Во тлене лет, во мгле осенней, Мечта стояла елью грез. И солнца свет был все бесследней. И отголоски реже гроз. Наверно так приходит старость, Бездумием в ночи приятным: Постичь лишь потолок осталось, Темнеющий средь полусна пятном. И блики мыслей — очень редко Внедряются в пространство совести, Ведь прожито бесстыдно, веско, Хоть, впрочем, с ползновеньем горести. А впереди — что? Безразличие, Что наблюдает смену весен, Их в чем от осени отличие? И взор во тьму мгновеньем грозен: Чего-то вспомнилось, потешное, Но тут же пьяное избытком Младой шутливости, беспешное, Во дерзновеньи слишком прытком. Возросшее в крылах отчаянных, Гнездящихся в просторах неба. Толчок ноги, подскок, случайных Взоров неоглядных суть судьба... И вот лишь ель мечтою вечной: Игла к игле, вот лапа ветки. Тут ляжет снег. строкой беспечной, И мысли-рифмы будто детки... На празднике столь новогоднем. Вкруг ели этой — хороводом. Ее и не узнать: в исподнем? Ах, нет, как разодели, чудом! Покажется тот миг как чудом... Улыбки, песни, пляски взбрык. Стоишь и смотришь: новым годом. В душе лесной таежный рык. И ель укрытая снегами. Веры. И глаз шептался с тьмою что. Пятно всей потолочной сферы, Как небеса. Как часть ничто.