ДЕТИ ЯНУСА (часть седьмая) После бурно начавшейся и лопнувшей, как мыльный пузырь, истории с Капитанами Беневелли, вероятно, понял, что не стоит слишком серьезно относится к революциям и социальным переменам в других странах: cидя в своем троноподобном кресле, он сосредоточенно, напоминая энтомолога с лупой, рассматривал Большого Чечена, очевидно, вспоминая, что Мауро рассказывал ему о причастности кавказца к политике. Похоже, внешность гостя вошла в паз описания его социального статуса, и кавалер довольно улыбнулся: • Ладно, постараемся помочь. Начнем в понедельник. Италия начала завораживать Большого Чечена. Размеренная жизнь Реджо Эмилии его восторгала буквально на каждом шагу. Проведя в городе пару часов, он уже расспрашивал меня о том, сколько стоят в нем квартиры. В ресторане, поедая зеленые и желтые тортелли - “разновидность пельменей” с начинкой из творога со шпинатом или тыквой, он заметил, что у них “дома делают такие же, только размером побольше”, и принялся пространно рассуждать о сходстве обычаев и климата Италии и Чечни, неожиданно спросив меня при этом, как звучит по-итальянски слово «Кавказ», и услышав: «Кауказо», сказал, что на чеченском «Кавказ» означает: ворота в Азию. После обеда, по дороге в гостиницу, загадочно улыбаясь, полунамеками и околичностями он хотел вселить в нас мысль о том, что в древности существовала определенная связь между Италией и Чечней. А спустя пару часов, судя по всему, нам уже полагалось понять, что сейчас он наконец-то находится на своей исторической родине… Ранее я не раз бывал свидетелем того, как во время застольных бесед чеченцы пламенно возводили свое происхождение то к Урарту, то к Египту, и, видя возможные последствия, дабы не усугублять сумбур в исторической науке, не стал подогревать добрую эйфорию Большого Чечена, ищущего, как и многие его земляки, исторические корни своего народа , рассказом о том, что, хотя Вергилий и говорит в «Энеиде» о Кавказе «бездушными камнями страшный», в чеченском и этрусском языках понятие “сын” обозначается фактически одним и тем же словом: кlант - clan... Когда вечером мы прогуливались по городу, хотя кавалер и вышагивал рядом с вальяжным кавказцем по-кантовски, в его поведении угадывалось желание показать, что они давние знакомые. Иногда его останавливали. Принеся извинения, он отсоединялся от нашей группы и, отойдя чуть в сторону, неторопливо вел беседу. Некоторые из его собеседников, скосив взгляд на Большого Чечена, приглушенно спрашивали: “ Кто это ?” Беневелли так же приглушенно отвечал: “ Очень солидный человек из Москвы. Связан с правительством. Здесь по бизнесу” . “A-a…,- многозначительно тянули в ответ ”. • Ну время у нас есть,- говорит мне Большой Чечен, когда мы приходим в гостиницу.- Давай показывай нам завтра Италию. • Чтобы ее всю посмотреть, жизни не хватит. • Может, в Рим махнем? • Еcли хотите понять эту страну, начинать знакомство с ней нужно не с Рима. • А с чего же? • Доверьтесь мне. Рано утром Мауро забирает нас в гостинице - и, оставив за собой номера, мы на два дня уезжаем из Реджо Эмилии. Выезжаем на автостраду. Пролетаем Модену, Болонью... Чуть в стороне остается Вилланова - небольшой поселок, давший название одной из древнейших археологических культур Италии: здесь в 1853 году во время раскопок, проводимых графом Гоццади, впервые был найден характеризующий ее погребальный инвентарь - биконичекие урны, в которые для захоронения собирался прах из ритуального костра . “ В начале железного века,- пишет итальянский историк Ромоло Аугусто Стаччоли,- на итальянском полуострове возникают очаги “региональных культур”, что нарушает единонообразие уклада жизни, которое отмечалось здесь с середины бронзового века (XIV в. до н.э) и с распространением так называемой апеннинской культуры продержалось до начала первого тысячелетия (X в. до н.э). С возникновением и развитием этих различающихся между собой “железных культур” непосредственно связан великий феномен зарождения народов древней Италии: действительно, каждый из этих народов (известных нам в историческое время) можно возвести к одной из них. Поэтому все они являются ступенью в процессе формирования народа ( или группы народов),к которому относятся и, каждая из них, отличаясь от культур соседствующих с ней, представляет собой первый отчетливо видимый нами признак проявления самосознания “национальных” образований”. С виллановианской (виллановской) культурой, следы которой, после находки около Болоньи, были зарегистрированы на территориях Тосканы, Лация, Умбрии и других регионов , связана история народа, оказавшего - через римскую цивилизацию - влияние не только на культуру Италии, но и всего мира. Народ этот появился пред ликом времени в тех местах, где прежде сосредотачивалась культура Виллановы, и впоследствии получил имя “этруски”. Своеобразным символом поступательного движения цивилизации на занимаемых ими землях может служить находка, обнаруженная на юге Этрурии, в городе Тарквинии, датируемая VIII веком до н.э: глиняная урна виллановского типа , прикрытая бронзовым этрусским шлемом... Этруски были нетипичны для италийских цивилизаций своего времени, отличаясь от них коренным образом и по языку, и по уровню развития, и наконец, по законам и религии. Поэтому уже с самого начала традиция определяла их как иных, а сегодня нередко именуют “марсианами Апеннинского полуострова.” Бесспорным однако остается факт, что с их появлением ( наряду с выведением греками колоний на юге полуострова) в жизни малоизвестного во II тысячелетие до н. э. уголка Средиземноморья – Италии - происходит перелом: простые поселения Виллановы превращаются в процветающие города, развиваются ремесла, инженерия, архитектура, искусства, медицина, торговля и морское судоходство, устанавливаются связи с другими странами Западного и Восточного Средиземноморья. Этрусское общество резко отличалось от общества римского и греческого положением, которое занимало в нем женщина. Совершенная римлянка определялась тремя словами: pudica, lanifica, domiseda, то есть она должна была быть целомудренной, уметь ткать и сидеть дома. Гречанке тоже подобало оставаться в тени мужнина крова. В отличие от них женщины этрусские наравне с мужчинами принимают участие в банкетах, возлежа рядом с ними на ложах триклиния( гречанки же, как свидетельствуют аттические стелы, в подобной ситуации, сидя перед своим господином- мужем, подобострастно смотрят на него, стараясь предупредить любое его желание); в роскошных одеждах присутствуют на спортивных состязаниях, кулачных боях, собачьих бегах, выступлениях танцовщиков, и даже выполняют на них роль распорядителя ( в Олимпии присутствовать на играх из женщин имела право лишь жрица Деметры). Неисключенность этрусской женщины из общественной жизни и ее видное положение в семье вызывали подозрения у соседних народов и порождали кривотолки. Так греческий эрудит Афиней со ссылкой на историк Феопомпа писал: “ У тирренов женщины общие... Они часто появляются голыми с мужчинами и между собой. Они обедают не только со своими мужьями, но и первыми попавшимися, и тогда удовлетворяют свою плоть. Тиррены воспитывают детей, появляющихся на свет, не зная, кто их отец”. Те же слова Феопомпа повторит Аристотель. Римский драматург Плавт напишет, что этрусские девушки накапливали приданное, занимаясь проституцией. Проблемой “привилегированного положения этрусских женщин” занимались многие специалисты по древней истории. Уже в наше время немецкий историк И. Баховен, опираясь как на сведения античных авторов, так и на изученные им ( в довольно-таки ограниченном количестве: 50 ) этрусские надгробные надписи, сделает сенсационный вывод : поскольку этруски вели свою родословную по женской линии, они сохраняли в историческую эпоху матриархат. Утверждение Баховена опровергнет немецкий историк и филолог Фридрих Слотти. Он изучит шесть тысяч этрусских эпитафий, и обнаружит среди них всего лишь 33 надписи, в которых родословная ведется по материнской линии. И если рядом с именем умершего стоит имя его матери - метронимик, то перед ним обязательно указывается имя отца - патронимик. По мнению Слотти, нельзя делать неосмотрительных выводов на основании того обстоятельства, что в надписях происхождение умершего иногда определяется по материнской линии,- это можно объяснить тем, что имя матери имело не меньшее значение, чем имя отца. Ибо, считает Слотти, подобные случаи вовсе не говорят о том, что отец был неизвестен, так же как нельзя считать, что, если происхождение указано по отцовской линии, то неизвестна была мать. В этрусском обществе, пишет французский историк Жак Эргон, отец диктовал законы, но и мать не была лишена слова, которое нередко становилось последним. Сведения греков о распущенности этрусских женщин Эргон справедливо объясняет тем, что греки просто не понимали этрусского мира и, сопоставляя его с миром собственным, приходили к заключению о его греховности. Свободное положение женщины у этрусков скорее является показателем развитости их общества, прошедшего значительный исторический путь. Оно отсылает, по мнению Эргона, к древнейшему обычаю Крита и Египта, где женщина обладала привилегией “ делать, создавать, творить царя”, то есть при избрании царя имела право первой произнести его титул, тем самым как бы передавая ему царство и освящая законность его правления. Фактически это означало признание того, что, на уровне энергетики бытия, функции женщины сводятся к получению и передаче жизнетворной, информационно насыщенной энергии: она выступает в роли ее проводника, за что некоторая часть этой энергии, необходимая для существования, достается ей самой - в качестве «космической награды». Из Женщины, к Женщине и через Женщину , сквозь Женщину осуществляется цикл святого, мыслящего субъекта Мира , подтверждая эту мысль, говорят и сторонники нордической космогонии. Эхом этих и иных традиций, связанных с тем особым положением, которое занимал «слабый пол» на Земле в архаический период истории человечества, сегодня звучит ряд слов “женщина - гений - гениальность”, восходящих к индоевропейскому корню “gen” - “порождать”, “давать начало”. Второе из этих слов соединяет в себе соприкасающиеся значения “творение” и “покровительство”. “Гениальность” же буквально означает “ врожденное качество - переходящее в роде по наследству ”, или как мы сейчас говорим, “генетически переданное”, женщиной, разумеется, поскольку понятие “мужчина”, в этом ряду отсутствует, относясь к ряду иного корня, из которого в некоторых европейских языках образовались такие слова, как «земной», «человек», « смертоносный», «кровопролитный», «убийца» ... Каждый город этрусков представлял собой государство, во главе которого стоял лукумон - правитель, сочетавший функции царя, верховного жреца и судьи. Символами его власти были фасции - связка прутьев с воткнутым посредине топором. Позднее, вместе с так же этрусского происхождения курульным креслом, скипетром и расшитой тогой, они стали атрибутом власти в Риме, а уже в наши дни дали название такому явлению как фашизм. Лукумоны правили людьми, которые уже на заре своей истории проявляли незаурядные способности. Этрусские строители, при сложном рельефе местности, обносили свои города многокилометровыми мощнейшими стенами( десять километров в Тарквиниях, девять в Вольтерре, семь - в Вольсиниях); прорубали длинные высокие путепроводы в скалах( Сована, Питильяно); прокладывали дороги, некоторые из которых впоследствии вольются в римские и получат их названия. Архитекторы проектировали жилые дома, которые станут “типовыми” в Риме и затем - традиционными для всей Италии( дома с атрием), ; возводили трехцелльные храмы, предопределившие некоторым образом сакральную архитектуру римлян и вошедшие в историю искусств вместе с особым, этрусским, типом колонн под названием тосканские. Инженеры отводили русла рек ( По); планировали и проводили осушительные, мелиоративные и ирригационные работы, “требовавшие серьезных знаний теоретических основ техники” ( Вейи, Бьеда, Адрия, Спина) . Рыбоводы разводили морскую рыбу в пресной воде озер Больсена, Браччано, Вико. Земледельцы получали на полях Клузия, Перуджии, Ареццо урожаи злаковых, в пятнадцать раз превышающие объем засева и дававшие муку такого качества, что позднее римский поэт Овидий посоветует модницам использовать ее вместо пудры. Некоторые поля были засеяны льном, из которого ремесленники делали паруса и плели охотничьи сети - “столь прочные, что их не брал самый острый нож, столь тонкие, что , сложенные, проходили сквозь кольцо, столь легкие, что один охотник мог запросто унести на своем плече их в количестве, достаточном, чтобы покрыть лес.” Садоводы выращивали завезенные из Африки цитрусовые - и само слово “цитрон”, имеющее неиндоевропейское происхождение и буквально означающее “лимон”, войдет в индоевропейские языки при этрусском посредничестве. Виноделы изготавливали вина, со временем прославившиеся и за пределами полуострова( вина Адрии, Чезены, Луни, Тоди, Ареццо, Грависки, традиционные у этрусков мускаты - “апианы” ). Скотоводы выращивали белоснежных широкорогих быков и коров, сила и красота которых во всей Италии породит на них спрос - как для работы, так и для жертвоприношений богам (фалиская порода). В сыроварнях готовили овечий сыр -“пекорино” ( формы были весом около 400 килограммов), который и по сей день составляет гордость итальянской кухни. Повара, обслуживавшие традиционные для этрусков банкеты и пиршества, превращали кулинарию в искусство, отголоски которого дошли до нас в описании Петронием пиров Трималхиона. Сукновалы изготавливали шерстяные ткани, “слава о совершенстве коих облетит весь мир”. Портные делали элегантную одежду (накидки, плащи, лацерны, тоги, туники...), как для свободных, так и для рабов, в отличие от Рима, где зачастую будут одевать своих невольников, следуя совету Катона Старшего: выдавать раз в два года рубаху длиною в метр и короткую накидку и при выдаче новых забирать ношенные, чтобы пустить на тряпки. Сапожники шили обувь, которая будет высоко цениться в Греции (тирренские сандалии), а в Риме станет частью парадной формы магистратов (патрицианские сапоги) . Глина в руках простых ремесленников была столь благодатным материалом, что изделия из нее ценились наряду с мастерски обработанным металлом ( т.н. сосуды буккеро). Скульпторы создавали выдающиеся произведения, оригинальность которых не может не вызвать восхищения ( “Аполлон из Вей”, многочисленные антефиксы). Живописцы расписывали стены монументальных усыпальниц картинами, как с реалистичностью, порой вызывающей звуковую иллюзию, изображавшими движение земной жизни, так и “дышавшими реализмом параллельных миров” (гробницы в Тарквиниях). Бронзовщики творили шедевры, которые повергнут в восторг мастеров Возрождения ( “Химера” из Ареццо, “ Капитолийская волчица”). Резчики по металлу, украшая бронзовые зеркала, сосуды, шкатулки, в тщательности проработки деталей не уступали ювелирам. Ювелиры, создавали из золота украшение, совершенства которых не смогут достичь даже греки( филигрань, грануляция). Врачи обладали такими знаниями, что их способности, вошедшие в пословицы и поговорки, восхваляли знавшие толк в медицине греки, а римский историк Мартиан Капелла называл Этрутию родиной лекарств. Стоматологи умели укреплять золотой проволокой шатающиеся зубы и изготавливали зубные протезы ( пусть не металлокерамические), которые служили своим владельцам до самой их смерти... Отличительнейшей чертой жизни этрусских городов была ее музыкальность. Можно удивиться не менее чем Аристотель, узнав, что у этрусков музыка была обязательным аккомпанементом не только танцев, банкетов и движения войск, что принято у всех народов, но и таких занятий , как кулачные бои, наказание рабов, приготовление еды, которые они сопровождали игрой на своем национальном инструменте - флейте. При помощи музыки, а не только с сетями и собаками, как это делалось обычно, охотились этруски на оленей и даже кабанов.“... они расставляют сети и ловушки... , - пишет в книге “О природе животных” римский писатель Элиан...,- но вот появляется искусный флейтист, который старается играть самые гармоничные мелодии и рассылает эхом все самое нежное, что может дать искусство флейты; средь общей тиши и покоя музыка эта достигает берегов, долин, лесной чаши и звук проникает во все укромные места и логова животных. Сначала те удивляются и боятся; затем чистое и неотразимое удовольствие от музыки овладевает ими, и, когда они поддаются ее обаянию, они забывают про своих детенышей и логова. Хотя животные не любят удаляться от родных мест, словно повинуясь какому-то волшебству, очарованные мелодией, они идут ей навстречу и падают в сети охотников жертвами музыки”. Предпочтение этруски отдавали двухрожковой флейте. Инструменты отличались и размером и материалом, из которого были сделаны. Во время религиозных церемоний, согласно римскому поэту Вергилию, использовались флейты из слоновой кости. С ними и будут позднее приходить в Рим приглашенные из Этрурии флейтисты - субулоны, чтобы своей игрой предварять жертвоприношения. Наряду с сакральной музыкой Рим получит из Этрурии и музыку военную, традиция которой появится в Вечном городе вместе со звуками изобретенного этрусками горна. Он зазвучит на полях сражений римлян и во время их церемоний триумфа в честь одержавшего победу полководца, церемоний, которые, как и само слово “триумф”, соответствующее имеющему значение “гимн” догреческому слову “триамб”, “придут” в Рим тоже из Этрурии. Этим же словом охарактеризует музыкальность этрусских городов французский историк Жак Эргон: “ Это уже был,-напишет он,-триумф итальянской музыки”. Уже в VII веке до н.э. вся этрусская территория делилась на три части: центральную Этрурию ( Тоскана и верхний Лаций), южную ( Кампания) и северную ( Паданская территории). 12 крупнейших городов каждой зоны образовывали додекаполис - двенадцатиградье. К додекаполису центральной Этрурии, предположительно, относились Рузеллы, Ветулония, Вольтерра, Ареццо, Кьюзи, Кортона, Цере, Вейи, Тарквинии, Вульчи, Перуджа и Популония ; Капуа, Нола, Ачерра, Ночера, Геркуланум, Помпеи, Сорренто и Понтеканьяно - входили в состав южного двенадцатиградья; а северное составляли Фельсина, Спина, Адрия, Мардзаботто, Мантуя, Равенна, Римини, Чезена, Модена, Парма, Пьяченца и Мельпум, который некоторые специалисты идентифицируют с Миланом. Можно сказать вслед за Катоном , что “вся Италия была под властью этрусков”. Добыча и обработка металлов ( на территории Этрурии находились богатейшие рудоносные места; и еще в наши дни из завалов рудного окатыша, оставленных древними металлургами Популонии , их современные коллеги выделяли металл) стали источником богатства и силы этрусков как на земле, так и на море, где они очень скоро сделались безраздельными властелинами. Греки, которые вместе с карфагенянами многие годы были их противниками, называли это этрусской талассократией. Моря, омывающие Италию, хранят память о силе этого народа в своих названиях: “Тирренское” произошло от имени, которое дали этрускам греки - тиррены, а “Адриатическое” - от названия этрусской колонии Атрия. По утверждению античных авторов, этрускам принадлежит честь изобретения ростра - корабельного тарана и якоря со штоком и двумя лапами из металла, который заменил использовавшийся ранее якорный камень. Мауро включает приемник. Молодой женский голос задорно напоминает слушателям о том, что пора подумать о подарках, поскольку на носу Валентинов день, день священника из итальянского города Терни, который в III веке вопреки запрету императора Клавдия продолжал венчать легионеров, за что и был казнен 14 февраля, став святым и покровителем влюбленных. Патронаж Валентина над влюбленными подкрепился и красивой средневековой легендой, согласно которой птицы якобы начинают спариваться именно 14 февраля . В целом выбор подарков – ограничен: вероятно, исходя из того , что «любовь сладка, как шоколад», на праздник влюбленных шоколад сделали традиционным подарком. Перед Валентиновым днем шоколадные изделия в Италии - нарасхват. Особой популярностью пользуются, известные и в России, конфеты “Баччи”, название которых переводится как “поцелуи”. Каждый год объем их продажи накануне праздника увеличивается на 10-15%, по сравнению с предыдущим. Праздники это то, что существенно оживляет торговлю в Италии, и поэтому их здесь просто придумывают. Например, устраняя несправедливость по отношению к отцам - ведь у мамы есть праздник - ввели праздник папы, совместив его с днем святого Иосифа, который чествуется 19 марта. Время выбрано неотпускное - удобное: родитель крутится под носом, из всех динамиков заманивают в магазин колдуны рекламы, так что от подарка не отвертеться. И теперь у производителей галстуков и пены для бритья - лишь одна задача: напрячь и без того работающую на пределе фантазию и оформить товар так, чтоб в глаз лупил и память мучил. С автострады съезжаем в Сассо Маркони, местечке находящемся недалеко от Болоньи. Когда-то оно называлось Прадуро э Сассо... Шел 1895 год. - Возьми ружье,- сказал синьор Гульельмо молодому крестьянину,- и иди за холм. Если в этой штуке,- он показал на стоящий рядом с ним ящик,- будет какой-нибудь звук, стреляй. Крестьянин выстрелит. И вскоре в далекой России начнут оспаривать, что услышанный им звук был первым в мире радиосигналом. Затем Гульельмо Маркони и Александр Попов, которые случайно подошли к «открытию» радио, начав – и тот , и другой - свои исследования с желания получить «сигналы потустороннего мира», представят свои «изобретения» на парижской выставке и оба будут удостоены золотой медали. 31 января 1905 года Александр Попов умрет после неприятного разговора с университетским начальством, требовавшим от него, чтобы он прекратил поддерживать студентов... В 1909 году Гульельмо Маркони вместе с немцем Карлом Брауном станет Нобелевским лауреатом за открытия в области физики. Об Александре Попове в иностранных энциклопедических словарях будет написано: русский ученый, исследовавший электромагнитные волны. “ Посмертно Нобелевскую премию не дают ”,- прокомментируют такое положение вещей в России; и давний спор с итальянцами по поводу первенства в «области радио» станет у нас в стране одним из эпизодом в известном анекдоте о конгрессе, на котором даются премии за великие изобретения прошлого и русские оспаривают у других наций все великие открытия, в том числе у немцев - рентген: на том основании, что Петр I еще с Полтавы боярам писал: я вас, сук, насквозь вижу ... Проезжаем километров десять по извилистой провинциальной дороге и останавливаемся перед археологической зоной Мардзаботто. На воротах - замок: время раннее. Но через решетчатый забор территория хорошо видна... В истории этрусков остается много вопросов, поскольку большую часть того, что мы знаем о них, за исключением порой сомнительных латинских и греческих источников, получено из могил, бедных и роскошных, которые на протяжении веков земля отдавала достаточно часто лишь по воле случая. Как, например, это случилось в 1828 году, когда некий крестьян в окрестностях древнего города Вульчи вспахивал поле, принадлежавшее брату Наполеона - Люсьену Бонапарту: вол неожиданно провалился под землю вместе с плугом... Ямой оказалась богатая этрусская могила... Бонапарт принялся за “археологическое” освоение угодий... Так вновь всколыхнулся интерес к этрусским захоронениям, о котором в конце XVIII века Гете свидетельствовал в “Путешествии в Италию”: “Необычайно дорого стоят сейчас этрусские вазы... И нет путешественника, который не хотел бы стать обладателем одной из них...” После находки в Вульчи за короткий период времени другими старателями были раскопаны и ограблены склепы в Тарквиниях, Цере, Кьюзи... Стало расти число продолжающихся и по сей день династий могильных воров - “томбароли”, специализирующихся на этрусском искусстве. Им есть за что стараться: погребальный инвентарь из отдельных захоронений оценивается в миллионы долларов... Распотрошив недра части своих владений, Бонапарт менее чем за год составил коллекцию более чем из двух тысяч ваз, и “античное искусство керамики, которое он извлек на свет и распространил по Европе, прославит его больше, нежели роль, отводившаяся ему рядом с его сиятельным братом”. Затем археологическому варварству предалась вдова Бонапарта: из разрытых могил рабочие брали изделия из серебра и золота, найденная керамика в большинстве своем - по указанию хозяйки и под неусыпным оком вооруженных охранников - превращалась на месте в черепки... Мадам Бонапарт щеголяла в свете в этрусских украшениях, а наука несла невосполнимые потери... Этрусские склепы привлекали представителей и других августейших семейств. В наши дни с неподдельным научным рвением за свой счет искал и исследовал этрусские могилы король Швеции Густав. Предприимчивые итальянцы, чтобы подогревать его выгодный для страны интерес к национальным древностям, “всякий раз обеспечивали его любопытными находками; правда однажды перестарались: в погребальной урне монарх обнаружил спичку, возраст которой определять не соизволил...” Как бы то ни было, сегодня для выявления скрытых объектов археологи могут пользоваться различными техническими методами: от аэрофотосъемки до электрозондажа и фоноскопии почвы. Это дает свои результаты: в настоящее время обнаружены десятки тысяч этрусских могил. Их типы чрезвычайно разнообразны - от простых прахохранительных урн до монуметальных сооружений в виде храмов с колоннами и огромных каменных барабанов... Некоторые древние кладбища, как , например, в Цере, действительно представляют собой настоящие города мертвых: территория некрополя разделена улицами, сохранившими на отдельных участках колею от погребальных колесниц , вдоль которых беспрерывно тянутся гробницы, повторяющие внутри планировку дома живых. Нигде в Италии нет погребальных памятников, требовавших такой затраты сил и средств, как в местах поселения этрусков. Это связано с тем, что этот народ с особым усердием практиковал культ мертвых. На протяжении значительной части своей истории этруски, как полагают, веровали, что жизнь продолжается непосредственно в могиле. И было долгом и делом живых создать для нее условия. Поэтому в погребальном инвентаре, или как говорят иногда, в погребальном приданном много предметов бытового назначения: от лезвий для бритья до кухонной утвари. В некоторых гробницах археологами были обнаружены яйца страуса, расписанные или окрашенные в один цвет. Яйцо, как полагают, представлялось этрускам символом начала жизни. Подобным значением наделялись и предметы, верхушки которых имели форму распустившегося цветка лотоса: как и в яйце, в лотосе зарождалась новая жизнь. “Символические представления о смерти и возрождении,- пишет российский этрусколог Александр Немировский,- объединяет сцена пира, наиболее часто встречающаяся на фресках этрусских гробниц. Расположение фигур пирующих, участие слуг, разносящих еду и питье, флейтистов и танцоров , собаки, под столом доедающие остатки пищи, - все как будто говорит о том, что изображен пир в богатом этрусском доме, но ощущение нереальности создает сам покойник в окружении близких. Его можно определить по центральному месту на изображении и яйцу в поднятой руке и как бы демонстрируемому богам... Изображение покойного среди живых на пиру напоминает странный римский обычай оживления умершего и его участия в собственных похоронах. Трудно себе представить, что этот ритуал сложился в италийском племенном мире. Он не засвидетельствован и у греков. Этрусская его принадлежность выдается самой театральностью ритуала: древнейшие сценические представления, связанные с умилостивлением мертвых, согласно традиции, заимствованы римлянами у этрусков”. Со временем представления этрусков о загробной жизни изменятся, появится концепция мрачного ада, населенного умершими. Традиция умилостивления мертвых усложнится и позднее найдет выражение в католических молитвах об усопших. Именно потому что знания об этрусках получали почти исключительно в связи с их смертью, этот народ неоднократно определяли как народ мертвых. Археологическая разработка территорий этрусских городов, в отличие от некрополей, в большинстве случаев затруднена в связи с тем, что, хотя их местоположение и известно, жизнь в них, наслаиваясь эпохами, не прекращается и по сей день, а ломать настоящее в угоду прошлому нельзя. Только в середине 20 века начались систематические раскопки обнаруженных в удаление от современных поселений остатков этрусских святилищ и городов. Забором археологической зоны Мардзаботто и обнесены руины одного из них. Возможно, называвшийся этрусками Миза, он был основан в VI в. до н.э и просуществовал недолго. Уже в IV в. до н.э на него напали кельты, о присутствие которых в этих местах напоминает название протекающей по ним реки: Рено = Рейн. Жизнь в городе оборвалась внезапно, что сделало Мизу своего рода этрусскими Помпеями: все что сохранилось, дошло до нас в первозданном виде. На возвышающейся над рекой террасе в сто гектаров, на фоне серых скал - по правилам древней застройки идут две главные улицы: одна, называющаяся по римской терминологии decumanus maximus, - с востока на запад, другая - cardo - с севера на юг. Каждая из них в ширину достигает 15 метров и разделяется на три части: девятиметровую мостовую и два трехметровых тротуара. Вдоль них тянутся желоба для отвода дождевой воды, что не встречается ни в одном из откопанных римских городов, хотя все они были построены позже. В южной части параллельно decumanus идут менее широкие - 12 метровые- улицы, соединенные между собой под углом в 90 градусов пятиметровой ширины переулками. От стоявших вдоль них домов сохранился фундамент. Остальные строительные материалы - дерево и необожженный кирпич - стерты временем. В восточной части археологической зоны - некрополь, где археологами было найдено много ювелирных изделий и аттических ваз. На северо-западе на возвышении - основания пяти строений религиозного назначения - храмов и алтарей - все, что осталось от акрополя - священной части города... Большой Чечен внимательно разглядывает развалины акрополя, но найти желаемого сходства с мечетью не может... Этруски, по утверждению древних авторов, были самыми набожными язычниками своего времени. Они постоянно были обеспокоены желанием узнать намерения богов, владычествующих над миром и загробным царством, и приспособить свои стремления к их воле. В отличие от греков и римлян, у этрусков отношения между людьми и божественным миром сводились “к вечному монологу божества, на который человек, лишенный возможности действовать самостоятельно, отвечал поведением, регулируемым детальнейшим комлексом норм, имевших началом скрупулезное определение божественной воли и целью - не менее скрупулезное ей подчинение.” Этот аспект этрусской религии “зафиксирован” в существующем во всех языках мира слове “церемония”, которое, по мнению многих филологов, происходит от названия благочестивого этрусского города Цере. Своим богам они воскуривали благовония, чего не делали не только другие народы древней Италии, но и греки времен Гомера. Римляне назовут их тусками, произведя, по утверждению греческого историка Дионисия Галикарнасского, этноним от слова “фимиам” - “tus”. Память об этом сохранится в названии итальянского региона Тоскана, ставшего в древности, наряду с верхним Лацием, эпицентром перемен, происходивших в Италии, благодаря этому народу, который, как заметил римский историк Тит Ливий, “посвятил себя религии больше других народов, потому что он отличался искусством религию культивировать”. Этрусская религия того периода, который охватывают античные источники, была политеистической. В ее сложном пантеоне много богов, пришедших, согласно традиции, из Греции и затем в свою очередь перекочевавших в Рим. Зевс - Тин - Юпитер; Гера - Уни - Юнона; Афина - Менерва - Минерва; Арес- Марис- Марс; Афродита - Туран - Венера; Артемида - Аритими - Диана... Cреди собственно этрусских небожителей - четырехликий Ани, ставший двуликим Янусом римлян; богиня судьбы Норция; национальный бог Вертумн... Каждый человек не раз в своей жизни невольно поминал странное существо, связанное с загробным миром, - Ферсу: к его имени восходит слово “персона”, буквально означающее “маска”. Его коллегу - крючконосое хтоническое исчадие с ослиными ушами и змеями вместо волос -Тухулку сегодня можно вызвать из небытия, войдя в его, созданный демонистами, сайт в интернете... Однако этрусков прославили не столько их боги, сколько жрецы-прорицатели ( они считались оракулами и им со слепой верой внимали даже в других странах) и религиозное учение, самими этрусками, возможно, называвшееся tesns rasnes, а римлянам известное как disciplina Etrusca , важной составной частью которого было умение предсказывать будущее по внутренностям животных и объяснять значение молний, посылаемых богами. Основу этого учения, как и основу всей этрусской религии, составляет принцип скрытого соответствия макрокосма и микрокосма, то есть небесного и земного мира: земное есть проекция небесного, доступная пониманию посвященного. Поэтому этруски придавали огромное значение лимитации пространства: определению и разграничению благоприятных и неблагоприятных участков на небе и, соответственно, - на земле. Особое место в этом учении отводилось гаруспиции - гаданию по печени жертвенного животного. Значение самого термина “гаруспиция” пока спорно. Вторую его часть лингвисты связывают с латинским словом “ spicio” , означающим: смотрю, наблюдаю. Первую же - трактуют по-разному. Одни исследователи видят в ней сходство со словами некоторых европейских языков, означающими внутренности. Другие отождествляют “гару” с ассирийским словом “har” - “печень”. В последнее время эта довольно старая гипотеза вновь получила распространение, так как обнаружилось, что между гаруспициями этрусков и вавилонян есть сходство. Как бы то ни было, для обучения гаруспиции у этрусков существовали специальные модели печени (наиболее известная из них - бронзовый муляж, найденный около Пьяченцы), разделенные на участки, каждый из которых соответствовал сектору неба, заселенному определенным божеством. Этруски считали, что в момент вскрытия печень жертвенного животного отражает картину состояния мира, и жрец - гаруспик - может по ней предсказать судьбу человека и целого государства: малейшее изменение цвета и формы органа , выявляя волю богов, предопределяет будущее... В жизни древней Италии институт гаруспиков имел огромное значение. Когда гений римлян, созданных, по выражению немецкого историка Альтхейма, для методичного освоения мира, пасовал перед действительностью и приходил в отчаяние( что случалось довольно-таки часто) , они неизбежно взывали к этрусским жрецам, авторитет которых пережил саму этрусскую цивилизацию. Гаруспики занимали почетное место в свите императора Юлиана. В 408 году, когда на Рим двинул готские полчища Аларих, за помощью к ним обратились префект города и сам папа Иннокентий I. Религиозная доктрина этрусков была занесена в специальные книги, которые, согласно традиции, подразделяются на три категории. Прежде всего это - libri haruspicini - свод правил гаруспиции. Затем следуют libri fulgurales - толкование божественных знамений, посылаемых молниями. И наконец, libri rituales, тематика которых была достаточно широкой, поскольку охватывала, как сообщает римский историк Фест “предписания, касающиеся создания городов, освящения алтарей и храмов, неприкосновенности стен; законы о городских воротах, о делении на трибы, курии и центрурии, о создании и организации армии и все другие вопросы такого же рода, связанные с войной и миром”. К третьей категории относятся так же libri fatales - подробное описание и объяснение всевозможных предзнаменований судьбы, выражающихся в необычных явлениях; и книги мертвых, предназначение которых - “провести умершего по дорогам загробного мира”. Эти книги, освящавшие религиозную тоску и аристократические институты этрусков, не были лишь практическим руководством. Судя по сообщениям античных и средневековых авторов, в них излагались и вопросы волнующие человечество с древнейших времен: сотворение мира и его судьба... Так в фрагменте Суды - византийского лексикона XI века , где говорится об этрусках, космогонические воззрения этого народа, которые, наверняка, были отражены - в не дошедших до нас - его священных книгах, описываются следующими словами: “ ... бог, создатель всего, трудился над своими творениями двенадцать тысяч лет и распределил их по двенадцати так называемым домам. В первое тысячелетие он создавал небо и землю. Во второе - всю видимую небесную твердь, которую называл небом; в третье - море и все воды, текущие по земле; в четвертое - великие светила, солнце, луну и звезды; в пятое - всю живность летающую и пресмыкающуюся и четвероногих, находящихся в воздухе на земле и в воде; в шестое - человека. Как указывается , первые шесть тысячелетий ушли на создание человека, остальные же шесть уйдут на жизнь человеческого рода, покуда не истечет все время до завершения двенадцати тысячелетий.” При анализе этого текста можно сразу же заметить некоторое его сходство с первыми главами книги Бытия... У ученых относительно этого сходства точки зрения - разные: от предположения о том, что это “ контаминация этрусских и христианских элементов в литературной обработке поздней эпохи Рима”, до заключения, что “ сходство этрусской космогонии с Библией не говорит о непосредственном влиянии на нее библейской космогонии, которая не представляла собой самостоятельного учения, а была лишь частью космогонических воззрений шумеров и вавилонян”. Свои знания, согласно легендарной традиции, этруски получили от богов. В искусство толкования молний их посвятила нимфа Вегойя. Она же объяснила им, как следует измерять поля, и дала мифическому герою города Клузия - Аррунту Велтимну наставление о священной незыблемости установленных границ : “ Зная человеческую жадность и страсть, кою вызывает земля,- передаются ее слова в сохранившемся в латинской версии отрывке из так называемых книг Вегойи,- Юпитер пожелал, чтобы все было определено пограничными знаками. ... тот, кто уберет или сдвинит их, чтобы увеличить свою собственность и уменьшить чужую, будет за это преступление приговорен богами”. Гаруспиции же и правилам лимитации пространства научил их Таг. Согласно легенде, рассказанной Цицероном, этрусский землепашец , работавший на поле возле Тарквиний, случайно провел более глубокую, чем обычно, борозду. Из нее вылез божок с детским лицом, но мудрый, как старец, и обратился к пахарю с речью. Тот испугался и поднял крик. На его зов сбежались люди. Они выслушали Тага, который умел предсказывать будущее по внутренностям животных, а вожди этрусков записали его слова в священные книги. Тогда Таг погрузился обратно в борозду, и больше его уже никто не видел. Но с тех пор жители Тосканы на протяжении тысячелетий свято верили в то, что если их дети заболеют, то можно позвать на помощь “духа-ребенка” Таго, который восстанет из земли и поможет им. Об этом в начале XIX века рассказали местные старики Чарльзу Лиланду, собиравшему фольклорный материал для своей книги “ Пережитки этрусских верований в народных традициях”. Мы вновь несемся по автостраде, чтобы через пару часов съехать с нее и оказаться тихой Тоскане, в удалении от избитых туристических маршрутов . Дорога змеиться по живописнейшим местам: холмы с высящимися на них городками, а между ними - разноцветные пятна полей и излучины рек. Воздух хрустально прозрачен и звонок. Солнечный свет бледно-желтой газовой косынкой вьется где-то под небом, не стушевывая его нежно-голубого цвета : его скорее чувствуешь, чем видишь. “ Это волшебное небо,- писал Альфред Мюссе,- открывает своей прозрачностью доступ к великой тайне: оно так чисто, что вздох отсюда доходит до Бога свободнее, чем из какого- либо другого места на земле”. Таким всегда было и есть небо над этрусской землей... . Город Кортона, к которому мы подъезжаем, находится в самом ее центре. Называвшийся в древности Куртун, он, согласно легенде был основан Корифом земным отцом Дардана, прадеда основателя Трои - Ила, и таким образом - старше гомеровского Иллиона. Массивные стены окружают городскую территорию, которая охватывает плато, нависающее над изобилующим растительностью холмом, словно бровь над глазом неандертальца. Здесь, в древнейшем этрусском городе, в 1726 году аббат Онофрио Балделли основал так называемую Этрусскую академию. В ее составе было 140 человек - 40 кортонцев и 100 иностранцев, среди которых такие выдающиеся люди, как Монтескье и Вольтер. Академики вернули к жизни забытые этрусские обычаи, “эксгумировали” этрусские имена. Каждый год ими избирался президент, носивший титул лукумона. Но главным в деятельности общества был конечно не маскарад, а собрание и научное осмысление материалов, связанных с историей этрусского народа. Во время своих заседаний, проходивших по ночам и вошедших в историю под названием кортонские ночи, члены академии обсуждали археологические находки и комментировали различные теории, стремившиеся пролить свет на две загадки, оставленные этрусками человечеству и до сих пор остающиеся без ответа... То, что касается их происхождения, какое-то время казалось несомненным, но затем появлялись новые знания, возникали новые гипотезы, которые опять-таки не давали окончательного ответа и погружали историю этрусков в еще больший мрак тайны. Все, что было написано за три тысячи лет о появлении этого народа на исторической арене ( первым их упомянул древнегреческий поэт Гесиод, родившийся около 700 г. до н. э.), можно свести к трем версиям. Геродот( ок.484- 424 г.г до н.э.) , как впрочем и все греческие историографы, жившие в период расцвета этрусской цивилизации, писал, что тиррены ( под таким именем грекам были известны обитатели Этрурии ) происходили из Лидии, то есть с западного побережья современной Турции. Там около XIII в. до н. э наступило голодное время. Тогда царь Атис разделил всех лидийцев на две группы и жребием выбрал тех, кто должен был остаться на родине, другие же должны были отправиться к новым землям. Во главе второй группы Атис поставил своего сына Тиррена, и тот, собрав многочисленный флот, отправился со своими людьми на поиски плодородных земель. Так прибыли они на итальянское побережье ( неясно, на восточное или западное), обосновались на земле между Тибром и Арно и, как утверждал греческий историк, сменили свое самоназвание на имя предводителя и стали зваться тирренами. Эта версия была неоспоримой до I в.до н.э., когда другой греческий историк, Дионосий Галикарнасский, выдвинул иную гипотезу происхождения этрусков, переживавших в то время упадок. По его мнению, они не имели ничего общего с лидийцами или какими-либо другими иноземными народами, но были этносом автохтонным, то есть зародившимся и развивавшимся на той территории, которую он занимал. Дионисий оспаривал и их имя - тиррены, утверждая, что сами они называли себя разенна или разена. До XVIII века ученый мир поддерживал эти две теории, но неожиданно историк Николя Фрере выдвинул третью. Он заявил, что этруски пришли из центральной Европы и относились к индоевропейскому народу ретов, спустившемуся в Италию во 2-м тысячелетии до н.э. В подтверждение своей теории Фрере приводил тот факт, что этруски называли себя разенна - именем, которое имеет несомненную аналогию с именем альпийских ретов, на чьей земле к тому же были обнаружены надписи на языке, похожем на этрусский... Прочитать этрусские надписи сравнительно не трудно, поскольку этрусский алфавит основан на древнегреческом. Даже дилетант при некотором усилии может понять этрусские буквы, ибо они в свою очередь явились основой для алфавита латинского, которым пользуются и поныне. Несмотря на то, что этрускологи могут проследить развитие этрусского алфавита и читать этрусские тексты, “они находятся в положении человека, который не зная венгерского языка, держит в руках венгерскую книгу”. Он знает буквы, поэтому может прочитать слова и целые фразы, однако смысл их остается для него загадкой. Самые ранние из известных этрусских надписей датируются VII в. до н.э. Самые поздние относятся к I в.до н. э. Затем их место занимают надписи на латыни. Общее число этрусских надписей, с которыми работают специалисты, значительно: около десяти тысяч. К сожалению, в большинстве своем они не облегчают задачи исследователей, стремящихся понять значение этрусских слов: девять десятых из них представляют собой короткие надгробные эпитафии. “Это все равно,- комментирует ситуацию известный итальянский этрусколог Массимо Паллотино,- что пытаться понять какой-нибудь современный язык, имея лишь написанные на нем некрологи...” Многие специалисты связывали свои надежды раскрыть языковую тайну этрусков с этимологическим методом расшифровки, который оправдал себя при работе с другими мертвыми языками. Принцип его состоит в раскодировании неизвестного языка с помощью другого - родственного ему и уже знакомого. В XV веке ключевым языком избрали еврейский, который в то время считали прародителем всех языков мира. Но результата не достигли. Затем, вплоть до наших дней, в качестве ключа были перепробованы почти все языки - как древние, так и современные, включая кавказские, армянский, угро-финские и даже баскский. Нередко это приводило к эйфоричному вскрику “ эврика!” , но при проверке всякий раз выяснялось, что его вызывало ошибочное убеждение исследователя или случайное сходство этрусских фраз с фразами других языков, подобное тому, что наблюдается между японским словосочетанием “ой чотто мате” - “ добрый день” и примерно так же звучащей украинской фразой... Этимологический метод себя не оправдал, и специалисты пришли к заключению : этрусский язык стоит в языковом мире особняком и не похож ни на какой другой из известных языков планеты. Параллельно ученые пробовали решить проблему так называемым комбинаторным методом расшифровки, основанном на предположении, что для объяснения этрусских слов следует полагаться только на сохранившиеся этрусские тексты, не обращаясь к другим языкам... Второй отправной точкой в этой системе расшифровки является убеждение, что каждая надпись имеет непосредственное отношение к предмету , на который она нанесена. Одним из первых, в начале прошлого века, этот метод применил итальянец Луиджи Ланци, но поскольку он часто пользовался и методом этимологическим, создателями комбинаторного метода считаются немецкие ученые Вильгельм Декке и Карл Паули.Но и этот метод, как выяснилось, имеет свой предел возможностей. Специалистам оставалось ждать находки обширной билингвы - надписи с параллельным идентичным текстом на двух языках, один из которых известен. В 1964 году в недалеко от Рима, вблизи селения Санта-Севера, там где в древности находился порт Пирги, на седьмом году археологических работ между фундаментами двух храмовых строений были найдены золотые таблички, на одной из которых был финикийский текст, а на двух остальных - этрусский. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что для исследования табличек немаловажное значение имеет число пробитых в них отверстий. Табличка с длинной этрусской надписью и пластинка с пуническим текстом имели по десять отверстий примерно одинакового диаметра. Исходя из этого и из некоторых других данных, специалисты решили, что они были изготовлены и прикреплены одновременно. Напрашивался вывод, что тексты связаны между собой... За изучение пластинок взялись семитолог Джованни Гарбини и этрусколог Массимо Паллотино. За довольно-таки короткое время было установлено, что надписи, увы, не идентичны и,следовательно, билингвы собой не представляют... Однако неверно было бы утверждать, что мы совсем ничего не знаем об этрусском языке. Специалисты могут определить значение порядка 150 этрусских слов. Они обладают в одних случаях поверхностными, в других - более глубокими познаниями этрусской грамматики, как в области словообразования, так и синтаксиса. Могут, хотя и довольно-таки ограниченно, определить характер этрусских письменных памятников. “ Все ведет к предположению, - пишет Массимо Паллотино,- что в дальнейшем результаты будут накапливаться постепенно и что они будут зависеть от небольшого числа источников, если не появятся решающие факторы – например, пространная этрусско-латинская билингва. Суть проблемы скорее в ее качественной стороне, нежели в количественной. Не стоит задавать вопрос, расшифрован ли этрусский язык, надо спрашивать - до какой степени”. Кортона остается позади. Огибаем озеро Тразимена, воды которого на рассвете 24 июня 217 г.до н.э., “возглавляя свои войска на единственном оставшемся в живых после перехода Альп слоне, одноглазый Ганнибал обагрил кровью 16- тысяч порубленных легионеров консула Фламиния”; минуем город Кьюзи, под которым, согласно сообщениям античных авторов, должна находится “мечта археологов и могильных воров” - монументальная усыпальница этрусского царя Порсенны ; и вскоре перед нами - верхушки готического собора, устремленные в небо из гнездящегося на туфовой скале городка Орвието, который этруски называли Велзной, а римляне - Вольсиниями. Поднимаемся по серпантину. Оставляем машину у массивных городских стен и по крутой узкой улочке направляемся к центру города. На двери одного из баров - рекламная вывеска: “ Здесь вы можете отведать вино, изготовленное в лучших традициях этрусских виноделов.” Хозяин наливает в бокалы желтоватый напиток и смотрит, как мы его пробуем , явно ожидая похвалы. • Гут! - не разочаровывая его, произносит Большой Чечен. Бармен довольно улыбается. • Хотите посмотреть этрусскую цистерну?- Бармен распахивает находящуюся рядом со стойкой дверь: посреди просторной комнаты - обнесенная красной лентой археологическая площадка. Широкая горловина емкости, предназначавшейся в древности для сбора воды, закрыта досками. Хозяин убирает их и - перед нами уходящая на много метров вниз тьма. • Вот так и живем ! В Орвието археологами зафиксировано около 250 подземных “точек”, относящихся к этрусской эпохе. Это основания стен, цистерны, зернохранилища... Поражают абсолютной перпендикулярностью своих осей, идущих точно с севера на юг и с востока на запад, подземные ходы, так называемые куниколы. Остается загадкой, как этруски, не знавшие компаса, ориентировали их в направление север-юг? К категории загадочных относятся и шахты с вырубленными в стенах ступенями. Прямоугольные или квадратные, предположительно они имеют глубину около 30 метров. В них обнаружены искусственно сделанные в древности слои, напоминающие финикийскую технику опечатывания жертвенных колодцев: по прошествии определенного временного цикла площадку для жертвоприношений засыпали глиной и сверху разводили огонь, который обжигал ее, создавая новую плоскость для культовых действ... Некоторые из этих шахт имеют ответвления, уходящие в сторону городского некрополя... Рядом с этрусскими под Орвието встречаются “пустоты”, сделанные людьми в средневековый период. Назначение их то же, что и в древности: сбор воды, хранение продуктов, проведение культовых церемоний, но в этом случае - христианских. В наши дни некоторые из подземных помещений превращены в винные погреба и рестораны. Сегодняшние орвиетанцы, как и их предшественники в древности, используют возможности податливой туфой скалы, на которой стоит город: они строят под землей гаражи, прорубают шахты для эскалаторов, порой пользуясь при этом “маршрутами”, проложенными в древности этрусками. Эпохи наслаиваются друг на друга, соседствуют, переходят одна в другую - жизнь в городе продолжается... Продолжается 3000 лет. Двенадцать городов- государств Центральной Этрурии, как сообщает латинский поэт Силий Италик, были объединены в лигу, которая в официальных записях определялась как “ лига разна” и представляла собой исключительно религиозный союз, не предполагавший ни политического, ни экономического или административного объединения участников. Даже во время войны не предусматривалось совместных действий против врага. Каждый город должен был рассчитывать лишь на собственные силы. « Этрусской нации никогда не было,- пишет этрусколог Джулио Ленси Орланди.- Кланы и семьи образовывали множество автономных аристократических государств каждое из которых имело своими законы, земли, армии, правила жизни и культы, но при этом все они были прочно сплавлены в высшем идеальном союзе. Это единство определялось не только схожестью традиций и обычаев, но главным образом – причастностью всех к одним и тем же духовным знаниям» . Ежегодно 12 лукумонов со свитами своих священников и гаруспиков собирались недалеко от Велзны, в лесу, посвященном «национальному» этрусскому богу - Вертумну. Во время этих собраний среди лукумонов выбирался глава лиги, устраивались спортивные соревнования, музыкальные и сценические представления, после чего в стену храма богини Норции вбивался гвоздь. Это означало прошествие еще одного года. Очень чувствительные к течению времени и отличавшиеся от других народов его исчислением - в отличие от римлян, которые считали сутки от полуночи до полуночи, вавилонян, исчислявших их от зари до зари, и от афинян и германцев, для которых они протекали от заката до заката, они “помешали” свои сутки в период от полудня до полудня ,- этруски полагали, что когда стена полностью покроется гвоздями, срок, отмеренный их цивилизации закончится. Этим сроком , как сообщил этрускам Таг, были десять веков. Причем продолжительность их была неизвестна. Конец каждого века предвещало знамение, интерпретировать которое должны были гаруспики… «Пятый «век»,- пишут исследователи Найджел Пенник и Пруденс Джонс,- начался в 568 г. до н.э., когда Этрурия была в зените своего расцвета. Четыре предыдущих длились по сто лет каждый, что в сумме дает нам 968 г. до н.э. – время , о наличии в котором этрусской культуры где бы то ни было никаких свидетельств нет. Шестой «век» начался в 445 г. до н. э., седьмой – в 326 г. до н.э….» В 265 г.до н.э. в Велзне вспыхивает восстание рабов, и аристократы города обращаются за помощью к Риму. Римляне подводят к городским стенам свои легионы и после длительной осады захватывают Велзну - самый богатый этрусский город, завершая таким образом не только завоевание Этрурии, но и Италии в целом. Статуя бога Вертумна , среди других двух тысяч бронзовых изваяний из священной рощи подле Велзны, перевозится в Вечный Город и устанавливается в этрусском квартале. “Хотя этруск, я все ж не сожалею, Что средь войны покинул город свой”, - такими были слова Вертумна, гласящего устами статуи, которые услышал античный римский поэт. Начинается интенсивный процесс ассимиляции этрусков Римом... В 207 г. до н.э начинается восьмой век этрусской цивилизации. В 88 г. до н. э., когда политическая власть этрусков уже давно находилась в тени римской, гаруспики объявили о начале девятого «века». А после смерти Цезаря, когда , по словам Шекспира, «мертвецы в простынях пищали и тараторили на улицах», гаруспик Вулкатий провозгласил начало десятого «века». Этрурия действительно прожила, хоть это может показаться невероятным, именно десять веков, чтобы исчезнуть с появлением Римской империи. По символичному совпадению гаруспики объявили об истечении десятого века в 54 г.н.э., в тот день, когда умер римский август Клавдий I - единственный из императоров, который с неподдельным интересом изучал историю этрусков и даже написал на греческом языке посвященную этому вопросу 20-томную книгу “Тирреника”. К сожалению, она, за исключением отдельных фрагментов, переданных нам латинскими историками Тацитом и Плинием Старшим, утрачена. Утрачена, как и многое из того, что могло бы приподнять завесу тайны над народом, неизвестно откуда пришедшим и растворившемся среди бесчисленных народов поднимавшейся Империи, прямыми потомками которых являются сегодняшние итальянцы... Сведения об этрусках и их религии даны нам преимущественно латинскими источниками, для которых характерна трактовка вопроса с позиций римского мировоззрения. Сегодня, продираясь через пласты латинских интерпретаций и опровергая исследователей традиционалистов, некоторые ученые приходят к иному заключению относительно основы религиозной доктрины этрусков, хотя заключение это в большей степени зиждется на интуиции… Исконный, добиблейский монотеизм – не философско-отвлеченный, но конкретный, опытно-переживаемый в непосредственном ритме Божьего мира, утрачиваемое уже в древности Великое Вселенское знание, тоску по которому, коей была проникнута вся египетская религия , пророк выразил словами : не солнце, не луна, но свет их обоих,- так можно охарактеризовать эту основу, различно – в зависимости от соотнесенности с тем или иным народом - рассматриваемую в разных теориях , но безусловно существовавшую. Самих же этрусков, придерживаясь этой позиции, следует отнести к потомкам тех древнейших племен, которые, после того как духовно-нравственная воля человечества надломилась и мир раскололся, более чем другие остались привержены небесному и сумели таким образом сохранить определенную память о Великом Сокровенном знании... В начальный период империи римляне, вероятно, имели достаточно ясные представления о роли этрусков в истории человечества, их познаниях и достижениях. Со II в. н.э этрусский язык перестает быть живым, разговорным. Интерес античных писателей к истории и жизни этого народа ослабевает. Слава самой римской Империи начинает клониться к закату. Когда этрусская культура почти исчезла и начала стираться из памяти людей, об этрусках упоминали поборники христианства, атаковавшие их верования, особенно сравнительно широко распространенные предсказания будущего. В более поздний период лишь один человек занимался собиранием сведений об этрусках: живший в IV в.н.э. лингвист Сервий, который прославился как комментатор произведений Вергилия. При разборе стихов “Энеиды”, где Вергилий описывает легендарные события, связанные с основанием Рима, Сервию часто приходилось комментировать тот или иной факт из жизни основателей Вечного города ... Затем - забвение, которое хорошо передают строки, написанные еще в I в.до н.э. римским лирическим поэтом Секстом Проперцием об одном из некогда великих этрусских городов: “Древние Вейи, в те дни и вы называлися царством, Гордо на форуме там трон золоченый стоял, Ныне поет среди стен лишь унылая дудка пастушья. Зреют на ваших костях в поле широком хлеба”. В 1498 году монах- доминиканец Аннио де Витербо издал “Семнадцать томов о различных древностях...” , - сборник отрывков из работ античных авторов - Катона, Фабия Пиктора и др , снабдив их собственными примечаниями. В фрагментах среди прочих италийских племен говорилось и об этрусках. В одном из отрывков город Витербо, где родился Аннио, показан как центр и исходный пункт распространения этрусского могущества. Кроме того, Аннио первым в истории собрал коллекцию этрусских надписей, которые пробовал расшифровать с помощью еврейского языка. Вскоре однако выяснилось, что Аннио не только комментатор изданных им отрывков, но и во многих случаях - их автор. А расшифрованные им этрусские тексты - просто подтасовка. Несчастный монах, ставший из любви к родному городу фальсификатором, долго время подвергался насмешкам и унижению. Но к самим этрускам эта история интереса не вызвала... Первой научной попыткой систематизации знаний об этрусках стала работа шотландского барона Томаса Демпстера, который будучи профессором сначала Пизанского, а затем Болонского университета, в период с 1616 по 1619 год, составил “Семь книг о царстве Этрурии”, где собрал все упоминания античных авторов об этом народе, его истории, мифологии и культуре. Демпстер стал первым исследователем и составителем этрусского глоссария - списка этрусских слов, значение которых знали и объясняли римские и греческие писатели. В XVIII веке начали производить первые раскопки этрусских некрополей возле города Вольтерры. В 1739 году там был обнаружен и вскрыт склеп влиятельного этрусского рода Цецинов, представители которого были друзьями Цицерона. Потомки этого почти бессмертного рода жили еще в 18 веке: последний из них - епископ Цецина - умер в 1765 году... Однако слава и сила этрусского народа в древности были столь велики, что память о них не могла уйти в небытие полностью. Пробиваясь чрез противоречивые сообщения античных авторов, она нередко врывалась в политическую жизнь последующих эпох и наполняла ее блеском легендарного прошлого. Так былое могущество этрусков стало осью, вокруг которой с 16 века вращалась идеология правителей Тосканы - Медичей, носивших титул Magnus Dux Etruriae - “великий герцог Этрурии”, титул, который, относя к прошлому, возвеличивал настоящее тосканской земли. Без сопричастности к величию древнего народа считал неполноценной свою власть и Наполеон. В начале XIX века он превращает Тоскану в королевство Этрурии. Первое время, вместо своего несовершеннолетнего сына, им правит Мария-Луиза де Бурбон. Но уже осенью 1807 года в Фонтенбло подписывается договор, согласно IX параграфа которого: “ Его величество король Этрурии передает во всей полноте собственности и суверенитета королевство Этрурии его величеству Императору Франции и королю Италии”. Так Наполеон превращается во всеевропейского лукумона.... Тем, что тайны происхождения и языка этрусков до сих пор, как никакие другие загадки древности, будоражат умы обывателей, пользуются и различные националистические течения, интерпретируя их сообразно собственным потребностям. Так в своей книге “Миф XX века” нацистский идеолог Альфред Розенберг, определяет римлян как индоевропейцев, а этрусков как загадочный семитский народ, возникший на краю Азии , и отрицает значимость их наследия , утверждая, что этрусская цивилизация и особенно религия ускорили закат Рима. В глазах Розенберга Этрурия была “еврейско-семитским центром”, который Рим должен был уничтожить. “ Рим,-пишет он,- был основан северными народами, которые задолго до германцев и галлов нахлынули в плодородные долины, находящиеся к югу от Альп, и подчинили себе этрусков - загадочный народ, вышедший из примитивной Азии. В жилах римлян текла северная кровь, а в этрусках , которые заселяли часть Италии до прихода римлян,- кровь азиатская... Своими вакханическими оргиями, магией и колдовством этруски загрязнили римскую религию. В общем этруски отравили римскую кровь и передали христианской церкви свои умозрительные представления о мучениях в загробном мире. Пора покончить с этими позорными суевериями, которыми этрусский дух пропитал средневековье; но тогда полностью падет и Римская церковь, навсегда привязанная к ужасам этрусского ада”. На самом деле, как это доказывают многочисленные исследования, для Гитлера, который в войне стремился к географическому центру Сокровенного знания, словно следуя завету одного из своих соплеменников - австрийского императора, получившего пару столетий тому назад по своему заказу от известному географа карту местоположения Гипербореи и считавшего, что тот, кто найдет ее будет владеть миром, этруски, обладавшие некогда некоторыми элементами этого знания, портили картину прошлого претендовавшего на избранность германского народа и были «неуместны» в истории, так же как в настоящем мешали ему, не позволяя во всей полноте зазвучать немецкому «Бог с нами», своим присутствием евреи – часть земной общины, которая в свое время после долгого «перерыва» первая полнее других «вспомнила» о единобожии – первичном (примордиальном), добиблейском монетеизме, и цыгане, лишавшие немцев возможности называть ариями исключительно себя самих... За бытом войны скрывался поиск диктатором, ведомым в своих действиях чародеями и предсказателями, магического смысла мира, разгадки его энергетической тайны, и подобно тому, как на страницах нацистских книг, стиралась значимость сопричастных им в прошлом народах, в концлагерях, которые были алтарями, уничтожались миллионы людей, относящихся к расам- соперницам, поскольку «по вере высших руководителей нацизма, по их пониманию мира, массовые человеческие жертвоприношения, побеждая равнодушие «могуществ», обращали их благосклонное внимание на помощь жертводателям». В последние годы за “проработку” этрусской темы взялись и в ищущей национальную идею России. Желая во что бы то ни стало показать, что немытая родина во все времена была величе других, русофилы стряхнули пыль с гиперборейской теории, на одной из версий которой в XX веке уже споткнулся Гитлер, и в своих незатейливых этимологических экзерсисах интерпретируют этноним этруски как «это русские». Им есть на кого опереться в прошлом: дореволюционный ученый А. Чертков, возможно, тоже от чрезмерной любви к России интерпретировал топонимику и этнонимику Италии, а также лексику этрусских надписей с помощью русского языка. В его толковании такие италийские племена, как умбры становились обричами, пелигны -полянами; греческие долопы - дулебами. По такому же принципу италийская Кремона была поставлена в один ряд с кремлем, Кременцем, Кременчугом, Кромами. А уж толкование Чертковым этрусских собственных имен было совершенно анекдотично: среди них можно встретить и Авдотью, и Кракушу, и Вискушу Лартовну, и Таню Заднюю ,и Суворова, и даже Левшу... Его последователи пошли еще дальше. Начиная свои выступления и работы словами : “мы хотим восстановить справедливость и воздать должное оклеветанному и униженному народу”, они продолжают их мифическими картинами, преподносящими русских, двинувшихся с севера, создателями всех цивилизаций на земле, и в финале объясняют их всемогущество тем, что они “первыми прибыли на нашу планету из космоса, принеся с собой на грешную землю многие вселенские секреты”. Вероятно, в этом проявляется то свойство нашего национального характера, о котором философ Федор Степун писал: « Есть в русских душах какая-то особая черта, своеобразная жажда больших событий – все равно, добрых ли, злых ли, лишь бы выводящих за пределы будущей скуки ...» Серьезные же специалисты, подобно императору Тиберию, считавшему, что «вовсе необязательно знать, кто была мать Гекубы, не столь, как в прошлые века их коллеги, тревожатся сегодня проблемой происхождения этрусков и кропотливо работают с материалом, оставленным этим народом на земле, где проходило его историческое развитие. При этом становится все более очевидным, что, будучи для Рима проводником греческой культуры и передавая ему культуру собственную, именно этруски, проявившие свое стремление к совершенству, как ни в чем другом, в искусстве, раскрыли Италии понятие “прекрасное”, пробудили в ее народах потребность жить в изысканном предметном мире, услаждающем чувства великолепием и изяществом своих форм. Достаточно попасть на раскопы древних латинских поселений, чтобы, моментально погрузившись в атмосферу не преображенной практичности и физической грубости, понять, чем бы могла стать Италия без этрусков. “ Они определили ,- писал французский писатель и политик Шарль Мора,- художественный стиль всех тех , кто сменил их в античности”. Со временем от греков осталась лишь тень их славного прошлого, этруски были поглощены Римом и Великий Город, стараясь не вспоминать о веках своего ученичества, сам стал культурным наставником мира…