Ласково шепча бессловие, Как мать баюкая дитя, Вменяла сути грез подобие, Измыслив временно, шутя, Потом наморщившись не чая Зачем игра приспела рифм. И тут же смыслы замечая, И поклоняясь часто им. Так стих влечется до конца, До запятой, до всех созвучий. И музы тень сойдет с лица. Себя читает стих. Певучий. Уже взбираясь выше тайн, Которыми чревато сердце. Кто скажет тут, что стих нечаян? Тому покой не дан в лице. И глубже сути, шире окон, В которые ютится мир, Стараясь быть весь испокон. И рифмой стать. Безлик кумир. Он будто жив, как я, как ты. Ступая шагом ритма вдаль. Во все века, во время. Жаль. Коль в чувстве нет стиха мечты. *** «Поэт ли я?», — спросил себя Игрок в мечту, порыв любя, Душой скорбя, ликуя важно, Да матерясь многоэтажно, Когда строка трудясь отважно, Стих смыслами впросак губя, Застряла в слоге — исподлобья. А может лик поэта был Как возвеличенная высь! Конечно, впрочем, жарок пыл, И запримеченная бысть Мерцала на листе двустишием, И шорох суеты мирской, Покой на мыслях тут же, чувствием Стих понимается — как свой. Навеки данный свыше зрением. А может провиденьем в сердце. Рука опять нальется рвением Вписать побуквенно. В лице — Значение предвиденья. И ясность. И мрак заблудший, как опасность Посмешищем пребыть в чтеце, Что будет вчитывать... [причастность?]. Слеза скатилась по щеке, Улыбка выдавила немощь, Рука сошлась к другой руке. По лбу скользнула складки морщ. И между ясностями призрак — Другой судьбы, иных веков. Поэт, коль видит воли знак Писать до нескончанья слов. Тревожить думу, сердце ранить Порывом редким, но всесильным: Нутром словесным суть дурманить Своей души — и быть обильным В утехах первозданной страсти Ума свершать благой успех. То воля разума — отчасти; Всецело ж, испытанье вех. Прокрутка в слове чувства выси. Падения полет следя... И поступью голодной рыси Притихший лес урочно бдя. Намеренно глядя века́ми — На смыслов шорохи, и тени... Мир обнимает слог руками. И руки те: есть чувство бремени. Легко которое как пар, Что поднимается от чайника. И вот судьбы благой удар, В плечо как будто, чтя напарника... Который тут свершает честь, И благонравственное зарево Рассвета будто, чувства весть. С закатом смешано. Во чрево Мысли — мир войдет, Стесняясь тайны своей, млея, Поэта трогая, что суть неймет, В начале строк звучаньем зрея. И стих войдет в тот мир, просясь, Бросаясь нежно на колени... И будто солнцу дней молясь. И не считая блага времени.