30. у вас же и волосы на голове все сочтены… (Свт. Евангелие от Матфея 10:30) Пришел к просветленному лысый пастух: — Страдаю отсутствием шерсти. На старце застывшем покоился дух. В степенной бездыханной власти. Сказал же он так потому, что нужда Страдала в нем смыслами веры: Так было, пожалуй, и к слову, всегда, И было, пожалуй, без меры. Сравнил он себя с тварью блеющей, Не зная как тут обратиться получше. А может и шерсти хотел настоящей На голове своей, яйцеблестящей: Мыть ее, право, в сравнении, проще. Величье небес приспустилось шутя. И солнечный свет стал яснее. Пастух, тоже старец, в поклоне кряхтя, Узрел, что в близи тот мудрее: На вид, и прочувственно сердцем видать, Что более жизни и смерти. И ветхий пастух начал звуки слагать, Про лысину, боли в костях, что на свете Уж нет у него какой близкой души, Лишь овцы отрада и радость. — Что делать мне с лысиной, уж подскажи... Такая, вот, видишь ли, гадость. Хочу в волосах быть, на чувстве лихой, Чтоб на ветру развивались... Святой приподнялся сухою рукой: Взор старца безвласого, губы поджались, Легла та рука всей ладонью на темя, И будто слепой глаз святого Смотрел пустотой, и мгновеньями время Стучало всем сердцем, такого Не мог испытать никогда сей пришелец. Что стадо овец перегнать обязался Чрез горы шершавые скалами... Горец. Что лысой главой донельзя огорчался. Рука оторва́лась, поднялась над кожей. Зуд внутренний в голове беспокоил. И старец, несмело, сумняся ничтоже, Свой взор на Отшельнике упокоил. Стоял, выпрямляясь, смотря и не видя. В лице просветленного странно недвижность. Глаза смотрят слепо, глубо́ко сидя, И меж мирами их непостижимость. — Зачем ты пришел, — обнаружились губы, Что шевельнувшись, застыли, прискорбно. Иль то показалось лишь. Мысли судьбы Ворочались в бездне душевной. И больно. — Зачем же я жил... — искривился плешивый, Маска лица по морщинам дрожала. Вспомнилось ярко: он статный, красивый, И молодой, и любимая встала В рост весь, прекрасная ликом, счастлива. Судьба забрала. От болезни исчахла. Не было больше жены. Голова Плачущего пастуха как дрожала, Только он силился, чтобы не плакать. Но продолжая беззвучно страдать. Рука убралась. Просветленный смотрел. Мимо него, но как в душу, прозрением. Чувствовал так. Сердцем чутко корпел. Уж наслаждаясь перерождением, Что как слеза, как предчувствие неба. Мысли текли упокоено, сытно: Счастьем души, да предстала судьба, Будто вторя: хоть и жил ты беспутно, Все же в тебе есть нетленная кость. Впрочем, не мне рассуждать о том, Свя́ту ты ныне нечаянный гость. И растворилась в затменьи бесследном. Вежды отверз. Посмотрел на святого. Молча сидел, будто так и молчал. Что же власа? Как желаний их много. Сколько прожил, столько ли потерял?