Городок-то тот давным-давно уж средь Донских волн стоял, возвышался на безопасном от врагов острове. И река туточки быстрая и степь душистая, да и небушко до поры до времени чистое. В окружении дубравы доброй жил народ чудесный, горя не знамый. Работали казачки Донские, строились… Рубежи они стерегли, татарву отгоняли и в ногаев пуляли, да потрошили проходящие мимо суда с судёнышками во славу себя самих. И ещё… а как же: попутно детишек растили, необыкновенные песни казачьи слагали, но знатно пели…

«На Донце – реке, Во казачьем городке

Ой, да вот он, во казачьем городке,

Появился, объявился Булавин – он Кондрат.

Ой, да вот, Булавин, он Кондрат!

Кондрат – парень не простак, а удалой он казак,

Ой, да удалой он казак.

Зипун шит серебром, сабля вострая при нём,

Ой, да вот он, сабля вострая при нём.

Сабля вострая при нём, а глаза горят огнём.

Ой, да вот он, а глаза горят огнём».

«Казак» - слово Тюркского происхождения, чаще всего звучит как «казак» или «козак». Так называли свободных независимых людей порвавших со своей социальной средой. Словом «казак» или «казах» называли себя киргизы. Но профессор В.Ключевский писал, что «даже татары вступали в состав служилого люда». Так татарин Кирейка «на крымских людей воевать с казаками хаживал» и впоследствии поступил на царскую службу.

У тюркоязычных народов, живших родовым строем, слово «казак» означает человека, оторвавшегося от своего рода (вроде волка – одиночки). Так же назывались передовые войска, по волчьи рыскавшие впереди основной армии. А в пятнадцатом веке в русских землях, переживших татаро-монгольское иго, так называли вольных людей, не имевших земли… В армиях татарских ханов казаки составляли особый разряд войска. Так, описывая войско крымских татар, летописцы говорят о таких его составных частях, как «уланы, князья и казаки». Из казаков состояли лёгкие передвижные отряды, несущие караульную службу, постоянно беспокоящие противника. Происхождение самого слова «казак» всегда и во все времена вызывало споры. Одни считали, что это слияние двух монгольских слов: «ка» - железо и «зак» - граница, то есть охрана границы, пограничная стража. Другие полагали, что слово происходит от самоназвания одного из тюркских родов, имевших тотемом лебедя. «Каз» - гусь, «ак» - белый. Якобы род «казак» оторвался от своего племени, стал свободным, а само название рода стало именем нарицательным. Так стали называть всех свободных и вольных людей. Есть и другие варианты происхождения этого слова. Но подавляющее большинство исследователей считает, что оно всё же тюркского происхождения.

Всегда, когда создаётся новое государство, либо просто власть меняется, многие молодые и сильные парни не вписываются в новую структуру, оказываются на обочине жизни. Куда им деваться? В дипломатической переписке, которая велась между Москвой и степными государствами, их называли «казаками».

В это же время так начинают называть шайки разбойников, на свой страх и риск промышляющих на ничейной территории и караванных путях. У себя дома они являются законопослушными гражданами, но объединяясь в отряды и выходя на большую дорогу, не дают пощады иностранным купцам и набегами постоянно разоряют соседей. Например, в 1523 году азовские разбойники захватили русских промышленников, спускавшихся по Дону за рыбой, зверем и диким мёдом, и русский князь Василий через посла крымскому хану передал: «Твои казаки азовские наших людей имают на Поле, да водят в азов, да их продают». А крымчане оправдывались, что делают это без ханского приказа «мелкие люди, молодые казаки». В 1549 году, сообщает историк Марков, князь ногайский Юсуфе жаловался царю Ивану Васильевичу, что «на Дону стоят русские разбойники и ногайских купцов грабят». Ногайский Мурза тоже жаловался Ивану Четвёртому на разбои, на что царь отвечал, мол, наших казаков там нет никого и что там одни лишь беглые люди. Даже султан могущественный турецкий, владыка Византии и гроза христианского мира, был не на шутку встревожен разбойничьей удалью донских казаков. Посланник наш Пётр Тургенев доносил царю в 1551 году: «В басурманских книгах пишется, мол, казаки с Азова оброк емлют, и воды с Дона пити не дают». Обычай грабить «в Поле» т.е. в безлюдной степи всех и каждого было широко распространено между всеми народами.

Марков сообщает, что: «Московская политика с половины пятнадцатого и конца семнадцатого веков настойчиво направлялась только к тому, чтобы обратить этих вольных хищников в защитников Русского царства… Уже Иван третий, сообщает в Географическом словаре Татищев, выселил в 1487 году Касимовских и мещерских казаков на Дон к жившим уже там многим казакам». Первым их городом был там, где Донской монастырь, в двадцати пяти верстах от Богучара и тридцати пяти от Петропавловки.

Шумят на поворотах реченьки быстрые, питающие великую реку, бурлят впадающие ручьи, колотятся. Бегут волны донские, на удивление быстрёхонько несут весточки от царя русского, Петра Алексеевича. Ещё в августе одна тысяча семьсот четвёртого года Апраксин в особой тревоге сообщил Петру Первому: «… послал я в Богучар, казачий городок… и ныне мой посланный писал, что учинились сильны, переписать себя не дали…». А ведь ещё в одна тысяча семьсот третьем году в городок прибыл в поисках отступников сотник Кологривов. Его расспросы убедительно в ту пору показали, что беглых в данной местности нет, да и не было. И вот тебе, пожалте… - расплодились во множественном количестве беглецы-преступники государевы. В основном с судоверфей бежал замученный под самые залысины люд голодный, а с ними и солдатики-дезертиры, да ворьё всевозможное, избежавшее наказания, и много кого ещё.

Донецкий-то стоял в ту пору укреплённый по казачьему образцу и обычаю: высокий плетень был пересыпан землёй, утрамбованной, а сверху на том валу возвышался ещё один плетень. За стеной, на площади в сто пятьдесят на семьдесят пять саженей, располагались три улицы и церковь Богоявленская. Скотину держали на соседнем острове. Да, конечно, слово остров упоминается почти во всех исторических трудах, касающихся казачьих городков. В данном случае городок Донецкий находился на рукотворном острове. Были прорыты каналы, соединяющие реку Дон с озёрами, донскими старицами. Для скота казаки использовали земли, находившиеся в непосредственной близости. Казаки на то и рассчитывали, чтобы посмевшие напасть злые вороги, возможно, не будут штурмовать стену, а ограничат аппетиты зверские добычей в виде мяса животных. Только вот беда – скот-то перевезти было делом довольно сложным, а на мясо его много не забьёшь. Канал сохранился до наших дней, правда он сейчас без воды и завален буреломом, но можно с удовольствием рассмотреть и представить, как казаки на своих челнах выплывали из засады и грабили проходящие суда, а в последствии просто тупо собирали за проход судов дань. По левую сторону Дона наглели Ногаи с ханом Каюком во главе. Не даром по настоящее время в ходу выражение: «Придёт тебе каюк». А по правую сторону пугали своим присутствием крымские татары. Ежегодно они совершали на русские земли набеги. Наберут в полон людишек и по Дону сплавлялись обратно в Крым для продажи живого товара в рабство. Казачки не брезговали никакими средствами для достижения собственного благополучия. Например, грабанул Ногайский хан Каюк караван, идущий в Персию, тут же казаки объединяются с крымскими татарами и грабят своих соседей, грабителей, или, наоборот, объединяются с ногаями и грабят крымских татар, идущих домой с ежегодной добычей. Ничего в истории не меняется, мозги остаются прежними. Ну, это я увлёкся, а теперь продолжим…

Казаки привычным образом стремились лишний раз не показываться чужим глазам на всеобщее рассмотрение и старались селиться так, чтобы не было видно издалека – в низинах, в зарослях камыша. Из-за этого казачий городок иногда уходил под воду, ведь весной заливала его река, без всякого на то спросу. Дома богатых горожан стояли на сваях сильных, остальные жили в землянках и во время большой воды скитались кое-как по пещерам правого крутого берега. А пещер было нарыто предостаточно для схрона награбленного добра и жизни собственной, а также для отмоления души монашеской. Это был именно город, где дома теснились часто друг к другу в улицах трёхизбённых. Огородов не было никаких. А зачем казаку огород? Мол, хотишь отдельно городиться да в земле ковыряться – посиди в Дону с мешком на голове! Так говаривали местные старожилы. Посадить в воду: опутать руки в запястьях и пропустить промеж коленок, привязав к ним камень; затем в воду, да так, чтобы подбородок только над поверхностью торчал; и так… сколько продержишься до самой смертушки взахлёбной.

Очень хочется верить, что Донецкий был одним из четырёх первых казачьих городков, а значит явился основой для развития Вседонского казачества. Так что ещё более обидно становится, что находящийся на нашей земле городок предан забвению. А ведь в отличии от других городков, где преобладали землянки, здесь, у нас, обнаружены надземные строения. Некоторые избы стояли на сваях на случай половодья. Казаки были зажиточные не в пример другим и видно, что не раз городок сжигался ещё до Петровского правления, о чём свидетельствуют обугленные брёвна откопанные на более нижних слоях в земле. Конечно, богучарцы будут напролом лезть и биться за городок, мол, на верху у них была станица. Нет, скажу я вам. На границе он есть между районами и на рубежах между Ростовской и Воронежской областями, на территории Петропавловки. В своей книге «Старая Донская пустынь и Донецкий казачий городок» Марков Е.Л. пишет, что он с особым вниманием относится к порубежным местностям. Ведь границы между нашими областями и даже отдельными уездами не выдуманы зря, фантазией топографов, а созданы историей, иногда очень давней.

Межа Воронежского края и казачьей земли прошла здесь именно, а не в каком-то другом месте, тоже, конечно, не без важной причины. А если на такой, несомненно, исторической местности ещё и имя историческое какого-нибудь старого посёлка, кургана или урочища, - то уже вперёд можно быть уверенным, что тут благодарная почва для любителей исторической старины. «… теперешняя слобода Монастырщина, которую я посетил, есть та самая старинная Донская казацкая станица, которую царь Петр Первый, не любивший ни в чём полумер, сравнял с лицом земли за участие в бунте Кондрашки Булавина. Казаки Донской станицы были одни из самых деятельных сторонников смелого атамана, разгромившего столько областей Русского царства и пробившегося открытым боем на Оку и Волгу. Есть даже предположение, что Донской городок мог быть родиной Кондратия Булавина. А ещё больше оснований предполагать, что старая Донская станица была первым гнездом, которое свила себе на Синем Доне Ивановиче удалая казачья вольница ещё в пятнадцатом веке, при великих князьях русских», - пишет Марков. Здесь же этот удивительный путешественник показывает встречу старца с Петром Первым перед походом на Азов, предсказавшим ему победу, и говорит, что будто бы великий царь даже переночевал в городке в 1696 году. И здесь же историк Марков показывает нам свои мысли, коим хочется очень-очень верить, часто совпадающими с моими мыслями собственными. «Нужно вспомнить только, какое тяжкое тягло тянуло в течении веков древняя Русь, оберегая своими ничтожными тогда военными силами неохватную линию своих малолюдных окраин. Ни с юга, ни с востока не было у неё твёрдых естественных границ, а безбрежная, травяная и лесистая пустыня - «Дикое поле» наших летописей, кишевшее кочующими хищниками, охватывая её кругом, как волны моря. Воронежская губерния была в этом смысле передовым редутом русского царства и первая принимала на свою грудь бушующий прибой кочевых орд. Не даром через неё прошли на Русь, один за другим, и Батый и Мамай и Тамерлан… Бороться со степными хищниками их оружием, их приёмами могли только такие же бесстрашные и неутомимые степные орлы, сжившиеся с дикой пустыней, как с родной матерью, и, конечно, наши умные древние правители высоко ценили эти драгоценные для них качества казацких удальцов, засевших по Дону»

«Какой-нибудь Донецкий городок, торчащий в неприступной местности…», - продолжает говорить историк Марков, - « …служивший гнездом смелой стаи казацкой вольницы, должен был иметь огромное значение для безопасности русских пределов, даже и тогда, когда граница их далеко ещё не доходила до него, когда он ещё был выдвинут на много вёрст вперёд за черту русского царства.