Гремучий змей, ужалив воздух, Внял языком различье ветра. Потрогал только. Чувством вспух, И тесен стал для крыши мира. Сокровище его путей велико, Вползать в себя, хвостом играя, Шурша всем брюхом совсем безлико, Как будто в землю вес втирая. Пространства ветхи смыслом неба, Чужое бремя нюх не давит. И на конце расщепье — дыба В его движеньи кровь лукавит. Возьмет в нутро, и снова гложет, Стреляя языком как смыслом Во персть земную, до пьяной дрожи, И вес пространств молчит кругом. Свет давит и тревожит зноем, Чешуйкой каждой зреет сон На кончике что жала, воем Неслышимым испит закон... Прозрения. Терпения скала, Как будто сам и спит, восстав. И будто жизнь сама его ждала. И будет сыт. И будет вечно прав. *** Природа спутала «идею». Змея хвостом как головой «гремит», внушая: сатанею, Не приближайся, коль живой! И ведь работает, что странно: В игре хвоста порядок звука. И хвост пугает: не случайно. В природе есть души наука. Система, наилучший стимул, Генезис пучит силой тонкой, И в погремушке спазмы жил: Природа видит так, собой. Смотри, мол, голова двойная! И слушай, бойся, прыток в дрожи Язык раздвоенный и хвост, и чешуя, Как плотность стянутой движеньем кожи...