Скакала песня по губам, Вошла в загон, до стойла рвясь. И передумала: копытам Давая грациозно власть. По гриве волны, «фыр» шальной, Подскок игривый крупом ввысь. Опять метнулась вон: губной Пронос на звуке, сласть Силы смелой, молодой, Танцующей меж пыльных вихрей. Снаружи гром и ливень злой Уже готов излиться, — пей! Но песня лишь струится дрожью Упругой по крутым бокам. И цок копыта к бездорожью. Но тут же стойло манит там, Внутри, где сено свеже, Где знойный бархатный покой. И хочет день скакать в манеже. Ночь гарцевать строфой иной. Над ней рисуются идиллии. И небо и земля как ширь. И все сошлось во изобилии. И вновь рывок по свету — верь, Все так как громыхает песнею, Созвучно грохоту небес. И ярко вспыхнуло, и с честию Она заводит ноту в плес: То ли река копыто тронула, То ли вода дождем на грудь. И песня в воплях потонула, Запевно, дерзко, как-нибудь. Аккорд последний тайной власти Всебудоражащей игры Вокала дивного, отчасти Он потрясает все миры. Но только песня — конской прытью Вмещает скоком суть и тлен. Преображается под статью. И ищет блага перемен.