С.Асуева в соавторстве с Л.Асуевой ЧЕЧЕНСКИЙ ФЕНОМЕН: НЕИСТРЕБИМАЯ СТРАСТЬ К СВОБОДЕ Чеченская нация является этнической, корневой частью Кавказской расы, одним из древнейших источников человеческой цивилизации, первоосновой духовности, прошла через хурритскую, митаннскую, урартскую культуры, выстрадала свою историю и право на достойную жизнь, став образцом жизнестойкости и демократии. Ян Чеснов, этнолог П Р Е Д И С Л О В И Е 23 февраля 1944 года, в день, когда мне исполнилось три месяца, всё поголовно чеченское население было оторвано от родного очага на благодатной земле Кавказа, загружено в товарные вагоны и сослано в Северный Казахстан, где морозы порой достигали 45-50 градусов, а бураны неделями держали население в снежном плену. В ссылке я потеряла дедушку, мать, которой был 31 год, двух братьев и сестру. Я осиротела в пять лет. Каждый имел право безнаказанно оскорбить любого из нас, обвиняя в несовершённых нами грехах. Поводом для выселения чеченцев послужило «массовое сотрудничество с немецкими оккупантами», тогда как исторически неопровержимый факт заключается в том, что немецкая армия никогда не переходила реку Терек, за которой открывался путь на территорию республики. Это было тем более нелепо, что незаурядная роль чеченцев во второй мировой была широко известна. Среди них были герои Советского Союза, легендарные защитники Брестской крепости и т.д. Нас ограничивали в гражданских правах. Каковы бы ни были таланты моих соотечественников, они не могли претендовать на соответствующее им положение в обществе или заслуженную карьеру: слово «чеченец» в графе паспорта «национальность» становилось непреодолимым препятствием. Мой будущий супруг, к примеру, несмотря на неоспоримое превосходство академических результатов, получил по окончании школы не золотую, а серебряную медаль, как чеченец, в то время, как золотая была отдана гораздо менее успешной русской девочке. Во мне росла и крепла жажда справедливости, обида за гибель моих близких, моё покалеченное детство и ошельмованный народ. Я вернулась на родину через 14 лет. Именно тогда я впервые услышала от его одноклассниц, моих соседок, имя чеченского юноши Джохара, предмета влюбленности всей школы. Увидеть же его впервые мне привелось лишь через 30 лет... Ни Джохар, ни я никогда не забывали, что мы – дети народа, не единожды переживавшего жесточайший геноцид, выжившие, в отличие от тысяч погибших от холода и голода наших сверстников. В 1969 г. я пришла на телевидение и завершила свою карьеру в должности главного редактора гос. Телевидения Чеченской Республики.. В период перестройки, когда запрет на регалии и звания для чеченцев был снят, Джохар получил звание генерал-майора авиации. Это был человек, которому предстояло изменить ход истории жизни чеченской нации, став первым президентом Чеченской Республики Ичкерия. Наше идейное братство сохранялось до последнего дня его жизни. Я распространяла информацию о военной обстановке в нашей республике, получая её лично от президента Дудаева, в надежде, что мир откликнется на нашу беду. Но мир, за исключением отдельных личностей, подобных Андре Глюксману и Лео Караксу, прилагавших массу усилий, чтобы остановить истребление нашего маленького народа, предпочитал считать уничтожение целой нации внутренним делом России, признавая за ней право распоряжаться по своему усмотрению жизнью и смертью человеческих существ. Данная книга – это дань моему народу, и попытка сдёрнуть с его лица приклеенную ангажированными СМИ маску дикого зверя, обнажить миру его живое лицо – плачущее и смеющееся, грустное и счастливое, гневное и умиротворённое, задумчивое и ироничное. Такое, как ваше, и всё же немного другое… Для начала, я хочу заметить, что название «чеченцы» дано нам русскими, от названия одного из селений - Чечен-аул. Наше самоназвание – «нохчо» - означает семейство Ноя, потомками которого себя считают чеченцы. В XIX веке изгнавшей Наполеона Российской империи потребовалось 50 лет кровопролитнейшей войны, чтобы завоевать небольшой клочок чеченской земли. Кстати, необходимо заранее предупредить читателя, незнакомого с социальной структурой чеченского общества, пронизанной культом равенства, которого могли бы покоробить упоминания крупных чеченских функционеров и политических деятелей по имени и обращения к ним на ты, что может показаться неуместной фамильярностью: в чеченском языке, отражающем вышеупомянутый культ, просто не существует ни обращения к человеку на Вы, ни вообще каких-либо обращений, которые позволили бы возвысить одного человека по отношению к другому, будь то рабочий или президент. Я часто слышу вопрос: почему именно чеченцы, которые за всю свою историю не участвовали ни в одной завоевательной войне, но вынуждены были без конца обороняться, стали объектом столь остервенелого преследования и геноцида со стороны России? Ведь она населена десятками народов? Позволим ответить на этот вопрос знаменитым историческим русским персоналиям и великим литераторам, которых трудно обвинить в пристрастности в пользу чеченцев. «Я видел много народов, но таких непокорных и неподдающихся, как чеченцы, на земле не существует, и путь к завоеванию Кавказа лежит через покорение чеченцев, а точнее, через полное их уничтожение». « Это они, чеченцы, возмущают весь Кавказ. Проклятое племя! Общество у них не так многолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимает к себе дружественных злодеев всех прочих народов, оставляющих землю свою после совершения каких-либо преступлений. И не только. Даже наши солдаты бегут именно в Чечню. Их привлекает туда совершенное равноправие и равенство чеченцев, не признающих в своей среде никакой власти. Эти разбойники принимают наших солдат с распростертыми объятиями! Так что Чечню можно назвать гнездом всех разбойников и притоном наших беглых солдат. Я этим мошенникам предъявлял ультиматум: выдать беглых солдат или мщение будет ужасным. Нет, не выдали ни одного солдата! Приходилось истреблять их аулы. Сего народа, конечно, нет под солнцем ни гнуснее, ни коварнее. У них даже чумы не бывает! Я не успокоюсь до тех пор, пока своими глазами не увижу скелет последнего Чеченца...» (А. Ермолов, главнокомандующий российской армией на Кавказе, 1771 – 1861) "Чеченцев, как своих врагов, мы старались всеми мерами унизить и даже их достоинства обращать в недостатки. Мы их считали народом до крайности непостоянным, легковерным, коварным и вероломным потому, что они не хотели исполнять наших требований, несообразных с их понятиями, нравами, обычаями и образом жизни. Мы их так порочили потому только, что они не хотели плясать под нашу дудку, звуки которой были для них слишком жестки и оглушительны..." (Генерал М.Я. Ольшевский, 1816—1895) «...Чеченцы не жгли домов, не топтали умышленно нив, не ломали виноградников. «Зачем уничтожать дар божий и труд человека», – говорили они... И это правило горского «разбойника» есть доблесть, которой могли бы гордиться народы самые образованные, если бы они имели её...» (А.А. Бестужев-Марлинский в «Письме доктору Эрману».) «Чеченцы очень бедны, но за милостыней никогда не ходят, просить не любят, и в этом состоит их моральное превосходство над горцами. Чеченцы в отношении к своим никогда не приказывают, а говорят ''Мне бы нужно это, я хотел бы поесть, сделаю, пойду, узнаю, если Бог даст». Ругательных слов на здешнем языке почти не существует...» (С. Беляев, дневник русского солдата, бывшего десять месяцев в плену у чеченцев) «Кто-то справедливо заметил, что в типе чеченца, в его нравственном облике есть нечто, напоминающее Волка. Лев и Орел изображают силу, те идут на слабого, а Волк идет на более сильного, нежели сам, заменяя в последнем случае всё – безграничной дерзостью, отвагою и ловкостью. И раз попадет он в беду безысходную, то умирает уже молча, не выражая ни страха, ни боли, ни стона». (В. Потто(1836 - 1911)-генерал от кавалерии(посмертно), военный историк). "Вернувшись в свой аул, Садо нашёл свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик... был привезен мертвым к мечети ... Он был проткнут штыком в спину. ...Женщина ... в разорванной на груди рубахе, открывающей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Вой женщин слышался во всех домах и на площадях ... Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть... О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения". (Лев Толстой, «Хаджи-Мурад»). "Но была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности – не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это – Чечены.... Никакие Чечены нигде не пытались угодить или понравиться начальству – но всегда горды перед ним и даже открыто враждебны... Местных жителей и тех ссыльных, что так легко подчинились начальству, они расценивали почти как ту же породу. Они уважали только бунтарей. И вот диво – все их боялись. Никто не мог помешать им так жить. И власть, уже тридцать лет владевшая этой страной, не могла их заставить уважать свои законы.» (А. Солженицын, «Архипелаг Гулаг») 1.СОВЕТСКАЯ ПРОИЗВОДСТВЕННО-ПРОМЫШЛЕННАЯ ПОЛИТИКА В ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ Реформация под руководством М.С. Горбачёва, пришедшего к вершине власти в 1985 году, которая получила название «перестройка», глубоко всколыхнула Чечено-Ингушетию. События тех лет, завершившиеся развязкой 1991 года, можно сравнить с вулканом, годами сдерживавшим в своём чреве огненную лаву, чтобы в какой-то момент выплеснуть её наружу. Я в тот период руководила редакцией информационных программ Чечено-Ингушского государственного телевидения, где работала к тому времени уже в течение 23 лет. Последней каплей в чаше терпения населения республики стало строительство крупнейшего в мире биохимического комбината по выработке БВК – опасных для здоровья человека биохимических веществ. И это в экологически неблагополучной Чечено-Ингушетии, где в одном лишь Заводском районе три нефтеперерабатывающих завода (имени Ленина, А. Шерипова и Анисимова), завод «Грознефтемаш», а также химический комбинат имени 50-летия СССР выбрасывают в воздух ядовитые вещества, количество которых перекрывает все допустимые нормы в сотни раз. А существуют еще Вознесенский газобензиновый завод, завод химической промышленности (бывший парафиновый), не говоря уже о машиностроительных – «Красный молот», «Автоспецоборудование», «Промавтоматика»; «Мединструмент» в г. Гудермес и др. Вспоминается случай более 25-летней давности, когда одна из членов делегации, прибывшей из Москвы с инспекционной целью, заговорщически поделилась с моей коллегой: «Если бы вы знали, чем вы дышите, вы бы взяли за руки своих детей и ушли бы отсюда ночью пешком». И вот на фоне такой критической обстановки – строительство нового биохимического завода, проект строительства атомной электростанции в Шелковском районе, строительство заводов по производству шин и свинцовых аккумуляторов в Шалинском и Урус- Мартановском районах. Впервые о нездоровой экологии в республике заговорили учёные.Преподаватель Чечено-Ингушского университета кандидат физических наук Рамзан Гойтемиров создал и возглавил организацию «Зелёное движение», которая ставила своей задачей охрану окружающей среды. Гудермесцы, в знак протеста против строительства комплекса БВК, организовали марш в столицу республики.Шли всю ночь, с факелами,преодолевая сопротивление властей, пытавшихся воспрепятствовать их продвижению. Хорошо осведомлённые о том, чем грозила населению, проживавшему в непосредственной близости от места намечавшегося производства, подобная перспектива,они решительным образом воспротивились надвигавшейся катастрофе. Массовые митинги начались в Чечено-Ингушетии в 1988 году. Их организатором и ведущим был председатель Союза содействия перестройке Хож-Ахмед Бисултанов. Если в начале главной темой на митингах была обеспокоенность экологической обстановкой, то впоследствии эти митинги стали местом выражения годами копившегося сдерживаемого гнева. При помощи громкоговорителя каждый имел возможность поделиться с собравшимися наболевшим. Здесь назывались виновники бед чеченского и ингушского народов, приводились убедительные примеры вопиющих фактов геноцида. И все, от мала до велика, будь то представители интеллигенции или домохозяйки, несли сюда то, что не могли вынести на страницы прессы или экраны телевидения. Здесь могла выступить преподаватель вуза, уволенная со службы за «национализм», который заключался в выражении собственного мнения по поводу политики московского Центра в отношении ингушского народа, часть которого так и не смогла вернуться на места своего прежнего проживания в Северной Осетии. Или мать, которая родив и в труднейших условиях воспитав сына, отдала его в ряды Советской Армии, а назад получила в цинковом гробу, да ещё с грифом «Не вскрывать! Выступавшие говорили о том, что в Чечении нет места для чеченцев. При наличии большого количества заводов, они не могут трудоустроиться из-за своей национальной принадлежности и вынуждены скитаться по свету в поисках работы в то время, как рабочие места занимаются русскими. Такая проблема в республике действительно существовала. В некоторых сёлах в летнее время трудно было встретить работоспособного мужчину. Все на заработках. Ладно бы только мужчины. Выезжали целыми семьями, прихватывая с собой детей, среди которых было немало учащихся, которым полагалось находиться в школе. Ведь рабочий сезон длился с весны по осень. Возвращались с наступлением холодов. Тяжёлый изнурительный труд от рассвета до заката на строительстве животноводческих ферм в холодных климатических условиях России и Казахстана, проживание в неприспособленных помещениях, отсутствие доброкачественной еды – всё это способствовало возникновению тяжёлых заболеваний. Особенно среди сезонных рабочих был распространён туберкулёз. Часты были прободения желудка. Да и сама профессия с презрительным названием «шабашник» была далеко не престижной. Учителя в школе могли прилюдно отчитать неуспевающего ученика, не преминув ядовито заметить, что «учиться надо было, а не «шабашить»», не задумываясь о том, какой след оставляют в душе ребёнка. Разве его вина, что в республике проводится необъявленная политика шовинизма? Когда, в целях обеспечения высокого процента коммунистов из числа русских, чеченцев просто не принимали на заводы. Рабочий класс из коренного населения был нежелателен для республиканской партийной организации. Мне не раз приходилось сталкиваться с шовинистической политикой в отношении национальных кадров, отсутствие которых осложняло нашу работу. Дело в том, что время собственного вещания на Чечено-Ингушском телевидении распределялось следующим образом: 50% - русское вещание, 30% и 20% соответственно отводилось вещанию на чеченском и ингушском языках. Русское увеличивалось за счёт так называемого «прочего» времени, которое включало в себя художественные и документальные фильмы. Само собой разумеется, русские по-чеченски не говорят. И, естественно, выступающими на передачах национального вещания могли быть только чеченцы и ингуши (чьи языки почти аналогичны). Вот тут-то и приходилось сталкиваться с огромными трудностями. Данная история имела место в 80-х годах. После нескольких безуспешных попыток связаться с секретарем парткома завода «Промавтоматика» (мне всё время отвечали, что он «на территории»), я была вынуждена поехать на предприятие, хотя обычно вопросы обеспечения выступающими решались по телефону. На мою просьбу определить для выступления по телевидению двух работников, которые должны принять участие в передачах на чеченском и русском языках, секретарь парткома ответил, что чеченцев у них нет. Но я знала, что в сборочном цехе работает девушка-чеченка, которая учится на вечернем отделении Нефтяного института и выполняет по 1,5 – 2 нормы в день. Кстати, кандидат в партию. Был ещё молодой инженер-чеченец, работавший здесь по распределению, о котором тоже были неплохие отзывы. Конечно, для завода, где работает несколько тысяч человек, это было слишком мало. А нас нацеливали на выявление и пропаганду национальных кадров, трудившихся на предприятиях республики. Возможно, секретарь парткома и не был обязан знать всех рабочих своего завода, но то, что он не знает кандидата в партию и передовика производства, было невероятным. Я напомнила своему собеседнику, что у него работают двое чеченцев, назвав их по фамилиям и именам. Реакция была поразительной. - Да я ни одному чеченцу не позволю говорить от имени завода! - запальчиво воскликнул он и тут же запнулся в досаде на собственную несдержанность. - А работать вы им доверяете? - поинтересовалась я. - Я не отдел кадров, я их на работу не принимал, - сказал он после небольшой паузы и уже окончательно ошарашил меня, поделившись своим академическим «открытием» о том, что чеченцы вообще не способны постигнуть физику или технологию в силу присущего им «нестандартного строения мозга». С таким откровенным шовинизмом на официальном уровне мне, до той памятной встречи, сталкиваться ещё не приходилось. Умом понимая, что спорить бессмысленно – передо мной классический образчик русского держиморды - я всё же вступила в полемику и назвала ему имена учёных-чеченцев, докторов наук в области физики и химии, не забыв подчеркнуть, что и двое членов моей семьи являются один – кандидатом технических, а другой–физико-математических наук.Расстались мы недружелюбно. На прощание я сказала ему, что подобные разглагольствования можно было бы простить базарной торговке, но не партийному лидеру предприятия многонациональной республики. В конце концов, явка выступающих была обеспечена при содействии директора завода «Промавтоматика». 2.КРОВАВЫЙ ФЕВРАЛЬ 1944-го Если поначалу стихийные митинги разворачивались на площади напротив здания Совета Министров, а выступающие пользовались обычным мегафоном, то позднее громкоговоритель был заменён на микрофон, звук которого регулировался мощными динамиками, а сами митингующие перебрались на площадь Ленина(позднее переименованную в площадь Шейха Мансура),где была сооружена сцена. По краям же от центра были расставлены многочисленные скамьи. Это стало излюбленным местом отдыха горожан. Со временем митинги стали настолько многолюдными, что сидящим было уже не разглядеть очередного оратора, и тогда многие, в основном молодёжь, взбирались на спинки скамеек, чтобы увидеть говорящих. А говорилось о многом... Вот изящная дама в строгом костюме и с характерной для молодых вайнахских женщин косынкой-«полоской» на волосах сначала сбивчиво, а затем спокойнее рассказывает о том, как она, вернувшись вместе со своей семьёй на родину из Алма-Аты, оказалась в безвыходном положении. Имея высшее экономическое образование и 8-летний стаж работы, из низ 4 – в качестве главного бухгалтера, не может устроиться на работу из-за того, что она - чеченка. Описывает свои хождения по предприятиям и учреждениям. Когда она, прочитав очередное объявление, звонила по телефону, дабы не быть «разоблачённой», ей начинали задавали «наводящие» вопросы, с целью вычислить её национальность: «А как Ваша фамилия?» и т.д. Дошло до того, что главный бухгалтер одного из учреждений культуры, куда она обратилась с заявлением о принятии на вакантную должность бухгалтера, русская, отказала ей в крайне откровенной и циничной форме : «Вы знаете, я хочу русскую женщину». Следующий выступающий - благообразный белобородый старик в папахе. Его речь возвращает собравшихся в далёкие казахстанские степи, воспроизводя ужасающие сцены насильственного выселения чеченского народа. - Это была дорога смерти...Умерших в вагонах солдаты вышвыривали в сугробы, не давая возможности захоронить их даже в снегу. На станциях в вагоны врывались какие-то люди, спрашивая, есть ли больные. Тех, кто лежал на виду, забирали, и их ни живыми, ни мёртвыми уже никто никогда не видел. Поэтому депортируемые перед остановками стали прятать больных, заваливая их узлами, одеялами и подушками, одеждой – чем придётся, в страхе потерять близких навсегда. Настоящей трагедией оборачивалось порой отправление естественных нужд. Во время остановок люди старались отойти подальше от поезда. Вслед удаляющимся раздавался окрик, приказывающий остановиться, и немедленно следом – автоматная очередь. Они умирали в заснеженных степях, зачастую даже не успев расслышать команду. Да и многие ли знали русский? А сколько юных девушек покончили самоубийством из-за отсутствия туалета в холодных товарных вагонах, повесившись на собственных косах, между смертью и стыдом выбирая смерть. Не в силах их палачей оказалось отнять у этих гордых людей их человеческое достоинство и превратить их в животных. На одной из станций вынесли из вагона тело молодой женщины. Она умерла через несколько часов после рождения сына. Забились в угол двое её малолетних детей, не понимавшие происходящего. Через два дня умер и новорожденный. Трупик его зарыли в снегу на одной из станций. Старик из соседнего вагона прочёл над ними молитву.Встал вопрос о том, куда девать оставшихся в живых сирот. Отец – на фронте, если ещё жив. Подобная участь постигла и многие другие семьи чеченцев, сражавшихся в это время на фронтах Второй мировой войны (в ней участвовало более 40 тыс. чеченцев и ингушей; из них добровольцами ушли 12 тысяч человек. Многие не вернулись. Героями Советского Союза стали Хаважи Магомед-Мирзоев, Ханпаша Нурадилов, Ирбайхан Бейбулатов и др.) Старик вспоминал своё прибытие в пункт назначения. Это была голая заснеженная степь,поблизости-ни одного человеческого жилища. Люди понимали, что их обрекли на смерть. Но они должны были выжить, выжить во что бы то ни стало. Расчищали от снега землю и нарезали пласты мёрзлой почвы в форме плит, складывали их одну на другую, сооружая подобие жилища. О каких-то печках не могло быть и речи. Разумеется, в таких условиях могли выжить лишь сильнейшие. Люди вымирали от холода и голода целыми семьями. Счастливцами считались те из переселенцев, кого расселили вблизи населённых пунктов. - В целом, события тех дней можно охарактеризовать одним словом – «кошмар», который может привидеться только в тяжёлом горячечном бреду, - завершает старик свой скорбный рассказ. За годы выселения чеченский народ потерял приблизительно 45% всего населения. Более 12 тысяч человек было убито только за один день из-за сложностей, с которыми был бы сопряжен их вывоз из горных районов. Более 700 из них были заживо сожжены в селении Хайбах, 27 февраля 1944 г. Многих, особенно пожилых людей, топили в высокогорных реках, в озере Казеной-Ам, сбрасывали в пропасть.Трагической оказалась и судьба больных в стационарах.Почти все они, за редким исключением, были заживо погребены на территории больниц, в которых находились на излечении. По свидетельствам медперсонала Урус-Мартановской больницы, странные звуки, напоминавшие не то стоны, не то хрипы, продолжали исходить из под земли ещё долго. Известно, что в одной из больниц скончался и отец Руслана Хасбулатова, бывшего спикера Государственной Думы России, Имран Хасбулатов. Говорили также, что его старшие сыновья – Ямлихан и Асланбек – установили место захоронения своего отца во дворе больницы после возвращения на родину благодаря пожилой медработнице. Покойный был идентифицирован по характерным особенностям, о которых было известно их матери. Его перезахоронили на родовом кладбище. Однако имел место и исключительный случай, когда русские врачи, супруги, из Гудермесской городской больницы встали на защиту своих больных. Они вызвались сопроводить их до места назначения. Гудермесцы не забыли своих ангелов-хранителей. Однако воздать дань памяти этих благородных и мужественных людей им удалось только после провозглашения независимости Чеченской Республики - в их честь был возведен памятник. Выступление другого оратора перекликается с предыдущим. Он поднимает высоко над головой потрёпанную и пожелтевшую от времени бумагу с печатями. - Это купчая, - объясняет пожилой человек. - Я обошёл десятки инстанций, чтобы получить обратно свой дом, купленный моим отцом в 1940-м году. Я готов его выкупить, как и другие, кому это удалось. Но это - редкие счастливчики. Люди, живущие теперь в наших домах, получили их даром после нашего выселения. Их заселили туда в плановом порядке, свозя из неурожайных регионов России. Они получили в подарок наш скот, наше имущество, нажитое годами. Я ничего не прошу обратно, кроме дома, да и за него готов заплатить, купите себе новый. Мой отец прикован к постели. Он всю жизнь лелеял надежду на возвращение к родному очагу. Но новые хозяева не позволили нам даже взглянуть на него, когда мы вернулись из ссылки. Пригрозили вызвать милицию, если будем настаивать. Должна же когда-нибудь восторжествовать справедливость! Среди собравшихся нашлись и те, кто помнил бомбардировки горных районов Чечено-Ингушетии, совершённые советской авиацией весной 1942 г., в результате которых погибла большая часть населения Шатоя, Галанчожа и Итум-Кале. Большинство же оставшихся в живых были тяжело ранены. Эти ежедневные митинги перелились в один постоянный, 7x24, который стал для всех обязательным местом посещения. Заглянувшие на полчаса-час, захваченные услышанным, как правило, теряли счёт времени. Люди приезжали из самых отдалённых селений республики – кто на собственных автомобилях, кто на попутной, иногда целыми автобусами, объединившись в группу. Разумеется, ходили на митинги и сотрудники телевидения. Если же кто-то не успевал побывать на площади, то непременно осведомлялся у коллег о последних событиях. Таким образом, каждый из журналистов, знал почти обо всём, что там говорилось и происходило. 3.ДЕТСТВО В ССЫЛКЕ Самым многолюдным из проходивших на площади шейха Мансура был митинг, посвящённый очередной годовщине депортации чеченского народа, состоявшийся 23 февраля. Живые свидетели кошмара возвращали собравшихся в холодные степи Казахстана и Киргизии, где у каждого присутствовавшего остались могилы родных и близких, тех, кому вернуться на родину было не суждено. Почему местом ссылки для большинства депортированных был избран Казахстан, становится ясно, когда сталкиваешься со свидетельствами очевидцев,побывавших в КазахскойССР незадолго до описываемых событий.Проезжая по железной дороге, они часами наблюдали одну и ту же жуткую картину: сотни тысяч трупов местных жителей, застывших в различных позах, были рассеяны на протяжении сотен километров с обеих сторон железной дороги. У казахов, для которых единственным средством к существованию было животноводство, полностью конфисковали скот, и народ, таким образом, был обречён на голодную смерть, так что места для вновь прибывавших освободилось вдоволь. Плакали пожилые женщины, вытирали увлажнившиеся глаза седые старцы.Каждый вспоминал о своём.А меня уже месяц, как навязчиво преследовали картины, описанные пожилой женщиной по фамилии Торчинская, участницей ряда передач республиканского телевидения. Я была знакома с ней и лично, и воспоминания о наших встречах навсегда врезались в мою память. Несмотря на то, что Торчинская не раз принимала участие в телевизионных программах, как передовик швейного производства, имени её я не помню. Торчинских в нашей республике знали многие. Это была очеченившаяся семья польских беженцев. Все они безупречно говорили на чеченском. Мотивы их выселения были непонятны. Разве что, им вменили в вину знание чеченского языка? Во всяком случае, им пришлось разделить с моим народом его трагическую участь. Дети в семье Торчинских знали, как и их родители, не только чеченский и русский. Они отлично владели и родным, польским. Рассказчица была ещё подростком, когда их семью, вместе с другими депортированными, поселили в каких-то амбарах с земляным полом на окраине небольшого посёлка в Казахстане. Была весна, когда она, в качестве переводчика какой-то районной комиссии, отправилась в места расселения чеченцев в нескольких километрах от места их проживания. Картина, представшая их глазам, была жуткой. Молодая женщина, сидевшая на полу землянки, поедала... своего мёртвого ребёнка. Один из членов комиссии попросил перевести вопрос: почему она ест свою дочь. «Дочь? Это же мясо!» - ответила она, обводя присутствовавших безумным взглядом, и продолжила свою «трапезу»... Кроме чеченцев и ингушей принудительному переселению подверглись и другие народы, проживавшие на территории СССР: карачаевцы, балкарцы, крымские татары, российские немцы, турки-месхетинцы, курды; греки, армяне и болгары из районов черноморского побережья; казаки из южных районов России, поляки из Украины и Белоруссии; литовцы, латыши, эстонцы, финны,корейцы, китайцы, иранцы и представители других народов. Неисчислимы бедствия чеченского, ингушского, карачаевского, балкарского и других народов, переселённых с благодатной земли тёплого Кавказа в холодные степи Казахстана и Киргизии, где температура зимой опускалась до минус 50 градусов и ниже. Настоящей трагедией оборачивались бураны. Случалось, что человек,отправившийся через дорогу к соседу,потеряв ориентацию, сбивался с пути и, когда через 2-3 дня буран стихал, его находили замёрзшим в сугробах за селом или рядом с его же домом.Выходить на поиски прежде, чем стихнет разбушевавшаяся стихия, не имело смысла. Было немало случаев, когда и тех, кто бросался на поиски близких, постигала та же печальная участь. Снежные заносы покрывали дома-избушки по самые крыши, вместе с предусмотрительно вделанными в них окнами. Мера вынужденная,но не безупречная.Случалось, что человек, сметавший с крыши снег, по неосторожности наступал на окошко и раздавливал бесценное стекло, которого и днём с огнём было не сыскать. Бывало и так, что буран давно уже утих, а люди всё ещё оставались в неведении, пока кто-нибудь из соседей не расчистит и их окно, что было неписаным правилом для жителей тех мест. Выбиравшийся наружу первым сметал снег с окон на крышах всех остальных. Село Чкалово, о котором идёт речь, находилось в Кокчетавской области Северного Казахстана. Наша многочисленная родня из девяти отдельных семей и составляла чеченское население этой местности. Это были мои дедушка с бабушкой, отец, шесть его братьев со своими семьями и их единственная сестра-вдова с двумя малолетними детьми, а также семья ещё одного дяди, умершего несколько лет назад. А ингушское население было представлено тремя семьями Марзагановых: два брата с жёнами и детьми, да вдова их старшего брата с двумя взрослыми дочерьми и сыном-школьником. В этом селе жили представители и других депортированных народов – поляки, немцы. Но основное население составляли русские и казахи. Переселенцы, ясное дело, оказались здесь не по своей воле. Но за что были «наказаны» остальные? Этого я понять не могла. С этим местом связаны не самые радостные воспоминания моего детства. Мне смутно вспоминается, как умерли родившиеся после меня близнецы, мои брат и сестра. Точнее, я не помню, как они умирали, помню только, что их вдруг не стало. Вскоре умерла и мама. Мне в ту пору было пять лет и я была самой младшей из четырёх сестёр. Затем умер дедушка. А чуть позже погибли два моих двоюродных брата-подростка. Их хоронили вместе. Всех умерших заворачивали в саван из белого шёлка, целый тюк которого прихватил с собой во время депортации самый старший из моих дядьёв, Хамид. В принадлежавшем ему магазине в Чечении было много различных дорогих, и более ценных, тканей, но он предусмотрительно выбрал белую.Она-то и составила дозволенные для каждой семьи 20 килограммов. Очевидно, дядя предвидел, что путь, в который их отправили в товарных вагонах в тот роковой день, станет началом долгой дороги смерти. Об этом белом шёлке мне не раз напоминали и позднее, когда я уже была взрослой. У чеченцев при знакомстве принято расспрашивать друг друга о родеи родовом селе, обнаруживая таким образом общих родственников, знакомцев, соседей или друзей. И когда я называла своих, люди нередко вспоминали, про белый шёлк, в саванах из которого выходцы из селения Шаами-юрт, расселённые в посёлке Петровка, что в пяти километрах от Чкалова, хоронили своих близких. Тот самый, что присылал им мой дядя Хамид, не дожидаясь ничьих просьб, едва узнав об очередной смерти. Даже в самые тяжкие времена он так ни разу и не поддался соблазну продать эту бесценную для ссыльных соплеменников ткань или использовать её по другому назначению. Потеряв мать в возрасте пяти лет и будучи младшей из четырех сестер, я была довольно одиноким, унылым и сверхопекаемым ребенком.Помню случай из детства, который меня глубоко огорчил. Мне было 6 лет и я ходила в первый класс.После уроков я зашла за своей старшей сестрой, Хамсат, которая училась в другой школе. Я стояла в коридоре, стараясь не привлекать ничьего внимания, когда раздался звонок и выскочивший первым её одноклассник из местных слегка щёлкнул меня по носу со словами: «Маленький Хамсатёнок пришёл!» Услужливые «доброжелатели» в минуту успели сообщить замешкавшейся в классе сестре, что меня обижают. Я не успела ничего сообразить, как та вихрем вылетела из класса и налетела на моего «обидчика», сбив с ног и обрушивая на него град ударов. Бедняга даже не пытался сопротивляться, лишь тщился увернуться от её кулаков. Мои призывы оставить мальчика в покое до неё явно не доходили. Собравшиеся вокруг подстрекатели вдохновляли «воительницу» исступлёнными воплями: «Давай, Хамсат, давай!». Когда экзекуция наконец прекратилась, а я была «отомщена», мне наконец удалось воспользоваться затишьем и сказать сестре, что мальчик мне ничего плохого не сделал. Она опешила: «Как не сделал? А мне сказали, что он тебя до слёз довёл!». И это был не единственный случай, когда моя «неприкосновенность» защищалась подобным образом. Пришла зима. Я училась уже во 2–м классе. На большой перемене детвора высыпала во двор. Они кидались снежками, валяли друг друга в сугробах. Вдруг на меня, державшуюся, как всегда, в сторонке, налетела группа мальчишек из 5-х и 6-х классов и сбила с ног. Один из них, Гробовский, решил ещё и натереть мне снегом лицо. Силы были не равны и я, в конце концов, расплакалась от обиды. Об этом в тот же день стало известно моему двоюродному брату Дуквахе (третьему сыну моего старшего дяди Хамида), который учился в другой школе, вместе с моей сестрой. Правда, «учился» - слишком громко сказано. Он сидел по нескольку лет в одном классе и имел славу безнадёжного хулигана. Пользовался большим авторитетом не только среди сверстников, перед ним заискивали и парни постарше. Несмотря на его хроническую неуспеваемость, к нему неплохо относились и учителя. Да, драчлив, плохо учится, но – настоящий рыцарь! Рассказывали, что одна учительница, доведённая до слёз дерзким учеником, пригрозила: «Погоди, я на тебя управу найду!» и пожаловалась Дуквахе, который в очередной раз применил свои, наиболее действенные, методы воспитания. В ту пору ему было не больше 13-14 лет. Он был непременным участником, а порой и зачинщиком, почти всех драк в округе. У него был очень живой характер, он не мог долго усидеть на одном месте. В отличие от своих рослых старших братьев, был небольшого роста, в отца. А зелёными глазами – в мать. Был очень остёр на язык. За его проделки ему частенько влетало от отца. Помню один курьёзный случай. Дядя Хамид работал в бакалейном ларьке, куда нередко наведывался Дукваха, которому было тогда 11-12. Как-то раз дядя, протянувший, было, очередному покупателю пачку папирос, заметил, что упаковка вскрыта. Взял вторую, третью... Потом в замешательстве принялся искать хоть одну нетронутую пачку – тщетно. В каждой пачке недоставало по одной папиросе. Смекнуть, чьих рук это дело, было нетрудно. Единственное,чего он не мог понять, КОГДА? Ведь процесс-то длительный! А единственный «подозреваемый» один в ларьке не оставался. Для меня так и осталось загадкой, какими соображениями руководствовался Дукваха, выбирая подобный способ хищения. Час расплаты наступил вечером того же дня, когда дядя пришёл с работы. Он, по всей видимости, решил на сей раз припугнуть его, как следует. Взяв в руки охотничье ружьё, объявил, что намеревается убить Дукваху. Сцена «сыноубийства» разворачивалась у приземистого домика на окраине, где и проживала семья моего дяди. Напротив располагался колхозный погреб, где хранились овощи – капуста, морковь, брюква, свекла и т.д. Крышей погребу служил длинный бугор из глины, возвышавшийся на 2-3 метра над землёй и напоминавший могильный курган. Противоположный конец этого погреба и был выбран Дуквахой в качестве укрытия. Не приспособленный к длительной неподвижности, он искал выхода. Его голова мелькала, как маятник, то с одной, то с другой стороны погреба, приводя дядю Хамида в позицию «прицел»: он подкидывал вперёд левую ногу и вытягивал ружьё, молниеносно реагируя на мелькающую голову сына. Дукваха давно бы убежал, но за погребом начиналась необъятная степь, а на открытом пространстве он стал бы лёгкой мишенью для «снайпера». Оставался один выход, и, дождавшись момента, когда притомившийся «охотник» опустил ружьё на землю, Дукваха пулей вылетел из своего укрытия и помчался... прямо на отца и молнией пролетел мимо, к спасительному посёлку. За этой сценой наблюдала целая ватага моих родных и двоюродных братьев и сестёр, которые, как и я, воспринимали происходившее всерьёз. Дядя был весьма убедителен. Незадолго до случая, связанного со мной, Дукваха влип в ещё одну историю. У одного местного восьмиклассника был изъят пистолет. Дукваха пронюхал, что оружие хранится в кабинете директора школы, и заставил некоего десятиклассника из местных выкрасть его. Однако злоумышленник был обнаружен ночным сторожем, обратившим внимание на горящий во внеурочное время свет в директорском кабинете. На допросе, проходившем в том самом директорском кабинете, десятиклассник долго и упорно молчал о том, что вдохновителем преступления является Дукваха, но «раскололся», когда ему пригрозили исключением из школы. Дядю Хамида вызвали «поговорить» к директору. Он вернулся мрачный и долго искал своего непутёвого отпрыска. Но тот, своевременно предупреждённый, благоразумно исчез. В таких случаях он обычно отсиживался в семье кого-нибудь из дядьёв, которые стыдили, конечно,но отец-то мог и выдрать. Моего обидчика Гробовского Дукваха нашёл дома вечером того же дня. Тот сразу всё понял и почти не сопротивлялся, когда «мститель» вёл его по стемневшему селу к месту «преступления» - школе. Он натирал ему лицо до тех пор, пока оно не стало багровым, приговаривая «Ещё будешь?», и пока Гробовский не взмолился о пощаде, поклявшись,что никогда ко мне больше близко не подойдёт. А этот инцидент произошёл в Алма-Ате, когда Дуквахе было лет 16-17. Он шёл по улице со своей миловидной двоюродной сестрой, когда трое парней, проходивших мимо и явно не знакомых с чеченскими обычаями, отпустили комплимент в адрес его спутницы. Реакция Дуквахи была молниеносной: он стремительно набросился на двух опешивших верзил, которые были значительно старше, осыпая градом ударов то одного, то другого, для чего ему, с его небольшим ростом, приходилось то и дело подпрыгивать. Предусмотрительно отошедший в сторонку и не принимавший участия в поединке третий из приятелей, услужливо протянул победителю слетевшее с его головы модное кепи, предварительно стряхнув с него пыль. «Твое счастье, что такой услужливый. А не то и тебе бы несдобровать», - процедил Дукваха. 4. НАШЕЙ СЕМЬЕ ПОВЕЗЛО БОЛЬШЕ ДРУГИХ... На фоне участи большей части чеченского народа, гибнувшей от холода и голода, считалось, что нашей семье повезло больше других. Во-первых, потому, что расселили нас в районном центре. Я до сих пор не знаю, по какому принципу происходило расселение. Брался ли в расчёт образовательный уровень депортантов? Или всё происходило случайно? В Чкалове было три школы, райисполком с ЗАГСом, Дом культуры с кинозалом, ресторан, несколько магазинов, больница и парикмахерская, мельница, заготконтора, детский сад и ясли, милиция и НКВД, а также тюрьма с окнами, выходящими во двор школы, откуда мы во время перемен могли ясно видеть лица заключённых, прильнувших к железным решёткам. В основном здесь отбывали наказание нарушители паспортного режима или те, кто не явился на ежемесячную регистрацию или отдалился от места проживания более, чем на 5 км без особого на то разрешения. Во-вторых, всей моей родне удалось найти работу, правда, где придётся. Дом, в котором жили дядя Ахмед и тётя Петимат со своими семьями, по всей видимости, изначально для этой цели не предназначался. Он состоял из нескольких длиннющих комнат с деревянным полом, напоминавших, скорее, складские, чем жилые помещения. У них всегда было многолюдно и весело. Туда постоянно наведывались и соседи из местных – казахи и русские,а также депортированные поляки и немцы. Но этого общения моему хлебосольному дяде оказалось недостаточно. Для полного счастья ему не хватало цыган, как говорили о нём за глаза, поскольку он приютил у себя на всю зиму целый табор – человек 25-30. Это были первые увиденные мной цыгане. Мужчины и женщины постарше, сверкавшие золотыми зубами; молодые девушки в широченных разноцветных оборчатых юбках и с длинными медными серьгами в ушах; парни в заправленных в сапоги шароварах. И ватага детей с чёрными и красно-рыжими волосами. Поступок дяди ошарашил всех. Одни говорили ему: «Ты что, с ума сошёл? Как ты собираешься прокормить эту ораву? У тебя своих ртов хватает». Другие посмеивались, украдкой покручивая пальцем у виска. Были и такие, что прямо интересовались, как он чувствует себя в одном пространстве с людьми, которые если и моются, то лишь в летний сезон, да и то, если поблизости есть озеро или речка. Ведь у чеченцев физической чистоте придаётся очень важное значение. Ото всех дядя отшучивался словами: «Зато как весело! Я всю жизнь мечтал о такой компании». А иногда, очень серьёзно, говорил: «Они погибали. Как я мог это допустить?» А весело было и в самом деле. Как правило, вечерами цыгане образовывали круг, рассевшись вдоль стен огромной комнаты, кто, где и как придётся, – кто на табуретках, а кто и прямо на полу. Одни попеременно играли на бубне, другие – бросались в пляс, а женщины пели. В доме у дяди яблоку негде было упасть от постоянного наплыва зрителей. Правда, эти домашние концерты стоили дяде двух коров и нескольких баранов, которых он пустил на пропитание, не говоря уже о муке и других продуктах. Таким же щедрым и бескорыстным он оставался до конца своей жизни. Он обладал неистощимым чувством юмора и весёлым нравом, был начисто лишён тщеславия.Он не строил престижных высоких кирпичных домов, как это делали другие, соревнуясь друг с другом и порой отказывая себе даже в нормальном питании. Зато у него всегда находили и стол, и кров все, кто в этом нуждался. В его низкорослых домах – в Чкалове, Алма-Ате или Шаами-юрте –постоянно были гости.И насколько я себя помню, меня всегда тянуло туда. Так было в детстве, так было в юности и, конечно, реже, в зрелости...В его большом семействе постоянно гостило по 2-3 родственника. Даже нравоучения близким он подменял остротами в их адрес. Помню, во времена всеобщего дефицита жена дяди Ахмеда, доверившись посулам малознакомой спекулянтки, отдала ей деньги на холодильник. Та же, как и следовало ожидать, исчезла бесследно. Прошло 5-6 месяцев. Как-то поздней осенью вышедший рано утром на улицу дядя Ахмед увидел, что выпал первый снег, припорошив ветки деревьев и устелив двор белым ковром. Это пробудило в нём определённую ассоциацию, и он принялся радостно кликать свою благоверную: «Умиша, выходи, твой холодильник пришёл!» Та же выскочила во двор прямо из постели, счастливо приговаривая : «Я знала, знала, что она его привезёт! Ой, как хорошо!». А дядя продолжал: «И твой холодильник пришёл, и холодильник того, и этого», перечисляя имена всех соседей, у которых не было холодильников. Расстроенная Умиша обиженно понурила голову, а дядя продолжал смеяться: «Зачем тебе какая-то коробка? Вон какой огромный холодильник! И работает без всякого электричества!». 5.СМЕРТЬ ТИРАНА Одним из самых знаменательных событий, сохранившихся в моей памяти, стало 5-е марта 1953-го года. В этот день был объявлен траур в связи с кончиной И.В.Сталина. На центральной площади Чкалова были развешены красные, с чёрными лентами, флаги. Не слышно было обычных разговоров, хотя людей собралось больше, чем когда-либо прежде. Стояла какая-то гнетущая тишина, которую нарушал лишь траурный марш, вырывавшийся из громкоговорителя, установленного на столбе. А затем голос диктора сообщил о «тяжёлой утрате, постигшей весь советский народ»... Все плакали. Был объявлен многодневный траур на территории всего Советского Союза. Были запрещены распитие спиртных напитков, громкие разговоры, проведение увеселительных мероприятий. Нарушителей ожидала кара в виде лишения свободы. Нас заставляли заучивать стихотворение, написанное на смерть Сталина какой-то московской школьницей: Мартовский ветер холоден, Флаги у каждых ворот. Горе волною огромной Весь захлестнуло народ. Добрый наш Сталин скончался. Нет больше с нами вождя. Но не забудем вовеки: Он завещал уходя Мир сохранить и упрочить, Войнам пути преградить, Дружбу народов советских Вечно и свято хранить. И вот на этом фоне всеобщей скорби в нашем доме происходит нечто такое, что не соответствует общей тональности царящей атмосферы. Придя домой, я увидела, что моя мачеха взволнованно суетится у плиты. “У нас гости”, - бросила она мне через плечо, продолжая возиться со сковородой. Наконец, угощение было готово и разложено по тарелкам, и мачеха попросила меня открыть дверь в смежную комнату, где собрались гости. Вокруг стола сидело 5-6 человек – друзья отца, занимавшие в то время не последние места в должностной иерархии Чкаловского района. Окна комнаты были плотно занавешены и, несмотря на дневное время, горел электрический свет. Когда стол был накрыт, мачеха плотно закрыла за собой дверь, из-за которой доносились приглушённые голоса, звон стекла. Произносились тосты, кого-то поздравляли. «Да они, никак, что-то отмечают!»- пронеслось у меня в голове. Те же люди так же собирались у нас, когда родились близнецы. Тогда поздравляли мою маму, а кого же и с чем поздравляют теперь? И почему говорят вполголоса? А как же траур? Когда я принялась расспрашивать сидевшую рядом и чутко прислушивавшуюся к тому, что происходит за дверью, мачеху, - не попросит ли чего отец, она поднесла к губам палец и заговорщически прошептала: « Тс-с-с...». Я поняла, что у нас происходит что-то недозволенное. О том, что у нас тайно отмечали 5 марта 1953 года, я узнала много лет спустя. И только тогда по-настоящему смогла оценилить, как они рисковали. Своего отца я понимала – у него были основания радоваться смерти диктатора. Он был частью своего народа, страдавшего и погибавшего на чужбине. Были причины и личного характера: он потерял там отца, жену, троих детей и многих родственников. Но вместе с ним в тот день в нашем доме радовались и праздновали и русские, и казахи. Позже, в разговоре со своими братьями, отец говорил, что ожидаются перемены, и оказался прав. Сначала вышел указ, освобождавший депортированных от обязательной регистрации. Все, кто имел такую возможность, бросились разыскивать своих родственников. Дядя Хамид отправился в Алма-Ату, где разыскал двоюродного брата своей матери – Муслима Гайрбекова, назначенного впоследствии Председателем Совета Министров Чечено-Ингушской АССР. Вскоре после этого мы переехали в Алма-Ату. Южный Казахстан,с цветущими по весне фруктовыми садами, изобилием овощей и прекрасным климатом, плохо вязался с понятием «ссылка». Поселились мы у Гайрбековых. Я до сих пор не перестаю восхищаться выдержкой и высокой культурой главы семейства. Он никогда и ни на кого не повышал голоса. А когда его энергичная жена, Асмаъ, характерной для неё скороговоркой принималась наставлять своих детей, он подносил к губам палец и полушёпотом произносил: «Тш-ш-ш-ш». При всём своём бурном темпераменте Асмаъ сохраняла огромную выдержку в отношении нас, детей. А сорваться было с чего... Представьте себе, что к вам, как снег на голову, наезжает многочисленная родня, состоящая из нескольких семей, в каждой из которых одних детей по 4-5-6 человек, из которых большинство почти не видело ни фруктов, ни дынь-арбузов, целая гора которых, хранившаяся в подвале летней кухни, таяла буквально на глазах. Но никто и не пытался нас ограничивать. А ведь мы не просто ели. Мы ходили по ним, и они трещали и давились под нашими ногами, выпуская струйки свежего сока. Мы облазили все углы в их дворе, доме и на чердаке. Мальчики в первыйжедень вывели из строя детский велосипед, принадлежавший одному из сыновей Муслима и Асмаъ. Я же отличилась тем, что разбила настольное зеркало. Никто не сделал мне замечания по этому поводу, только дочь хозяина дома, Света, которой было 7 или 8 лет, сообщила мне, что это «папино зеркало» - он пользовался им во время бритья. Когда моя мачеха купила, взамен разбитого, новое, их старшая дочь, Раиса, возмутилась: «Подумаешь, ребёнок разбил зеркало! Мы что, сами не в состоянии купить новое? Это не по-чеченски». Мы уезжали от Гайрбековых постепенно, по мере приобретения собственных домов, и уже приходили к ним только в гости. Мы приобрели жильё в Алма-Ате, точнее в 1-й Алма-Ате. А место нашего непосредственного проживанияна зывалось Таранчинкой. Там сконцентрировалась относительно большая группа переселенцев. Здесь почти все знали друг друга в лицо. Вечерами на небольшой площадке около Промкомбината, где находился водонапорный кран, собиралась длинная очередь за водой. Подавалась она безо всякой системы. Иногда напор былнастолько слабым, что ожидание растягивалось на часы. Но это мало кого огорчало.Во всяком случае, я не слышала возмущений по этому поводу. Ведь основной контингент ожидавших составляли девушки. Во все времена местом свиданий у чеченской молодёжи были источники воды, будь-то пруд, речка или колодец. Каждый знал, кто к кому неравнодушен, кто за кем ухаживает. Ведь свидания проходили у всех на виду. Очень часто парень, которому нужно было объясниться со своей избранницей, приходил не один,а с другом, который говорил от его имени, нередко в иносказательной форме.От ораторских способностей друга, его умения поразить воображение девушки, зависела судьба претендента. Такого рода даром владел не каждый, и поэтому в роли «друга» часто выступали одни и те же лица. Молодые люди обращались к ним за услугами, а те никому не отказывали, отправляясь на очередное свидание, как на службу. Главная задача - подчеркнуть достоинства жениха. Речь их лилась плавно, и отведённую им роль они исполняли с явным удовольствием. Всё, что касается жениха, рисовалось в розовых тонах. Недостатки? Выяснялось, что их попросту не существует. Даже законченный шалопай представал в их изображении гениальной и героической личностью. Заказчики не узнавали себя в этих былинных героях и, смущаясь, просили «друга» не преувеличивать. А какие красавицы там встречались! Глядя на них, мне и моим сверстницам хотелось скорее подрасти. Мы перенимали их манеру повязывать косынки, восхищались их нарядами. Они надевали всё самое лучшее, когда шли за водой. И в самом деле, куда ж ещё им было наряжаться? На свадьбу? Но они не так часто случались. Единственное место развлечения – «у воды», как называется это у нас в народе. Ребята, пришедшие «к воде», собирались небольшими группами. Кто-то ожидал свою возлюбленную, кто-то издали наблюдал за девушками, кто-то просто проводил здесь время в общении с товарищами. А ещё случались «белхи» на строительстве чьего-нибудь дома. На помощь строившемуся собирались со всей округи. Обязанности обычно распределялись следующим образом: девушки месили глину, а юноши подносили уже готовый состав к месту выделки самана, или штукатурки. Для всех эта работа была скорее развлечением. Здесь молодёжь обменивалась шутками и остротами, получая радость от общения друг с другом. Хозяева, у которых намечался «белхи», готовились к подобным мероприятиям заблаговременно. Они запасались продуктами питания, чтобы накрыть для работающих хороший стол. Правда, «стол» здесь – выражение образное. Обычно прямо на земле расстилались клеёнчатые скатерти, отдельно для девушек и ребят. И всё же самые волнующие события проходили «у воды». 6. ДОЛГАЯ ДОРОГА ДОМОЙ 1955-й год был ознаменован новым указом, на основании которого было выделено эфирное время для вещания на чеченском языке. В основном, это были концерты чечено-ингушской музыки на Алма-Атинском радио. Были передачи и немузыкального характера, но тем их, по малолетству, я не запомнила. Начала выходить и газета на чеченском, и мой дядя Хасмагомед Эдилов, в будущем один из классиков чеченской поэзии, получил, наконец, возможность работать поспециальности. А спустя полтора года – 9 января 1957-го г. – Верховный Совет СССР вынес Постановление о восстановлении Чечено-Ингушской республики в составе РСФСР. Председателем Совета Министров был назначен М.Г.Гайрбеков. На него же возлагалась ответственность за репатриацию чеченского и ингушского народов, рассчитанную на четыре года. Это был тяжёлый период. Все рванулись на родину. Но республика не была готова к приёму такой массы людей. Дома, из которых в своё время были изгнаны чеченцы и ингуши, были заняты русскими, украинцами, осетинами, дагестанцами, и их никто не собирался возвращать. Более того, невозможно было даже выкупить их. Те же из новых хозяев, кто уезжал из республики по тем или иным причинам, предпочитали продавать дома кому угодно, только не истинным владельцам, что становилось причиной возникновения конфликтных ситуаций. Чеченцы, обнаружив, что приобретённое ими жильё ранее принадлежало другой чеченской семье, оказывались в весьма неприятной ситуации, осознавая, что не имеют на него морального права. После таких прецедентов стало правилом перед покупкой недвижимости проводить доскональное расследование на предмет того, кому она принадлежала раньше. Сложность заключалась ещё и в том, что продавцы таких домов умышленно лукавили, утверждая, что выстроили их собственными руками.Вопрос о предоставлении возвращавшимся какого-либо жилья не ставился вообще. Но даже на таких условиях возникали огромные проблемы технического плана. Речь шла о массовой репатриации, где необходимы спецсоставы, состоящие из багажных вагонов. Ведь люди ехали с домашним скарбом, который выходит за рамки обычного багажа. О тяготах такой дороги никто, разумеется, не задумывался. Лишь бы доехать. Жильё? Там видно будет. На худой конец, до наступления холодов можно будет сколотить временный дом. «Нам не привыкать. Главное - поскорей до дома добраться!» - так рассуждали многие. Люди вынуждены были обустраиваться своими силами. Имевшие такую возможность приобрели дома, несмотря на моментально подскочившие цены. Но подобными возможностями располагали немногие. Ситуация создавалась катастрофическая. Необходимо было приостановить этот неконтролируемый поток, в едином порыве устремившийся к своим истокам - домой, наКавказ. Был выработан план последовательного перемещения (своего рода очередь, которой необходимо было придерживаться). Весна 1957 года. 1-я Алма-Ата. Железнодорожная станция, раскинувшаяся десятками путей на несколько километров, приобрела новый облик. В редкие часы, когда на привокзальных полотнах редели составы и открывалась противоположная сторона перрона, взору представала длинная панорама «палаточного городка». Название условное, поскольку сооружения, слаженные из всяческого домашнего скарба, огромных самодельных сундуков, сколоченных специально для перевозки домашней утвари, покрытые брезентом или клеёнкой, откровенно говоря, мало походили на палатки. Но они долгое время служили жилищем тем, кто ожидал здесь отправления на родину. Правда, те, кто жил в Алма-Ате, оставались ещё в своих домах, отправляя на дежурство (охранять вещи) попеременно одного-двух членов семьи, которые устраивались на ночь на паре железных кроватей, расставленных посередине так называемой «палатки». Среди ожидавших была и наша семья вместе с семьями моих дядьёв и тёти. Шли дни, а составы всё не подавались. Приходили разные госкомиссии, уговаривали разъехаться. На время. Но люди на уговоры не поддавались. Многие, как и мы, успели продать свои жилища. Хотя мы ещё продолжали жить в уже проданном доме – на правах квартирантов. Наступила жара, возникла санитарная проблема. Но эту задачу разрешили быстро: развернули несколько медицинских палаток и душевых. Но и это был не выход. Пошли сильные ливневые дожди, иногда с градом; начались землетрясения. Старики истолковали это, как недобрый знак – кто-то потревожил прах усопших. На подозрения наталкивал и странный, неизвестно откуда исходивший, отвратительный смрад. Срочно создали общественную комиссию по обследованию грузов. Внимание членов комиссии привлёк длинный деревянный ящик. Хозяин наотрез отказывался его открывать. Но когда, наконец, понял, что это будет сделано и без его на то согласия, заявил: «Да, я везу останки своего брата». Члены комиссии, среди которых были и почтенные старцы, напомнили ему, что все оставляют здесь по нескольку могил, не говоря уже о потерянных в дороге. Но тот был непреклонен. Тогда его вынудили покинуть станцию и добираться в республику самостоятельно. Вот на этот период и пришёлся приезд М.Г.Гайрбекова в Алма-Ату. Цель – объяснить людям обстановку, уговорить их подождать с возвращением на родину. Но никто не хотел смириться с мыслью о том, что осуществление мечты, до которой, казалось, вот-вот, только рукой подать, отодвигается на неопределённый срок. Закончив свою речь, Муслим шагнул вперёд, разрывая плотное кольцо окружавших его людей, и остановился перед моим отцом. «Где ваши?» - спросил он у него по-чеченски. Отец указал рукой и повёл делегацию к нашему жилищу. Огромная толпа собравшихся хлынула следом. Отец откинул полог дверного проёма, смущённо заулыбался, не зная, удобно ли приглашать их войти. Он и сам пришёл сюда сегодня только во второй раз, чтобы поприсутствовать на встрече. Он ещё не рассчитался с работы, полагая, что отъезд может затянуться на месяцы. На самом деле он растянулся на годы... Сомнения замешкавшегося отца рассеял Муслим – он решительно нырнул вовнутрь, пригнувшись у входа, и позвал за собой своего заместителя. Вместе с отцом и дядей Хамидом они разместились по двое на двух кроватях. Муслим позвал ещё кого-то снаружи, и тот разместился на табуретке. О чём они там говорили, мне стало известно позже. Муслим предложил моему отцу и дядьям покинуть железно-дорожную станцию: «Пока вы здесь, люди не разойдутся. Все смотрят на вас». Ведь у чеченцев родства не скроешь. «Если я помогу вам, это будет несправедливо по отношению к другим. Я сам вас вызову, когда будет можно. Уезжайте первыми». Делегация уехала, а ожидавшие окружили моих дядьёв и отца и засыпали их вопросами. Спрашивали даже меня: «А о чём они там говорили?» Мы уезжали со станции на следующее утро. Подогнали несколько грузовиков и начали загружать свои вещи обратно. Через неделю на станции оставалось всего несколько палаток, но потом исчезли и они. В следующий раз М.Гайрбеков посетил Алма-Ату зимой 1958 года. Мы жили уже в новом доме, выстроенном за несколько месяцев лета и осени 1957-го года. Муслим вместе со своим заместителем Атаевым (не помню его имени) приехали к нам засветло, а уезжали далеко за полночь. В каждый приезд М.Гайрбекова в Алма-Ату моя родня нетерпеливо ожидала,что на этот раз он, наконец, скажет, что пришло время возвращаться. Но тот всякий раз призывал к терпению. Ещё впереди были события 1958-го года, когда в Грозном была организована акция протеста против восстановления республики. Представители русского населения, собравшись на митинг, призывали к неповиновению властям – вплоть до вооружённого сопротивления, если чеченцев и ингушей, успевших вернуться в республику не вышлют обратно. Имели место расправы над репатриантами с рядом смертных случаев. Был штурм здания Совета Министров и угрозы в адрес М.Гайрбекова и других руководителей восстановленной Чечено-Ингушской Республики. Всё это Муслиму ещё предстояло пережить... Умер он в 1971 г. в Грозном, находясь всё в той же должности председателя Совета Министров ЧИ АССР. День его похорон был ненастным. Лил проливной дождь. Вода – по колено. Прощание с покойным проходило в соответствии с установленными для людей подобного ранга нормами. Занял своё место почётный караул. Несли дежурство высокие должностные лица. Чуть поодаль расположился военный оркестр. Всё соответствовало установленным правилам, за небольшим исключением – молчал духовой оркестр: оркестранты были предупреждены о том, что похороны будут проходить в соответствии с мусульманскими нормами, но присутствовали здесь во исполнение протокола. Мы вернулись на родину в июне 1959 года. Наши несколько семей разместились в многочисленных маленьких комнатах одноэтажного дома троюродного брата отца, на улице Рабочая. Он вернулся раньше нас, воспользовавшись привилегией, как участник войны и кавалер многочисленных орденов за воинские заслуги. Наш дом, находившийся в районе Грозненского Дома отдыха, был занят переселенцами из России. На Новой Катаяме, где мы обосновались, проживали в основном русские и евреи. Мы были единственной чеченской семьёй на этой улице. Вечерами соседи, а вернее, соседки, собирались на лавочках, которые являлись неизменным атрибутом каждого дома, и засиживались порой до ночи, лузгая семечки и перемывая косточки отсутствовавшим. Здесь я и познакомилась с ними. Они собрались на лавочке у дома слева от нашего, который принадлежал родителям Оли. Я ещё утром слышала её имя, когда её звали с улицы. Другие девушки были постарше. Все они учились в 45-й школе, в нескольких остановках езды. 54-я ещё не была построена. Моя сверстница Оля перешла в восьмой класс, две другие – в 10-й. Словоохотливые десятиклассницы поведали мне столько всего из своей школьной жизни, полной интриг, симпатий и антипатий! От них же я впервые услышала показавшееся мне странным имя Джохар. Они рассказывали о том, кто за ним «бегает» и кто с кем из-за него «грызётся». И когда девушки сообщили, что Джохар - тоже чеченец, я удивилась, потому что не встречала прежде у чеченцев такого имени. Потом, в школе, они и показали мне «бегающих» и «грызущихся» поклонниц Джохара, но самого его мне увидеть не привелось. Позже соседки рассказывали, что он закончил 9 классов и в эту школу уже не вернулся. Я увидела его впервые через 30 лет, на 1-м съезде Общенационального Конгресса Чеченского Народа, осенью 1990 года. Это был генерал авиации, которому суждено было стать Первым Президентом Чеченской Республики. 7. ГОРЕЧЬ И РЕДКИЕ РАДОСТИ ВОЗВРАЩЕНИЯ Ещё не стихли отзвуки кровавой расправы над первыми репатриантами. Всё ещё, то тут, то там, раздавались слухи о конфликтах, возникавших в связи с попытками возвращавшихся просто взглянуть на свои дворы и дома, с которыми были связаны воспоминания о потерянных ими родных и близких, о прежней жизни, детстве, юности, надеждах, которых уже не вернуть. Часто просьбы позволить хоть одним глазком взглянуть на отцовский кров заканчивались в милицейских участках, где у провинившихся брали подписку о том, что они никогда больше не будут предпринимать подобных попыток. Случалось, что бывшие соседи или приятели отказывались вернуть оставленные им на сохранение в 1944 г. ценные вещи. Бывали, правда, случаи, когда имущество возвращалось в целости и сохранности, но, к сожалению, эти случаи были исключением из правила. Однако представители одной этнической группы, кавказских евреев-татов, - все, без исключения, проявили человеческое достоинство, сохранив в течение многих лет всё доверенное им. Раввин еврейской общины Грозного Давид Моисеевич Хазан вспоминал в 1992 году: «Мы все хорошо помним депортацию чеченцев в 1944. Как плакал весь наш мааленький народ, чья история полна погромов и изгнаний. Из дома в дом был передан приказ нашего Рабби, чтобы никто не смел касаться имущества Вайнахов и заселяться в их дома». («Из культурного наследия Евреев Кавказа», Грозный,1992,с.7) Существовала ещё одна причина, которая заставляла людей спешить на родину – надежда на воссоединение с близкими, с которыми их разлучило выселение. 23-го февраля было арестовано почти всё мужское население Чечено-Ингушетии, за исключением тех, кто случайно оказался в лесах в связи с теми или иными хозяйственными нуждами (официциально их численность составляла 2000 человек). Мужчин вызывали в административные учреждения по месту жительства для, якобы, очень важного сообщения в связи с Днём Советской Армии, и тут же арестовывали. Как известно, депортация 1944 г. носила характер внезапности, и многие в момент выселения оказались вне дома. Будь то женщины или дети, о том, чтобы им позволили присоединиться к семьям, не могло быть и речи. Их загружали в ближайший грузовик с совершенно посторонними людьми и отправляли на станцию. А там – сразу в вагоны, не давая возможности даже оглядеться по сторонам. Эти вагоны стояли там потом по 2-3 дня, но наружу никого не выпускали. Было немало случаев, когда семья не досчитывалась одного, двух и более человек. Но бывало и так, что тот или иной мягкосердечный офицер способствовал воссоединению семей, когда к нему обращались с такой просьбой. Один мой дальний родственник вспоминал, как русский офицер сам прошёл по вагонам, разыскивая кого-то, а обнаружив, наконец, предложил им перейти в другой вагон. В суматохе депортации особенно много терялось детей. Одна девочка пошла в хлев поласкать новорожденного телёнка, да так и заснула рядом с ним. Когда же проснулась, её ждала холодная сакля и мёртвая тишина опустевшего аула, изредка прерываемая лаем собак и мычанием коров... Другая девочка, 9-ти лет, пошла сбивать с деревьев орехи в соседний лес и заплутала. А несколько ребят оказались оторванными от семей, застряв в очереди на мельнице, длившейся иногда не одни сутки. Девочку 4-5-ти лет нашли у дороги на окраине села. Этих детей подбирали жители близлежащих сёл, находившиеся в лесах во время депортации. Они скитались вместе с детьми, кормили их чем придётся, пока не удавалось, с большим трудом, куда-нибудь их пристроить. Из свидетельства жительницы Грузии Т.Маргашвили: - Мне было девять лет, когда меня нашёл дядя Хасуха (Магомадов, последний абрек в СССР, участник антисоветского восстания на Северном Кавказе в 1940-1944 годах. - прим.автора). Позже он нашёл ещё двух девочек. Они были маленькие, 4-5 лет. Другие мужчины тоже ходили по аулам и подбирали отставших от семей детей. Одного из них застрелили русские солдаты.Некоторых детей дядя Хасуха провёл в Дагестан и поручил своим знакомым. Мне было очень тяжело, ведь я взрослела, что связано с неизбежностью наступления известного физиологического цикла. Это бывали кошмарные дни. Листья деревьев заменяли мне вату и марлю. Я часто болела. Такая жизнь продолжалась 4 года. Мне было 13 лет, когда дяде Хасухе удалось, наконец, переправить меня в Грузию, где меня приняла семья кистинцев. Трагедия родителей, разыскивавших своих детей, заключалась в том, что за 13-15 лет дети, разумеется, изменялись до неузнаваемости. Большинство из них не знали названий сёл, или аулов, где некогда проживали. И если кому-то из редких счастливчиков и удавалось вновь обрести свою семью, то это становилось событием. Была и другая категория детей, лишившаяся родителей уже в местах депортации. Их определяли в детские дома. Cреди встречавшихся мне воспитанников советских детских домов было немало таких, в которых угадывался какой-то личностный изъян. Эти люди не только утрачивали родной язык, в них был надломлен некий внутренний стержень, формирующийся в каждом из нас на основе неповторимой национальной культуры и духовного наследия, накопленных и переданных нам многими поколениями наших предков. Они не стали русскими, но и чеченцами они уже не были. Справедливости ради необходимо отметить, что среди бывших воспитанников детдомов были и такие, что, повзрослев, поспешили вернуться на Родину. Они хоть и были лишены возможности говорить на родном языке (на чеченском не могли говорить и многие городские дети, жившие в родных семьях), сохранили национальный менталитет и стали равноправными членами чеченского общества. Но для того, чтобы ребёнок в условиях полной этнической изоляции сумел не поддаться нивелирующему влиянию всеподавляющей советской идеологической машины и не превратился в «винтик» социалистического государства без роду и племени, требовалась недюжинная природная сила характера и сверхпрочная психика, а это дано не многим... Слухи о том, что кто-то, где-то, кого-то нашёл, оставались темой дня, продолжая бередить незажившие раны родителей, не терявших надежды. А соседи, гордившиеся своим казачьим сословием, собирались, по-прежнему, на лавочках и при каждом удобном случае старались заверить нас, что в античеченских выступлениях участия не принимали. 8. МОЯ СЕМЬЯ И БУДУЩИЙ СПИКЕР РОССИЙСКОГО ПАРЛАМЕНТА В 1959 г. в республике стали выходить в эфир первые телепередачи, подготовленные Грозненской студией телевидения. Вещание шло на трёх языках: русском, чеченском и ингушском. Нужны были специалисты, владеющие чеченским и ингушским языками. Многие сотрудники редакций газет перешли на телевидение. Редакцию литературно-драматических передач возглавил мой дядя – Хасмагомед Эдилов. К этому времени он был известен, как поэт, и имел несколько опубликованных сборников стихов. Тогда же в эфире я увидела и Ямлихана Хасбулатова (я помнила его по Алма-Ате, где он всегда ходил в тёмно-синем пальто с неизменной папкой подмышкой; уж не припомню, как он выглядел летом). Что его зовут Ямлихан и учится он в университете, я слышала от своих старших сестёр и их подружек, у которых, видимо, все потенциальные женихи были на учёте. Позже младший из двух его братьев, Руслан, задружил с моим двоюродным братом Дуквахой. Я почти каждый день видела их вместе. Руслан в ту пору учился в классе девятом-десятом. Дукваха был на несколько лет старше него. Нигде не учился. Он так и не закончил школу, зато стильно одевался и, несмотря на свой маленький рост, пользовался успехом у девушек. Вскоре Дукваха женился на 17-летней красавице с ростом манекенщицы по имени Зина. Она была выше него на полголовы. Однако женитьба не мешала ему по-прежнему общаться с компанией друзей, среди которых чаще всего бывал Руслан Хасбулатов. Трудно было понять, что их объединяет. Вечно на взводе, нервный и энергичный Дукваха и спокойный, уравновешенный, невозмутимый Руслан. Руслан жил с матерью, двумя старшими братьями и сестрой, а Дукваха - с родителями, старшим братом и двумя младшими сёстрами. Вместе с ними жила и овдовевшая жена его самого старшего брата, Маруса, с тремя малолетними дочерьми. Марусой она стала в доме мужа, родня которого, как это традиционно принято в чеченских семьях, дала снохе новое имя. Почему Маруса? Видимо, это имя ассоциировалось с её внешностью, характерной больше для русской, чем для чеченки, – она была зеленоглазой блондинкой. На её косы засматривались прохожие и водители проезжавших мимо машин. У неё был очень весёлый нрав. Но мне больше импонировала обаятельная и романтичная, увлекающаяся Пушкиным и Лермонтовым, Зина. Наши взаимные симпатии нещадно эксплуатировались взрослыми. Не каждая свекровь станет делать замечания впрямую, так что доводить до сведения Зины её упущения поручалось мне. А она ни разу не обиделась на меня за «мои» наставления. Зина каждый раз удивлённо вскидывала брови и совершенно искренне восклицала: «Да??? А я и не знала!». Как-то раз она зашла к нам, поздоровалась с моей мачехой и,украдкой многозначительно указывая глазами на дверь, сделала мне знак выйти. «Тебе записка», - прошептала она уже во дворе. «Мне?! От кого?» - не поняла я? «От Руслана», - сказала она и протянула сложенный в несколько раз листок, вырванный из ученической тетрадки, исписанный мелким, округлым почерком. Я часто встречала Руслана у Дуквахи, но комнату, где они собирались, я всегда обходила стороной. Дукваха ни о чём не подозревал. На беду Руслана, об этой переписке пронюхала Маруса и, чисто в духе чеченских снох, обложила его данью. «Я кое-что знаю, - объявила она ему обличающе. – Отныне ты приходишь только с конфетами». Руслан воспринял «шантаж» всерьёз и стал поставлять ей конфеты и другие сладости, ну а Маруса не отказывалась. Об этом стало известно Дуквахе. «Ты знаешь, - гневно отчитывал он провинившуюся невестку, - что у него нет отца? Где он должен брать деньги, чтобы каждый день покупать тебе конфеты?!» Та извинялась и говорила, что Руслан «просто шуток не понимает». Глядя на свои фотографии тех лет, вижу, что выглядела тогда взрослой не по годам – мне было тогда не больше 13-ти. Умственное же развитие, очевидно, значительно отставало, иначе зачем бы я стала отдавать личные письма на хранение, пускай и родственнице. Это можно было оправдать, разве что, паническим страхом того, что их может обнаружить кто-нибудь из домашних. Теперь я понимаю, насколько безобидным было их содержание,но тогда я ощущала себя преступницей. Одна из моих двоюродных сестёр, Равзан, старше меня лет на семь, была в моих глазах старой девой. Ей-то я и отдала на хранение письма. Жили они у того самого крана с водой, где собиралась на свидание молодёжь со всей округи. И здесь она, как выяснилось, и просвещала любопытных на предмет содержания нашей переписки. Читая очередное, неожиданно гневное, письмо Руслана (а мне ещё не было известно о вероломстве Равзан), я никак не могла взять в толк, в чём меня обвиняют. Но когда дошла до того места, где было сказано: «О содержании моих писем тебе становится известно всей 1-й Алма-Ате...», всё встало на свои места. Я не разговаривала с Русланом ни до, ни после того письма. Я вообще с ним никогда не разговаривала. Видела его в последний раз в Алма-Ате в 1959 г., когда мы на станции ждали отправления поезда, направлявшегося в Чечено-Ингушетию. Спустя какое-то время я получила письмо от сестры, которая, между прочим, сообщала, что Руслан, вроде бы, разбился на учебных полётах и длительное время лежал в госпитале, а позже уехал в Москву. Вспомнила я об этом случае спустя почти 40 лет, в начале 2000г., когда в результате массированных бомбовых и артиллерийских ударов российской армии вновь опустела столица Чеченской Республики, а её жители – те, что остались в живых, - рассеялись по миру. Кто-то ютился в палатках в Ингушетии, кто-то - у знакомых, кто-то – у близких или дальних родственников. Я приехала в Москву к своей старшей сестре на несколько дней, проездом, не подозревая, что у неё уже находится пять человек беженцев – две грузинки из Грозного и та самая двоюродная сестра Равзан со своими двумя взрослыми дочерьми. Тогда я и вспомнила ту давнюю историю и спросила, как она могла предать моё доверие. Ответ меня поразил: « Он же был некрасивый!» - Речь не о нём, а о твоём поступке. Ты же была уже взрослая. В какое положение ты меня поставила, - не отступала я. И тут Равзан прорвало. - Этот Руслан заслуживает гораздо худшего!В том, что сейчас происходит в нашей республике, есть доля и его вины! Разве не он тогда развязал руки так называемой оппозиции?Не он их науськивал из своего штаба в Толстой-юрте в 1994-м?! Не помнишь?! – парировала она. - Как не помнить? Помню. Выходит, ты всё это предвидела? - Я эту квартиру зарабатывала на «Красном молоте» 20 лет, а теперь от неё и стен не осталось! – с жаром продолжала она, явно игнорируя мои возражения. - Ну, тебя занесло... - А ты его оправдываешь?! - Нет, но я не вижу тут связи с теми злополучными письмами. - Как не видишь?!Это же Руслан их писал! Поняв, что мне не сломить этой железобетонной логики, я предпочла сменить тему... В следующий раз я увидела Руслана уже в Грозном, в 1991 г., в президиуме конференции, проходившей в актовом зале нефтяного института, когда он в очередной раз приезжал с инструкциями из Москвы. Он не раз бывал в республике и раньше, и даже выступал на телевидении, но лицом к лицу я с ним ни разу не столкнулась. Хотя время от времени мы и шутили с его братом Ямлиханом, моим коллегой, по поводу нашего несостоявшегося родства. Ямлихан был человеком рассеянным и немного странным. Однако у него был весьма острый глаз, и ему не было равных в качестве дежурного критика. Его анализ передач отличался остроумием, точностью, вниманием к деталям. Лучше других у него получались обличительные передачи. Правда, по выражению его лица было трудно понять, ругает он человека или хвалит. Какое-то время мы работали с ним вместе в редакции художественных программ и частенько ссорились, но во вражду эти ссоры не переходили. Причина разногласий заключалась в том, что программы Ямлихан делал экспромтом, на чистом вдохновении, не видя необходимости в каких бы то ни было предварительных контактах с выступающими. В день же записи, или эфира, люди приходили в студию, не зная даже темы, то есть, совершенно неподготовленными. Хотя признаюсь, что этот принцип работает в критических передачах, где вопрос на засыпку застаёт врасплох и не позволяет скрыть истину за хорошо отрепетированной демагогией. О рассеянности Ямлихана ходили анекдоты. Рассказывали, как однажды творческое вдохновение, посетившее журналиста в переполненном вагоне трамвая, настолько оторвало его от действительности, что он забыл, где и зачем находится. Сначала он наблюдал за пробегавшими за окном трамвая домами, держась за спинку сидения у самого выхода. Затем, достав из кармана ручку и блокнот, стал что-то торопливо записывать, да так увлёкся, что вышел из трамвая, начисто забыв о двух своих детях, которых вёз в детский сад. Вспомнил он о них, лишь когда увидел здание садика. А про другой случай Ямлихан рассказывал сам. К находившемуся на лечении в одном из санаториев республики Ямлихану приехала жена. Она долго ждала его в холле, понимая, что рано или поздно он должен там появиться. Так и случилось, но... муж прошёл мимо, буквально в сантиметрах от неё, держа в руках прозрачный пакет с полотенцем и мылом и оглядываясь по сторонам. Жена бросилась ему вслед, но момент был упущен – супруг успел скрыться в отделении процедур. Её не пустили – «мужское отделение». В ожидании прошло ещё два часа, и, наконец, она, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, обнаруживает в дверях процедурного отделения глядящего на неё в упор Ямлихана. Не отрывая от неё взгляда, он направляется в её сторону, и, когда она уже с облегчением вздыхает..., ныряет в другие неприступные двери. В результате она до вечера просидела в холле в ожидании своего неуловимого супруга. Ямлихан рассказывал мне впоследствии, что всякий раз окидывая взглядом холл, он с удивлением отмечал про себя поразительное сходство сидящей в кресле женщины со своей женой, особенно изумляясь тому, что и платок, и пальто незнакомки точь-в-точь как у его жены. Сотрудники телевидения не раз вспоминали, как Ямлихан, будучи ещё молодым журналистом, получил задание подготовить материал о праздновании 1-го Мая для газеты «Ленинский путь», где он тогда служил. Ямлихан задания не выполнил. Говорят, что у редактора газеты была истерика и ему пришлось самому спасать положение. И вот как раз в этот период Ямлихан приходит к зам.председателя Комитета по телевидению и радиовещанию Н.Г.Петрову с просьбой принять его на работу. Петров звонит редактору газеты и начинает осторожно расспрашивать о Я.Хасбулатове. Тот, мгновенно поняв ситуацию, тут же отвечает вопросом на вопрос: « Уж не к вам ли он собрался? Я вам запрещаю, - кричит он в трубку, - слышите, запрещаю брать его на работу! Да это мой самый лучший работник! На нём вся газета держится! Ни в коем случае! У вас там и так достаточно сильных журналистов, а у меня он один!» . Н.Г.Петров, разумеется, не веря своей удаче, в тот же день издал приказ о зачислении Ямлихана в штат, но очень скоро понял, какую недобрую шутку с ним сыграли. 9.ЧЕЧЕНСКИЙ ЯЗЫК, КАК "СРЕДСТВО ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ДИВЕРСИИ" Весна 1991 года. Перманентный митинг в центре города, превратившийся в неотъемлемую часть жизни Грозного, продолжается. «У нас уже выросло целое поколение, не знающее родного языка», - слышу голос очередного оратора, женщины средних лет. «Это учительница», - услужливо сообщила мне одна из двух женщин поблизости. «Наконец-то дождались, ввели чеченский, сделали его обязательным. Но это - всего лишь формальность. В большинстве школ уроки чеченского не проводят, ссылаясь на нехватку преподавателей. А между тем, всем хорошо известно, сколько преподавателей чеченского языка и литературы выпускает ежегодно национальное отделение нашего университета. Но даже в тех школах, в которых эти уроки всё же проводятся, их ставят последним, шестым, когда уставшие дети теряют концентрацию. Большинство учащихся эти уроки игнорирует, и никто с них за это не спрашивает. Смотрят на это сквозь пальцы. Да и само преподавание не поставлено на должный уровень». То сзади, то спереди раздаются голоса в поддержку выступающей. И тут же – примеры, у каждого свои. «А утренники в детских садах, - говорит одна из стоящих рядом молодая женщина, обращаясь к соседке. – Там же не бывает ни одного национального номера!» Да, такие издержки встречались не только на утренниках в детских садах... Новогодние представления в ДК им.Ленина были рассчитаны на 10 каникулярных дней. Я просмотрела программу концертов, где не обнаружила ни одного чеченского или ингушского номера, хотя они, наверняка, украсили бы праздничные утренники, которые обычно подготавливались силами учащихся из самодеятельных кружков, среди которых был и ансамбль чечено-ингушских песни и танца. Я разговаривала по этому поводу с секретарём Заводского райкома партии, который с моими замечаниями согласился и даже пообещал разобраться. Но, к сожалению, это был не единственный случай явного ущемления коренного населения республики в вопросах национального языка или культуры. Помню инцидент, произошедший в детском саду г.Грозного между русской заведующей и воспитательницей-чеченкой, к которой обратилась мать одного из её подопечных с просьбой разговаривать время от времени с её сыном по-чеченски. Понятно, что родители желают, чтобы их дети говорили на родном языке, но, занятые на работе, не имеют возможности общаться с ними в достаточной для этого мере. Если же в доме нет бабушки или дедушки, положение усугубляется. Молодая мама искала выхода из этой ситуации, когда обращалась за помощью. «Услышу ещё раз, что ты разговариваешь по-чеченски, - уволю!» - такова была реакция заведующей, заставшей воспитательницу на «месте преступления». А когда беседа продолжилась в кабинете, она была обвинена во всех смертных грехах за то, что посмела говорить с воспитанником на своём родном языке, пусть и по просьбе родительницы. А директор одной из школ Грозненского района был уволен за то, что учащиеся ввереной ему школы поздоровались с членами комиссии, прибывшей из столицы, по-чеченски. Отличилась в этом смысле и секретарь парткома грозненского нефтяного института, армянка по национальности. Выступая на очередном партийном собрании, она с гневом говорила о том, что «в перерывах между лекциями кругом слышна чеченская речь!А ведь ещё Ленин говорил, что подобное недопустимо...» (это происходило в 80-е годы). Преподаватель того же института кандидат технических наук Нажмутдин Тепсаев очень удивился этому заявлению. Как и каждый образованный советский человек, он постоянно обращался к собранию сочинений Владимира Ильича, но подобного тезиса припомнить не мог. В перерыве собрания он подошёл к партийному вожаку и потребовал у неё конкретной информации об источнике, в котором Ленин осуждает общение на родном языке. Ответ был невразумительным. Но, к сожалению, во всём институте не нашлось более никого, кто бы возразил завравшейся партийной патронессе. Правда, определение ей и ей подобным было дано самим Лениным. Он отмечал, что «обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения» (Ленин, ПСС, т.45, стр.358). Когда, завершив свою речь, сошла со сцены возбуждённая учительница, её место занял степенный пожилой человек в очках и тёмной шляпе. Он говорил о том, что народ, лишённый своего языка, подобен дереву со сгнившими корнями, которое неизбежно будет вырублено. - Народ, лишённый языка, теряет индивидуальность и обречён на исчезновение. Взгляните на Израиль.Они восстановили мёртвый иврит по старым книгам. Значит нужен народу свой язык! Хотя в нашем случае речь должна идти не только об этом. -Для любого человека является оскорбительным пренебрежительное отношение к его вере, традициям и обычаям его народа. Возьмите армию. Мы отправляем наших сыновей в её ряды для исполнения воинского долга. Мы немало потеряли их в Афганистане из-за очередной авантюры правителей Центра. Они достойно принимали смерть – ни один не стал перебежчиком, не сдался в плен, хотя примеров, когда сдавались сами русские и представители других народов, больше, чем достаточно. - А как армия поступает с нашими сыновьями? Она пытается истребить в них всё человеческое. Глумится над их религиозными и национальными чувствами, подсовывая на обед свинину. Многие, не выдержав голода, нарушают заповедь мусульманина. А где нарушена одна, может быть нарушена и другая. Если среди вас найдётся тот, кого такое положение устраивает, то пусть ответит, обратясь к своей совести, на каждый вопрос отдельно. Хотел бы он говорить на чужом языке, не зная родного? Хочет ли он есть то, что запрещено его религией? Нравится ли ему, когда высмеиваются его обычаи, культура и традиции – всё, что является предметом его национальной гордости? Желал бы он, чтобы его после смерти похоронили, как безбожника или иноверца?А в нашей действительности бывало и такое... - А вспомните факт вандализма на наших кладбищах после депортации в 1944 г., когда плиты с чеченских и ингушских могил использовались на строительстве свиноферм, канализаций или тротуаров. Это – надругательство не только над памятью мёртвых, но и над чувствами живых. - А развитие свиноводства в республике, противоречащего традициям нашего народа,это ли не оскорбление национального достоинства? Вот откуда национальная рознь и вражда, которые насаждает Москва, вот и вся её «национальная политика». По телевидению, в газетах всё негативное вешается на «лиц кавказской национальности». Лично я ничего хорошего не жду ни от перестройки, ни от Горбачёва, ни от Ельцина. В России меняются правители, лозунги, неизменной остаётся только имперская политика в отношении нерусских народов. Ничего не изменится и теперь. - Нам нужно брать пример с прибалтов. Мы обойдёмся без «благодетелей», опустошающих наши земли. За почти 100 лет из нашей земли выкачано столько нефти, что за её счёт можно было бы отстроить100таких городов, как Грозный. Я – нефтяник, выпускник нефтяного института 60-х. Были годы, когда из недр Чечено-Ингушетии выкачивалось до 25-27 миллионов тонн высококачественной нефти, а всего из недр нашей республики выкачано более полумиллиарда (500 000 000) тонн нефти с начала эксплуатации. Апряткины ( 1-й секретарь обкома ЧИ АССР) получали за это высокие правительственные награды. Трижды орденоносной стала и наша республика. Но что эти ордена дали народу, кроме 400 тысяч тонн ядовитых выбросов в год, что в пересчёте даёт по 300 кг. на каждого жителя, да массу неизлечимых болезней?Никто не говорит вслух о страшной экологической угрозе, которая нависла над жителями республики. Теперь, когда наши недра поиссякли и собственной нефти добывается меньше, на наши нефтеперерабатывающие заводы перегоняют нефть с других месторождений, и самая токсичная из них - Тенгизская. Нам уготована экологическая катастрофа. А что получает от этого республика? Один, всего лишь один процент от всех нефтяных поставок! Это настоящий грабёж. Никого не интересует загрязнённая атмосфера. Более того, в Москве решили, что и этого мало. Решили и биохимический к нам пристроить. Есть такая поговорка: «Спасение утопающих - дело рук самих утопающих». Нам надо спасаться! Ещё несколько лет назад, беседуя с группой врачей, ожидающей в редакции начала передачи, я услышала об опасности, связанной с возделыванием табака. Производством этой культуры в нашей республике занимались, главным образом, хозяйства горных районов: Веденский, Ножай-юртовский, Шатойский. Бывая в этих районах, я не раз видела огромные гирлянды из крупных листьев, развешенные под чердаками и навесами у местных жителей, которые сушили табак в домашних условиях. В основном, его выращиванием занимались женщины и дети. Женщина-гектарница, подрядившаяся вырастить гектар табака, подключала к этой работе и своих детей – одной не управиться. Таким образом, производство табака становилось семейным ремеслом. Когда на трибуне митинга появилась уже немолодая женщина, я узнала в ней свою давнюю собеседницу-врача. Она говорила о том, что выращивание и обработка табака в домашних условиях, ставшие нормой для жителей горных районов, чреваты непоправимыми бедами. Говорила о генофонде, которому производство этой культуры наносит огромный ущерб. И в самом деле, что происходит с жителями горных районов? Если ещё 15-20 лет назад к нам, на телевидение, с концертами художественной самодеятельности приезжали все, как на подбор,рослые, стройные, со свежими лицами юноши и девушки, то теперь молодёжь этих районов словно подменили. Всё больше встречаются низкорослые, с землистым цветом лица. Действительно, происходит что-то неладное. Но почему всё происходящее волнует только чеченцев и ингушей? Обращает на себя внимание национальная однородность митинга. Не поддаётся объяснению пассивное отношение к происходящим процессам некоренного населения республики. Взять, к примеру, Гудермес, город с 40-тысячным населением, подавляющее большинство которого составляют русские. Заработай комплекс БВК – беды не избежать никому. В чём же кроется причина их равнодушия в столь судьбоносных вопросах? Да и равнодушие ли это? Мы не раз обсуждали проблему экологии и с сотрудниками, и с соседями. Они были озабочены не меньше нашего. Об иждивенческой политике метрополии, сделавшей себе из нашей республики кормушку, говорили сами русские. Их возмущение возрастало после очередных поездок в Москву. Они с гневом рассказывали о вызывающем и высокомерном поведении москвичей, старавшихся выдавливать их из очередей в магазинах («Понаехали, из-за вас и вещи приличной не достанешь!»), забывая о том, что на Москву работал весь Союз. Кто-то возмущался нравами на Центральном телевидении, где «без взятки даже сюжета в эфир не протолкнёшь». Откладывают ролики в долгий ящик, а потом говорят, что тема потеряла актуальность. - Вон, Далхадов, попал в передачу на ЦТ, думаете – просто? - У него голос, как у Муслима Магомаева, - возражает кто-то. - Кому нужен его голос? Он редактору вазу хрустальную подарил. Почти метр в высоту. Где только достал такую? - Захочешь выступить на ЦТ – достанешь. И так далее, и тому подобное... А на митингах – почти никого. - Почему ты не ходишь на митинги? Тебе не интересно? – спрашиваю я редактора информационных программ Виталия Елфимова. - Мне это надо? - Ты же первый возмущался! - А что изменится? Ты же знаешь, что материалы оттуда всё равно не пропустят. - Я думаю, что этот запрет тоже ненадолго. Разумеется, задача телевидения – отражать происходящие события, сопровождая их соответствующим комментарием. Но нам в тот период была спущена директива обходить вниманием происходящее, т.е. просто игнорировать, - «выпустят пар, да и успокоятся». Среди моих коллег были и такие, которых не устраивало такое положение. На еженедельных летучках говорили и о том, что позиция, занятая телевидением, - это ничто иное, как позиция страуса, зарывающего голову в песок; что мы не имеем права на самоизоляцию. Раз проблема существует, значит она должна быть освещена. В связи с этим разделились мнения, а затем и позиции тележурналистов. 10. НЮРА, ПОДРУГА «ВРАГА НАРОДА» Прошла целая неделя, пока мне удалось вновь посетить митинг. О пожилой супружеской паре, каждый день подкармливавщей собравшихся пирожками собственного приготовления, я услышала от коллег. А узнав, что они русские, заинтересовалась. Но не так-то просто оказалось отыскать их среди огромной толпы людей. Когда объяснила членам оргкомитета, кого ищу, они тут же предложили свои услуги («Они здесь, никуда не отходи. Сейчас найдём.») и бросились в разные стороны. Не прошло и десяти минут, как ко мне уже подводили небольшого роста пожилую женщину с покрытой платком головой и опустевшей хозяйственной сумкой в руках. Рядом с ней – худой, небритый, болезнного вида пожилой человек. - Нюра, – протягивает мне руку женщина, улыбаясь. - А я Вас знаю. И энергичная не по возрасту Нюра засеменила впереди. Последовал за ней, немного прихрамывая, и её супруг, Пётр Александрович, который, в отличие от своей жены, представился, назвав себя официально – по имени-отчеству. Необходимо отметить, что к тому времени республиканское телевидение уже начало освещать митинг, и Нюра (она сама просила называть её так) с супругом успели посмотреть несколько телевизионных программ, в которых звучали воспоминания о выселении. Шестнадцатилетняя в ту пору Нюра тоже помнила морозные февральские дни 1944 года. Накануне того рокового дня она осталась с ночёвкой в гостях у своей подружки-чеченки, Аси, которая жила со своей больной бабушкой в пригороде Грозного. Родителей у Аси не было. Нюра лежала в постели рядом с подругой, хотя давно уже проснулась. Но комната, остывшая за ночь, была холодной, и выбираться из-под тёплого одеяла не хотелось. Подруга, допоздна засидевшаяся у постели бабушки, ещё спала. Вдруг резко забарабанили в дверь. Нюра отодвинула занавеску, чтобы разглядеть, кто так грубо стучит, но увидеть что-либо сквозь обледенелые окна не смогла. Ася, присев на кровати, вопросительно посмотрела на подругу: «Кто это может быть? К нам никогда так не стучали». Обе начали быстро одеваться. Ася подошла к двери и спросила по-чеченски: «Мила ву?» Ответили по-русски: «Открывайте, быстро!» Они испугались. Не успела Ася откинуть дверной крючок, как в комнату ввалилась целая группа военных. - Собирайтесь быстро, на сборы 2 часа! - резко произнёс один из вошедших. - А куда собираться? – это к Нюре вернулся дар речи. - В дорогу, - ответил военный и добавил: - В дальнюю. Другие вошли в следующую, смежную, комнату. Лежавшая в постели бабушка Аси растерянно смотрела на вошедших, пытаясь понять, что происходит. - Что с бабкой? - Она больная,- ответила Ася. Нюра помнит, как военные переглянулись. Что-то пообсуждали между собой минуты две и, бросив им на ходу «собирайтесь», стали выходить на улицу. Нюра, решившая, что ей тоже нужно собираться в дорогу, спросила: - А как же я одна поеду? Мои родители меня будут искать. - А где твои родители? – обратился к ней старший из них. - Дома, я тут в гостях. Кажется, только сейчас они поняли, что она не чеченка. - Ах, ты в гостях! Ты русская? Мы выселяем чеченцев и ингушей. А ну, быстро отсюда, - сказал военный, внезапно сменяя свой резкий тон на доброжелательный. - А Ася? У неё бабушка больная, - пыталась она разжалобить офицера. - Скоро вылечится, - произнёс кто-то из стоявших рядом. Нюра знала, что у Аси не было тёплой одежды. В зимнюю пору она редко куда выходила,а когда такая необходимость возникала, надевала две тёплые кофты, а сверху - большой шерстяной платок. Когда два года назад один за другим умерли её родители, она вынужденно оставила школу. Немного спустя слегла бабушка. Жили тем, что привозили им родственники. Куда их повезут?Зачем? Из брошенных почти на ходу нескольких фраз офицера девушки ничего не поняли. Но стали собираться. Заглянул молодой солдат и, указав кивком в сторону комнаты, где лежала бабушка, спросил: « Она сама ходить может?» Они ответили, что без посторонней помощи она не поднимается. Солдат задержал свой взгляд на Нюре. Нюра улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Вошёл, прикрыв за собой дверь. - Тебя как зовут? - Нюра. - Нюра, ты местная? - Да, я живу в Грозном. А вы ещё долго здесь? - Да, пока здесь. - А за что их? - Да разное говорят. - А что с ними будет? - Плохо будет. Если есть что ценное, пусть берёт с собой. Одежды побольше, еды. - Почему «берёт»? Они же с бабушкой! - Бабушку сейчас увезут в другое место. Она же сама ходить не может. Больных – отдельно. - Как?! Её одну, без Аси, заберут? - Да, другого выхода нет. У нас приказ - свозить больных в отдельное место. - Давай, увидимся,- заулыбался солдат. В это время раскрылась дверь, и уже другой солдат нетерпеливо спросил: - Саша, ты чё там застрял?! Ходит или не ходит? - Иду, не ходит она, - отвечал Саша, направляясь к выходу, а у дверей с улыбкой помахал Нюре рукой. Минут через двадцать вошли двое с носилками, на которые переложили Асину бабушку. Старая женщина не могла произнести ни слова, только платком вытирала глаза и посматривала на Асю с Нюрой. Когда её уже начали выносить, Ася резко бросилась к ней, обхватила руками её голову и зарыдала, сквозь слёзы говоря что-то по-чеченски. В ответ бабушка несколько раз произнесла одну и ту же фразу: «Йоха ма йохалахь, йоха ма йохалахь». Нюра, немного понимавшая по-чеченски, прислушалась, но ничего не поняла. Она никогда до этого не слышала подобных слов, но запомнила их на всю жизнь. Солдаты, державшие носилки, даже не приостановились. Они почти несли вместе с бабушкой и приникшую к ней Асю. Но у выхода она разжала объятия, когда один из солдат прикрикнул на неё: «Да, отцепись ты! И так еле несём!». Выйти вслед им не позволили. Они с Асей так и не увидели, на чём её отправляли. Ася продолжала плакать, упав ничком в опустевшую постель бабушки и зарывшись лицом в её подушку. А в голове у Нюры всё крутилась фраза, несколько раз произнесённая бабушкой на прощанье. Она ждала момента, чтобы спросить, что она означала. - Ася, Ася, надо собираться. Где твои вещи, где продукты? – она силой оторвала подругу от подушки. - Приди в себя. Слезами не поможешь. Ася села, потерянно огляделась. Взглянула на Нюру. Потом встала, подошла к сундуку и начала извлекать оттуда какие-то вещи, принадлежавшие, скорее всего, не ей. «Это вещи её матери», - догадалась Нюра. Отбирала нужное, что-то нашёптывая про себя. Нюра нашла, что это самый подходящий момент, чтобы задать мучавший её вопрос. - Ась, а что значит «ёха ма ёха»? Та не поняла. Да и трудно было узнать эти слова в устах Нюры, которой сложно было воспроизвести гортанные звуки чеченской речи. - Ну, что тебе на прощание бабушка говорила? - А-а... «йоха ма йохалахь», - поняла наконец Ася. - Ну, если дословно, это значит «не растеряйся, не сломайся», то есть будь сильной, не опускай рук, не склоняй головы. Лёд на окнах начал оттаивать, и уже можно было разглядеть, что происходит на улице. Подъезжали и отъезжали грузовики, бегали туда-сюда солдаты. Подъехала новая машина, и солдаты активизировались. Открылась дверь, и уже другие солдаты – видимо, из подъехавших только-что – крикнули: «Выходите!» Впереди пошла Нюра, держа в руках узел с вещами Аси. Такой же узел, но с продуктами, несла Ася. - В машину! - скомандовал офицер, приняв за чеченку и Нюру, но один из ранее прибывших сказал: - Одна - русская, пусть домой идёт. - Которая? – удивился офицер и уставился на Нюру. – Ты, что ли? А ну, давай быстро отсюда! Ишь, подружка, загостилась. Нюра обвела взглядом солдат. Где же Саша? Но его нигде не было видно. Ася уже поднялась в грузовик, где уже находилось человек двадцать, среди которых были и дети. Подбежала к грузовику, который уже трогался с места: - Ася, я найду тебя! – крикнула ей вслед Нюра и выбежала на дорогу. До дому добиралась часа два. Дорога была запружена грузовиками, до отказа набитыми людьми, в основном женщинами и детьми. Были и старики. Но ни одного молодого мужчины. Странно...Может их отдельно везут? Опять в голове закружились сотни вопросов. Прибежала домой в слезах: - Мама, ты знаешь?.. - Знаю, - не дав ей договорить, ответила мать. - Мы с папой так волновались за тебя. Слава Богу, пришла... Мать обняла Нюру и заплакала. - Никому ничего не говори, надо молчать. Все соседи знают про твою чеченскую подружку. Их отправляют в Сибирь. - Мама, - плакала Нюра, -Ася в одной шали, ей нужно что- нибудь тёплое. - А где ты её найдёшь? - Не знаю, пойду на станцию. - Ой, Нюрка, влипнешь ты в историю! Сегодня – одних, завтра – других. Кто знает, кто следующий? Нюра была девушкой отчаянной. Прихватив стёганое полупальто, она пешком отправилась на станцию, искать Асю. На Грознефтяной было очень много военных, они сновали между товарными составами; кто-то на кого-то кричал, кто-то кого-то искал. Один железнодорожник пытался в чём-то убедить офицера, указывая рукой на состав, состоявший из длинной вереницы товарных вагонов. Нюра не знала, откуда начинать поиски. Мимо проходили два офицера и, кажется, обратили на неё внимание. В новом, из серого сукна, пальто и в белой вязаной шапочке она выглядела старше своих шестнадцати лет. - Можно вас спросить? – обратилась к ним Нюра. - Я ищу подругу, её выселяют. Те всё сразу поняли и, переведя взгляды на узел в её руках, продолжили за неё в один голос: - И вы принесли ей тёплую одежду. - Да... Её зовут Ася. Говорят, их в Сибирь отправляют. Там морозы. Она не выдержит! - Сложная задача, - сказал один другому. - Как фамилия твоей Аси? Нюра назвала. - Она городская? - Почти. Из Черноречья. Это недалеко от Грозного. - Ты вот что, пройди мимо вагонов и зови её по имени. Если не найдёшь, посмотрим по спискам. Это сложнее будет. Мы здесь, если что. Нюра не чувствовала под собой ног от радости, что появился шанс найти подругу. Она бегала от вагона к вагону, выкрикивая непрерывно: - Ася! Ася! Какой-то военный раздражённо остановил её: - Чего разбегалась, сучка! А ну, вон отсюда! Может, вместе с ними отправишься? - Мне разрешили, - она указала в сторону офицеров. Хам в военной форме перевёл взгляд в направлении офицеров и, что-то бурча себе под нос, зашагал прочь. Впереди, у одного из вагонов, было настоящее столпотворение, причины которого издали было не разобрать. Нюра подошла поближе. Из вагона вытаскивали больную, а её близкие пытались этому воспрепятствовать. Крики, слёзы, стоны, давка... В этой толчее Нюра не сразу увидела Асю, а услышать что-либо вообще было невозможно, хотя Ася уже несколько раз окликала её по имени, вцепившись руками в одну из створок раздвинутых дверей вагона. Нюра сделала несколько попыток передать ей узел с пальто, но из этого ничего не получалось. У кого-то сзади не выдержали нервы, и этот некто, резко выхватив узел из Нюриных рук, ловко перебросил его в вагон. Он пролетел мимо Асиной вытянутой руки, и она не без труда извлекла его из-под чужих ног. Она была больна: было видно, что она горит в жару. - Я плохо себя чувствую, - сказала Ася. – Всю ночь не спала. Не у кого спросить про бабушку. Обычно весёлая и остроумная, она как-то обмякла, сникла. А потом, пытаясь перекричать усилившийся вдруг гомон, попросила: - Нюра, ты не можешь узнать, куда повезли бабушку? - Могу! Я обязательно её разыщу! О трагической участи больных, среди которых была и Асина бабушка, Нюра узнала лишь много лет спустя... «Вагоны с переселенцами на станции простояли ещё трое суток», - рассказывала Нюра. Для находившихся там людей это был настоящий ад. Их никуда не выпускали. Дни стояли морозные. Февраль, он и на Кавказе февраль. Люди мёрзли. Санитары ходили по вагонам, выискивая и отправляя куда-то больных. Все эти дни Ася держалась на ногах. Она уже не спрашивала про бабушку, но этот немой вопрос читался в её глазах. Нюра сама говорила ей, что продолжает её искать и обязательно найдёт. Нюру обнадёжил один военный, сказавший ей, что всех больных (чеченцев и ингушей) свозят в одну больницу, но он не знает в какую. Нюра ещё не знала, что видит Асю в последний раз.Когда на следующий день она вновь пришла на станцию, вагонов на станции уже не было... Она шла через рельсы, погружённая в свои мысли. Вспоминала Асю, их общие планы на будущее, которым уже никогда не суждено было осуществиться. Шла, не замечая, как слёзы заливают лицо, пока знакомый голос не вернул её к действительности. - Вы плачете? – перед ней стоял один из двух офицеров, которые позволили ей поискать Асю в вагонах. - Их уже увезли, - сказала Нюра, вытирая глаза ладонями. - Да, - подтвердил молодой человек. – Их отправили ночью. Он стоял перед нею, не сдвигаясь с места и глядя в лицо. Первой заговорила Нюра: - Я пойду, - сказала она. - Я провожу. Кстати, меня зовут Пётр, а Вас? - Нюра. - Нюра, сколько Вам лет? - Шестнадцать, а Вам? - Двадцать три. В званиях Нюра ещё не разбиралась. Звёзды – значит, офицер, вот и все её познания в этой области. Пётр сам сказал, что он лейтенант. Он проводил её до самого дома. Спросил, не обидится ли она, если заглянет к ней ещё. Нюра ничего не ответила и зашла вдом. Пётр был не единственным молодым человеком, оказывавшим ей знаки внимания. Родителей не было дома. Они придут только вечером. Есть возможность спокойно полежать и подумать обо всём произошедшем. «Аси нет, - думала она. – Найду её бабушку и сама буду за ней смотреть. Она же ещё не очень старая, может, вылечится... А зря я так с этим Петром. Интеллигентный и, видно, добрый. Хотел отвлечь меня от грустных мыслей. Понял, что я расстроена.» Потом её, вдруг, осенило. «А, может он знает, куда отправили больных? Где его теперь искать? Может, успею ещё догнать?» Но сил подняться всё равно не было. Вечером пришли с работы родители. Уединившись с матерью, подробно рассказала ей обо всём, что произошло в тот день, раскаиваясь в том, что не позволила Петру прийти ещё. - Сам придёт, - успокоила её мать. – Ты же у меня красавица. И точно, как в воду глядела. Пётр пришёл на следующий же день. Робко постучался. Нюра открыла дверь и обмерла. – Здравствуйте, Нюра. - Здравствуйте, Пётр. Проходите. - А Вы одна? - Да, родители придут вечером. -Может, прогуляемся? В доме неудобно... Я пришёл без приглашения... -Погуляем. Я ещё вчера чуть не бросилась вас искать. И Нюра рассказала ему историю об Асиной бабушке. Пётр пообещал разузнать всё подробно и попросил не тревожиться. Они поженились через год. Пётр дослужился до звания майора и уволился в запас. Всё это время они жили в Грозном. Воспитали сына. Я напросилась к ним в гости. Жили Нюра с Петром Александровичем на Грознефтяной, на цокольном этаже пятиэтажного дома, прямо напротив той самой станции, с которой отправлялись до отказа набитые депортируемыми товарные составы в феврале 1944-го года. Скромная двухкомнатная хрущёвка, где вместе с хозяевами проживает огромный чёрный пёс неизвестной мне породы. Небольшая, устаревшей модели, кушетка, два кресла и старенький телевизор, стол, четыре стула – вот, пожалуй, и вся обстановка. «Да, не от большого достатка пирожки-то раздают», - заметила я про себя.Между тем, Нюра хлопотала у стола:вазочка с вареньем, печенье, конфеты к чаю. Осветитель расставлял световые приборы, оператор готовил камеру к съёмке. Я и после того не раз встречалась с супругами у них дома или на телевидении, куда они частенько наведывались. Это были редкие свидетели геноцида, учинённого над чечено-ингушским народом, которые не боялись об этом говорить. В одном из интервью Нюра рассказывала о том, как советские офицеры грабили чеченские дома. Каким грубым матом обругал один такой офицер русского соседа, вступившегося за соседское добро. Видела грузовики, загруженные коврами и другими ценными предметами домашнего обихода, которые проезжали из сёл и аулов. Рассказывала о том, как обнищал край после депортации коренных жителей. Уже не увидать было прежних арбузов и дынь, которые прежде завозились сельчанами на рынки столицы. Не было уже того разнообразия овощей, которыми славились базары Грозного. «А какие чудесные были фрукты! Помню, проедет загруженная сочными свежими яблоками арба, а аромат стоит на всю улицу". Было о чём вспомнить и Петру Александровичу. Хотя Нюра – сначала невеста, а потом жена – продолжала допекать его настойчивыми просьбами разыскать Асину бабушку, он, уже знавший об участи постигшей больных, в числе которых, безусловно, была и разыскиваемая, не сразу открыл ей печальную тайну. Прошли годы прежде, чем Нюра узнала о трагедии. Когда, спустя 13 лет, на станцию Грозный стали прибывать составы с возвращавшимися на родину, Нюра не пропускала ни одного. Она, как и тогда, в 1944-ом, бегала мимо вагонов, выискивая глазами подругу. «Интересно, какая она теперь, моя Ася? Я её сразу узнаю», - думала она, всматриваясь в лица вновь прибывающих. Домой возвращалась расстроенная, но надежды не теряла. Этой встрече так и не суждено было состояться... После того интервью жизнь супругов довольно осложнилась. Они стали замечать недобрые взгляды соседей, некоторые из которых откровенно демонстрировали свою неприязнь. В таком же положении оказался и профессор Александр Иванович Божедомов, раскрывший тайну массового захоронения чеченцев, замученных в застенках НКВД. Учёный, ставший свидетелем тех событий, дал мне обширное интервью об истории 50-летней давности. Однако, когда я приехала к нему через год, накануне годовщины депортации чечено-ингушского народа, его жена, очень милая и скромная женщина – дочь крупного военначальника, Героя СоветскогоСоюза, - со слезами рассказывала мне о том, какому давлению подверглись они после прошлогоднего интервью.С ними перестали здороваться соседи, им угрожали по телефону, обзывали предателями. «Я глубоко убеждена в том, что настоящий интеллигент не может быть ни националистом, ни шовинистом». «Значит, нет среди Ваших соседей настоящих интеллигентов, не жалейте о них»,- сказала я на прощание. Но делать новое интервью передумала, хотя сам Александр Иванович и был к нему готов. Зачем ещё более осложнять жизнь пожилым людям? 11.ОБРАЗ ВРАГА, КАК НЕИЗМЕННЫЙ АТРИБУТ РУССКОГО МЕНТАЛИТЕТА Когда обращаешься к истории России, в глаза бросается вечное противостояние между «нашими» и «не нашими», будь то борьба между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между «красными» и «белыми», носителями буржуазного мышления и носителями социалистических идей, русскими и «жидомасонами», или «лицами кавказской национальности», а теперь уже и более конкретизированно – с чеченскими «террористами». Образ врага, жизненно необходимый русскому народу, аморфен и размыт, как и вся политика государства российского. Приведу случай, произошедший в 1990-м году в станице Серноводская в доме Чекуевых. Хозяину - далеко за 70. Но, несмотря на возраст, он по-кавказски бодр и не лишён чувства юмора. Рассказывая об этом случае, он давился от смеха, хохотали и изумлённые слушатели. Его сыну, работавшему в одной производственной фирме, доставили из Воронежа очередную партию материалов, которую сопровождали два водителя КАМАЗа. Чекуев-младший пригласил их домой. Встречали водителей по всем правилам кавказского гостеприимства: зарезали в их честь барана, накрыли щедрый стол. Поставили водку, заранее поинтересовавшись предпочтениями гостей. Всё шло хорошо. Чекуев-младший, как и подобает хозяину, следил, чтобы стаканы гостей не пустовали, подкладывал угощения. В это время по местному телевидению шло выступление известного политолога, профессора, чеченца Абдурахмана Авторханова, проживавшего в Германии. Вдруг один из водителей встал со своего места и, не без труда добравшись до телевизора, выключил его, не испытывая ни малейшей нужды в разрешении на то хозяев. Оторопевший Чекуев-старший, до этого заинтересованно слушавший своего знаменитого земляка, отреагировал не сразу. Выдержав приличествующую паузу, он деликатно осведомился у гостя, почему тот выключил телевизор, и получил ошарашивающий ответ: «А зачем он нужен, этот чурка?» Хозяин опешил. Но разгулявшийся гость решил, что останавливаться на достигнутом ещё рано: «Если чё, мы вас шапками закидаем», - пригрозил он, завершая таким образом тему «чурок» и победно обводя взглядом притихших домочадцев. А товарищ его подтвердил, что, точно, закидают. «Мы вам ещё покажем!» - грозно добавил он уже от себя. Другой случай произошёл в Грозном в 1991 г. Врач Моги Берсанов и вообразить не мог, чем обернётся для него прогулка с малолетним сыном. В кафе, куда они зашли перекусить, всё было буднично. За столиком, к которому они присели, их было четверо – двое взрослых и двое детей. Они только что принялись за еду, когда с истошным воплем «Как же я вас всех ненавижу!» сидевший напротив мужчина, направив на них пистолет, открыл стрельбу. Моги не успел даже понять, что происходит. Почувствовал лишь, как по ногам заструилась кровь.Он попытался встать, но ноги не держали. Подполковник Коновалов, следователь по особо важным делам КГБ, которым оказался стрелявший, выпустил всю обойму, прострелив доктору обе ноги. Коновалова задержали. Но ненадолго. Он был отправлен во внеочередной отпуск. Никто не искал состава преступления в его действиях. Вернувшись с отдыха, он, как ни в чём не бывало, приступил к своим прежним обязанностям следователя КГБ. Если хамское поведение двух водителей из Воронежа можно было объяснить их невежеством, то поступок подполковника КГБ носил опасный симптом патологической ненависти к инородцам, перешедшей в необратимую стадию. При всём желании не обидеть ненароком тех многих уважаемых мной представителей этой нации, что не растеряли общечеловеческих ценностей, приходится отмечать,что ксенофобия пустила глубокие метастазы в российском обществе. Она является результатом государственной политики России. Дошло до того, что целый народ шельмуется с экранов телевизоров и на страницах газет и журналов. У чеченцев нет той пренебрежительности в отношении других народов, которая характерна для русских, у которых имеются оскорбительные прозвища для всех существующих народов и рас: жиды, хохлы, косоглазые, чурки, хачи, пиндосы, кикелы, черно..., гейропейцы, звери и т.д. Русские кичатся победой над фашизмом так, словно десятки народов мира не имеют к ней никакого отношения, и в то же время скандируют: «Россия должна править миром», величественно плюя на тот факт, что это и есть лозунг истинных фашистов. Одна моя знакомая, Валентина Рябошапко, телефонистка с нефтеперекачивающей станции Ищёрская, рассказывала мне о курьёзной истории из её детства. Было это вскоре после восстановления Чечено-Ингушской АССР. Рядом со станцией находился небольшой магазин, обслуживавший жителей рабочего посёлка, который состоял издвух многоквартирных одноэтажных домов, расположенных в двухста метрах от нефтекачки. В одном из них, вместе с родителями и двумя старшими братьями, жила восьмилетняя тогда Валя. Она не раз слышала из разговоров взрослых о неких загадочных «зверях», называемых чеченцами.Только что это за звери, никак представить себе не могла. Как-то услышала от родителей странную новость:вместо молодой продавщицы-казачки, которая уехала из станицы, в магазине теперь работают чеченцы. Весть о том, что за прилавком теперь будут стоять звери,Валю изрядно озадачила. Детское любопытство взяло верх над овладевшим ею ужасом, и она договорилась с подружками по двору вместе отправиться в опасную экспедицию. Было лето, и дверь магазина была открыта. Они тихонько подкрадывались ко входу, когда изнутри послышался весёлый женский голос: - Идите, идите сюда! Чего вы боитесь? Молодая женщина угостила их леденцами, спросила имена и пригласила заходить почаще. Её муж, записывавший что-то в тетради, поднял на них глаза и спросил: - А куда вы ходите в школу? Здесь, по-моему, нет школы. Они ответили, что школа - в станице Ищёрской. Валина мать, тётя Галя, приводила дословно детское изумление дочери:«Гля! А чеченцы-то - люди?!» Потом эта пара (продавцы) поселилась рядом с Валиной семьёй и прожила там несколько лет. Позже они уехали в Казахстан, оставив добрые о себе добрыевоспоминания. Русских учителей и медработников, приезжавших в 1960-70-х гг. в Чечено-Ингушетию по распределению, встречали радушно. Жители сельских районов особенно опекали девушек, которых среди приезжавших было большинство. Помогали устраиваться. Подкармливали, кто чем мог, - фруктами, молочными продуктами, мясом, курами. Соседи считали своим долгом охранять их. А попытки приставаний к молоденьким учительницам или медсёстрам пресекались местными авторитетами самым решительным образом. Родственники провинившегося вызывались на разбирательство, где выносилось предупреждение, после чего незадачливый ухажёр за версту обходил предмет своих симпатий. Некоторые, отработав положенный срок, возвращались домой, но многие остались в республике навсегда, связав свою судьбу с чеченцами и ингушами. А когда пришла война, спасались вместе со всеми от российских бомб... С учительницей Евгенией Александровной я встретилась в миграционной службе, в г.Назрань, в августе 1999г., когда первые беженцы из Чечении неделями ждали разрешения на выезд из Ингушетии. «Это уже второй наш побег от войны», - рассказывала она. В Чечено-Ингушетию приехала из Ростова в 1968 г. по распределению. Здесь же встретилась со своим будущим мужем-чеченцем. У них трое взрослых детей – два сына и дочь. На судьбу не жаловалась, в браке – счастлива. Несмотря на светлые волосы и голубые глаза, не сразу распознаешь в ней русскую. На голове – косынка, повязанная в форме ленты, как это характерно для многих чеченок. - Всё у нас было хорошо, если бы не эта война, - говорит она тихим голосом. Прикидываю в уме, сколько же ей лет. Получается, за 50. «Неплохо сохранилась», - отмечаю я про себя. - Эта война всё перевернула, - продолжает Евгения Александровна. - Я перестала узнавать своих знакомых и даже родных. Когда я вышла замуж и приехала с мужем в Ростов, к родителям, все мне откровенно завидовали: «Какого мужа себе отхватила – красавец, не пьёт, не бьёт, одевает, как королеву». И когда уже с детьми приезжала, те же восторги: «Какие красивые, какие воспитанные дети у вас растут». А тут всех разом будто подменили. Смотрят исподлобья. Даже те, кого знала близко, пытаются проскочить, не поздоровавшись. А началось это, когда я со своей семьёй приехала к маме в Ростов, спасаясь от бомб в первую войну (в лексику жителей Чечении прочно вошёл отсчёт до войны и после; а теперь уже, как эпохи, берут за основу 1-ю и 2-ю войну). «Как они так могут, в чём наша вина?» - жаловалась Евгения матери. «Обойдётся, - вздыхала та, - не обращай внимания. Ещё не то переживали». - И самое обидное, что всё это были, в общем-то, образованные люди! - Спасибо, старая соседка оказалась мудрее их всех: «Да что с них взять, своей-то головы нету. Всё под чужие подстраиваются». Это бы ещё ничего. Милиция замучила. Стали приходить чуть ли не каждый день. Дёргают и дёргают, ну никакого покоя. Доходило до прямых оскорблений: «Вы, чеченцы, отделяться же хотели, чего приехали?» Муж не выдержал и уехал в Казахстан. - И что же, вы снова в Ростов? - спрашиваю я. - А что делать? Ехать-то больше некуда, - отвечает она. - Там хоть мама, есть где пожить. Война-то не вечная. Более трагичной оказалась судьба другой учительницы, также приехавшей в нашу республику по распределению.Она сочеталась браком со своим коллегой, тоже приезжим. Развелись после рождения ребёнка. Она жила одна с двадцатилетним сыном, который погиб в первую войну, в 1995г. А вскоре, не справившись с горем, умерла и она сама. Её хоронили соседи-чеченцы, соблюдая все правила христианского ритуала. После объявления независимости Чеченской Республики многие жители некоренной национальности покинули насиженные места, разъехавшись по разным городам и весям России. Кто – поближе к родителям, кто – к детям, а кто – просто, куда глаза глядят. Но не всем удавалось прижиться на новых местах, некоторые возвращались. Причины? Психологическая несовместимость. Рассказывали, что их, русских, оскорбляли, обзывали «чеченцами» и прочее, и пр. Но уезжавших было гораздо меньше, чем тех, кто решил остаться в республике. Среди покинувших республику образовалась и другая категория – фальшивые «беженцы». Они продавали свои квартиры, дома и дачи по довольно высоким ценам, а прибыв на новое место, объявляли себя беженцами, получая соответствующие привилегии. В связи с этим в республику стали поступать запросы на предмет определения статуса прибывших в Россию в качестве беженцев. Более того, продавая своё жильё, переселявшиеся выдвигали одно обязательное условие: новый хозяин должен был сопровождать их до границы с Россией для обеспечения их безопасности. Я ни разу не слышала, чтобы в то время кто-нибудь был ограблен в пути, но, тем не менее, это условие исполнялось и скоро вошло в норму. В ту пору произошло несколько дорожных ограблений шоп-туристов, возвращавшихся из Турции на Икарусах. Во время одного из таких ограблений был застрелен пожилой житель Урус-Мартана – единственный мужчина, оказавшийся в группе женщин, который оказал сопротивление. Но происходили эти ограбления на территории Грузии. Винить людей за то, что они стремятся гарантировать свою безопасность, было бы несправедливо, хотя страх их и был необоснованным. Но совершив удачную продажу дома, квартиры, дачи, выручив при этом солидную сумму, объявлять себя беженцами, по меньшей мере, неэтично. Эту тему я затронула в одной из своих информационных программ, не предполагая, что это вызовет столь негативную реакцию. Ведь речь шла об элементарном мошенничестве. Но одна моя приятельница, работавшая врачом в поликлинике, ошарашила меня недоумённым вопросом: «А кому плохо от того, что мы в России получим лишнюю копейку?» 12. ГЕРОИ «А ЛЯ РЮС» С начала военных действий в Чечении все более учащаются убийства иностранцев в Москве. Эти убийства сопровождаются осквернениями трупов: отрезаются носы, уши и другие органы. Похоже, навыки, приобретенные русскими в ходе двухэтапной войны в Чечении, продолжают находить себе применение. «... У парня вырвали сердце и положили его на тело...» (Селение Самашки, радио «Свобода», 1 апреля 1995 г.) Показательным стало дело двух приятелей – Рино, изучавшего живопись, и Скачевского, студента факультета физкультуры. С 1-го августа 2006 г. до 2009-го г. на счету этих «русских солдат», как они сами себя величали, взявших на себя миссию «очищения города от оккупантов», скопилось 37 жертв. Обычно в столице убивают темнокожих туристов и смуглолицых рабочих-мигрантов, тяжким и честным трудом зарабатывающих свой хлеб. Их убивают за непоправимый грех, которому в России нет прощения: они – не русские... Вот некоторые из образчиков данного менталитета, которыми кишат СМИ.: «Русский человек – это тавтология», « «Русский» означает «нормальный», приемлемый», «свой», «наш».» ««Русский» - это синоним «хорошего человека»»; « «Нерусский» означает « нехороший, неприличный человек»»; «Русский – это человек вообще. Остальные хороши настолько, насколько они русские.» Парадокс, непостижимый для заурядной логики, состоит в том, что в русском менталитете прекрасно уживаются идеи «Россия для русских» и «Национальные республики являются неотъемлемой частью России»...То есть, и наше – это наше, и ваше - тоже наше. И, кажется, единственно приемлемым для русских выходом из этого логического парадокса, явилось бы раздробление всякого рода «косоглазых», «черных», «чурок» и прочая, населяющих окупированные Россией территории, на атомы. Стимулируют подобные феномены неприкрыто расистские лозунги, а вернее призывы к погромам против «чужаков», звучащие в многочисленных токшоу российских телеканалов: «Москва – это наш город!», «Убирайтесь!» и т.д. Российское руководство, с глубоким сочувствием воспринявшее стремление своих соплеменников, проживающих в украинском Крыму, к суверенитету, выглядит не слишком убедительно, если мы вспомним его реакцию на восстановление независимости Чеченской республикой, в соответствии с волей ее народа, имевшего на то несравнимо больше оснований, чем являющийся частью Украины Крым. После государственного переворота в октябре 1917 г. более двух миллионов людей покинули Россию. Приблизительно 500 выдающихся учёных, возглавивших впоследствии кафедры и целые отрасли исследований, оказались за пределами страны (С.Н.Виноградский (микробиолог), В.К.Агафонов (геолог, писатель), К.Н. Давыдов (зоолог, с 1949 г. член-корреспондент Парижской Академии наук), П.А.Сорокин (социолог) и др.) Почти весь цвет российской литературной и музыкальной жизни эмигрировал во Францию: Ф.И.Шаляпин, С.В.Рахманинов, художник К.А.Коровин, художник и литератор П.Анненков, И.А.Бунин, Л.Андрееев, К.Бальмонт, З.Гиппиус, писатель и переводчик В.Зайцев, А.Куприн, Д.Мережковский, писатели А.Ремизов и И.Шмелёв, Б.Ходасевич, М.Цветаева, Саша Чёрный, В.Набоков, писатель В.Варшавский, писатель и литературный критик Г.Газданов, поэт Г.Гингер, писатель и поэт Б.Поплавский и др. Крупные философы Н.Бердяев, С.Булгаков, С.Франк, А.Изгоев, П.Струве, Н. Лосский и другие также эмигрировали. Полтора миллиона человек уехали из России после развала СССР. Очевидно, что Франция пыталась защитить себя от массового притока беженцев, который состоял в основном из деградировавших элементов, которые, как и сегодня, прибывали туда в поисках привольной жизни. И, разумеется, не все просители убежища его получали. Одним из таких «отказников» был русский эмигрант, графоман казак Павел Горгулов. В 1932 г. он убил пятью выстрелами в упор 75-летнего президента Франции Поля Дюмера, последними словами которого стали: «За что? Я же ничего не сделал». Во время процесса П.Горгулов кричал, тщетно пытаясь объяснить совершенно очевидную, с его точки зрения, нормальность своего поступка: «Франция отказала мне в виде на жительство!» К слову, хотелось бы подчеркнуть, что до начала кровавой резни чеченского народа в 1995 г. в Европе было всего лишь два эмигранта чеченского происхождения. Первым был знаменитый миллионер-нефтепромышленник Тапа Чермоев, прибывший в Париж со своим семейством после большевистской революции 1917 г.; вторым же – профессор Абдурахман Авторханов, политолог с мировым именем, эмигрировавший в 1945 г. в Германию, спасаясь от неизбежной расправы. Чеченцев много раз силой изгоняли с их земли, но они никогда не покидали её по своей воле. И они всегда возвращались.Они всегда предпочитали «заморскому» благоденствию тяготы жизни на родине. И лишь необходимость спасти детей, а тем самым следующее поколение своего, стоящего на пороге истребления, народа, толкнуло их искать безопасности вдали от дома. А иначе их история не была бы полна самыми кровавыми войнами за этот клочок земли, что они зовут Даймохк – Земля Отцов. Откуда возникла эта разница с общечеловеческими моральными стандартами? Почему в России так глубоко укоренилась вера в свое право презирать права других? В свое право убивать и грабить в полной безнаказанности? Лица мародёров, совершенно искренне уверенных в своей правоте, можно видеть на кадрах, снятых в Чечении, Грузии, странах Балтии. Вот представитель русского населения, едва удерживая в руках охапку сворованных во время разграбления магазина в Эстонии вещей, пойманный камерой, кричит вызывающе в объектив: «Это все наше!»(смотрите документальный фильм «Лоботомия»). Мне вспоминается рассказ одного старика-чеченца, участника Второй мировой войны, который с ужасом и отвращением вспоминал, как Советская армия грабила гражданское население Германии. Если на пути солдат попадался магазин, он подвергался настоящему погрому. Отрезав, к примеру, столько ткани, сколько они могли унести, оставшееся солдаты бросали в грязь. Товарищи по оружию не уставали удивляться его равнодушию ко всей этой добротной дармовщине. Или вот ещё другой сюжет, снятый на Курильских островах. Групп японцев приезжает сюда помянуть своих близких, невзирая даже на отсутствие в этих местах гостиниц. Им приходится устраиваться на постой частным образом, у местных жителей. Они ставят перед могильными плитами, покрытыми иероглифами, свечи, возлагают к ним цветы и ждут времён, когда смогут вернуться на землю своих предков. В то время, как местный рыболов-любитель, держа в руках только что пойманную огромную рыбу, вопрошает: «Как можно всё это кому-то отдать?!» Но почему не берётся в расчёт, что «всё это» принадлежит другим! Сотни тысяч жителей Чеченской республики, включая автора этих строк, утратили жильё вследствие российской агрессии и подверглись массовому мародерству со стороны российских военных, включая офицеров самого высокого ранга. Но самым отвратительным и аморальным методом из всех, применявшихся в Чечении, стало зарабатывание на трупах их собственных жертв. Он широко распространился с первых же дней российской интервенции и продолжает существовать по сей день. После расстрела в селе Знаменское семьи, состоявшей из семи человек (не пощадили даже десятимесячного младенца), которая находилась в частном автомобиле с белым флагом, российские военные столкнули машину с трупами в овраг и разместили сверху танк таким образом, что не убрав его, близкие не смогли бы извлечь тела. В качестве выкупа они потребовали водки и денег. Как в Чечении, так и в Ингушетиии, практикуется конфискация у гражданского населения фото- и видеоархивов. Можно предположить, что это делается с целью скрыть следы преступлений, которые совершались и продолжают совершаться против населения обеих республик. Архивы конфискуются полностью, без разбора их содержания, лишая таким образом людей даже права на память. Так откуда у этих убийц и бандитов столь непоколебимая вера в собственную непогрешимость? Этот феномен прекрасно отражён в русской культуре, испокон веков восславлявшей криминальных персонажей и их преступную деятельность. Стоит отметить, что последние десятилетия в России, при активной поддержке государственных средств массовой информации, проводится огромная работа по подмене самого понятия «бандитизм». С не очень давних пор слово «бандит» не означает более в современнном русском языке «члена банды, вооруженного грабителя», как утверждал словарь С.Ожегова. Оно трансформировалось в синоним выражения «политический оппонент». Уголовный Кодекс Российской Федерации 1960 года в статье 77 определяет бандитизм, как организацию вооруженных группировок с целью нападения на предприятия, организации, а также на частных лиц. Классическим типом бандита является, к примеру, Степан Разин (донской казак, 1630– 6 (16) июня 1671 г.), русский народный герой и гордость российской истории. Начало его бандитской активности относится к 1667 году. Как гласит народная песнь, «Был там Разин Степан, Пугачев Емельян (1742 – 10 (21) января 1775 г.) ...» География атак С.Разина не знала границ. Когда суша, на которой он сеял ужас своих кровавых грабежей, стала ему тесна, деятельность его выплеснулась на реки и моря. Ни одному судну, попавшему в поле его зрения, не удавалось спастись от нападения воровского сброда, находившегося под его началом. Все корабли, без разделения на транспортные или торговые, подвергались ограблениям, завершавшимся самой ужасной резнёй. Жестокость и кровожадность Разина становились притчей во языцех. Когда в ходе одного морского боя ему удалось захватить сына и дочь командующего персидским флотом, вдоволь натешившись с пленницей, он просто выбросил её в море. Но этот поступок, в силу неких недоступных нашему, «инородцев», пониманию особенностей загадочной русской души, лишь усилил народную любовь к Степану, судя по тому, что это изуверство было множество раз воспето в русском фольклоре и в русской литературе: «...Мощным взмахом поднимает Он красавицу-княжну И за борт её бросает В набежавшую волну...» Песню «Из-за острова на стрежень», посвященную Разину, пел Фёдор Шаляпин. А. Пушкин, М.Цветаева, С.Есенин и многие другие посвящали ему стихи. Василий Каменский назвал одну из своих поэм « Стенька Разин – Сердце народное». «Нет, не умер Стенька Разин, Снова, грозный, он идет!» писал в 1917 г. Александр Ширяевец. Степану посвящены поэмы, романы, симфонии, картины, одна из которых принадлежит кисти Б.Кустодиева. Его имя носят улицы Тольятти, Ростова-на-Дону, Арзамаса, Армавира, Воронежа, Екатеринбурга, Иркутска, Красноярска, Ижевска, Саратова, Самары... Именно он стал героем первого российского фильма. Этот национальный «герой» был казнен четвертованием за свои преступления в 1671. Его оторванные конечности и голова были выставлены на пяти копьях, туловище же оставлено на земле, на съедение собакам. И снова эта традиционная жестокость – дикая, бессмысленная и необъяснимая... Разин, Пугачёв, Ермак, Буданов – именно этих персонажей, сеявших смерть повсюду, где ступала их нога, русский народ выбрал себе в качестве модели национального героя. Это им поют славу их благодарные потомки. Я не намерена обсуждать право того или иного народа на выбор своих героев. Но не потревожат ли призраки тысяч невинно убиенных и замученных в Чечении, одной из которых была 17-летняя Эльза Кунгаева, вначале обесчещенная, а затем убитая и сожженная Будановым, покой обитателей улиц в Москве, Новгороде, Калуге, Обнинске, Ростове-на-Дону, Таганроге, Нижнем Тагиле, Тюмени и других городах, носящих имя кровавого полковника? Некогда Анна Политковская писала: «В России заслуживают помилования гнусное изнасилование, жестокое удушение, осквернение трупов. Нельзя жить рядом со всем этим». Ещё один пример классического бандита, который идеально подходит к 77 статье Уголовного Кодекса РСФСР (бандитизм) – это Иосиф Джугашвили-Сталин (партийная кличка Коба), будущий лидер советского народа. Именно его криминальная деятельность стала причиной его конфликта с чеченцами, которые избили его до такой степени, что будущий Генералиссимус был не в состоянии оправитьсся и показаться на людях ещё в течение шести месяцев. Он был избит чеченцами, отвечавшими за безопасность банка, который он пытался ограбить. Этот случай был упомянут в книге английского писателя Симона Себага Монтефьоре «Молодой Сталин», в которой он излагает версию, согласно которой именно это происшествие послужило истинным мотивом депортации чеченцев в 1944 г. Мстительность Сталина, конечно, широко известна, и он вряд ли мог простить и забыть свой позор, но едва ли возможно свести причины этой ссылки к одному частному случаю, так как она стала логическим продолжением вековой политики геноцида в отношении чеченского народа. Не говоря уже о том, что и другие народы стали объектом депортации. Возвращаясь к юности бандита Сталина, едва ли можно оправдать ограбления банков Северного Кавказа и другие крупные разбойные нападения благородством цели. Результат этого «благородного» проекта, «Великая октябрьская социалистическая революция», - это десятки миллионов человеческих жертв, истреблённых в лагерях, в ходе «красного террора» и Голодомора. Ярчайший пример того, чем грозит восхождение бандита к вершине власти. Парадоксальная уверенность в своем праве на то, что принадлежит другим, проникла, кажется, во все поры русского общества. Итак, в соответствии с общепринятыми в цивилизованном мире критериями, бандит – это некто, кто завладевает имуществом других. Тогда на каком основании на членов Чеченского Сопротивления, защитников своего Отечества, приклеили этот эпитет, полностью утративший в России свое первоначальное и истинное значение? Студенты, рабочие, ученые, вырванные из своей повседневной жизни нависшей над Родиной смертельной опасностью, и, взяв в руки оружие, пошедшие на почти верную смерть в схватке с несравнимо более многочисленным и лучше вооруженным захватчиком, превратились вдруг в «бандитов» и «боевиков». К слову, «боевик» - это член вооруженной террористической группировки, чья миссия заключается в рейдах в пользу синдикатов и криминальных группировок или «авторитетов», что не может иметь ничего общего ни с законными военными формированиями государства,подвергшегося нападению, ни с народным ополчением. Эти ярлыки не просто полностью противоречат настоящей сути вещей, они являются открыто и бесстыдно клеветническими по отношению к патриотам, рискующим жизнью на службе Отечеству, чья чистота помыслов кардинально противопоставляет их настоящим бандитам, мародёрам и убийцам, оккупировавшим их страну. Российские колонизаторы, чьей целью было полное истребление народов, населяющих лакомые для них территории, разумеется, никогда не скупились на бранные ярлыки для своих жертв, что логично с точки зрения их людоедской политики. Чем более отталкивающим был созданный ими образ «кровожадного зверья», по некой непостижимой и несправедливой с точки зрения русских шовинистов случайности населившего вожделенный для России кусок земли, тем меньше сочувствия вызывала кровавая бойня невинных даже среди прогрессивных представителей российского общества. Но вот когда эти ярлыки с легкостью подхватывают сами же жертвы геноцида, это вызывает внутренний протест и негодование. Возможно, пристрастие к американским боевикам стало причиной романтизации в сознании многих наших соотечественников, не очень разборчивых в терминологии, самого слова «боевик». Но на самом деле этот эпитет - это ничто иное, как очередной поклёп. Испокон веков людей, не смирившихся с тиранией российских оккупантов и, в одиночку или группами, уходивших в горы для вооружённой борьбы - священнного газавата - против угнетателей своего народа, таких как наши национальные герои Зелимхан Харачоевский, Хасуха Магомадов и др., - звали не боевиками, а абреками (обарг). На Кавказе идеализация разбоя невозможна. Здесь воспевают храбрецов, проявляющих чудеса героизма на поле брани, защищая Родину. Исторически бандитизм не мог произрасти на чеченской земле в силу национальных традиций, в соответствии с которыми преступление против чужой собственности считается одним из тяжелейших преступлений против общества. До вторжения российской армии в 1995 году у чеченцев не закрывали дверей, уходя из дома. Продолжая наш урок лексикологии, напомню, что те, кто приносит другим народам страдания и смерть, захватывая их земли, имущество и лишая их свободы и жизни, являются агрессорами и захватчиками. Те же, кто жертвует своей жизнью, отражая внешнюю агрессию, отстаивая право своего народа на свободу и независимостть, являются патриотами. Существует и другой тип граждан, который способен к сопротивлению (не обязательно вооруженному), но не участвует в нем, в надежде сохранить свою жизнь благодаря нейтральной позиции, то есть Филистимляне или профаны. Самое же презренное место в этой лестнице занимают «рабы». Те, что, предавая интересы своего народа, идут в услужение к врагу. Во все эпохи тираны создавались своим окружением. М.Е.Салтыков-Щедрин писал: «Если русским предоставить выбрать себе предводителя, они выбирают самого лживого, подлого, жестокого, вместе с ним убивают, грабят, насилуют, впоследствии сваливают на него свою вину. Спустя время их церковь провозглашает его святым». Однако остальная часть мира функционирует в соответствии с совсем иной системой ценностей, где героизм является эквивалентом добра, доброты, мужества, щедрости, преданности и моральной чистоты. Вот почему вопреки всем риторическим подтасовкам и фальсификациям официальной российской пропаганды, стремящейся запятнать героическую борьбу против колониального монстра, люди во всем мире отдают дань почтения Джохару Дудаеву и через него всему чеченскому народу. 19 улиц, множество площадей, парков и других структур в Украине, Турции, Латвии, Литве, Эстонии, Польше, Норвегии носят имя первого президента Чеченской Республики. 13. КОРРУПЦИЯ Митинги, начавшиеся в Грозном, как экологические, переросли в политические и, цепной реакцией, перекинулись на районные центры, где местные активисты, при поддержке части населения, критиковали местное начальство. Иногда руководители, оказавшиеся на митинге против своего желания, вынуждены были давать отчёт не только о своей деятельности, но и отвечать на вопросы разгневанных граждан, не входящие в их компетенцию. Накипело. Мало, кто задумывался о том, что претензии – не по адресу. Много говорилось о взятках. И в самом деле, мздоимством в республике, да и во всём Союзе, были охвачены все сферы общественной жизни. Поступить в вуз – взятка; выгодное распределение после вуза – взятка; поступить на приличную работу – взятка либо высокое покровительство; получить квартиру, этаж пониже, ссуду для строительства можно было только за взятку. Даже вступление в партию имело свои тарифы, меняющиеся в зависимости от того, где оно происходило – в городском или сельском районе. То же – с голосами на выборах, лечением, билетами на самолёт и т.д. Можно было также заказать статью в газетах, особенно в центральных. Один из бывших депутатов Верховного Совета ЧИАССР делился как-то своим опытом того, как он набирал необходимые голоса во время выборов в высший законодательный орган. Он работал в Министерстве лесного хозяйства и распорядился развезти по машине дров своим избирателям, которым впоследствии не пришлось долго раздумывать, кому из кандидатов отдать предпочтение. Этот человек стал впоследствии начальником департамента лесного хозяйства республики, возможно, используя прежний опыт. Мне также известен факт, когда в Госуниверситете им. Л.Толстого были приняты взятки у 31 абитуриента, тогда как группа не может превышать 25 человек. Преподаватели-взяточники ломали головы, решая, что делать с лишними шестью абитуриентами: и деньги возвращать жалко, и правила нарушать нельзя. А моя соседка по этажу Эмма вынуждена была продать свой единственный ковёр 2х3, чтобы её прооперировали в гинекологическом отделении 2-й горбольницы. «У меня жизнь одна, а без денег туда не сунешься», - говорила мне она. Было это в середине 80-х гг. Но было и немало врачей, пришедших в эту благородную профессию по истинному призванию. Люди, чья нравственная чистота и верность профессиональному долгу могли бы служить примером. Но именно такая категория людей и оказывается обычно самой уязвимой в периоды экономических и иных катаклизмов. Ася Эдилова была главврачом Грозненского роддома №2. Ещё будучи ребёнком, она неустанно повторяла, что непременно станет врачом. Врачом она стала отличным. В среде медиков существует такая поговорка: «Хотите узнать, насколько силён врач, спросите о нём у патологоанатомов». Мне рассказывали, что, заступая в ночную смену, хирурги прозекторской интересовались, кто дежурит в роддоме. А узнав, что Ася Эдилова, расслаблялись: «Ну, сегодня поспим». Это означало, что в её дежурство летальных исходов не бывает. Сколько я её помню, она всегда была привязана к своей работе, а в последнее время даже из дому не могла отлучиться, потому что её в любое время могли вызвать на сложную операцию, как ургентного врача. На её счету – тысячи спасённых жизней молодых женщин. Она никогда не принимала подарков от своих пациенток, которые пытались выразить ей таким образом свою признательность. И даже если кто-нибудь умудрялся передать для неё коробку конфет или скромный тортик, едва ли тянущие на взятку, она сразу же отправляла их в акушерскую. Об этом знала вся наша общая родня. Как-то в разговоре с ней я заметила, что не следует так строго судить ни тех, кто принимает подарки, ни тех, кто их делает. Я и сама делаю подарки своим врачам. Мне хочется сделать приятное людям, которых я знаю не один год и которые занимают не последнее место в моей жизни. Несмотря на то, что в их обязанности не входило обслуживание пациентов, не закреплённых за их лечебным учреждением, они никогда не отказывались принимать тех, кого я к ним направляла. - А без подарков они их не примут? Ведь ты и ко мне отправляешь своих знакомых. Я же не беру за это подарки, - возражала Ася. – Не знаю почему, но люди почему-то больше доверяют тем, кто не отказывается от подношений. Она привела несколько разных сроков давности примеров из своей практики. Однажды, получив срочный вызов из дальнего горного села, прибыла вместе с медсестрой к пациентке на вертолёте. Обычно отправку назад обеспечивали те, кто сделал вызов, т.е. родственники больной, т.к. вертолёт, прилетев на место, тут же возвращался обратно. У вертолётной площадки их прибытия ждали несколько легковых машин. А во дворе, где находилась больная, образовалась настоящая автостоянка. Не успела она выйти из машины, как её тут же обступили родственики больной. Охваченные тревогой, они умоляли её спасти многодетную мать, присовокупляя к просьбам обещания, что они её не разочаруют и ничего для неё не пожалеют. Речь даже не шла о спасении ребёнка, они умоляли спасти мать, не оставлять сиротами её многочисленных детей. Ася, наверное, чтобы не напрягать и без того измученных стрессом людей предполагаемой оплатой, решила сразу же внести ясность в этот вопрос, сказав, что ни о каких вознаграждениях не может быть и речи, и почувствовала, что к ней мгновенно потеряли всякий интерес и даже, как-будто, усомнились в её профессиональных способностях. Ася, не мешкая, прооперировала женщину, у которой уже наступили признаки клинической смерти - посинели ногти на похолодевших конечностях, помутнели глаза и т.д. Она занималась женщиной всю ночь, ни на минуту не сомкнув глаз. К утру опасность для жизни миновала окончательно. Не пострадал и ребёнок. Но когда Ася с медсестрой засобирались в Грозный, им пришлось столкнуться с неожиданным сюрпризом: оказалось, что им не на чем ехать. Из десятков легковых машин, которыми до отказа был полон весь двор накануне вечером, на месте не было ни одной. Отблагодарили, так сказать, за честность. - И что же они, считали, что вы должны "голосовать" у дороги, чтобы добраться домой после такой тяжёлой ночи? – поинтересовалась я. - Да им уже, по-моему, было всё равно. - И чем всё это кончилось? - Ну, тут уже твёрдость пришлось проявить мне, - продолжала Ася. – Я потребовала обеспечить нас транспортом, так как это правило действительно для всех, кто вызывает «скорую» с использованием авиации. 14.АБДУРАХМАН АВТОРХАНОВ: УЧЁНЫЙ И ГРАЖДАНИН Хотя Чечено-Ингушская АССР и была восстановлена, говорить о торжестве справедливости было преждевременно. Ни чеченцы, ни ингуши так и не получили компенсации за утраченные дома и имущество. Более того, вплоть до самой Перестройки на тему депортации было наложено табу. Цензура запрещала СМИ не только воспоминания, связанные с годами, проведёнными в ссылке, но даже косвенное упоминание об этом. Порой доходило до курьёзов. Это было в 1970-х гг. После того, как было опубликовано исследование кандидата медицинских наук Барона Киндарова, посвящённое долгожителям Чечено-Ингушетии, к нам в республику для съёмок фильма на аналогичную тему прибыла киногруппа во главе с журналистом из Японии. Наше телевидение выделило группу содействия из числа своих сотрудников, среди которых была и я. Мы заблаговременно приехали в Шали, где должна была состояться съёмка долгожителей. В нашу задачу входило, кроме прочего, решение вопроса предварительной подготовки старцев к интервью с иностранцем. Их предупредили, что упоминать о депортации нельзя ни в коем случае. На следующий день приезжаем все вместе. Включается камера, начинаются обычные вопросы об образе жизни, о предпочтениях в пище, о климатических условиях Кавказа, благоприятных для здоровья и способствующих долголетию. Японец, прекрасно осведомлённый о депортации 1944 года, спрашивает одного из старцев, вся ли его жизнь прошла в условиях благодатного кавказского климата. Старик, не моргнув глазом, отвечает, что он всё время безвыездно проживал здесь. Японец удивился. Возможно, он отнёс это на счёт сбоев старческой памяти. Спросил ещё раз – ответ тот же. Вопрос следующему старцу он завуалировал иной формулировкой. Теперь он звучал приблизительно так: «Где Вы чувствуете себя лучше – в мягком климате Кавказа или... Как, по-вашему, действует холодный климат на организм человека?» Старец ответил, что об этом надо спросить у тех, кто живёт в холодных краях. Японец лукаво прищурил свои, и без того узкие, глаза и с улыбкой посмотрел в нашу сторону. Он явно догадался, что со стариками неплохо поработали. Стихотворение, посвящённое чеченской девушке, арестованной за исполнение крамольной песни о Сталине, было опубликовано в газете «Ленинский путь» в годы оттепели. Однако оказалось, что дух сталинизма не умер. О том, что автор этих стихов, Хасмагомед Эдилов, подвергался длительным гонениям, а его новые сборники годами не публиковались, я узнала позже от его дочери Аси, моей двоюродной сестры. Образ героини стихотворения был собирательным. Случаев ареста за аналогичные «преступления» было сотни. С одной женщиной, явившейся прототипом одной газетной публикации, я встретилась в Грозном в 1992 году. В год депортации ей исполнилось 12 лет. Отправляясь в изгнание, она взяла с собой самое ценное из своих вещей – гармонь, на которой играла с восьми лет. Нехитрый набор слов о неизбежности наказания, которое ждёт Сталина за его недобрые дела, переложенный на незамысловатую музыку, и был той песней, за которую она отсидела восемь лет. Она пела её под гармонь, перебирая окоченевшими детскими пальцами планки гармони в тёмном холодном вагоне, увозившем её в неизвестность; пела в мёрзлой землянке, где разместилась её семья; и у соседей, куда её звали «рассеять тоску». Кто донёс на неё, не знает. Скорее всего, местные, которым наивные соседи переводили слова песни. Телезрители Чеченской Республики помнят, наверное, телеинтервью, где она описывала полные ужаса годы своей лагерной жизни. Принцип забвения применялся не только к теме ссылки, но и к выдающимся личностям, оставившим глубокий след в истории чеченского народа, будь то, к примеру, имам Шамиль или Абдурахман Авторханов. Те, кто сколь-нибудь знаком с историей Кавказской войны, знают о том, как был обласкан имам Шамиль императором Александром II-м после того, как, не выдержав натиска многократно превосходящей по численности русской армии, сдался в плен в 1859 г. Ему было отведено почётное место в высшем российском обществе и оказывались почести, подобающие правителям. Его почитали, как достойного противника. К его образу обращались художники разных эпох, донесшие до нас облик легендарного полководца. Это и известные полотна прославленных мастеров, и картины начинающих художников. Обратился к образу великого соотечественника и неплохо рисовавший учащийся 6-го класса школы для глухонемых г.Грозного, подаривший свою работу любимому учителю и директору школы – Сулейману Дукузову. Разумеется, никакой художественной ценности портрет не представлял, но Дукузов не мог обидеть ребёнка отказом принять подарок, и тот пылился на балконе среди разной ненужной домашней утвари, пока не сыграл свою роковую роль в жизни Сулеймана, стоив ему должности руководителя и учителя подведомственной ему школы. Он, как оказалось, «подвёл под опасную черту срыва устои советского государства, что несовместимо с деятельностью, направленной на воспитание подрастающего поколения...» Это происходило в 70-е годы. А спустя 15 лет схожий случай произошёл с профессором филологии Чечено-Ингушского университета им.Толстого Зулай Хамидовой. Подготавливая к выпуску учебное пособие для студентов вузов, она указала в качестве источника небольшую брошюру, выпущенную группой соавторов в 1930-х годах, в выходных данных которой,наряду с двумя другими, значилась фамилия А.Авторханов, на которую внимания, конечно, не обратила. Да и кому придёт в голову оценивать имена учёных с идеологической точки зрения, когда речь идёт о специфических особенностях чеченского языка, над исследованием которых она работала. Да и сама брошюра, на которую она сослалась, находилась в свободном использовании и была выдана по первому требованию в республиканской библиотеке им.Чехова, наряду с другой, необходимой для исследования, литературой. То, что эта работа не была своевременно внесена в список запрещённой литературы, было упущением работников библиотеки, исследовавших фонды на сей предмет. Но это выяснилось позже, когда учебное пособие уже вышло из печати, и автор, раздав несколько экземпляров коллегам, ждала от них отзывов о своей работе. Но первый «отзыв» поступил из парткома госуниверситета, где она работала, и беседа с секретарём парткома шла не о содержании пособия, а о том злополучном источнике и одном из его авторов – А.Авторханове. Состоялось партийное собрание, где рассматривалось персональное дело преподавателя-коммуниста, где она получила строгое партийное взыскание и выслушала резкие упрёки партийных коллег. А экземпляры пособия, розданные коллегам, были немедленно изъяты. Кто же этот человек, одна ссылка на фамилию которого так напугала партийных функционеров? Абдурахман Авторханов. Сегодня это имя известно всему миру. Выпускник Института Красной Профессуры, бывший слушатель высших курсов при ЦК КПСС, Абдурахман Авторханов разделил трагическую судьбу своих современников, неоднократно подвергаясь преследованиям и репрессиям. Известных людей из высших эшелонов власти он знал лично. Со многими из них обучался в одном учебном заведении и даже в одной группе. Среди них – Н.Хрущёв, жена Сталина Аллилуева, многие работники ЦК КПСС. Его мировоззрение формировалось на стыке двух эпох. С одной стороны – уходящая безликая патриархальная жизнь, с другой – светлое социалистическое будущее, в основе которого – равноправие всех народов. Однако очень скоро Абдурахман заметил контраст между лозунгами и реальной жизнью. Он едва не стал жертвой системы, как и тысячи его соотечественников, оказавшихся в застенках НКВД, как враги народа. Судьба оказалась благосклонной к нему. Он сумел выбраться из этого чистилища благодаря своей широкой эрудиции и глубоким познаниям в области права и марксизма-ленинизма. Он предстал на суде в двух лицах – обвиняемого и собственного адвоката. Провёл блестящую защиту, цитируя выдержки из трудов К.Маркса и В.И.Ленина. Судьи были поставлены в такое положение, что им не оставалось иного выхода, кроме как оправдать его. «Адвокат» Авторханов опроверг, один за другим, все пункты обвинения. Признание его виновным означало бы отрицание многих тезисов,составляющих основы марксизма-ленинизма. Абдурахмана освободили. Однако сталинский террор продолжал нарастать. Начались массовые репрессии против чеченской интеллигенции и религиозных деятелей. Многие писатели были расстреляны. Вновь стали сгущаться тучи над головой А.Авторханова. Его предупредили, и он успел скрыться. Его разыскивал НКВД, и появляться дома было небезопасно. Прощание с семьёй происходило поздно ночью. «Вам нужно собираться, - сказал он жене. - Поторопитесь». Вместе прошли в комнату, где спали дочери. Время от времени вздрагивала во сне младшая, Камета, которая уже несколько дней пылала в жару. Собираться... Легко сказать. Взять и уйти, вот так, даже не попрощавшись с родными. А как перенесёт дорогу, полную опасностей, больной ребёнок? Они познакомились во время учёбы на Грозненском рабфаке, поженились по взаимной любви и с годами не растеряли нежности друг к другу. Последние годы её не оставляла тревога за мужа. Было ясно: НКВД ведёт охоту на мыслящих людей. Когда Абдурахман был арестован по ложному обвинению, она провела не одну бессонную ночь в ожидании самого худшего. Она знала, что расстаётся с ним теперь навсегда, даже если ему и удастся вырваться из западни живым и бежать за кордон. Но знала и другое. Если его снова схватят, то на сей раз расстреляют наверняка. На размышления времени не было. Нужно было принимать решение сию минуту. И она его приняла... «Мы будем тебе обузой, - сказала она вслух.- Ты должен идти один. Твоей жизни угрожает опасность». Достаточно хорошо изучивший методы чекистов Абдурахман и сам понимал, что, окажись он снова в их руках, живым его уже не выпустят.Понимал и всё-же медлил, надеясь уговорить жену. Как оставить самых родных и близких ему людей, быть может, навсегда? «За детей не беспокойся. Ты только не дай им себя убить». Быть может, эти последние слова любимой женщины и хранили его, как заклинание, во время неоднократных покушений на его жизнь, сделав Абдурахмана неуязвимым для наёмных убийц. К нему подсылали многих людей, в том числе представителей чеченской диаспоры из разных стран, но он научился отличать друзей от врагов. В Европе он выдвинулся в авангард академического мира. Профессор-политолог, писатель-публицист, автор множества книг о преступлениях, совершённых в СССР высшими эшелонами власти. В нём сочетались высокий интеллект учёного и бесстрашие борца. Говорят, один в поле не воин. Абдурахман Авторханов опроверг это всей своей жизнью. Его книги - «Происхождение партократии», «Технология власти», «Народоубийство в СССР, убийство чеченского народа», «Загадка смерти Сталина», «Империя Кремля», «Сила и бессилие Брежнева», «Мемуары» - эффективнее любого оружия способствовали разрушению системы, замешанной на крови и возведённой на костях миллионов человеческих жертв. Примечательный факт: в то время, как даже за прослушивание программ радиостанций «Свобода», «Немецкая волна», «Би-Би-Си», где выступал А.Авторханов, предусматривалось уголовное наказание, книги его, в полном наборе, имелись в домашних библиотеках работников ЦК КПСС, которые, вероятно, изучали по ним иезуитские методы управления государством, отработанные их предшественниками. Именно через этих людей мы получали небольшие порции информации о жизни и деятельности нашего великого соотечественника. Из этих же источников мне стала известна и история, произошедшая в начале 70-х годов. Среди группы чечено-ингушских писателей, совершавших творческую поездку в Турцию, находился и поэт Магомед Мамакаев, друг и однокурсник Абдурахмана Авторханова по Институту Красной Профессуры, которому КГБ поручило провести с ним переговоры на правах друга. Прибыв на место, М.Мамакаев, не мешкая, позвонил в Германию по телефону, номер которого был получен им перед отъездом от ответственного лица. Трубку поднял референт А.Авторханова. Спросил о предмете разговора. М.Мамакаев сказал, что речь пойдёт о возвращении учёного на родину. Референт обещал довести это до его сведения. Попросил оставить телефон и данные о своём местонахождении. М.Мамакаев ждал ответа 3 дня. На четвёртый в Стамбул прибыл офицер Бундесвера, который лично посетил поэта в отеле и сообщил ему буквально следующее: «Абдурахман Авторханов поручил мне передать, Вам, что он Вам не доверяет». Этой историей я поделилась с его сыном, Тамерланом, с которым встретилась в 1995 году в Анкаре. А когда, через месяц, мы в следующий раз встретились с Тамерланом в Баку, он передал адресованный мне его отцом вопрос:«Был ли Магомед Мамакаев способен предать друга?» Не думаю, что он был способен на предательство друга или предательство вообще... Это был мужественный человек с ярко выраженной гражданской позицией. Его поэмы я заучивала наизусть. М.Мамакаева уже давно не было в живых, а тяжело больного и уже очень немолодого А.Авторханова всё еще продолжал мучить вопрос: «Мог ли друг предать?» Свою любовь к Родине Абдурахман передал и детям. Его сын, Тамерлан, получил ранение во время массированного обстрела Президентского Дворца в начале войны, в 1995 г., в результате чего лишился слуха на одно ухо. Однако это его не остановило. Осенью 1995 г.он вновь отправился в Чечению. Тамерлан знал, как переживает за истекающую кровью Родину отец, и ему хотелось видеть происходящее своими глазами, обеспечивая отца информацией из первых рук. Абдурахман к этому времени уже был прикован к постели. Он с трудом говорил. По телефону фоном звучала его замедленная монотонная речь, которую повторяла в трубку его жена, Людмила Петровна. Их тревожила судьба сына, Тамерлана, который был арестован на границе с Дагестаном, когда возвращался из Чечении, и находился под стражей более четырёх месяцев. Всё это время Людмила Петровна постоянно звонила мне в Стамбул, чтобы разузнать о сыне. Извещённый о случившемся Джохар Дудаев был сильно разгневан и обещал строго спросить с тех, кто подстроил этот арест. Я неоднократно звонила в Представительство по гуманитарной помощи в Баку, чтобы узнать хотя бы, где находится Тамерлан. Там меня заверяли, что знают о его местонахождении и занимаются эти вопросом. Но уровень этих людей не вызывал особого доверия. Снова и снова раздавались обеспокоенные звонки из Германии. Т.Авторханова выпустили только после вмешательства Правительства Германии, которое потребовало освобождения своего гражданина, задержанного ФСК России без всяких на то оснований. Несмотря на своё тяжёлое состояние, Абдурахман не переставал интересоваться событиями в Чечении. Реагировал на те или иные решения, принятые руководством Чеченской Республики. Советовал. Поправлял. Из письма Абдурахмана Авторханова Джохару Дудаеву от 01/01/1995: «Дорогой Джохар! ... В этот судьбоносный час, когда решается судьба чеченского народа, я хочу, дорогой Джохар, обратиться к тебе со словами прощания: ты обессмертил имя чеченского народа, подняв перед всем миром знамя свободы и независимости твоих великих предшественников Шейха Мансура и Шамиля. В то время, как так называемые «отцы» великих западных демократий трусливо дрожат перед кремлёвским палачом, рассматривая истребление целого народа Чечении как внутреннее дело Москвы, ты уже на практике показал, что Запад дрожит перед колоссом на глиняных ногах... » 24 апреля 1997г. перестало биться усталое сердце мужественного человека, не побоявшегося единолично бросить вызов целой империи. Чеченец Авторханов стал достоянием мира, достоянием эпохи. Его мучители не забывали и о вынужденно брошенной им в Советском Союзе семье. Она постоянно находилась под пристальным оком сначала НКВД, а потом и КГБ. Да, Авторханову удалось вырваться из щупалец сталинской системы и найти прибежище в Германии, но чекисты владели огромным арсеналом средств, чтобы уничтожить человека морально, и все они были пущены в ход. Но он выстоял. Хотя и очень тяжело перенёс отречение старшей дочери, любимицы Зары, прекрасно понимая, что комиссары не побрезгуют никакими мерами воздействия для достижения своих целей. Дочь, рождённую в Германии от второго брака, он назвал Зарой... Когда на родине Авторханова вышел на политическую арену человек со схожей фамилией и гипертрофированными личностными амбициями, он заинтересовался его происхождением и обратился к журналистам республики с просьбой провести расследование, поскольку, насколько ему было известно, среди Авторхановых его рода человека по имени Умар нет. А Автурхановы в Надтеречном районе никогда не проживали. Тамерлан удивлялся осведомлённости отца. Располагая одними и теми же источниками информации, тот знал обо всех более или менее значительных событиях, происходивших в мире. А о событиях в Чечении он знал буквально всё так, словно сам принимал в них участие. Вплоть до фамилий отдельных людей и их позиций в том или ином вопросе. Я позвонила в Германию из Генерального представительства в Турции, чтобы выразить соболезнование.Трубку подняла дочь Зара. В её голосе звучал упрёк: «Почему вы не приехали? Он так ждал!» «Вы» - это чеченцы, которых он так любил, в кого так верил. К сожалению, мы не могли быть рядом в его последние часы. Невозможность получения визы встала на пути непробиваемой стеной. Смерть А.Авторханова застала нас всех врасплох, хотя он успел подвести черту под своей яркой жизнью, вписав своё имя в мировую историю борьбы против тоталитарной системы, ответственной за осуществление народоубийства в CCCР. 15. СУДЬБА ЧЕЧЕНСКИХ ТАЛАНТОВ Чеченская земля рождала немало гениальных личностей и до, и после А.Авторханова, однако условия колониальной зависимости не способствовали расцвету талантов. Дар полководца Александра Чеченского(1780-1834) и гений художника Петра Захарова(1816–1846), ставшего прототипом поэмы Ю.Лермонтова «Мцыри», могли раскрыться только в соответствующей обстановке. Оба осиротели в ходе русских набегов на их родные сёла (Александр был из селения Алды, Пётр – из Дади-юрта). Александр был усыновлён будущим знаменитым генералом, а в ту пору 16-летним лейтенантом, Николаем Раевским (1771—1829); Пётр же, найденный умирающим грудным младенцем, лежавшим на теле своей убитой матери, был усыновлён генералом Петром Николаевичем Ермоловым, двоюродным братом Александра Ермолова « Ужасного ». Эти двое мальчиков, вывезенные из чеченских селений в Россию во время Кавказской войны, выдвинулись в ряды незаурядных личностей российского общества. Нет, они не примкнули к разбойникам и грабителям, что было бы естественно, если следовать логике теории генной предрасположенности чеченцев к преступному образу жизни, а стали гордостью России. Не так давно в Ачхой-Мартане жил безграмотный чеченец, который делил и умножал в уме шестизначные числа. Я была знакома с его внуком, директором одного из совхозов Ачхой-Мартановского района. И это всего лишь один пример родившегося, но не развившегося таланта. Когда в 1957 году была восстановлена Чечено-Ингушская Республика, на родину потянулись деятели культуры, искусства, писатели. Тогда я впервые услышала о талантливых мастерах слова Саидбее Арсанове, Халиде Ошаеве, поэтессе Раисе Ахматовой. Вернулся в родные края Махмуд Эсамбаев. Это потом он станет народным артистом СССР и Героем социалистического труда. Талант его получит всеобщее признание. Он объездит весь земной шар, демонстрируя высочайшее искусство исполнения танцев народов мира. МУСЛИМ МАГОМАЕВ С намерением жить и трудиться на земле предков приезжал в республику в начале 60-х годов и будущий народный артист СССР Муслим Магомаев. Его дед, композитор Муслим Магомаев, оставивший неизгладимый след в музыкальной культуре Азербайджана, был вынужден покинуть Чечению ещё в начале прошлого века. Его национальная и религиозная принадлежности не позволяли ему реализоваться на родине. Человек с блестящим музыкальным образованием, он стал нежелателен в качестве учителя музыки в школах, где учились христианские дети. Свой дар он смог реализовать лишь в мусульманском Азербайджане, где его именем, наряду с именем его друга композитора У. Гаджибекова, гордятся по сей день. Он - автор первых позывных азербайджанского радио, созданного в 1926 г. Его имя носит Бакинская филармония. Согласно некоторым источникам, он был расстрелян в нальчикской пересыльной тюрьме для политически неблагонадёжных в эпоху репрессий 1937 года. Его участь в той же тюрьме разделили и многие другие представители чеченской интеллигенции, занимавшиеся просветительской деятельностью. Не лучшим образом сложилась на родине и судьба его внука, Муслима Магомаева. Прожив несколько месяцев в гостинице и так и не дождавшись обещанной квартиры, он некоторое время скитался по углам, а затем уехал из Чечено-Ингушетии. Министр культуры, пообещавший выделить ему жильё, слова не сдержал. Старые сотрудники телевидения частенько вспоминали, как Муслим не раз ночевал в павильоне, устроившись на рояле вместо кровати, когда Министерство культуры ЧИАССР прекратило оплату за его проживание в гостинице. Муслим Магомаев приобрел заслуженную славу и признание. Однако стартовой площадкой ему послужила не Чечено-Ингушетия. Надо полагать, что Муслим, отказавшийся не только от республики, но и от своего чеченского происхождения, затаил глубокую обиду за такое негостеприимство. Подобного предательства не мог простить ему Махмуд Эсамбаев. В фойе Кремлёвского Дворца съездов он прилюдно дал Муслиму пощёчину. Вот как интерпретирует этот конфликт в своей книге «Любовь моя – мелодия» сам М.Магомаев, обходя вниманием лишь факт пощёчины, нанесённой ему великим танцором в присутствии множества очевидцев. «...После выступления вышел в фойе, вижу группу, в центре которой Махмуд Эсамбаев о чём-то увлечённо рассказывает. Увидел меня: - Мы о тебе, Муслим, говорим. Скажи им сам, кто ты по национальности. -Азербайджанец. - Как азербайджанец?! - Махмуд от удивления аж свою знаменитую папаху заломил. - Так. Если ты хочешь сказать, что я чеченец, то не могу утверждать этого с полной уверенностью, потому что сам не знаю. Зато точно знаю, что Родина моя – Азербайджан, я там родился. Эта земля меня вскормила. В Баку я получил образование и стал тем, кто я сейчас есть... Как можно считать человека чеченцем только потому, что его прадед жил когда-то в Грозном? Когда же о причине пощёчины спросили у Махмуда, ответ прозвучал по-эсамбаевски категорично: «Он отказался от своего народа». А позже уже более подробно: «Я его спрашиваю: «Как ты, горец, мужчина, можешь отрекаться от своих предков, от отца, деда? Зачем ты всем врёшь, что азербайджанец?» Муслим возразил: «Но я же родился и всю жизнь прожил в Баку!» А я ему говорю: «Ну и что?! Если я родился в гараже, я что теперь – машина, что ли?!» Разумеется, Махмуд, который был родом из того же села Старые Атаги, что и дед Муслима, и отлично знал всю родословную Магомаевых, буквально опешил от неожиданности. Дед Муслима – композитор Муслим Магомаев, являвшийся чистокровным чеченцем, был женат на татарке. Отец Муслима, Магомет Магомаев, женился на адыгейке Айшет, с которой познакомился во время учёбы в ГИТИСе. От этого брака и родился в 1942 г. будущий певец Муслим Магомаев. В Грозном я знала людей, которые помнили отца Муслима – Магомета- ещё с тех времён, когда тот работал художником в Чеченском драматическом театре до своего поступления в вуз. Когда Магомет Магомаев ушёл на фронт, воспитание внука взяла на себя его бабушка-татарка (в девичестве Терегулова), очень властная, по воспоминаниям знавших её, женщина. Отец, погибший на фронте в 1945 г., похоронен в братской могиле неподалёку от города Кострин в Польше. Говоря о своём происхождении, М.Магомаев «признаётся», что не знает истинной истории своих предков: « Во мне столько намешано кровей, что если и был в роду чеченец... сами понимаете...» Согласно его утверждениям, в его жилах течёт грузинская, абхазская, турецкая, адыгейская и даже русская кровь. Но нацию Муслим себе избрал как раз ту, чьей крови в его жилах не было и капли... КОМПОЗИТОР АДНАН ШАХБУЛАТОВ Композитор Аднан Шахбулатов, чьё наследие явилось огромным вкладом в музыкальное творчество чеченского народа, был личностью незаурядной. В нём сочетались высокое благородство и бунтарский дух. Он ценил искренность во взаимоотношениях и восставал всем своим существом против подлости. Не делал поблажек ни себе, ни другим. Не стоял в стороне ни от одной проблемы – частной или общественной. Нелепая авария приковала его к постели в расцвете творческих сил. Но он, превозмогая не покидавшую его боль, продолжал трудиться и создавать прекрасные музыкальные произведения. Наша дружба с Аднаном началась весной 1971г. с его ухаживаний за Зоей Асухановой, с которой мы работали в одной редакции. Он только что приступил к обязанностям руководителя вокально-инструментального ансамбля Республиканского радио и телевидения, для которого были обязательными два прямых концерта на радио и один - на телевидении еженедельно. Коллектив ансамбля располагался в Доме радио, а на телевидение музыканты приезжали только в день концерта. Здесь Аднан впервые и встретился с Зоей, которая, в качестве режиссёра редакции музыкально-драматических программ, и выдавала эти концерты в эфир. Они поженились осенью того же года. А зимой произошла трагедия. Находясь в творческой командировке в Осетии, Аднан попал в автомобильную катастрофу. Я помню телефонный звонок из г.Орджоникидзе и отчаянный крик Зои, получившей страшную весть. Когда мы на следующий день приехали в больницу в Осетии, Зоя уже была там. Несколько переломов позвоночник а доставляли Аднану невыносимую боль, но он мужественно превозмогал её. Врачи уже вынесли ему свой приговор – паралич. Однако Аднан верил, что ещё встанет на ноги. Стех пор в их жизни наступил новый этап – этап борьбы. Зоя делала всё возможное, чтобы облегчить страдания мужа, проводя рядом с ним одну бессонную ночь за другой. А сколько их было за 17 лет? Но Зоя ни разу не пожаловалась на судьбу. Перешла из отраслевой редакции в редакцию выпуска, где выходные - через день, на должность программного режиссёра, чтобы побольше находиться с Аднаном. Его познания в различных областях философии, истории, литературы были поразительны. Их квартира на четвёртом этаже многоквартирного дома всегда была полна гостей. И Зоя со всем управлялась, умудряясь быть хорошей хозяйкой и сиделкой одновременно. Если бы существовала награда за преданность и самоотверженность, то Зоя заслужила её сполна. Наградой ей была огромная любовь и безмерная благодарность мужа. Он писал для неё свои произведения, сопровождая их полными нежности посвящениями: «Жене моей, Зое Шахбулатовой, чья любовь, великое терпение и доброта сделали почти невозможное – вернули меня к жизни и работе». Признанные мастера высоко ценили творчество Аднана, говорили о нём, как о редком таланте, которым должна гордиться его Отчизна. Звания Лауреата Премии Ленинского комсомола, заслуженного артиста Российской Федерации; наконец, улица, названная в честь выдающегося композитора, - всё это знаки признания его высокого дарования. Его камерно-инструментальные сочинения, песни, романсы пользовались большой популярностью у исполнителей. Большинство музыкальных произведений было написано на стихи русских и европейских поэтов. Но были и песни на стихи чеченских авторов, среди которых прочное место занимал Зелимхан Яндарбиев(поэт, и.о. президента Чеченской республики Ичкерия с1996 по1997 гг., убит в городе Доха, Катар, в 2004 г. российскими спецслужбами). Песни, рождённые их совместным творчеством, становились хитами. Одна из них – «Звезда моя, Чечня» - пользовалась особенным успехом. Правда, их творческий альянс не перерос в политический. Взгляды их совпадали не во всём, но объединяла огромная любовь к Отечеству, хотя каждый и понимал её по-своему. Большинство произведений композитора Шахбулатова было создано, когда он уже был прикован к постели. Удивительная тяга к жизни и любовь к музыке творили чудеса. Выпускник Института им. Гнесиных, он ощущал свою ответственность за будущее своих соотечественников-музыкантов. Благодаря его усилиям в Грозном был основан Союз композиторов Чечено-Ингушетии, которому было предназначено внести вклад в развитие музыкальной культуры и молодых музыкальных талантов республики. Минуло уже много лет с тех пор, как не стало Аднана Шахбулатова. Он ушёл из жизни, прожив её ярко и достойно, оставив нам своё музыкальное наследие и добрую память о себе. Ему повезло не увидеть свою Родину растерзанной, усеянной обожжёнными и окровавленными трупами его соотечественников. Когда я приехала в Чечению после первой войны, в 1997 г., Грозный был неузнаваем. Центр города – груда развалин. Я ходила по улицам опалённой войной столицы. Ряды домов дохрущёвского периода были обращены в руины. То тут, то там встречался уцелевший, но потерявший прежний облик, знакомый дом с зияющими отверстиями вместо окон. А вот – груда плит, оставшаяся от моего, единственного 16-этажного в Грозном, дома более поздней постройки. Среди остовов нескольких девятиэтажек – чудом уцелевший дом Шахбулатовых. Жаль, если квартиру разграбили... У Аднана была очень богатая библиотека, отражавшая его разносторонние интересы. Сохранилась ли? Или пополнила добычу хозяйничавших во время войны в опустевших квартирах российских военных? То, что не представляло в их глазах особой ценности, они использовали в качестве топлива. Книги в том числе... Когда я встретила Зою, она восторженно рассказывала о том, что библиотека Аднана, за небольшим исключением, уцелела, благодаря тому, что поселившийся в их квартире военный оказался интеллигентным человеком. Когда её родственница в очередной раз пришла в пустовавшую квартиру, чтобы проверить сохранность имущества, то обнаружила там разместившихся на постой российского офицера и нескольких солдат. Она испуганно попятилась, когда офицер обратился к ней с вопросом: «А кому принадлежала эта квартира?» Та ответила, что здесь жил композитор. Офицер, державший в руках раскрытую книгу из библиотеки Аднана, сказал, что сожалеет о произошедшем, что в этой войне не было никакой необходимости и пообещал сохранить всё, как есть. И слово своё сдержал. Рассказывая об этом, Зоя делала акцент на то, что ей было особенно приятно, – среди российских офицеров есть духовные люди, ценящие искусство. Ей повезло, что в её квартиру поселили порядочного человека. Другим везло меньше. Даже высшие чины из командования российской армии не пренебрегали мародёрством. Были случаи, когда генеральские жёны приезжали в Грозный, чтобы отобрать мебель на месте. Ограбление военными семьи титулованных спортсменов Вараевых – один из тысяч подобных случаев. Братья не раз защищали честь СССР и РСФСР на чемпионатах мира и Европы, умножая их спортивную славу. Они обустроили свой дом в Грозном со вкусом, по последнему слову европейских стандартов. Искусный ремонт, красивая мебель, дорогая импортная бытовая и санитарная техника. В этот комфорт был вложен многолетний тяжёлый труд. Во время первого вторжения, в 1995 г., российские военные, подогнав к их дому несколько КАМАЗов, стали выносить из дома мебель, технику и т.д. Находившийся дома один из братьев-спортсменов спросил, на каком основании чинится этот беспредел. Те же, в ответ вскинув автоматы, приказали ему встать на колени. Вараев не повиновался, и тогда его ударили прикладом автомата. Молодой человек бросился на обидчика с кулаками, но озверевшие мародёры расстреляли его в упор. А также ещё нескольких человек, находившихся во дворе. Уносили не только мебель, технику, ковры, «с мясом» выдёргивали унитазы, раковины, ванну... Зоя Шахбулатова радовалась в первую войну тому, что сохранилась её библиотека, которой она дорожила, как памятью об Аднане. Однако во вторую войну потеряла племянника: оператор NTV Рамзан Межидов был убит во время авиационного налёта в 1999 г. Он, вместе со своей семьёй, находился в одном из автобусов, направлявшихся в Ингушетию, единственную республику, куда впускали чеченских беженцев. Два самолёта открыли по ним ракетный огонь. Рамзан успел увидеть развороченные автобусы и трупы людей, ехавших впереди. Он, как всегда,вскинув камеру, принялся снимать расстрел мирных жителей, но новый удар с воздуха настиг и его. Опираясь на военные источники, российские СМИ сообщали, что ракетный удар был нанесён по боевикам. Правда, позже, по каналу NTV, показали истинную картину произошедшего, сообщив информационной скороговоркой и о гибели своего оператора, Рамзана Межидова. ПЕВИЦА МАРЬЯМ АЙДАМИРОВА Заслуженную артистку РСФСР и ЧИАССР Марьям Айдамирову в республике любили все. Когда она пела, от её голоса дрожали перепонки в ушах, если вы оказывались слишком близко.Ей не раз аплодировали в переполненных концертных залах многих стран мира. Она владела огромной библиотекой классической русской и зарубежной литературы. Признаюсь, впервые увидев у неё такое собрание книг, я подумала, что это – просто дань моде и атрибут хорошего тона. Да и когда ей читать, с её постоянными загранпоездками. Но оказалось, что я ошибалась. Она не любила, когда я приходила без предупреждения, а я не любила предупреждать. «Это дело настроения, - говорила я. – Позвоню заранее, назначу время, а потом не смогу». Однажды я застала её в домашнем халате – она мыла окна. Меня удивило, что она делает это сама. Для меня это всегда было самой ненавистной работой. Она жутко расстроилась: «Ты можешь позвонить хотя бы перед выходом?» - выговаривала она, пытаясь придать голосу строгий тон. «Нет, не могу, а вдруг я передумаю по дороге?» - стояла я на своём . Должна заметить, что ни до, ни после этого случая я ни разу не видела её в домашней одежде. Стройная фигура и тщательно подобранный туалет выделяли её в любой толпе. Как-то, проезжая мимо её дома, решила зайти за ней, чтобы сходить вместе на рынок, располагавшийся в квартале от её дома. «Сколько раз тебе говорила, предупреждай, когда приходишь!» - накинулась она на меня. «А ты когда мастера позовёшь? - ответила я вопросом на вопрос, когда дверная ручка с внутренней стороны двери в очередной раз осталась в моей руке. – Хотя бы гвоздь прибила, он–то уж, по крайней мере, не срывался бы» . «Как у доктора Живаго?» - рассмеялась Марьям. Огромный ржавый гвоздь, торчавший на месте красивой дверной ручки, из произведения Б.Пастернака символизировал разрушительные перемены, принесённые революцией 1917 г., но в великолепной просторной квартире Марьям эта, то и дело срывавшаяся, ручка была, пожалуй, единственным изъяном. Часть одной из комнат, от стены до стены, перекрывала тяжёлая ширма, за которой висели её сценические костюмы – гIабли (традиционный чеченский женский наряд), выполненные из самых разнообразных тканей, от тончайших шифоновых и нейлоновых до шёлковых и помбархатных. ГIабли дополнялись тончайшей работы серебряными поясами и нагрудниками, подчёркивающими женскую стать. Настоящие шедевры прикладного искусства, в чеченских семьях их хранили, как реликвии, передавая по наследству от матери – дочери, от дочери – внучке и т.д., порой на протяжении веков. Однако в связи с многочисленными трагическими страницами в истории чеченского народа, мало кто сумел сохранить их до наших дней. Появились наборы более поздней работы из серебра и других, менее ценных, металлов, инкрустированные различными по цвету и форме драгоценными камнями. Таких наборов у Марьям было несколько. Все её костюмы не вместились бы и в 10 шифоньеров. А такого разнообразия обуви можго было увидеть не в каждом специализированном магазине: до сотни пар туфель и босоножек различных моделей и цветов, и ни одной - отечественного производства. «Ты что, коллекционируешь их или хранишь для музея? - ворчала я. - Они же выходят из моды! Хоть бы размер был нормальный...» Под нормальным я, конечно, подразумевала свой, 38-й. У Марьям же был 35-й. У её рослых дочерей размеры ног должны были быть и моего больше.Так что претендентов на её обувь не находилось... Марьям, постоянно одетая «на выход» и лёгкая на подъём, никогда не отказывалась от моих предложений прогуляться, хотя почти всегда для неё они были неожиданными. «Я готова, - говорила она. - Мне только сумку взять. Но ты ведь с работы! Пошли на кухню». Она была очень гостеприимной хозяйкой. С ней было уютно. А её выговоры по поводу необъявленных визитов я вообще не воспринимала всерьёз. Она всегда радовалась моему приходу. В конце концов, она и сама стала приходить без предупреждения ко мне. Жили мы недалеко друг от друга: я – на проспекте им. А.Авторханова (бывший пр.им.Ленина), она – на пр.им.Арсамикова (бывший пр.Победы). «Смотрите, смотрите, Марьям Айдамирова», - раздавались голоса людей в торговых рядах, завидевших её издали. У Марьям - две дочери. Старшая, Света, приблизительно одного возраста со мной. Закончила ГИТИС, играла в театре им. Х.Нурадилова, в ролях нередко использовала и вокальные данные, унаследованные от матери. Другая была танцовщицей, но потом уехала за границу. А младшего, 13-летнего сына, Марьям потеряла. Несчастье произошло, когда она находилась в гастрольной поездке в Сибири. Мальчик очень любил читать. Однажды он удобно устроился в ванной с горячей водой, поставив рядом настольную лампу, и раскрыл книгу. Лампа соскользнула в воду, и ребёнка убило током. Была в характере Марьям одна редкая черта – она никогда никого не судила за глаза. Несмотря на частые удары судьбы, она была жизнерадостным человеком, с готовностью подхватывала любую шутку или розыгрыш. Умела строить отношения так, что я не ощущала разницы в возрасте. А в словах её никогда не звучало фальши. Этот случай происходил на просмотре какой-то художественной программы. В Театрально-Концертном зале собралась околотеатральная публика из числа тех, кто имелл возможность попасть на просмотр. В переднем ряду сидели всеобщий любимец, карикатурист и актёр-пародист Хож-Бауди Исраилов; певец СулейманТокаев, а также несколько актёров театра им.Х.Нурадилова. Рядом со мной – Марьям и ещё несколько приятельниц. Наш разговор был прерван выходом на сцену ведущего, заслуженного артиста ЧИАССР Сайд-Эмина Яскаева, который своим мощным громоподобным голосом вмиг заглушил наш разговор. Зазвучали строки из знакомой поэмы. Сайд-Эмин читал с упоением. Зрители слушали, затаив дыхание. Содержание поэмы перекликалось с его личной трагедией. Рассказывали, что после гибели родителей во время депортации он остался на попечении двух братьев-подростков, которых впоследствии убили на его глазах, когда он был ещё ребёнком. Появление Яскаева напомнило мне историю пятнадцатилетней давности. В битком набитый зал, на премьере пьесы «Песни вайнахов» в постановке режиссёра Руслана Хакишева, затесался какой-то подвыпивший тип, который во время проникновенной декламации Сайд-Эмина время от времени издавал громкий, на весь зал, восторженный вопль: «Яс-ка-ев!!!», вслед за которым зал содрогался от дружного хохота. - Даю рубль каждому, кто на весь зал крикнет «Яскаев», - сказала я, демонстрируя свою платежеспособность предъявлением пачки, состоявшей из двухсот новеньких рублёвых банкнот полученной в тот день зарплаты. - «Яскаев», - произнёс слегка повышенным, но совершенно неудовлетворительной громкости робким голосом Хож-Бауди, тут же протягивая руку за рублём. Я решительно отмела его притязания: - Э, нет! Халтура не пройдёт. Не дотягивал и невыразительный выкрик Токаева. По-настоящему «отработала заказ» только Марьям, трижды выкрикнувшая «Яскаев», да так громко, что я вздрагивала от каждого её возгласа – уж голосом-то Бог не обидел. Зал покатывался со смеху. А я честно расплачивалась. Марьям была настоящей артисткой. - Ты что думаешь, что я вечная? – спросила меня Марьям. – Когда ты начнёшь меня снимать? Речь шла о съёмке концертных номеров, которые должны были войти в музыкальный фонд телевидения. А я, загруженная текущими передачами, отмахивалась: - Рано себя хоронишь. Но в душе понимала, что от смерти никто не застрахован и снимать надо. Многих певцов уже не было в живых. Молодым умер Мустафа Барахоев. Его московские педагоги сравнивали его с И.Кобзоном. Говорили, что если Иосиф добивается успехов благодаря огромному трудолюбию, то Мустафа – просто самородок. Умер молодым и заслуженный артист Чечено-Ингушетии Султан Магомедов. Сохранилось всего лишь несколько его музыкальных номеров, отснятых кинорежиссёром Ильясом Татаевым. Начатая весной съёмка программы «Поёт М.Айдамирова» завершилась поздней осенью. Марьям начала свой рассказ с юности, совпавшей с трагическим периодом в жизни её народа – годами депортации. «Представь себе такую картину:вокруг – бескрайняя, с гигантскими снежными наносами, степь. В землянке уже который день лежит умерший брат, а рядом с ним – умирающая мать. И никого вокруг, - рассказывала моя героиня. – По одну сторону – я, по другую – весь остальной мир, которому нет до меня никакого дела. Где-то идёт жизнь, живут люди. Но здесь нет никого. Нет ни одного человека, который бы помог вынести из землянки труп брата». Она уже несколько раз пыталась вытащить его наверх сама, но тело вновь и вновь срывалось в глубину из её одеревеневших пальцев. Стоял пронизывающий до костей мороз, а в руки словно вонзались сотни иголок одновременно. В конце концов ей в голову пришла удачная мысль. Она перевязала ноги покойника широкой шалью, оставив свободным один конец, к которому привязала жакет матери. Обвязав этим приспособлением свою талию, полезла наверх. На сей раз попытка удалась. Она оттащила брата подальше от землянки, насколько хватило сил, а затем похоронила в сугробе, присыпав снегом. Вскоре умерла и мать... А её самою спас от смерти один пожилой человек, из местных, проезжавший мимо землянки на санях. Он забрал её в посёлок и пристроил на работу в пекарню. Всю свою жизнь она вспоминала его с благодарностью. Передача имела небывалый резонанс. Её рассказ о пережитом имел такое сильное воздействие на зрителей, какого я и предположить не могла. Присылали письма по почте, звонили знакомые и незнакомые с просьбой повторить её ещё и ещё. «Никогда бы не подумала, что за такой яркой внешностью, таким весёлым характером и жизненным благополучием скрывается такая скорбь, - писала одна телезрительница. - После этой передачи я полюбила её ещё больше». В работе Марьям была непритязательной. Никаких капризов. Я не раз приглашала её то на Праздник Урожая, в связи с перевыполнением производственного плана, то в селение Ведено, путь в которое предполагал тряску по горным дорогам. Она ни разу не пожаловалась на усталость. Не жаловалась даже тогда, когда заболела неизлечимой болезнью, всячески стараясь скрыть от окружающих плохое самочувствие. После тяжёлой операции она недолго оставалась в постели. Держалась так, словно ничего не произошло. По-прежнему выезжала на концерты. Она не просто пела. Каждая песня была маленьким спектаклем. Она кружилась по сцене, наигрывая на аккордеоне, и казалось, что в руках у неё не тяжёлый инструмент, наполовину скрывающий её хрупкую фигурку, а легчайший веер. Марьям пела, играла и танцевала одновременно, заражая зрителей своим темпераментом, да так, что многие, не выдержав, бросались в пляс. Общепринятое выражение восторга исполнителю у чеченцев, возгласы: «Гора, Марьям, яI!», звучали, как высшая похвала певице. Марьям умерла спустя год после операции. О болезни мы почти не говорили. Я сознательно не спрашивала её о здоровье, стараясь отвлечь от мрачных мыслей. Тезет (похороны) состоялся в доме двоюродного брата, на Катаяме (один из районов Грозного). Других близких родственников по отцовской линии у неё не осталось. Среди женщин, плакавших в отведённой специально комнате, были дочь Света и племянница Аймани. Мой приход вызвал у них новый прилив слёз. «Будто чувствовала, что жить ей осталось недолго, - говорила Света. - Как хорошо, что ты отсняла эту программу». ЛИДА ЯНДИЕВА, ПЕРВЫЙ ДИКТОР ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОГО ТЕЛЕВИДЕНИЯ Я была под свежим впечатлением некролога по поводу смерти первого диктора Чечено-Ингушского телевидения Лидии Яндиевой. Она начала свою карьеру на телевидении по возвращении из ссылки, в 1959 г. Это её словами приветствия, произнесёнными впервые с голубого экрана, была открыта новая, телевизионная, эра нашей республики. Лида умерла в Турции, пережив войну и ни с чем не сравнимое горе потери единственного сына, а также испытав все тяготы бездомной жизни. «Ты себе не представляешь, что значит быть беженцем, - говорила она. - Просыпаясь утром, не знаешь, где придётся провести следующую ночь». Позже Лида устроилась на Ингушское телевидение, сняла комнату в Назрани. Она с обидой рассказывала про хозяев, которые неожиданно повысили квартплату, тогда как её заработка хватало лишь на то, чтобы с трудом сводить концы с концами. Она просила их подождать, пока получит гонорар, но те, позарившись на большие деньги, которые им предлагали более обеспеченные квартиросъёмщики, отказали ей. Подобная практика не имела широкого распространения. Мне известны случаи, когда местные жители Ингушетии принимали в свои дома по нескольку семей без всякой оплаты. Заботились о них. Но были и сдававшие квартиры в наём. Ещё совсем недавно, в 1992 г., Лида сама принимала беженцев из Ингушетии. В её уютном особнячке старой постройки, где в своё время останавливался русский поэт А.С.Грибоедов, хватало места всем, кто искал у неё приюта. Когда кто-то из них заговорил с ней об оплате, Лида с возмущением оборвала разговор, закрыв эту тему раз и навсегда. Она считала кощунственным брать деньги с лишённых крова людей. Последний раз мы говорили с Лидой по телефону, в 1998 г. Я только что приехала в Стамбул с номером её телефона, который дала мне наша общая с ней подруга – Зина. Проговорили почти целый час. На мой первый вопрос о сыне, Башире, ответила с глубоким вздохом, что ничего нового нет. Рассказала, как, устав от неустроенности и безысходности, более года назад согласилась выйти замуж за гражданина Турции из ингушской диаспоры, которому отказала в своё время. Но, намаявшись вдоволь, позвонила ему сама и сказала, чтобы встречал. Лида жила теперь в собственном трёхэтажном особняке на берегу моря с мужем и свекровью. Описывала красоты своего города, расположенного в 12 часах езды от Стамбула. Звала к себе в гости, а параллельно я слышала голос её мужа, Хасана: «Пусть приезжает немедленно. Скажи, что мы все её ждём. Не пожалеет». А потом, взяв трубку, уговаривал сам, пообещав приехать за мной, если боюсь ехать одна. Лида, между прочим, упомянула, что собирается перевезти к себе внуков и сноху. Надежды на то, что пропавший без вести Башир жив, не осталось ни у матери, ни у жены. Поначалу Лида была против женитьбы сына на женщине, имевшей ребёнка от первого брака. Как и любая мать, она считала, что её сын заслуживает лучшего. Кроме того, Лида хотела говорить со своими внуками на родном, ингушском, языке. Избранница Башира была недурна собой, высокого роста, под стать ему. Её отец, Кузнецов, был в своё время генеральным прокурором ЧИ АССР. Была осень. Лида позвонила мне из дома: «Приходи, мне нужно с тобой поговорить». Я застала её очень расстроенной: «Ты представляешь, я думала, что между ними всё кончено, а тут позвонила, не дождавшись его с работы, к ней на квартиру, на всякий случай, а трубку снимает Башир. Что мне с ним делать?!» Я посоветовала взглянуть на это иначе. «Он – не единственный, кто женился на женщине с ребёнком или женщине иной национальности. Позволь ему поступить так, как он хочет, и он будет тебе благодарен. Не бойся ты осуждений и не пытайся прожить его жизнь за него. Каждый волен решать свою судьбу сам. В противном случае ты потеряешь сына. И не забывай, что у этого ребёнка нет отца». «А где он?» - удивилась Лида. « Умер, - сказала я, так как знала об этом от своей двоюродной сестры Любы, к которой тот не раз обращался за помощью, как к врачу, и даже лежал у неё в отделении в БСМП, где и сам работал раньше фельдшером. Он страдал онкологическим заболеванием. Это сообщение подействовало на Лиду самым неожиданным образом: она не только дала согласие на брак, но и благословила Башира на усыновление ребёнка. А когда у него родился собственный сын, Лида говорила, что её чувства к старшему, приёмному, внуку даже нежнее, чем к родному. Она очень жалела его. Говорила, что у мальчика очень добрая душа. Научила его ингушскому языку. Лида была по натуре очень спокойным человеком. Были в её профессиональной жизни такие моменты, когда её спасало именно это качество. Любой другой на её месте неизбежно впал бы в панику или растерялся, так как происходили эти случаи в прямом эфире. Один из них имел место на заре телевидения, задолго до моего прихода. Лида пришла на воскресную программу с пятилетним тогда Баширом – садик был закрыт, а дома оставить не с кем. Башир бегал по фойе, рассматривал многочисленные картины на стенах, а когда ему это занятие наскучило, вернулся в дикторскую и, не обнаружив там матери, отправился на её поиски. Лида же вела в это время живую передачу из павильона, дверь которого, по небрежности помрежа, осталась открытой. Услышав голос матери, Башир прямиком направился на дикторскую площадку и ... вышел в эфир со словами: «Вот ты где, мама, а я так долго тебя искал». Лида продолжала передачу, но уже с Баширом, опустив правую руку на его плечо. Тот же, видимо, поняв свою причастность к серьёзому делу, стоял смирно, но только до тех пор, пока не увидел себя на экране монитора, стоявшего напротив дикторского стола. Когда, в конце концов, пришедший в себя режиссёр сменил в эфире камеру, оставив Башира за кадром, было слишком поздно, и Лида выговор всё же получила. Но потом смеялась от души, вспоминая свою совместную с сыном передачу. Много лет спустя я сама стала свидетелем ее легендарного хладнокровия. Лида заняла своё место за дикторским столом, а я – за режиссёрским пультом. Однако текст, который читала Лида, не совпадал со сценарием. Я не могла понять, откуда у неё взялась информация, которой нет у меня. Ведь мы задолго до выхода в эфир сверили, как обычно, оба текста информационной программы. После окончания первой информации я запустила в эфир киноролик, сознательно нарушая последовательность материалов, чтобы выяснить причину путаницы. Лида попросила меня перечислить материалы выпуска постранично. Я не поняла, зачем ей это нужно, но времени для разбирательства не было – ролик идёт всего 1.5 минуты. Обратила внимание на то, что следующую информацию она не читает, а комментирует, называя имена известных передовиков и цифры производственных показателей. Только тут я догадалась, для чего она просила перечислить материалы выпуска. Необходимо заметить, что на Чечено-Ингушском телевидении никогда не пользовались суфлёром, хотя их применение было широко распространено в 70-80-е годы. Более того, он даже имелся на нашем телевидении, но техническая служба телецентра так и не наладила его работу. Разумеется, весь информационный выпуск шёл не по сценарию, а экспромтом, и Лида с этой задачей справилась великолепно, если не считать 3-х минутного недобора. Но это, по сравнению со срывом программы, была не самая страшная накладка. И, главное, об этом никто не узнал. А произошло следующее. Лида по ошибке взяла в студию сценарий информационной программы, прошедшей в эфир днём ранее. Но вышла из тяжёлой ситуации благодаря своему хладнокровию и осведомлённости о достижениях в той или иной отрасли республики. Она знала по именам всех, на ком сосредоточивалось телевидение, будь то учёный, врач или рабочий. В 80-х годах Лида перешла на журналистскую должность, возглавив редакцию музыкальных программ. В её передачах принимали участие известные музыканты и вокалисты, на концерты которых мог попасть далеко не каждый. Ей легко удавалось зазвать на телевидение утопающую в славе звезду, прибывшую в республику на гастроли, - мало, кто мог устоять перед её обаянием. В конце нашего последнего, телефонного, разговора Лида призналась мне, что счастлива. Муж окружил её такими нежными вниманием и заботой, которых она никогда не знала. Впервые в жизни она почувствовала, что значит быть любимой. Но, увы, счастье оказалось недолговечным. Судьба словно сжалилась над ней под занавес, подарив давно заслуженные умиротворение и покой. Лиде было уже за 60, но годы оказались бессильны: она была красива и женственна, как и встарь, а лицо её по-прежнему освещала белоснежная улыбка. Война перевернула всю её жизнь. Она же стала и причиной её короткого счастья. Хотя и вряд ли кто-нибудь согласился бы познать его такой ценой... 16. ОСЕНЬ 1990-го. ПРОБУЖДЕНИЕ. Но вернёмся к событиям, предшествовавшим эпохальным изменениям в Чечено-Ингушской республике. 6 ноября 1990 года я оказалась свидетелем необычной сцены. Многочисленная группа, состоявшая из работников милиции, среди которых было немало офицеров, заняла всю площадь перед зданием Совета Министров ЧИР. Они были чем-то возбуждены. Только проследив за направлением озабоченных взглядов, заметила другую группу, двигавшуюся по мосту через Сунжу со стороны проспекта им.Ленина. Возглавлял шествие Зелимхан Яндарбиев. Рядом с ним – громко декламирующий стихи на чеченском языке актёр театра имени Ханпаши Нурадилова Салавди Яхъяев. Когда я увидела, как милицейский кордон перекрывает дорогу движущейся демонстрации, поняла, наконец, с какой целью они здесь собрались. Окружённый полукольцом милиции Зелимхан Яндарбиев объяснял что-то офицерским чинам. Слов мне было не разобратьь. А Яхъяев продолжал выкрикивать стихи. Это была антикоммунистическая демонстрация, организованная Вайнахской Демократической партией совместно с Зелёным движением. Акция протеста против митинга, посвящённого очередной годовщине Октябрьской революции, продолжилась и на следующий день, 7- го ноября. Политические события тех дней развивались столь стремительно, что удержать в памяти всё было невозможно, как бы значительны ни были фигуры в них участвовавшие. Одним из таких событий был приезд в Грозный Председателя Верховного Совета РСФСР Б.Ельцина. Его сопровождала советник Председателя ВС РСФСР по национальным вопросам Галина Старовойтова. Это происходило в конце марта 1991 года, всего за несколько месяцев до избрания Ельцина президентом Российской Федерации (10 июля 1991г.).Он совершал поездку по Северному Кавказу. Все собравшиеся перед зданием Совета Министров, в котором проходила встреча кандидата в президенты с Председателем Верховного СоветаЧИР Д.Завгаевым, напряжённо ждали выхода Ельцина, но тот всё не появлялся. Уже несколько раз посылали выяснять, скоро ли он выйдет к народу, но никакой конкретной информации получить так и не удавалось. Позднее стало известно, что Ельцин просто отсиживался в кабинете, не решаясь выйти к возбуждённой толпе. Да и Завгаев, говорят, ему этого не советовал. Среди собравшихся оказалось много знакомых.Те, кто постарше, пришли, чтобы задать вопрос о компенсации утраченного во время депортации движимого и недвижимого имущества. Наконец на крыльцо Совмина вышла Г.Старовойтова. Она поприветствовала собравшихся, обведя дружелюбным взглядом обращённые к ней лица. Кому-то что-то обещала, с чем-то не соглашалась. Между ней и редактором газеты «Справедливость» Лечи Салиговым возник небольшой спор. - Галина Васильевна, когда вы примете решение о возврате ингушам их отторгнутой территории? – спросил он. - Вы, вероятно, ингуш? – ответила вопросом на вопрос Старовойтова. - Нет, я чеченец. Но меня этот вопрос интересует так же, как и ингушей. Ответ Галины Васильевны сводился к тому, что прошло время, пора об этом забыть. Что новые хозяева успели обжить эти земли и привыкнуть к ним. Это уже их собственность. В ответ Л.Салигов отпарировал таким примером: «Выходит, если меня ограбят, сняв с меня пиджак, то по истечении некоторого времени грабитель свыкнется с мыслью, что это его собственность, и будет носить его уже на законном основании? Он что, по-вашему, приобретает право на этот пиджак из-за давности ограбления?» Спор продолжался достаточно долго. К ней были вопросы и другого характера. Галина Васильевна ответила и на них. Иное дело - удовлетворяли ли её ответы собравшихся. Наконец, она вернулась в здание Кабинета Министров. А немного спустя вышел в сопровождении телохранителей и Д.Завгаева Борис Ельцин. Он поприветствовал собравшихся поднятием руки и, не дожидаясь вопросов, начал говорить о задачах стоящих перед Верховным Советом РСФСР. Во время его речи из-за спин втиснулся крупного телосложения мужчина – полагаю, телохранитель – и, грубо оттолкнув стоявшего слева, почти вплотную к Ельцину, Завгаева, встал на его место. Завгаев был вынужден ретироваться и отойти на задний план. Этот пренебрежительный жест в отношении представителя высшей власти Чечено-Ингушетии красноречивее всяких слов продемонстрировал отношение к её народу. То ли в конце июля, то ли в начале августа 1991 г. я стала случайным свидетелем телефонного разговора Председателя Совета Министров Чечено-Ингушской Республики Сергея Мажитовича Бекова. Я находилась в его кабинете вместе с двумя другими сотрудниками телевидения по служебным делам. Наш разговор был прерван телефонным звонком из Ростова. Звонил командующий Ростовским военным округом. Речь шла о 500 машинах, присылаемых в нашу республику, якобы, для уборки урожая. Связь была не совсем чёткой, и Сергей Мажитович постоянно что-то уточнял. «Пятьсот машин?» - переспросил он в очередной раз. На том конце подтвердили. Я слышала голос говорящего из Ростова, но слов было не разобрать. «По сколько человек?» - вновь переспросил Беков. Последовал ответ, после чего он сделал отметку в перекидном календаре. «Когда они выезжают?» Ответ и – снова пометка в календаре. Особого значения этому разговору я тогда не придала. Только удивилась, с каких это пор Ростовский военный округ стал присылать нам транспорт для уборки, да ещё в таких количествах. Тем более, что и год выдался не особенно урожайным. По-моему, не меньше моего удивился и сам Беков. «Машины нам на уборку посылают», - бросил он коротко, делая какие-то дополнительные пометки в календаре. Обычно в страду республиканские автопредприятия придавали хозяйствам районов дополнительный транспорт до завершения уборки, но не в таких количествах – по нескольку на хозяйство. А тут - с чего бы такая забота? Из вышеупомянутого разговора было ясно одно: эти машины никто не заказывал. Тогда мне и в голову не могло прийти, что за всем этим кроется. 500 КАМАЗов были рассредоточены почти по всем населённым пунктам вместе с несколькими тысячами солдат из различных частей Советской Армии. Стало известно также, что одновременно готовились к приёму арестованных несколько тюрем и Наурский лагерь. Они были заранее освобождены для этой цели от отбывавших там срок заключённых. Шла подготовка к новой депортации. Подробности этого коварного плана, со ссылкой на распоряжение за номером 1887-Р от 1 декабря 1994 г., а также постановление правительства России за № 1361 от 9 декабря 1994 г. за подписью Черномырдина были озвучены президентом Чеченской республики Ичкерия Джохаром Дудаевым. Уже были определены места постоянного проживания для депортированных в Волгоградской, Астраханской, Оренбургской, Саратовской и Ульяновской областях. Все эти приготовления проходили накануне путча, и только его провал помешал осуществлению этого плана. Тревожные сигналы в штаб ОКЧН стали поступать из разных сёл и районов республики, жители которых, особенно пожилые люди, заподозрили неладное. Они ещё помнили и выселение 1944-го года, и предварительную к нему подготовку с такой же концентрацией огромного количества транспорта. Целыми делегациями шли к Джохару Дудаеву. Предупреждали. Позже я узнала о том, что, действительно, в абсолютной секретности, под кодовым названием «Миграция» готовился план новой депортации чечено-ингушского народа, рассекреченный во время следствия по делу ГКЧП. О готовящейся акции были извещены Д.Завгаев и председатель КГБ ЧИР Кочубей. Как известно, это же руководство республики поддержало ГКЧП, официально задокументировав свою лояльность к новой власти. Эта поддержка дорого обошлась и самому Завгаеву, и всему Верховному Совету. 17. 24 АВГУСТА1991-го.ФЛАГ НЕЗАВИСИМОЙ ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ НАД ЗДАНИЕМ ПРАВИТЕЛЬСТВА У здания Совета Министров продолжается круглосуточный бессрочный митинг. Тут же развёрнуты самодельные палатки, где лежат обессиленные голодовкой женщина-учёный, преподаватель зарубежной литературы Чечено-Ингушского госуниверситета Разита Эсамбаева, и белобородый старик, Абдул-Хамид, из селения Дуба-юрт. Требование одно – самороспуск Верховного Совета ЧИР. Люди – и те, что стоят под палящим солнцем на митинге, и те, что лежат в палатках, - полны решимости идти до конца. Вскоре появился и первый результат – один из депутатов Верховного Совета добровольно сдал свой мандат. За ним последовали другие. Правда, не все и не сразу. Состояние объявивших голодовку ухудшалось с каждым днём. Первым медицинская помощь потребовалась старцу, Абдул-Хамиду, который не вынес длительной голодовки, усугубляемой жарой. Резко поднялось давление у Разиты. У её палатки врачами, опасавшимися за её жизнь, было установлено дежурство, но прекратить голодовку она отказывалась. Каждый день увеличивалось число депутатов, добровольно сдавших свои мандаты. Каждый сданный мандат становился событием. О них сообщали в средствах массовой информации. Здесь же, на площади, был установлен телевизор, по которому транслировались все передачи местного телевидения. Тысячи жителей съехались со всех уголков республики в Грозный по призыву Вайнахской Демократической партии, чтобы выразить протест путчистам. А местные власти не нашли ничего лучше, чем арестовать лидера ВДП З.Яндарбиева. Ответная реакция не заставила долго себя ждать. Начались массовые митинги. А 24 августа народ блокировал здание КГБ. В тот же день над зданием Совета Министров был водружён флаг Чеченской Республики. Республиканское телевидение оказалось в те дни в центре событий. Необъективное освещение происходящего,предоставление эфира только сторонникам властных структур явилось причиной вхождения событий в новую фазу. Участники митинга не раз критиковали руководство республиканского Гостелерадио за одностороннюю позицию. Журналисты разделились на два лагеря. Одни старались освещать события без прикрас, другие, наоборот, затушёвывать. В коллективе начались взаимные обвинения в пристрастности. И вот на фоне такой ситуации, когда на неоднократные обращения к руководству телевидения с просьбой о выделении эфирного времени для выступления председателя ОКЧН (Общенациональный конгресс чеченского народа) Джохара Дудаева последовал очередной отказ, был предпринят штурм республиканского телевидения. О том, что произошло на студии накануне вечером, я узнала на следующее утро. Пользуясь возможностью одностороннего использования средств массовой информации, руководство Верховного Совета принялось шельмовать инакомыслящих. Вот тогда-то ОКЧН и принял решение взять телевидение и радио под свой контроль. Джохар Дудаев, сопровождаемый внушительной группой сторонников, прибыл на телевидение и потребовал прямого эфира. Заместитель председателя Рамзан Хаджиев решил проконсультироваться со своим шефом, председателем Гостелерадио Юрием Витальевичем Мареченковым. Объяснил, что создалась конфликтная ситуация. С одной стороны - вооружённая охрана телевидения, готовая воспрепятствовать намерениям прибывших, с другой – многочисленная группа, решительно настроенная добиться эфира любой ценой. Юрий Витальевич обстановку недооценил и в эфире отказал. Страсти начали накаляться. Разрядил обстановку Рамзан Хаджиев, разрешив этот вопрос самостоятельно. Дело обошлось несколькими разбитыми стёклами в вестибюле. Правда, после этого инцидента охрана здания была возложена на полсотни рослых ОМОНовцев, всякий раз дотошно изучавших удостоверение личности каждого сотрудника. Вот такие изменения произошли на телестудии за одну ночь. Процедура, когда известного каждому жителю республики журналиста задерживают на проходной и начинают сличать с фотографией в документе, задавая при этом дополнительные вопросы с целью «удостовериться» в его личности, была унизительной. Состоялась экстренная летучка, на которой часть сотрудников высказала своё возмущение поведением ОМОНовцев и потребовала избавить их от такого обращения. Но были и те, кого такое положение устраивало. И они пытались убедить остальных, что это – мера необходимая. На студии телевидения случалось разное и прежде, но такого ещё не бывало. Помню такой курьёз из доперестроечных времён. Один из вахтёров вневедомственной охраны (бывший военный, ветеран II мировой войны), дежуривший на телевидении, как-то на протяжении получаса продержал на зимнем холоде редактора кинопрограмм Виталия Вардиева, вышедшего покурить в одном пиджаке, без удостоверения. Оно осталось в кармане пальто, висевшего в редакции, а вахтёр наотрез отказался впустить без него Виталия в здание телестудии, и тот был вынужден влезть через окно, благо его редакция находилась на первом этаже. Через день ОМОНовцев с телевидения отозвали и вернули на место прежнюю охрану. Но вскоре её заменила национальная гвардия, взявшая под контроль телевидение и радио по указанию ОКЧН. Это произошло после того, как 6 сентября 1991г. сложил, под давлением общественности, свои полномочия Председатель Верховного Совета ЧИР Д.Завгаев, а второй съезд ОКЧН 97,3% голосов провозгласил независимость Чеченской республики. К этому временни 75 членов Верховного Совета сдали свои депутатские мандаты, а чуть позже Руслан Хасбулатов, в качестве Председателя Верховного Совета России, распустил Совет уже официально. Это новое вооружённое формирование состояло, в основном, из сельских жителей – механизаторов, животноводов, водителей. Были среди них и горожане, даже студенты. Они были предельно вежливы. Проверяя у сотрудников удостоверения личности, предварительно извинялись. Правда, неудобства некоторым сотрудникам всё же доставляли, так как несли охрану круглосуточно и на ночь устраивались в нескольких редакциях на первом этаже. Допоздна смотрели телевизор, испросив разрешения у сотрудников и получив от них ключи от кабинетов. Когда, в связи с ранним выездом на съёмки, иной журналист являлся на рабочее место в 7-8 утра, вместо положенных девяти, он обнаруживал сдвинутые стулья с забытым на них одеялом, которые послужили кому-то постелью минувшей ночью. Жаловались уборщицы: охрана теперь была слишком многочисленной. То ли дело раньше – один вахтёр и - никаких проблем. Однако настоящие проблемы ждали впереди... Свидетели произошедшего утверждают, что в тот день особых оснований для паники не было, но, тем не менее, увидев, как по коридору движется группа людей, выпрыгнул из окна второго этажа 1-й секретарь Грозненского горкома партии В.Куценко, самым решительным образом поддержавший ГКЧП. Он был доставлен в больницу Скорой медицинской помощи, которая славилась сильными хирургами, с переломами ног. Возглавлял больницу Муса Ахмадов, который, кстати, исполнял свой профессиональный долг и во время войны, никогда не разделяя пациентов на своих и чужих. Ему обязаны жизнью и многие российские солдаты, которых он вытаскивал с того света. В тот злополучный день В.Куценко пронесли в приёмное отделение, которым заведовала жена Мусы, Люба Ахмадова. Хирурги начали готовиться к срочной операции высокопоставленного пациента. Собралось множество врачей -случай-то необычный. Когда несколько известных в республике хирургов приблизились к пострадавшему для предварительного осмотра, он ошарашил их резким криком: «Я вас ненавижу! Я не доверю оперировать себя ни одному чеченцу. Приведите мне русского врача!» Капризы больного – вещь обычная, но такого не мог припомнить никто. Его принялись увещевать, что опасения его необоснованы, что операция будет проведена наилучшим образом, что ему необходимо срочное медицинское вмешательство, остановка кровотечение и т.д. Но В.Куценко был неумолим: «Русского врача, русского!..» повторял он. Русских врачей в больнице было предостаточно. Но их поиски требовали времени. Кто-то ушёл домой, отдежурив смену, кого-то нужно было вызывать из другого отделения. Чеченские врачи всё еще надеялись уговорить его согласиться на операцию. Они то понимали, что медлить нельзя. Тут же находилась и супруга Куценко. Она тихо плакала, но переубедить мужа не пыталась.Уходили драгоценные минуты. Больной истекал кровью. В конце концов требование его было удовлетворено, он был прооперирован русскими врачами. Однако вопреки всем усилиям спасти пациента им не удалось. В.Куценко скончался в больнице спустя два дня. 18. ЦЕНА СВОБОДЫ. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БЛОКАДА Памятник Ермолову взрывали много раз. Причём в первый раз он был взорван в 1947г., вскоре после того, как был воздвигнут, когда чеченцы и ингуши находились в ссылке. Об этом я не раз слышала от Софьи Ивановны Сергеевой, старшего редактора музыкальной редакции республиканского телевидения, которая была свидетелем этого события. Взрывали и позже. Но каждый раз на месте уничтоженного водружался новый, благо десятки его копий были предусмотрительно припасены в подвале одного из республиканских музеев. Он стоял в центре Грозного, как назидание, как вызов народу, который знаменитый генерал так люто ненавидел и уничтожал с неимоверной жестокостью. В квадратном углублении постамента оставались следы надписи со словами его клятвы: «Я не успокоюсь до тех пор, пока голова последнего чеченца не будет выставлена в музее». Эту надпись сбили, видимо, после восстановления Чечено-Ингушской республики. Лично мне застать эту надпись не удалось, но были люди, которые помнили её наизусть. Этот памятник не раз становился предметом споров в редакциях телевидения, а позже и на летучках. Однажды,это было в 80-х годах, я, войдя в молодёжную редакцию, стала свидетелем полемики между режиссёром Маргаритой Иосифовной Винокуровой и помощником режиссёра Лидой Приходько. - А поставь себя на их место, - говорила всегда уравновешенная Маргарита Иосифовна. - Как бы ты отнеслась к памятнику Гитлеру, если бы его поставили в центре Москвы? Это их Родина, а Грозный – их столица! Дискуссия продолжалась уже в моём присутствии. - Это историческая личность, - парировала Лида. - И Наполеон – историческая личность. Давайте и ему поставим памятник. И обязательно в Москве. Это будет равноценно тому праву, по которому здесь находится памятник Ермолову, - говорила Винокурова. - Лично тебя беспокоит этот памятник? – повернулась ко мне Лида. - Если ты поставишь вопрос иначе и спросишь, какие чувства он у меня вызывает, то скажу тебе, что он вызывает у меня гнев. И даже не столько в адрес Ермолова – он уже прах, - сколько в адрес тех, кто, отвергая всё, что связано с царизмом, и осуждая политику царизма вообще и на Кавказе в частности, воздвигает памятник царскому генералу, единственная «заслуга» которого заключается в массовом уничтожении чеченского народа. О жестокости этого палача ходили легенды! Сегодня его бюст сносили, разбивая на части, под одобрительный гул собравшихся. 27 октября 1991 г. состоялись выборы. А 9 ноября – инаугурация Президента Чеченской Республики, церемония которой проходила в Театрально-Концертном зале столицы. После вступительного слова Председателя Парламента Хусейна Ахмадова прозвучал гимн Чеченской Республики. Затем на сцену вынесли Коран, и Джохар прочёл текст присяги, и с балкона обратился с речью к народу и национальной гвардии, благодаря поддержке которых он пришёл к власти. Прозвучал оружейный салют в честь 1-го Президента. Со словами поддержки и добрыми пожеланиями в его адрес выступили гости из Москвы, Ингушетии, Грузии, Абхазии, Дагестана, Казахстана и других республик бывшего СССР, а также представители чеченской диаспоры за рубежом. Прошло меньше года после того, как состоялся первый съезд чеченского народа, в котором принял участие генерал Джохар Дудаев. Он находился в очередном отпуске и пришёл на этот форум, как рядовой гражданин. Его краткая, но содержательная речь, обращённая к собравшимся, была встречена с восторгом и имела большой резонанс. О нём заговорили. Шестого декабря 1990 года Джохар Дудаев был избран председателем исполкома ОКЧН. Его кандидатура была выдвинута Вайнахской Демократической партией. Предстояла огромная работа по государственному устройству республики по новой формуле, по законам, которые ещё только предстояло выработать. Парламент Чеченской Республики приступил к работе над созданием Конституции ЧР, которая была принята 12 марта 1992 г. Самый сложный момент в жизни любого государства – это переходный период, когда старые структуры уже не работают, а новые - ещё несовершенны. Для определённой категории людей наступает период эйфории. Не прочь погреть руки на этом фоне, под шумок, и нечистоплотные типы, состоящие на государственной службе, которых в избытке воспитала за 70 лет Советская власть. В одну из февральских ночей 1992 г. было совершено ограбление полка МВД. Вход в здание МВД – по спецпропускам. В подвальное помещение, где хранится оружие, нас ведут по узким коридорам, напоминающим катакомбы. Останавливаемся перед решётчатыми дверьми из толстых железных прутьев с прочными задвижками. За ней – другая, стальная, которую и танком не прошибёшь. Вслух выражаю сомнение в том, что отсюда можно что-то унести тайком. Выясняется, что похищенное оружие хранилось не здесь. Тоже в подвале, но на полках, доступ к которым – попроще. Сотрудники складывают его туда после завершения операций. Но кто может знать о месте хранения оружия, кроме них самих? Через несколько дней – новое ограбление, на этот раз – в 15-м военном городке. Трагически завершилась попытка обзавестись оружием в том же, 15-м, городке, для нескольких молодых ребят весной 1992 г. Они проникли в часть через лаз, который заманчиво зиял в стене, и напоролись на мины-ловушки. Когда мы наутро приехали в часть, страсти ещё не улеглись. Нас предупредили о минных участках вдоль стены, отделяющей в/часть от внешнего мира. На место происшествия нас сопровождали национальные гвардейцы. Они шли впереди, указывая нам безопасный маршрут. - Вот здесь и погибли эти два пацана. Одному из них оторвало ногу, которая отлетела на несколько метров. И тут над самыми нашими головами просвистели пули. Кто стрелял и откуда, установить не удалось. В вечерней информационной программе мы выдали материал о попытке хищения оружия и гибели двух юношей, почти детей, призыва я не поддаваться соблазну.Информационная программа ограничена определёнными рамками. В ней нет места комментариям о причинах и следствиях, основными из которых были глобальная безработица, отсутствие постоянных источников дохода для обеспечения элементарного пропитания, словом – безысходность. А уж те, кому это выгодно, не преминули ею воспользоваться. Известны ведь случаи, когда перед ревизией случались пожары, уничтожавшие следы финансовых махинаций; инсценировались ограбления магазинов или складов, где имели место растраты. Моя знакомая, преподаватель математики в средней школе, поделилась со мной тревогой за сына, выпускника университета, который, поддавшись соблазну, едва не примкнул к тем, кто «ходил за оружием». Ему было неловко, что он - без работы и «сидит на шее у родителей», хотел пополнить бюджет семьи. Запаниковавшая мать вынуждена была постоянно за ним следить. Вскоре военные части были взяты руководством ЧР под жёсткий контроль, и этот вопрос сошёл с повестки дня. Другой проблемой, отвлекавшей законодательную и исполнительную власти, путь которых и без того не был усыпан розами, от созидательной деятельности, была блокада со стороны России, информационная в том числе. Создавалось впечатление, что все российские СМИ, забыв вдруг обо всём на свете, обратили свои недоброжелательные взоры на Чечению. Массированная атака российских средств массовой информации была направлена на создание имиджа чеченцев, как патологически преступной нации, не только неспособной создать своё государство, но и недостойной жить в человеческом обществе. Выискивались и высвечивались негативные моменты в жизни республики. Вместо серьёзного анализа политической ситуации – насмешки, ирония и сарказм. Каждый журналист вправе комментировать события, исходя из своей точки зрения, но аморально подменять факты– диффамацией, а журналистику – хамством. Чечению называют рассадником бандитизма и терроризма, отстойником уголовных элементов. А слово «чеченец» сопровождается непременными эпитетами – мафиози, террорист, бандит и т.д. Чеченская тема стала настоящим лакомым куском для российских борзописцев – не надо утруждать себя поисками доказательств того или иного факта, никто ни на кого не подаст в суд. Сочиняй, насколько хватит фантазии и совести. Безусловно, среди каждого народа есть и воры, и мафиози, иначе в каждом государстве не существовало бы карательных органов. Мы, разумеется, опровергали. Но наши возможности ограничивались пределами кавказских республик. А ложь и клевета не знали границ. Впору уже детей пугать чеченцами. Моя знакомая, Луиза, – врач из 8-й городской поликлиники – сказала мне как-то при встрече: «Слушай, может, мы в самом деле такие плохие? Ещё немного, и я сама поверю, что все мы – звери, мафиози и воры». Что же тогда должны думать о нас люди, которые чеченцев и в глаза не видели и кому день и ночь промывают мозги? «Объяви о своей независимости любой другой народ, он точно так же был бы предан анафеме, - говорил как-то выступавший на митинге молодой человек. - Не берите в голову». Вот и мне не оставалось ничего, кроме как повторить его слова, пусть это и было слабым утешением. Уже позже, когда пропагандистская деятельность российских СМИ против Чечении зашла слишком далеко, руководитель одного из предприятий нефтяной отрасли республики Адам Албаков выехал в Москву по просьбе руководимого им коллектива, на 90% состоявшего из русских, чтобы передать обращение к Президенту и Председателю Верховного Совета Российской Федерации, которое привожу здесь дословно: «Мы, работники завода, обращаемся к руководству России с болью в душе и сомнениями за своё будущее и с тем, чтобы ещё раз напомнить, что Чеченская Республика многонациональна. Помимо чеченцев в ней проживает и работает более 30% русских, а всего 100 национальностей. Только в нашем Министерстве нефтяной и химической промышленности работает более 40 тысяч человек, причём 90% из них русские. Если ещё добавить 9 тысяч пенсионеров – нефтяников и членов их семей, то будет около 200 тысяч русскоязычного населения, имеющего отношение к нефтедобыче и нефтепереработке. Всего же в республике русскоязычного населения около 300 тысяч человек – почти треть населения ЧР. Рабочие, инженеры, специалисты в тяжелейших условиях переходного периода к рынку, разрыва производственных связей и других отрицательных хозяйственных факторов, выполняют и даже перевыполняют свои обязательства по поставкам нефтепродуктов во все регионы России и в другие республики. Однако экономическая блокада со стороны руководства России, прекращение расчётно-финансовых банковских операций с Чеченской Республикой Центральным банком Российской Федерации привели к тому, что задолженность нам за отгрузку потребителям нефтепродуктов уже составила 7 миллиардов рублей, а мы в это время в течение уже нескольких месяцев не можем получить заработную плату, а пенсионеры – пенсию. Уже несколько месяцев пенсионеры днями и ночами простаивают в очередях в сбербанках, чтобы дождаться своей пенсии – подачки, которую многие так и не получили до сих пор. Людям жить не на что, цены на продукты и на одежду постоянно и непомерно растут. Покупать приходится всё на рынке. В таких условиях мы обречены на голодание. И всё это в ответ на наше добросовестное и полное выполнение всех обязательств перед Россией, руководство которой по политическим соображениям не желает признать независимость Чеченской Республики. Учиняемыми разного рода блокадами, Россия преследует цель создания невыносимых условий для в озможности существования Чеченской Республики и провоцирует к усилению межнациональной вражды. Но мы успокаиваем себя лишь тем, что эти блокады укрепляют дружбу всех народов, проживающих в Чеченской Республике, так как во все трудные времена мы были вместе и друг друга поддерживали. Если учесть, что у жителей города–чеченцев есть родственники в сёлах и они с помощью сельчан смогут как-то прожить, то что делать русским? К финансово-экономической блокаде добавилась ещё и транспортная. Поезда через Грозный не ходят, самолёты и те перестали летать. А ведь у всех у нас есть дети, братья, сёстры, родители, родственники, проживающие за пределами Чеченской Республики. Как быть в таком случае? От такой политики российского руководства в первую очередь очень сильно страдают русские, проживающие в республике. Получается так, что Россия умышленно озлобляет русских против себя, хотя и Ельцин, и Хасбулатов являются нашими избранниками в Верховный Совет России. Почему же они допускают выпады против чеченцев, проживающих в России? Каждое такое действие бумерангом отражается на русских в Чеченской республике. Вы хотите нас сделать заложниками своей недальновидной политики в национальном вопросе? Сначала предлагается брать суверенитет, сколько проглотим, а когда чеченский народ пытается закрепить свой суверенитет, взятый по предложению Российского президента, начинают вставлять палки в колёса на пути укрепления чеченской независимости. Нас, рабочих и служащих, удивляет: неужели государственные мужи такого высокого ранга, как Ельцин и Хасбулатов, не могут найти компромиссного решения, которое способствовало бы стабилизации обстановки в нашей республике, чтобы всем было хорошо там, где они живут, русским, проживающим в Чеченской республике, чеченцам – в России. Не хочется верить, что Россия хочет создать и у нас ситуацию, подобную Карабаху, Южной Осетии, Приднестровью, Грузии и Абхазии. Президент и Парламент Чеченской Республики прилагают немало усилий, чтобы выйти из кризисного положения, улучшить жизненные условия всего населения республики, как чеченцев, так и других народов, пытаются наладить снабжение продовольствием, усилить борьбу с преступностью, коррупцией. В этом мы их поддерживаем. Трудовой коллектив завода, насчитывающий около 3,5 тысяч человек, обращается к вам – Борис Николаевич и Руслан Имранович, и к вам - Джохар Мусаевич и Хусейн Сайдалимович, с просьбой: найдите же точки соприкосновения. От разногласий руководства наших республик страдают люди, какой бы национальности они не были. Дайте нам шанс выжить в это тяжёлое время! Всякие блокады оборачиваются, в первую очередь, бедой для народов. Нам нужны спокойствие, кров, питание, безопасность наших семей. Внемлите нашей просьбе! От имени трудового коллектива завода Председатель профсоюзного комитета И.КУШНЕРЕВИЧ Председатель совета трудового коллектива В.ХАНГЕЛЬДИЕВ» Большая делегация, состоявшая из специалистов завода, побывала и у нас, на телевидении. Адам Албаков, вступив в контакт со многими органами массовой информации, пригласил в республику журналистов с единственной просьбой: «Скажите правду». Приехало 27 корреспондентов. Я помню брифинг, который состоялся в зале заседаний Парламента ЧР, где кроме самих парламентариев присутствовали руководители правоохранительных органов, службы национальной безопасности, генеральной прокуратуры и т.д. Журналистов доставляли, куда они пожелают. За несколько дней они объездили всю республику. Побывали на многих предприятиях и в различных организациях, в том числе, и на заводе по производству и реализации нефтепродуктов Миннефтехимпрома, коллектив которого первым забил тревогу по поводу блокады со стороны России. Я готовила репортаж с этой встречи и помню просьбы и призывы тружеников предприятия, обращённые к журналистам России, не нагнетать обстановку в республике, не искажать факты. Почти все журналисты, побывавшие тогда в Чечении, выдали объективные материалы по следам поездки. Только одна газета, «Красная звезда», опубликовала статью, основанную на эмоциях. Нельзя недооценивать пропагандистскую роль СМИ в создании положительного или отрицательного образа одного человека или целого народа. Шовинистические акции против чеченцев в Ростовской, Волгоградской областях, в Ставропольском и Краснодарском краях были результатом античеченской пропаганды в средствах массовой информации России. В Чеченской Республике опасались реакции бумеранга. Обыватель, он что в Чечении, что в России рассуждает одинаково: око за око.Не раз выезжали делегации, состоявшие из авторитетных людей, в том числе и старейшин, на встречу с руководителями тех краёв и областей, где происходили античеченские волнения, дабы предупредить новые столкновения. Множество чеченских семей было вынуждено, вернуться в республику, оставив свои дома в Ставропольском и Краснодарском краях. Немало русских выехало и из Чечении. Но разница была в том, что в отличие от приезжавших чеченцев, уезжавшие русские свои дома не бросали, а продавали. И ни разу за всю историю Чечении там не произошло ни одного антирусского бунта. Вопреки всему... Конечно же, огульно обвинять в искажении фактов и отсутствии объективности всех журналистов и политиков было бы неверно. В России безусловно есть люди, для которых честь превыше всего. Эта страна может гордиться своими гражданами, сумевшими освободиться от узконационального мышления в пользу общечеловеческого. Они подняли свой голос в защиту права чеченского народа на жизнь и национальное самоопределение. Это – доктор исторических наук, дипломат Владимир Ступишин, призывавший к прекращению геноцида против чеченского народа («Нет у этой войны хорошего победного конца. У неё одна альтернатива: либо геноцид, либо отказ от геноцида...», «...И нашему общественному мнению пора понять, что призывы к прекращению чеченской войны без полного и безоговорочного признания естественного права чеченского народа на самоопределение не дадут никаких серьёзных результатов»...- «Литературная газета», №10. 6 марта, 1996 г.)) Это Елена Боннэр, вышедшая из состава Комиссии по правам человека при администрации Президента России в знак протеста против преступной войны в Чечении. «Не считаю для себя возможным сотрудничать с вашей администрацией в какой бы то ни было форме», - заявила она в письме, направленном на имя Ельцина. Я не сомневаюсь в профессиональной честности Ирины Дементьевой, Анны Политковской и ряда других журналистов. Но их малочисленные голоса заглушаются хором голосов тех, кто, чутко подхватывая новые веяния, исправно льёт воду на мельницу поджигателей войны. Своего рода завершающим аккордом очередной волны античеченской пропаганды явились карательные акции в московских гостиницах 20 февраля 1992 года. Слухи почти всегда опережают официальную информацию. События обрастают небылицами в зависимости от фантазии рассказчика. Когда в Грозном распространились слухи о расправе над чеченцами в Москве, никто толком не знал, что произошло на самом деле. В российских СМИ ничего об этом не сообщалось (статья Ирины Дементьевой «Облава», где автор подробно описала события, связанные с этим инцидентом, была опубликована в «Известиях» позже, 19 марта). А пока из уст в уста передавались «подробности» о жестоких избиениях чеченцев, о пострадавших и т.д. Я звонила знакомым в Москву, пыталась добиться достоверной информации о причинах инцидента в кабинетах властных структур республики, но... причин не было! Люди заселялись в гостиницы на законных основаниях, исправно оплачивали проживание, не совершали противоправных действий. По утверждениям руководителей МУРа и ОМОНа, в московских гостиницах был проведён обычный рейд по проверке паспортного режима. По сути же была проведена карательная операция против представителей чеченской национальности. Было зверски избито около 40 человек, проживавших в гостинице «Заря». Избиение продолжалось и в 77 отделении милиции, куда были доставлены задержанные. Били жестоко. Ломали рёбра, проламывали головы, отбивали внутренности прикладами автоматов. Били дубинками, оскорбляли, унижали. Удивление, вызванное побоищем, переросло в возмущение, когда стало известно, что осуществлено оно было с высочайшего благословения Председателя Верховного Совета Российской Федерации. Стартовой площадкой, с которой чеченец Руслан Хасбулатов вознёсся на Олимп политической власти России, была Чечено-Ингушетия. Он выиграл на выборах в Верховный Совет РСФСР, оставив далеко позади двух других кандидатов – председателя Гостелерадио ЧИР Юрия Мареченкова и 1-го секретаря горкома КПСС Павла Громова, благодаря доверию земляков, возлагавших на него большие надежды. В достоверности информации сомневались многие, тем более, что Р.Хасбулатов решительно отмежевался от этой акции. Однако некоторые факты вызывали сомнение в его искренности. Я не раз останавливалась в гостинице «Останкино», где много лет заместителем директора работала Зинаида Павловна. Она была одним из тех руководителей столичных гостиниц, которых пригласили 14 февраля 1992 г. к Р.Хасбулатову, давшему им прямое указание: чеченцев в гостиницы не поселять, а проживающих там – выселить. То, что подобное указание имело место, подтвердила и корреспондент республиканской газеты «Голос Чечено-Ингушетии», которая видела в московских гостиницах приказы о выселении чеченцев со ссылкой на указание Р.Хасбулатова. Эта директива, спущенная в нарушение Конституции и Декларации прав человека, - не единственная ошибка Р.Хасбулатова на посту Председателя Верховного Совета Российской Федерации. Но если такое указание всё же появилось, было бы логичней довести его до сведения тех, кого оно касалось, в административном порядке. Впрочем, если даже инструкция и исходила от Хасбулатова, это ещё не доказывает его причастности к избиениям соотечественников. Вопрос, кем был избран способ выселения с применением силы, остаётся открытым. Однако, коль скоро Р.Хасбулатов категорически отверг свою причастность к этим событиям, то что помешало ему выявить виновников и добиться их наказания? 19.1992-й. ВЫВОД РОССИЙСКИХ ВОЙСК Межправительственное соглашение о выводе российских войск с территории Чеченской Республики и разделе вооружений было подписано в конце мая 1992 года. Приказ, последовавший за этим соглашением, поступил в одну из частей г.Грозного после обеда,когда я находиласьтам со съёмочной группой. Удивительно устроен человек – металл в голосе и командные нотки офицера сразу же уступили место человеческим чувствам. Полковник, который всего несколько минут назад говорил со мной тезисами, словно с трибуны, явно ощущая своё превосходство, начал, чуть не плача, жаловаться, что с ним поступают бесчеловечно: - Вы посмотрите, два дня на сборы! Сдать квартиру? У меня семья! Когда и где я получу новую?! Дальнейшая судьба этого полковника мне неизвестна. Но в одном со мной доме проживали двое военных – полковник и капитан со своими семьями. Они служили в разных частях и оставались в Грозном и после их расформирования. Правда, спустя полтора года полковник продал свою 3-х комнатную квартиру на 11-м этаже на проспекте Авторханова, 17. А перед самой войной, в 1994 г. продал свою двухкомнатную, на 4-м этаже, и капитан. Я общалась с его женой и тёщей. Они, по всей видимости, уже знали о надвигающейся войне, хотя вслух об этом не говорилось. Но по спешности их сборов было нетрудно догадаться, что знают они больше, чем говорят. Одним из значительных событий стало образование Ингушской Республики в составе РСФСР 4 июня 1992 г., явившееся следствием изъявления воли большинства ингушского народа, хотя многие ингуши, особенно представители интеллигенции, были против отделения от Чечении. На этом этапе предстояло определение границ между двумя республиками, где спорными оставались территории в двух районах – Сунженском и Малгобекском, которые до слияния Чечении и Ингушетии входили в территорию Чечении. Этот вопрос был своего рода яблоком раздора. По крайней мере, российское руководство очень рассчитывало разыграть эту карту и вызвать столкновение между чеченским и ингушским народами. Однако руководители двух республик договорились отложить урегулирование этого вопроса до стабилизации обстановки, учитывая сложную ситуацию того времени. Но уже в 1993 г. между Чеченской и Ингушской Республиками была достигнута договорённость о «прозрачности границ». Перераспределение территории, принадлежавшей ингушскому народу, повлекшее за собой трагические последствия, началось давно. Когда в 1934 г. Чечения и Ингушетия были объединены в одну, Чечено-Ингушскую, автономную область, город Владикавказ, где находились правительства Северной Осетии и Ингушетии, был передан под юрисдикцию Северо-Осетинской автономной области. Прежде этот город принадлежал обоим народам. В 1936 г. Чечено-Ингушская автономная область была преобразована в Чечено-Ингушскую Автономную Республику со столицей Грозный. После депортации чеченского и ингушского народов в 1944г., Чечено-Ингушская Республика была преобразованав Грозненскую область. Произошло перераспределение территории ЧИ АССР: одна часть отошла к Грузинской ССР, другая – к СО АССР, третья – к Дагестану. Перекроили по-новому и территории Дагестанской АССР и Ставропольского края, придав часть их степных земель Грозненской области. После восстановления ЧИ АССР в 1957 г. отторгнутые земли возвращены не были. До сорока процентов ингушской территории в Пригородном районе осталось в составе СО АССР. Эти деления и перераспределения не были вызваны необходимостью. Этими действиями Центр сознательно закладывал базу для напряжения обстановки и межнациональных столкновений в регионе. Создавая свою республику в составе РСФСР, ингушский народ был вправе рассчитывать на пересмотр территориальных границ и возвращение своей исконной территории. Первый удар центральная власть нанесла по ингушам в 1973 г., когда народ потребовал восстановления справедливости, организовав митинг на площади имени Ленина, перед зданием Обкома КПСС, в Грозном. Многие пострадали только за то, что высказывали вслух своё мнение о том, что требование это считают обоснованным. Преследованиям особенно подверглись представители ингушской интеллигенции – журналисты, режиссёры, преподаватели вузов. От них требовали доказательств лояльности к линии партии, то есть, выступлений в средствах массовой информации с осуждением тех, кто принимал участие в митинге или сочувствовал требующим возвращения земель. Среди подвергшихся гонениям оказались классик ингушской литературы Идрис Базоркин, журналист Башир Чахкиев, первый диктор Чечено-Ингушского телевидения Лидия Яндиева и др. Им вменялось в вину признание справедливости выдвинутого требования. Лида Мейсигова (Яндиева), красивая, обаятельная, высокого роста статная женщина с идеально фотогеничным лицом, была великолепным диктором. Ей писали, звонили, ею восхищались. Она была первым диктором, получившим звание заслуженной артистки ЧИ АССР. И когда, вдруг, на телевидении был объявлен конкурс на замещение дикторов на всех языках, мало кто подозревал, с какой целью всё это затеяно. Не подозревала об этом и Лида... Если на конкурс на замещение вакансий дикторов для вещания на чеченском и русском языках явилось по 10-20 кандидатов, то на вакансию для вещания на ингушском-русском явилась лишь одна 19-летняя девушка с общим средним образованием. Сотрудники телевидения удивлялись её смелости: внешние данные явно не отвечали требованиям, заявленным в объявлении, многократно звучавшем по телевидению. Но её утвердили! Когда конкурсная комиссия сообщила о результатах, все были в шоке. Оказалось, что Лида, лучший диктор телевидения, не «выдержала конкурса». Остальные дикторы остались на своих местах. Теперь уже всем стала ясна цель, с которой был затеян этот фарс. На этой волне легко было расправиться с любым, обвинив его в сочувствии ингушам. Пострадал на этом и мой супруг. Незадолго до ингушских событий он работал в Демократической Республике Вьетнам в качестве руководителя группы специалистов по строительству нефтепровода Ханой – Хайфон в условиях войны, в 1971-1972 годах. Когда в результате массированных бомбардировок со стороны американских ВВС было уничтожено до 90% нефтепровода, руководство ДРВ решило приостановить строительство линии до неопределённого времени. Глава государства лично поблагодарил советских специалистов за мужество, проявленное в работе в условиях войны. А Хасан, как руководитель группы, был награждён правительственной наградой Вьетнама – «Медалью за вклад в экономику страны». Специалисты из Управления Главнефтеснаба РСФСР разъехались с тем, чтобы вновь вернуться для продолжения работы, когда того пожелает вьетнамская сторона. Приглашение состоялось в 1973 г., через несколько месяцев после «ингушских событий». Группе специалистов предстояло вновь пройти медицинское обследовании сделать новые прививки против тропических болезней. В эти дни Хасану позвонил из московского управления Главнефтеснаба коллега, чтобы сообщить, что вокруг его кандидатуры идёт какая-то возня. Поступают звонки из Грозного с требованием заменить руководителя группы. Рассказал, что об этом уже стало известно во Вьетнаме, и там настаивают на прежнем руководителе. После того, как из Вьетнама поступил письменный запрос с просьбой прислать к ним в качестве руководителя именно Х.Асуева, его московский коллега, начальник производственно-технического отдела Главнефтеснаба, прилетел с этим письмом в Грозный, надеясь разрешить вопрос на месте. Он пытался убедить начальника Грозненского управления Качарова не препятствовать выезду Х.Асуева. Однако Качаров, заручившись поддержкой Обкома КПСС, где у него было немало личных знакомств, воспрепятствовал. Асуева обвинили в симпатиях к зашельмованным в ту пору ингушам. С вызванным в Обком московским коллегой Хасана провели просветительскую работу, объяснив, что чеченцы ничем не отличаются от ингушей и выпускать их за границу – неразумно. Особый упор делался на то, что «коммунист Асуев принял неправильную позицию в ходе обсуждения ингушских событий». Дело в том, что после митинга с требованием ингушей возвращения отторгнутых территорий, на предприятиях и организациях Чечено-Ингушетии стали проводить показательные собрания по осуждению требований ингушей. Дошло до того, что коммунисты управления Главнефтеснаба договорились до предложений вновь депортировать ингушей. Самое неприглядное заключалось в том, что предложения эти исходили от образованных людей, технической интеллигенции. Асуев был единственным специалистом-чеченцем во всём управлении, а ингушей не было и вовсе. И не потому, что среди них не было инженеров-нефтяников, такова была кадровая политика в республике. Разумеется, Хасан, знавший, что такое депортация не понаслышке, осудил своих коллег. Этого оказалось достаточно, чтобы зачислить самого Хасана в списки невыездных. Но теперь, в 1992 г., когда стали независимыми государствами бывшие союзные республики и объявила о государственном суверенитете Чечения, новорожденная Ингушская Республика ждала от Российской Федерации, в состав которой она входит, справедливого разрешения затянувшейся проблемы. Но не тут-то было. Спровоцировав осетино-ингушский конфликт в Пригородном районе, Россия бросила против мирного ингушского населения воинские формирования, вписав ещё одну кровавую страницу в историю своего государства. Тысячи убитых и раненых, сотни пропавших без вести и тысячи беженцев – такова цена политической интриги в отношении ингушского народа. Среди погибших было немало юношей и девушек, на трупах которых были видны следы жестоких пыток. После кровавой расправы над ингушами российская армия начала передислокацию своих войск по направлению к Чеченской Республике. Границы между Чеченской и Ингушской Республиками ещё не были определены, и российские войска заняли позицию на линии недалеко от станицы Ассиновской, которую посчитали границей. Здесь было сконцентрировано большое количество тяжёлых танков, установок «град» и другой бронетехники. Ясно, что для охраны рубежей оружия массового поражения не требуется, значит, идёт подготовка к агрессии. На площади перед зданием парламента ЧР шла запись в народное ополчение. Узнав о том, что мы с оператором Абдуллой Багаевым выезжаем на границу, к нам в машину напросились две девушки из женского батальона. Они побывали там раньше нас и по дороге делились впечатлениями. Рассмешили вот такой нелепой историей, произошедшей днём раньше. Встревоженные появлением российской бронетехники, местные жители, собравшиеся у трассы, напряжённо ждали дальнейшего развития событий. Большинство собравшихся – молодые люди, но немало пожилых, женщин и детей. Старшие беспокоились за молодёжь, как бы не натворили чего сгоряча. В такой ситуации любой необдуманный шаг мог обернуться трагедией. Они останавливали всех проезжавших, уговаривая не ехать дальше, если нет срочной необходимости. В результате вдоль трассы образовалась нескончаемая вереница автомобилей. Невдалеке стоял неизвестно откуда взявшийся БТР. - Кто-нибудь может водить эту машину? – обратился к окружающим один из собравшихся. - Я умею водить трактор, - отозвался молодой человек в высоких резиновых сапогах. - Разница, должно быть, небольшая. - А ну, попробуй, попробуй, - раздались голоса вокруг. Тот неуверенно полез в боевую машину. В это время другой молодой человек ( Аюб Заурбеков из селения Бамут, как сообщили наши попутчицы) стоял на бронетранспортёре и рассматривал позиции российских войск, не замечая возни в водительской кабине. Вдруг машина резко сорвалась с места и на предельной скорости понеслась по направлению к российским позициям, явно не подчиняясь управлению. Аюб, на широко раставленных ногах, принялся отчаянно балансировать, пытаясь сохранить равновесие. Он понимал, что стоя во весь свой немалый рост, является прекрасной мишенью. Он решил было спрыгнуть, но тут же решительно отверг эту мысль. Что о нём подумают окружающие? Предметом всеобщих насмешек станет не только он, но и все его односельчане, бамутцы! БТР остановился так же внезапно, как и тронулся несколько минут назад. Аюб являл чудеса эквилибристики, чтобы от мощного толчка не слететь позорно вниз. «Непослушная машина», - заявил водитель, соображая, как завести её вновь. Жители близлежащих сёл, с тревогой наблюдавшие за этим поединком человека с боевой техникой, облегчённо вздохнули, когда «водитель», уже на более скромной скорости вернулся на исходную точку, и Аюб,наконец, благополучно приземлился. Приближаясь к перекрёстку, мы ещё издали увидели большое скопление людей и автотранспорта, отметив про себя, что машину придётся оставить на изрядном расстоянии, так как все дорожные просветы уже заставлены легковыми автомобилями. Подходим ближе. Кругом - слякоть.То тут, то там видны горящие костры. Время близится к вечеру. Люди зябнут. Все чего-то тревожно ждут. Вступаю в разговор с группой молодых людей. Они провели здесь ночь, остаются и сегодня. Из разговора с другой группой узнаю, что они не ели со вчерашнего дня. На уговоры старших разойтись, чтобы поспать и подкрепиться, не поддаются. «Здесь они пройдут в Чечению только через наши трупы», - говорят они. Слышу позади себя ингушскую и русскую речь. Это жители станицы Ассиновская разговаривают между собой, сидя на корточках у костра. Тоже несут дежурство. Вдруг повалил густой туман, сократив видимость до десятка метров. Теперь уже стали неразличимы не то, что российские позиции, но и машины, расставленные вдоль трассы. В этот день на границе ничего не произошло. Но сообщение о том, что российские военные вторглись в село Пседах Малгобекского района, население которого состоит исключительно из чеченцев, накалило обстановку до предела. Они разрушили несколько домов и подвергли обыску почти всех жителей села, задержали несколько человек. Окружили танками и другой бронетехникой город Горагорск. Чеченская национальная гвардия заняла контрпозицию и была приведена в боевую готовность. В Чеченской Республике была объявлена всеобщая мобилизация. Началось формирование отрядов самообороны. Скандальная история на границе с задержанием возвращавшейся с переговоров делегации во главе с Вице-Премьером Яраги Мамодаевым вновь накалила обстановку. Несмотря на то, что решение о разводе войск уже было принято, члены делегации были подвергнуты обыску и оскорблениям. Не было сделано исключения даже в отношении генерала Асланбека Аслаханова, пользовавшегося депутатской неприкосновенностью, как член Верховного Совета Российской Федерации,не говоря уже о нарушении российскими военными пункта воинского устава, касающегося субординации. В то же самое время Президент Джохар Дудаев, совершавший рейд по позициям чеченских военных формирований, натолкнулся на служащих российской армии, вторгшихся на территорию Чеченской Республики, намерения которых не вызывали сомнений. Молниеносная реакция, короткая команда Джохара и – личная охрана президента в считанные секунды разоружила офицеров, отобрав у них автоматы Калашникова и табельное оружие. Если действия Президента Д.Дудаева в отношении военнослужащих чужой армии, противоправно нарушивших границы его государства, были вполне адекватны, то обращение российских военных с мирной делегацией нельзя было оправдать. Возмущение генерала Аслаханова было естественной реакцией на беспардонное обращение. Хотя войска после подписания протокола во Владикавказе и отошли на несколько километров, намерений своих не изменили. Это подтвердили в своём интервью прапорщик Сергей Рождественский и трое его товарищей-контрактников, бежавшие с российских позиций. «Нас обманывали с самого начала», - говорили они. Из обещанных 30 тысяч рублей им не выплатили ни копейки, хотя прошло уже три месяца. Сергей рассказывал, что живёт с родителями и хотел подкопить на отдельную квартиру. Как-никак, уже 28 лет и пора заводить свою семью. Вскоре понял, что часть, в которой он проходил службу, готовится к военным действиям против Чеченской Республики, вопреки условиям контракта. Поняли это и его сослуживцы. Не имея средств на пропитание и возвращение на родину, они были вынуждены обратиться к властям Чечении, где с ними, по их словам, обошлись по-человечески: устроили в гостиницу, выдали деньги на питание и дорогу. 20. САБОТАЖ И ТРУДНОСТИ СТАНОВЛЕНИЯ Музей изобразительных искусств грабили трижды. Похищены были ценные картины всемирно известных художников. Трижды возбуждались уголовные дела. Работники следственного комитета, к которым я обращалась за разъяснениями, заявляли, что ограбления в двух случаях совершены без взлома. А в третьем – взлом в хранилище был сымитирован. Оригинальностью отличалось и ограбление краеведческого музея. Оно было совершено средь бела дня, в воскресенье, когда все служащие отсутствовали.Сторожа, пожилую женщину, оглушили ударом по голове, сзади. Было похищено огромное количество ценных старинных музейных экспонатов червоного золота. Среди украденного – золотые кинжалы, сабли и другие виды холодного оружия с инкрустированными драгоценными камнями рукоятками, хранившиеся в подвалах музея. Странность заключалась в том, что во время ограбления ни разу не залаяла большая чёрная собака, постоянно находившаяся во дворе музея. У неё была здесь будка, но на привязи её держали редко. Завидя чужого, она поднимала оглушительный лай и кидалась на посетителей, которым бывало необходимо пройти в служебные кабинеты через двор. Я не раз делала замечания по этому поводу директору музея Зареме Мусаевой, с которой дружила много лет. Мой дом был расположен буквально в нескольких метрах от музея, и эта чёрная собака была серьёзным препятствием на пути к подруге. В её кабинет можно было пройти только в сопровождении кого-то из сотрудников. Поэтому мне приходилось предварительно звонить, чтобы меня встретили. Советы Заремы приучить «собачку» к себе оказались нереализуемыми. Я добросовестно пыталась задобрить её всевозможными угощениями, но они отвлекали животное ровно на столько, сколько требовалось, чтобы заглотить пищу. За это время я должна была успеть пулей проскочить в помещение. Но на выходе неблагодарная псина делала вид, что впервые меня видит, и кидалась на меня с прежним энтузиазмом. Когда я узнала об ограблении, моим первым вопросом был : «А как же собака?» Обстановка в республике становилась с каждым днём всё напряжённее и наконец накалилась до предела 31 марта 1992 г. В этот день, около 9 часов утра, по дороге на студию, я встретила двух сотрудниц, также направлявшихся на работу. Мы, о чём-то разговаривая, приближались к мосту через реку Сунжу, на противоположном берегу которой располагалось здание Телецентра, и увидели столпотворение. Молодые люди, на мой вопрос, что они здесь делают, заулыбались, тогда как другие, стоявшие поодаль, менее дружелюбно сообщили, что им велено в студию никого не пропускать. Только тогда мы поняли, что студия захвачена так называемой «оппозицией». Те сотрудники, что ходили на работу через парк, были остановлены у входа в здание. Как выяснилось, оно было захвачено ночью. Один из бывших сотрудников телевидения провёл вооружённую группу людей через подземный ход. Ничего не подозревавшие ребята из национальной гвардии, охранявшие студию, были захвачены врасплох. Двое из них погибли в результате вооружённого столкновения. Это был первый кровавый прецедент, произошедший в результате внутреннего политического противостояния. Узнав о случившемся, к телевидению двинулись съехавшиеся со всех концов республики местные жители, надеясь уговорить вооружённую группировку покинуть здание.Те ответили огнём. Погиб семидесятилетний старик, а несколько человек получили ранения. Освободили телевидение силами национальной гвардии, вооружённым путём. Были выбиты все стёкла окон от первого до третьего этажа. На стенах – пробоины от пуль, кругом - перевёрнутые вверх дном столы. Такая картина предстала перед сотрудниками на следующее утро. Две сумки с масками были найдены в реке Сунжа, в нескольких метрах от студии. Выброшенные, по всей видимости, впопыхах, они не достигли течения и были прибиты к берегу. Интересно, что кадры боя между захватившей студию оппозиционной группировкой и национальной гвардией снимал изнутри оператор телевидения Владимир Бельфер. Сотрудники не раз задавались вопросом, за что ему было оказано такое доверие. Кадры этой съёмки неоднократно демонстрировались на республиканских экранах, как неопровержимое доказательство вооружённого захвата. Вскоре произошло ещё одно событие, связанное с телевидением. На сей раз был взорван ретранслятор, располагавшийся в Октябрьском районе. Нападение произошло после 12-ти ночи. Убито три человека: сторож-чеченец и дежурившие в ту ночь двое техников – молодой человек-чеченец и девушка, русская. Ретранслятор восстановили за два дня. Этот двухдневный простой в работе телевидения стоил трёх человеческих жизней. Это была не единственная попытка воспрепятствовать нашей работе. Взрывы ретранслятора повторялись ещё и ещё. Неоднократно обстреливалось здание студии. А в 1993 г. его подожгли изнутри. Полностью сгорела аппаратная. Работа, однако, продолжалась из малой студии, в необычайно тяжёлых условиях. Позже началось расхищение техники. Сотрудники работали в холодных кабинетах, не снимая верхней одежды, зимой и изнывали от жары летом, так как кондиционеры, за редким исключением, тоже были расхищены. Не хватало видеокамер. Настоящим яблоком раздора стала монтажная. Единственный сохранившийся комплект аппаратуры не удовлетворял потребностей всех редакций, которым отводилось очень ограниченное время для монтажа. Не укладываясь в отпущенный отрезок времени, журналисты «наступали друг другу на пятки», что порождало постоянные конфликты. Напряжённые моменты в монтажной бывали и в более стабильные времена. Однако редакция информационных программ всегда находилась в привилегированном положении, и одна из монтажных была придана ей полностью. Хотя параллельно использовалась и вторая монтажная, так как подготовкой информационных программ занималось одновременно несколько журналистов. Отраслевые же редакции могли воспользоваться услугами монтажёров согласно графику, до или после информационной редакции. Президентский Дворец кишит, как улей. Кого здесь только не увидишь. Кроме учёных и журналистов, действительно интересующихся происходящими событиями, немало всякого рода авантюристов – политических, экономических, просто аферистов из ближнего и дальнего зарубежья, несмотря на то, что Президентский Дворец охраняется вооружённой охраной и функционирует бюро пропусков, где разовый пропуск получить не так-то просто. Мысленно ловлю себя на том, что я и сама не раз способствовала различным «заморским гостям» в получении аудиенции у Президента, не подозревая о том, что эти люди преследуют исключительно корыстные цели, ведь угодить гостю для чеченца является делом чести. Особенно многолюдно в кабинетах агентства «Чечен-пресс», находящегося на четвёртом этаже Президентского Дворца. Никому не запрещается говорить по международной связи. Правда, сокрушался иногда при виде астрономических телефонных счетов директор агентства Хамид Хатуев, но тем не менее в этой «мелочи» не отказывалось никому. Встреча визитёров с высокопоставленными должностными лицами и Президентом зависела от того, кто эту встречу организовывал. Не всем удавалось встретиться с Д.Дудаевым. Иные, в том числе журналисты, ждали днями и даже неделями, и порой уезжали, так и не добившись приёма, тогда как очень часто встречи с Президентом сравнительно легко удавалось добиться совершенно случайным людям. В этом, разумеется, не было вины Джохара – он был открыт для всех. На ловлю счастья и чинов, т.е. за прибыльными должностями, потянулись «соплеменники» из бывшего Союза и дальнего зарубежья. «Таланты, способные вывести республику из экономического и духовного тупика, робко выжидают, в то время, как стервятники слетелись на лёгкую добычу», - писала газета «Голос Чечено-Ингушетии» в те дни. Многие из тех, кто вернулся в суверенную Чечению с чистыми помыслами, доказали свою искренность ценою жизни, тогда, как те, кто был движим корыстью изначально, разбежались после первого же сигнала тревоги в места прежнего проживания – кто в Россию, кто в Турцию, кто в Иорданию, кто – в республики бывшего СССР. Я встречалась с отдельными людьми в Турции и Иордании, которые проявляли немалую изобретательность, чтобы получить полномочия для представления интересов Чечении в своих странах. Эти письменные «поручения», в которых выдававшее их должностное лицо обращалось к общественным и прочим организациям с просьбой оказывать содействие предъявителю, никого ни к чему не обязывали. Но люди, получившие их, объявляли себя в странах проживания кто – министром, кто – консулом, кто – советником Президента и т.д. На одном общественном мероприятии в Стамбуле, в 1995 г., ко мне подошли несколько человек, которых я знала по Грозному. Памятуя о том, что я освещала работу Кабинета Министров, выдавая еженедельные репортажи с его заседаний, спросили, указывая на одного присутствовавшего там человека, правда ли, что тот является министром Чеченской Республики, забывая о том, что вряд ли возможно, проживая в одной, исполнять обязанности министра другой страны. Я этого человека видела впервые. Звали его Беркан Яшар. Позднее, после обеих войн, он выступил с заялением, что все эти годы являлся агентом ЦРУ. Когда вновь избранный Президент Чеченской Республики Аслан Масхадов прибыл в Турцию в 1997 г., его встречала чуть ли не вся диаспора, демонстрируя одно из самых прекрасных качеств вайнахов – гостеприимство. Но ложка дёгтя для бочки мёда не заставила себя ждать. Стамбульский адвокат, Муктедир Ильхан, упорно настаивал на встрече с А.Масхадовым, говоря, что располагает важным сообщением для него. А поскольку желающих встретиться с Президентом было очень много, добиться для него приёма удалось только на третий день. Так как адвокат знал только турецкий, на чеченский сказанное им переводила я. Всё его «важное» сообщение сводилось к тому, что он, якобы, собрал досье на каждого чеченца, нога которого ступала на землю Турции с начала войны, и что он готов передать эти сведения. Президент был очень удивлён подобным предложением, но, чтобы не обидеть отказом от такого «щедрого дара», сослался на нехватку времени в связи с предстоящей поездкой в Америку. Когда я сообщила, наконец, то и дело интересовавшемуся датой возвращения Президента адвокату, что тот прибывает на следующий день, и он сможет передать ему обещанную информацию, он ошарашил меня вопросом: «А полномочия?» (“Ya gorev?”) Оказалось, что он собирался передать результаты своей шпионской деятельности в обмен на полномочия, которые, очевидно, сулили ему определённые блага. За несколько месяцев до этого одна из турецких газет опубликовала статью, где адвокат обвинялся в том, что с его личного счёта исчезла крупная сумма денег, предназначавшаяся в помощь Чеченской Республике. Но тогда, в беседе на эту тему, он категорически отверг обвинения в свой адрес. Главу же ливийского государства, утверждавшего, что 10 миллионов долларов, направленных им в помощь Чечении, исчезли с его счёта в Турции, он попросту назвал сумасшедшим. Наряду с претендентами на высокие должности, в республику с первых дней объявления независимости хлынул целый поток представителей с поручительствами от разнообразных фирм с ограниченной ответственностью (LTD), которые потом не раз нарушали принятые обязательства. Эта «ограниченная ответственность» оборачивалась в большинстве случаев большой безответственностью, и Джохар Дудаев не раз предостерегал на заседаниях Кабинета Министров от сотрудничества с ними. Вместе с тем, возвращались на родину и серьёзные деловые люди. Было их, правда, не очень много. Но среди них, а также среди тех, кто уже занимался предпринимательской деятельностью в республике, было много альтруистов. Они обеспечивали, каждый в силу своих возможностей, продуктами питания и другим необходимым наиболее нуждающихся. Давали бесплатные обеды и ужины в ресторанах и кафе. Посетив несколько точек, я отметила высокое качество блюд, а также то, что большинство посетителей составляли русские, которые особенно нуждались в этой благотворительности. Но меня интересовал и другой вопрос, а именно - не делается ли всё это в целях саморекламы, и я была удовлетворена, когда один из организаторов категорически отказался от телеинтервью, а другой убедительно просил меня не упоминать его имени в связи с этой информацией. Молодой бизнесмен Муса Вокуев закупил для инвалидов республики 50 автомобилей «Запорожец». Он также считал своим долгом ежедневно раздавать по одной-две машины хлеба, а в определённые дни – сахар, масло и другие продукты питания. Искренне сочувствовал всем, кто оказался в нужде, поскольку, очень рано лишившись отца, с лихвой хлебнул её сам. Война, начавшаяся в 1994 г., смела не одну многообещающую перспективу, разрушив до основания не только то, что успел за короткое время сделать М.Вокуев, но и всё, что было создано в республике до него, разметав в разные концы света талантливых предпринимателей, которыми могло бы гордиться любое цивилизованное государство. Но наряду с теми, кто занимался созидательной деятельностью, были и те, кто ловко использовал момент. Занимая ключевые позиции в разных отраслях хозяйства республики, эти люди заботились лишь о личном благополучии. Из Чечении вывозили нефтепродукты, металл, а также лес, бессистемная вырубка которого была чревата оползнями, нередким явлением в последние годы. Чаще всего страдало население горных селений Веденского и Ножай-юртовского районов, хотя крупные оползни имели место и в Шелковском. Закон о приватизации, грозивший, как это случилось в России, пустить с молотка достояние республики, был приостановлен. В самом деле, любой руководитель государственного учреждения – ректор вуза, начальник департамента – мог продать частному лицу любое помещение или здание, начиная от столовой вуза до Дома культуры. Необходимо было положить конец подобной практике. В связи с этим был создан Департамент по Инвентаризации и Контролю за недвижимостью, который возглавил твердый и решительный Лечи Баталов, неустанно сражавшийся против злоупотреблений. Он был убит из засады летом 1999 г. Все важнейшие вопросы республики выносились на обсуждение Кабинета Министров. Регулярно заслушивались отчёты министров отраслей и сфер обслуживания о проделанной за определённый период работе. Но одно дело зачитать подготовленный доклад и ответить на вопросы, если они возникнут, и другое – подтвердить сказанное. Разумеется, в своих отчётах руководители акцентировали внимание на положительных моментах, говоря походя об имеющихся недостатках или опуская их вообще. А побывав на месте, я не раз отмечала, что всё не так идеально, как прозвучало в докладе. Теперь же, в телевизионном варианте, выступление докладчика дополнялось видеокадрами, снятыми накануне отчёта во вверенной ему сфере или отрасли, подтверждая или опровергая сказанное. По этим кадрам зритель мог судить о том, насколько правдивым был отчёт того или иного руководителя. Уличённому в очковтирательстве было не позавидовать. Джохар так распекал одного проштрафившегося, что мне даже стало жаль его и мучили угрызения совести – ведь я, вроде как, подставила беднягу. Казалось, ни один критический материал не оставался вне поля зрения Президента. Ссылаясь на эти материалы, он устраивал разносы на заседаниях Кабинета Министров и даже воспроизводил отдельные фрагменты сюжетов. Меня удивляла его информированность при таком плотном рабочем режиме. Свет в его рабочем кабинете в Президентском Дворце редко гас раньше трёх-четырех часов ночи. Посещение Президентом предприятий и учреждений, изучение их состояния на местах вошли в систему. И глубоко заблуждались те, кто надеялся, что он не вникнет в суть. Однажды Джохар посетил известное в республике ещё с советских времён мебельное предприятие «Терек». Сопровождаемый огромной свитой, он ходил из зала в зал, рассматривая разнообразные образцы продукции. Гидом на сей раз был министр лесного хозяйства Хасан Хазуев, в чьё ведомство и входило это предприятие. В одном из залов Джохар остановился, заинтересованный процессом производства. Стоявший рядом владелец фирмы с готовностью бросился объяснять. Джохар вдруг осознал, что вся представленная здесь мебель принадлежит частным производителям и его пытаются ввести в заблуждение, и страшно разгневался. Я сама узнала об этом только пару часов назад, когда приехала сюда с необходимым запасом времени до прибытия Президента, но никак не предполагала, что об этом не осведомлён он. «Предприниматель должен начинать производство с нуля. Построй себе фабрику, закупи оборудование. А тут на всём готовом: государственное предприятие, государственное оборудование и – частная продукция! Хорошо устроились», - бушевал Джохар. «Вы занимаетесь очковтирательством», - оборвал он начавшего было оправдываться Х.Хазуева. Из ряда вон выходящей была история, связанная с министром иностранных дел Шамседдином Юсефом. Всё началось с того, что Департамент, возглавлявшийся Исмаилом Дадалаевым, начал работу по проверке финансовой деятельности министерств и ведомств, во исполнение распоряжения Президента. Проверяющие приступили к тщательному изучению финансовых дел на местах. Дошла очередь и до Министерства Иностранных Дел. Члены комиссии были немало удивлены, когда главный бухгалтер наотрез отказалась представить им документы, сославшись на распоряжение министра. Сам же Шамседдин Юсеф категорически отказался принять сотрудников департамента,которые намеревались разобраться в происходящем, встретившись с ним лично. Более того, он отдал команду вообще не пропускать их в помещение МИД. Повестки же с приглашением явиться в департамент он демонстративно рвал и бросал в мусорную корзину в присутствии нарочных. Шамседдин Юсеф занял этот пост после ушедшего в отставку Шамиля Бено. В отличие от своего молодого предшественника, он не был человеком образованным, а в Чеченскую Республику приехал из Иордании, где, по рассказам чеченской диаспоры, занимался оснащением домов тепловыми системами. Это был энергичный человек за пятьдесят, владевший, кроме чеченского, английским и арабским, но не знавший русского. Он гордился своим дедом-шейхом, который при жизни был весьма почитаем чеченцами. Именно благодаря этому родству (по рассказам близких к нему людей) Шамседдин Юсеф удостоился чести занять высокий пост. Люди из его окружения признавались, что немало потрудились для организации сторонников этого назначения. Не последнюю роль сыграло и его умение убеждать. Ему удалось наладить и постоянно поддерживать связи с нужными людьми в других государствах. К тому предрасполагал его живой деятельный характер и знание иностранных языков. Но его природный дар не ограничивался этими способностями. Он мог запросто оговорить человека, не задумываясь о последствиях; сплести интригу так, что будь он учеником Макиавелли, тому не пришлось бы краснеть за своего воспитанника. Нередко вылетал за рубеж - как единолично, так и сопровождая Президента. Однако на мои вопросы, чего удалось достичь на той или иной встрече, отвечал уклончиво, дескать, это – государственная тайна, но неизменно подчёркивал, что оценивает результаты поездки очень высоко. Юсеф был человеком твёрдым и решительным. Возможно, именно эти качества и столкнули его с другим, не менее решительным человеком. Что называется, нашла коса на камень. Исмаил Дадалаев решил проучить спесивца. Он приказал своим подчинённым доставить Шамседдина Юсефа в порядке привода. Приказ был прилежно исполнен. Направлявшийся на службу министр был задержан на улице. А так как он оказал сопротивление, к нему была применена сила, и Ш.Юсеф был доставлен в департамент со скрученными руками. Когда спустя полчаса в кабинете И.Дадалаева раздался звонок, напротив него уже сидел и отвечал на задаваемые вопросы министр иностранных дел. На другом конце провода был помощник Президента М.Саламов. Оказалось, что в Президентском Дворце было уже известно о задержании Ш.Юсефа. - Где Юсеф? – спросил Мовлен. - Сидит напротив меня, - отвечал Исмаил и тут же добавил, что действует по правилам, согласно которым лиц, неподчинившихся правоохранительным органам, доставляют силой. А в разговоре с Президентом он напомнил, что приводит в исполнение его же распоряжение о проверке финансовой деятельности всех министерств и ведомств без исключения. Необходимо отметить, что департамент, возглавлявшийся И.Дадалаевым, пользовался в республике хорошей репутацией. Внутренний двор Министерства Безопасности время от времени заполнялся десятками иномарок, оказавшимися в республике без соответствующих документов, которые изымались департаментом с заведением уголовных дел на «владельцев». Предположительно ворованные машины демонстрировались по телевидению с сообщением о том, где и при каких обстоятельствах они были приобретены новыми хозяевами. Было проведено немало других удачных операций по пресечению организованной преступности. Несмотря на то, что случай с приводом Ш.Юсефа не совсем вписывался в табель о рангах, у населения он вызвал горячее одобрение. Министра недолюбливали, как человека со стороны, незаслуженно оказавшегося на столь высоком посту. Многие видели в нём ловца удачи, которого мало волнует судьба Чечении. Бислан Гантамиров был избран мэром г.Грозного большинством голосов с большим отрывом от двух конкурентов. Он вызывал симпатии окружающих. Смущался, отвечая на вопросы тележурналистов в своих первых интервью. «Слишком молодой, потихоньку освоится», - говорила моя политизированная соседка Света Кахраманова. Бислан освоился очень быстро.... Независимые мероприятия столичной мэрии, часто выходившие за рамки обычного управления городом, стали вскоре предметом обсуждения в Парламенте и Правительстве республики. Создание при мэрии новых, параллельных уже существующим республиканским, структур расценивалось, как попытка анклавного правления. Городское управление торговли, торговая инспекция, силовая структура, городская автоинспекция – это лишь часть учреждений, созданных городской мэрией за короткий срок. Особенно много разговоров было вокруг автоинспекции, которая привлекала внимание своей многочисленностью и униформой, выполненной в одной из прибалтийских стран. За большое сходство с немецкими офицерскими мундирами времён II мировой войны автоинспекторов в народе прозвали «шульцами». Среди них, судя по впечатлениям водителей, встречались порой совершенно некомпетентные люди. Один из автоинспекторов проявил такие усердие и бдительность при проверке документов, что уличил водителя в отсутствии фотографии в техпаспорте его личной машины. Этот случай стал поводом для издёвок. Возглавлявшие автоинспекцию опытные сотрудники старой школы провели за короткий срок обучение личного состава и назначили экзамены, к которым экзаменуемые отнеслись весьма серьёзно. В создании дополнительной муниципальной автоинспекции, казалось бы, не было ничего предосудительного – повышенный контроль за транспортным движением предполагал высокий порядок. Однако события развивались по иной схеме и завершились попыткой захвата здания республиканского ГАИ. Последней каплей в противостоянии мэрии и республиканских властей явился изданный мэрией документ о неподчинении указам президента. Близилась неизбежная развязка. При штурме зданий мэрии и муниципальной полиции было убито двое и ранено несколько бойцов из правительственных формирований. Со стороны гантамировцев погибло 10, а арестовано было 80 человек. 21. ГРОЗНЫЙ, ГОРОД НА МОГИЛЬНЫХ ПЛИТАХ Претворение в жизнь комплексной программы по благоустройству столицы Чеченской Республики началось после 1991 года. Как-то незаметно исчез привычный водоём в туннеле на «Минутке», переименованной позднее в площадь Н.С.Хрущёва. Правда, аварии подземных коммуникаций случались по-прежнему. Заменить оборудование полностью, по словам специалистов, было делом сверхсложным. «Проще отстроить новую столицу», - говорили они, и планы её возведения уже зрели. Было даже выбрано место. А пока... В городе появились два огромных, во всю ширину улицы, немецких асфальтоукладчика. Они одновременно раскапывали старый и укладывали новый асфальт, в который, после дождя, можно было смотреться, как в зеркало. Совершенно иной облик приобрела улица Первомайская, изменившаяся после архитектурного благоустройства до неузнаваемости. Правда, ходили слухи, что машины, привезённые из Германии, уже были в употреблении и кто-то нагрел руки на этой сделке. Агрегаты часто выходили из строя, но немецкие специалисты быстро устраняли неполадки. Было отреставрировано, с сохранением архитектуры, старое здание рядом с Президентским Дворцом, на берегу Сунжи; отремонтирована гостиница «Кавказ»; благоустроена площадь Свободы. Забил огромный, в сотни струй, фонтан перед Домом Правительства. Было впечатление, что Грозный шагнул в цивилизацию, перешагнув через целую эпоху. Обрёл, наконец, постоянное место жительства Республиканский Краеведческий музей, переведённый в переоборудованное здание бывшего обкома КПСС после нескольких десятков лет, проведённых в неприспособленных для хранения старинных музейных экспонатов помещениях, типа землянок, когда сотрудникам очень часто, насколько это позволяли погодные условия, приходилось проветривать редкие экземпляры мужской и женской одежды, тканые и выделанные предметы старины, из-за влажности помещений-хранилищ. Разостланные по всему двору крупных размеров «истанги» (традиционные чеченские войлочные ковры) и старинные ковры – вот обычная картина, с которой я встречалась чуть ли не в каждый свой приход. Научные сотрудники, большинство которых составляли женщины, давно смирились со своим положением, когда они, в условиях «всеобщей мобилизации», были вынуждены выполнять несвойственные им функции – перетаскивать, развешивать, раскладывать на свежем воздухе музейное добро. Директор, Зарема Мусаева, билась как рыба об лёд, взывая то к министру культуры, то к отделу культуры горисполкома, то к партийным органам. Но ни одна из этих инстанций действенных мер не принимала, хотя, безусловно, все признавали, что Республиканский Краеведческий музей срочно нуждается в новом помещении. Теперь эта проблема была наконец решена. Отремонтированый после захватов и поджогов республиканский телецентр был обнесён высокой стальной узорчатой оградой, придававшей зданию величественный и неприступный вид. Последнее в условиях того периода имело особенно важное значение. Капитальный ремонт и идентичная ограда были сделаны и на радио. Но самым значительным событием, и с моральной точки зрения, и в плане архитектурного решения, стало строительство Мемориального Комплекса жертвам геноцида, инициатором которого был Д.Дудаев. - Смотри, на чём мы стоим! – сказал Имам Алимсултанов, отступая в кусты и указывая на могильные плиты, которыми были выложены пешеходные дорожки на территории Грозненского битумного завода – месте, выбранном мной для съёмки одного из музыкальных клипов Имама. (Позднее, во время войны в Абхазии, Имам неоднократно посещал абхазские позиции, устраивая концерты для бойцов во время привалов. Его репертуар пополнили песни, навеянные произошедшими там событиями. А когда началась война в Чечении, в его репертуаре появились песни на патриотическую тему, призывавшие к сопротивлению и памяти о беспримерном героизме великих предков. Это и послужило, по мнению его многочисленных друзей, причиной расправы с Имамом Алимсултановым. Он был убит вместе со своими помощниками в 1996 г. в г.Одессе, куда выезжал с концертной программой. Несколько вооружённых автоматами людей проникли поздно вечером в помещение, где располагался со своей группой певец. Спросив, кто из них Имам Алимсултанов, они расстреляли всех присутствовавших. В живых остался лишь один молодой человек, находившийся в тот момент в ванной и слышавший диалог между убийцами и его товарищами. По политическим мотивам расправились и с начальником Департамента архивов Чеченской Республики учёным-историком Далханом Хажаевым. Он был убит в 2000 г. в селении Валерик Ачхой-Мартановского района, где находился в гостях у родственников. Проникшие в дом неизвестные в камуфляже расстреляли его из оружия с глушителем. Далхан Хажаев является автором множества научных трудов, посвящённых национально-освободительному движению в Чечении. Он принимал активное участие в становлении Чеченской Республики на путь независимости.) Первые сообщения о надмогильных памятниках-чуртах, обнаруженных жителями республики в самых различных местах, стали поступать в конце 80-х годов. Позже было решено свезти их в определённое место. Эти чурты, разграбленные с кладбищ после депортации чеченцев и ингушей, использовались в качестве стройматериала в строительстве животноводческих ферм, в том числе свинарников, при укладке бордюров и... - при строительстве канализаций. Подобное надругательство над памятью живых и душами мёртвых рассматривается, как святотатство, в любой религии и национальной общности. В Турции, к примеру, находится целый курган с могилами погибших здесь в 20-х годах минувшего столетия солдат и офицеров австралийской армии, который содержится в образцовом порядке, несмотря на то, что захороненные здесь находились в этой стране в качестве агрессоров. По этим фактам можно судить о нравственности и моральных ценностях, характеризующих тот или иной народ. На строительство архитектурного комплекса-памятника жертвам геноцида были отпущены сжатые сроки. Возможно, этим объяснялся и темп работ, не замедлявшийся ни в дождь, ни в снег. Люди работали без выходных. Средства массовой информации постоянно освещали ход строительства, сообщая населению республики, на какой стадии оно находится. Начальник участка рассказывал о том, что люди продолжают свозить сюда могильные плиты чуть ли не каждый день. Наконец, строительство мемориала было завершено. Перед взором посетителей открывалось символическое микрокладбище со стройными рядами серых чуртов, скрупулёзно и бережно очищённых от налёта грязи, со стройными строками на арабском, заключавшими в себе краткие данные об ушедших в мир иной. Завершала комплекс гора из сотен обломков надгробий, из-под которых поднимался ввысь мощный кулак, с зажатым в нём кинжалом, а на стене – слова клятвы: «Дицдийр дац! Духур дац! Дуьтур дац!» (Не забудем! Не сломимся! Не простим!). Но вот прошло уже несколько месяцев после окончания строительства, а сообщения о вновь обнаруженных плитах продолжают поступать. В один из майских дней 1994 г. на телевидение позвонили с улицы Первомайской. Там произошла авария канализационной трубы, и рабочие во время ремонта обнаружили большое количество могильных плит, которыми была обложена канализационная система. Адрес мы определили даже не по номеру дома, а по глубокому рву, растянувшемуся на несколько метров, и холмам глины вдоль него. Тут же лежало несколько свежевыкопанных, с хорошо сохранившимися надписями, плит. Остальные оставались на месте, так как извлечь их вручную было делом непростым. Жители нескольких домов, собравшиеся здесь, казались растерянными. Им с трудом удавалось подбирать слова, чтобы оценить всю гнусность содеянного. Они считали невозможным и аморальным продолжение эксплуатации этой системы. Буквально через несколько дней позвонили из Урус-Мартана. Сообщали адреса мест, где обнаружены скопления чуртов. Поступление всё новых сообщений доказывало, что обнаруженное до сих пор – это лишь малая часть осквернённых таким образом надгробий. От окончательного уничтожения их, вероятно, спасла ценность, которую они представляли в качестве стройматериала. Известно ведь, что после депортации 1944 г. целенаправленно уничтожались горные башни, являющиеся бесценными историческими памятниками древней архитектуры чеченцев и ингушей. Уцелевшие можно пересчитать по пальцам, да и те полуразрушены. 22. 50-я ГОДОВЩИНА ДЕПОРТАЦИИ и ПОХОРОНЫ ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА ГРУЗИИ 23 февраля 1994 года исполнилось 50 лет со дня депортации чеченского и ингушского народов в Среднюю Азию и Казахстан. Погода в то утро выдалась пасмурной (как вспоминали старики, такой же мрачной она была и в то роковое утро 23 февраля 1944 года). Густой туман окутал всю площадь перед мемориальным комплексом, сооружённым из надмогильных плит. Моросил холодный дождь. На импровизированной трибуне - Президент, члены Парламента и Правительства Чеченской Республики, а также гости из ближнего и дальнего зарубежья, среди которых – народный поэт Казахстана Олжас Сулейменов, другие именитые лица. На площади перед трибуной развёрнуты войсковые подразделения. Скорбные минуты молитвы за души невинно убиенных. Их число озвучил в своём выступлении Джохар Дудаев: только за первые три года ссылки погибло шестьсот тысяч чеченцев и ингушей. Президент напомнил о трагических событиях в Грузии, Таджикистане, Узбекистане, Азербайджане и других республиках уже в наше время, где тысячи людей также стали жертвами имперской политики России. Призвал помнить о геноциде, совершённом в отношении чеченского и ингушского народов, напомнив и о кощунствах, творившихся на наших кладбищах. А могильные плиты за его спиной, немые свидетели тех страшных преступлений, словно клятвенно подтверждали обвинения в адрес палачей. Торжественная речь окончена. Командующий парадом, заместитель начальника Главного штаба Вооружённых сил Чеченской Республики Аслан Масхадов, докладывает Президенту о готовности подразделения к параду. Его чёткие команды на чистейшем чеченском звучат более категорично и резко, нежели на русском. Эта особенность и заставила меня обратить внимание на человека их отдававшего. Аслана Масхадова я увидела в этот день впервые. На следующий день состоялось прощание с Президентом Грузии Звиядом Гамсахурдиа, тело которого было извлечено из места тайного захоронения в Зугдиди и доставлено в Грозный представителями ЧР и Литвы во главе с З.Яндарбиевым. Гроб покойного стоял посередине Мраморного зала Президентского Дворца, убранного множеством венков из свежих цветов и буквально усыпанного букетами, которые несли сюда пришедшие проститься. Лицо его сохранило удивительную свежесть, словно время после смерти вело отсчёт не на месяцы, а на часы. Пришедшие попрощаться с Президентом Грузии все эти несколько дней шли нескончаемым потоком. Наряду с гражданами Чеченской Республики здесь было немало сторонников и друзей Звиада Гамсахурдиа, прибывших из Грузии. На трибуне перед Президентским Дворцом - Джохар Дудаев, члены Правительства и Парламента. Напротив трибуны выстроились по стойке смирно подразделения чеченских вооружённых сил. На площадь медленно вступил украшенный национальным флагом Грузии танк, на лафете которого был установлен гроб с телом З.Гамсахурдиа. За ним следовала траурная процессия во главе с представителем грузинской церкви. Тысячи граждан Чечении и Грузии отдавали последние почести законно избранному Президенту Грузии, свергнутому в результате военного переворота, но оставшемуся верным своему долгу и не пощадившему ради него своей жизни. Скорбная процессия направилась к резиденции З.Гамсахурдиа, во дворе которой он будет похоронен. Уже вырыта могила, размерами гораздо больше обычной. Траурная процессия была ещё в пути. За воротами – большое скопление людей. А во дворе – всего несколько человек, среди которых – прибывшая для участия в похоронах заместитель председателя партии «Демократический Союз России», которая и рассказала мне о странном явлении, которому стала свидетелем. В связи с гриппозным состоянием она, вместе с несколькими пожилыми родственницами З.Гамсахурдиа, осталась в резиденции и не принимала участия в траурной процессии. То, что произошло через несколько минут у неё на глазах, поразило её. Она рассматривала верхушки голых деревьев, предавшись своим мыслям, стараясь не смотреть вниз, как вдруг, невесть откуда, возникла стая белых ворон. Они, по её словам, совершили над свежевырытой могилой несколько организованных кругов, напоминавших некий таинственный ритуал, и, взмыв ввысь, так же внезапно исчезли из виду. Подумав, уж не привиделось ли это ей, взглянула вниз и увидела, что несколько человек, рывших могилу, и двое молодых людей из охраны, задрав головы, с изумлением наблюдают за той же картиной. Я никогда за всю свою жизнь не видела ни одной белой вороны и потому согласилась со своей собеседницей, что тут отдаёт чем-то сверхъестественным. В одном из своих интервью Звиад Константинович говорил, что верит в божескую справедливость и потустороннюю жизнь... Через два дня после похорон я вновь встретилась с представительницей Демократического Союза во дворе той самой резиденции, куда ещё совсем недавно входил живой Звиад Константинович, а теперь выросла его могила. На каменной плите – несколько букетов свежих цветов. Говорим о покойном, о Валерии Новодворской, которая очень тяжело переживала гибель друга. Тому, что не приехала сама, а прислала заместителя, были свои причины, которых я не стану здесь касаться. Последний раз Звиада Гамсахурдиа я видела в Президентском Дворце. Его связывали с кем-то то по одному, то по другому телефону. Мне показалось, что и он, и сопровождавшие его люди были чем-то взволнованы. Все почему-то стояли, не снимая верхней одежды. Звиад Константинович ждал связи напряжённо, держа руки в карманах тёмно-синего плаща. Я не могла знать, что вижу этого человека живым в последний раз, что он возвращается в Грузию, где его ждали и где до предела обострилась политическая обстановка, один за другим возникали митинги в знак гражданского неповиновения существующей власти. В одном из интервью, отвечая на мой вопрос, что послужило причиной его свержения, Звиад Константинович ответил: «Неправильный подбор кадров», добавив после паузы, что, к сожалению, совершённые им ошибки повторяет и Джохар. Смерть З.Гамсахурдиа была загадочной. По одной версии, он был убит прицельно, из снайперского оружия, в своей спальне, спящим. По другой же, как сообщала российская пресса, он, якобы, длительное время страдал неизлечимой болезнью и ушёл из жизни добровольно. Поверить в последнее было трудно. З.Гамсахурдиа не был похож на больного. А допустить, что такой закалённый в борьбе человек, всю жизнь подвергавшийся преследованиям, прошедший через тюрьмы, как диссидент, мог так просто, без объяснения причин, не оставив прощального послания для семьи, перейти последнюю черту, было невозможно. Развеять подобные сомнения могла его жена, кстати, врач по специальности. Манана с ходу отмела версию о самоубийстве и домыслы о болезни, которой, якобы, страдал её муж, не скрывая возмущения в адрес СМИ России, безответственно распространяющих заведомую ложь. Она склонялась к версии о предательстве. Во время нашей беседы в вестибюле появились двое её сыновей. «Очень переживают», - сказала она, перехватив мой взгляд, затем подозвала обоих. Ребята вошли в вестибюль, поздоровались, спросили на что-то разрешения у матери и тут же вышли. Я знала их с тех пор, как они приехали в Грозный. Старшему – лет семнадцать. Младшему – лет 10-11. Его я встречала почти каждый день то у реки Сунжи, то у парка, то у ворот резиденции, мимо которой я каждый день проезжала. Мальчик всегда был один, что в их положении было небезопасно. Я знала ребят, которые несли круглосуточную охрану семьи Гамсахурдиа. Они жили на первом этаже особняка. Может, они следили за ним, не обнаруживая себя? Сыновья, видимо, пробудили в памяти Мананы какие-то счастливые воспоминания, и она, провожая их взглядом, сказала: «Очень любили отца. Бывало, соберутся вместе, веселятся так, что не различишь, где взрослый, а где дети. В такие минуты я чувствовала себя старше их всех, говорила: «У меня четыре сына (двое - родных, третий – сын мужа от первого брака, а четвёртый - сам Звиад Константинович)». Говорили об отце Звиада, классике грузинской литературы Константине Гамсахурдиа. Я уходила от Мананы, всё ещё ощущая горечь скорби, обрушившейся на эту семью, с мыслью, что мир потерял ещё одну яркую и неординарную личность. 23. ГИБЕЛЬ ПРОФЕССОРА В.А.КАН-КАЛИКА Выручая миллиарды на продаже выкачанной из недр республики нефти, московский Центр мало заботился о благоустройстве городов и сёл Чечено-Ингушетии. Постоянные аварии Грозненского водопровода и других подземных коммуникаций и, как следствие, вечно изрытые траншеями улицы стали темой для анекдотов из серии «армянское радио», которое на вопрос, ожидается ли в СССР война, отвечало: «Точно не знаем, но Грозный окопался». Тонущий после очередного дождя в тоннеле на «Минутке» транспорт был явлением привычным. Очевидцы рассказывали про случай, когда один находчивый молодой человек забрался через окно на крышу застрявшего автобуса и выбрался из затопленного тоннеля, перепрыгивая с одной машины на другую. Состояние дорог было ужасным. Пешеход, передвигавшийся по городу, в любой момент мог быть обдан грязью. Несмотря на постоянную критику со стороны радио, телевидения, а также республиканских газет, кардинальных изменений в этой сфере не происходило. Залатают тот или иной участок, высыпав дышащий жаром битум прямо в лужу, а не на утрамбованный предварительно гравий, и дело с концом. Но такие латки не решали проблем хронического бездорожья.Настоящим бедствием для пешеходов и транспорта становились залитые талой или дождевой водой каналы и траншеи. Поскольку аварии в подземных коммуникациях происходили постоянно, то и свежевырытые рвы были постоянным атрибутом городского ландшафта. Ими были испещрены не только площади и улицы, но и дворы многоэтажных домов, территории поликлиник, больниц, детских садов и школ. Метровой, а то и большей, глубины рвы переместились на сей раз на улицу Первомайскую, включая и территорию Больницы Скорой помощи Врача гинекологического отделения Кан-Калик, дежурившую в ту ночь, вызвали в приёмное отделение, находившееся в двух минутах ходьбы, на осмотр только что доставленной сюда на «скорой» больной. Пожилая женщина, бывшая к тому же очень близорукой, вышла из своего корпуса и направилась к одноэтажному зданию приёмного отделения, мимо рва, растянувшегося вдоль пешеходной дорожки, соединяющей эти два здания. Декабрьская ночь выдалась тёмной. Моросил дождь. Стационарные больные, окна палат которых выходили во двор, слышали, как застучали по асфальту каблуки туфель доктора Кан-Калик, видели, как она упала, поскользнувшись на размокшем льду, как, в неловкой попытке подняться, сползла в ров. Роста она была небольшого и выбраться из этой западни без посторонней помощи, разумеется, не могла. Пациенткам, наблюдавшим за этой сценой со второго этажа, хотя и не совсем чётко, было видно, как она барахталась во рву, призывая на помощь. Тут она услышала лошадиное фырканье и решила, что кто-то, наконец, откликнулся. Лошадь эта была больничной собственностью. Днём её впрягали в повозку, используя в качестве транспортного средства в больничном хозяйстве, а ночью, стреножив, выпускали в больничный двор, где круглый год зеленела трава. Животное паслось перед вторым корпусом, по другую сторону рва. Его короткое ржание воодушевило несчастную: «Вы же видите, что я нуждаюсь в помощи, почему же вы не хотите мне помочь?» - умоляющим голосом обращалась она к предполагаемому собеседнику. Конечно, нехорошо злорадствовать над человеком, попавшим в такую нелепую ситуацию, но больные недолюбливали доктора Кан-Калик – «слишком уж строгая». Она не любила, когда больные расхаживали по отделению или толпились в коридоре с посетителями: «Пришли лечиться – лечитесь! Ваше место в палате!». Была неутомимым борцом с нарушителями больничного режима, которых нещадно выписывала, невзирая на то, что лечение ещё не закончено. А тут такой шанс свести счёты! Выбраться изо рва отчаявшейся женщине помогли акушерка и санитарка, отправившиеся на поиски после повторного звонка из приёмного отделения. С доктором Кан-Калик я столкнулась года через два после описанного случая. Я часто встречала её на улице и раньше, но знакомы мы не были. Как-то мне позвонила приятельница, интересовавшаяся, нет ли у меня знакомого гинеколога в 1-ой городской больнице. - Ты кого-нибудь знаешь в БСМП? – повторила я её вопрос, обращаясь к сидевшей напротив меня Ларисе Уманской. Она посоветовала обратиться к Кан-Калик. - Только не вздумайте сказать, что вы от меня, - предупредила Лариса. Доктор Кан-Калик, долгое время возглавлявшая гинекологическое отделение, уже несколько лет работала рядовым врачом. Такое перемещение было, по всей видимости, вызвано возрастом – ей было уже далеко за 60. - Кто вас ко мне прислал? – грозно спросила она первым делом. - Мы пришли сами, наслышаны о вас, как о хорошем специалисте, - отвечали мы, честно глядя ей в глаза. - А вас я, как-будто, знаю, - заявила она, подозрительно всматриваясь в моё лицо. - Где вы работаете? - На телевидении. - А вы знаете Ларису Уманскую? - спросила она с недобрыми нотками в голосе. Сказав «а», приходилось говорить и «б». - Знаю, конечно, - ответила я, не предполагая, какую лавину навлекла на себя этим признанием. - Ах, вот как! Вы знаете Ларису Уманскую! Может быть, она вас и прислала? От этой Ларисы Уманской можно ожидать чего угодно! Она так часто повторяла «Лариса Уманская», что я уже не различала, что она говорила в промежутках. Мы вдруг стали центром всеобщего внимания. На её крик повыскакивали из палат больные, воззрились на нас врачи и акушерки. Моя приятельница, испугавшись такого неожиданного оборота, бросилась к выходу первой, потянув за руку и меня. - Да я никогда не доверюсь такому человеку! - взволнованно говорила она. Когда Лариса предупреждала, чтобы не упоминали её имени, я и представить не могла, какую непрязнь к ней питает пожилая женщина. Но за что? Я задала этот вопрос Ларисе на следующий день. - Да всё из-за Виктора, - отвечала Лариса, добродушно смеясь. Её сын, Виктор Абрамович Кан-Калик, заведовал кафедрой психологии Чечено-Ингушского Госуниверситета и уже несколько лет вёл передачу «Семейная педагогика» по молодёжной редакции, которую возглавляла Л.Уманская. Он жил со своей семьёй отдельно от родительницы. Слышала о натянутых отношениях между матерью и сыном, которые время от времени становились предметом обсуждения на телевидении: «Он не имеет морального права давать уроки семейной педагогики, когда не может наладить взаимоотношения в собственной семье». Но на официальном уровне этот вопрос не рассматривался. В коллективе к Виктору привыкли и не воспринимали, как человека со стороны. Но его несовместимость с родной матерью была лишним доказательством того, что не все теории могут быть реализованы на практике. Но раз столкнувшись с его матерью, возложить вину за семейные разногласия на Виктора мне не позволяла совесть. Вскоре В.А.Кан-Калик был назначен ректором Чечено-Ингушского университета им. Л.Н.Толстого. Он ввёл некоторые новшества в работу вуза. Трансляция вступительных экзаменов с подачей на огромный, смонтированный в университетском саду, экран, была одним из таких нововведений. Родителям был предоставлена возможность наблюдать за экзаменационным процессом,что позволяло судить об объективности преподавателей. Но исключения всё же случались. Я знаю, что к Виктору Абрамовичу обращались несколько наших сотрудниц, и их детям он оказал помощь при поступлении в университет. До его трагической гибели оставался один год... Тайна его похищения 11 ноября 1991 года и убийства не раскрыта до сих пор. По рассказам очевидцев, оно было совершено людьми в масках, вооружёнными автоматами, средь бела дня. Попытавшийся воспрепятствовать похитителям проректор Абдул-Хамид Бислиев, один из крупнейших ученых Советского Союза в области физики магнитных явлений, прицелился в нападавших из пистолета и был расстрелян автоматной очередью недалеко от входа в университет. Буквально за полчаса до гибели, столкнувшись в опустевшем университетском коридоре с моей дочерью, ассистентом кафедры русской и зарубежной литературы, он остановил её, велев не задерживаться на работе и немедленно идти домой: «В городе небезопасно, может случиться что угодно»... По словам общих знакомых, жена Виктора Абрамовича ездила к живой ещё тогда пророчице Ванге, в Болгарию, чтобы узнать о судьбе мужа. Ясновидящая посоветовала ей мужа не ждать и самой из Грозного уехать. Труп Кан-Калика был обнаружен жителем одного из пригородных сёл, отправившимся на поиски коровы на пастбище за холмом. Он случайно заметил полу чёрного кожаного плаща, показавшуюся из-под оттаявшей земли. Многие считали, что убийство ректора совершено с целью дискредитации новой власти. По другой версии, с Виктором Абрамовичем расправились за большое рвение, с которым он относился к своей работе, что было нежелательным для противников независимости республики. Убийство с использованием удавки и небрежность захоронения заставляли склоняться к мысли о том, что это дело спецслужб. Был у Виктора и весьма существенный недостаток, опасный реакцией бумеранга. Он мог публично унизить любого, будь то студент или подчинённый, не считаясь ни с возрастом, ни с чувством собственного достоинства человека. Однажды он при полном актовом зале устроил разнос замешкавшемуся со снятием головного убора молодому человеку, который едва успел протиснуться в переполненное помещение в последний момент перед началом собрания и оказался зажатым между дверьми и массой людей, так что ему не так-то просто было и дотянуться рукой до головы. Основной контингент собравшихся составляли абитуриенты, успешно сдавшие вступительные экзамены, и их родители. В президиуме, кроме ректора В.Кан-Калика, находились заведующие нескольких кафедр университета. Молодой человек лет 25, на которого был обращён гнев Виктора Абрамовича, стоял с пылающим лицом, не зная, как реагировать на град обвинений в невоспитанности, бескультурье, оскорблении присутствующих, недостойности находиться в стенах университета и т.д., и т.д. Виктор Абрамович отчитывал его до тех пор, пока молодой человек, не выдержав, наконец, шквала оскорблений в свой адрес, пристыженно не покинул актовый зал. Не знаю, как другие, но я себя почувствовала очень неловко от этой неуместной тирады, не имевшей ничего общего ни с педагогикой, ни с психологией (а именно на этой ниве В.А.Кан-Калик удостоился докторской степени), омрачившей торжественную атмосферу мероприятия. На телевидении Виктор вёл себя гораздо скромнее, очевидно, в силу своего положения, не дававшего ему никаких преимуществ перед остальными. Памятуя о подобных моментах, полагаю, что месть, как один из возможных мотивов его убийства, тоже не следует исключать. Доктору Кан-Калик к тому времени было уже лет 80. Я часто видела её сидящей на лавочке во дворе пятиэтажного дома, где она жила, по соседству с модельером Розой, которую я часто посещала. Она с трудом передвигалась при помощи трости. От былой агрессивности не осталось и следа. Жаловалась на ночную духоту и комаров. Узнав о похищении сына, старая женщина покончила с жизнью, оставив предсмертную записку: «Не пытайтесь меня разбудить». 24. 1987-1988 гг. ГОНИМЫЙ ЕЛЬЦИН - ЛЮБИМЕЦ НАРОДА И НАДЕЖДА РОССИЙСКОЙ ДЕМОКРАТИИ Необычный подъём и оживление внёс в общественную жизнь страны период конца 1987 - начала 1 988 года. Это было время воодушевления, ожиданий, надежд. В Москве с критикой партийного руководства СССР выступил секретарь парторганизации столицы Б.Ельцин. Он стал любимцем всех честных людей и героем дня после того, как осудил систему спецпривилегий для партийной элиты, которая, хотя и не афишировалась, но существовала. Это было достаточно смелое выступление, ибо все помнили, чем закончились подобные демарши для академика А.Сахарова, подвергшегося преследованиям и сосланного из Москвы несколько лет назад. Отечественные костюмы, которые Борис Николаевич носил исключительно из принципа, и обувь от фабрики «Скороход» снискали ему славу скромного человека и бессребреннника. Его радикальные действия, особенно чистка обюрократившихся кадров из числа руководителей, встречались в народе с восторгом. Но силы оказались неравными. Б.Ельцин был освобождён от занимаемой должности и предан «анафеме». Все центральные газеты, радио и телевидение обвиняли его во всех смертных грехах. Ему напоминали, что он чужой, пришлый:«Вы не любите Москвы и не любите москвичей». «Я люблю Москву, люблю москвичей», - сопротивлялся уставший и загнанный Борис Николаевич. Сообщение СМИ о том, что направлявшийся во внеурочное время на частную дачу, с букетом цветов, Б.Ельцин был сброшен в студёную реку, вызвали дополнительное сочувствие к нему и гнев в адрес тех, кто так жестоко с ним обошёлся. «Это тот человек, который способен разрушить всю эту насквозь прогнившую систему», - говорили собиравшиеся по вечерам на лавочках образованные пенсионерки. А мой сын, десятиклассник, писал на дверях лифта: «Борис, борись!» Люди, припав к экранам телевизоров, следили за ходом выборов в Верховный Совет РСФСР и были признательны профессору А.Казаннику, в последний момент спасшему положение, уступив своё место Б.Ельцину. Высказывания в защиту права наций на самоопределение создали Б.Ельцину имидж демократа. Он выступал за самостоятельное управление на местах, что значительно подняло его авторитет на фоне консерваторов Лигачёва и иже с ним. Его обвиняли в популизме. Как оказалось впоследствии, не без оснований. Но общество всегда сочувствует отверженным, идеализируя их, как великомучеников. Именно эти гонения и обеспечили Ельцину огромную поддержку простого народа. А его, ставшие крылатыми, слова «Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить!» вынесли его на вершину власти. Ведь значительная роль в этом восхождении принадлежала электорату из бывших автономных республик, обеспечивших ему своими голосами победу на выборах в президенты России. Скандальная статья в итальянской газете «Република», где описывались пьяные похождения Бориса Николаевича во время его визита в Америку осенью 1989 г., была воспринята его сторонниками, как клеветническая. Но видеозапись, запущенная в эфир Центральным телевидением, где еле-еле ворочающий языком Ельцин выступает перед американской аудиторией, вызвала всеобщий шок. Хотя даже тогда было немало тех, кто утверждал, что это – очередная подтасовка и монтаж. Однако те, кто был мало-мальски знаком с техникой видеозаписи, понимали, что о подтасовке не может быть и речи. И всё равно, симпатии были на стороне Ельцина. Ведь это был человек, бросивший вызов Кремлю, призывавший к демократическим преобразованиям, признававший за народами право на самоопределение! А что до слабостей - так кто же без греха. Да и стрессы опять же. Или, вообще, подмешали чего нарочно человеку! Его сторонники вздохнули облегчённо, когда он, опровергнув очередное обвинение в корыстном использовании 100 тысяч долларов, заработанных за лекции во время турне, доказал, что потрачены они были на закупку одноразовых шприцов. Люди верили, что время, когда наступит торжество справедливости, не за горами. Шёл1989 год. Стали громко заявлять о своих правах рабочие, заговорили о демократических преобразованиях народы республик. То было время, когда во многое хотелось верить и верилось. Даже в приход инопланетян. Тем более, что почва к встрече с ними была подготовлена уже давно. 25. ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН, ВРЕМЯ ЧУДЕС(НАШЕСТВИЕ ИНОПЛАНЕТЯН) Нередкими были сообщения о контактах пришельцев с людьми в союзных и зарубежных СМИ. Люди, утверждавшие, что видели НЛО, встречались и в Грозном. Один молодой инженер, якобы посетивший инопланетный корабль, рассказывал, что, облетая Грозный, видел неизведанные ранее залежи нефти. Называл координаты. Остерегаясь насмешек, он согласился рассказать о своём приключении лишь при условии, что не будет узнан с экрана. Его выдали в эфир с полуосвещённой площадки. Загадочный летательный объект, появившийся на ночном небосклоне, наблюдала, наряду с оператором А.Багаевым и редактором В.Богдановым, и я, когда мы летели из Москвы в Грозный в 1986 г. Сидевший у иллюминатора Виктор первым обратил внимание на огромных размеров огненный шар, перемещавшийся по небу параллельно с нами. Это длилось довольно долго, минут 15. «Это точно не самолёт», - произнёс Виктор, присмотревшись к светящемуся объекту. «Может, это какое-нибудь отражение от нашего самолёта?», - предположила я, потому что шар перемещался всё время параллельно лайнеру. Но не прошло и пары минут, как он отстал от нас и будто завис на определённом месте, уменьшаясь в размерах по мере нашего отдаления. Однако спустя минут десять он вновь нас нагнал и сопровождал минут 30, не меньше. Потом вдруг начал резко отдаляться, пока совсем не скрылся из виду. Мой племянник, часто выезжавший на спортивные состязания за границу, привёз из одной поездки очень странную маску. Это лицо сурового и всезнающего пожилого человека пробуждало безотчётный утробный ужас при первом взгляде на него. Маска не имела ничего общего с теми, что встречались мне в сувенирных магазинах Москвы или тех стран, где пришлось побывать. Несмотря на то, что перед приходом домой я была предупреждена по телефону («Смотри, не пугайся»), когда я увидела её впервые, у меня перехватило дыхание. И даже позже, зная, что передо мной всего лишь маска, не могла избавиться от жутковатого чувства, что на меня устремлён строгий, пронизывающий насквозь и властный взгляд некого потустороннего существа. Поэтому упрекать в легковерии тех, кто попался на наш розыгрыш, было бы несправедливо. Маска надевалась на голову полностью, охватывая и шею. Седые волосы, открывавшие высокий морщинистый лоб и ниспадавшие до плеч, выглядели так естественно, что их невозможно было отличить от настоящих. Длинный тёмный плащ с воротником-стойкой на кнопочных застёжках, имевшийся у моего сына, очень гармонировал с этой физиономией. После того, как я рассказала о необычной маске своим сотрудницам, они бросились к моему 17-летнему сыну и уговорили принести её на студию, не поставив в известность даже меня. Он прошёл в редакцию, когда вся группа находилась на тракте. Открыв дверь, я, уже во второй раз, оказалась на грани обморока и тут же вернулась в коридор, чтобы предупредить следовавших за мной диктора Магомеда Ганиева и ассистента режиссёра Зарган Дангаеву, во избежание сердечных приступов и других непредвиденных последствий. Дальнейшие события получили развитие уже с их лёгкой руки. Молодёжь была счастлива неожиданной возможности повеселиться и они уговорили моего сына разыграть кое-кого из сотрудников. А обнаружив, что жертвы розыгрыша с готовностью верят в то, что имеют дело с инопланетянином, вошли в азарт. Слух о том, что у нас находится гуманоид, разлетелся молниеносно. Телефон буквально разрывался. Сотрудники студии просили меня выйти к ним, так как войти в редакцию без разрешения уже никто не решался. А я оставалась там на правах хозяйки. Выйдя в холл и увидев большое скопление сотрудников, я ужаснулась. Шутка зашла слишком далеко. Но и подводить коллег, искренне включившихся в игру, было неловко. Не успела я закрыть за собой дверь, как ожидающие бросились ко мне с вопросами: как он пришёл, что говорит, как выглядит. На лицах читались такое воодушевление и такой неподдельный интерес, что я искренне пожалела, что инопланетянин - фальшивый. Тут же образовалась очередь на приём. Появились и «блатные» - те, от кого зависит техническое благополучие передачи. Перебрал, к примеру, режиссёр трактовое время или сорвал тракт (не явились участники передачи), и в техническом журнале появляется запись, на основании которой провинившийся лишается премиальных. От перебора трактового времени или срыва тракта, т.е. пустого прогона техники, не застрахован ни один режиссёр, а вот его фиксирование в журнале зависит от взаимоотношений с начальниками смен, одной из которых являлась Валентина Козлитина. Это была очень приятная молодая женщина, с ней всегда возможен был диалог. Она попросила, учитывая её занятость, пропустить её вне очереди, за которой строго следила ассистент режиссёра – девушка с тонкими, словно выточенными античным скульптором, чертами лица, красавица Зарган. Она усадила Валентину за стол, стоявший в углу от входной двери, который в тот день был отведён для посетителей. Я опасалась технических вопросов со стороны Валентины. Сын учился на первом курсе гуманитарного факультета университета и легко мог попасться на каких-нибудь специфических деталях. Инопланетянин, как-никак, - должен знать всё. Но её занесло в область биологии. Её, почему-то, живо интересовало, как происходит размножение на той планете, с которой он явился. Ответы оказались на удивление убедительными и логичными. Вернувшись в аппаратную, она с упоением рассказывала заждавшимся её коллегам о почерпнутой у пришельца информации, особенно подчёркивая нехарактерный для землян способ размножения. Старший редактор редакции пропаганды Руслан Караев – неслабый журналист – тоже удостоился приёма в числе первых. Он также устроился за угловым столом и начал с традиционных вопросов. - С какой планеты Вы прилетели? - Луада, - выпалил «инопланетянин» первое, что пришло ему в голову. - Мы находимся на таком-то расстоянии от Земли, - сказал он, приводя плохо запоминающиеся цифры каких-то координат и парсеков. - С какой целью Вы посетили Землю? - Мы исследуем вашу планету, проводим опыты над людьми и другими живыми существами, населяющими Землю, - заявил «пришелец». - Болезненны ли для человека производимые над ним опыты? – поинтересовался Руслан. - Безусловно. Но для нас это не имеет никакого значения, - хладнокровно ответствовал «гость». - Вы стоите на более низкой степени развития по сравнению с нами, и в техническом плане, и как биологический вид. - Но это же негуманно по отношению к людям! - возмутился Руслан. - Вы едите мясо? - грозно вопросил суровый визитёр. - Я ем его меньше, чем другие, - пристыженно возразил Руслан в свою защиту. - А если я Вам скажу, что съедаю вместо десяти человек всего лишь двух или одного, это же не изменит в ваших глазах моей людоедской сути? Вы потребляете в пищу всю земную фауну. От вас нет спасения ни птицам, ни млекопитающим. Это, по-вашему, гуманно? -Но мы, в отличие от животных, разумные существа! -Ваш подход к понятию «гуманность» - очень избирательный. Вы поглощаете окружающие вас живые существа только потому, что они ниже вас по разуму? А знаете ли вы, что думают о вас эти «низшие» существа, когда вы убиваете их? Вы являетесь хищниками по отношению ко всему живому на этой планете. Вы агрессивны даже по отношению друг к другу... Возникла небольшая пауза, после которой Руслан полюбопытствовал, какими языками владеет «гость». В этот момент меня пробило холодным потом. Я вспомнила, что мать Руслана – немка. Стало быть, он может знать немецкий. Тогда как сын изучал английский, причём говорить о совершенстве было рановато. Но «гуманоид» невозмутимо пояснил, что, отправляя их на определённую планету, управляющие исходят из необходимых потребностей, т.е. вкладывают в их мозг тот язык, который наиболее распространён в той или иной местности. В данном случае этот язык – русский. Аудиенция была окончена. Не успела ещё как следует закрыться дверь за Русланом, как в неё проскользнул с горящими озорством глазами Магомед Ганиев. Он, очевидно, гордился своим статусом адепта, что давало ему привилегию беспрепятственного проникновения в редакцию. Он попросил принять его односельчан, четверых студентов-ингушей, обратившихся к нему с просьбой о содействии. Смешливый по натуре, Магомед был на седьмом небе от счастья, предвкушая предстоящий розыгрыш, когда звонил приятелям по редакционному телефону, чтобы сообщить им сногсшибательную новость: с инопланетянином всё утрясено, и тот готов их принять. Мы наблюдали из окна третьего этажа, как эти четверо бежали через мост, ведущий к зданию телевидения. Один из студентов, высокий худощавый паренёк, выделявшийся среди остальных не только ростом, но и не соответствующей его юному возрасту шляпой, придававшей ему несуразный вид, бежал впереди всех. Зарган принялась хохотать – зрелище, на самом деле, было комичное. Магомед, видимо, обидевшись за приятеля, заметил: «Вы не знаете, какой он хороший парень!» И пошёл вниз, чтобы провести земляков в здание, поскольку на телевидении существовала пропускная система. Они вошли и остановились у углового стола, с опаской поглядывая на «старца» и не решаясь заговорить первыми. Они так и остались стоять, и не потому, что стульев не хватало, а потому, что традиции не позволяли сидеть в присутствии пожилого человека, пусть и инопланетянина. Беседу пришлось начинать пришельцу: - Цель вашего визита? – вопросил он, отчеканивая каждое слово. - Просто так, дуй хьуна..., - тихо ответил один из парней, замешкавшись и от того, видимо, добавляя ничего не значащие слова по-вайнахски, типа «так сказать», после чего вновь наступило робкое молчание. Да и трудно было оказаться впервые перед таким ЛИЦОМ, которое и не во всяком кошмаре привидится, и не прийти в замешательство. Но тут на помощь к ним пришёл М.Ганиев: «Ну, спрашивайте», - подбодрил он, чем придал смелости юнцу в шляпе. - Будет ли у ингушей своя автономия? - спросил он и тут же напрягся в ожидании ответа. Тогда, во времена существования Чечено-Ингушетии, большинство ингушского народа высказывалось за преобразование Ингушетии в отдельную республику. - В ближайшее время к власти придёт человек, который проведёт в этой стране демократические преобразования. Имя этого человека – Ельцин. Вы получите автономию из его рук. Ребята были удовлетворены с лихвой. Проводив приятелей, Магомед вскоре и сам отправился домой и по пути столкнулся с бежавшим ему навстречу одним из тех четверых, который, оказывается, забыл спросить «пришельца» об исчезнувшей из села девушке. -Он уже улетел, - сказал Магомед и увидел, как тот расстроился. «А с чего они все взяли, что инопланетянин должен обладать даром ясновидения?» - недоумевал сын впоследствии. История с ребятами имела продолжение. Приехав в родное село, они рассказали старикам о своей встрече с гуманоидом, который сообщил им о будущем статусе Ингушетии, который обеспечит Ельцин. Подоспевший к концу «мовлада» (религиозный обряд с чтением Корана и угощением собравшихся) Магомед Ганиев застал повествование в самом разгаре и попытался разубедить присутствовавших, признавшись, что это был розыгрыш. Но... ему не поверили: - Тебе дали задание разубедить нас, а то мы не понимаем, - заговорщически усмехались они. Водитель телевизионного автобуса, большой весельчак и любитель потрепаться, словно застрял на третьем этаже. Его уже несколько раз вызывали вниз для исполнения служебных обязанностей – то съездить в столовую за едой для студийного буфета, то поехать в Дом Радио, расположенный в 3-5 минутах езды. Но по возвращении он тут же поднимался на третий этаж и продолжал ожидать удобного случая, чтобы заглянуть в заветную редакцию. Внутрь его не пускали. До меня уже дошли слухи, что он рассказывает, как собственными глазами видел искры, рассыпавшиеся от длиннющих когтей «пришельца», хотя тот специально прятал руки в карманы плаща. Водитель настойчиво просил позволить сотрудницам столовой, откуда он привозил готовые обеды, лицезреть инопланетянина, клятвенно заверяя, что спрашивать те ни о чём не станут – а то они ему не верят. Добившись разрешения, он привёз полный автобус женщин в белых халатах. Перед ними широко раскрыли и тут же захлопнули дверь. Раздались охи и вздохи, изумлённые возгласы. А между тем, инопланетным гостем заинтересовался республиканский КГБ... Сначала они связались с сотрудницей телецентра Аллой Фанн, муж которой, Борис Фанн, там служил. Алла подтвердила факт «пришествия», поскольку свято верила в него сама. Часа через два позвонил Председатель Гостелерадио Ю.В.Мареченков. Ему звонили из КГБ. Юрий Витальевич поинтересовался, что там у нас происходит. «Я сейчас занят чрезвычайно, но всё равно приеду, если, конечно, стоит?..» Ему ответили, что не стоит, и он всё понял. Юрий Витальевич ценил юмор. Успокоились, по всей видимости, и в Комитете госбезопасности, после разговора с ним. Но и спустя время, когда страсти с розыгрышем улеглись, Алла с прежним пылом пыталась убедить всех, что «пришелец был настоящий». Ну, а пока слухи продолжали распространяться со скоростью необычайной, достигнув и самого дальнего, Шелковского, района, где уже несколько дней находился выехавший с ПТС (передвижная телевизионная станция) на запись концерта художественной самодеятельности главный режиссёр телевидения Ваха Насардинов. Он был повергнут в изумление совершенно «достоверной» информацией о контактах с внеземной цивилизацией, представитель которой уже несколько дней бродит по его родной студии. Я очень пожалела об этой затее, когда на телевидение явились четверо уважаемых в республике писателей, среди которых был и Магомед Мусаев. Его дом, где я не раз бывала в процессе подготовки передач, находился в двух минутах ходьбы от телевидения. Когда я увидела, что они направляются в редакцию, времени, чтобы вывести сына незамеченным, уже не оставалось. Он едва успел нырнуть под стол, за которым только что сидел. - Все говорят, что у вас – инопланетянин. Это правда? - спросил Магомед Мусаев. Я, было, приготовилась объяснять, что это – всего лишь шутка, но меня опередила ассистентка Зарган. - Он, кажется, ушёл. Когда мы пришли в редакцию, его уже не было. - А как он ушёл? – поинтересовался один из пришедших. - Скорее всего, он ушёл через окно, - сказала Зарган, - потому что оно было открыто, когда мы вошли. - Но здесь же третий этаж..., - с сомнением протянул один из писателей. - Да, но для них это – не проблема, - возразил ему его спутник. Один из них стоял, опершись спиной о стол, под которым сидел лжепришелец, а мебель была новая и плохо собранная, слегка шаталась. Я, с замиранием сердца, ожидала, что стол вот-вот развалится под писательской тяжестью. И потом, не было никакой гарантии, что, если разговор затянется, кто-нибудь из них не захочет присесть за этот стол. А всё к тому, явно, и шло, так много вопросов они задавали. Эксклюзивное право отвечать на них я полностью предоставила Зарган.То, что, по молодости, простилось бы ей, не простилось бы мне. Ведь рано или поздно игра раскроется. - Извините, но мы вынуждены уйти, - твёрдо произнесла я, и писатели потянулись к в ыходу, хотя все интересовавшие их вопросы были далеко не исчерпаны. - Я хотел бы пригласить вашего сына на передачу, - сказал мне старший редактор редакции молодёжных программ Вася Литвиненко спустя несколько дней. - Ну, это несерьёзно, - запротестовала я. - Зато интересно! - продолжал настаивать он, добавив для убедительности, что и Юрий Витальевич (Мареченков – Прим.автора) так считает. - Поговори с ним сам, если согласится – пожалуйста, - открестилась я. Передача шла в прямом эфире. Предыдущая страница была посвящена уфологии намеренно. В ней рассказывалось о посещениях Земли внепланетными цивилизациями, демонстрировались НЛО, запечатлённые на плёнке кинолюбителями из разных стран. После окончания страницы ведущий, выдержав необходимую паузу, торжественным тоном произнёс: - Уважаемые телезрители! Произошло событие чрезвычайной важности. Можно сказать, сбылась, наконец, мечта человечества, уже давно ожидавшего встречи с жителями иных планет. У нас в студии – пришелец с планеты Луада Затем последовала беседа, состоявшая из вопросов ведущего и ответов «гуманоида». Отвечая на заключительный вопрос, пришелец заявил, что миром управляет Вселенский Разум, которым, в переводе на доступный человеку язык, является Бог. В те годы в официальных органах, каковым является и телевидение, открыто о существовании Бога ещё не говорилось. Видимо, этим и объяснялось резкое неприятие непривычной темы, исподволь затронутой в передаче. - Надо полагать, что эта передача была устроена для того, чтобы сообщить телезрителям, что Бог есть? – саркастически вопрошал В.Насардинов в ходе обсуждения материалов на «летучке». А пока шла передача, зрители буквально обрывали студийные телефоны, добиваясь аудиенции с инопланетянином. Правда, лишь до тех пор, пока ведущий не произнёс: - А теперь позвольте представить вам пришельца по имени. После чего тот стянул с себя маску, являя миру раскрасневшееся, как у рака, лицо. Разогретая мощными софитами резина давила и жгла так, что он едва выдержал до конца передачи. Моя приятельница, Фатима Галаева, позвонившая мне немедленно по окончании программы, спустила на меня предварительно всех собак, а потом, уже более спокойным тоном, рассказала, что в их 9-этажном доме начался настоящий переполох. Одна соседка, открыв настежь окно, – и это в зимнюю стужу – свесившись по пояс из окна в одной ночной сорочке, кричала так, чтобы быть услышанной всем домом: «Пришли! Пришли! Инопланетяне пришли!!! Включайте телевизор!» Люди бегали по этажам. Звонили по телефонам. - Мы уже договаривались, как бы нам встретиться с ним лично, а он начал снимать маску... Я б тебя убила в этот момент! - А я тут при чём? Это – не моя идея и не моя передача. Её подготовила молодёжная редакция. И вообще, у вас плохо с чувством юмора. А теперь соберитесь со своими соседями и посмейтесь над собой, - заключила я и тут же услышала в трубке дружный смех: слышавшие наш разговор по громкой связи соседки тут же привели в исполнение мою инструкцию. Коль уж речь зашла о Фатиме, было бы непростительно не уделить несколько строк этой яркой красивой блондинке, с которой постоянно происходили разные невероятные истории, причиной которым служило её гипертрофированное чувство справедливости. Хотела она как-то подъехать на своих «Жигулях» к Национальному банку, а проезд оказался перекрыт парапетом, у которого дежурили два гаишника. Они посоветовали ей припарковать машину где-нибудь на улице, а самой пройтись до здания банка пешком. Но увидела Фатима, что подход у блюстителей к проезжающим – довольно избирательный. Как только заворачивает «Мерседес» или «БМВ», они тут же отодвигают парапет и пропускают их в проулок. «Ах, вот в чём дело! – обрушивается она на гаишников. - Это что же получается? Значит, для иномарок ваш закон не писан?» И хватается за парапет, на котором тут же виснут пытающиеся воспрепятствовать ей блюстители дорожного порядка. Но Фатима, дама неслабая и в теле, оттаскивает парапет, волоча по асфальту повисших с двух концов милиционеров, и, расчистив таким образом себе дорогу, стремительно проезжает к цели. В другой раз приключение настигло её в переполненном автобусе. Сидевшая у прохода Фатима, как всегда, читала книгу (она была страстным книголюбом). И вдруг почувствовала в кармане своего летнего пиджака чужую руку. Она резко захлопнула книгу и молниеносно схватила карманника за руку. Ощупав свободной рукой внутренность кармана и не обнаружив там десятки, она возопила на весь автобус: «А ну отдай мои десять рублей!» В это время автобус подъехал к остановке «Библиотека им.Чехова», и вор, вырвавшись из её рук, выскочил в раскрывшиеся двери. Но не тут-то было. Следом тигрицей устремилась и Фатима. Она гналась за ним, сняв для удобства туфли, пока не настигла в сквере перед библиотекой. «Отдай 10 рублей!» - кричала она, продолжая накручивать обороты вокруг живописного фонтана, у которого тут же собралась уйма зевак. «Не брал я твоих денег!» - в отчаянии кричал убегавший. Время от времени ей удавалось его ненадолго настичь, и тогда она била его туфлей, куда придётся. Но карманник снова вырывался из её карающих рук. Фатима поняла, что он был не один, когда тот крикнул на бегу кому-то из толпы, чтобы ей срочно собрали требуемую сумму. Она видела, как несколько молодых людей складывали десятку из нескольких купюр – трёх трёшек и одной рублёвой. Тогда, как у неё была целая десятка! Отдавая деньги, он пригрозил, что ещё припомнит ей это. Фатима же, сев в следующий автобус, продолжила свой путь. Удобно устроившись у окна, она снова раскрыла книгу и обомлела... увидев свою десятку. Прошло несколько месяцев. Стояла зима. Фатима ехала в почти пустом вагоне трамвая, было около 11 часов вечера. И вот в такой неблагоприятной обстановке перед ней и возник старый знакомый. «Помнишь, красавица, как ты отобрала у меня десятку?» - ехидно спросил он. «Отвяжись, я тебя в первый раз вижу», - отмежевалась Фатима, хотя сразу его узнала. Он дождался, пока она выйдет из трамвая на остановке «Площадь Минутка», и вышел следом. На улице – ни души. Вор набросился на неё с кулаками, приговаривая: «Я же обещал тебе припомнить». Фатима, правда, в долгу не осталась: изловчившись, она нанесла ему удар кулаком в глаз, от чего тот громко ойкнул и набросился на неё с новой силой. Проходивший в это время мимо военный патруль из трёх человек, к которым молодая женщина обратилась за помощью, заявил, что они не имеют права вмешиваться в гражданские дела. Должно быть, от безысходности, Фатима вдруг вспомнила, что у неё в сумке лежит поллитровая бутылка с микстурой для бабушки. Она выхватила её и нанесла противнику решающий удар по голове. Поверженный враг медленно опустился на колени, охватив голову руками, а Фатима бросилась бежать, что есть мочи. Что же касается моих коллег, ставших жертвами розыгрыша с маской, скажу, что, к их чести, никто из них не обиделся. Напротив, они ещё долго смеялись тому, что дали провести себя 17-летнему мальчишке. Правда, Руслан Караев, промежду прочим, упрекнул Зарган за то, что она его не предупредила. 26. ПОДБОР И РАССТАНОВКА КАДРОВ Разумеется, государственное устройство Чеченской Республики не было безупречным, безупречное государство вообще зовётся Утопией. Но в мировой истории не существует такого прецедента, чтобы создание хотя бы относительно стабильного государства было достигнуто за менее, чем 30 лет. Нам же было отмерено всего три года... И те прошли в обстановке перманентной и тотальной блокады, а также непрерывных внешних и внутренних провокаций со стороны России и её сообщников внутри страны. Самая сложная задача для любого государства – это правильный подбор и расстановка кадров. Как известно, в советские времена, за редким исключением, во властные структуры выдвигались наиболее серые и наименее самостоятельные представители коренной национальности (эту традицию продолжил, кстати, и Путин). Несмотря на то, что каждая вакансия должности министра или другого ответственного поста рассматривалась в Парламенте, избежать ошибок всё же не удавалось. Я присутствовала почти на всех заседаниях Парламента, где рассматривались кандидатуры. От моего внимания не укрылась агитация в пользу одного из них, проводившаяся во время перерыва одним из членов Парламента. И Д.Дудаев выработал новый, более эффективный, метод подбора кадров на ответственные должности. Он ввёл в практику систему назначения людей, зарекомендовавших себя, как хороших специалистов и рукодителей, на прежних местах, занявшись их выявлением лично. Он обошёл все предприятия и учреждения столицы, ознакомился с состоянием дел в промышленности и сельском хозяйстве республики. Так, министром сельского хозяйства был назначен руководитель одного из совхозов данной отрасли, который регулярно добивался высоких производственных показателей и соблюдал образцовый порядок во вверенном ему предприятии. Новый полустационар в районе «Минутка» Октябрьского района выгодно отличался от поликлиник и больниц Грозного идеальной чистотой и порядком, начиная со двора лечебного учреждения, где не залёживался даже упавший с дерева лист, и кончая палатами больных, где всё соответствовало высшим требованиям санитарных норм. Вскоре после визита Президента главврач Фатима Героева была назначена на должность замминистра здравоохранения республики. Приступив к новым обязанностям, она по-прежнему продолжала руководить тем же лечебным учреждением, отлично справляясь со своими обязанностями на обоих участках. Тяжба в коллективе цементного завода тянулась 2 года. За это время там побывало множество комиссий и отдельных проверяющих, которые выносили по результатам проверок очередные вердикты, после чего возобновлялся поток жалоб во всевозможные инстанции, вплоть до Президента. Никому не удавалось ликвидировать источник конфликта. «Никто не хочет заниматься расследованием объективно. Скорее всего, берут на лапу, вот и результат», - сокрушался как-то Джохар. Продолжалась эта история до тех пор, пока на цементный завод не был направлен рядовой ревизор Контрольно-Ревизионного Управления республики. Возможно, не сверхопытный, если судить по возрасту, но явно обладавший достаточными знаниями, чтобы разобраться в происходящем. И, что самое главное, - честный. Он провёл тщательную проверку предприятия, не упуская малейших деталей. Выявил причины, мешающие стабильной работе коллектива, и сделал объективное заключение по результатам расследования. После этого всё встало на свои места. Прекратились жалобы, повысились производственные показатели. Вскоре этот молодой человек был назначен на должность начальника КРУ республики. Фамилии его я, к сожалению, не запомнила. Одним из вновь назначенных руководителей был и начальник Горэлектросети Мансур Баканиев, работавший на этом предприятии в должности инженера. «Да, тяжёлое наследство досталось этому парню», - говорили все, кто знал, в каком запущенном состоянии находилась грозненская электросеть: постоянные аварии на линиях, нехватка аварийных бригад и материалов, необходимых для срочного ремонта и т.д. Но Мансур доказал, что от руководителя зависит очень многое. Очень спокойный и даже меланхоличный внешне, он так энергично взялся за восстановительные работы, что результаты не заставили себя долго ждать. Если раньше прибытия аварийной бригады приходилось ждать сутками, то теперь ремонтники приезжали в течение нескольких часов. Столичный мэр Кюри Музаев рассказывал мне, как во время вечернего совещания, которое закончилось только под утро, произошла авария в системе подачи электроэнергии, отчего всё здание погрузилось во тьму. «Нам повезло, что в совещании принимал участие Мансур Баканиев. Он, оказывается, очень смелый парень! Сам взялся за ремонт, хотя это было довольно рискованное предприятие. И знаешь, ликвидировал аварию один, несмотря на то, что мы все настаивали на том, чтобы он вызвал аварийную». Мансур был образцом совершенного руководителя, который умеет всё делать сам. Несмотря на кризис, охвативший весь СНГ в связи с переходом на новые экономические отношения, в Чеченской Республике оставались десятки больших и малых предприятий, которые вопреки всем неблагоприятным условиям прочно стояли на ногах. Когда многие пошивочные мастерские республики сворачивали свою работу из-за отсутствия заказов, в ателье по пошиву модной мужской одежды, которое возглавляла Зина Айдамирова, не было отбоя от клиентов. Изготовленные ими вещи ничем не отличались от дорогих фирменных изделий, но заказчику обходились дешевле в несколько раз. Ритмичный темп работы поддерживался и на автомобильном предприятии ВАЗ. Бесперебойно работали многочисленные цеха, обеспечивая непрерывный поток отремонтированных и обновлённых до неузнаваемости автомобилей различных марок. Директор ВАЗа Хамзат Халадов считал, что руководитель, не справляющийся со своими задачами, ссылаясь на объективные трудности, не состоялся, как руководитель, ведь всё зависит от грамотной организации работы, ответственность за которую несёт он один. И всё же нерешённыхпроблем в республике было очень много, и самая сложная из них –отсутствие денег для выплаты зарплат и пенсий. Если производственные предприятия имели возможность зарабатывать их сами, то бюджетные организации, как известно, такой возможности не имели. В ещё более сложной ситуации оказались пенсионеры. Необходимо было найти выход из этого положения. И такой выход, кажется, был найден. Пенсионерам были выданы сберкнижки, на которые перечислялись задолженности по пенсиям, а также чековые книжки для оплаты покупок в шести специализированных магазинах. Рейд с участием мэра Грозного К.Музаева и нескольких руководителей торговых организаций столицы был направлен на проверку качества обслуживания в них. В первый магазин, куда мы приехали вместе с мэром, с трудом удалось пробиться. Люди что-то взволнованно обсуждали на повышенных тонах. Было ясно, что они чем-то возмущены. Увидев среди проверяющих меня с оператором, к нам, со слезами на глазах, бросились две женщины. - Смотрите, - не скрывая горечи разочарования, указывали они на ценники на масле, колбасах и других продуктах питания, выставленных в витрине. - Много ли мы накупим на свои пенсионные? И действительно, цены были вдвое выше рыночных. Доступной была только продукция, которую поставлял концерн овощной промышленности,руководимый Сулейманом Муталиевым. - Вот, набрали горошка, баклажанной икры..., - демонстрировали женщины свои покупки. В другом магазине на мой вопрос, есть ли у них претензии по обслуживанию по новой системе и согласны ли они с ценами, пенсионеры отвечали, что они всем довольны. Даже благодарили тех, кто позаботился о них, найдя способ хоть как-то облегчить их существование. Одна старушка говорила, вздыхая: - Всем довольны. Мы и худшие времена переживали. С голоду не помрём. Лишь бы войны не было. Слава тебе, Господи, - перекрестилась она. Потерявшие, как мне казалось, актуальность опасения старой женщины показались мне неуместными – пора бы избавиться от войнофобии. Было лето 1994 года. До начала первой русско- чеченскойвойны оставались считанные месяцы... Ситуацию с ценами необходимо было довести до сведения Джохара, как можно быстрей. Такого переполненного зала, как в тот вечер, я припомнить не могла. Кроме членов Кабинета Министров здесь было очень много приглашённых ответственных руководителей, которым предстояло выступить с отчётами по различным вопросам. Держал ответ за допущенную оплошность прокурор Заводского района. Как обычно, заняли свои места в президиуме Председатель Кабинета Министров, два Вице-Премьера и Статс-секретарь. Было решено вначале заслушать приглашённых. Попытки некоторых из них представить всё в розовых тонах, чтобы уйти от ответственности, привели Джохара в сильнейшее раздражение, и он не пытался скрыть гнева. Выступивший с докладом по социальному блоку начальник Департамента Социальной защиты Лом-Али Хациев коснулся, в частности, и вопроса цен на товары для пенсионеров. Накануне он подал в Канцелярию Президента докладную, где подробно изложил суть дела. Однако из-за утечки информации из отдела, который, казалось бы, должен быть гарантом сохранения государственных тайн, каждый, кто имел отношение к этому делу, был осведомлён о докладной записке заранее и приготовился защищаться. Обстановка в зале всё больше и больше накалялась. Я сообщила о вчерашнем рейде, особо отметив реакцию некоторых пенсионеров на завышенные цены и т.д. - А кто в этом виноват? – спросил Джохар. - Цены на продукцию своих предприятий устанавливают департаменты, - сказала я, назвав пофамильно руководителей, присутствовавших здесь. - Вот копия кассеты. Там отражено всё, что происходило во всех шести магазинах. Наступила пауза. Постоянно присутствуя на всех заседаниях Кабинета Министров, я знала, какое значение Джохар придавал вопросу обеспечения пенсионеров, как искал выхода из тупика и как радовался, когда такой выход находился. А в результате столкнулся с совершенно непредвиденным обстоятельством. Он, кажется, пытался осмыслить ситуацию, обдумывая меру наказания. А потом громко, с негодованием, скомандовал: - А ну-ка, встаньте! Встаньте все, кто принимал участие в этом безобразии! Крохоборы! - вскричал он на весь зал, вкладывая в это слово всю свою ярость. - Как только поднялась рука позариться на гроши этих несчастных?! Что хорошего можно от вас ожидать после такого? Нет, это не с бедного рубашка. Это всё равно, что с покойного саван снять! Крохоборы и только!!! (Я часами просиживала в монтажной, подчищая его выступления от этого словечка, которое он частенько употреблял в адрес людей нечистоплотных, во время подготовки в эфир материалов с очередных заседаний Кабинета Министров. И всё-таки это слово однажды проскользнуло в эфир. Кто-то из внештатных корреспондентов отснял репортаж со встречи Президента с главами районов, который, как водится, сам и смонтировал. Особого значения этому выражению он, по его признанию, не придал, не в пример зрителям...) Сделав паузу, Джохар назвал пофамильно всех начальников департаментов, включая и начальника Департамента Торговли, причастных к формированию цен, и отчеканил: - Я даю вам два часа, чтобы исправить положение! Можете идти! Зал заседаний покинули шесть человек во главе с вице-премьером Турши Амалиевым. На следующий день цены на продукты питания были приведены в соответствие с возможностями пенсионеров. 27.ТРИ КРАЕУГОЛЬНЫХ КАМНЯ ЧЕЧЕНСКОЙ ДУХОВНОСТИ Я неоднократно имела возможность наблюдать за Джохаром во время посещения им заводов и фабрик. Видела, как у него поднималось настроение, когда он встречался с положительным опытом, и как быстро расстраивался, столкнувшись с разгильдяйством, расточительством или очковтирательством. Тяжело переживал, когда ему жаловались на материальные проблемы, разрешить которые было не так-то просто. С подобными вопросами ему иногда приходилось сталкиваться на предприятиях, которые он регулярно посещал в последнее время. Была весна 1994г. Джохар приехал на нефтеперерабатывающий завод им. А.Шерипова в сопровождении многочисленной группы, состоявшей из членов Кабинета Министров, которые обычно сопровождали его в таких поездках. Они подолгу задерживались то у одной, то у другой установки вместе с директором завода, который вводил их в курс дела. При переходе от одной установки к другой приходилось преодолевать приличное расстояние. Была, конечно, возможность проехать на машинах, но тогда на дорожках, соединявших установки, сосредоточилось бы слишком много транспорта. Было решено продолжить путь пешком. Впереди показалась группа молодых женщин в спецодежде, состоявшая приблизительно из 20-25 человек. Они столпились на небольшом пятачке недалеко от дороги, робко ожидая приближения высокопоставленных гостей, которые быстро прошли мимо них, обсуждая что-то на ходу. Я подошла к женщинам и поинтересовалась, зачем они здесь. -Может, у вас проблемы? - Проблемы у нас, конечно, есть, - отвечали они, - но мы здесь не за тем, чтобы жаловаться на них Президенту. А встретиться хотелось бы. А что касается зарплаты, то ведь не только наше предприятие в такой ситуации. - В республике ещё никто с голоду не умер, - добавила одна из них. - Моя мама всё молит Аллаха, чтоб уберёг наш народ от больших бед. Джохара жалеет, ведь ему так тяжело! - А я отправила двух свои детей к матери, в село. Пока они там, я за них спокойна. А на проживание хватает и того, что зарабатывает муж. Он водитель пассажирского автобуса. Они не боятся материальных трудностей, их родители переживали гораздо худшие времена... Всё это время кинооператор Олег Масаев снимал на видеокамеру этот экспромт, хотя подобной съёмки мы заранее не планировали. Решение выдать эти кадры в эфир пришло после просмотра ролика. Наша беседа с работницами завода продолжалась до тех пор, пока с нами не поравнялась возвращавшаяся назад группа во главе с Президентом. Представленные Джохару, женщины наперебой бросились говорить, что переживают за него и желают успехов. Ведь проблемы, которые приходится решать ему, гораздо важнее не выданной своевременно зарплаты. - Если нужно, мы можем отказаться от неё совсем, - сказала одна из работниц. - Только оставайтесь с нами и доведите начатое до конца. - Сёстры мои, - обратился к ним расстроганный Джохар,- спасибо вам за вашу скромность, за поддержку. Я знаю, что вам непросто. Я уверен,что в вас говорит ЯХЬ. Это одно из трёх трудно переводимых понятий в чеченском, заключающих в себе широкий смысл. Много лет назад я слышала рассказ о старом чеченце, жившем за границей и владевшем многими иностранными языками, который говорил: «Я побывал во многих странах, подолгу проживал среди разных народов, но ни в одном из знакомых мне языков я не встречал альтернативы понятиям «яхь», «оьздангалла», «гIиллакх»». «Яхь» - это решимость во что бы то ни стало не выдать своих внутренних переживаний, не дать понять окружающим, что тебе плохо, не вызвать жалости к себе. Стремление не поставить людей в такую ситуацию, когда они могут почувствовать себя неловко из-за того, что не могут помочь. Хотя «яхь» не позволит принять помощь и от состоятельного человека, ведь признаться ему в нужде означало бы признать его превосходство. «Яхь» заставляет расплатиться за обед товарища, не дав ему понять, что отдаёшь последние деньги. «Яхь» предписывает не набрасываться на пищу, даже если ты очень голоден. Нюансов не счесть. «Оьздангалла» переводится, как воспитанность, благородство, порядочность, но полного смысла этого понятия данные синонимы всё же не отражают. Это качество угадывается на интуитивном уровне. Умеренность в еде тоже предусматривается требованиями «оьздангалла». Гость, обладающий этим качеством, непременно оставит на тарелке часть пищи, чтобы хозяева, поняв, что он насытился, не смутились, решив, что порция оказалась слишком маленькой. Ведь может статься, что они поставили на стол последнее. А хозяева не дадут понять, что гость им в тягость, как долго бы он ни засиделся. А «оьзда» гость и сам не задержится дольше положенного.По чеченским меркам, гость продолжает оставаться гостем в течение трёх суток. Это не означает, что по истечении этого срока его выставят за порог. Просто он переходит в новое качество, и к нему относятся как к члену семьи или близкому человеку. Понятие «оьздангалла» включает в себя скромность и сдержанность, умение никоим образом не дать почувствовать своего превосходства над другим, не причинять неудобств окружающим. «ГIиллакх» можно перевести, как приличие, обходительность, вежливость. Но проявления «гIиллакх» этим не ограничиваются. Если вы оказались в чужом городе или чужой стране и встретились со своим земляком, там проживающим, то обладатель этого качества обязательно примет участие в ваших проблемах. Он не станет дожидаться, чтобы его об этом попросили, ему достаточно знать, что вы нуждаетесь в помощи. Позаботится о вашем устройстве, при том, что не знает вас совершенно и, вообще, видит вас в первый раз. «ГIиллакх» не зависит от социального статуса или материального положения. Традиционно присутствие яхь, оьздангалла, гIиллакх считается обязательным для каждого чеченца, а отсутствие одного из этих качеств делает его неполноценным представителем нации в глазах его соплеменников. И распространяется это не только на вайнахов (чеченцев и ингушей), а на всех, кто испытывает в этом нужду, будь то, к примеру, русская женщина, влипшая в неприятную историю, которую группа чеченцев спасает, как свою соотечественницу, или турецкие рабочие, занимавшиеся строительством животноводческих ферм в Сибири. По рассказу одного из этих турецких строителей (СНН, 4 марта 2006 г.), они не раз подвергались разбойным нападениям со стороны местных уголовных элементов, которые возвели в норму существование за чужой счёт, и жизни их постоянно угрожала опасность. В любой момент перед любым из них мог возникнуть дюжий (как большинство сибиряков) детина, редко трезвый и вооружённый ножом. По словам выступавшего, им удалось отработать контракт лишь благодаря проживающим в тех местах чеченцам, которые взяли их под своё покровительство: защищали от грабителей, обеспечивали продуктами питания и т.д. Людей, у которых начисто отсутствует гIиллакх, я встречала среди состоятельных людей из чеченской диаспоры в одной из восточных стран. И с гордостью вспоминаю своих земляков из Чечении, встреченных мною за пределами нашей республики в 1994г. Это были водители трейлеров, ожидавшие доставки груза, извозом которого зарабатывали на хлеб. Но если бы мне предложили выбрать между ними и, например, чеченским генералом Самехом из Иордании, я бы ни на секунду не задумалась прежде, чем сделать свой выбор. В этих людях я встретила столько благородства и готовности к самопожертвованию, что их можно назвать живым воплощением гIиллакх. Не буду перечислять всех проявлений бескорыстия и добропорядочности этих людей, которым стала свидетелем. Достаточно сказать, что они провели ту долгую, холодную осеннюю ночь под открытым небом, уступив нам уютные спальные отсеки своих машин во имя священного долга чеченца – ГIиллакх. Те же слова поддержки Джохару, что прозвучали на заводе им.А.Шерипова, я много раз слышала и позже. Казалось бы, очень далёкие от политики старые женщины, собравшиеся на встречу Президента с жителями Веденского района, говорили: «Передайте тем, кто кричит на митингах, что они умирают с голоду, пусть вспомнят1944 г. Не нужно соизмерять становление государства с пенсиями. Трудности неизбежны, но ведь нашему народу к ним не привыкать. Наши предки прекрасно обходились без этих пенсий, которых и хватает-то только на то, чтобы унизить человека. Пусть все, кто лишён из-за этих пенсий источника существования, приезжают к нам, в Ведено. Мы их прокормим. Слава Богу, земля наша плодородная, а птица и скот имеются в каждом дворе». Этот и подобные репортажи не раз демонстрировались по телевидению, и зрители нашей республики их, наверняка, помнят. Но не все могли позволить себе отказываться от своих кровных. Переговоры о возвращении пенсионных, годами отчислявшихся в российский пенсионный фонд, продолжались не один год. Неоднократно выезжали в Москву представители различных инстанций, в том числе и руководители Департамента Социального Обеспечения. Но каких-либо существенных сдвигов в этом деле не происходило. Правда, время от времени возникали слухи, что деньги в республику поступили и вот-вот начнётся выплата пенсий; или, что выплаченные Москвой деньги застряли в Национальном Банке Чеченской Республики. А с зарплатами служащих дело обстояло и того хуже. Работники просвещения, у которых обнаружились коммерческие способности, двинулись на рынок, расширив размеры его площади и обогатив интеллектуально. Разумеется, такие способности были присущи далеко не каждому, и не каждый учитель может перешагнуть психологический барьер «школа – рынок». 28. АПРЕЛЬ 1993-го. НАЧАЛО РАЗГУЛА ‘ОППОЗИЦИИ’ Экономический митинг под эгидой Облсовпрофа начался 15 апреля 1993 г. Он проходил перед зданием Парламента, на площади Свободы, но вскоре переместился на Театральную площадь, поменяв не только место, но и руководителей. Бразды правления митингом перешли в руки, так называемой, оппозиции, которая выдвинула требование о немедленной отставке Правительства и Парламента республики. Речь идёт не об оппозиции в общепринятом смысле этого слова, ревностно следящей за деятельностью Правительства и Парламента своих государств, указывающей на их упущения и предлагающей пути выхода из кризисных ситуаций, а в случае победы на демократических выборах, готовой прийти на смену. «Оппозиция», собравшаяся на Театральной площади, жаждала только власти, любой ценой. Как точно отмечал наш знаменитый соотечественник Абдурахман Авторханов, здесь имела место попытка покорить одним районом, представленным Умаром Автурхановым, все 17 районов республики. Россия, которой это было на руку, открыто поддерживала так называемый Временный Совет финансами и оружием. Кстати, не отрицал поступления денег из России и сам Автурханов, говоря (в газете «Возрождение» за 3 августа 1994 г.), что ему переданы «невостребованные» Чеченской Республикой бюджетные деньги за три года. Участники митинга – сплошь знакомые всё лица – были настроены агрессивно. С первого же взгляда в них угадывались люди далёкие от физического труда. Обеспеченность собравшейся здесь публики выдавала их дорогая одежда: добротные кожаные плащи и куртки, норковые шапки, всё еще недоступные рядовым гражданам. Узнаю среди них работников райпо, строительных организаций; несколько руководителей хозяйств из северных районов; преподаватель университета и его шустрая жена-учительница, которая занималась в то время рыночным бизнесом. Но большинство лиц мне всё же незнакомо. На небольшой импровизированной трибуне установили микрофон, в который говорит пожилой мужчина. Завидев нас, он прервал свою речь для того, чтобы предостеречь собравшихся от каких-либо выпадов в наш адрес. Пробиваемся в здание Театрально-Концертного зала, где находятся организаторы и руководители митинга. Мне необходимо взять у них интервью об их требованиях к Правительству. Хотя экономический кризис и поставил определённую часть населения в довольно сложные условия, согласиться с методами, которые избрали лидеры «оппозиции», было нельзя. Клацание оружием не было вызвано необходимостью. В этом духе и был выдан первый материал с митинга, где, между прочим, отмечалось, что, по всей видимости, собравшиеся на площади – не самая нуждающаяся часть населения республики. Рекция митингующих была молниеносной. На следующий день эта, ещё вчера столь респектабельная внешне, публика преобразилась до неузнаваемости! На головах – какие-то странные, будто стянутые с детских голов, вязаные шапочки, полувыцветшие кепи, заячьи или вылинявшие норковые шапки, давно утратившие первозданный вид. Вместо кожаных пальто, пиджаков и другой дорогой одежды – давно вышедшие из моды болоньевые куртки и плащи, явно извлечённые из сундуков со старьём, будто на сезонные сельскохозяйственные работы собрались. Знакомый экономист из строительного управления с до нелепости изменившейся наружностью – в голубой, не по размеру маленькой, болоньевой куртёнке, облезлой норковой шапке и вязаных перчатках, был рад возможности подискутировать со мной на тему «кто виноват?» Я с трудом узнала его в этом странном обличьи, ибо ещё вчера видела его здесь в удлинённой коричневой кожаной куртке и такого же цвета дорогой норковой шапке. «Вы что это все вырядились, как на карнавал? Ностальгия по прошлому? Вчера ты выглядел гораздо лучше», - заметила я, не реагируя на неодобрительные взгляды окружающих. Заданный вопрос мой собеседник предпочёл пропустить мимо ушей. Ответ-то был очевиден. Обстановка на Театральной площади была накалённой. Здесь открыто демонстрировалась нетерпимость к инакомыслию. Нередко словесная дуэль перерастала в серьёзные стычки и даже потасовки. Были случаи избиений тех, кто высказывал противоположную царившей там точку зрения. Окончательно освоившись на площади, митингующие постепенно распространили зону своего своего влияния и на пролегавший рядом проспект Победы, учиняя время от времени физическую расправу над проезжавшими, демонстрировавшими иную позицию. Но оружие здесь заговорило впервые на рассвете 25 мая: был убит 17-летний Шамиль Дудаев, племянник Д.Дудаева. Выступивший в тот же вечер по телевидению Джохар призвал митингующих к благоразумию, просил не нагнетать обстановку и разойтись добровольно, не развязывая братоубийственной войны; не допустить, чтобы матери проливали слёзы по невинно убитым. К Джохару и до начала этого митинга неоднократно приезжали различные делегации из Надтеречного района, которые предлагали доставить в Грозный зарвавшегося самозванца У.Автурханова в мешке – «чтобы не мучил народ». Но Джохар отказывался от силовых мер, чего нельзя было сказать об автурхановцах, которые постоянно прибегали к физическим методам расправы над своими оппонентами. Так, в ответ на критику надтеречненского префекта по телевидению, было совершено покушение на командира ОМОН Сайдрахмана Башкаева. По нему был открыт автоматный огонь, в результате чего он получил несколько тяжёлых ранений. А 4-го июня были убиты член Парламента Чеченской Республики Иса Арсамиков и Жалавди Экиев, проезжавшие по проспекту Победы на улицу Грознефтяную, где проживал Жалавди. Их, по всей видимости, поджидали, т.к., по свидетельству очевидцев, при появлении их автомашины раздались возгласы: «Вон они! Не упускуйте их!» Перекрёстный огонь, открытый сразу с четырёх сторон, бил наверняка, не оставляя им шансов на спасение. Во время стрельбы были случайно убиты ещё трое людей – двое мужчин и женщина. По словам тех же очевидцев, Иса после обстрела машины был ещё жив. Но подбежавшие вплотную убийцы расстреляли его в упор. Несколько декоративных деревьев, украшавших проспект Победы, были срезаны автоматным огнём. Член Парламента Махмуд Бибулатов, выезжавший со мной на место преступления, подробно воспроизвёл картину того дня, не упуская ни малейших деталей.«Вон с тех точек был открыт огонь. Здесь остановилась расстрелянная автомашина. А вот – ещё не смытая кровь. А здесь и там лежали случайно убитые – двое прохожих и киоскёр». Иса Арсамиков был молодым учёным-физиком. Закончил с красным дипломом университет и защитил кандидатскую диссертацию. Жизнь его была оборвана в самом расцвете творческих сил. Он работал над докторской диссертацией, совмещая научную с активной политической деятельностью в Парламенте Чеченской Республики. Я побывала в его двухкомнатной квартире в Грозном, где оставалась со своими малолетними детьми его вдова, а также в доме его родителей в г.Урус-Мартан. Отец и мать Исы, ещё не старые люди, держались мужественно, пытаясь скрыть переполнявшую их боль. По рассказам матери, сын явился к ней во сне в белоснежном одеянии и был очень счастлив. Долго говорили по душам. Будто и не во сне это было, наяву. Его окружал необыкновенной красоты оазис. Он легко парил в воздухе, заключённый в ореол яркого белого света.На вопрос матери, не хотел бы он вернуться, ответил, что ему очень хорошо и что у него нет желания возвращаться в мир смертных. Иса был одним из шести сыновей Арсамиковых. Нескольким его братьям ещё предстояло погибнуть в грядущей русско-чеченской войне, неизбежность которой становилась всё очевидней с каждым днём. Убийство И.Арсамикова и Ж.Экиева явилось поворотным моментом в затянувшемся конфликте. Власти наконец-то отреагировали на брошенный им вызов соответствующим образом. Операция по разгону несанкционированного митинга у Театральной площади была проведена 4-5 июня 1993 г. Однако вооружённые акции со стороны «оппозиции» на этом не завершились. Началась серия новых терактов и провокаций. В том же 1993 г. вооружённая группа под руководством У.Автурханова совершила очередную вылазку в г.Грозном. После того, как нападавшие были рассеяны и обращены в бегство правительственными формированиями, обходивший здание школы милиции, находившейся в районе боя, Шамиль Басаев натолкнулся на сонного парня, который, как ему показалось, плохо соображал, что происходит. Он, якобы, проспал все события и теперь рассказывал, что был мобилизован несколько дней назад. Оружие и небольшой аванс получил незадолго перед выступлением, но против кого они должны были выступить, не знает. Им этого не объясняли. Шамиль пожалел горе-вояку, решив, что имеет дело с введённым в заблуждение бедолагой. «Иди, досыпай в другом месте», - сказал он, махнув рукой, и повернулся было уходить, когда его чуткий слух уловил звук резкого движения, что заставило его молниеносно обернуться. Это и спасло его от выстрела в спину. Пуля пришлась в плечо. Одним из крупных терактов было и покушение на Президента Д.Дудаева в 1994г. В результате него погибли министр внутренних дел Магомед Эльдиев, зам.министра внутренних дел Саид Батаев и его двоюродный брат-водитель, сопровождавшие Джохара из Закан-юрта в Грозный. Джохар избежал смерти благодаря тому, что к вызвавшей подозрение машине первыми приблизились М.Эльдиев и С.Батаев с братом.Она оказалась заминированной. Взрыв был произведён при помощи дистанционного управления. Противники действующей власти вели себя агрессивно, расправлялись с неугодными без разбора средств, руководствуясь принципом «кто не с нами, тот против нас». Редактор телевидения Супьян Цугаев, проживавший в Толстой-юрте, известном оппозиционными настроениями большинства жителей, не раз подвергался публичным оскорблениям и угрозам со стороны односельчан, но и мысли не допускал, что они могут опуститься до физической расправы. Супьян был вынужден покинуть свой дом и перебраться с семьёй в Грозный после того, как у него отбили телевизионные «Жигули», избив до неузнаваемости его самого. Избрание У.Автурханова префектом Надтеречного района положило начало кровопролитию внутри республики, перешедшему, при вмешательстве российских вооружённых сил, в крупномасштабную войну в конце 1994 г. Должность префекта района для бывшего майора вневедомственной охраны оказалась головокружительной, но всё же не пределом мечтаний. Амбициозный по натуре экс-охранник жаждал большей власти, пусть даже ценой крови - конечно, не своей. Трое убитых во время захвата республиканского телевидения 31 марта 1992 г. открыли счёт погибшим, принесённым в жертву несбыточной мечте новоявленного префекта. Был избит до полусмерти выразивший по телевидению своё несогласие с его политикой глава местного самоуправления одного из селений Надтеречного района. Летом 1993 г. обстреляли 16-этажный жилой дом в Грозном. Две пули угодили в стену одной из лоджий моей квартиры на восьмом этаже. Одна застряла в верхнем углу двери кухни, пролетев сквозь раскрытую створку окна, а другая вонзилась в стенку кухонного гарнитура, чуть ниже. Обе пули я отнесла в службу безопасности на предмет баллистического анализа, но выяснилось, что оружие, из которого были произведены выстрелы, незарегистрировано. В том же 1993 г. был обстрелян Президентский Дворец. Огонь был открыт со стороны реки Сунжа. Целились, явно, по заднему входу, которым обычно пользовался Президент, редкую ночь не засиживавшийся в своём кабинете до рассвета. Теракт был совершён при первых лучах солнца, но никто из гвардейцев не пострадал. К началу рабочего дня о произошедшем свидетельствовали только густой слой битого стекла и зияющие рамы нескольких окон на втором этаже. Удовлетворительного ответа на вопрос, известны ли организаторы этой акции, я не получила. Однако многие склонялись к тому, что этот обстрел совершили лабазановцы. 29. ЛИДЕРЫ «ОППОЗИЦИИ»: Р.ЛАБАЗАНОВ, Б.ГАНТАМИРОВ, У.АВТУРХАНОВ Они вели себя крайне развязно, разъезжали на чёрных джипах, ощетинившихся выставленными из окон дулами пулемётов и автоматов, нагоняя страх на прохожих. Их чёрная униформа, очень напоминавшая гестаповскую, завершала их дьявольский имидж. Впервые этот эскорт я увидела в 1993 г. Заинтригованная столь экстравагантным зрелищем, напоминавшим кадры из третьеразрядного американского боевика, я поинтересовалась, что это за процессия, и узнала, что это – уголовники из группировки Лабазанова, выходца из города Аргун. Должна сказать, что прежде я ни разу его не видела и не слышала ни о нём самом, ни о его группировке. Более того, я вообще не видела его вживую. Впервые мне пришлось лицезреть его на телеэкране во время митинга, в 1994 г., который проводил в 4-м микрорайоне Грозного Р.Хасбулатов. Рядом с Русланом Имрановичем стоял словно сошедший со страниц комикса антигерой, с обвязанной зелёной лентой головой и с автоматом в руках. Это, как оказалось, и был Р.Лабазанов. Вот некоторые штрихи из его биографии. В тот период ему должно было быть лет 25. Согласно официальной версии, в августе 1991 г. он бежал из тюрьмы, куда был заключён за убийство на 10 лет. По неофициальной же версии, побег был инсценирован ФСК в обмен на сотрудничество. Поначалу группа Лабазанова состояла в основном из людей, «бежавших» вместе с ним из СИЗО и причастных к различным преступлениям на территории Чеченской Республики и за её пределами. Но впоследствии к банде стали примыкать всё новые члены, а именно, люди, скрывавшиеся от кровной мести или правосудия. Порой здесь вынуждены были искать прибежища и люди, совершившие убийство непреднамеренно или в состоянии аффекта. Справедливости ради скажу, что об одном из членов группировки, некоем Алавди, отзывались, как исключение, как о человеке порядочном и справедливом. Порой к Лабазанову обращались за помощью те, кто искал справедливости или возмездия, желательно кровавого. Правда, восстановление справедливости редко бывало справедливым, так как за основу принималась версия лишь одной стороны. Тем не менее, у него появились поклонники даже среди журналистов республики. Один из них посвятил ему оду, а другой – хвалебную статью. К тому времени на счету у группы Лабазанова был не один десяток убитых в ходе различных разборок на территории республики, среди которых было немало невинных людей. Одним из них стал молодой инспектор ГАИ, несший службу на пр. Орджоникидзе, прямо напротив Президентского Дворца. Он имел неосторожность сделать знак остановиться ворвавшейся на предельной скорости на площадь веренице джипов, за что и поплатился жизнью. Вице-Премьер республики Муса Дашукаев, инвалид, передвигавшийся при помощи костыля, допоздна задержавшийся на службе по неотложным делам, беспомощно наблюдал из окна восьмого этажа правительственного здания, как на пустынной ночной улице вооружённые до зубов бандиты безжалостно добивавли ударами ног по голове распростёртого на асфальте парня. Это событие стало поводом для вынесения вопроса о разоружении незаконной вооружённой группировки на Кабинет Министров. «До каких пор правительство будет терпеть этот беспредел, - говорил на очередном заседании ставший свиделем убийства Вице-Премьер. - Никогда бы не поверил, что такое возможно, если б не видел всё своими глазами». А выступивший по республиканскому телевидению начальник Генерального Штаба вооружённых сил А.Масхадов задавался вопросом, что происходит с чеченцами,которые спокойно взирают на беспредел обнаглевших выскочек, которых давно пора посадить на место. Знавшие Р.Лабазанова близко, характеризовали его, как человека подозрительного и обладающего звериным чутьём, благодаря чему ему не раз удавалось уходить от верной гибели. Он терял одного за другим своих «соратников», был несколько раз ранен сам. А отрезанные головы трёх его сподвижников, одним из которых был его двоюродный брат, а другим – казах по имени Булат, были выставлены на обозрение населения на площади «Минутка» - по слухам, месть родственников одного из похищенных ими парней. Эти видеокадры обошли чуть ли не все экраны мира, демонстрируя «дикие нравы» чеченцев. К тому времени «ставка» Р.Лабазанова передислоцировалась из г.Аргун в 4-й микрорайон столицы, где они занимали часть многоэтажного жилого дома. Операция по разоружению бандформирования, возглавляемая А.Масхадовым, началась на рассвете, в 4 часа утра 13 июня 1994 г. Бой продолжался 12 часов. Со стороны лабазановцев было убито 14 и арестовано более 100 человек. Изъято большое количество пулемётов, автоматов и другого оружия. Понесли потери и вооружённые силы, а также Служба Национальной Безопасности Чеченской Республики. Погиб комендант города Грозного Хамзат Ханкаров. Однако ни среди арестованных, ни среди убитых Р. Лабазанова не оказалось. Тогда как, по словам участников операции, а также тех, кто наблюдал за её ходом со стороны, уйти из дома во время осады было невозможно. Оцепленный со всех сторон, он был прочёсан от и до, не исключая ни одной квартиры, в которых проживали мирные жители. Густонаселённый многоквартирный дом был выбран Лабазановым как место резиденции не случайно. Именно присутствие гражданского населения, выбранного бандитами в качестве щита, до последнего удерживало правительство от решения о штурме, но, к счастью, в итоге никто из жильцов дома не пострадал. Если до начала войны действия Р.Лабазанова классифицировались, как уголовные, то после её начала он, как-бы, легализовался, официально участвуя в карательных акциях совместно с войсковыми подразделениями Российской Армии. Он даже стал постоянным героем телевизионных передач наряду с высшим командованием российского военного контингента в Чеченской Республике, где солидные армейские чины держались с ним на короткой дружеской ноге и, похлопывая по плечу восседающего с непроницаемым лицом, в неизменных тёмных очках, Лабазанова, умилённо рассказывали, какой это «хороший парень» и как всем его соотечественникам следовало бы брать с него пример. Согласно официальной версии, Р.Лабазанов был убит своим ближайшим сподвижником в конце первой русско-чеченской войны, в 1996 г. Спустя некоторое время после этих событий активизировалась обосновавшаяся под Урус-Мартаном вооружённая группировка Б.Гантамирова, уже окончательно перешедшего в оппозицию к Правительству. Своеобразностью отличались и методы их борьбы против действующей власти, одним из которых стал захват государственного транспорта, оказавшегося в зоне их влияния. В числе захваченных машин оказался и новенький служебный УАЗик, принадлежавший Гостелерадио. 1-го сентября 1994 г. были жестоко убиты несколько гвардейцев, проезжавших в районе их концентрации. Произошло крупное вооружённое столкновение между группировкой Б.Гантамирова и выступившими против их присутствия в своём районе урус-мартановцами из числа молодёжи, где были убиты и ранены несколько десятков человек с обеих сторон. 30 сентября того же года российская авиация подвергла воздушной атаке аэропорт «Северный». В результате были уничтожены почти все самолёты, танки, БТР и зенитные установки, находившиеся на данной территории. Погиб авиатехник, армянин по национальности.Был нанесён воздушный удар по Калиновскому аэродрому, разбиты все учебные самолёты; уничтожены три и выведен из строя один истребитель. Погибло двое служащих и ранен фельдшер медпункта. Вертолёты, обстрелявшие Калиновский аэродром, прилетели со стороны Ставропольского края и имели опознавательные знаки вооружённых сил России. А 3-го октября 1994 г. вооружённые группы так называемой оппозиции, поддерживаемые шестью танками, имели столкновение с правительственными войсками у посёлка Долинское. О том, что в Надтеречном районе рассредоточены подразделения российских войск, знали почти все. Отрицался этот факт только У.Автурхановым. В статье под заголовком «Хочу жить в нормальной республике» на замечание корреспондента о том, что «...людей пугают «русским сапогом», вступления которого в Чечню якобы следует ожидать в ближайшее время...», У.Автурханов отвечает: «Это сказки для наивных. Прежде всего мы, члены Временного Совета ЧР, - такие же чеченцы, как и все. Судьба всего народа и доброе имя чеченца нам так же дороги, как любому из вас. Клейма предателей своего народа мы также не желаем. Если мы заручились поддержкой российских властей, то только после того, как получили твёрдое заверение в том, что ввода российских частей в Чечню не будет. Да, мы попросили помощи у России. Но не военной... Самой России воружённое вторжение невыгодно ни с какой стороны. Или кто-то думает, что её от этого шага действительно удерживает «армия» Дудаева?» (Возрождение, №3, август 1994 г. Стиль и редакция – без изменений). А российские военные специалисты, между тем, продолжали обучение военному мастерству членов вооружённых группировок так называемой оппозиции, а также участвовали в беспрестанных вылазках против Правительства Чеченской Республики. В атаке села Братское Надтеречного района участвовало до 30 танков, которые вошли в Чечению со стороны Моздока, Северной Осетии, после чего рассредоточились в селе Знаменское и Толстой-юрте. Участились вылазки в окрестностях Чернореченского леса, где время от времени совершались нападения на людей, оказавшихся в этом районе. Съёмочная группа, отправленная мной для сбора информации по данной ситуации, также подверглась нападению со стороны автурхановцев, которые отобрали и разбили телевизионную камеру, растоптав её ногами, обутыми в добротные ботинки российского спецназа, на глазах корреспондента и оператора. Останки телевизионной аппаратуры они доставили в студию, как вещественное доказательство. Управляемая ракета, выпущенная в направлении кабинета Д.Дудаева в Президентском Дворце, цели не достигла. А 15 октября 1994 г. ещё одна управляемая ракета была запущена в наш, 16-этажный, дом. Был выходной день, послеобеденное время.Раздался оглушительный грохот, и дом, спроектированный с расчётом на 12-балльное землятрясение, затрясся с такой силой, что кровать, на которой я лежала, была отброшена к противоположной стене вместе со мной, свалив и сместив тумбочку с настольной лампой и книгами, оказавшуюся на её пути. Посыпались стёкла окон двух спален, выходивших в сторону площади «Минутка». Ещё не успев понять, в чём дело, я посмотрела вниз через окно и увидела толпу людей, жестами указывавших на верхние этажи нашего дома. Я спустилась вниз, чтобы увидеть то, что привлекло внимание прохожих: прямо над нашими окнами зияло чёрное отверстие. Только тогда я сообразила, что это было не землятрясение. Ракета попала в квартиру этажом выше и, пробив несколько стен, вылетела в подъезд. По счастливой случайности, обошлось без жертв. Хозяев не оказалось дома. 30. 1994. ЭСКАЛАЦИЯ КОНФРОНТАЦИИ./ ВОЗВРАЩЕНИЕ ОПАЛЬНОГО СПИКЕРА РОССИЙСКОГО ПАРЛАМЕНТА Председатель Гостелерадио Хусейн Гузуев, сумевший за короткий срок поднять работу Телевидения и Радио на должный уровень, много трудился, совмещая руководство коллективом с активной творческой деятельностью. У него совершенно не было времени для отдыха, т.к. он посвящал все свои выходные дни подготовке очередной авторской программы, засиживаясь до полуночи, а то и дольше, в монтажной студии, когда она была свободна от работы над текущими передачами. Но это были не самые большие трудности, с которыми ему приходилось сталкиваться с тех пор, как он занял должность председателя. Он принимал близко к сердцу любую несправедливость, когда кто-то из сотрудников, пользуясь чьим-то покровительством, пытался завладеть не соответствующей его уровню должностью или незаслуженными материальными благами. Найдя во мне союзника по многим принципиальным вопросам, он время от времени делился своими переживаниями и проблемами, и поэтому я не удивилась, когда он сказал мне в перерыве заседания Кабинета Министров, членом которого являлся, что ему нужно срочно со мной поговорить. - Тебе угрожают? - высказала я догадку, почувствовав, что он чeго-то не договаривает, когда мы отошли к окну вестибюля. - В общем, да, - произнёс он после недолгой паузы. - А как ты догадалась? По-моему, меня преследуют. У меня нет никакого оружия для самозащиты. Конечно же, при желании он мог бы обзавестись личной охраной, как это было и до, и после него, но он почему-то отвергал такой вариант с самого начала. Личным оружием владели многие. Но не всегда те, кому оно полагалось, или те, кто в нём действительно нуждался для самозащиты, а чаще - совершенно случайные люди, вплоть до завмагов, которым оно придавало, наверное, больший вес в собственных глазах. Был конец лета 1994 г. Из стана оппозиции доносились обвинения в непредоставлении эфира. А когда им предлагали, прийти на «Круглый стол», те выдвигали новые условия, как, например, Абдулла Бугаев, преподаватель истории Чечено-ингушского госуниверситета и один из лидеров «оппозиции», который требовал выделить ему час прямого эфира без всяких ведущих и без оппонентов, непременно вечером, в 20.00. На такие условия телевидение согласиться не могло. В ответ звучали угрозы. Однако привeсти в исполнение свою угрозу А.Бугаеву не удалось. Напротив, он сам был жестоко избит собравшимися на митинг чеченскими женщинами, у которых он давно вызывал естественный гнев своими провокационными заявлениями. После этого случая Бугаев ещё долго не мог появиться на людях, а позже и вовсе сбежал в Москву. А видеокадры, запечатлевшие момент его беспримерного позора, названные «Экзекуцией А.Бугаева», продолжали ещё долгое время жить в телеэфире. Использованные в качестве шапок и заставок различных телепрограмм, эти кадры постоянно напоминали о том, что значит быть непопулярным политиком. Когда в Чечению приехал только что освободившийся из Лефортовской тюрьмы Р.Хасбулатов, это стало событием. Встреча была торжественной и помпезной. В аэропорту им.Шейха Мансура была устроена беспорядочная стрельба, а эскорт иномарок, сопровождавший Р.Хасбулатова, проехал перед Президентским Дворцом, распугивая автоматными очередями случайных прохожих и бросая завуалированный вызов политическим оппонентам в лице действующей власти. Среди встречавших были, впрочем, и официальные представители ЧРИ – Госсекретарь Асламбек Акбулатов и помощник Президента Мовлен Саламов, - лишнее доказательство того, что правительство не занимало враждебной позиции по отношению к опальному спикеру российского парламента. Торжества продолжались и в родном селе Р.Хасбулатова, Толстой-юрте, где были устроены скачки в честь высокого гостя. Какую бы позицию ни занимал этот человек, игнорировать его было бы несправедливо. Да и жителям республики было небезынтересно узнать о его дальнейших планах, а также услышать его оценку собственных действий, за которые он и был заключён в Лефортово. Узнав, что Р.Хасбулатов остановился в доме своей матери в посёлке Калинина, расположенном в 10 минутах езды от центра Грозного, я, вместе со съёмочной группой, выехала туда. А поскольку точный адрес нам был неизвестен, решили выяснить его у нашего сотрудника Я.Хасбулатова, старшего брата Руслана, который проживал в том же посёлке. Ямлихан выразил сомнение в том, что брат захочет дать интервью, так как ещё не успел прийти в себя после перенесённого потрясения. К тому же, он бодрствовал всю ночь и лёг только под утро. «Но если хочешь, я пошлю с вами Хаджи-Мурата...». Хаджи-Мурат, старший сын Я.Хасбулатова, устроился на заднем сидении телевизионного УАЗика, рядом с оператором, и вздохнул: «Оффф...» «Странный парень», - подумала я. До этого я видела его всего лишь раз, да и то лет 10 назад, но слышала о его необыкновенных способностях от сотрудницы телевидения, которая жила с ними по соседству. Она рассказывала, что он перенёс клиническую смерть 6-7-летним ребёнком, после чего у него начали проявляться способности ясновидения. Придя в себя, он, якобы, заявил, что вернулся ради бабушки (по отцу), которую очень любил. Не хотел, чтобы она горевала. И добавил, что уйдёт из жизни позже, когда ему исполнится энное число лет. Я сознательно не называю его. Как-то, глядя в окно на соседский дом, он обронил, что дом вскоре будет продан. Сначала его купит русская женщина, а потом – ингуш. С этим ингушом произойдёт несчастье и т.д. Через два года дом действительно был выставлен на продажу, и его купила русская женщина, которая вскорости перепродала его новому хозяину – ингушу. А он вскоре попал в тюрьму, совершив аварию. В 1991 г. Хаджи-Мурат пытался отговорить своих бабушку, тётю и дядю от поездки в г.Орджоникидзе (Владикавказ). А когда ему это не удалось, он решительно направился к легковой машине и силой вытащил любимую бабушку через заднюю дверь. А тётя и дядя, отправившиеся в путь вопреки его настойчивым уговорам, попали в аварию и были доставлены в больницу в тяжёлом состоянии. Особенно сильно пострадала сестра Р.Хасбулатова, и к ней, якобы, прилетал личный врач Б.Ельцина, с которым Р.Хасбулатов находился тогда в тёплых отношениях. Вспомнив рассказы о провидческих способностях уже превратившегося в молодого человека Хаджи-Мурата, я, пользуясь случаем, спросила, что он думает об обстановке в нашей республике и чем всё закончится. «Здесь будет очень большой гIурт», - сказал он по-чеченски, смысл чего можно растолковать, как большая неразбериха, ужасный беспорядок и т.п. «Прольётся очень много крови», - продолжал он, будто воочию разглядывая картину грядущих событий. Припомнив его предсказание о возрасте, в котором ему предстоит умереть, я спросила сколько ему лет. «Моё время ещё не пришло», - ответил он и взглянул на меня с понимающей улыбкой. В эту минуту я могла бы поклясться, что он прочёл мои мысли. Я невольно поёжилась под этим всезнающим взглядом. Перейдя на русский язык, он рассказывал про движущие силы будущих кровопролитий в Чечении, связывая это с кризисом на Балканах. Я пожалела, что путь до дома его бабушки был слишком короток. Когда мы приблизились к дому, я увидела нескольких вооружённых автоматами людей. Поймав на себе недобрый взгляд одного из них – немолодого мужчины, - вспомнила, что уже встречалась с ним на Театральной площади год назад. Он вновь повторил те же слова, что и тогда: «Будь моя воля, я б вас ни за что не пропустил». Наш диалог был прерван вмешательством молодого человека, который приятно отличался от предыдущего собеседника благожелательностью и отсутствием какого-либо оружия. Он попросил меня не обращать внимания на подобные выпады. «Эти люди приходят сюда не через отдел кадров», - говорил он доверительным тоном, отведя меня в сторону. Рассказал, что гуляния продолжались всю ночь. Для Р.Хасбулатова был устроен концерт с участием певицы Тамары Дадашевой. Гости разъехались только под утро. Руслан же уснул всего пару часов назад. Позже, из разговора с Ямлиханом в редакции телевидения, стало ясно, что Р.Хасбулатов хранил молчание сознательно, поскольку намеревался уйти из политики навсегда, что, однако, было опровергнуто его последующими действиями. Вызывающие выступления на митингах, а также сближение с терроризировавшими население уголовными группировками, вовсе не способствовали поднятию его авторитета среди народа, который был готов простить ему прошлые ошибки после падения с Олимпа политической власти России. Почти все дальнейшие события, связанные со всякого рода провокациями со стороны, так называемой, оппозиции, проходили с ведома или при непосредственном участии Р.Хасбулатова. А ответ У.Автурханова на вопрос корреспондента «Известий» А.С.Челнокова о роли Хасбулатова в чеченских событиях, не оставлял сомнений в отношении рода деятельности Руслана Имрановича: «... гражданин Хасбулатов выполняет свой гражданский долг по разрушению мафиозно-фашистской диктатуры в Чечне...» Сказанное, полагаю, в комментариях не нуждается. Разрушение, о котором говорил У.Автурханов, не являлось чем-то абстрактным. Оно предполагало гибель множества невинных людей. Одним из них стал и Х.Гузуев. Личное оружие не спасло его от предательской пули. Его предположения о том, что его, кажется, преследуют, оказались небеспочвенными. Хусейн был убит из засады при выходе из дома осенью 1994 г.Так оборвалась жизнь достойного человека и талантливого режиссёра. Осталось невоплощённым множество творческих замыслов. Лишились отца трое его малолетних детей. В те же дни пропал без вести корреспондент редакции информационных программ Билал Ахмадов. 31. ВОЙНА... Билал Ахмадов пришёл на телевидение для отработки практики вместе с другими студентами факультета журналистики ЧГУ менее года назад. Отличался от однокурсников зрелостью и, самое главное, уверенностью в себе – чрезвычайно важным качеством для журналиста. Он и по возрасту был старше своих товарищей-практикантов на два года. Уже успел отслужить в рядах Советской Армии. Билал и двое его однокурсников – Эльбеков и Закриев – были зачислены в штат в качестве корреспондентов информационной редакции по моему предложению. Билал был очень телегиничен и быстро утвердился, как ведущий. Хотя и не так уверенно, как Билал, но постепенно начали осваиваться в эфире и двое его товарищей. Лето и осень 1994 г., как я уже упоминала, были очень неспокойными. То тут, то там происходили столкновения между различными вооружёнными группировками и населением республики. Имели место случаи нарушения государственной границы российскими военными. Поступала информация о нападениях на проезжающих в районе Горагорска с захватом автомашин и т.д. Эти трое ребят постоянно рвались в гущу событий. И поэтому, как только было получено сообщение о вооружённом столкновении на границе Надтеречного района, настояли на поездке туда. Я считала, что это небезопасно, а они - ещё недостаточно опытны, чтобы ориентироваться в такой обстановке, и долго не давала согласия. Но офицер генштаба, который согласился их сопровождать, заверил меня, что позаботится о них. Я, конечно, понимала, что в таких ситуациях никто ничего не может гарантировать, но всё же сдалась, зная, как они будут разочарованы в случае отказа. Время тянулось медленно. Уже давно закончился рабочий день, а их всё не было. Я очень волновалась, ругала себя за то, что проявила слабость и уступила. Уехала домой после 11 часов и постоянно звонила на телевидение, узнать не вернулись ли. После 12 ночи на студии оставалась одна охрана. Я поручила им позвонить мне, как только появятся ребята, время значения не имеет. Ночью я не сомкнула глаз. Ребята приехали только под утро. Оказалось, что они попали-таки в переплёт, из которого выбрались с трудом и не без посторонней помощи. Билал погиб позже... Он не вернулся с очередного задания. Наверное, выбрав профессию журналиста, он выбрал и судьбу. Родившийся в семье врачей, он мог бы пойти по стопам родителей, но предпочёл журналистику и служил ей преданно. Его жизнь оборвалась в самом расцвете, вернее, была оборвана, как и десятки жизней его коллег, оказавшихся на чеченской земле по долгу службы. Немало примеров, когда журналистов убивали целенаправленно на российских блокпостах, особенно в период первой русско-чеченской войны. Погибали они и в результате бомбовых, ракетных и артиллерийских ударов и в первую, и во вторую войну. Кстати, среди стран, перечисленных в 2000 г. в докладе ООН, как опасные для журналистов, первое место занимает Россия. Второе – Колумбия. Билал ушёл из жизни, успев испытать боль страшной утраты: погибла одна из его сестёр-близняшек, которой только предстояло идти в первый класс. Он очень тяжело переживал этот удар. Пытался и не мог скрыть своего горя. «Повзрослел прямо на глазах», - говорили о нём сотрудники, сознательно избегая слова «постарел». О гибели Гузуева я узнала будучи в Турции. Незадолго до этого, не найдя по телефонам нужных мне людей, позвонила в переводческий отдел МИД. Поднявшая трубку переводчик английского Марина сказала, что, в общем, всё в порядке, но заметила, что вокруг царит какая-то странная тишина. Несмотря на утренние часы, на улицах почти никого нет. Резко потемнело небо, сгустились тучи, будто перед грозой, и атмосфера какая-то тревожная. Потом она долго описывала мне фасон кожаного плаща, который просила купить для неё в Турции. А через несколько дней, позвонив в приёмную госсекретаря уже из Кипра, я узнала плохую новость. Референт, которую я попросила соединить меня с Госсекретарём (Асламбеком Акбулатовым) сказала, узнав меня по голосу: «А, ты ещё не знаешь? Шефа забрали». «Куда забрали?» - не поняла я. «Его похитили эти, которые называют себя оппозицией. Уже две недели», - отвечала она подавленно (впоследствии, в результате долгих переговоров, он был освобожден). Затишье, о котором говорила Марина, предвещало бурю. Вторжение российских войск в Чеченскую Республику под видом и при поддержке «оппозиции» 26 ноября 1994 г. положило начало длительной истребительной войне. Военная армада со стасемьюдесятью единицами бронетехники, четырьмя тысячами солдат и офицеров вторглась, при поддержке авиации, в столицу Чеченской Республики Грозный с четырёх сторон. По мнению военных, молниеносный удар должен был обеспечить быструю победу, вызвав панику среди населения. Генерал П.Грачёв заявил, между прочим, что ему достаточно одного парашютно-десантного полка и двух часов, чтобы восстановить контроль над непокорной республикой. Однако не всё укладывалось в заявленный сценарий... Несколько танковых частей Кантемировской дивизии были разбиты в течение 5-6 часов. На месте боёв на центральных улицах и проспектах Грозного остались десятки подбитых танков и сотни трупов российских солдат. Эти кадры, запечатлённые на видеоплёнку, обошли многие экраны мира. Российские военные отказывались забирать трупы своих солдат, которыми были буквально усеяны улицы, несмотря на то, что чеченская сторона неоднократно предлагала прекращение огня для того, чтобы дать противнику такую возможность. Вот так, через 50 лет после сталинской депортации, чеченский народ, вставший на путь независимости, вновь подвергся масссовому истреблению, якобы за «нарушение Конституции». Но горестные воспоминания 1944 года стали основанием для отчаянного сопротивления, спасшего в результате народ от полного истребления. Несмотря на массированные бомбардировки и наземные атаки, телефонная связь в республике в декабре 1994 г. продолжала функционировать. «Бомбят», - спокойным голосом отвечал супруг, будто речь шла о чём-то обыденном. Он уже пережил американские бомбардировки, будучи во Вьетнаме в 1970-х годах. Там они укрывались в пагоде, куда их отвозили перед началом авианалётов. Я просила домашних перебраться на время к родственникам, в село, поскольку наш дом – самое высокое здание в городе -был не только прекрасной мишенью, но и находился в опасной близости с Президентским Дворцом. Но когда я позвонила спустя несколько дней, они по-прежнему оставались дома. Ежедневно выходили на работу. Ожидали окончания воздушных атак. Надеялись, что всё обойдётся. «На улицах – трупы, мы чуть ли не спотыкаемся о них по дороге на работу», «Напротив наших окон (на 8-м этаже) завис какой-то шар, и так каждый вечер уже две недели». Такого рода сообщения получала я во время очередного телефонного разговора. А многочисленные турецкие телевизионные каналы демонстрировали бои в Грозном, называя попутно цифры потерь среди военных и мирных жителей Чеченской Республики. Митинг протеста против вторжения российских войск в Чечению, организованный чеченской диаспорой Турции, был многолюдным. Полиция проверяла документы у каждого, кто приходил на площадь Абиде Хюррийет, украшенную национальными флагами Чеченской Республики, куда с утра начали стекаться, несмотря на пасмурную погоду, тысячи людей. На трибуну один за другим поднимались представители чеченского и других народов Кавказа. Они говорили о захватнической политике России, которая не претерпела никаких изменений с тех пор, как их предки вынужденно покинули родину во второй половине 19-го столетия. Осуждали геноцид против чеченского народа. Я приезжала ненадолго и уже на следующий день улетала на Кипр. В столицу этого маленького островного государства Лефкошу мы прилетели поздно вечером 18 декабря 1994 г. Ещё спускаясь по трапу, я чётко услышала часто повторяемое слово «Чеченистан» - так звучит «Чечения» по-турецки. «По-моему, это встречают нас», - сказал сопровождавший меня стамбульский фабрикант-чеченец Оздемир. Как только мы вошли в VIP-салон аэропорта, заработали видеокамеры, засверкали вспышки фотоаппаратов. Турецкие и кипрские коллеги интересовались последними событиями в республике. Их также интересовал вопрос, располагает ли Чечения достаточной силой для того, чтобы противостоять военной мощи России. А на площади перед зданием аэропорта собрались тысячи молодых людей, студенты вузов, которые выкрикивали лозунги в поддержку Чечении, размахивая государственными флагами Чеченской Республики и скандируя «Яшасын Чеченистан!» (Да здравствует Чечения!). Митинг солидарности с чеченским народом должен был состояться на следующий день, 19 декабря. Незадолго до его начала нас приняли президент Кипра Рауф Денкташ, премьер-министр, министр иностранных дел и спикер парламента Северного Кипра. Выступивший затем на митинге Президент Кипра резко осудил военную агрессию России против Чеченской Республики, делающей первые самостоятельные шаги в условиях независимости. Затем участники митинга прибыли в полном составе на пограничный пункт с греческим Кипром. В заявлении, переданном представителю ООН, выражался протест против политики невмешательства, которую проводила данная организация во главе с Б.Б.Гали. Тут же было предано огню чучело Б.Ельцина с бутылкой виски на шее, символизировавшей его алкогольную зависимость. Во время митинга ко мне подошли несколько молодых людей с просьбой помочь им попасть в Чечению. А вечером в отель явилась большая группа студентов, которые настойчиво просили содействия в том же вопросе. Мы с моим спутником долго отговаривали ребят от этой затеи. И, кажется, преуспели. Но в аэропорту Лефкоши меня ожидал сюрприз. Один студент из ингушской диаспоры, которого мне представили накануне, как единственного сына своих родителей, живущих в Анкаре, ждал меня с дорожной сумкой в руках и принялся взволнованно умолять взять его с собой. Я и мой сопровождающий приложили немало усилий, чтобы отговорить его. Я напомнила ему о долге перед родителями, о том, что он обязан о них заботиться, что они не справятся с горем, если там с ним что-нибудь случится. «Ты посмотри на него. Он весь горит», - говорил Оздемир, сопровождая меня до самого трапа самолёта. Обернувшись, я увидела, как этот худощавый паренёк, почти ребёнок, которому было не больше 18-ти, вытирая увлажнившиеся от слёз глаза, с болью и отчаянной тоской смотрит нам вслед... Я постоянно связывалась с Грозным из Кипра, передавая сообщения о ходе событий и получая информацию об обстановке в Чечении. Связь с республикой, уже полностью взятой в кольцо блокады, прервалась несколько дней спустя. Правительство переместилось в подвал Президентского Дворца. Новая страница в истории Чечении, открытая 4 года назад, вступила в кровавую фазу. Миллионному чеченскому народу предстояло принести в жертву первой войне 120 тысяч своих граждан, большинство которых составляли старики, женщины и дети. Новая русская национальная идея – целостность страны, - удобренная реками крови невинных, продолжала смертоносный галоп, усеивая трупами свой путь без деления на своих и чужих. А сколько жертв было принесено в угоду неправедным идеям. Одна из них – «добровольное вхождение» Чечении в состав России, которого на деле никогда не было. Эта концепция, выдвинутая идеологами ЦК КПСС и поддержанная местным историком В.Виноградовым, была утверждена официально. Данный факт подтасовки, перефразированный острословами в «добровольное вторжение», возмущал не только знающих свою историю чеченцев, но и русских, которым была известна истина. Но тема была задана, и празднование 200-летия добровольного вхождения Чечено-Ингушетии в состав России состоялось. Учёные республики, несогласившиеся с этой концепцией, были преданы анафеме, и самые неуступчивые из историков были переквалифицированы... в рабочие. Но каким пышным был «юбилей» 1981 года!В торжествах принимали участие ответственные работники ЦК КПСС, а также руководители республиканских и краевых комитетов партии из различных регионов СССР. Для освещения данного мероприятия в Чечено-Ингушетию съехались десятки журналистов, представлявших все виды средств массовой информации. Нам же, как обычно, выпала двойная задача: освещение торжественных мероприятий с одной стороны и опека над коллегами – с другой. Приезжие журналисты, хорошо осведомлённые об исторической натяжке, по-свойски иронизировали над этой шумихой, когда мы собирались в узкой компании, без посторонних. Но говорить об этом открыто решались немногие. А кое-кто рассуждал и так: «Было, не было – какая разница? Что от этого меняется? И вообще, что мы знаем о других исторических событиях? Только то, что нам позволено знать». Менялось, однако, многое. Искажалась историческая действительность. Правда подменялась ложью, чеченскому народу навязывалась фальшивая история. Война в Чечении шла уже три месяца. Осложнялась время от времени и обстановка в Ингушской Республике. От разрыва выпущенного из российской бронетанковой части, дислоцировавшейся в с.Сурхахи, снаряда погибли двое местных жителей-ингушей. А в Сунженском районе Ингушетии была убита студентка юридического института, работавшая в бакалейной лавке. Она была расстреляна из автомата одним из двух российских военнослужащих, потребовавших у неё спиртное, которым там не торговали, что и стало поводом для кровавой расправы. Местное население опасалось новых провокаций, которые участились в последнее время в связи с вводом в эту республику дополнительных воинских формирований, и оснований для этого у них было предостаточно. Широкую огласку получил случай, имевший место осенью 1999 г., когда ночью к лагерю беженцев в Сунженском районе был подброшен труп российского солдата. Припозднившаяся со стиркой белья женщина из числа чеченских беженцев обратила внимание на транспортное средство, из которого вышли двое в военном обмундировании, вывалившие на землю нечто, похожее на человеческое тело. Она сообразила, в чём дело, и немедленно сообщила об этом дежурному милиционеру, который тут же передал на блокпост полученную информацию. Двое военнослужащих российской армии, которые пытались таким образом замести следы совершённого ими убийства своего сослуживца, были задержаны по горячим следам. Аслан Масхадов был по натуре скромным, я бы даже сказала, очень стеснительным человеком. Это могут подтвердить многие, кто знал его близко. Случай, о котором идёт речь, происходил в январе 1995 г., во время первой войны, в бытность А.Масхадова Начальником Главного Штаба Вооружённых сил. Чеченские военные формирования базировались в окрестностях села Алхазурово. Зная об их нелёгких условиях, один из местных жителей пригласил Аслана к себе на ужин. Когда гости собрались уходить, было далеко за полночь, и хозяин предложил Масхадову остаться у него на ночлег. Когда же тот вежливо отклонил предложение, хозяин, полагая, что тому где-то уготовано более комфортное место, настаивать не стал, и был очень удивлён, узнав позднее от родственника, работавшего там, что Масхадов спал в ту ночь, сидя на стуле, в сельсовете. Война 1994-96 гг. породила массу анекдотов, а также отложила в памяти немало разных случаев из категории «нарочно не придумаешь». Один из участников Сопротивления рассказывал о сцене, разыгравшейся зимой 1996 г., свидетелем которой стал сам. Когда перед тогда ещё начальником Штаба Чеченских Воружённых Сил А.Масхадовым выстроили группу свежепленённых российских десантников, которые были облачены в колоритные лохмотья и напоминали скорее бурлаков с картины Ильи Репина, но никак не спецназовцев регулярной армии, он обвёл их изумлёнными глазами с головы до ног. Затем его взгляд скользнул на неожиданнно добротные обувь и обмундирование доставивших их сюда бойцов, стоявших навытяжку. «Это что такое?! – воскликнул он по-чеченски. – Они вот в таком виде сюда прибыли?!». И не дождавшись ответа, гневно продолжил, поочерёдно заглядывая в глаза каждому из бойцов: «Вы же прекрасно понимаете, что это не так! Вы знаете, как это называется? Не заставляйте меня произносить это слово. Быстро снимите с себя всё это и верните». О том, что военные успехи Чеченской Армии в первую войну достигались не за счёт высокой технической оснащённости, говорит следующий анекдот. Д.Дудаев, получивший донесение о приближении российских войск, приказывает А.Масхадову : «Немедленно вывести танковую дивизию!» «Оба?» - уточняет А.Масхадов. «Нет, - отвечает Джохар. – Один (танк) оставить в резерве». А эту историю рассказал восемнадцатилетний боец-ополченец, проходивший курс лечения в Стамбуле после ранения в 1995 г. и погибший в бою в 1996-ом. Их было шестеро. День выдался спокойный. Вокруг – тишина, изредка нарушаемая разрывами бомб, доносящимися издали. Они возлежали в живописных позах у развалин Президентского Дворца, наслаждаясь долгожданным затишьем, - столица вновь была в руках чеченских ополченцев. Вдруг из-за поворота неожиданно, с грохотом, вынырнул видавший виды БТР, который пронёсся мимо них со скоростью, неимоверной для его весьма поношенного вида. Провожая его взглядами, они лениво обменивались остротами на счёт своего гипотетического соратника, который, очевидно, завладел этим «драндулетом», и недоумевали, как тому удаётся выжимать такую запредельную скорость из этой «консервной банки», когда напротив них резко затормозили древние «Жигули» алого цвета, из одного окна которых торчало дуло пулемёта, а из другого – высунувшийся по пояс разъярённый тип в огромной фуражке, который что-то злобно выкрикивал на ходу, ещё прежде, чем машина, наконец, со скрежетом остановилась. Наконец, полусонным и ошарашенным бойцам удалось сообразить, что колоритный тип, упавший им словно снег на голову, осыпает их отборной бранью на ингушском, причём самым безобидным из неё были проклятия в адрес их отцов, породивших таких растяп, – в БТР были русские! «Жигули» задержались ровно до конца этой гневной тирады и резко сорвались с места – продолжать погоню. Пристыженные ребята немедленно мобилизовались, твёрдо решив, что такой оплошности больше не допустят, и залегли в засаду. Завидев издали вынырнувший из-за угла уже знакомый БТР, они, не раздумывая, открыли по нему огонь. Боевая машина продолжала нестись на той же суперскорости, так поразившей бойцов в первый раз, и вдруг резко встала прямо напротив них. Люк откинулся, и изнутри раздалась уже до боли родная ингушская брань: экипаж красных «Жигулей» уже успел экспроприировать боевую машину. *** В 2000 г. в почте Генерального Представительства Чеченской Республики мне попалось на глаза письмо, написанное на потрёпанном обрывке пожелтевшего тетрадного листка обрывистым и едва не рвущим бумагу почерком, без даты. Я не смогла остаться безучастной к отчаянному стремлению безвестного автора увековечить память своих трагически погибших соотечественников. Вот это письмо: «Это было в начале второй войны. Их было 8, молодых ребят принимавших бой в районе Старых промыслов на Терском хребте. Когда начался штурм, они оказались в передних окопах. Командир Нукш Мохмад отдал приказ остальным отходить. В противном случае на верную смерть были бы обречены все. Восемь чеченских ополченцев встали живым щитом, прикрывая отход своих товарищей. В течение суток по ним били авиация, артиллерия и пехота. Целая армия сражалась против восьми человек. Ими было убито 600 вражеских солдат. И когда в живых оставался лишь один, он встал во весь рост и с криком «Аллаху Акбар» открыл по противнику стрельбу из пулемёта. Российские военные увезли их тела и отказывались возвратить их семьям. Лишь благодаря вмешательству президента Ингушетии Руслана Аушева, который вступил в переговоры с одним российским генералом, тела героев были выкуплены, возвращены родным и преданы земле. «У меня в бою полегло 600 человек. Это были достойные противники», - сказал генерал на прощанье. Вот имена этих защитников Родины, воистину достойных того, чтобы их имена остались в памяти и истории их народа: Командир Нукш Мохмад; Букиев Абдурахман (на третий день после его гибели у него родился сын); Букиев Иса (у него осталась дочь), Букиев Анзор, Ражапов Аслан, Дыциев Хусейн, Саид Хусейн и Бек». 32. ПЕРВЫЕ РЕПОРТАЖИ ИЗ ЗОНЫ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ Пропуск в Чеченскую Республику журналистов с начала второй войны был строго избирательным. То есть, в зону боевых действий допускались только те, кто освещал события в пользу российской армии. Десятки иностранных журналистов из разных стран мира месяцами оставались в назрановской гостинице «Асса» в ожидании разрешения на въезд в Чечению. Некоторых из них я знала не один год. Самым отчаянным удавалось проникнуть в республику нелегально, с большим риском для себя. А тем, кому с большим трудом удавалось добиться официального разрешения, приходилось работать под бдительным оком российских военных, сопровождавших их на места съёмок, выбранных по их же усмотрению. Знакомая журналистка, часто бывавшая в Чечении и до, и после первой войны и проникшая в республику под видом чеченки, постоянно напоминала мне, что головной платок ни в коем случае не должен быть белым, так как белый цвет привлекает повышенное внимание. Я нашла для неё чёрный платок, а волосы в тёмный цвет она покрасила раньше. Освещение событий в ходе первой русско-чеченской войны было связано для иностранных журналистов с определёнными трудностями. Не всем удавалось достичь намеченной цели, поскольку российские пограничники чинили всевозможные препятствия, чтобы не допустить их в зону военных действий. Они не раз сталкивались с грубостью и даже откровенными угрозами со стороны российских военных, которые отказывали им в их естественном праве на освещение интересующей их темы. Одну такую «беседу» с офицером федеральной армии засняли на видеоплёнку при помощи скрытой камеры двое турецких журналистов. Этот материал был выдан по турецкому телевидению – единственная, кстати, съёмка, которую им удалось осуществить в той поездке, так как в разрешении пересечь границу Чеченской Республики им было решительно отказано. Российское консульство в Стамбуле неоднократно отказывало в выдаче визы известному турецкому журналисту Мете Чубукчу, специализирующемуся на освещении событий из горячих точек. Правда, российская виза ещё не гарантировала беспрепятственного въезда на территорию Чечении, но самые упорные всё же проникали в зону боевых действий, затратив на организацию въезда недели, а то и месяцы, проводя всё это время в ожидании в соседних республиках. Были случаи ареста иностранных журналистов, в том числе турецких, которых месяцами содержали под стражей. Ни с чем вернулась в Стамбул и группа французских журналистов, с которыми я встречалась перед их отбытием в Баку. Неделями ждали отправки в Чечению в Представительстве ЧРИ в Стамбуле репортёры из США, Португалии и других стран. Им приходилось всё это время довольствоваться устными сообщениями об обстановке в Чечении, которую они и передавали в свои агентства. Информацию из республики я получала обычно ночью. Джохар редко звонил в дневное время. Он выходил на телефонную связь между двумя часами ночи и четырьмя утра. Получаемые мной информации имели особую ценность, поскольку исходили из первых рук, то есть непосредственно от Президента ЧРИ, и различные агентства, в том числе российские «Интерфакс», «Итар-тасс» и другие, а также многие радиостанции мира получали их из нашего Центра. Сведения о развитии военных событий в Чечении передавались также и в страны, где имелись представительства ЧРИ, распространявшие их на местах. Большое внимание данной теме уделяли турецкие СМИ, которые пользовались нашей информацией постоянно. Но одно дело - услышать и совсем другое – увидеть всё своими глазами. В этом заключается преимущество телевидения перед другими средствами массовой информации, но лишь при условии, что тележурналист верен истине и честно исполняет свой профессиональный долг. Документальный фильм турецкого журналиста Селима Гёстеришли, отснятый им в разгар войны в 1995г., был результатом тщательного анализа корней беспримерного героизма в защите своего Отечества. Сопоставляя характер чеченцев из Чечении с характером представителей чеченской диаспоры Турции, он приходит к заключению, что это - не одни и те же чеченцы. На его взгляд, у этих двух общностей, несмотря на общий язык и происхождение, абсолютно разный менталитет. Автор подводит зрителя к выводу о том, что люди, оторванные от родной земли, теряют присущие им национальные качества. Разумеется, такая трактовка не вызвала у большинства диаспоры большого восторга. Но были и те, кто находил наблюдение журналиста естественным и справедливым. Телевизионные каналы продолжали демонстрировать полные ужасов кадры, отражающие трагедию неожиданно оказавшихся в центре войны мирных жителей. Вот - площадь «Минутка», с разбегающимися во все стороны людьми, во время авианалёта. Тело пожилой женщины, лежащей на земле с оторванной ногой, сотрясается в предсмертных конвульсиях. А вот взывает о помощи срывающимся от крика голосом молодая женщина, сидящая на асфальте с тяжелораненным ребёнком на руках. Скользнув по забору, камера сосредотачивается на мужчине, с залитым кровью лицом, сидящем на корточках. Кругом – суета, оставшиеся невредимыми хлопочут о многочисленных раненых. Одних погружают в машины, других – в автобус. Бежит, спотыкаясь, парень с неподвижным ребёнком на руках и т.д. и т.д. А вот этот сюжет явно снят садистом-маньяком от журналистики, запечатлевавшим для истории «геройства» российских вояк. На экране – железнодорожный вокзал г.Грозного. А вот и они, агрессоры. Безупречно экипированные спецназовцы тащат тщедушного подростка-чеченца, оказавшегося, по всей видимости, на их пути случайно. Промелькнул кадр, где его затаскивают в автомашину, и отряд спецназа покидает район вокзала. А вот новый сюжет. Теперь участники предыдущей сцены оказываются в полном составе у небольшого одинокого домика с потрескавшейся голубой краской на приоткрытых воротах, стоящего посреди целинного поля. Судя по всему, здесь никто не живёт. Тут и начинается игровая сцена, порождённая больной фантазией автора-извращенца. Уже знакомая нам группа спецназовцев организованно, как в передаче «Служу Советскому Союзу», картинно врывается, стреляя на ходу, в обветшалые ворота заброшенного жилья, явно принадлежавшего колхозному сторожу или обходчику, будто берут крепость, и... Внимание! Вытаскивают из дома того самого мальчишку, которого заталкивали в машину в предыдущем сюжете. Как он там оказался? Очень просто. Был произведён подлог, который легко обнаружить даже непрофессиональным взглядом. Автор, во-первых, подменил реальные события любительской игрой; а во-вторых, использовал жертву, пойдя на компромисс не только с профессиональной честью, но и с человеческой совестью. Хотя какой там компромисс. Компромисс с честью и совестью предполагает их наличие. Дело в том, что этот 15-16-летний мальчишка, которому была отведена роль боевика, был застрелен ради пущего эффекта прямо перед объективом камеры. "Дела, орцах вала! Дела, орцах вала (Помоги, Господи)!", - в ужасе взывает к Всевышнему подросток. «Закрыть глаза!» - театрально командует палач, приставив автомат к голове лежащего на земле подростка. Репортёр явно с вожделением ожидает момента убийства. Раздаётся короткий щелчок выстрела, и из виска выступает алая кровь, которая, разделившись на две струйки, медленно ползёт по лицу на крупном плане. Завершается мизансцена отъездом камеры на общий план, где на фоне свежей жертвы позируют все участники «операции»... «Телешедевр» ценою в человеческую жизнь обошёл почти все экраны мира. Восторга он у мировой общественности, конечно, не вызвал. Мне известно, что многие прибывшие в Чеченскую Республику в качестве добровольцев иностранцы заявляли, что решение идти воевать в Чечению они приняли после того, как увидели по телевидению кадры убийства беззащитного ребёнка. За трагедией чеченского народа с тревогой следят не только этнические чеченцы, но и представители других народов Кавказа: адыгейцы, черкесы, ингуши, карачаевцы, кабардинцы, дагестанцы, чьи предки были вынуждены покинуть родину после Кавказской войны, в 1859 г. Основные места, где можно пообщаться с соотечественниками и получить наиболее достоверную информацию о событиях в Чечении, – это дернеки диаспор. Всего кавказских дернеков (обществ) в Турции более 120, и более половины из них – чеченские. Особенно многолюдно было в первые месяцы войны в Стамбульском дернеке. С началом информационной программы собравшиеся разом прекращали все обсуждения и сосредотачивали всё внимание на экране, чтобы не пропустить ничего из сообщений о военных действиях в Чечении, которые шли обычно первыми. Затаив дыхание, следили за каждым кадром, пытаясь разглядеть знакомые лица. В одном из сюжетов рассказывалось о гуманитарной помощи, направленной в Чечению Турецкой Республикой. Этот небольшой вклад их страны, по мнению комментатора, хоть немного облегчит страдания населения опалённой войной Ичкерии. «Самолёт с гуманитарным грузом уже прибыл в Минеральные Воды», - продолжал закадровый текст, однако кадры, мелькавшие на экране, не оставляли никакой надежды на то, что помощь эта достигнет адресата, т.к. получателями её оказались... российские военные. Они, удовлетворённо улыбаясь в камеру, со знанием дела производили разгрузку самолёта с использованием грузоподъёмной техники и транспорта. Эти кадры вызвали у собравшихся настоящий шок... Одни говорили о недоразумении, другие – о предательстве. Как бы то ни было, ясно, что эту помощь пострадавшие в Чечении не получат. Ещё долго обсуждался вопрос о безнравственном поступке передавших груз в руки тех, кто является непосредственным виновником трагедии чеченского народа. Не помочь вообще - это куда ни шло, но обеспечивать всем необходимым врага... Осмыслить этот инцидент пытались и представители турецкой интеллигенции, вновь и вновь возвращаясь к этой теме на той или иной встрече. Впоследствии стало известно, что почти вся гуманитарная помощь, направленная в Чечению по линии Красного Креста и других гуманитарных организаций, попадала в руки российских военных. Нередко продукты питания и медикаменты, предназначавшиеся для населения Чеченской Республики, оказывались на прилавках рынков. Говорить же о снабжении техническом не приходилось вообще. Тем службам, которые продолжали свою деятельность в условиях войны, приходилось искать выход из тяжёлого положения самим. Такая миссия выпала и на долю Салмана Бетельгиреева, работавшего до войны в Экономическом отделе МИД Чеченской Республики. Это был весёлый парень с независимым и прямолинейным характером, пользовавшийся репутацией порядочного и принципиального человека. В коллективе МИД с восторгом рассказывали о его визитах в кабинет Ш.Юсефа, когда он расстилал перед министром иностранных дел длиннющие полотна счетов на солидные суммы за телефонные разговоры по международной связи, приговаривая: «Вот какую пользу ты принёс Чеченской Республике». И что наездной по характеру Ш.Юсеф предпочитал промолчать в таких случаях. Сотрудники этого ведомства были уверены, что Салман – единственный в МИДе человек, которого шеф по настоящему побаивается. Когда началась война, С.Бетельгиреев включился в работу пресс-службы при главном военном штабе. Снимал все значительные события и выдавал в эфир по местному телевидению. Работа его осложнялась отсутствием какого бы то ни было снабжения. Вопросы замены «выдохшейся» батареи от камеры, приобретения кассеты или других необходимых деталей стояли остро. В Генпредставительстве в Стамбуле, куда он прибыл для решения этих проблем, ему помогли собрать необходимое, нагрузив его заодно ещё и одеждой и обувью для раздачи нуждающимся. Кроме того, он взял с собой несколько понравившихся ему плакатов с фрагментами войны и вымпелы, выпущенные Комитетом по правам человека. Затратив на приобретение необходимого более двух недель, Салман, наконец, отправился домой. Но... был арестован в Нальчикском аэропорту. У него был изъят весь, состоявший из трёх мест, багаж. В Представительстве стало известно, что ФСК добивается от него ответа на вопрос, где остальные пять единиц багажа. Тогда и стало понятно, что задержали Салмана по наводке. Дело в том, что из Представительства действительно было вывезено 8 единиц, но опытные работники стамбульского карго утрамбовали их для удобства в три. Информатор, передававший сведения в ФСК, не мог предусмотреть это превращение, вот и получилась накладка... 33. ПРЕДСТАВИТЕЛИ ПЕРВОЙ КАВКАЗСКОЙ ДИАСПОРЫ СЕМЕЙСТВО ИНАЛ История семьи Инал – это история, отражающая страницы жизни первой кавказской диаспоры в странах Среднего Востока и Турции во второй половине XIX века и подвергшейся тяжёлым испытаниям на чужбине. В семье Инал хранится старинная фотография, на которой запечатлено несколько человек. Центральная фигура на снимке – это прабабушка доктора Халиля Инала, Салиха. Она единственная из всех запечатлённых на фотографии, кто видел и помнил родину, с которой она рассталась в возрасте 18 лет. Её отец, Гайрбек, был выходцем из Шатоя. Сподвижник Шамиля, он посвятил войне с русским царизмом 20 лет своей жизни. Он был также лицом, ответственным за казну в военной администрации имама. О его заслугах в освободительном движении Кавказа говорят награды: золотая и серебрянная медали, которыми имам Шамиль удостаивал особо отличившихся ратной доблестью. Одна из этих медалей до сих пор хранится в семье, как бесценная память, звено, связывающее Иналов с героическим прошлым их предков. Плечом к плечу с Гайрбеком сражались и его братья Осман и Юнус. Павший на поле брани Осман был предан земле без омовения, в окровавленной одежде, как и положено хоронить шехидов. Был тяжело ранен Юнус. Царские войска, с их многократно превосходящими силами, сеяли ужас и смерть. В то время, как мужчины отражали натиск врага на полях сражений, целые аулы, - старики, женщины и дети, - сжигались заживо. В этих условиях единственным шансом спасти семью для Гайрбека была эмиграция в более спокойную Сирию. Однако и здесь им не суждено было обрести покой. Их словно преследовал злой рок. Через 20 лет они нежданно-негаданно вновь оказались в центре военных действий. Покинувшая Турцию французская армия напала на Сирию. Начались ожесточённые бои. Огонь не прекращался ни ночью, ни днём. Мирные жители поселения, где с семьёй своего мужа проживала Салиха, вынуждены были скрываться в водах протекающей в ложбине реки. Это место было единственным, куда не достигали французские пули. Туда и её, вместе с накануне рождённой дочерью, на руках отнёс муж. Ни один из жителей не погиб тогда. Салиха с семьёй бежали в освобождённую Турцию, где наконец осели и обрели относительный покой. Но те долгие день и ночь, проведённые в студёной воде, наложили свою печать на всю жизнь Салихи. Вскоре умерла дочь, Рахиме, проведшая вместе с матерью первый день своей жизни в холодной воде. С тех самых пор Салиху не отпускали мучительные боли. Боль физическую заглушала лишь боль душевная: восемь из десяти детей Салихи умерли в младенчестве. Дольше других прожила дочь Хаджер, успевшая выйти замуж и родить девочку, названную в честь её умершей в младенческом возрасте тёти – Рахиме. Хаджер умерла спустя год после рождения ребёнка. Лишь один из детей Салихи, Махмуд-Решид, пережил свою мать и умер в сорок. Мы видим его на фото рядом с матерью. Рождённая в объятой войной Чечении и не знавшая ничего, кроме страданий, она, вероятно, уже не могла разделить понятий «жизнь» и «боль». И, наверное, поэтому, несмотря на невыносимые страдания, ей и в голову не приходило обратиться к врачу. Когда же, после многолетних упорных уговоров, сыну всё-таки удалось отвести её к специалисту, тот был ошеломлён запущенностью болезни и спросил, как давно мучает её недуг. «40 лет», - ответила она. Доктор прописал ей на год два средства. Боли сняло, как рукой. Она не уставала удивляться этому волшебству и как святыню хранила на груди чудодейственный рецепт, ни на минуту с ним не расставаясь. Спустя год, как и велел ей врач, она снова пришла в больницу, чтобы обновить рецепт. Каждый свой день без боли она продолжала воспринимать, как чудо: « Я словно заново родилась!». Через два месяца её не стало... А вот эта девочка лет 13-ти на фото – та самая Рахиме, внучка Салихи, лишившаяся матери в годовалом, а отца – в двухлетнем возрасте. Её воспитала бабушка. Легко представить, как прелестна была она в молодости, если и сегодня, в 75, её кареглазое лицо, с тонкой, почти прозрачной, фарфоровой белой кожей, сохраняет следы былой красоты. В её манере говорить, в каждом движении, обаятельной улыбке угадывается природное благородство. Она детально помнит не только то, чему была свидетелем сама, но и знает обо всех мало-мальски значительных событиях в жизни семьи, происходивших задолго до её рождения. Всё, что наряду с уроками нравственности, с детства передавала ей бабушка Салиха. Кстати, традиция устной передачи истории своей родословной старшими младшим – очень распространённое явление среди народов Кавказа. К примеру, в чеченском обществе не считается благородным человек, не знающий имён семи своих предков. Пусть жизненный путь Рахиме и не был усыпан розами, она не жалуется на судьбу и уверена, что прожила счастливую жизнь. Её, теперь уже покойный, муж Назым Инал был выходцем из Адыгеи, из числа шапсугов, сосланных в Турцию после окончания Кавказской войны (шепсуги - это одна из этнических групп, населяющих Дагестан, которая была практически истреблена в ходе Кавказской войны. Сегодня их численность составляет около 3000 человек). Вместе они воспитали шестерых детей – пятерых сыновей и дочь. Все шестеро получили образование, но главное – выросли порядочными людьми. Четверо сыновей Назыма и Рахиме стали врачами. Пятый - Ибрахим – избрал профессию биолога, а дочь Зейнеп – педагог. Самый старший, Али, - окулист. Он живёт и практикует в г. Кырык-Кале. Младший, Муса, - хирург, является главврачом государственной больницы в г.Адана. Сулейман (врач широкого профиля)) и Халиль (терапевт) владеют частной поликлиникой (г.Стамбул), круглосуточно обслуживающей пациентов. Этот современный медицинский центр, оснащённый новейшим оборудованием, отличает то, что цены здесь гораздо ниже, чем в других частных лечебных учреждениях, причём малоимущим делаются значительные скидки или оплата с них вовсе не взимается. За братьями закрепилась слава талантливых знающих врачей и идеалистов-бессребренников. Удачно сложилась и семейная жизнь всех шестерых. Али женат на чеченке. Жена Ибрахима – из шепсугской диаспоры. Жена Сулеймана – турчанка. Супруга Халиля, Беррин (кстати, тоже врач), – чеченка. А супруга Мусы – черкешенка. Все они занимаются активной трудовой деятельностью и воспитывают детей – пятое поколение потомков шатойца Гайрбека, покинувшего некогда столь страстно любимую им Отчизну, чтобы спасти семью от гибели и род от угасания. Сохранить родную речь в условиях чужой языковой среды на протяжении более полутора сотен лет, особенно при смешанных браках, тяжело. Это возможно только в местах компактного проживания отдельных языковых групп. Последней носительницей чеченского языка оказалась Рахиме. Однако все члены этой большой семьи отлично осознают свою этническую принадлежность и сохраняют верность традициям предков. 34.МИФ ЗЛА ВОКРУГ ЧЕЧЕНСКОГО НАРОДА Но вернёмся к событиям 1995 г. Захват теплохода «Аврасия» с российскими шоп-туристами на борту, осуществлённый в знак протеста против войны в Чечении, вызвал огромный резонанс в Турции. В этой операции участвовало 9 человек, семеро из которых являлись представителями Кавказской диаспоры в Турции и только двое – были чеченцами. Это событие заняло значительное место в СМИ Турецкой Республики. Все телевизионные каналы начинали свои информационные программы с сообщений о развитии событий на «Аврасии». Первым журналистом, вышедшим на контакт с захватчиками, был Угур Дюндар, спустившийся на палубу корабля с вертолёта. Мотивы своего поступка интервьюируемые объясняли желанием привлечь внимание мировой общественности к массовому убийству, осуществляемому в Чечении российской армией. Джохар позвонил в 10 ч.утра. Он уже знал о случившемся и передал через свои каналы, чтобы пароход освободили немедленно. По сообщениям телевизионных программ, корабль должен был прибыть в Стамбул к вечеру. Я приехала к пристани с приличным запасом времени и увидела настоящее столпотворение. Тысячи людей буквально заполонили набережную на протяжении нескольких километров. Наша машина двигалась мимо нескончаемой цепи встречающих. Группу захвативших пароход встречали, как героев. У многих в руках были государственные флаги Чеченской Республики и вымпелы с символикой ЧР. Наконец, открылась панорама моря, и издали показался движущийся на большой скорости корабль. Когда же он причалил к пристани, увидеть что-либо из-за огромной массы людей оказалось невозможным. О происходящем на «Аврасии» можно было судить только по реакции встречающих, начавших дружно скандировать лозунги в поддержку Чечении. С группой молодых людей, захвативших корабль, я встретилась позже, в одной из стамбульских тюрем. Выяснилось, что двое ребят, принимавших участие в акции, были чеченскими ополченцами, которые оказались за пределами республики в связи с лечением после ранений. Они интересовались реакцией Джохара и даже передали для него письмо, где объясняли мотивы своего поступка. Турецкие тюрьмы середины 90-х гг. отличались от европейских, где для заключённых созданы все необходимые человеческие условия, но сравнивать их с российскими тоже не приходилось. По крайней мере, осуждённые не содержались в условиях, унижающих человеческое достоинство. А с начала 2000г., в связи с необходимостью приведения содержания заключённых в соответствие с европейскими стандартами, готовящаяся к вступлению в ЕС Турция предпринимает усилия, чтобы перевести отбывающих наказание из общих камер в двухместные, типа F, и встречается с яростным сопротивлением со стороны заключённых. Имели даже место случаи, когда голодовки, объявленные ими в знак протеста против перевода их в новые условия содержания, заканчивались смертельным исходом. По видимому, это связано с тем, что заключённые в большинстве своём состоят из представителей курдского населения Турции, среди которых до сих пор сохраняется родо-племенной образ жизни. Служащие тюрьмы на Байрам-паша очень вежливы и подчёркнуто предупредительны, особенно после того, как узнают, к кому мы пришли. Это – не уголовники, и отношение к ним, стало быть, соответствующее. Молодой адвокат из чеченской диаспоры по имени Байкал производит необходимые формальности для получения пропуска, но сам во встрече не участвует. Воочию этих молодых людей я вижу впервые, хотя лица их уже успели примелькаться через телевизионный экран и страницы газет. Отпущенное для свидания время истекло. Это понимают и служащие тюрьмы, хотя и не настаивают на окончании встречи. Но к чему злоупотреблять их вежливостью? Тем более, что ответы на все интересующие меня вопросы я уже получила. Передавая информации о военной ситуации, Джохар почти никогда не использовал официальный язык. Иное дело - заявления и обращения, когда голос его звучал резко и категорично. «Отправляем солдатиков домой, - сообщал он обыденным тоном о передаче пленных солдат родителям. - Совсем пацаны. Плакать хочется, глядя на этих бедолаг». В голосе его звучала искренняя жалость к этим мальчишкам, которых российские генералы бросили в жернова военной мельницы без всякой подготовки, ни в грош не ставя их жизни. На одном из сеансов связи я записала на диктофон обращение ста четырнадцати российских военнопленных к Правительству, Парламенту, родственникам и общественности России с призывом о помощи. Джохар говорил, что им приходится прилагать немалые усилия, чтобы уберечь их от бомбовых ударов, которые наносятся по местам их нахождения умышленно. О положении российских солдат, оказавшихся на войне в Чечении, мы знаем больше, чем об этом написано в прессе. Но и те немногие публикации, которые увидели свет, говорят сами за себя. «...Военнослужащие российской армии в большинстве своём состоят из призывников, плохо обученных и обманутых, - говорит в своём выступлении в английской газете «Индепендент» 27.12.95. лорд Гарольд Эйлитсон. – Как рассказал мне один дезертир, он узнал о месте прибытия от своего командира, когда их самолёт приземлился в Дагестане, хотя ему, как и другим солдатам, сказали, что их посылают в Санкт-Петербург!!! Если чеченцы, начиная от Президента и кончая рядовым бойцом, относятся к молодым российским солдатам сочувственно, понимая, что здесь они, в отличие от контрактников, не по своей воле, то подобное благодушие у тех же российских солдат по отношению к чеченцам отсутствует начисто. И не только у солдат». Приведу впечатления словацкой журналистки Ирены Брежна, побывавшей инкогнито в Чеченской Республике в период первой русско-чеченской войны. «Они боятся по ночам. Они мне говорили: «Ночью мы стреляем в воздух, потому что просто боимся». Русские солдаты – они такие мальчишки! Они моют себе лицо вот только так, - Ирена проводит пальцами вокруг лба, щёк и рта, - а вот здесь, - она касается шеи, - всё гря-азное. У них порванная униформа, и этот мат, и вот такая полная беспомощность. И в то же самое время они будут жаловаться и будут вас убеждать, что чеченцы кастрируют трупы солдат, хотя это не доказано, никто этого не видел, но этот миф будет продолжать существовать. Они говорят, что «нам сказали, что мы должны защищать родину», но они не понимают – какая родина. А потом они сказали: « Ну, ладно, хоть путешествуем...» Ну, они такие мальчишки, которые первый раз вышли из своего Ярославля или откуда они были родом, и говорят «ну, хоть путешествуем», хотя сидят в Серноводске в палатках уже с сентября. Они говорят: «Да, нам стыдно: люди плюют, когда проходят мимо». У них сознание раздвоено. Я в Грозном говорила с солдатами. Они будут опять же доказывать вину чеченцев. Я им говорю: «Это кто разгромил Грозный?» Я увидела Грозный – это кошмар, это – Дрезден после Второй мировой войны. Они там сидят, ну, конечно, боятся, в разгромленных руинах сидят, как крысы какие-то. Скрывают даже своё лицо. И ещё не понимают, кто это разгромил. Я спросила у одного: какие у тебя чувства к Грозному? Он говорит: «Какие чувства! Я чувств не знаю, я знаю только приказ». А ему девятнадцать лет... Меня очень страшит их духовный уровень. Я знаю, у меня в Москве есть друзья, художники-интеллектуалы, которые всё ещё говорят, что чеченцы – мафия. Когда я им говорила, моим высоконравственным московским друзьям, что еду делать репортаж о чеченских женщинах, они мне говорили, что это агрессивные женщины. Так что даже московским интеллектуалам я вынуждена была объяснять, что если кто агрессивен, то это - российские войска. Вообще, мне непонятен уровень российских интеллектуалов. Ну ладно уж, если простой народ не слышит доводов и шофёр говорит о чеченцах «черномазые», но – русские интеллектуалы? Чтобы в этой стране – и было такое колониальное мышление, чтобы считать кавказцев людьми второго сорта! И не только кавказцы, разве кто-то хочет учиться у каких-то других народов? Чтобы так относиться к народу, который уже уничтожили однажды в советское время! И всё это продолжается. Нет любознательности у людей, если бы были любознательны, они бы поехали и любовались чужим народом, и научились бы у него чему-то. Зачем убивать чужой народ. Это обеднять себя. И, вообще, такие банальные вещи, что там война – и там никого нет, там сегодня война, а здесь – все русские, которые против этой войны. Дома сидят. Зачешутся, когда танки войдут в Кремль, тогда только вспомнят. Вокруг чеченского народа создаётся какой-то миф зла. Не зная народа, не зная чеченской национальной культуры, говорят глупости о каких-то кастрациях. Чеченское общество – это не общество индивидуалов, это очень строгое общество коллективных моральных ценностей. Если какой-то чеченец будет отрезать половой орган у трупа, его чеченское общество исторгнет. Он не сможет жить в этом обществе, это считается очень большим грехом. Если бы россияне хоть интересовались теми народами, которые они уничтожают, они бы понимали, что такие вещи просто невозможно говорить. Чеченцы всё ещё говорят: «У нас русские друзья». Но я спрашиваю: где эти русские друзья, которые сегодня там не защищают своих друзей? Чеченцы ещё очень добрые, что видят разницу между русскими и Ельциным. Меня пугает эта замкнутость восприятия на себе самом. В этой войне чеченцы не разрушают своих нравственных ценностей. А для русских солдат это обернётся нравственной трагедией – потом, когда они вернутся». Приведу для сравнения другой пример. День тот выдался для Шамиля Манаева, студента-первокурсника Тюменского архитектурно-строительного университета, напряжённым – ему предстояло сдавать важный зачёт. Каждые два часа он звонил домой, чтобы держать в курсе семью, с волнением ожидавшую новостей. Последний звонок был встречен всеобщим ликованием: «Сдал! Иду домой.» Однако подоспевшим ребятам из его группы удалось уговорить Шамиля прежде сходить с ними на пруд, сбросить стресс. Безмятежное юношеское веселье было вспорото криком о помощи. Громким ли он был, или едва различимым, но Шамиль его услышал, услышал сердцем, услышал один из всех. Тонул его однокурсник Игорь Наумчик. Единственным из всех, ни секунды не раздумывая, на выручку бросился Шамиль. А дотянув товарища на себе до мелководья, начал тонуть сам. Но его спасать оказалось некому… Он погибал на глазах равнодушной людской массы, с безучастным любопытством наблюдавшей за происходящим. А «спасатель» платного, кстати, пляжа парировал отчаянные призывы какой-то девушки исполнить свою профессиональную обязанность, воскликнув возмущённо: «Что я, в футболке в воду полезу что ли?!» Пир во время чумы продолжался на фоне бездыханного тела. Расплатой за благородство стало предательство. «Стоит отметить, что несчастный случай произошёл около 17.00, а тело пострадавшего пролежало на берегу до 21 часа. Всё это время люди продолжали дальше веселиться и отдыхать. Горе для одних стало зрелищем для других…» (Сирень Бабаева, сайт газеты «Комсомольская правда», 26 июля). Веселившееся вокруг брошенного, как хлам, на земле тела стадо не видело в нём чьего-то ребёнка, смысл чьих-то жизней. Этим нелюдям и в голову, вероятно, не пришло, что это ведь мог быть и их ребёнок. Что родители и этого мальчика помнят его первые шаги, первое «мама», первую улыбку. Что и их сердце пронзала острая боль при виде его слёз или даже простой ссадины на коленке. И у них сжималось всё внутри от страха за беззащитного и ранимого их вчерашнего малыша, когда вели его в первый класс. И они впадали в отчаяние, глядя, как взрослеет сын, которого уже нельзя всюду водить за руку, нельзя, как прежде, оградить, защитить, прикрыть собой… Ничего этого они представить не могли. Ведь он был им ЧУЖОЙ. Трудно подобрать эпитеты, способные охарактеризовать авторский инфантилизм и самодистанциированность всех, кто освещал произошедшее. Многочисленные публикации объединяет единая общая тенденция – ТАБУ на личность героя, спасшего утопающего ценой своей жизни. Интернет-сайты пестрят неуклюжими заголовками: «СМЕРТЬ НА ЛЕСНОМ. СПАСАЯ ДРУГА, ТЮМЕНЕЦ УТОНУЛ САМ»; «НА ПРУДУ ЛЕСНОМ УТОНУЛ МОЛОДОЙ ПАРЕНЬ»; «ТРАГЕДИЯ НА ЛЕСНОМ: ПАРЕНЬ СПАСАЛ ЧЕЛОВЕКА, НО ЗАХЛЕБНУЛСЯ САМ»; «ТЮМЕНЕЦ УТОНУЛ, СПАСАЯ ДРУГА». Напрасной оказалась надежда узнать имя героя из содержания публикаций, пронизанных прохладным безразличием: «В зоне отдыха «Пруд Лесной» произошёл несчастный случай – утонул молодой человек…», «Вчера на пруду Лесном утонул молодой человек. Парню было 18 лет…» и т.д. Даже в материале, источником которого является пресс-служба УМВД по г.Тюмени, тщательно обходится упоминание паспортных данных главного действующего лица происшествия — Шамиля Манаева. На первый взгляд может показаться, что это всего лишь досадное недоразумение. Но присмотревшись повнимательней, нельзя не заметить, что совпадений слишком много для того, чтобы можно было отнести их на счёт тривиальной авторской небрежности. Не могло же найти некое массовое помутнение на ВСЕХ, кто освещал эту тему! Осознанность и спланированность подхода к данному событию с националистической подоплёкой очевидна, и причиной умышленного умалчивания сведений о совершившем героический поступок чеченском юноше является, скорее всего, некая директива. А иначе как объяснить то, что личность студента, пришедшего на пляж в составе группы однокурсников, не была установлена? Да и документы при нём, наверняка, имелись. Как минимум, зачётная книжка! Более того, именно личность героя является основным элементом в данном литературном жанре! Героический поступок – есть, а героя – нет. Странное, очень странное творчество… Явный авангард в информационном жанре по-российски. А у этого таинственного «тюменского парня» есть имя и фамилия, национальность и Родина. И Родина эта – не Тюмень. Тюмень стала для него лишь городом несбывшейся мечты, городом, где ему суждено было погибнуть в пучине слепого равнодушия. И биография у него есть. Короткая, достойная и печальная... Шамиль Манаев явился в этот мир под разрывы снарядов и взрывы бомб в охваченной пламенем, но не сломленной Ичкерии, в 1995 году. На той самой земле, которую превращала в руины, унося жизни сотен тысяч его соотечественников, вторгшаяся туда российская военная армада. Он ещё не мог знать, что будущие жертвы этой вероломной войны, которой суждено было растянуться на многие годы, уже определены, и вынесен приговор сорока трём тысячам его сверстников и более, чем трём ста тысячам взрослых его соотечественников. Не знал, что дом, в котором родился, разбомбят, и расти ему придётся в изгнании, в соседней Ингушетии. Но, несмотря на всё пережитое, чувство ненависти ему было неведомо. «Благодарная» тюменская земля, где он принёс себя в жертву священному долгу человечности, уготовила ему бесславный конец… Восемнадцатилетний Шамиль Манаев пожертвовал собой, спасая утопающего, без учёта его национальности. Для него это значения не имело. Ему же вынесли посмертный приговор, исходя из его национальной принадлежности. Смерти юного «чужака» оказалось недостаточно, необходимо было уничтожить саму память о нём, не дать просочиться в народ «тлетворным» идеям, грозящим придать человеческий облик растиражированному ценой неустанных многолетних усилий звериному чеченскому оскалу. Единственным исключением среди многочисленных безымянных публикаций, освещавших данную трагедию, явилась небольшая заметка в местной газете «Тюменская область сегодня» — соболезнование от семьи Игоря Наумчика. По сути, эпилог, подводящий черту под грустной историей короткой, но светлой жизни: «25 июня 2013 года на одной из баз отдыха г.Тюмени погиб, спасая друга, замечательный юноша Шамиль Манаев. Семья, родственники спасённого выражают искреннее соболезнование родителям, брату и родственникам Шамиля. Мы благодарны Вам. Шамиль навсегда останется в нашей памяти. Спасибо тебе, Шамиль.» Благородство и доблесть имеют свою цену, и зачастую очень дорогую. Отважный поступок Шамиля обернулся рухнувшим миром для его матери, незаживающей сердечной раной для отца и непреходящей болью для его брата и двух сестёр. А днём раньше подобная же участь постигла пожертвовавшего своей жизнью ради спасения на Москве-реке двух звенигородских школьниц 24-летнего дагестанца Марата Рахметова. Он, так же, как и Шамиль Манаев, бросился на призыв о помощи, несмотря на то, что и плавать-то толком не умел. Так же, как и Шамиль, он оказался единственным из равнодушно наблюдавших с берега за происходившим многочисленных зрителей. И он стал тонуть после того, как спас утопавших. И к нему тоже никто не пришёл на помощь… По-своему «отблагодарили» и спасённые им 14-летние Валя Бушуева и Репсиме Керогян, которые сначала без особого интереса наблюдали за тем, как погибает их спаситель, а затем, без малейших угрызений совести, «собрались и ушли домой…» Более того, они скрыли факты гибели Марата Рахметова и своего им спасения. В этих юных созданиях, а вернее, в этом душевном вакууме в человеческом обличье, не проснулось никакого сочувствия к тому, кому они обязаны жизнью. Они так воспитаны. И можно с уверенностью предсказать, что они-то уж никогда и ни к кому на помощь не придут. Героический поступок дагестанского парня был «увековечен» на звенигородском городском портале следующим текстом: «27 июня водолазы обнаружили тело приезжего рабочего, утонувшего в районе Мозжинки ещё 24 июня». События, сопровождавшие эту трагедию, получили резонанс благодаря вмешательству представительства Дагестана в Московской области, к которому обратился с просьбой о содействии в поиске тела сына отец Марата Рахметова. У многих возникнет вопрос, а стоит ли после такого вообще кого-то спасать? Стоит, конечно. И не единицам, а всем. Иначе во имя чего же погибли Шамиль с Маратом? Когда-то, много лет назад, едва не утонул мой сын-второклассник. Увидев барахтавшегося в протекавшей за нашим домом реке Сунже щенка, мой 8-летний сын бросился в воду прямо в школьной форме. Одной рукой прижимая кутёнка к груди, другой он ухватился за одну из веток, свисавших к воде, дрожа от холода и из последних сил сопротивляясь бурному течению. Эту картину и застали возвращавшиеся в это время дворовые ребята постарше. Когда стало ясно, что прислушиваться к их советам – бросить животное и плыть к берегу – тот не намерен, мальчишки сами бросились в воду и спасли обоих. Причём история эта скрывалась от меня многие годы, а мокрая форма была объяснена невинным падением в лужу. А обезличенный и, так же, как и Ш.Манаев, вычеркнутый из числа живших на земле, «приезжий рабочий» был выпускником факультета информатики Дагестанского государственного университета и единственным сыном родителей-учёных. Его посмертная участь была предопределена тем, что он являлся представителем «непрестижной» нации – кавказцем, дагестанцем. По той же причине остались безымянными и двое молодых кавказцев, спасших 29 июля, в Москве, упавшую, потеряв сознание, на рельсы метро женщину. Только благодаря нашей статье « Философия ненависти» имена этих героев стали известны российской общественности. Родители Шамиля Манаева отправили эту статью на имя Максима Шевченко, который связался с Андреем Малаховым. После посвященного ребятам выпуска передачи «Пусть говорят» Шамиль был награжден медалью «За спасение погибавших» посмертно. Кавказцы не гонятся за славой. Совершив благородный поступок, его не афишируют. Не принято. Прийти на помощь оказавшемуся в беде человеку, вне зависимости от его национальности и веры, – это часть их воспитания. За примерами не стоит далеко ходить. Вспомним хотя бы о сотнях русских стариков, спасенных из-под бомб чеченскими бойцами. А в Москве даже «скорая», вызванная сердобольной прохожей, отказалась забирать лежавшего на асфальте молодого человека, нуждавшегося в срочной медицинской помощи – кожа подозрительно смуглая. И это не единичный случай, это – явление. Преподаватель Страсбургского университета, француженка, испытала, по её собственному признанию, настоящий шок от позиции двух её русских коллег, которые на вопрос, как могло российское руководство пойти на такое чудовищное преступление – уничтожить сотни ни в чём не повинных людей в ходе операции «Норд-Ост», ответили, что всё было сделано правильно. И бросились наперебой убеждать её, что чеченцы – это такие звери, которых необходимо безжалостно уничтожать, и их истребление оправдывает любые средства. «Разумеется, я немедленно прекратила с этими людьми всяческие отношения, — возмущалась моя знакомая. – И это – их интеллигенция! Чего же тогда ожидать от необразованных?!»