Наталья Сафронова Буриме Дед обувался сам, никто ему не помогал, не обижал излишней заботой. Нога, израненная множеством минных осколков, не сгибается, правой руки нет, дед левой накидывает на ногу войлочный ботинок и защелкивает пряжку, потом неспешно справляется с вторым ботинком. Войлочные боты он носит круглый год, даже летом. Вере деда не жалко, что-то сжимается и замирает внутри, но она склоняется к тряпке с ведром, чтобы он ничего не заметил. А может, и не заметил. Если человек решил стать цельным, он на бабью глупую жалость внимания не обращает. Дед смеется вместе со всеми, когда младшая внучка показывает, как он ходит, согнувшись, выкидывая вперед прямую израненную ногу. Каждая внучка обнаруживала свои артистические способности, копируя дедову походку. Дед не обижался, умел отделять зерна от плевел: ребенок не со зла, что с него спрашивать? Дед ходит, согнувшись, а когда останавливается и выпрямляется, заметно, какой он высокий. И спокойный, самодостаточный. Тогда Вера этого слова не знала, но любила в деде именно самодостаточность. Рядом с дедом бабушка, маленькая, с длинной девичьей косой. Бабушка волосы закручивает в шишку, скрепляет шпильками, но представляется Вере с косой, как на послевоенной фотографии. Бабушка с дедом, молодые, худющие, стоят рядышком, дед приобнял бабушку единственной рукой, но видно, как ей надежно в этих объятиях. Бабушка светится счастьем, и Вере понятно, что это счастье не может взяться ниоткуда, оно было всегда, ожидало, когда дед и бабушка встретятся, пересекутся взглядом. И снизошло, и осталось. И выражалось обыденно: - Приляг, отдохни. А тихий свет счастья остался. Вера моет сени, передвигает калоши, туфли, сандалии, вытирает насухо и возвращает батальон обуви на прежнее место. Внуки собираются на лето, целый день веселая беготня, но бабушка с дедом как будто не устают, не жалуются. Надраивает деревянные доски крыльца, краем глаза видит, как дед у сарая перебирает картошку, чтобы сварить скотине. Тут она уже может помочь, дед справится, конечно, просто Вере хочется побыть рядом. Успокоить мысли, чувства, поймать за хвост, приструнить. - Как у тебя на личном? Кто-нибудь есть? – любопытничает Светка. Она приехала к родителям, забежала к однокласснице узнать новости. - Трое, - кивает Вера. - Трое, значит, ни одного, - сожалеет подруга. У нее самой все хорошо, она уже три месяца замужем. Вышла по любви, а не по залету (как будто залет наличие любви заведомо отрицает), все у нее, как у людей. - Знаешь, так чудесно, муж – не просто муж, а друг, все можно сказать, все спросить, - поделилась Света. Так она это хорошо сказала, и такие ясные были у нее глаза, что у Веры перехватило дыхание. В этот момент она четко поняла, что у нее никого нет. На следующий день с первым автобусом уехала к деду, шел проливной дождь, но это ее не остановило. С остановки плыла под дождем до дедовой калитки, и ничего лучше этой дороги в ее жизни не было. Потом бабушка укутывала внучку в платок, а дед наливал чай и подвигал сахар, и в который раз удивлялся, что Вера пьет без сахара. Знал, но не мог привыкнуть. - Ты зачем помчалась в такой дождь? –спрашивает бабушка. - Юбку шить, - Вера достала ткань, которую нашла среди маминых запасов. У мамы была привычка все покупать, если где-то что-то «выбрасывали». Поэтому у нее в шкафу лежало множество разных отрезов на все случаи жизни. Вера с бабушкой колдуют над кроем, а дед достал швейную машинку. Вера весело строчит на машинке: - Дед, работает, как часы! У нее дома машинка сбоила и петляла, нижняя нить все время рвалась. И Вере казалось, что это как-то связано с домом. Точно такая же «Подольская» у деда ведет себя как паинька, а у нее сбоит. Мама просит отца посмотреть и настроить, но его проси-не проси, где сядешь, там и слезешь. И Вера понимает, что все дело в тоне, который принят у них дома. Мама заведомо знает, что отец не откликнется, но зовет: - Посмотри машинку! Или: - Вынеси мусор! И если вдруг где-то в гостях случится матери с отцом сидеть рядом, они смотрят в разные стороны. И что заставило их отправиться в загс, Вере непонятно. - Влюбилась, - объясняет мама. Вера догадывается, что с ее любовью тоже все непросто. Вячеслав Петрович вошел в ее жизнь как герой, она училась тогда в десятом классе. Они возвращались со Светкой со школьного поэтического вечера, разговаривали, естественно, о поэзии. И вынырнувшие из темноты хулиганы не просто спустили их с небес на землю, а повалили Свету на снег и задрали ей юбку. Вера была в джинсах, она казалась себе более защищенной, и пыталась хоть как-то помочь подруге. Джинсы у Веры появились у одной из последних в классе, вожделенная «Montana», девочка даже не просила, понимала, что для мамы это трудно, практически невозможно. Но перед днем рождения, когда она легла спать, мама вошла к ней в комнату, не включая свет, положила что-то на письменный стол и вышла на цыпочках. Вера поняла, что это что-то невероятное. Сюрприз. Для нее еще никогда не готовили сюрприз, чтобы вот так вот проснуться и ахнуть. Вера встала и тоже на цыпочках подошла к столу, сунула руку в пакет: джинсы! Она хотела поднести их к окну и рассмотреть внимательно, но ей показалось, что мама за дверью прислушивается к шорохам в комнате. Девочка быстро юркнула в постель, а утром честно ахала, заново удивляясь маминому подарку. И на поэтический вечер, как Наташа Ростова платье на первый бал, надела новые джинсы, и весь вечер была счастливая, а теперь бестолково бегала вокруг обступивших Светку подростков, цепляя кого-то за рукав: - Отойдите, отойдите! И они отошли, даже убежали, а плачущую Свету поднял со снега какой-то мужчина. - Ну, все же хорошо, ничего не случилось, - успокаивал Вячеслав Петрович девочек, провожая до дома. Прощаясь, он сказал, что преподает введение в языкознание и современный русский язык в пединституте. - А я буду к вам поступать, - сообщила ему Вера. Вячеслав Петрович внимательно на нее посмотрел, запоминал. На подготовительных курсах Вера была единственной, кому он поставил «тройку» за диктант, остальные получили «двойки». Диктант был сложным, но Вера все равно удивилась «тройке», она была отличницей. Преподаватель спустился в приемную комиссию, посмотрел Верин аттестат. И на лекциях девушка чувствовала на себе его внимательный взгляд, а может, придавала значение. - Петрович на тебя поглядывает, - замечали подруги. Вячеслав Петрович был первым из тех троих, кого посчитала Вера, озвучивая Светке, кто у нее на личном фронте. Потом Вера безнадежно влюбилась в однокурсника. Они задержались после лекций, готовили газету, и у них с Володей так весело получались заметки от имени первокурсников. Вера даже не предполагала, как интересно писать вдвоем. Общая волна вдохновения подхватила их и унесла в неведомую даль. Александра Евгеньевна, куратор группы, ласково спросила: - Сколько вам лет, Верочка? - Семнадцать, - смутилась Вера. - Что же вы смущаетесь, милая? – улыбнулась учительница. – Это надо петь: семнадцать, восемнадцать, девятнадцать! А потом появилась Людочка. Она неожиданно возникла рядом с их с Володей столом и ахнула. Буквально вскрикнула от изумления. Чему она изумилась, никто не понял, но Людочка продолжала ахать по любому поводу и без повода, и все уже смотрели только на нее. И Володя тоже смотрел на нее, и Вера отошла в сторонку, потому что ничего больше придумывать не могла. А Володя с Людочкой вместе склонились над столом, и даже волосы соприкасались. На следующий день Володя сел на лекциях рядом с Верой и показал ей самую красивую девушку на потоке: - Ты с ней знакома? - Нет, - качнула головой Вера. - Я на ней женюсь, - сообщил он о своем мгновенном решении. Потом внимательно посмотрел на Веру и добавил: - И ты тоже будешь мне все всегда о себе рассказывать. С Володей было весело. Они играли в буриме, сочиняли шаржи, рисовали, Вера носила с собой блокнот, и по нему потом могла отследить всю их творческую жизнь с Володей. Правда, про Вячеслава Петровича она товарищу не рассказывала, и про Сеню тоже. Сеня был последним из означенной троицы. К нему Вера приезжала на троллебусе, Сеня встречал ее на остановке: - Молодец, не опаздываешь. Они ходили в видеосалон, смотрели «Иглу» с Виктором Цоем, потом Сеня покупал ей кофе и мороженое, и озвучивал, сколько заплатил. Однажды показал свою заводскую расчетку: - Я зарплату получил. - Я ничего не понимаю в цифрах, - отвернулась Вера. Знакомиться с Сениными родителями Вера не пошла, не хотела торопиться. Молодой человек приехал к Вере домой, чтобы убедиться, что с ней ничего не случилось. - У тебя телефона нет, - объяснил он свое неожиданное появление. - Он надежный, - сказала мама, когда Вера закрыла за Сеней дверь. Вера пожала плечами, взяла блокнот, стала черкать карандашом, ожидая, когда из бесформенных линий получится узнаваемое нечто. Завтра она покажет рисунок Володе, а может быть, и стихи, и что-то еще родится. Смятенная душа живет, ищет, ожидает. Светло и ясно бывает с тем, кто тебе созвучен, и размениваться не хочется. Вера строчит на машинке, а бабушка с дедом сидят напротив и смотрят на нее, и девушке под их взглядами тепло и уютно.