ЯКОВ ЕСЕПКИН Демоны Геллы • «Есепкин смог довести тяжелейший литературный слог до эфемерной воздушности, тем покорил высоты, коими грезили предшественники. Начиная от Боратынского, к ним стремились приблизиться самые выдающиеся составители текстов, а не сумели, последним упал Бродский.» А. Плитченко I Сколь весною урочно письмо, Аонид лишь брильянтами тешат, Вейтесь, звезды, Асии трюмо Нас явит и Цианы опешат. Хоть архангелы помнят ли сех Златоустов, терницы вознимем – Соглядайте еще в небесех Вишни, агнцев, мы золото имем. Вакх нестойкий астрал оцветил, Где порхали блеющие Евны, Их туда ль и со ядом впустил Падший ангел успенной царевны. II Се виется коньячный туман, Тьмы рыдают о злых небокудрах, Вечность им – шардоне и канкан, Веселимся в смертельных их пудрах. Юный Вертер, не плачь, а мелись, Любят бледность Люции и Юты, Зри, серебра на их затеклись Под Шумана синкопы и брюты. Гипс богемная ночь сокрушит, Фижм пастельных избавятся дивы, Бал обрамят и Вакх увершит Мглы портретность шелками Годивы. III Мгла путрамент свечной овиет, Апронахи кровавые снимем, Зрите агнцев о слоте виньет, Нощность мы и бессмертие имем. Что и звезды, не вымолвить их, Суе эти камены рыдают, Мелос ангельских бальников тих, Нас теперь лишь оне соглядают. Се Аид надо свеч остием, Се Геката чарует виньеты, Где всеприсно мы яды пием И в порфирах тлеют силуэты. IV Вишни тусклые щедрый июль Расточит и холодную млечность, Се веранда и бежевый тюль, И юности пустой червотечность. Ах, диамент всё льется по тем Занавескам сугатно, свечами Навивая его, исплетем Хоть пасхалы – каждитесь ночами. На веранду несите, волхвы, К этажеркам, свечами плетенным, Миро с вишней, чтоб мертвые львы Хоть пленились огнем доцветенным. V Будет майский ли сад под луной Во холодной опале томиться, У Гиад воспируем весной, Аще некуда боле стремиться. Скоро вишни блаженный туман Перельют в золотые рубины, Стоил истин высокий обман, Златоуст – диодем из рябины. Выйдет Фрида младенцев искать, Лишь увидит пустые камеи, И начнут гости ядов алкать За столами, где веются змеи. VI Диаменты иль звезды таят Серебряные с желтью креманки, Злых царевен балы упоят, А любили и нас нимфоманки. Се зеленый гранат потускнел, Чаровницы ввились в кринолины, Вот любовь и коварство Тинел, Цвет и кровь тусклоядной малины. Преалкают виющихся од Тени фей и бордосские фавны Оцветят диаментовый свод, Аще тристии наши подавны. VII Нарядим златохвойную ель, Шелк вился – пусть виется атрамент, Се и ять, лейте ж, Цилии, хмель, Как начиние тешит диамент. Снег и тушь, картонажная мгла, Вселетящие эти синкопы, Междометий честная юла Бьет ли твердь, нам лгали гороскопы. Ах, ужели шумел маскерад, Спят царевны, их веи незвездны, Тушь вытекла и с шелками смрад Лишь стекает в тлеющие бездны. VIII Август, август, хоть в тусклых очах Мнемозины гори, бриллианты Мы ль чиним об асийских свечах, Фрейлин бледных ли веются банты. Антиохии ветхой столы Яств полны и сугатно ломятся, Блещут вина, играют мелы, Черни с гипсом лишь ныне томятся. Утром станут менины делить Кукол злых и крахмальные блузы, Сех и будем тогда веселить Мертвых дев, исплетающих узы. IX Стол нисана – виющийся хлеб, Что и днесь тосковать о небесном, Вишни в амфоры бросим, а Феб Нас оплачет на пире одесном. Калипсо, под звездами, смотри, Тьмой надушена Фрида, камеи Тяжелы от шелков, ах, замри И умри, пусть целуются змеи. Ни печати, ни светочей мглы Здесь уже не увидят сервенты, Где полны были емин столы, Вьются тусклых чернил диаменты.