставили бежать через строй охранников – метров 20. У охраны были резиновые дубинки. «Когда я бежал через этот живой коридор, охранники били меня дубинками», - говорит Иса. Его раздели и отобрали у него одежду, которая понравилась охране. Около недели он сидел в камере почти обнажённый. Все трое бывших заключённых говорят, что их пытали и били во время допросов. 24-летний Ахмед рассказывает, что каждый раз, когда его вызывали на допрос, его били люди в масках. Перед входом в комнату, в которой проходили допросы, Ахмеда заставляли ложиться на пол и ползти. Его заставляли говорить: «Гражданин офицер, спасибо, что вы согласились меня принять. По вашему приказанию, я приполз». Оба заключённых говорят, что периодически охранники впрыскивали в камеру слезоточивый газ и заставляли заключённых стоять с руками за головой целые ночи... Правозащитная организация «Human Rights Watch» призывает российские власти немедленно прекратить издевательства над заключёнными в фильтрационных лагерях и обеспечить доступ международных наблюдателей, которые могли бы следить за поведением российских военных в фильтрационных пунктах». Ещё об одном преступлении рассказал другой свидетель, С.Мадиев, также оставшийся в живых по чистой случайности. «19 февраля 2000 г. я возвращался с Центрального рынка г.Грозного домой. На блокпосту при пересечении ул.Маяковского и Б.Хмельницкого остановили автобус, в котором мы ехали домой. В автобусе было много женщин. Из мужчин нас было трое. Нас высадили. Я был старший по возрасту. Одному пацану было лет 19-20, второму 27-35. Нас посадили в стоявший рядом БТР. По своему опыту я знал, что нам уже нет возврату. Умереть от пули была большая честь по сравнению с тем, что пришлось увидеть и пережить в Ханкале. В Ханкале нас загнали в загон, огороженный колючей проволокой, через который пропущен ток высокого напряжения. В очереди за смертью (после пыток) полукругом стояли 85-90 человек. Точнее, полуживые. Вот появились четверо здоровенных палачей с обученными овчарками. Одного чеченца лет 25-30 потащили в полукруг. На него натравили овчарок. В считанные минуты четыре овчарки разорвали бедолагу на куски. Я видел, как рядом стоявший черноволосый мужчина в одночасье стал седым. На третий день после описанного события, т.е. 22 или 23 февраля, точно не помню, нас погрузили на два «КАМАЗа». Перед тем, как погрузить нас на машины, появились несколько генералов.У одного из них спросили, что с ними делать? Он коротко ответил: «В расход». Затем я по телевизору увидел этого подлеца. Это был Г.Трошев. Все мы были погружены штабелем (как дрова). У всех были связаны руки алюминиевой проволокой. Шёл снег с дождём. У меня возникла мысль, как бы свалиться с машины. Находился я у заднего борта. Я попытался шевельнуться, и мне это удалось. Через несколько секунд я упал на землю. Поскольку была грязь, обошлось без тяжёлых травм. Пьяные русские этого не заметили. В момент падения проволока алюминиевая соскочила с рук. Не теряя время, я стал ползти в сторону от колеи и очутился в небольшой ямке. Я знал, что должен выжить во что бы то ни стало, чтобы оставшимся в живых рассказать правду о тех жестокостях русских фашистов. Мне казалось, что я от места падения прополз далеко, но вскоре я понял, что прополз 25-30 метров. Я отчётливо слышал речь русских. «Всё, хватит – вот подходящий ров». Подняли кузова машин. Люди свалились, как дрова. Началась пальба. Расстреляв всех (ещё были слышны стоны), русские уехали. Я знал, что они вернутся, чтобы замести следы. И вскоре они вернулись с танком, на котором был подвешен ковш. До утра я дополз до посёлка Мичурина, а это 1,5 км от Ханкалы. Меня подобрали люди. Через два дня я мог самостоятельно двигаться. Моим спасителям я не рассказал правды, поскольку это было небезопасно. Вот та единственная правда о захоронениях в дачном посёлке «Северный» близ Ханкалы. А сколько подобных захоронений? Когда-нибудь история уточнит и это.Я готов при необходимости предстать перед Европейским или ещё каким-то судом в качестве свидетеля по геноциду чеченского народа. О захоронении в дачном посёлке я рассказал таксисту, у которого пропал брат на том же блокпосту. Ещё раз повторяю, я готов дать показания в Европейском или ином суде в качестве свидетеля, если я буду защищён. Геноцид продолжается. С.Мадиев» В начале 2005 г. десантники-спецназовцы во главе с майором Перелевским расстреляли 6 мирных жителей из селения Дай, Шатойского района, возвращавшихся домой из райцентра. Убитые были местными учителями и имели при себе все документы, подтверждавшие их личности. Однако это обстоятельство не остановило карателей. Сначала они расстреляли движущуюся по дороге машину, в результате чего был убит один из пассажиров «УАЗа» и ранен другой, а позже, проверив документы и убедившись, что это - мирные жители, расстреляли, чтобы замести следы, и всех остальных. Карательные акции против населения продолжаются и в других районах республики. В ходе операции под видом проверки паспортного режима, проведённой российским спецназом в июне 2005 г., были подвергнуты массовому избиению все жители станицы Бороздиновская. Двое были убиты, а 11 пропали без вести. Небольшое по численности (немногим более 1000 человек) население было вынуждено покинуть насиженные места и перебраться на территорию соседнего Дагестана. Данный факт подтверждается участниками репортажа из палаточного городка (22.VI.2005г. РТР «Планета»), где потерпевшие обвиняют российских военных в убийствах и похищениях людей, продолжающихся в течение нескольких лет. А из сюжета от 30.VI.2005г. ОРТ видны объёмы трагедии, произошедшей в так называемое мирное время. Беженцев, которых вынудили покинуть территорию Дагестана и вернуться домой, ожидает страшная картина – разрушенная и сожжённая станица, где уже почти не осталось целых домов. Людям пришлось устраиваться около развалин своих прежних жилищ. И подобные инциденты в Чечении не редкость, хотя большинство из них не получает широкой огласки, как данный случай, который имел продолжение. Менее, чем месяц спустя, жители вновь покинули станицу Бороздиновская, переместившись в лагерь, названный «Надежда», в связи с невыполнением руководством Чеченской Республики данных им обязательств: возвращение похищенных во время карательной акции одиннадцати жителей станицы и компенсация ущерба за разрушенные дома, что им было твёрдо гарантировано в обмен на согласие вернуться. Проблема похищения людей (речь шла о десятках тысяч пропавших) выносилась в 2005 г. на Совет Безопасности ЧР. Из содержания совещания следует, что правоохранительные органы Чеченской Республики не располагают данными ни о причинах похищений, ни, тем более, о месте содержания похищенных. Людей захватывают в своих домах, как правило, в неурочное время, люди в камуфляжной форме. Регулярные повальные «зачистки» уже не воспринимаются, как нечто экстраординарное. Одна из таких «зачисток» была проведена в посёлке Калинина г.Грозного, называемом в быту «писательским», в связи с тем, что там были поселены почти все писатели и журналисты, возвращавшиеся на родину после депортации. Военные нагрянули в 5 утра, оцепив посёлок так, что мышь не проскочит. «...Федералы были в касках с какими-то наворотами, напоминающих скафандры космонавтов...» («Вечерний Грозный» №4 (март 2005)). Далее из материала следует, что проверкой документов охватывались все жители, которым по возрасту надлежит иметь паспорт. Тотальному осмотру были подвержены дома и подворья, от подвалов до чердаков и туалетов. В некоторых домах прибрали к рукам небольшие суммы денег и золото. И всё же жителям посёлка крупно повезло, что обошлось без человеческих жертв. А вот троим мирным жителям из соседнего села Старая Сунжа Юсупу Усманову, Хусейну Ахмадову и Джамбулату Душаеву (четвёртый остался жив), повстречавшимся с мародёрами, «повезло» меньше... Вначале военнослужащие обстреляли их автомашины, а затем, уже раненых, добили из оружия с глушителем. По сообщению агентства «Интерфакс», установлены личности троих из десяти военнослужащих, участвовавших в убийстве, которое, как выяснилось, было совершено с целью ограбления. Другой военнослужащий, старший сержант контрактной службы Андрей Тихонов, убивший 45-летнего жителя Чеченской Республики Адама Тахшаева, находится на стадии признания невменяемым. Военная Фемида ищет пути для спасения преступника, изыскивая смягчающие обстоятельства убийства, как то: «находился в невменяемом состоянии» и т.д. Эта тема нашла отражение и в статье Руслана Жадаева, озаглавленной «Выпил, убил – в психушку!» (газета «Чеченское Общество» от 23.11.2005 г.), где отмечается, что за 6 лет «контртеррористической операции» военные прокуроры и судьи накопили солидный опыт по спасению от правосудия своих «боевых товарищей». Бесконечные судебные совещания, проведение всевозможных экспертиз, обследований, проверок и перепроверок приводят, в конце концов, либо к незначительным срокам заключения для обвиняемых, либо, вообще, к вынесению оправдательных приговоров. Убийства совершаются в «невменяемом состоянии», артобстрелы и авиабомбардировки населённых пунктов бывают исключительно«случайными», а похищения людей осуществляются «неустановленными лицами в камуфляжной форме». Озабоченность в связи с продолжающимися похищениями жителей Чечении прозвучала и на заседании Госсовета ЧР в октябре 2004 г., где уполномоченный по правам человека в ЧР Лёма Хасуев привёл, в качестве примера, конкретные случаи, когда известны номера техники, использованной при похищении людей, фамилии лиц, причастных к похищениям, однако расследования до конца не доводятся. Наоборот, виновных повышают в званиях, должностях и переводят для продолжения службы в другие регионы («Вечерний Грозный», №4, март 2005). Привести все случаи похищений не представляется возможным ввиду их многочисленности. Их вполне хватило бы на отдельную книгу. Похищение людей поставлено на поток. Только число зарегистрированных правозащитной организацией «Мемориал» за 2003 год составило 500 человек. А с января по май 2004 г. похищено, по их данным, более 170 человек. Имеют место отдельные случаи освобождения за взятки. Сотрудница «Мемориала» Наталья Нестеренко, побывавшая в Грозном, поделилась своими наблюдениями с корреспондентом немецкого радио Дойче Велле в июне 2004 года и привела случай, произошедший с учащимся 10 класса грозненцем Альви Дудаевым. Отец мальчика, с которым встретилась Н.Нестеренко, воспроизвёл картину того дня: «Их было человек 30-35. Все в масках. Они ворвались в наш двор на БТР-ах, снеся железные ворота. Схватив сына, натянули на его голову майку, ударив предварительно несколько раз прикладом автомата по голове. Надели наручники и вывели из дома. Жену, детей и племянницу уложили на пол и начали избивать. Силой забрали у меня паспорт...» Отец Альви Дудаева неоднократно обращался в милицию и даже к министру МВД, но ему так и не удалось выяснить что-либо о судьбе сына. Обращалась с письменными заявлениями во всевозможные инстанции и мать Альви. Побывала на приёме у мэра Грозного. Она говорит, что её сына, если он совершил преступление, должны были судить. Прошло уже три месяца, а о мальчике ничего не известно. Мать уже не знает, куда ей обращаться и кто остановит этот беспредел. А это отрывок из интервью с А.Масхадовым, состоявшегося в августе 2002 г. Отвечая на вопрос о ситуации в Чечении, он заявил, что карательные акции российской армии против мирных жителей продолжаются, и привёл свежие примеры – расстрел 75 грудных младенцев в селении Алды в июне 2002 г. и погребение заживо 20-и местных жителей в Мескер-юрте. В 2003 г. из Чечении поступила информация о расстреле З.Битиевой, обратившейся в Страсбургский суд и указавшей представителям одной из правозащитных организации России на одно из массовых захоронений, несмотря на строгое предупреждение федеральных сил. Бывшая заключённая фильтрационного лагеря Чернокозово Зура Битиева выполнила свой гражданский долг и поплатилась за это жизнью... В мае 2003 года, в то время, как её заявление рассматривалось Европейским судом по правам человека, она, её муж, сын и брат были убиты группой, состоявшей из пятнадцати вооружённых людей, которые прибыли на бронетранспортёре и выбили дверь их жилища. «Соседи рассказали, что мужчины, на которых не было масок, не походили на чеченцев и говорили на русском языке», - сообщает рапорт, представленный Международной Хельсинкской Федерацией по правам человека (IHF). Подобных захоронений на территории Чеченской Республики, надо полагать, немало. Предстоит огромная работа по их розыску и опознанию трупов. Это довольно сложная задача, потому что, во-первых, федеральные войска стараются не оставлять в живых свидетелей, которые могли бы указать местонахождение таких погребений; а во-вторых, будут чиниться препятствия извлечению тел. Участь коменданта с.Толстой-юрт Есхезова и начальника местного МЧС, начавших раскопки массовых могил, хорошо известна: как только их начальству стало известно об их инициативе, они были немедленно сняты со своих должностей. Ночь. До прибытия в столицу Ингушетии осталось два часа. Зося, желая предстать перед встречающими в бодром виде, не спит. Её очередной вопрос возвращает меня в 1999 г., когда 21 октября по Грозному было выпущено несколько тактических ракет «земля-земля», в результате чего произошёл взрыв на центральном рынке Грозного(1999), унесший жизни 270 человек. Эта цифра, которая приводится разными источниками в последнее время, представляется наиболее достоверной. Надо полагать, численность умерших увеличилась за счёт тяжелораненых, скончавшихся позже. Погибших сразу же после нанесения удара по рынку, по дороге в больницу или в больнице было приблизительно 120. Раненых – более 400. В мечети посёлка Маас (Калинина) во время молитвы убит 41 человек. В Центральном роддоме Грозного погибло более тридцати женщин и новорожденных младенцев. Убито и ранено множество местных жителей, находившихся на автобусных остановках во время ракетного удара, пришедшегося на час пик. И самое отвратительное в этой ситуации – ложь, которая лилась беспрерывным потоком из уст ответственных лиц. Ложь нелепая, неразумная, противоречивая. Все, начиная от руководителя Информационного центра и кончая генералами и Председателем Правительства России, бросились утверждать, что никаких ракет не было и в помине. Что Центральный рынок – вовсе и не рынок, а место складирования оружия, база, - что угодно, только не то, чем он является на самом деле. А позже, признав, что это всё же центр торговли, пояснили: «...не просто рынок в общепринятом смысле этого слова, имеется в виду рынок вооружений. Так это место в Чеченской Республике называется. Это база оружия, склад оружия. И это место – один из штабов бандформирований. Мы не исключаем, что взрыв, который там произошёл, является результатом столкновения между противоборствующими группировками». Это отрывок из речи премьер-министра В. Путина на пресс-конференции в Хельсинки. «Никакие удары в это время по Грозному не наносились, и Вооружённые Силы к этому делу не причастны». Данное заявление было сделано начальником Организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-полковником Путилиным. Но самым циничным было поведение первого заместителя начальника генштаба В.Манилова, который с иронической улыбкой на лице лгал о мифических крупных бандформированиях, которые, якобы, давно враждовали между собой и сошлись там, по его версии, на смертный бой, в результате чего произошёл взрыв склада боеприпасов, явившийся причиной массовой гибели людей 21 октября 1999г. Эту же версию, заготовленную, видимо, в генеральном штабе, использовал и В.Путин в своём выступлении на хельсинкской встрече. Никаких баз, штабов, складов, тем более оружейных, на территории Центрального рынка не было. Пустая площадка на прилегающей к рыночной территории улице, образовавшаяся на месте разрушенных в первую войну многоэтажных домов, была превращена в платную автостоянку. А рядом были развёрнуты бильярдный стол и переносной тир. Здесь же торговали шашлыками, большим ассортиментом прохладительных напитков, мороженым и т. д. Это место можно было назвать импровизированной игровой площадкой, местом отдыха – чем угодно, но только не штабом, базой или складом оружия. Для штаба или базы нужны, по крайней мере, какие-нибудь помещения. А здесь – абсолютно никаких строений. То, что произошло на Центральном рынке Грозного, вопреки стараниям Манилова, Путилина, Здановича, Веклича и иже с ними, было установлено буквально через несколько дней. Попытка утаить правду в подобных обстоятельствах, когда имеется столько обличающих фактов, - настоящее безумие. Крупные осколки ракет с заводской маркировкой, указывающей на российское производство, оставшиеся на местах взрывов; десятки свидетельств людей, наблюдавших ракетные удары. Жители Ингушетии слышали гул ракет, проносившихся в тот день в сторону Чечении с российской территории. Если в начале и военные, и политики дружно отрицали применение ракет, то спустя несколько дней на вооружение была взята новая версия: ракетный удар был, но нанесён он по криминальным группировкам, торговавшим оружием, и к гражданскому населению не имеет никакого отношения. Одним из генералов, признавших под тяжестью неопровержимых доказательств, что ракетный удар стороны российских войск всё-таки имел место, был В.Шаманов. Однако с оговоркой, что сам он отношения к этой акции не имеет, т.к. такая операция выше его полномочий( NTV, 26 октября 1999 г.). Выяснилось, что решение на применение тактических ракет против гражданского населения Чеченской Республики было принято с одобрения Ельцина. Все, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к войне в Чечении и следит за её ходом, а, следовательно, и за выступлениями должностных лиц по развитию событий в зоне конфликта, прекрасно знают, что не заслуживают доверия слова Ястржембского, Трошева, Путилина и особенно Манилова, которого так и называют – сказочником. Ложь отвратительна сама по себе. Но когда она звучит из уст генералов, она просто чудовищна, так как несовместима с понятием офицерской чести. Хотя лживость и не единственный порок этих людей. В Чеченской Республике и в первую, и во вторую войну широкое распространение получило мародёрство. Российские офицеры, среди которых были и генералы, расхищали не только культурные ценности, являющиеся достоянием республики, - картины известных художников и другие музейные экспонаты, -но и грабили население Чечении, из домов которого вывозили буквально всё, начиная от ковров и бытовой техники и кончая кухонной посудой и женским бельём. Первый заместитель главнокомандующего сухопутных войск генерал-полковник Эдуард Воробьёв подал в отставку после того, как получил приказ министра обороны П.Грачёва начать операцию по разоружению «бандформирований» в Чеченской Республике. «Как можно воевать там, - говорил он, - если нельзя отчленить бандитов от стариков и детей. Армия не должна использоваться в полицейских операциях». Отказавшихся воевать против чеченского народа в первую войну было немало. Называется даже цифра – 500 офицеров, не согласившихся запятнать честь мундира кровью невинных. «Российская армия действует в Чечне фактически вне закона. Не существует указа президента, который предписывал бы войскам вести действия в Чечне. Единственное руководство для этого – приказ министра обороны. Но у него нет полномочий отдавать такие приказы. Следовательно, даже с точки зрения внутреннего законодательства эта война преступная. Ну а в том, что она преступна с точки зрения международного права, вообще нет сомнений», - это мнение Председателя Думского Комитета по обороне Сергея Юшенкова, высказанное им газете «Известия» (18.01.95 г.). А вот обращение к Президенту России Б.Ельцину, направленное маршалом авиации Евгением Шапошниковым в сентябре 1994 г. по поводу событий в Чечении «Глубокоуважаемый Борис Николаевич! Будучи чрезвычайно обеспокоенным развитием событий в Чечне, гибелью наших соотечественников, мы призываем Вас сделать решительный политический шаг, который может сделать только Президент России, – пригласить Президента Чеченской Республики Д.М.Дудаева для переговоров. Мы с тревогой наблюдаем акции тех сил, которые поощряют линию на усиление конфронтации. Сегодня нет таких политических целей, которые оправдали бы кровопролитие на Северном Кавказе. Народы России, прежде всего чеченский народ, будут благодарны Вам за миротворческую инициативу». Подпись Е.Шапошникова и группы политических деятелей России. 46. ВОЙНА «ЗАКОНЧЕНА». ГЕНОЦИД ПРОДОЛЖАЕТСЯ... Каковы бы ни были побудительные причины той или иной войны, ей, рано или поздно, наступает конец. И приходит время «собирать камни». Чечения подводила итог своим потерям в 1997 г.: более 120 тысяч погибших, 25 тысяч человек подверглись пыткам, 1500 человек пропали без вести; более 27 тысяч остались инвалидами. 17 тысяч убиты без суда и следствия. Но, по мнению поисковых организаций, эти цифры неточны и не отражают реальной картины. Жертв гораздо больше. Огромный урон нанесён памятникам культуры Чеченской Республики. По заключению специалистов, стёрта с лица земли пятая часть средневековой архитектуры – башен, культовых сооружений, склепов. Целенаправленному обстрелу подверглась Ушкалойская башня-убежище, расположенная в выемке скалы по дороге Шатой – Итум-Кале, которой нет аналогов. Её, уже после 2001г., обстреляли российские военнослужащие. Как было установлено следствием, они били по башне прямой наводкой, с расстояния 25 метров. Этот уникальный архитектурный памятник датируется ХII-м веком. Артиллерийскими снарядами частично разрушены Шатойская, Тазбичинская и Гучум-Калинская башни, а также множество других старинных башен, расположенных в горных районах республики. Немалую опасность таит в себе и среда обитания Чеченской Республики. Двухэтапная война оставила после себя тяжёлое наследство. Тысячи мин и неразорвавшихся снарядов, которыми засеяна чеченская земля, продолжают уносить сотни человеческих жизней. По данным ООН, на территории Чеченской Республики находится более полумиллиона неразорвавшихся мин, ими засеяно более 80 процентов территории. Гуманитарная организация «Хейло Траст» (Великобритания), занимавшаяся разминированием территории Чечении с весны 1997г., покинула республику после того, как Россия обвинила её сотрудников в шпионаже. Когда «Хейло Траст» обратилась за разрешением на разминирование в Совет Безопасности России, им в этой просьбе было отказано, и мотивировалось это тем, что подобная деятельность иностранных организаций на территории России запрещена законодательством. После этого руководство «Хейло Траст» обратилось непосредственно к руководству Чеченской Республики, которое с благодарностью приняло такое предложение. Местные жители южных районов, для которых вероятность подорваться на минах в виду их многочисленности была особенно велика, не могли нарадоваться, когда были начаты работы по очищению окружающих их территорий. Сотрудники «Хейло Траст» обучали сапёрному мастерству и местных жителей, которые затем успешно справлялись с этой работой самостоятельно, благо оплату их труда обеспечивала та же благотворительная организация. Новая военная кампания 1999 г. усугубила и без того сложную ситуацию. Мины продолжают уносить жизни людей чуть ли не каждый день. Среди погибших оказались и мои знакомые. Лейла Оздемирова погибла на своём дачном участке весной 2000 г. В том же году получила многочисленные ранения во дворе своего дома и другая моя знакомая, учительница из Грозненского района, мать четверых детей, - Ася. Она длительное время находилась на лечении, перенесла несколько сложных операций. Смертельная опасность поджидает граждан Чеченской Республики в самых неожиданных местах. И речь идёт не только о минах, размещённых российской армией в ходе военных операций, но и о тех, что рассчитаны на убийство мирных людей. Это – камуфляжные мины в виде всевозможных предметов, способных привлечь внимание и взрослых, и детей. Когда в своё время советские СМИ рассказывали об афганских детях, которых вывозили в Советский Союз для реабилитации, ставших калеками в результате взрывов мин в виде игрушек и авторучек, журналистами упускался тот факт, что калеками эти дети становились стараниями того же СССР. Нетрудно догадаться, кто засевал этими минами-ловушками улицы городов и сёл Афганистана. Материалы же о маленьких калеках, вывозимых на реабилитацию в Советский Союз, сопровождались хвалебными одами в адрес его сердобольных руководителей, проявлявших такую нежную заботу об афганских детях. Теперь подобными минами-ловушками усеивается чеченская земля, и уже чеченских детей вывозят на реабилитацию в Россию. Когда группа чеченцев, возглавляемая Мовсаром Бараевым, в последней отчаянной попытке спасти от истребления свой народ, захватила во время представления мюзикла «Норд-Ост», 23 октября 2002 года, Театральный центр на Дубровке в г. Москва, развязка оказалась кощунственной. Все находившиеся в зале, без деления на своих и чужих, были отравлены смертоносным газом. Правительство России в очередной раз продемонстрировало таким образом всему миру свои уникальные методы «освобождения» заложников. Применение подобных мер не было необходимым. Группа, захватившая ТКЗ, вела себя корректно и снисходительно даже по отношению к тем из заложников, кто в приливе гнева позволял себе повышать голос на М.Бараева. Группа не была настроена на карательные действия против невинных людей и даже начала освобождать некоторых из них – детей, граждан иностранных государств и т.д. В течение первых суток были освобождены 39 заложников (и это несмотря на то, что российские власти упорно настаивали на том, чтобы заложников не отпускали, разделяя их на иностранцев и россиян). Они не препятствовали оказанию медицинской помощи нуждавшимся и даже заботились о них сами. Прошло три года, в течение которых родственники жертв «Норд-Оста» провели собственное расследование трагедии. Систематизированы многочисленные показания свидетелей. Вывод: операция по спасению жертв была провалена, а захватчики никого не хотели убивать. В докладе приводится множество примеров, подтверждающих данное заключение. «...Люди, которые были там, в зале, люди, которые потеряли там близких, всё ещё считают, что чеченцы никого не хотели убивать. Что во всём виноваты спецслужбы, не сумевшие организовать штурм, и президент Путин, не пошедший навстречу отважным захватчикам»... (Дмитрий Быков «Стокгольмский синдром» Собеседник, №18 (1116) 17-23 мая 2006 г.) Но для создания более полной картины необходимо обратиться к показаниям очевидцев. Бывшая заложница С.Н.Губарева: «23 октября я, Светлана Губарева, со своей 13-летней дочерью Александрой Летяго и женихом Сэнди Аланом Букером пошли на мюзикл «Норд-Ост»... Мы сидели в конце 17-го ряда, где-то 24-е, 25-е, 26-е места... От сцены человек в военной форме объявил, что это захват (позже я узнала, что он назвался Бараевым). Он объявил, что они хотят остановить войну в Чечне, что те, у кого есть мобильные телефоны, могут звонить родным и близким, извещать, что здесь происходит. Реакция в зале, когда вошли чеченцы: кто-то остался спокоен, с кем-то началась истерика, у кого-то обмороки. У женщин-чеченок была валерьянка. Они давали заложникам валерьянку. Бараев, после того, как сделал объявление, прошёл около нашего края (конец ряда) и сел примерно в 19-м ряду за нами, и те, кто сидел недалеко, имели возможность с ним говорить. Естественно, первый вопрос: почему нас? Он говорил, что война в Чечне длится уже много лет, каждый день там гибнут люди, что их требования – остановить войну в Чечне. Люди стали говорить, что они сочувствуют чеченцам, что тоже против войны, на это Бараев ответил: «Но вы же не ходите на митинги с требованием остановить войну! Вы ходите в театры здесь, а нас там убивают»... ...У чеченок были радиоприёмники, они слушали новости, перескакивая с одной радиостанции на другую. Кое-что было слышно и мне тоже. Было много лжи об убийствах, о трупах, лежащих в проходах, о реках крови, и это злило чеченцев. Как-то Бараев не выдержал и сказал: «Слышите, как они врут? Вот так и про Чечню обманывают!» Потом Мовсар Бараев сказал, что они не воюют с иностранцами. Кто предъявит паспорта других стран – будут освобождены. Позже по радио я слышала заявление штаба о том, что штаб против того, чтобы выпускали иностранцев, что они хотят, чтобы сначала выпустили женщин и детей. Эти слова для меня чудовищно звучали, потому что среди иностранных заложников тоже были женщины и дети!... ...Люди, которые были в зале (заложники), боялись штурма больше, чем чеченцев. Разговаривали шёпотом за их спиной достаточно свободно. У меня было такое ощущение, что у чеченцев не было плана, что делать с нами дальше. То есть у них была задача захватить театр, они это сделали и радовались этому, а что дальше делать – не знали... ...Когда в очередной раз началась стрельба где-то за пределами зала, чеченцы сказали, что опасно сидеть с краю, поэтому нас пересадили. ...В какой-то момент в наших краях поговорить по мобильному мог практически каждый. Рядом с нами стояла чеченка лет около 45, которая, несмотря на запрет, давала всем желающим телефон. Она рассказала, что у неё убили мужа, братьев, её 12-летнего сына увели из школы в неизвестном направлении – он пропал без вести. Женщина сказала, что она не может так больше жить, оставила свою 5-летнюю дочь сестре и пришла сюда. Были две сестры: одной – 16 лет, другой – 18. И их родители не знали, куда они ушли, но они тоже решились на такой шаг. По радио говорили, что в зале были вдовы убитых чеченцев – нет, там было много молодых девчонок 16-18 лет, которые замужем ещё не были. Их смешило то, что их называли вдовами. ...Я в последний раз смотрела на часы: минут 20 четвёртого. Саша и Сэнди спали, обнявшись. Заснула, а в себя пришла в реанимации в кардиологии больницы №7. О смерти Саши я узнала по радио там же 27 октября, а об обстоятельствах смерти Сэнди, о том, что его раздавили при транспортировке в автобусе в больницу, - позже из прессы и от людей, присутствовавших при опознании. О смерти Сэнди я узнала от работников американского посольства 28 октября, а 29 октября на опознании в морге узнала, что ему вообще не оказывалась медицинская помощь...» Далее в докладе ««Норд-Ост». Неоконченное расследование» говорится о невыполнении государством позитивных обязательств. «Российская Федерация, как государство – участник Конвенции по химическому оружию, обязалась «ни при каких обстоятельствах... не разрабатывать... не накапливать...не сохранять... и... не применять химическое оружие» - токсичные химикаты, которые могут вызвать летальный исход, временный... обездвиживающий эффект или причинить постоянный вред человеку... (статья II/ параграф 9). Однако во время спецоперации на Дубровке не была реализована эта норма Конвенции... Боевики не были обездвижены и активно сопротивлялись спецслужбам, следовательно, применение... и количество применённого «спецсредства» в театре не соответствовало целям его использования (защите правопорядка)... Применение «спецсредства» в условиях, не позволяющих контролировать индивидуальную дозу для каждого заложника и проводить мониторинг, а также неоказание немедленной помощи пострадавшим, увеличили степень летальности...вероятность летального финала, то есть нарушили право на жизнь... Проведённым Московской городской прокуратурой расследованием за три с половиной года достоверно не установлено: Применённое вещество (газ); Возможный антидот к этому веществу; Количество заложников, освобождённых в результате штурма; Количество погибших заложников; Количество террористов, захвативших театр; Должностные лица, принимавшие решение о проведении штурма». В докладе также представлены версии, которые могли бы оправдать штурм, и аргументы, опровергающие необходимость такого решения. «...Состояние крайней необходимости – основной аргумент для оправдания штурма с применением спецсредства. В соответствии со ст.39 УК РФ, причинение государством своими действиями вреда не является преступлением, когда это вызвано состоянием крайней необходимости для устранения опасности, если: 1)все другие возможности для её устранения исчерпаны, 2)деяния, связанные с крайней необходимостью, устраняют опасность, 3)государством предприняты все возможные и необходимые меры по минимизации вреда... Однако из материалов расследования следует, что ни одно из этих обстоятельств не имело места на Дубровке: 1) правоохранительные органы категорически отказались от иных (бескровных)способов разрешения ситуации... 2) действия спецслужб, связанные с применением газа, не только не устраняли опасность взрыва и уничтожения заложников, но и спровоцировали активное сопротивление террористов... 3) минимизация жертв не являлась приоритетом операции: были сорваны... договорённости по освобождению иностранных заложников... спасение отравленных заложников не являлось основной задачей штаба, проводившего операцию по уничтожению террористов...». Применение спецсредства проводилось без учёта специфики его воздействия на человека и возможности оказания медицинской помощи. «...На запрос о составе, концентрации и продолжительности действия вещества получен ответ из Управления ФСБ по Москве о том, что была применена «спецрецептура на основе производных фентанила»(исх.№1/1471от03.11.2003г.).Согласно классификации, приведённой в справочнике М.Д.Машковского «Лекарственные средства», фентанил относится к наркотическим анальгетикам: «...После применения нейролептика и фентанила больному вводят мышечный релаксант, интубируют трахею и проводят... вентиляцию лёгких... При отсутствии условий для искуственной вентиляции лёгких использование фентанила недопустимо...». По заключению Всероссийского Центра медицины катастроф «Защита», сделанному по запросу прокуратуры г.Москва (от 29 .01.2003): «...Отягощающими условиями... являлись: 1)отсутствие заранее сведений о возможности применения спецвещества; 2)отсутствие специфического антидота к применённому веществу...». Налоксон, который применялся в части случаев как антидот, также является наркотическим веществом. Его действие, как средства, предотвращающего спазм дыхания при передозировке опиатов, зависит от индивидуальных особенностей организма, вплоть до отсутствия положительного эффекта. Налоксон строго противопоказан детям. Его ошибочное повторное введение (более 10 мг) может привести к летальному исходу... ..1. Спасение жизни детей-заложников не ставилось приоритетной задачей. Дети в тяжёлом состоянии не доставлялись ни в самую близкую больницу ГВВ №1, ни в специализированную токсилогическую. Десяти детям это стоило жизни, причём пяти из них медицинская помощь не оказывалась вообще. 2. Эвакуация заложников из театра и их транспортировка в стационары были плохо организованы и продолжались длительное время... Вынос заложников продолжался даже после 11.00. Доставка заложников в больницы продолжалась даже после 10.00, то есть спустя более, чем 4,5 часа после применения газа». Оказание медицинской помощи не было организованным. Данный факт подтверждается медицинскими работниками, принимавшими участие в эвакуации пострадавших 26 октября 2002г. (по материалам уголовного дела). Оглядываясь назад и трезво оценивая события тех, уже ставших историей, дней, вряд ли можно отрицать ошибочность решения о штурме, принятого руководством России в октябрьские дни 2002 г. А ведь было предпринято немало попыток предотвратить грядущую трагедию. Вот обращение участников митинга на Васильевском спуске, собравшихся в поддержку заложников, направленное ими Владимиру Путину. «Уважаемый президент! Мы взываем к вашему разуму и милосердию! Мы знаем..., что здание заминировано и любое использование силовых методов приведёт к взрыву театра. Мы уверены, что нет таких уступок в переговорах, на которые нельзя пойти, если речь идёт о жизни 700 человек! (на самом деле зрителей, без учёта тех, кто был занят в спектакле, было 912 человек – прим. автора). Мы просим Вас не допустить гибели людей... Пойдите на уступки!» 25 октября Мовсар Бараев дал интервью журналистам НТВ, где заявил, что к утру выпустит всех детей. Достигнута договорённость об освобождении 75 иностранных граждан в присутствии дипломатических представителей государств. Активное участие в переговорах с захватчиками театра принимают журналисты Анна Политковская, Сергей Говорухин, Марк Франкетти. Уже состоялся диалог с экс-президентом Ингушетии Русланом Аушевым и Евгением Примаковым. В процессе переговоров участвуют депутаты Госдумы РФ Асланбек Аслаханов, Иосиф Кобзон, Ирина Хакамада, Борис Немцов,Григорий Явлинский, о готовности выступить в качестве посредника заявил экс-президент СССР М.Горбачёв. Казалось вот-вот и выход из критической ситуации будет найден. Особенно после того, как в это дело вмешался полномочный представитель ЧРИ в мусульманских странах Зелимхан Яндарбиев, который, связавшись вечером 25 октября по телефону с М.Бараевым, настоятельно попросил его не предпринимать никаких поспешных шагов, напомнив, что мирные люди не должны пострадать. Посоветовал изменить сроки ультиматума, который истекал только к вечеру 26 октября 2002 г., если представитель Путина, которого они ожидали, как им было обещано, к 11часам 26 октября, не примет их условий. М.Бараев не возражал, только заметил, что российские спецслужбы постоянно провоцируют их на насилие над заложниками и им очень тяжело удерживать ситуацию в нужном русле. Исходя из сложности сложившейся обстановки, З.Яндарбиев принял решение вылететь в Москву для участия в процессе урегулирования инцидента, в связи с чем обратился в российское консульство в Катаре. Было ещё достаточно времени и множество путей, чтобы разрешить вопрос мирным способом. Но в Кремле решили иначе. Почти как в известной сказке, когда выбор решения «казнить» или «помиловать» зависел от степени сложности написания этих слов. Не дожидаясь истечения первого срока ультиматума и даже не попытавшись убедить группу, захватившую Театральный центр, отказаться от применения силы, отправив к ним, согласно договорённости, представителя президента, не использовав миротворческие инициативы представителей Чеченской республики, политическое руководство России, под зауряднейшим лозунгом «Нас никому не удастся поставить на колени!», оборвало жизни около двух сотен людей. В феврале 2004 г. в Катарском городе Доха было совершено убийство экс-исполняющего обязанности президента ЧРИ с 1996г. по 1997 г., личного посланника президента ЧРИ и полномочного представителя ЧРИ в мусульманских странах Зелимхана Яндарбиева и двух его помощников, граждан Чеченской Республики. Согласно сообщениям, распространённым в СМИ различных стран, теракт - организация взрыва джипа З.Яндарбиева - был осуществлён сотрудниками спецслужб России. По обвинению в предумышленном убийстве чеченского посланника, было арестовано четверо граждан России, среди которых оказались сотрудники российского посольства в Катаре. Двое из них, в том числе секретарь посольства Фетисов, были через некоторое время освобождены. А двух непосредственных исполнителей теракта Катарский суд приговорил к смертной казни. Российской стороне, подавшей аппеляцию, удалось добиться смягчения приговора, и смертная казнь была заменена на пожизненное заключение. А позже этих агентов российских спецслужб – Василия Богачёва и Анатолия Белашкова (фамилии приведены по арабской транскрипции, т.к. Россия держит их в тайне) - выдали России, разумеется, на условиях отбывания наказания у себя на родине. Однако, согласно заявлению руководителя Российской Федеральной службы исполнения наказаний Юрия Калинина, в его системе сотрудников спецслужб, осуждённых в Катаре, нет. И этому не приходится удивляться, если вспомнить, с какими почестями встречали в Москве этих убийц. Торжественно, как героев, с ковровыми дорожками у трапа самолёта. Выходит, отношение к терроризму может меняться в зависимости от того, кем и против кого он совершается. 1 сентября 2004 года произошло новое событие. Судя по сообщениям СМИ, чеченские террористы захватили школу в г.Беслан Северной Осетии, где в связи с началом учебного года сконцентрировалось большое число учащихся и их близких (всего 1128 человек). Аслан Масхадов сразу отмёл направленные в его адрес обвинения, выступив с заявлением о своей непричастности к данному событию, утверждая, что он, как командующий Чеченским Сопротивлением, имеет претензии к правительству России, но не к детям. Дети не несут ответственности за действия России в Чечении, чтобы сводить с ними счёты. Осудил теракт в Беслане, призвав своих соотечественников оплакивать осетинских детей, как и детей чеченских, погибших во время военных действий в республике, подчеркнув, что ни один настоящий чеченец не обратится к подобным методам. В СМИ России была распространена информация о некоторых требованиях террористов. Однако, согласно официальному заявлению министра внутренних дел Осетии К.Б.Дзантиева, террористы никаких требований не выдвигали. О том, что требований по освобождению лиц, арестованных 21-22 июня в г.Назрани террористами не выдвигалось, говорит во время допроса и президент республики Северная Осетия А.С. Дзасохов, добавляя, что он вообще не слышал от террористов никаких конкретных требований. Согласно показаниям из протокола допроса А.С Дзасохова, террористы не высказали пожелания воспользоваться коридором для ухода из школы, когда им было сделано такое предложение. По его мнению, «...группа террористов имела какие-то обещания поддержки извне от тех, кто их направлял...». В этой связи вызывает интерес журналистское расследование под заголовком «Кто и как принимал решения в Беслане» (Новая газета №27 (1052) 14.04.-17.04.2005 г.), где автор публикации Елена Милашина приводит убедительные доводы в пользу того, что все происходившие в те дни события носили явные признаки тайны, связанной с ФСБ. Известно, что в Беслане действовали два оперативных штаба. Руководителем формального штаба, созданного по распоряжению премьер-министра М.Е. Фрадкова 2 сентября, был назначен начальник управления ФСБ Северной Осетии генерал-майор В.А.Андреев, который никаких самостоятельных решений не принимал. Все распоряжения исходили, по сути, из другого штаба, организованного прилетевшими 1-го сентября в Беслан высокопоставленными сотрудниками ФСБ и оснащённого их собственной аппаратурой. Доступ в штаб был строго ограничен. Да и поведение москвичей было довольно загадочным. По утверждению президента А.Дзасохова, когда он входил к фээсбэшникам, все разговоры немедленно прерывались. И ещё одна интересная деталь в истории со штабом московских фээсбэшников. После начала штурма школы все его сотрудники спешно покинули здание районной администрации, упаковав в экстренном порядке свою аппаратуру. Как говорится, «мавр сделал своё дело...» Имеются точные данные, что Аслан Масхадов пытался принять участие в освобождении заложников, прибыв в Беслан. Не требовал для себя никаких личных гарантий, а лишь просил обеспечить его проезд до школы №1. Попыталась воспрепятствовать трагедии, используя свою репутацию честного журналиста и личные знакомства в Чеченской республике, и Анна Политковская. Эта попытка едва не стоила ей жизни. Когда Анна, вопреки отказу правительства России, срочно вылетела в Беслан, она была отравлена в самолёте чаем и лишилась сознания. Спас ей жизнь врач ростовского аэропорта. Он же произвёл анализ крови. Однако отдел местного Министерства здравоохранения потребовал уничтожить результаты анализов. Мирные инициативы и А.Масхадова, и всех остальных, пытавшихся воспрепятствовать кровавой развязке, были перечёркнуты двумя взрывами и последовавшим затем штурмом школы, в ходе которого погиб 331 человек. Опасавшиеся подобного поворота событий родственники заложников ещё накануне предприняли попытку не допустить применения силы извне. После чего перед ними выступил генерал В.Андреев, который заверил, что силовой операции не планируется. И действительно, руководимый им штаб решения на проведение штурма не принимал. В России на освещение событий в Беслане была наложена строгая цензура. Однако в зарубежной прессе появилось множество материалов, где в гибели заложников обвиняется Россия. Заголовки газетных статей «Кровавое спасение в школе», «Бегство из ада под перекрёстным огнём», «Согласованный погром», «Освобождение убийством», «Путинская бойня» и т.д. говорят сами за себя. После расследования бесланских событий, в Европе подготовлен доклад, из которого следует, что захват школы №1 не был совершён ни чеченцами, ни мусульманами. Об этом заявил во время своего выступления в прямом эфире по каналу «Д», 9 декабря 2004 г., зам.Председателя СНР (Республиканской Народной Партии), депутат парламента Турции З.Ливанели, отметив, что результаты данного расследования вызовут очень большую сенсацию. И если этот документ и сегодня всё ещё не получил огласки, от этого, надо полагать, зависят чьи-то более значительные интересы. Согласно позиции организации «Амнистия», права человека в бесланских событиях нарушены военными, то есть «освободителями» (СNN Turk – 4.09.2004 г.). Вызывает недоумение и сообщение СМИ о том, что во время освобождения заложников в Беслане убит «организатор» данной теракции Магомед Евлоев, об убийстве которого уже сообщалось ранее в связи с другим событием. Согласно информации, прозвучавшей в эфире по 1-му российскому каналу 27 июня 2004 г., Магомед Евлоев был убит во время нападения возглавляемой им вооружённой группировки на силовые структуры в г.Назрани, 21-22 июня, то есть, более, чем за два месяца до событий в Беслане. Подобная история повторилась и с Изнауром Кодзоевым. О 31-летнем жителе Ингушетии И.Кодзоеве заговорили в связи с событиями 1-3 сентября 2004 г. Ему приписывалось участие в захвате школы в г.Беслане. Тогда же было объявлено и о его уничтожении спецназом во время штурма школы. Утверждалось, что труп Изнаура Кодзоева опознан его родственниками. А в январе 2005 г. появилась информация о попытке ФСБ захватить того же И.Кодзоева в Ингушетии. По этому поводу потерпевшими в бесланских событиях было сделано заявление о недоверии Генпрокуратуре. В связи с этим Генпрокуратура сделала официальное сообщение, что Изнаура Кодзоева в школе не было. О том, что он не принимал участия в бесланском теракте, заявили с представлением алиби и родственники И.Кодзоева. На самом деле, обвинявшийся в участии в незаконных вооружённых формированиях Изнаур Кодзоев был убит 13 апреля 2005 г. в результате спецоперации, проведённой ФСБ. Труднообъяснимых моментов в этой истории довольно много. В фильме-расследовании канала «Дождь» «Трагедия в Беслане» члены комитета «Матери Беслана» заявляют о том, что произошедшее было запланировано задолго до 1-го сентября. Уже в июне или июле были вдруг спилены все высокие акации и орешники вокруг школы – женщины уверены, что сделано это было с целью облегчить обзор для обстрела здания. Или взять хотя бы случай с фотографией, якобы, убитого, по словам следователей, во время штурма школы террориста-араба, в котором бывшие заложницы узнали живого и здравствующего уроженца Дагестана. Да и не его одного. Потерпевшие указали на фотографии ещё нескольких живых и находящихся на свободе жителей Дагестана. Публикация на эту тему, где автор, со ссылкой на конкретных свидетелей, приводит фамилии и имена так называемых «бесланских боевиков», находящихся на свободе, была перепечатана с газеты «Известия» в «Чеченском обществе» №25 (63) 23 ноября 2005 г. Обратимся и к другим деталям. Когда экс-президент Ингушетии Р.Аушев вошёл с целью переговоров в школу с заложниками и, обращаясь к диверсантам, заговорил на вайнахском, ему было предложено говорить по-русски. Требование говорить по-русски было выдвинуто и обратившемуся к ним по телефону по-чеченски советнику президента России генералу А.Аслаханову. Данное обстоятельство указывает на то, что члены диверсионного отряда чеченской национальности находились в подчинённом положении, им не позволялось вступать с кем-либо в диалог. А те, кто занимал более высокое положение, не владели чеченским или ингушским. По утверждению доктора Л.М. Рошаля, в Беслане, по сравнению с Дубровкой, была совершенно иная обстановка. Если в событии во время представления «Норд-Оста» ему удалось переговорить с М.Бараевым и оказать заложникам медицинскую помощь, то здесь была стена. Террористы заняли очень жёсткую позицию. Настойчиво требовали привести к ним президентов Ингушетии и Осетии, а также советника президента России А.Аслаханова, пригрозив ему, Л.М.Рошалю, убийством, если он посмеет войти в школу без них. («Зеркало», РТР Планета, 23.10.2004) Как сообщила радиостанция «Эхо Москвы», «бывшие заложники, выступавшие в качестве свидетелей на процессе над единственным участником захвата школы Н.Кулаевым, заявили о том, что среди террористов была группа людей со светлыми, в основном, русыми волосами, которые говорили по-русски чисто, без акцента. Нескольким заложникам запомнилась светловолосая женщина-снайпер. Она не была одета, как шахидка, и не скрывала своего лица... (Согласно исламу, ШАХИДОМ является мусульманин, убитый на войне, защищая Родину, религию и народ, честь и достоинство; в мирное время - погибший от рук бунтарей, придорожных разбойников, городских бандитов, ночных воров. Тело шахида не обмывается. Его не заворачивают в саван. Если одежды на нём больше, чем потребовалось бы на саван, лишнее снимают и хоронят в белье.). «...заложники видели среди террористов высокого рыжеволосого мужчину, которого они посчитали прибалтом. Этот человек, по словам потерпевших, лишь изредка заходил в спортзал, где находились заложники. Он отдавал распоряжения, которым остальные боевики подчинялись беспрекословно. За день до начала штурма эти боевики исчезли. Многие бывшие заложники на суде говорят о том, что террористов было больше, чем было объявлено официально. Потерпевшие утверждают,что все террористы были вооружены профессионально, и оружия у них было очень много. Они доставали его на глазах у заложников из-под сцены, куда оно, очевидно, было складировано задолго до теракта. Примечательно, что в ночь с 22 на 23 февраля, сразу после того, как комитет «Матери Беслана» потребовал проведения криминалистической экспертизы пространства под сценой на наличие там оружейного масла и других следов амуниции, сцена внезапно сгорела. Члены комитета заявляют об уверенности в том, что следственные органы замели таким образом следы. По свидетельствам потерпевших, гособвинение на суде не только не пытается разобраться в этих вопросах, но и старается не заслушивать показания на эту тему, даже перебивая потерпевших». Довольно ясно картина событий представлена в докладе «Правда Беслана», который является «особым мнением члена Парламентской комиссии по расследованию причин и обстоятельств совершения террористического акта 1-3 сентября 2004 г., в гор.Беслане РСО», депутата от партии «Родина» профессора Юрия Савельева. Доклад основан на показаниях заложников, данных ими в суде; фото- и видеоматериалах; взрывотехнических исследованиях и подсчётах, а также материалах следствия и экспертиз. Обратимся к некоторым из них. По официальной версии школу захватили 32 диверсанта, среди которых было две женщины. Однако, согласно свидетельским показаниям заложников, их было больше. Об этом, в частности, сообщает в своём личном письме на имя Ю.Савельева свидетель-заложник К.Д.Мисиков. Когда его, вместе с группой мужчин-заложников, подняли для выполнения каких-то работ наверх, ему показалось важным сосчитать диверсантов. Путь из спортзала до учительской на втором этаже занял минуты три, в течение которых он насчитал 28 человек, которые находились в спортзале, на 1-м этаже, на втором этаже и в самой учительской. «Но в это время из школы вёлся почти шквальный огонь из автоматов разного калибра... Такую плотность огня могли вести не менее 10-15 человек...» Не согласна с официальной версией о том, что диверсантов было не больше тридцати и свидетельница-заложница З.Р.Пухаева. По её утверждению, их было гораздо больше. «...Как говорит следствие, их было не более тридцати с лишним человек, а это тоже неправда!» Особое внимание в докладе отведено женщинам-диверсанткам. В результате длительного расследования с опросом множества потерпевших установлено, что их было пять, а не две, как было заявлено в официальной версии. Свидетельница Л.М.Плиева: «Когда Газ-66 стал подъезжать к школе, то из него начали выпрыгивать боевики...Когда же я увидела, что из машины выскочили женщины, то я поняла: произошло что-то страшное. Потому что они были замотаны в чёрные косынки и на них были балахоны. Их было четверо.» Свидетельница Ф.М.Дудиева: «Когда минировали зал, то в него зашли две шахидки: они обыскивали и забирали телефоны... А потом после них зашли смуглые две шахидки ещё. Они посмотрели (на зал) очень удивлённым взглядом: наверное, они не ожидали увидеть столько людей и детей. Затем они сразу вышли». Как показала свидетельница С.М.Фидарова, «Всё началось в 9 ч.15 мин... ...к школе подъехала машина, из которой выскочили боевики. Среди них я видела 4 шахидки». Как следует из основного вывода доклада, в школе находились, сменяя друг друга, две группы женщин – по две в каждой. Две женщины были одеты в чёрные одежды, две другие – в серые. Одну из групп составляли юные девушки. По словам свидетельницы А.Б.Дзестеловой, «У них были видны глаза и было видно, что это молодые девушки – лет 14-15. По фигуре можно было определить, что они очень молодые». Данное показание подтверждают и другие свидетели. Более десяти заложников указывают на то, что «шахидки» были совсем юные или молодые женщины. К.Д.Мисиков: «Те две (шахидки) были или совсем малолетки, или совсем измождённые...» Е.С.Ганиева: «Потом в зале появились две шахидки, совсем молодые, худые». Несколько свидетелей указали и на цвет их глаз – голубые. В состав другой группы входили более рослые, крупные женщины, 27-28 лет. Все потерпевшие, дававшие свидетельские показания, единодушны в описании пятой женщины-снайпера. Р.Пухаева: «Там была ещё одна женщина славянской национальности. У неё было длинное ружьё с оптическим прицелом. Рост, примерно, 175 см. Круглолицая, с длинными волосами, блондинка, одета в комбинезон цвета хаки, на ногах чёрные ботинки и на руках перчатки с обрезанными пальцами. И повязка была чёрная, и зелёная надпись по-арабски была на ней. И про эту женщину, в числе погибших, когда мне фотографии погибших террористов показывали, - ничего не сообщают. Я даже в прокуратуре это подтверждала. Но только об этом, почему-то, никто не говорит...» Об одной и той же женщине-снайпере говорит и свидетель К.Д.Мисиков: «...Светловолосая, волосы естественного цвета; на ней не было пояса шахидского; она была покрупнее телосложением; рядом с ней была винтовка снайперская: как я определил, там была оптика, хорошая оптика. Она курила...Нам сказали прикрыть глаза, не смотреть на неё. Эту женщину я видел на второй день. На предъявленных мне фотографиях террористов этой женщины точно нет». Как отмечается в докладе, «описания террористки, сделанные З.Пухаевой и К.Мисиковым, практически полностью совпадают, даже в такой важной детали, как то обстоятельство, что террористка курила...» Схожие описания женщины-снайпера дали и другие заложники. Была ещё крупного телосложения женщина славянской внешности, не расстававшаяся со снайперской винтовкой. Рост приблизительно 175 см. Круглолицая длинноволосая блондинка в комбинезоне цвета хаки, перчатках с обрезанными пальцами, черных ботинках и с черной (с зеленой надписью на арабском) повязкой на голове. Имидж, явно порождённый умами, взращёнными на третьеразрядных боевиках. «Крутая» девица, на которую категорически запрещалось смотреть заложникам, из свободной от винтовки руки не выпускала СИГАРЕТУ! Еще один, граничащий с идиотизмом, прокол. Любой, кто мало-мальски знаком с укладом чеченского общества, в котором курение для женщин расценивается,как высшая степень морального разложения, поймёт, насколько нелеп этот ляп – ни одна чеченка не рискнёт закурить публично, так как пятно ляжет на весь её род. А эта-то и не просто чеченка, а «фанатичная шахитка»! Сценаристы из ФСБ, правда, задним числом неуклюже пытаются исправить свою оплошность. Задержанных годы спустя «подозрительных чеченок» сажают перед камерой с неизменными дымящимися сигаретами в руках, которые почему-то ни одна не подносит ко рту. На снимках, предъявленных на суде потерпевшим, этой «супер-вумэн» нет. В суде все очевидцы в один голос утверждают, что она исчезла вместе с другими руководителями захвата за день до штурма. Свидетельница О.Ю. Кониева говорит ещё об одной, шестой, женщине, предположительно, тоже члене диверсионной группы. Судя по поведению дамы в белом, она выполняла роль связной - доставила извне какие-то инструкции. Заглянула в спортзал, обвела взглядом заложников и... исчезла. «На третий день в тренажёрный зал зашла какая-то женщина: молодая, вот такие чёрные волосы; она была чистая. На ней был белый пиджачок и белые брючки. То, что она не была в числе заложниц – однозначно!» Нет на предъявляемых фото и этой молодой женщины, вошедшей в спортзал «в белом, с иголочки, брючном костюме» на третий после захвата день. Свидетели утверждают, что её не было среди осуществлявших захват. Откуда взялась, такая чистая? Да ещё в БРЮЧНОМ костюме! Ну, не ходят чеченки в брюках, в традиционном чеченском укладе это тоже признак морального разложения, так уж сложилось. Если ФСБ заметил, наконец, и этот свой прокол, то избранных им на роль «террористок»-чеченок начнут теперь облачать в брюки, прежде чем явить камерам. Многие заложники обратили внимание на поведение двух молодых (юных) женщин, названных ими шахидками, которые, судя по их реакции, не знали о том, что пришли на захват школы. Свидетельница Ф.М.Дудиева: «...Они посмотрели на зал очень удивлённым взглядом: наверное, они не ожидали увидеть столько людей и детей...» Свидетельница К.Х.Дзарасова: «Вечером одна из них (шахидок) спустилась со второго этажа и стала ругаться с террористом. Я поняла, что шахидка отказывается что-то делать. Она всё время говорила: «Они маленькие, маленькие!» Свидетель Э.Н.Дзарасова : «Мне мой Казик сказал: «Одна бросила свой пистолет и говорит:«Я против детей не пойду!»» Свидетельница А.А Ханаева: «Вечером, было между 9 и 10 вечера, в маленьком школьном коридоре я услышала спор между мужчиной и женщиной. Она кричала на русском языке, без акцента: «Я не буду!Вы сказали, что это отдел милиции!»... Свидетельница Б.И.Губиева: «Они (шахидки) что-то говорили недовольно другим террористам. Стояли и орали друг на друга». Особое внимание обращает на себя свидетельство А.Б. Гассановой о безоружных диверсантах. «Нас вывели в столовую. Когда мы шли в столовую, то по пути толпилось столько людей в чёрных балахонах, бородатых, человек 15-20; по-моему, они были без оружия. Я тогда подумала: «Почему они без оружия?» Судья Т.Агузаров: «Вы всё время говорите:«Стреляли! Стреляли!» Объясните, кто стрелял?» А.Гассанова: «С улицы по нам стреляли, потому что боевики по нам не стреляли! По школе стреляли из чего-то крупного». Свидетельница С.Б.Хубулова: «После второго взрыва один из террористов (бородатый) стал кричать: «Кто живой – вылазьте из-под обломков и идите ко мне!» Он заговорил со мной по-осетински и показал мне направо: «Иди! Там ваши кавказцы!» По свидетельству заложницы Л.Томаевой, она «...очень удивилась, когда увидела такой момент: после взрывов в зале осталось три боевика. Мальчик вскочил и побежал, а один из боевиков, который был рядом с дверью, - он накрыл собой этого ребёнка и сказал, чтобы тот не вставал, а то его убьют. А ведь они пришли убивать нас». Свидетельница Т.В.Дзбоева: «Всё время голос с чеченским акцентом кричал: «Лежите, а то вас убьют!» Мы лежали». Свидетель Р.Э.Коков: «Две женщины залезли на окно, кричали, кричали, махали, махали, - но бой не останавливался. Началась настоящая резня». Свидетельница Л.А.Кудзиева: «Боевик, его кличка была Ибрагим, сказал мне, чтобы я выводила людей (из тренажёрного зала), потому что горит крыша... Он меня вывел в спортзал и показал, что крыша горела, и что если она обрушится, то мы вообще не сможем выйти отсюда...Раненые остались, а мы вышли из тренажёрного зала и пытались идти так, чтобы не наступать на тела убитых. Когда мы стали выходить, то услышали достаточно громкую и внятную осетинскую речь... Мы подумали, что это освободители и пошли на голос. В коридоре стоял Абдулла (Владимир) Ходов». Свидетельница Р.Н.Кусаева: «Я одного из них (террористов) помню, - молодой такой, у него была рыжая борода и голубые глаза. Я ему говорю: «Вы нас опять убивать будете?» А он говорит: «Кто вас убивает? Разве вы не видите, кто вас убивает? Мы вас не убиваем, бегите прячьтесь!» Террористы пытались куда-то дозвониться: звонили, звонили! Потом они стали заставлять подниматься людей и ставили их на окна: «Кричите, чтобы вас не убивали ваши же, чтобы они знали, что здесь заложники!» Они показывали кому куда встать и сорвали занавески. Этими занавесками заставили махать. Мы все кричали: «Не стреляйте! Тут дети! Не убивайте нас!» Как произошёл взрыв, - я не поняла, но намерения взорвать (зал) у боевиков не было». Свидетельница Ж.В.Дзбоева: «Боевики говорили: «Женщины! Ставьте детей на окна, чтобы не стреляли!» А стрельба велась снаружи. В заложников боевики не стреляли». На вопрос судьи Т.Агузарова: «Вы сказали, что боевики требовали ставить детей на окна?» Ж.Дзбоева: «Нет! Не требовали, а как бы по-дружески говорили: «Ставьте детей на окна, чтобы ваши не стреляли!» А мы не ставили! Кто детей поставит? Они так не заставляли. Сказали и всё». Свидетель С.В Урманов: «Я сам видел, как детей ставили на окна: это было в столовой... А в это время по столовой стреляли из танка... Такое ощущение, что тебя сейчас разорвёт. Я слышал разные взрывы, и из миномётов тоже. Но тут был взрыв неимоверной силы. Я понял, что это был танк!» Свидетельница Л.В.Гудиева: «В столовой, я помню, они заставляли нас махать белыми флагами (тряпками). Около школы стоял танк и они сказали: «Машите, чтобы они знали, что здесь есть дети!» Они не принуждали, но я всё равно стала махать». Свидетельница Н.Р.Бадоева: «Наши стреляли, а боевики в нас не стреляли, но заставляли вставать на окна. Передо мной на окне стояла женщина: её наши убили. И так потом, - кого убивали, нас вот заставляли вставать на окна. Опять убивали наши, - опять ставили. Вот так и продолжалось, - не знаю сколько. Потом начали что-то закидывать, какие-то разрывные. Нас аж относило в сторону. Стреляли постоянно. Напротив меня сидела женщина: она надела на голову ведро, там все накрывались, чем могли. Я видела, как в ведро попала пуля. Смотрю, у неё вот так кровь потекла и она упала». Свидетельница Т.В.Светлова: «Зашёл Ходов и сказал: «Ложитесь, а то вас убьют!» И мы легли. Он поставил на окна двух женщин. Они были две сестры. Девочки сняли занавеску и стали махать этой белой занавеской, а мы все стали кричать: «Не стреляйте!», потому что с улицы стреляли в нашу сторону... Когда её ранило, сестра начала её перевязывать. Потом я узнала, что она умерла. Что было потом, я не знаю, так как началась сильная стрельба: залпы были такие, от которых содрогались стены... Изетта (дочь) мне говорит: «Боже мой, стреляют танками по второму этажу. Если сейчас потолок обвалится, то будет братская могила!» Сколько стреляли, я не помню, но это было долго. Чем больше мы махали, тем больше в нас стреляли. И мы прекратили это делать». Свидетельница С.З.Алинова: «Здесь (в суде) я хочу подтвердить, что со стороны комплекса («Спорткомплекса») стреляли. Я получила ранения от этих пуль... Днём шла непрерывная стрельба. Я стояла, т.к.была, наверное, в шоковом состоянии. Но мне не было больно. Очень много людей погибло в этой столовой, в том числе детей. На окнах столовой стояли люди, а по ним стреляют. Даже малыш знает, что это означает: стрелять нельзя!» Свидетель А.В.Караев: «Один танк стрелял в сторону школы. ОМОН, который рядом с нами стоял, говорил, что дети или кто-то другой махали тряпками с окон, чтобы танк не стрелял». Свидетельница М.С.Хубаева: «Нас загнали в столовую, а там началась настоящая война. Она была в том, что в нас стреляли из танков, а я знаю, как стреляют танки, т.к. я из Южной Осетии и видела войну». Свидетель Т.Т.Гасиев: «Я сам видел, как дети (в столовой) махали своими тряпками, майками или кусками занавесок. И в этот момент выстрелил танк: я не думал, что танк выстрелит. Я им крикнул: «Там же дети!» А мне говорят: «Он проход делает!» Я им говорю: «Какой проход? Там же дети живые!». Обратимся к показаниям, содержащимся в Протоколе опроса свидетеляЕдзиева Харитона Константиновича членом Парламентской комиссии Ю.П.Савельевым: «3.09.2004 г. в промежуток времени с 13 до 16 часов я находился вблизи оцепления в доме Т.Кокова (ул.Коминтерна, 128). На расстоянии 80-100 метров от меня стоял танк Т-72. В промежуток времени с 14.30 до 15.00 этот танк начал вести стрельбу: сначала из пулемёта по фронтону школы №1 - по первому этажу и по второму этажу, а потом из танкового орудия по тому же фронтону. Выстрелов было много... Вместе с участковым из Правобережного РОВД мы подбежали к танку, стали стучать по броне: участковый стучал автоматом. Мы требовали прекратить стрельбу, т.к. в окнах столовой первого этажа в этот момент стояли заложники. Я отчётливо видел в четвёртом окне справа от угла столовой женщину, а в следующем окне – маленькую девочку, которые махали светлыми тряпками. Реакции от экипажа танка – никакой! Но когда они вышли из люка и стали осматривать повреждённый пулемёт, мы с майором набросились на них и потребовали прекратить стрельбу». Свидетель стрельбы из танка 03.09.2004 г. по зданию школы №1 г.Беслана В.Х.Аликов, в прошлом танкист, в ходе опроса членом Парламентской комиссии Ю.П.Савельевым 14.07.2005г., в частности, сказал: «Вот, говорят, что танков не было и они не стреляли. Неправда. Я вам покажу, где танки проехали, откуда стреляли. По нашей улице... по Первомайской свернули. Два танка. И вот, что я видел: танки начали стрелять третьего числа между часом и двумя часами дня. Уже произошёл взрыв и начали летать вертолёты. Танк, который стрелял, находился в 100 метрах от меня...» Свидетельница Э.Л.Кесаева: «В час дня, когда начались взрывы, я побежала в ларёк, т.к. из ларька школу видно лучше всего. Около дома Дзгоевых стоял танк, за ним несколько солдат, человек 5 их было. Потом, смотрю, танк начал стрелять: он выстрелит и назад, вот так, опять немножко постоит, - потом опять стреляет; опять танк назад отдаёт.Окна школы просто разрывались, когда он стрелял. Я стала кричать: «Боже мой! Они из танков стреляют!» И братья мои подбежали, и я кричу: «Смотрите, они из танков по детям стреляют.» А танк стрелял и стрелял...» Свидетель М.С.Айдаров – полковник, начальник Правобережного РОВД: «В период с 1.09. по 3.09.2004 г.мой заместитель Дряев, который стоял в оцеплении старшим по улице Коминтерна, доложил мне, что по школе прямой наводкой стреляет танк... Я слышал танковые залпы. Мне доложил Дряев, что однозначно стреляли танки. Он это видел, т.к. сам находился с той стороны, где стояли танки. Мне доложили, что стреляют танки где-то около 15 часов». Кроме танков в ходе штурма школы использовались также БТР-80. Далее в докладе приводятся показания заложников о применении тяжёлого вооружения (РПО, РПГ) во время штурма школы №1. Основные свидетельские показания о применении реактивных гранатомётных систем во время штурма были получены благодаря свидетелям, находившимся вне школы. Свидетель Ч.П.Хачиров, являвшийся 1сентября 2004г. начальником отделения службы участковых Правобережного РОВД, показал в ходе 40-го заседания Верховного Суда РСО: «Я стоял в оцеплении на ул.Лермонтова. В моё подчинение прибыло ещё несколько сотрудников.Я простоял в этом оцеплении и 1, и 2 сентября. 3 сентября утром подъехали спецслужбы, как я понял. Они были на белой «Газели», 07 региона. Мы проверили документы. Машина имела удостоверение МВД России. Они и представились так: «Мы из Москвы – спецслужбы». Там и «Альфа» была. С машины сняли РПО («Шмели») и их подняли наверх... Мы поднялись вместе с ними. «Шмелей» было, примерно, штук 20, я точно не считал, но примерно их было 20. Их завезли два раза: один раз на этой белой «Газели», а второй раз подошёл «Газик» военного цвета, обе машины 07 региона...» Свидетель Р.Б.Биджелов – старший участковый уполномоченный Правобережного РОВД в ходе 40-го заседания Верховного суда показал: «В райотделе нам поставили задачу образовать кольцо оцепления. Старшим нашей группы был Хачиров Чермен Петрович. Все трое суток мы находились в этом оцеплении... Наше оцепление по школе не стреляло.Стреляли спецслужбы, там были и «Альфа», и «Вымпел», и другие. Они стреляли по школе. Я слышал стрельбу из танка, но танк был на ул. Коминтерна (за школой), и мы его не видели... Мы видели только, как стреляют из гранатомётов, из стрелкового оружия и всё. Наши стреляли по школе из гранатомётов. 3-го числа к корпусу (№ 41) подогнали трактор, убрали (бетонный) блок, который блокировал проезд, и загнали «Газель». Из неё выгрузили гранатомёты и «Мухи» (РПГ-7), а также другие (системы), которые мне были неизвестны: у них был большой диаметр. Я ещё спросил: «Что это такое?» Мне сказали: «Это «Шмель!»» После этого их подняли на второй этаж, а затем через окно вышли на крышу пристройки первого этажа. Оттуда и стреляли по крыше школы... Я сделал вывод, что стреляли «Шмелями», потому что гранатомёты я знаю и у них выстрел менее мощный. Я находился в проходе, под пристройкой. После выстрелов, а они были мощные, аж давление поднималось (где я стоял)». Свидетель К.Б.Дзантиев, министр МВД РСО, показал во время 44-го заседания Верховного суда: «4, 5 и 6 сентября 2004 г. нам стало известно, что при осмотре всей территории были найдены отстрелы (тубусы, пусковые контейнеры) от «Шмелей». Они были найдены на крыше 5-этажного здания...» Свидетель Т.Б.Муртазов, зам.нач. Правобережного РОВД, заявил во время 44-м заседания Верховного суда: «По школе велась стрельба. С трёх сторон стреляли из пехотных огнемётов «Шмель». Свидетель В.А.Андреев, руководитель оперативного штаба в период с 1 по 3 сентября, генерал-майор, показал на 47-м заседании Верховного суда: «О стрельбе из гранатомётов, так называемых РПО-А, могу сообщить следующее: это штатное вооружение Центра специального назначения (ФСБ России)и его применение входит только в компетенцию руководителя этого центра...Тихонов (начальник ЦСН ФСБ России)командовал своим подразделением, но по согласованию со штабом. Тихонов не мог отдавать мне команды». На вопрос представителя потерпевших, несёт ли Тихонов А.Е. ответственность за применение тяжёлой боевой техники во время контртеррористической операции по освобождению заложников, генерал В.А.Андреев ответил: «Совершенно верно! Я уже сказал, что это входит в его компетенцию». А вот некоторые показания начальника Центра стратегического назначения ФСБ России А.Е.Тихонова, данные им Парламентской комиссии 28.10.2004 г. (стенограммы заседаний парламентской комиссии): «...Для уничтожения террористов и их подавления, для предотвращения потерь личного состава, по террористам нанесено огневое поражение из РПО и Т-72. ...Мы подвели танк и с 10 метров от среза ствола, в район крыши, стреляли под срез, под конёк.В упор...». Невероятно, но следующие слова тоже принадлежат генерал-полковнику А.Е.Тихонову: «...Командир группы, старший, меня попросил: «Много людей погибло! Добьём танком?» Я согласился...» Как отмечается в докладе, «Показания официальных лиц, данные ими под присягой, и предупреждённых в соответствии со статьями 307, 308 Уголовного Кодекса Российской Федерации, за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний (за исключением генерал-полковника А.Е.Тихонова, который показаний в суде не давал), можно прийти к следующим выводам: Несмотря на Женевскую Конвенцию от 12 августа 1949 г. и дополнительные четыре Протокола к Конвенции от 1980 г., которые ратифицировала Россия, запрещающие использование оружия неизбирательного характера, т.е. такого оружия, которое не оставляет шансов выжить, как воюющим, так и гражданским лицам во время боестолкновений в военных конфликтах, Военнослужащие Центра специального назначения ФСБ России в ходе проведения антитеррористической операции по освобождению заложников из школы №1 г.Беслана применяли оружие неизбирательного действия 3.09.2004 г., а именно: РПО реактивные пехотные огнемёты, РПГ – реактивные противотанковые гранаты, РШГ – реактивные штурмовые гранаты». - Согласно основным выводам доклада депутата Госдумы Ю.Савельева, штурм не был спонтанным. Решающая фаза трагедии началась 3 сентября 2004 г. в 13.03 тремя практически одновременными выстрелами из огнемётов и гранатомётов в спортивный зал школы. - Стрельба по школе из танков и вертолётов, многократное применение гранатомётов и огнемётов в то время, когда в школе находились заложники. - Бойцы Центра специального назначения ФСБ получили приказ войти в школу спустя 2 часа после первых взрывов. В момент первой подачи воды обрушилась кровля, погребая под собой сгоревших заложников. - Официальная комиссия, обладая этими сведениями, целиком одобрила действия оперативного штаба». Как следует из материала LEEON 17.06.2005 12.52, «...По ходу процесса потерпевшие выдвигают всё новые и новые обвинения в адрес кремлёвских властей. Они чётко заявляют,что заложники погибли от выстрелов снаружи, и что их участь была решена с самого начала. Теперь выясняется, что диверсанты не стреляли детям в спины, как всё это время утверждала Москва... Куда-то исчезли свидетели так называемого обвинения, по словам которых диверсанты якобы в спину расстреливали заложников. В присутствии тех, кто сам на себе испытал, куда и кто стрелял, все эти «показания» могли выплеснуться в большой скандал. Вместо эфэсбэшных свидетелей выступила потерпевшая Зинаида Варзиева, которая рассказала о том, как погиб её сын и какого характера ранения у него были. Как оказалось, сквозное ранение он получил не в спину, а сбоку – с той стороны стояли российские спецназовцы, и вели шквальный огонь по школе... Сегодня многие задают вполне логичный вопрос – не для того ли войска оцепили школу и некоторое время не подпускали к ней никого, чтобы добить раненых, как опасных свидетелей? Показания бывших заложников всё больше и больше расходятся с официальной версией российских спецслужб, и как бы Москва не пыталась внушить общественности свою интерпретацию событий в Беслане, сегодня очевидно, что дети были убиты по приказу Кремля. Показательное судилище над Кулаевым обернулось процессом над путинским режимом. Единственный диверсант, выживший в этой мясорубке, и оставленный в живых исключительно для проведения показного процесса, в корне изменил представленную Москвой картину. После показаний Кулаева женщины опасаются за его жизнь и намерены нанять для него другого адвоката. Председатель комитета «Матери Беслана» Сусанна Дудиева задала подсудимому вопрос: «Кулаев, между последним и сегодняшним заседанием тебя били?» После этого вопроса председатель суда заёрзал на стуле и заявил, что «вопрос не имеет отношения к делу». Но Кулаев всё же ответил: «Сами подумайте, били или нет». Сусанна Дудиева обратилась к суду с заявлением: «Нам важно, чтобы до конца расследования Кулаев остался жив, чтобы он «не упал с лестницы» или чтобы с ним не случился «сердечный приступ». «Мы знаем, что Путин виноват в случившемся: у нас свидетели, которые рассказывают, каким образом был начат штурм – действиями извне. Другие видели, как российские войска били из огнемётов по крыше спортзала, где находились заложники. Известно, что большинство детей сгорели в спортзале, когда на них упала горящая крыша...» В мае 2006 г. в Верховном суде г.Беслана завершён процесс по делу захвата школы №1, в ходе которого единственный обвиняемый Н.Кулаев, находившийся, по утверждениям близко знавших его людей, вплоть до бесланской операции в местах лишения свободы, виновным себя не признал. И хотя в зале суда не нашлось ни единого свидетеля, видевшего подсудимого с оружием в руках, гособвинение, несмотря на действующий в России мораторий, потребовало для него смертной казни. В итоге Н.Кулаева приговорили к 22-м годам лишения свободы. С такой постановкой не согласились потерпевшие, настаивающие на своём праве, а так же праве жителей Беслана узнать истину. По их мнению, государство пытается представить Н.Кулаева, как единственного виновного в гибели 331 заложника. Комитет «Голос Беслана» намерен опротестовать решение суда. Из всего вышеприведённого напрашивается вывод, что операция по захвату школы спланирована и проведена под руководством ФСБ России. А все её участники, за исключением сотрудников спецслужб, входивших в диверсионный отряд, такие же жертвы, как и их заложники, и были втянуты в это дело обманом. Это подтверждает и письмо бывшей заложницы-осетинки, опубликованное в сайте интернета «Правда Беслана» 6.18.2005, 03:01. «Уважаемая редакция. Я бывшая заложница осетинка и совсем не держу зла ни на чеченцев, ни на ингушей, потому что я знаю ПРАВДУ о захвате школы и её штурме. Я только недавно выписалась из больницы. Нас в больнице строго предупредили, чтобы мы молчали, но как я буду жить после того, что случилось! У меня была сильная контузия после взрыва стены школы. Только сейчас я могу общаться, хотя здоровье и психика мои подорваны, наверное, до конца жизни. По известным причинам я не могу назвать своё имя, но и молчать после убийства сотен детишек, моих соотечественников, невозможно. Я посоветовалась с братом, и он сказал мне, что это мой долг и сказал, что поможет мне опубликовать это письмо, я сама не разбираюсь, как это делается. Брат тоже не решается об этом говорить даже соседям, потому что везде во всём винят ингушей, и он меня предупредил, чтобы я никому больше не говорила об этом. Простите меня за сумбурное письмо. Я родительница, которая была среди заложников в школе №1 города Беслан, и знаю всё, что там произошло и как всё происходило. Это чудовищное мероприятие, заранее подстроенное милицией и ФСБ. Мне перед штурмом всё рассказала Тумиша, так звали девушку-«шахидку». Тумиша давала моему ребёнку «сникерс» и воду, и была простой и доброй девушкой–сельчанкой. Тумиша сидела в женской тюрьме за своего брата, который погиб в Чечне. Он был боевиком. Её задержали ещё в 1999 г., зимой, во время зачистки её села. Потом её перевели в фильтрационный лагерь. После лагеря её перевели в женскую тюрьму, но она до конца даже не знала, в каком она находится городе. За всё время, которое Тумиша провела в заключении, её даже не судили, а просто держали в одиночной камере. Так она провела 4 года. Она была такой растерянной, и с мужчинами не вступала в разговоры. Отдыхать она ложилась с нами. Вот что рассказала мне Тумиша: «Я даже разговаривать разучилась за всё время в тюрьме. Ко мне никого не пускали, правда, один раз женщина была, ногайка. Её ко мне подселили, и мы несколько дней сидели вместе. Но потом её перевели. Три раза меня выводили к следователю. Он всё спрашивал меня, хочу ли я домой? Я думала, он издевается надо мной, но в один день ко мне пришла в камеру русская женщина. Она мне предложила свободу, в обмен на то, что я буду участвовать в инсценировке захвата школы. Люда (так звали женщину) сказала мне, что война в Чечне уже заканчивается, но для того, чтобы поставить точку, надо просто сделать так, как-будто её закончили из гуманных соображений. Для этого я должна была войти в группу людей, которые инсценируют захват школы с детьми и потом будут проведены переговоры с чеченцами. Путин по-другому не может её завершить, и надо, чтобы он выступил защитником детей, жизнью которых он, якобы, не может поступиться. Люда это говорила так серьёзно, что я поверила ей. Моя уверенность усилилась, после того, как меня вызвали к людям, которые выглядели, как высокие чиновники. Они говорили так, как-будто всё это согласовано на самом большом уровне. К ним часто звонили, и по разговорам я понимала, что разговаривают с Москвой. Мне стало известно, что я в Астрахани, и скоро меня с группой доставят в один из городов, в котором мы должны провести захват школы. Но куда меня отправят, я ещё не знала. Потом меня предупредили, что до прибытия в указанную школу общаться между собой в группе категорически запрещается. Всю дорогу нас контролировали, нам не разрешали разговаривать между собой. Мужчины ехали молча, их тоже строго предупредили. Мне дали спецодежду шахидки, и мужчинам выдали камуфляжную форму. Потом всю ночь нас везли на автобусе, и я поняла, что мы в Волгограде, уже перед рассветом я увидела Родину-мать. Я почему-то подумала, что в Волгограде надо будет проводить захват, но нас привезли в аэропорт, и оттуда ночью мы вылетели, как потом я узнала уже в школе, что это Беслан. После того, как мы прилетели, нас посадили в разные маршрутные такси, и к нам приходили разные военные люди. Мужчин выводили по одному и инструктировали. Когда рассвело, мы ещё находились в машинах, я крепко уснула, но проснулась, когда уже мы были у школы. Последнее, что я услышала от инструкторов: «Загоняйте всех в спортзал. Оружие находится в классах первого этажа». И я побежала за мужчинами». Дальше нас собрали в спортзале, но боевики были без оружия. Это только потом в зал стали вносить автоматы, гранатомёты и другое оружие. Его было очень много. Я видела, что захватчики не знакомы между собой и они долго между собой говорили. Тумишу я среди них увидела через несколько часов. Я слышала и осетинский разговор, а когда я им сказала на осетинском, они меня грубо прервали. В основном они между собой говорили на русском языке. После этого они стали устанавливать все эти взрывчатки. Они были очень возбуждены и на любой вопрос огрызались, чтобы мы молчали. С нами говорить они вообще не собирались. Что творилось в зале – это не передать словами. Нас всех усадили на пол, а мужчин куда-то увели. Только после обеда они нам заявили, что они освободители Чечни, и скоро нас отпустят. Они сказали, что если примут их условия, то ни один человек не пострадает. Это был какой-то кошмар. Для меня было удивительно, когда я увидела Аушева. Ему не позволили общаться с нами, но вывели несколько десятков детей, и он ушёл с ними. Они разговаривали по телефонам, которые у них появились вместе с оружием. Что они говорили, я не знаю, но после каждого разговора они собирались и что-то обсуждали. Я потихоньку пробралась к девушке в форме, это была Тумиша, и попросила её дать воду моему ребёнку. Она сначала даже не заговорила со мной и сказала, чтобы я села на место. Но через некоторое время она сама подошла и потихоньку передала мне «сникерс» и сказала, что воду принесёт ночью. Так она и сделала. О, Господи! Как страдали дети! Я видела в глазах Тумишы слёзы. Я не стану рассказывать про весь ужас, который мы там пережили, но после того, как к школе стала приближаться машина, боевики занервничали, и я слышала, как один из них высказал: «Это провокация. Нас подставили. Никто не идёт на переговоры». Тогда они стали к нам ещё хуже относиться. Один из них сильно рассерженный, ходил между нами и говорил: «Вместе теперь умрём. Вы никому не нужны». Тумиша потом подошла и стала мне рассказывать, что их обманули, и, наверное, будут штурмовать. Она сказала, что боевики передали ей, что «менты готовятся к штурму», и чтобы она была готова умереть как мусульманка. Тумиша мне всё рассказала про свою судьбу, и я должна была передать об этом всем людям, которые не знают ПРАВДЫ о том, что происходило в школе. В последний момент один из боевиков крикнул «Все на пол ложитесь!». И раздался страшный взрыв, это милиция взорвала стену. Дальше ещё один, и я потеряла сознание. Очнулась я в больнице. У меня было несколько рваных ран, не знаю от чего, но все они были касательные и не задели жизненно важных органов, но голова у меня раскалывалась, да и сейчас раскалывается. Я ничего не слышала и видела только шевелящиеся губы моих собеседников. О, Боже! Наверное, те, кто видел все, что там произошло, сошли с ума. О, Господи, я спрашиваю себя, почему так все случилось?! Почему нас хотели всех убить? Ведь, эти боевики нас не трогали! Я унесу с собой эту боль в могилу. До конца своих дней я не оправлюсь от этого штурма. Это надо пережить, а кто пережил, тот никогда не сможет больше не то чтобы видеть, но и слышать голос Путина. Как он жесток и коварен! Уважаемые россияне, это крик моей души! Умоляю Вас, сделайте всё, чтобы этот человек ушел из власти. Это может случиться с каждым из вас. Этих боевиков выпустили из тюрем, чтобы потом так поступить и с нами, и с ними. Это ужасная правда. Мы стали заложниками этого руководства. Будь оно проклято. Бывшая заложница бесланской школы». Через полгода после кровавой акции в Беслане, в марте 2005 г., ФСБ совершает убийство А.Масхадова. Политические аналитики разных стран, комментирующие данные события, сходятся во мнении, что операция по захвату школы в Беслане была организована Россией с целью скомпрометировать чеченское руководство и подготовить общественное мнение перед физическим устранением легитимного президента Чеченской Республики, чтобы не с кем было вести переговоры, на которых настаивало Европейское Сообщество. Обвинение А.Масхадова в терроризме должно было уменьшить негативный резонанс по поводу его убийства. Как отмечают СМИ России, эта трагедия дорого обошлась и правительству Северной Осетии, имевшему неосторожность высказать собственную точку зрения на события в Беслане. Генпрокуратура России завела дела на многих высокопоставленных чиновников республики Северная Осетия-Алания.. В 2017 г. Европейский суд по правам человека, рассмотрев заявление жертв бесланских событий, признал виновным в нарушении права заложников на жизнь российское государство. Страсбургский суд установил, что «силы специального назначения ФСБ РФ применяли в ходе штурма школы огнеметы, гранатометы, танки, а также огромное количество стрелкового оружия… Массовое применение оружия неизбирательного поражения государственными спецподразделениями, — посчитали в ЕСПЧ, — прямо противоречило главной цели контртеррористической операции <спасению заложников> и в данном случае никак не могло считаться «мерой крайней необходимости»…» ЕСПЧ пришел к выводу, что российское правительство не смогло провести эффективное и доказательное расследование бесланской трагедии. Суд также обязал российское руководство выплатить истцам компенсацию в размере 2,9 млн евро. России не удалось добиться отмены этого решения. Я листала страницы в интерсети и вдруг похолодела, отказываясь верить своим глазам: «Ваха Арсанов. Смерть и бессмертие» гласил заголовок статьи, повествовавшей о беспримерном по своей жестокости убийстве вице-президента Чеченской Республики в мае 2005г., более года назад... Ваха Арсанов был депутатом первого парламента ЧРИ, избранного в 1991 г. Его волновало всё. Он был всюду, стараясь разрешать возникавшие проблемы, не деля их на глобальные и повседневные, с которыми приходили в его кабинет в здании парламента нескончаемые просители. Каждого из них он внимательно выслушивал. Болезненно остро воспринимал любые негативные явления в политической и экономической жизни, препятствовавшие становлению молодой республики. Он был прямолинеен и называл вещи своими именами. Политические оппоненты независимости республики пытались, используя его критическое отношение к деятельности ряда министров во вверенных им областях, использовать Ваху в своих целях, но ничто не могло поколебать его веру в идею независимости. И он, в отличие от депутата Сулейменова, не ушёл в оппозицию, а просто сложил с себя полномочия депутата. Он не был человеком компромиссов и не умел идти на сделки с совестью... Поставив собственнолично точку в своей политической карьере, он посвятил себя предпринимательству за пределами Чеченской республики. Был вполне успешен на новом поприще, но и этому начинанию не суждено было иметь продолжение. В 1994 г. в Чечению вторглась российская армия, а Ваха не мог оставаться в стороне. Вернувшись на родину, он создал отряд самообороны, использовав для этой цели собственный капитал, и пополнил ряды Сопротивления. После подписания мирного договора с Россией В.Арсанов вернулся к политической деятельности на посту вице-президента Чеченской Республики. А когда разразилась вторая война, вновь встал в строй. Был тяжело ранен. Перенес сложную операцию на позвоничнике за рубежом и вынужден был отходить от её тяжёлых последствий в объятой огнём сражений Чечении на нелегальном положении, в доме близких знакомых. В статье сообщалось, что В.Арсанов был предан, за 50 000 долларов и видавший виды «мерседес». Предан людьми, которым безгранично доверял, как это повелось со времён сотворения рода человеческого... Его заманили в западню, пригласив на ужин и «заботливо» освободив не только от верхней одежды, но и от пояса с оружием, которое было предусмотрительно отнесено в самую дальнюю комнату. В.Арсанова пытали 4 месяца, требуя примкнуть к марионеточному правительству, публично покаяться в прошлых «ошибках» и «заблуждениях» и признать легитимность насаждённого оккупантами режима. 4 месяца истязаний, превосходящих всякое человеческое воображение, страшнее которых, казалось бы, не может уже быть ничего. Но оказалось, что может... В начале войны семья В.Арсанова выехала в одну из восточных стран, где и вырос сын Ризван, достигнувший 17-летнего возраста и превратившийся в красивого парня с открытым лицом и всё еще по-детски искренней, слегка застенчивой улыбкой. Он поступил в местный вуз. Родные, не без оснований опасавшиеся, что до парня дойдёт слух о произошедшем с отцом и он совершит опрометчивый поступок, спрятали его паспорт, передав на хранение родственнице. Слух до Ризвана действительно дошёл, но он не подал виду родным. С трудом скрывая кипевшую в нём жажду мщения, он разузнал, где хранится документ, и попросил его у родственницы для, якобы, какой-то регистрации в университете. Приехав в Грозный, Ризван отправился к Центральному рынку, и, увидев большое скопление вооруженных людей с нашивками «кадыровский спецназ», не раздумывая о неизбежном финале, сжигаемый бессильной слепой яростью, ринулся в эту толпу без лиц, нанося удары направо и налево ножами, зажатыми в обеих руках; юный Дон-Кихот с копьём против мельниц... Сына в течение нескольких дней пытали на глазах у отца. Но В.Арсанов не сломался. Как следует из текста статьи, Вахе, в ответ на его просьбу, было позволено совершить перед казнью намаз... Но не из милосердия или благочестия, а чтобы доставить ему ещё одну, самую мучительную, боль перед смертью. «...С головы Вахи сдёрнули чёрный мешок. В этот момент он и был узнан теми, кто стоял в оцеплении. И то, что произошло далее, известно из их рассказов. Вахе дали воду для омовения. Лицо его, хранившее следы мук и истязаний, было спокойным. Он произносил формулы обряда омовения ровным голосом, не глядя на окружающих. И тут главарь дал команду. Загрохотали автоматные очереди, Ризван упал, сражённый множеством пуль. «Аллаху Акбар!» - воскликнул Ваха, и это было единственной его реакцией на убийство сына, совершённое на его глазах. Ваха завершил омовение, выбрал место почище и совершил свой последний намаз. Потом Ваха сам подошёл к стене и, оттолкнув руку с протянутым мешком для головы, встал рядом со своими братьями- моджахедами. Их расстреляли». Имена расстрелянных вместе с Арсановыми двух бойцов Чеченского Сопротивления неизвестны. В материале сообщается лишь о том, что один из них был русским мусульманином, которого долго пытали, требуя от него публичного заявления о том, что он был «наёмником», но так и не добились желаемого. Имена их рано или поздно будут установлены. Они, так же, как и Ваха и Ризван Арсановы, были истинными пассионариями, людьми, по определению Л.Гумилёва, способными пожертвовать жизнью во имя Чести, во имя Достоинства, во имя других... В противоположность тем, кто способен на любую низость в стремлении сохранить свою, никчёмную, жизнь. Число жертв чеченской войны растёт с каждым днём. Расправа над теми, кто воспротивился её коварным правилам, продолжается и сегодня. Очередной мишенью стала журналист Анна Политковская, убитая 7 октября 2006 г. в лифте своего дома. Ещё одна невосполнимая утрата, ещё один тяжёлый удар по противникам войны. Анна была убита подло, трусливо, из-за угла. Убита не в Чечении, а в Москве, но это обстоятельство вряд ли способно обмануть кого-либо в отношении причины её убийства. Ведь основные усилия А.Политковской были направлены на то, чтобы остановить эту бессмысленную войну и порождённый ею беспредел в Чеченской республике. Она стоически переносила все тяготы, связанные с её деятельностью, начиная от угроз до прямых покушений. Анна всегда находилась в гуще кровавых событий, рискуя собственной жизнью, как это случилось по пути в Беслан, когда она чудом избежала верной гибели; когда ездила в подвергавшийся массированным воздушным и наземным атакам, объятый огнём, Грозный. В общей сложности она побывала в Чечении не менее 50 раз, оставаясь там неделями и даже месяцами. Знала чуть ли не по именам всех сторонников и противников этой войны. Для неё не существовало понятий «наши» и «не наши». Отдавала дань уважения тем, кто его заслуживал: "У чеченцев мы видим настоящих героев. Эти люди выполняют свой гражданский долг перед собственным народом. Вот Руслан Гелаев (один из самых значительных полевых командиров, погиб в 2005 г. - прим.автора), который отрубил себе повисшую плетью раненую руку, чтобы продолжать бой, - герой и образец беспримерного мужества. А где герои России? Может быть, Буданов - герой?" Настоящему рыцарю Р.Гелаеву она противопоставляла убийцу, насильника и садиста, офицера российской армии. Она нарушала устоявшееся табу на имена виновников трагедии чеченского народа, называя всех и всё своими именами. Анну нельзя было ни подкупить, ни уговорить, ни устрашить. Она сумела и посмела показать, что война в Чечении не есть борьба с «чеченским терроризмом», как это упорно пытается внушить общественности Кремль, а война, направленная на уничтожение народа, вставшего на путь независимости, на этнической основе. Она писала о похищениях, пытках и убийствах инакомыслящих, совершаемых в Чечении. Выступала в качестве свидетеля на судебных процессах, участвовала в конференциях, посвящённых преступлениям против человечности, совершаемым в Чеченской республике. Проводила расследование коррупции в Министерстве обороны и командовании Объединённых группировок федеральных войск в Чечении. Писала книги. Одна из них, «Путешествие в ад. Чеченский дневник.», построенная на документальных материалах, имела огромный резонанс не только в России, но и далеко за её пределами. Анна не заботилась о своём благополучии, когда вступала в спор с неуступчивыми российскими генералами во имя спасения оставшихся под бомбами в Грозном одиноких стариков из Дома престарелых. И вывезла-таки их, двумя, добытыми личными усилиями, автобусами. Анна боролась за жизнь покалеченных детей, за невинно осуждённых людей. Делала для каждого, кто нуждался в её защите, всё возможное, пока билось её доброе, сострадательное сердце. Она была и сильной, и очень усталой, ведь отдавала себя неравной и ставшей смыслом всей её жизни борьбе всецело. Страдала вместе со своими подзащитными. Когда ей советовали обзавестись личной охраной, она лишь отмахивалась и отвечала, что те, кто нуждается в её помощи, находятся в большей опасности, чем она. Успешно завершена и операция по ликвидации бывшего подполковника ФСБ Александра Литвиненко, приподнявшего завесу над тайной взрывов жилых домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве, произведённых ФСБ в 1999г. Он скончался в лондонской клинике 23 ноября 2006 г. Вопросы относительно заказчика убийства излишни: адрес очевиден. И как бы Кремль не отрицал роль Лубянки, все, кто занимался расследованием этих взрывов (серию разоблачительных статей по данной теме опубликовала на своих страницах и «Новая газета»), указывают на российские спецслужбы. Однако убедить общественность, раскрыв все механизмы, приведшие в действие это преступление, назвав конкретных виновников, оказалось делом весьма сложным и опасным. Уже поплатился жизнью за такую попытку депутат Государственной Думы Сергей Юшенков, создавший независимую комиссию по расследованию данных взрывов, застреленный у подъезда своего дома в Москве в 2003г. Странным образом оборвалась жизнь и другого члена этой комиссии – депутата Юрия Щекочихина(он являлся одновременно редактором«Новой газеты»), умершего при загадочных обстоятельствах. Считается, что он был отравлен. Ю.Щекочихин заболел внезапно. У него появились странные симптомы: покрылась пузырями, а затем отслоилась кожа, выпали волосы, затруднилось дыхание. 3 июля 2003 года он скончался. Попытавшимся расследовать причину смерти коллегам Юрия Щекочихина было отказано весьма циничным образом: «Результаты отопсии секретны и не будут открыты даже его родственникам». Юрий Щекочихин - один из трёх журналистов «Новой», убитый за последние несколько лет. В 2000 г. был убит журналист «Новой» Игорь Домников, в 2001 г. – Виктор Попков, в 2006 – Анна Политковская, в 2009 – Наталья Эстемирова; российский адвокат, правозащитник, левый активист и антифашист, адвокат семьи Эльзы Кунгаевой в рамках дела Буданова Станислав Маркелов и находившаяся рядом с ним в этот момент журналистка Анастасия Бабурова. Покушения на жизнь ещё трёх корреспондентов «Новой газеты» оказались неудачными. Всего в России с 1990 года, согласно заявлению генерального секретаря Международной Ассоциации Журналистов (IFJ) Айдана Уайта, убито или пропало без вести 290 журналистов. И лишь ничтожная часть этих преступлений раскрыта. В августе 2004 г., в ходе расследования Парламентской комиссией взрывов жилых домов, был арестован Михаил Трепашкин. Он был, как и Александр Литвиненко, офицером ФСБ. Он заявил, что Владимир Романович, арендовавший подвал одного из взорванных зданий, был агентом ФСБ. В.Романович был сбит насмерть автомобилем во время пребывания на Кипре несколько месяцев спустя после терактов. Другой член парламентской комиссии, Отто Лацис, который был в то же время главным редактором газеты «Российский курьер», был избит до потери сознания после ареста М.Трепашкина. Так что вероятность того, что правда о взрывах жилых домов в Буйнакске, Волгодонске и Москве, где погибло более 300 человек, будет официально раскрыта, безнадёжно мала. Российская военщина и российские марионетки продолжают сеять ужас и страдания среди гражданского населения республики. Ситуация с правами человека в Чечении явилась предметом обсуждения и на октябрьской, 2004 г., сессии ПАСЕ, в Страсбурге, которую главный докладчик по Чеченской Республике Рудольф Биндиг назвал «катастрофической». А в 2005 г. в сенат США был внесён проект резолюции о приостановке членства России в «Большой восьмёрке». Авторы проекта сенаторы Джо Либерман и Джон Маккейн обвинили российские власти в ущемлении демократии и политических свобод. В документе утверждается, что наступление Путина на демократию нарушает обязательства России, принятые в «Большой восьмёрке». Авторов проекта поддержали и другие сенаторы, выступившие соавторами данной резолюции. Они обвинили российские власти в неспособности начать процесс политического урегулирования в Чеченской Республике и выступили с заявлением о том, что федеральные войска нарушают права мирного населения республики. Из всех перечисленных выше фактов ясно следует, что говорить о том, что в Чечении воцарилась мирная обстановка, не приходится. Всё ещё находятся за пределами республики тысячи чеченских беженцев. Миграция населения из Чеченской республики продолжается по настоящее время. Чечения понесла невосполнимую утрату в лице тысяч своих граждан, среди которых были учёные, высококвалифицированные специалисты, музыканты, певцы. Султан Нураев был представителем старшей плеяды чеченских публицистов, журналистскому творчеству у которого в своё время училась и я. Он погиб, сидя за своим рабочим столом в начале первой российско-чеченской войны, так же, как и делавший первые шаги в этой области молодой журналист Билал Ахмадов, не вернувшийся с задания в те же дни. Остались невоплощёнными творческие замыслы талантливого режиссёра Хусейна Гузуева. Мы уже не услышим новых песен Имама Алимсултанова. Неизвестна судьба музыканта и певца Башира Мейсигова и вечного правдоискателя лауреата Всесоюзного Конкурса исполнителей эстрадной песни Ислама Гелгоева. Погиб популярный музыкант и исполнитель вокально-инструментального ансамбля «Зама» Д.Димаев, а также тысячи других талантливых в разных областях молодых людей, потерянное будущее нашей республики. Право на самоопределение, в котором было так жестоко отказано чеченскому народу, весьма приветствуется и даже поддерживается оружием, когда речь идет об использовании этого права сепаратистскими общинами других суверенных стран в пользу России, как это произошло с Крымом и другими украинскими территориями, Абхазией, Гагаузией и Южной Осетией. Почти половина народа, повинного в непростительном грехе желания сохранить себя, была варварски уничтожена, а три его законно избранных президента убиты. Причём уничтожена была лучшая часть нации, верная своему народу и идее независимости. То, как сложилась дальнейшая судьба чеченского народа, превзошло даже самые чудовищные сценарии возможного развития событий. Опираясь на историю и собственный опыт, хитроумный кремлёвский крошка Цахес смекнул, что для окончательного усмирения этих свободолюбивых людей обычные средства бессильны. Необходимо вырвать у них их главное оружие – их бесстрашный и вольный дух. И для осуществления этой цели он выбрал безупречную тактику: отдал чеченский народ во власть невежественного, бесноватого существа, планомерно разрушающего тысячелетние народные традиции и саму суть кодекса национальной чести. А то, что эта одиозная фигура попутно нанесла сокрушительный удар по имиджу народа, чьим лицом были благородные образы Джохара Дудаева, Аслана Масхадова и других незапятнанных рыцарей Свободы, можно считать ещё одним приятным бонусом. Понадобится немало времени и усилий для того, чтобы имидж правящей сегодня в республике кровожадной, одичалой, средневековой орды националпредателей перестал ассоциироваться со словом «чеченец». Э П И Л О Г Много войн пронеслось по древней вайнахской земле. Много пролилось крови чеченского народа, начиная с первого тысячелетия до нашей эры, когда судьба бросала ему жребий – выжить, покорившись, или погибнуть в борьбе. Чеченцы выбирали второе, поднимаясь во имя Свободы против в сотни раз более могущественного врага, не задумываясь о последствиях. Вайнахская земля помнит скифов и половцев, помнит вторжение татаро-монгольской орды в 1222 году и нашествие Батыя в 1238-1240 гг., а позднее, в 1395г., – и среднеазиатского завоевателя Тамерлана, а также России, когда эпицентром сопротивления на Кавказе иностранным захватчикам становилась Чечения. «Исключительно упорную борьбу с наседавшим царизмом горцам пришлось выдержать с конца XVIII века (1758-1859). Наиболее активными и сильными противниками царского правительства при завоевании Северного Кавказа справедливо считались чеченцы. Натиск царских войск на горцев вызывал их объединение для борьбы за свою независимость, и в этой борьбе горцев чеченцы играли ведущую роль, поставляя главные боевые силы и продовольствие для газавата (священной войны). Чечня была житницей газавата» (Большая Советская Энциклопедия. М., 1934 г., с 531). Характерно в этом смысле и высказывание о чеченцах генерала Ермолова, который сравнивал их с ядовитой змеёй: «Когда жалит змея, то укусы комаров не замечаешь». Под комарами подразумевались другие народы Кавказа. История знает немало примеров, когда власть в той или иной стране оказывалась в руках узурпаторов. Мы видим множество цивилизованных стран, которые прошли через сложные стадии своего становления и являются сегодня образцовыми демократическими государствами. Побеждённый или победитель – это всего лишь вопрос расклада сил на определённом этапе времени. История допишет героический эпос ослабленного, но не побеждённого народа. Но в истории чеченцев НИКОГДА не было захватнических войн. Гордый и в то же время доверчивый до наивности народ никогда не покорялся насилию, предпочитая рабству – смерть. Боевым кличем наших предков были слова «Маршо йа Iожалла» (Свобода или смерть). Чеченцы - это народ, в языке которого не существует более тяжкого оскорбления, чем «лай» - «раб». И когда я вспоминаю приведённые мной ниже поэтические строки Юлии Друниной, мне кажется, что это о них, - дерзких, отважных, гордых, независимых, великодушных, одиноких и беззащитных в своём благородстве против царящих в мире низости, подлости, лицемерия и лжи, но непреклонных, – дорогих моих соотечественниках... Два сильные, два хрупкие крыла И шеи горделивый поворот. Да здравствует безумие орла, Бросающегося на самолёт! Он защищал своё гнездо, как мог, Смешной бунтарь, пернатый дон-кихот Да здравствует взъерошенный комок Бросающийся в лоб на самолёт! Ах, дон-кихоты, как вы ни смелы, Геройства ваши темы для острот. И всё-таки, да здравствуют орлы, Бросающиеся на самолёт.