Забавно верить в чудеса. Укромен час великой воли, Когда прозреньем словеса. Когда не знаешь чувства боли. Рассветны образы души, Прорвавшей сети злых печалей, И ликом — отблесками стали — Еще на лист себя кроши. Будь зовом сердца, властью сути, Играй в затмение и в страсть. Но не отдай лишь слово мути. Не дай поэзии пропасть! Страдали гении над часом, Когда им верилось в судьбу. Ведомые сердечным гласом, Глазами клали в лист мольбу. Стараясь верою и правдой. Гнетя надмением бессилье. Но слово стало лишь водой. Вот, таково судьбы насилье! Войдет в предчувствие зов рая. О рае знаешь что? Окстись. Но образом судьбы играя, Возьми — на музе всей женись. И будет рай, и будет песня. И даже будет вера — слогом; Но жизнь вся: скученная басня, Ищи мораль в ней, бутербродом. Хватая на лету известья. Кромсая памятью блажь веры. Вот таковы итоги, братья. Иль просто чувства кавалеры. В том чувстве поэтичен взмах Руки перо что держит дерзко. Макает оное в свой страх. На лист кропая душу веско. По капле, по секунде тла, Уходит что из духа мочно. Как быдто выжат клей, светла Теперь печаль, и радость точно Коснется дрогнувших тут губ, Ноздрей вошедших в ликованье. Преображенье сути! Сруб Всех мыслей выстроен: внимание! И тайной ве́щей чтит строка Бессрочное твое прозрение. И муза смотрит свысока: Хм, вышло что ль... стихотворение?! Камлания души твоей — На веки отданы предчувствиям. Ты будешь жить в страницах, пей Очами этот день, напутствиям От гласа внутреннего рад, И тут же средоточен знанием: О том, что музе сущий брат; Не муж ли? Горд сим сочетанием. На деле понуждаясь быть Уже отцом ее, наставником. И новый лист строкой покрыть. И стать уже стихов начальником. О, как же суетны мечты! Почем у них величье истины? В стихах заветы чистоты, И красоты, нужда рутины. Все понял так, опять берясь Слогами тасовать предчувствие. Жил сутью блага отродясь. В стихах найдя его отсутствие. Но как же так? Порочны сны? Соседи спать мешают криками? Иль нет любви, и нет весны, А только думы сонно бликами. И блага нет. Но есть стихи. Что побуждают жить прозрением. В котором суть, чуть-чуть «хи-хи». И пахнет это возрождением. Хотя, пардон, то гарь от каши. Мечты опять волочут в небо. Земля к себе притянет: слушай! А чем еще ты в жизни не был? Поэт коль, значит мерой духа Ты измеряешь веком слово. А в этом слове — сна разруха? И нет, там очень даже здорово. Там города встают над пустошью. Летят в космические дали Сигары света. Бредишь чушью? Иль в будущем все так, видали?! И города, и космос россыпью. И лица детские в веселье. И вот, встречаешь музу-гостью; И слову тута новоселье. Вписал последние что ль мысли. Вложил их в рифму: будет толк. Читай! Пока не поздно, ой ли? Подправь где надо, да чуток. Целуешь лист, строку лобзаешь, И букву внюхал: ах, свежа! Вот только лишь себя не знаешь. И жизнь в стихах — как госпожа Кладет на лоб тебе спросонья Заботливо ладонь сухую. И пробуждает. Для свершенья. И шепчет: «Музу жди другую». И ты меняешь. Как перчатки. Своих нечаянных муз-девок. И будет вера. Строки начатки. И среди сна лепной зевок.