На крыльях светлых дня Она свершеньем праздна. Намеренья души храня В мечтаньях безотказна Самой себе, уютом блажь Вмещая в сердце вздохом. Но то лишь молодой кураж Во времени глубоком. Стекают дни порой с окна Ползучей каплей дождевой. И мысленно вся даль видна. Она, конечно, «не одна», Она не хочет быть другой. Его признание в ночи, При расставании у врат, Венчают что весь палисад, И хоть дыханием кричи В окно, закрывшее от бурь, Но только дождь лениво льет. Он к ней дороги не найдет, Неся любовную всю дурь Хоть сердцем, хоть в упор Глядя, отчаяние приморгнув, Ведя никчемный разговор, И ветку походя тут пнув, Как будто просто так, журясь О чем-то, сказанном для речи. Про то, про се, на дом косясь, Уже пришли, и взять за плечи Ее бы мог, но что-то держит. Саднит несказанная грусть, Да в голове вопрос свербит, Но пусть свербит пока что, пусть... И проводил, и улыбнулся, И за руку слегка коснулся, Преображаясь для иного. Но взор ее, пустотный снова, Ему никак не приглянулся. И не находит боле слова, Помимо лишь прощанья. В ней видит чувства обещанье. Но то что видит, меркнет, право... Забыть про то стремясь скорей. Как рядом с домом не топчи. Чужой, чужой, не нужный ей, Застрявший взглядом сиротливо Когда прощались, — на кирпичи Всей непреступной и добротной Постройки дома ее, красиво Убранной резьбой старинной, — Воззрившись обнадеженно И пылко, и застенчиво немного, И ей придав глаза свои, и руку Тронув — в чувстве обнаженно. Навеяв тут же царственную скуку. Зачем? Зачем... Куда ведешь меня, В какие дали, или дебри снов. Беззвучно сердца стук его кляня, Отняла руку, и пошла под кров. Стоял, глядя как статуя на свет. Пока не скрылась за дверями. Неужто в мире сем любви и нет? Неужто так живут себе веками... И есть вообще ли тут ответ. Дождь насаждал струями мысли. Тиши средь, шелестом воды разъятой, Чуть громыхнуло, и скользнуло «если», Но тут же кануло, водою взято. Бой Часов старинных со стены прогнал Смятенье все, иль что тут было. Ее судьба... ее святой причал... Он где-то там, вдали, его не смыло.