«ДЕТИ ЯНУСА» (книга вторая, часть восьмая) Пожелав магазину успехов и предупредив Большого Чечена о том, что пару недель меня искать не следует, я позвал своего приятеля Юрия и, обосновавшись в квартире Мауро, мы предались славянским радостям. Пару дней квасили беспощадно, по-скотски, по- черному. Потом неожиданно вспомнили, что “спиритус” на латыне означает не только “спирт”, но и “дух”, окрылились фразой “ in vino veritas” и воспарили в философские эмпиреи. Для начала разрыдались от финального монолога из показанных по телевизору “ Мертвых душ”, после чего, проснувшись утром, я обнаружил, что у меня в голове вертится странная фраза: “ Итальянская телефонная компания. Информация бесплатная. Номер, который вы вызываете, не существует”. Затем в алкогольном стремлении к синтезу в черно-белом фильме “Майор Вихрь” мы узрели канву вселенской истории, и, как говорят присутствовавшие, внятными лаконичными фразами убедили в этом и их. Перескакивая с одного телевизионного канала на другой, из-под отяжелевших век видели, то бомбардировку Чечни, то сцены последствий землетрясения в Японии. Это усугубляло склонность к мрачным философским обобщениям, вдохновляло на черное мудрствование – и, вспомнив утверждение « Россия – последний оплот Бога на земле», мы захотели понять, сколь ценна русская душа, и “вывели” формулу, согласно которой путем деления числа насильственно уничтоженных в России людей на курс доллара и две тысячи лет, неожиданно получили, что жизнь человека на русской земле стоит все те же тридцать сребреников... В застольных беседах, ища откровение на дне стакана, неоднократно пытались разобраться в том, почему, священники, призывающие в церкви к милосердию, благословляют отправляющиеся на убийство армии, или же, почему Бог, велящий возлюбить ближнего и прощать людям, не смог простить восставшего ангела… Но вразумительных ответов так и не находили… В компании постоянно происходила смена персонажей. Некоторые не выдерживали заданного ритма, ломались и либо покидали нас своим ходом, либо организовывался их вывоз. Другие уходили за спиртным и не возвращались. Из гонцов были и такие, которые приходили через пару дней с разбитыми физиономиями, объясняя длительное отсутствие и узор на лице словами: “ Шел-шел, вдруг асфальт как в морду врежет!” . Порой хотелось есть, и тогда на кухне что-то изобреталось из подручных материалов. Но не всегда успешно. Например, попытку разогреть в духовке супкермаркетовскую пиццу, пришлось ехидно назвать «взрывом на газопроводе Уренгой -Помара- Ужгород». Первую неделю на улицу выходили исключительно потому, что нужно было выгуливать невольно принимавшего участие в пьянке Зусмана, который в первые дни праздника глядел на нас тоскливыми глазами, но потом, если замечал, что рука кого-нибудь из нас тянется к стакану, стал порыкивать. Когда сидеть на одном месте наскучило, вместе с кобелем стали наведываться в гости к знакомым, следуя каждый раз принципу: к тому, кто ближе живет. На улице взгляд выхватывал в толпе «типовое», а настроенные на обобщение мозги относили его вперед во времени. Так двое восточной внешности парней, похожих друг на друга, приземистых, в черных куртках, пьяных, которые, напоминая своими движениями неугомонных мартышек и коверкая русский, стреляли сигареты у прохожих, в своей развязности показались уверенно себя чувствующим десантом, за чьими плечами стоит наготове могучее племя; а возникшая перед ними группа ребят, - тоже словно слепленных по одной матрице, - облаченных в длинные пальто с накинутыми поверх них шарфами, высоких, с ниспадающими на плечи светлыми волосами, с холодными взглядами голубых глаз и источавших терпкий запах одеколона, которые, шествуя степенной походкой, мерно обменивались правильно построенными фразами, - всколыхнув в памяти эпитет «белокурые бестии», увиделась нам отрядом образованных циников, чьему расчету принадлежит будущее. В один из дней «ближайшим знакомым» оказался татарин- мясник, у которого Мауро снимал в свое время квартиру с фортепьяно. Но повеселиться у него не получилось: пришла жена. И мы всей компанией вернулись на базу. Расположившись на кухне, повели разговор об истории. Чинно, мирно, обстоятельно. - А ты знаешь, кто был братом Челубея?- спросил в какой-то момент мясник. - Ярополк ! - ничтоже сумняся ответил я, после чего татарин соскользнул с табуретки, врезался головой в холодильник - и вечер закончился. На следующее утро в дверь раздался звонок. На пороге стоял розовощекий, и, как мне, видевшему свое серое отражение в зеркале, подумалось, пышущий здоровьем цивилизатор - Мауро. Он молча окинул взглядом помещение, большую часть которого занимали мешки из- под цемента, наполненные пустыми “анжофелями”, и указав пальцем на дверь почти шепотом произнес: - Вон из моего дома ! Через месяц, едва я пришел в себя после «отдыха», звонит Большой Чечен: • Приезжай, есть дело! Около подъезда, в котором находится его фирма, стоит пожилая кавказка с мешком: • Где здесь офис?- спрашивает она, и хотя в подъезде расположены несколько фирм , я сразу же, по ее вопросу, понимаю, что мне с ней в одну и ту же дверь. Наташа по-прежнему сидит на секретарском месте, наверно, она уже и забыла, как ей в свое время хотелось во что бы то ни стало остаться менеджером по торговле. В своем деле она стала мастером. Шеф за ней – как за каменной стеной. Отвечая на телефонные звонки, в начале разговора, она паузой, которую держит, как хорошая актриса, сбивает психологический ритм собеседника, ломает волю, говорят специалисты , и затем допрашивает его как ей вздумается. Узнаю от нее, что Мауро изгнан из магазина коллективом работников. • Хотел всех поменять, а они провели собрание и уволили его… • А как торговля идет ? • Честно говоря, вяло… Ожидая пока освободится Большой Чечен, брожу по офису. В одной из комнат сидят несколько молодых чеченцев, появившиеся в офисе после начала войны. Здесь, в чужом городе их жизнь уныла: они либо целыми днями играют в нарды, либо занимаются какими-то тягомотными, не доставляющими ни радости, ни денег делами. Но при этом они смиренны и спокойны. Глядя на них, думается, что народ их, должно быть, очень четко осознает свое предназначение –поэтому утомляющее безделье или же занятия , которые любому другому могут казаться до смерти невыносимыми, крайне утомительными из-за своей пустоты, они , ожидая своего часа, и переносят как ни в чем не бывало. По кухне с чашкой чая в руке расхаживает Саша – давний приятель Большого Чечена из Курска. Бывший милиционер, однажды он по непонятным причинам впал в мистицизм, затем увлекся оккультизмом и ушел из органов. Когда у него психологические кризисы, он приезжает в Москву – и офис Большого Чечена наполняется его философскими монологами. • Нет плохого и хорошего,- говорит он мне после приветствия ,- есть только данность, и она хороша сама по себе . Нужно все плохое любить как хорошее, и тогда от него не будет вреда… Деньги? Они плохие? Так полюби их - и они придут к тебе и не будут тебя разрушать. Если бы Господь не отверг своего любимца Люцифера… • ? – Я мгновенно вспоминаю, что недавно в пьяном угаре сам рассуждал на эту тему и и произносил именно эти слова … Большой Чечен встает из-за стола и, улыбаясь, идет мне навстречу. Затем, возведя глаза горе и уставив указательный палец в потолок, вполне серьезно доверительным тоном произносит: - C Италией будем продолжать… Был звонок сверху… В этот момент на столе Большого Чечена звонит телефон, и, заставив меня своими - совершенно не свойственными ему - словами призадуматься, он берет трубку. Закончив разговор Большой Чечен уже в обычной для него манере рассказывает , что во время моего отсутствия они пользовались услугами славного старичка Василия Ивановича ,бывшего переводчика министра обороны… • Но сейчас он приболел, - продолжает Большой Чечен ,- а одна моя землячка обратилась ко мне с просьбой, связанной с Италией… Возьмешься помочь ей ? • Конечно. • Тогда я назначу ей встречу - и она тебе сама все объяснит. Встреча с землячкой состоялась у нее дома, рядом с метро «Багратионовская». Сначала шел общий разговор о коммерции в Италии и запомнился тем, что Луиза часто употребляла слово «дискаунт». Потом она резко перешла к делу: - Моему приятелю Мамуке один итальянец задолжал сорок тысяч долларов. У них был общий бизнес… Этот Гвидо уехал в Италию… Словом, нужно ему позвонить и узнать, собирается он отдавать деньги или нет. Можно позвонить прям сейчас. Вот его телефон. – И она вручила мне листок с номером, код которого говорил, что Гвидо обитает в Триесте. Раскатистым низким голосом итальянец признает, что действительно задолжал Мамуке «сороковку» и что готов рассчитаться с ним мебелью, которая покоится на складе в Зеленограде. - Позвоните мне недельки через две. Я все организую. Луиза не против такого исхода – и две недели спустя я звоню некому Анатолию, который, в свою очередь, сообщает, что через пару месяцев будет готов передать нам мебель Гвидо. Неожиданно объявился Мауро. - Ну как ты! - как ни в чем не бывало приветствовал он меня по телефону.- Есть дело. Надо встретиться. Рядом с Мауро длинноногое юное создание, беспокойные глаза которого ясно изъясняют, что жизненный оскал в нем еще только формируется. Встреча происходит около ипподрома - и в голову приходит коневодческое” сравнение: кобылка готовится к “Триумфальной арке”, но пока едва ли потянет на «Приз РСФСР». • Марина, переводчица,- представляется девица. • Дедушек через дорогу переводишь? • Нет, с итальянского. • Я что тебе звонил,- прерывает наш забавный диалог Мауро,- мне машину надо продать. Есть клиенты? Денег заработаешь. Вон она на стоянке. - Он кивает на белую “ауди”. • Посмотрим. • Ну что, может, зайдем к нам кофе выпить? - приглашает Мауро, и мы идем в ту квартиру, из которой я был в свое время изгнан. Он открывает три замка на новой металлической двери, и мы входим в его ( или “их” теперь) жилище, где стоит запах ремонта: итальянцам приглядность и надежность нужны даже во временном пристанище. «Дома у итальянцев небольшие, но очень ухоженные, - пишет английский филолог Мартин Солли, - число комнат сведено к минимуму. Спальни для гостей кажутся излишеством. «Отчего бы им не остановиться в отеле?» Большую часть жизни итальянец проводит на публике, а дом воспринимает как гримерную, как место отдыха и подготовки к выходу на сцену». Марина распахивает дверь в комнату - и навстречу нам выбегает рыжая такса. Я с восхищением смотрю на итальянца : - Твой девиз все тот же: каждой бабе - по таксе. Воспользовавшись тем, что Марина исчезла в ванной, Мауро полушепотом с доверительностью, которой, вероятно, хочет восстановить наши прежние дружеские отношения, рассказывает, что познакомился с ней зимой в миланском аэропорте. - Ее не пускали в Италию. С паспортом что-то не так было. А знаешь, к кому она прилетела? Не поверишь! Помнишь, мы с твоими капитанами ездили в Модену, на фирму “Кальяри”? - Помню. - А хрена, который нам про кофе заливал? Менеджера по продаже - Джулио? - Ну да. - Так вот к нему она в гости и собиралась. Он в нее по уши втрескался, до сих пор покоя не дает. А познакомились они здесь, в Москве: она у них на выставке была переводчицей. - Значит, не дождавшись капитанов, “Кальяри” попыталась самостоятельно поплавать в России... • Но из этого ничего не получилось... • Ну а что у вас с магазином? • Люди местные говорят: «Какой магазин был! Любо-дорого посмотреть!» Я же со всеми здесь перезнакомился во время прогулок с собакой… А теперь, говорят, не то. Конечно, не то: итальянского глаза не хватает. Да ты сам посмотри, чего там понаворочили ! Пусть сами разбираются. • Ну а чем занимаешься? Что нового? • Что нового? – входя в комнату, переспрашивает Марина . - Машину вот у него угнали… • ? • « Мазератти», которую он пригнал. Это отдельная история. Пока мы не общались, Мауро стал похаживать в итальянский ресторан «Помидор». Однажды его пригласил туда Камилло Торта – предприниматель из Пармы - ловец шансов на российских просторах. Пригласил в благодарность за то, что Мауро свозил его в ОВИР. Посидели, перекусили. Выходят - машины нет. Туда-сюда: никто ничего не видел. Мауро заявляет в милицию, веря в ее способности и силы. Итальянцы из ресторана смеются над ним: «Да какая заявка! Забудь! » А он вполне серьезно: ” Да вы что! Я в милицию заявил!” Время идет. Разъезжая по Москве с неотступным желанием замутить какой-нибудь бизнес, Мауро спрашивает чуть ли не у каждого гаишника: не видели ли «такую» машину? И вдруг один из них, напротив Белого дома, говорит, что на днях задержали группу парней и в кармане у одного из них нашли номерную табличку от двигателя «Мазератти». Ее-де передали в отделение. Обращайтесь туда. Мауро мчится по адресу. Но там и знать не знают ни о какой табличке. Вскоре выясняется, что пропала папка с делом об угоне: когда он пришел в отделение милиции, чтобы справиться, как идет расследование, ему говорят: ” А мы вас не знаем! Вы не писали никакого заявления…” Проходимцы, ругается Мауро, видно, им хорошо заплатили. Восстанавливая события, предшествовавшие угону, он вспоминает, что за несколько дней до него, он дал прокатиться на машине русскому партнеру владельца «Помидора». Тому машина понравилась и он вроде бы собирался ее купить. - Ясное дело,- говорит Мауро , - мерзавец во время пробы сделал слепок ключей и потом угнал . Но как докажешь? В ресторане, у меня за спиной итальянцы посмеивались: видели, на старой “мазератти” хотел нажиться… Вобщем, я туда больше не хожу. Машину Мауро я сосватал своему соседу. Но комиссионных не получил: - Позже отдам, сейчас трудно с деньгами. - Ну если трудно, можешь поучаствовать в изъятии мебели. Кто знает, может быть, что-нибудь да прилипнет. История Гвидо Мауро понравилась Сначала нужно заехать на ВДНХ : чтобы взять человека с ключами от склада. Идем по выставке, Мауро лупоглазит по сторонам. - Вот, чем надо торговать, - кивает он на строительную технику. - Это смотря, как торговать. С ключами от склада в офисе нам выдают девицу, которая, судя по перекосое.ленности лица, в серьезном похмелье. Предлагаю взять «фуфырек шампузевича» - возражений ни у кого нет. Распиваем бутылек – и, за непринужденной беседой, приезжаем в Зеленоград. Что имел в виду Гвидо, когда говорил «мебель»? В подтверждение его слов нам предъявляют сваленные в складском отсеке разнокалиберные панели, добавляя при этом: «Не все комплектно». Выходим со склада. Мауро останавливается напротив лежащих во дворе длинных металлических труб и, почесывая затылок, мечтательно тянет: • В Италии можно было бы неплохо продать… Тем временем из проема складской двери выныривает маленькая пушистая собачонка на кривых лапках. Потянувшись всем телом, как это делают собаки после продолжительного лежания, она начинает крутиться возле нас, обнюхивая землю, и затем останавливается рядом с Мауро. Тот продолжает свои рассуждения по поводу труб: • Да, хорошая вещь. Надо бы… Но завершить фразу ему мешает звук тугой струи, вырывающейся из-под поднятой лапы кобелька и бьющей по его джинсам. • Чтоб всю вашу Россию разъ.бенило ,- неиствует итальянец, отскакивая в сторону.- Что я только здесь забыл?! • Ребята,- урезонивает нас, попивающая пиво на штабеле досок пожилая алкоголичка ,- относитесь к жизни проще. Все равно из нее живым никто не выйдет … Приезжаем к Мауро домой. Он, не снимая куртки, плюхается в кресло и нервно курит. Марина слоняется по квартире. Берет в руки то одну вещь, то другую… • Черт возьми!- раздраженно говорит она, бросая на кровать массажную щетку.- Из-за этих дров весь день потеряли ! • Оу!- вскочив на ноги, орет Мауро.- Вы, русские, не имеете права злиться! Здесь злиться может только тот, кто привык работать! Он выдает это с таким запалом, так уверенно, что кажется, сейчас непременно выскочит на балкон и взметнет над ним итальянский флаг, отделяя им себя от окружающего мира. “ Если в Италии мы себя еще сдерживаем ,- пишет итальянский журналист Беппе Северньини, - то как только пересекаем границу, из нас прет наружу все… Среди этого и та простота, с которой итальянец в таких сложных странах, как Израиль, ЮАР или бывшая Югославия, после трехдневного в них пребывания начинает объяснять ошеломленным местным жителям, как решить проблемы, мучающие их десятилетия или даже века”. Мауро начал вновь пополнять российский автопарк, пригоняя машины из Италии. Однажды такой стала очередная “Мазератти”. Свою ценовую политику маэстро дорог давно пересмотрел и взымал с любителей «сухих автомобилей из Италии» умеренно. Поэтому за “Мазератти” просилось на этот раз десять тысяч долларов. Посредником в продаже решил выступить наш общий знакомый, фамилия которого на все сто процентов соответствовала его внешности и как зеркало отражала его жизненную философию: Сытник ( Мауро же, не умея выговорить это слово, называл его “спутником” ). Действительно, это был сытник. Каждый шаг этого человека говорил о том, что он во что бы то ни стало должен быть сытым. Бывший офицер с интендантским овалом лица, Коля Сытник, повинуясь императиву своего естества, всегда шел прямым путем. И после армии он сразу же привел его в ряды калашные, коими нелепые метаморфозы нашего времени позволяют назвать ряды бандитские. Коля мгновенно слился с братками. Даже прическа его соответствовала их моде. А чтобы подменить понятие Родина, о котором он когда-то узнал из присяги, понятием “страна ушлоротых идиотов…”, -эх, много ль для этого сегодня надо! Коля произвел в своем сознание эту замену в мгновенье ока. Итак, Сытник взялся впарить “Мазератти” - и вскоре пред Мауро предстал “верный” клиент: некий Михал Семеныч, отрекомендовавшийся как бывший импресарио Махмуда Эсамбаева. Странно, конечно, смотрится старый еврей в спортивной машине, но охота пущу неволи - и после стонливых торгов, во время которых рассказ о нелегком пути итальянца в Россию межевался с воспоминаниями о тяжелой жизни прадедушки Михал Семеныча, он все-таки стал обладателем автомобиля. За восемь тысяч долларов. Правда, при этом Мауро должен был привезти,”конечное же за мой счет”, некоторые запчасти. С деньгами порешили так: шесть тысяч долларов - сразу, - из них тысячу за сводничество без промедления положил в карман Сытник,- остальные- после получения деталей. Мауро оформил в посольстве купчую и уехал в Италию. А Михал Семеныч - с виду только был немолод - доверил руль своей пассии, которая будучи лет на пятьдесят моложе его, в силу своей неопытности довела список необходимых запчастей до пяти листов. При встрече с Мауро он с прискорбием сообщил о трагическом состоянии автомобиля: “ Как же так… Что же вы мне подсунули…” После урегулирования недоразумения на чеченском уровне,- в офис Большого Чечена итальянец привел знакомых чеченцев еврея, - итальянец получил тысячу долларов и стал своего рода официальным поставщиком запчастей для автомобиля еврея. А двигатель “Мазератти” закочевал по мастерским московских кулибиных, постепенно утрачивая свою оригинальность, подобно рецепту пиццы в руках повара, поднаторевшего исключительно в выпечке пирожков. Наше общение стало не таким интенсивным, как раньше. Но порой я навещаю итальянского друга. Он сидит на полу. В тренировочных штанах. Уставший от Москвы. Нервничает. И, как всегда в таких случаях, пытается доказать, что Италия лучше России. - Ну что у вас здесь есть?! Я вот в Реджо Эмилии в один бар зайду - пиццу съем, десять метров пройду - другой бар - еще пиццу съем, за угол заверну - а там еще бар - и еще чего-нибудь съем! А у вас здесь - что?!- звучит его тоска по миру, сделанному под человека. Договорились встретиться на следующий день. Через два дня он звонит. Плачет. - Я в Варшаве, еду в Италию. В Москве не могу находиться… там все не так…ничего не получается… я держал в руке нож и у меня было желание воткнуть его себе в горло…еле сдержался… позвони Марине… узнай, как она. Я люблю ее. Разговариваю по телефону с матерью Марины. Где дочь, она не знает. - Привела домой собаку и куда-то уехала. Вообще, эту историю надо заканчивать. Мауро на двадцать с лишним лет старше… А кто будет платить за телефонные счета и за квартиру? Суммы-то какие! Успокаиваю ее: - Мауро приличный человек. Он разберется… У него нервный срыв. Вы же знаете: незакаленному человеку у нас не легко… Вскоре Марина нашлась. Она бросилась за Мауро в погоню вместе с каким-то приятелем. Но они не успели: он пересек в Бресте границу за два часа до их приезда. Ее также волнует, кто будет платить по счетам. Я говорю ей, что Мауро ее любит. В ответ она “угукает”. Он позвонил в конце года: • Привет! В Москву собираюсь! Не мог бы мне квартиру подыскать? • Подыщу! Когда будешь? • Через неделю. Мой приятель Андрей согласился сдать ему квартиру за символическую плату, и через неделю поздним вечером мы перетаскивали на пятый этаж хрущевки вещи из перегруженного мерседеса итальянца. Вы первыми идите,- сказал Мауро,- я пока около машины покараулю .А то мало ли чего… Мало ли, много ли - но лишь когда, навьюченные, мы делали последнюю ходку, а Мауро не спеша следовал за нами, опираясь на ступени тростевидным зонтом и спрашивая у меня ,тяжел ли телевизор, рекомендовал быть с ним поосторожнее, я понял, что мы с Андреем на все сто отыграли роль радушных хозяев. • Ставь прям здесь,- он кивнул на угол прихожей,- я уж завтра сам переставлю.- И тут же продолжил: • Надо бы мастера найти, а то у вас другая система приема каналов. Так на нем можно только видео смотреть. Но это уж потом. Он огляделся и мечтательно произнес: • Да здесь началась моя история с Мирой… • А где она сейчас? • Вышла замуж за толстого старого немца. Он умер. А она теперь - богатая вдова. Живет в Германии. • Ну а твое последнее приобретение, Марина? • Мы жили с ней три месяца в Реджо Эмилии. Квартиру снимали. Потом я ее как -то раз среди ночи выгнал из дома с вещами. Задолбала ревностью. Ни с друзьями в баре поговорить, ни с мотоциклами повозиться - ничего. Только ее развлекай. Измотала. Чуть ли ни знать хотела, какого цвета у меня дерьмо. Ну я не выдержал - и … Правда, потом мы созванивались… Вроде как помирились… Вообще-то она хорошая… • И ты что - разгуливал с ней по Реджо Эмилии ? • Нет, в центр не ходили. Беневелли ее, правда, видел… По-моему, она ему понравилась… • Ну а с женой как ? • Поеду через десять дней в Италию: у нас развод. • Из-за Марины? • Ты что! Просто хочу жить своей жизнью. Дочь уже взрослая. Я им все оставил. Теперь моя судьба - Россия. Попробую в последний раз. Мы ведь почему здесь? Да потому что русские не такие как мы. Были бы они такими же, нас бы здесь не было. Кстати , есть какое-нибудь дельце? После вселения друга в московское обиталище меня продуло в машине, и я слег с температурой. Мауро позванивал мне, справлялся о здоровье, делился своими исполненными энтузиазма планами . • Слушай,- спросил он однажды,- а кто из восточных баб лучше: грузинки, армянки или азербайджанки ? • Все хороши по-своему. • Да? Ну ладно… Через некоторое время он опять стал допытываться: • А азербайджанки и грузинки - ничего? Тут я заподозрил, что интерес этот непраздный, и учинив ему допрос, выяснил, что он познакомился с молодой армянкой по имени Роксана. Теперь уже меня охватило любопытство: • Ну и как она? • Губы носорога представляешь? Не успел я ответить, как он выпалил: -Так вот у нее задница такая. Дельце организовалось само собой: кто-то из моих знакомых сдавал в аренду огромный магазин не далеко от Крылатского, Мауро тут же сказал, что сможет найти в Италии недорогие и качественные продукты и, вспомнив о былых силах Большого Чечена, решил отдать эту возможность на откуп ему. • Сделаем супермаркет! Он потянет,- будто желая уверить себя самого, повторял Мауро, когда мы ехали на встречу с кавказским другом. В офисе было многолюдно. Чеченская речь своей резкостью выделялась на фоне иных кавказских языков. Порой из этого мутного звукового потока вырывались русские фразы с сакраментально ломанными падежными окончаниями. Секретарша шефа за годы работы, видно, привыкла к атмосфере караван- сарая и пилотировала ситуацию в приемной виртуозно. • Чаю можно ?- спрашивал у нее кто-то из посетителей. И она, с милой улыбкой кивком указывая на кухню, где суетилась повариха: - Конечно! Ее Надя зовут… • А где у вас можно курить?- интересовался другой. • Везде! На лестнице даже… Большой Чечен вышел из-за стола и в национальном приветствии обхватил Мауро за спину, будто тот был его соотечественником. За ним, на картине, струился Терек, а в окне, напротив, -виднелся фасад Министерства обороны. Мысль о супермаркете показалась Большому Чечену - и на следующий день мы осматривали предлагаемое помещение. • Шикарно! - восторгался Мауро,з аглядывая в каждый закуток.- И эстакады для разгрузки есть… А здесь вот бар можно устроить… Или даже небольшую пиццерию… На улице он остановился; почесывая затылок, уставился на засаженный деревьями газон и после непродолжительного раздумья заявил: • Придется вырубить! Другого места для стоянки нет. А супермаркет без стоянки работать не может. Я думаю, наш друг сможет утрясти вопрос с властями. • Ну может не все будет вырубать,- подлил я масла в огонь,- дерева три оставим, а? Мауро с деловым видом стал шагами измерять длину газона и подсчитывать сколько машин может поместиться на гипотетическом паркинге. Потом вполне серьезным тоном : - Да, пару деревьев можно оставить! Далее он поинтересовался, что за люди живут в соседних домах, где находиться ближайший супермаркет и, оставшись удовлетворенным ответами, бойко сообщил, что летом от проезжей части до входа в магазин можно будет расстилать зеленую ковровую дорожку. • Ну а в целом все хорошо!- резюмировал он. • Хорошо- то, хорошо,- сказал Большой Чечен.- Но сколько денег в ремонт вбухать надо! • Это мы посчитаем,- парировал Мауро.- У меня есть специалист. Через пару дней около станции метро “Динамо” Мауро показал мне на худощавого человека в рыжей шапке ушанке и неимоверно огромном ярко-синем пуховике, который, стоя посреди площади, внимательно читал толстенную черную книгу. • Вот он! Ну посмотри, какой дурак! Посреди улицы читает! Сразу видно что иностранец. Ты ж в России! Будь, как русские! Видишь,- толкал меня Мауро локтем,- видишь, как на лисенка похож? Так теперь и буду его звать. Это был специалист, приятель Мауро. • Марко Нези,- представился он, засовывая под мышку том очередного опуса Ле Карре о КГБ. Несколько месяцев тому назад он приехал в Москву от итальянской фирмы, продававшей корм для животных. Но та вскоре приказала долго жить, бросив своего представителя на произвол судьбы. А судьба распорядилась так, что Марко влюбился в Москву и основательно обустроился в снимаемой им квартире на «Бабушкинской»: установил за окном огромную телетарелку, завел плоскомордого кота, окрестив его на русский манер Василь Ивановичем, и - вялую девушку-архитектора Свету которая во что бы то ни стала хотела, чтобы все ее звали Лучаной (прямым переводом она итальянизировала свое имя), говорила всегда нараспев, обращаясь к Марко, неизменно называла его “ amore”, а свои архитекторские способности проявляла исключительно в ежевечернем складывании puzzle. Все это требовало денег. А у Марко, как и у большинства пытающихся найти в России Колорадо, их не было. Как впрочем и перспектив на родине: попытки бедолаги самостоятельно заняться бизнесом в Италии привели к тому, что на старости лет его родителям пришлось переселиться из шикарной квартиры в центре Реджо Эмилии в тесную мансарду на окраине города. Почему Мауро назвал его специалистом, остается загадкой. Как бы то ни было, на встрече с Большим Чеченом Марко уверенно пообещал подготовить перспективный план работ и смету производственных затрат, а Мауро, в свою очередь, - обсудить все вопросы с будущими поставщиками. Большой Чечен в ответ произнес традиционное “ дик дук”, с чем итальянцы и отбыли на родину. Звонит Беневелли. Просит найти общих знакомых, для которых он купил на свое имя мобильный телефон, и сообщить им о том, что пришли счета. • Сделаю. • Спасибо. • Ну а как исторический центр Реджо Эмилии?- спрашиваю я, помятую о том, что он был его президентом. • Сейчас я занимаюсь другим: в моем ведении все пенсионеры города… “Какая странная метаморфоза,- мелькает у меня в голове,- синьор Помидор стал попечителем богоугодных заведений Земляникой ! А впрочем – что? Все тот же огород…” И лишь бы что-то ответить , я говорю: • Неожиданно! • Кстати, наш друг Северини теперь тоже по этой части: он директор дома престарелых.. • А как же его бизнес? • C бизнесом он покончил: прогорел,- грустно сообщает кавалер и продолжает:- Мауро через несколько дней вернется в Москву. Я сегодня видел его. • Как он там? Да ничего… Свой выбор он сделал сам, - намекая на развод Мауро говорит синьор Беневелли и заканчивает разговор странным философским изречением: “Инопланетяне думали, что они смогут управлять нами через разум и логику, но они забыли про любовь…» Чао”. Не поддавшийся инопланетянам Мауро через несколько дней после Нового года приехал в Москву на по-земному загруженном старом мерседесе: багажник и салон машины были забиты супермаркетовскими продуктами для личного потребления и предназначенной для продажи одеждой странного происхождения. • Ну что, теперь свободный человек ? • Почти. То что было в суде, называется разделением. С момента регистрации судом нашего заявления все что мы наживаем, не считается семейной собственностью. Но до окончательного развода - еще три года. Такой срок дается по закону на обдумывание. Ровно через три года мы должны снова прийти в суд и, если подтвердим свое решение, нас официально разведут . • Беневелли считает, что ты разводишься потому, что влюбился… • Да вы все спятили! “Римский характер,- писал немецкий историк Теодор Моммзен,- отличался такой строгой бережливостью и склонностью к коммерческой спекуляции, что они проникли в самую суть его божественного отражения.” Эти качества, проросшие сквозь тысячелетия ,сегодня цветут в Италии буйным цветом. Возможно, они и являются залогом экономического преуспеяния этой страны. Как бы то ни было, верный потомок своих предков, Мауро скупил на складах в Италии залежалую одежонку и для ее реализации снял закуток на рынке ЦСКА, куда в качестве продавца засадил Марко, которого теперь он называл не иначе как Лисенок. Но вопреки известному утверждению, что итальянская мода самая демократичная в мире и что итальянские стилисты способны одеть всех, в отличие от французских, которые сориентированы на избранных,- бизнес дохода Мауро не приносил. Не говорящий по-русски Марко, восседающий на фоне пыльного тряпья, вскоре стал любимой забавой посетителей рынка, подтверждая другое высказывание Моммзена: “ Исторически сложилось так,что в области фарса и комедии итальянцам равных нет”. Еще одной причиной нерентабельности мероприятия был тот факт, что , как всякий терпигорец, в рамках общего дела Лисенок радел больше о своем… Проект “Супермаркет” принял непредвиденное развитие: Большому Чечену никаких смет и планов Марко не представил, зато, в свою очередь, привлек к делу еще одного своего соотечественника - настоящего специалиста из итальянского супермаркета на проспекте Вернадского. Возвращаясь вечером с рынка, он убирал со своего рабочего стола доску с недостроенным Лучаной puzzle и трубил в телефонную трубку общий сбор. Когда Мауро и специалист приезжали к Марко домой, они заставали его вальяжно восседающим за столом в кожаном кресле, напротив занавешенных вешал с пресловутыми шмотками. Основным на вечерних заседаниях было добросовестное распределение процентов от будущей прибыли. Столковаться все никак не могли. Однажды, возмущенный предложенной ему цифрой, Лисенок вскрикнув: “Это мне-то?!”- так высоко взвился над столом, что еще немного и он сам стал бы вешалкой на металлической трубе с одеждой. Так и делили. Но с каждым разом атмосфера на посиделках становилась все накаленнее, и неизвестно, чем бы эта история закончилось, если бы в один прекрасный день ее ключевая фигура, тот, кто должен был за все платить, - финансист Большой Чечен , - не дал бы всем не без восточных околичностей понять, что с супермаркетом лучше повременить. Сегодня к Мауро приезжает Марина. Он готовится к встрече. На одной конфорке - чан, в который вскоре будут засыпаны спагетти. На другой - сковорода с булькающим томатным соусом. Сам он кромсает огромным ножом овощи и зелень. - Знаешь, у нас говорят,- Мауро ссыпает с доски в глубокую миску ломтики помидоров,- чтобы приготовить салат, нужны четыре человека : мудрец , чтобы солить; скупой, чтоб добавлять уксус; щедрый - поливать оливковым маслом; и дурак - чтобы перемешивать. • А у нас дурак всегда первым есть бежит. Ешь потей, работай мерзни! Ну давай, как у вас: перемешивай ! После визита Марины Мауро несколько дней сидел дома и наводил порядок: пылесосил, стирал, на столе рядами расставил бутылки со спиртным, назвав композицию “мой открытый бар”,а на антенну переносного телефона, чтобы лучше принимал, присобачил кольцо из жесткой проволоки так, что тот стал похож на рацию для охоты на лис. Он сделался необщительным, а если и звонил мне, то исключительно для того, чтобы попросить найти ему квартиру где-нибудь в районе Беговой или Сокола. Потом он заболел: простудился. Я посоветовал ему выпить стакан водки и залезть в горячую ванну. Через пару часов он звонит мне. Поет.. Смеется. Хихикает. И, наконец, говорит: - Помнишь, ты мне как-то раз памятник показывал: мужик какой-то там у вас важный, на лошади? Ну с рукой еще? Как его? • Юрий Долгорукий? • Ну да… • Ну и что? • Так вот я понял, чего он там руку тянет! Это он иностранцам показывает: на х.й, мол, отсюда… Вот так ! - Он снова смеется и вешает трубку. Марина изредка навещает его, но ,видно, их отношения реставрации не поддаются. И, дабы утешиться, Мауро переключается на вдову директора одного из крупнейших магазинов Москвы, с которой познакомился пару лет тому назад. Но и здесь у него не вяжется. • Ты представляешь,- кипятится он,- только я к ней , ее собака тут же начинает кусать меня за пятки! • Какая порода ? • Какая же еще ?! Такса! Теперь, чтобы выбраться из финансовой ямы, Марко мог рассчитывать только на продажу “Форда Мондео”, зарегистрированного в Италии на прикованную к постели тетушку. Неопытный водитель, обливаясь потом “на хвосте у быстрого Мауро”, он пригнал автомобиль в Москву с намерением “двинуть” его по “страховочной схеме”: так среди автодельцов называется махинация, принцип которой заключается в том, что после продажи машины ее бывший владелец, по договоренности с покупателем, заявляет об ее угоне. Выгоды подобной сделки очевидны: покупатель приобретает машину по цене существенно ниже рыночной , а продавцу разницу между реальной и продажной ценой, после незатейливого расследования, компенсирует страховая компания. Поскольку Италия не подает в российский филиал Интерпола сведения об угнанных машинах, такие операции относительно безопасны. Мауро, желая побыстрее получить с Лисенка долг, вызвался выступить в этой сделке посредником. Он вспомнил, что когда- то продал пару машин буряту по имени Сева (“узкоглазый и похож на европейца” - таким он запечатлелся у него в памяти) и отправил ему на пейджер сообщение. Сева ему перезвонил. • Еще и деньжат поднаварю!- радовался Мауро, отправляясь вместе с Марко на встречу с бурятом. Через пару часов он кричал в телефонную трубку: • Андрей, мы едем к тебе! У нас угнали машину! Машина Севе понравилась. И он захотел посмотреть,”как она на ходу”. Марко сидел рядом. - Посмотри, там около заднего колеса что-то гремит-, как мог, сказал Сева по-английски. Марко вышел из машины, обошел ее, нагнулся - и в этот момент “форд” сорвался с места… Когда в завязанной под подбородком шапке-ушанке Марко появился на стоянке, Мауро подумал: “Вот,черт, не такой уж он и недоделанный! Как быстро продал !” Но из-под натянутого до носа шарфа Марко прошипел на диалекте: • Угнали… «Выпустите итальянца одного в пустыню – и он выживет,- сказал мне однажды знакомый из Феррары,- если же итальянцев будет двое, даже в самых благоприятных условиях, получится бардак». Действительно, работать командой - не в духе апеннинцев. Из-за их ярко выраженного индивидуализма все толковое что когда - либо было создано в Италии никогда не было плодом коллективных усилий. «Вся наша история ,-замечает по этому поводу журналист Энцо Бьяджи,- написана одиночками». « Давайте поднапряжемся, но только не для того, чтобы потом сказать: я же знал, что ничего не получится», -такой призыв довелось мне однажды услышать на заседании административного совета « Горного сообщества» - итальянской организации, которая, как пояснили мне , была создана для того, чтобы «совместными усилиями вошедших в нее 15 горных селений облегчить жизнь каждого из них». Тогда мне подумалось: интересно, какой след оставили бы в истории Марко Поло и Колумб, окажись они вместе во время своих странствий? В милиции мы написали заявление. Оперативник, покусывая губы, посверлил взглядом бумагу, затем спросил: • А номер его пейджера у вас есть? • Конечно! • Давайте! Попробуем… Чем черт не шутит! - И он отправил на номер угонщика сообщение: ” Сева, срочно позвони мне по телефону N … Саша.” Номер был отделения милиции, а подпись “Саша” соответствовала настоящему имени оперативника. Разговор “ из-за нехватки производственных площадей” происходил помещении “Детской комнаты милиции”. Сидевшая за соседним столом инспектор допытывалась у мальчишки лет двенадцати: - Ну скажи: зачем ты нюхаешь этот клей? Парень стоял насупившись и молчал. - Нет,- не унималась инспекторша,- ты мне все-таки скажи: зачем? • Зачем -зачем!- огрызнулся юный токсикоман.-Я, как нанюхаюсь, вижу, как доллары летают.- И мечтательно добавил: «Много долларов…» В этот момент зазвонил телефон. Оперативник резко схватил трубку. Лицо его менялось на глазах. Он замахал перед нами пальцем - то ли в назидание, то ли,чтобы мы молчали , и просизнес: • Ну а чего насчет машины, Сев? • Какой? - спросил Сева. • Да “форда”! • Еще не готов… От такой несказанной наглости, оперативник распрямился как отпущенная пружина и спросил в лоб: - А ты знаешь кто с тобой говорит? - Саша,- после непродолжительной паузы сказал Сева. • Какой Саша!- окончательно потеряв терпение, выпалил оперативник.- • Я из милиции! • Ну и пошел ты на х.й вместе со своей милицией!”- оборвал разговор Сева. • Найду козленка - покараю! - резюмировал сыщик. Машину совершенно случайно нашли на следующий день. По иронии судьбы, когда после угона Мауро и Марко спешили ко мне за помощью, угонщик гнал добычу той же дорогой: машину милицейский патруль обнаружил на стоянке в пятистах метрах от моего дома, куда Сева, по словам сторожа, поставил ее в то самое время, когда потерпевшие итальянцы изливали душу сидя у меня на кухне… Не известно, свершилась ли кара оперативника. Но психологический дискомфорт Севе он причинил несомненно. Вечером того же дня на пейджер угонщика поступило сообщение следующего содержания: “Здравствуй, Сева! Машину получили. Спасибо,что не помял и не поцарапал. Скоро увидимся. До встречи. Посланный тобою на х.й мент”. Радуясь неожиданной удаче, мы ехали домой к Марко, когда нас остановил милицейский патруль: проверка документов. Мауро дает права, техпаспорт на машину, но милиционер просит предъявить также паспорт и визу. • Конетьно-конетьно! - старательно выговаривает Мауро и протягивает документы. • У вас нет штампа регистрации,- говорит патрульный, рассматривая визу.-Придется проехать в отделение. • А можеть… • Не можеть!- передразнивая, обрывает его милиционер.- Следуйте за нами! В отделении, расхаживая по дежурной части, играет на баяне поддатый капитан. Патрульные, кивнув на Мауро, говорят ему что-то на непонятном языке. На этом же языке обращаются к нему и два сержанта, втаскивающие через порог сопротивляющегося парня. - По какому праву вы меня забрали?- возмущается задержанный. - По какому, говоришь?- не прекращая мучить баян, спрашивает капитан. - Да! - По мордовскому! Составляют протокол, и, тяжело вздохнув, Мауро платит на месте штраф “за пребывание в городе без регистрации”. Один из патрульных, просит, чтобы я объяснил итальянцу, что, по новым правилам, отныне каждый иностранец, приехав в Москву, должен в трехдневный срок зарегистрироваться по месту проживания… • Обязательно! Тем временем Лисенок шныряет по отделению, с любопытством заглядывая в каждый закуток. • А это что?- спрашивает он, показывая на зарешеченную камеру.- Можно посмотреть? • Посадите его в камеру,- прошу я дежурного.- Уж очень хочет. • А что, никогда не видел? • Наверно, нет. • Чего ж он так?! Ну ладно! - И дверь отворяется. Лисенок прошмыгивает внутрь, сосредоточенно рассматривает исписанные стены, осторожно ощупывает деревянный настил и изумленно восклицает: • Здорово! Потом, расхорохорившись, он встает в центре камеры, подбоченивается, словно позирует перед невидимым объективом и, гримасничая: • Ну как я здесь смотрюсь ? • Настоящий каторжанин. • Нравится?- интересуется дежурный. • Корошо! Корошо!- Лисенок потрясает кулаком с оттопыренным большим пальцем. • У тебя был шанс поселиться в таком месте,- сбиваю я его непонятный энтузиазм , и Лисенок как ошпаренный вылетает из камеры. Свойственный древним римлянам комплекс Ромула - основанное на архетипе братоненавистничества стремление к социальному лидерству - с монетизацией власти модифицировался в зиждущееся на экономическом преуспеянии самовыпячивание, показушность и щеголянье роскошью, а само римское общество со временем превратилось, по определению французского исследователя Франсуа Инара, в общество престижа и хвастовства. На земле, для обитателей которой основным принципом существования является эстетическое преобразование действительности, оформление мира, в связи с чем содержание отступает перед формой и изображение становится важнее реальности, процесс вытеснения сути потестарности ее символикой проходил без особых затруднений и был безостановочен. Так в качестве одной из основных этнопсихологических характеристик своим потомкам - итальянцам - древние римляне “завещали” тщательную заботу о “личной социальной привлекательности”. « Тот, у кого в жизни нет никакого положения,- писал в 16 веке Макиавелли,- не может даже претендовать на то, чтобы на него лаяла собака» . В наши дни вопрос о том, достаточно ли колоритен его общественный облик, вызывает ли сомнение его кредитоспособность, для итальянца по-прежнему остается первостепенным; и как только он может показать, что он - лучше других он немедленно это делает. По утверждениям представительниц слабого пола, сегодня в Италии, при знакомстве с женщиной, сразу же после “здравствуйте, меня зовут так-то”, мужчины нередко начинают рассказывать о том, сколько зарабатывают, стараясь в образе цифр раскрыть свою социальную значимость. В сочетании с буйной национальной фантазией наследственная забота о яркости социального оперения нередко приводит к курьезным ситуациям. Сколько Джованни и Пьетро поблекло в ювелирных магазинах, куда их притаскивали поначалу пораженные необычной расстановкой пунктов в анкете ухажеров, но в конце концов со всем смиряющиеся русские дамы! В общении между друзьями и знакомыми у итальянцев это качество ставит предел откровенности. Так, например, в рассказах о собственных неудачах плохими могут быть исключительно обстоятельства, но никак не личные способности рассказчика. «Жизненный императив итальянцев,- пишет Луиджи Бардзини, – не оказаться раздолбаем ( non farsi far fesso , говорят в Италии, причем слово «fesso» происходит от неаполитанского «вульва» прим.авт. ) Оказаться в дураках – верх постыдства, так же как доверчивость – вина несмываемая. Дуракам изменяют жены, они покупают всяческую липу, становятся жертвами всевозможных обманов и интриг и часто сами лезут в пасть волку. К дуракам можно отнести также и тех, кто подчиняется закону, верит тому, что пишут в газетах, верен своему слову и вообще исполняет своей долг. К счастью, в Италии еще достаточно дураков, особенно на севере, потому что именно они поддерживают жизнедеятельность страны. Без них, вполне вероятно, все бы остановилось. Но несмотря на это, лишь немногие ценят их и воздают им хвалу. Число их поэтому уменьшается. И никто не знает, что случится, когда они исчезнут совсем». «Не показаться дураком» - именно такой линии и придерживался Лисенок, когда вдребезги разругавшись с Мауро, стал кормиться от щедрот своих знакомых, приезжавших в Москву по делам. Усугубленная шпионскими страстями из книг Ле Карре финансовая безысходность Марко отчаянно вопила: • Негодяи! Ворвались в квартиру… Оборвали телефонный шнур… Приковали наручниками к батарее… Кляп в рот… И все унесли! Магнитофон. Телевизор. Десять тысяч долларов. Ну это еще ладно! А как избили! • Бедняга!- сочувствовали знакомые, и каждый помогал, чем мог. За пределами Италии непродолжительные контакты итальянцев со своими соотечественниками со стороны кажутся поистине трогательными. В такие моменты у них возникает некое подобие чувства родины. « Итальянцы, как южане, так и северяне,- пишет тот же Бардзини, - когда оказываются за границей, подчиняются одним и тем же нравственным требованиям. Они узнают друг друга без слов. Слова не нужны им. Они общаются едва заметными жестами и готовы сделать друг для друга все что угодно. В их инстинктивном опознавании друг друга и охватывающем их чувстве сообщничества есть что-то напоминающее взаимную симпатию и влечение, которые печально связывают людей, предающихся тайным порокам; будто быть итальянцем и жить по-итальянски – нечто противоестественное, своего рода извращение, некая вина перед природой» . После истории с “фордом” Мауро стал одолевать меня расспросами о Бурятии: “Что за республика? Где находится?” Дабы полностью удовлетворить его любопытство, я решил зачитать ему статью из “Советского энциклопедического словаря”, в которой сказано: “Бурятская АССР(Бурятия), в РСФСР, на Ю.Вост.Сибири.351,3 т.км2. Нас.1 млн.ч (1985),гор.61%; буряты (206,9 т.ч, перепись 1979), русские, украинцы, татары и др. 19 р-нов,6 городов, 31 пос.гор.типа.Столица - Улан-Удэ. Расположена к В. от оз.Байкал. Поверхность гористая ,выс.до 3491 м. Климат резко континентальный. Ср.темп-ры янв.-24 гр. С,июля 17гр. Осадков около 300 мм в год…” • А об обычаях там ничего нет?- прервал меня Мауро. Я пробежал взглядом остаток статьи. Здесь даже говорилось, что буряты сеют зерновые и кормовые, возделывают картофель и овощи, занимаются тонкорунным овцеводством, свиноводством, звероводством, но об обычаях не было ни слова. • Ничего! А что вообще тебя интересует? • Ну что это за нация такая… Злые ли люди буряты? • А-а! Ну это я тебе без словаря объясню! • Да? • Конечно! О японских самураях слышал? • Ну а как же! • Так вот они, по сравнению с бурятами ,- просто дети… Вскоре я понял, что шутка моя была чрезмерно злой. Боясь мести Севы, Мауро “ушел в подполье” и стал “шифроваться”: теперь дозвониться до него по телефону можно было лишь после определенного кодированного прозвона, обусловлены были также и звонки в дверь. Машину он парковал за квартал от дома. Как -то вечером в телефонной трубке раздался его приглушенный голос: • Он пришел! Ломится в дверь! Давай быстрее! Мы жили рядом - и через несколько минут я был в его подъезде. На лестничной клетке пятого этажа в полумраке маячила массивная мужская фигура. • Чего надо?- спросил я. • А, это ты!- донесся сверху голос хозяина квартиры, моего приятеля Андрея.- Ну что этот Мауро за мудак! Свет вон во всех окнах горит, уже полчаса барабаню, а он сидит там - и ни гу-гу. Лицо Мауро было белее савана. Он сидел на диване, опустив голову, и тяжело дышал . Руки у него тряслись. Ноги - отбивали частую чечетку. • Нет, так нельзя! -наконец заговорил он.- Ну что же это такое?! Вы что смерти моей хотите?! Все, я переезжаю! Да-да! Найди мне квартиру где-нибудь в районе Беговой или Сокола.- Потом, обращаясь к Андрею: • А что ты приходить? • Как что?! - по- поддатому простодушно ответил Андрей.- Добавить! Вон у тебя сколько шнапсятины разной.- И, свернув пробку на одной из стоявших на столе бутылок, он залпом уговорил половину. • Оу!- только и успел вскрикнуть Мауро, на что Андрей, словно араб по достоинству оценивший угощение хозяина, громко отрыгнул и, похлопывая себя по животу, довольно произнес: • Хорошо!