• К переизданию книги Якова Есепкина «Lacrimosa» МУЗЫ ИЗ ТАРТАРА «С мертвым Лазарем, Идой ли нам Предстоит допивать медовицы» «Космополис архаики», 2.1. Потир «И твердь крепка, не в сей лукавить, Хоть презлатятся кровь и митры» «Космополис архаики», 3.2. Псалмы Невероятное сделалось очевидным. Автор «Герники Есепкина» с удивительной точностью обозначил временные детерминанты предстояния «Космополиса архаики». Появление вершинного «русскоязычного» монументального письма совпало со временем российской гуманитарной катастрофы. Александр Зиновьев пошучивал в «Катастройке» (homo советикус, человек, закаленный высшей советской гуманитарной средой и университетскими интригами), Есепкин, очевидно, не нашёл в себе сил даже для иронии и заковал системный катастрофизм в трагические, едва не коринфские латы. Новейшая русская Герника войдёт в историю мирового искусства, с этим ничего нельзя поделать. Великие честны, поскольку лукавить не способны. Каждая запятая, каждая точка в «Космополисе архаики» на месте, которое никак нельзя изменить. Разумеется, возможен оптический обман, как частность, но в массе читатель ошибиться не может, пейзажи неоготического полотна, бесчисленные натюрморты, пастели, этюды выносят шум и ярость лобных мест, красных площадей России к подножию вселенской Голгофы. Надрывный, а порою монотонный речитатив Есепкина выигрывает в сравнении и с библейскими эсхатологическими иносказаниями. Дежа вю. Давайте вспомним: в Каролинском университете оглашаются имена новых лауреатов Нобелевской премии, на несколько дней внимание мировой общественности приковано к Стокгольму, элиты чествуют своих светочей. Весьма условно нобелевская неделя началась со скандала (шведские академики «забыли» российского учёного либо тот по объективным причинам не попал в номинацию – вопрос). Который год Россия созерцает мир и Стокгольм, словно падчерица бал в благородном семействе. Лауреатство достаётся США, Великобритании, Израилю, другим странам. Минувший год мог ознаменоваться по крайней мере русским литературным триумфом, но правопреемница СССР вновь упустила исторический шанс. В Интернете уже опубликован «Космополис архаики», за считанные дни ставший всемирной художественной сенсацией. Великую книгу следовало всего лишь издать, сотни российских корпораций до сих пор разбираются между собой, кто же осуществит издание. Автор «Космополиса архаики» Яков Есепкин, отказавшись от зарубежных предложений, явил пример духовного подвижничества, он ожидал реакции на Родине и пропустил 2009-ый год. Всем известно его обращение к Д. Медведеву, многим – комментарии, в частности, Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Вообще «Космополис архаики» уже невозможно было не замечать, книга-сенсация, признанная венцом Золотого и Серебряного веков отечественной литературы, извинение за тавтологию, стала известна властям, ведущим политикам, элитам, собственно литераторам. «Космополис архаики» («хоругвь интеллектуальной литературы, эстетический Эверест») и сегодня устанавливает рекорды по скачиваемости из сети, его читают всюду, книга делается настольной для читателей с абсолютно разнородными предпочтениями. Тем паче, ещё более удручающей выглядит ситуация теперь, следует полагать, история с «Космополисом архаики» войдёт в российское художественное летописание в качестве позорной жёлтой страницы. Несомненно, при сохранении статичности в 2010-ом, последующих годах автор может представить какое-либо третье государство, то, что его фамилия будет фигурировать в нобелевских номинациях, критика относит к словарным трюизмам. Феноменальность книги, пожалуй, и вот ещё в чём: «Космополис архаики» аполитичен, редкие упоминания кремлёвских реалий теряются во вневременной картинографичности. 7-го октября 2009 г. Вл. Путин встречался с писателями, кстати, именно в этот день Л. Толстой отказался номинироваться на Нобелевку, о «Космополисе архаики» умолчали обе высокие стороны, Путин, вероятно, ожидал и наблюдал, литераторы знаково молчали, по-иному никак, промолвив некие слова о классике, куда затем деть свои пергаменты, ведь и в лавке древностей Слово сияние расточает, у нас традиционно любить умеют разве немых и мёртвых. Божена ПИОТРОВСКАЯ МУЗЫКУ Я РАЗЪЯЛ… По Москве гуляют слухи о том, что на каких-то интернет-сайтах опубликована так называемая «Таблица Есепкина». Предполагается следующее. Во время написания «Космополиса архаики» гениальный литератор вынужден был изобрести, вывести некое универсальное уравнение, создать «рамку», позволяющую проверять (всесторонне) текстовую гармонию. В итоге автора культовой книги о загробном мире постигло разочарование, ибо проверки на соответствие условно-абсолютному качеству не выдержала практически ни одна строфа русской классической поэзии. Говорят, проверке подлежала лишь оригинальная поэзия. Действительно, скверный анекдот. Прозаические тексты, разумеется, никто не рискнёт подвергнуть алгебраическому анализу, в них, безусловно, содержится лексическая какофония, переводы также выносятся за скобки, а вот поэтическую Музу, право, жаль. Не секрет, поэты глухи к своему слову, уж если нечто написали, любят это смертельною любовью. «Ай да Пушкин…» -- невинный тонкоголосый возглас скучающего повесы. Александр Сергеевич хотя право имел на восторги. За Барковым он в силу дара облагородил поэтическую словесность, правда, от скабрезностей и в стихотворных текстах, и в эпистолах не удержался. Если Пушкин сумбурен и слаб, он слаб в сравнении. Когда появился «Космополис архаики», возникла (после более чем полуторавековой паузы) уникальная возможность сравнить канонические тексты «солнца русской поэзии» с иным эталонным письмом. Выводы пусть делают лингвисты, литературоведы. Ныне они явно обременены догмой, её тяжести возможно избавиться разве новому Белинскому. Но где современный неистовый Виссарион? Его нет, как нет и великой литературы. Вспомним, гениальная критика всегда существовала в эпоху бытования выдающихся художников. Яков Есепкин – исключение, его «Космополис архаики» -- исключение невозможное, поэтому ожидать приятия гениального поэтического эпоса либо собственно литераторами-современниками, либо критиками нельзя. К тому же в абсолютной степени не ясна природа самой книги, до Есепкина русская литература даже опосредованно не соотносилась с античной каноникой, «Космополис архаики» по сути уничтожил и эту догму. Читайте, кто не читал, убеждайтесь: литературный феномен реален, материален, исчезнет в одном из очарованных (им же) мест Интернета, явится в другом. «Космополис архаики» посвящён странствиям, скитаниям по мирам, городам и весям, давно не существующим. И сам Есепкин суть очарованный странникъ, его полисы чудеснее нынешних и покрытых пеплом великолепных мировых столиц. Пожалуй, единственная связующая нить с реальностью – неотрицание торжества всемирного зла, в «Космополисе архаики» можно избавиться всего, только не предательства. Совсем не случайно рядом с главным героем здесь всегда присутствуют великие исторические «продавцы» (ударение на втором слоге), многие из них выходят на свет впервые как раз в книге. Клио их маскировала, Есепкин аккуратно снимает исторические флеорные маски. Даже не так. Не снимает их, но понуждает величайших замаскированных злодеев к снятию розовых шелков и прекращению маскарада. Постфактум, когда узнавание состоялось, все вновь равны, однако такое страшное равенство делается возможным в загробном мире. Не исключено, перенос действия в мир иной понадобился Есепкину для решения простой задачи, чтобы не утруждать себя необходимостью доказывать невеждам реальность отсутствия времени. Хронос повержен, действие не имеет начала и завершения. Помимо неутруждения игрою в бисер с глупцами, Яков Есепкин открывает перед Музою немыслимые возможности, он не только создаёт новейший лексический словарь и, в качестве его торжественной части, скорбный всечувственный тезаурис, а и с математической точностью ломает урочную тонику, меняет за Тютчевым местоположение ударений, безударные слоги обретают реквиемную ударность, результатом становится невероятное по эмоциональной мощи звучание Слова. Эстетика «Космополиса архаики» за гранью выученных вековых уроков, открытые уроки Есепкина возносят их участников к безвоздушным высотам. Воздуха и для лёгкого дыхания в полисах нет, воздух нужен живым, царство теней уберегает всякого странствующего, скитальца небесного от губительной среды, преображая и обращая в собственную тень, по возвращении назад чудодейственный озон будет посвящённых беречь вневременно. И главное. «Космополис архаики» не стал бы вершинным произведением русской поэзии ещё при непременном условии: когда б не имел безупречной формы. Ах, оспорить бы приоритетность (кому, ну не Акунину ж с Пелевиным, да хоть кому – стилистов несть), не получается, канон и форма не позволяют. Мария ВИНОГРАДОВА