В начале 1970-х бабушкина подруга тётя Маргарита привела к нам в гости своего двоюродного брата Гавриила Николаевича Троепольского. Гость сидел, пил чай и рассказывал, как принес в Воронежское издательство рукопись «Белого Бима», а редактор его высмеяла, сказала, что писатель явно стареет, раз «дошёл до историй про собачек». Опубликовать повесть ему удалось только спустя два года в «Новом мире». Так вот я, видимо, тоже старею, коли потянуло на такие истории… БОБКА Бобка жил напротив нас в угловом доме. Оживлённая трасса рассекала здесь частный сектор, мучая его обитателей постоянным грохотом, клубами пыли и бензиновой вонью (про стеклопакеты тогда, в 70-е, никто и не слышал). Даже просто перейти на другую сторону бывало проблемой – машины мчались одна за другой. Но пёс не рисковал, спокойно садился у края дороги и ждал, когда появится между ними просвет, чтобы неспешной рысцой пересечь магистраль. Он был во всём нетороплив и деликатен. Позволял себя погладить, но сам ласки не просил. У нас в это время не было собаки, и бабушка именно для него сохраняла остатки обеда. Боб с улыбкой принимал угощение, хотя явно не был голоден. Не отказывался даже от того, что не хотел есть, возьмёт из рук кусок чёрного хлеба, отойдёт в сторонку и незаметно спрячет его в траве. Не гонял кошек. Не лаял на людей. Я только один раз услышала его голос. У нас в семье жила бабушкина старшая сестра тётя Рая, ей уже подходило к 90. В последние годы она любила посидеть на улице, в тёплые дни мы ставили у ворот её кресло, и старушка могла пообщаться с соседями. С памятью у неё было уже плоховато, и этим стали пользоваться местные алкаши. Узнав, что тётя работала учительницей, они представлялись бывшими учениками, рассказывали, как любили её уроки, и тут же выпрашивали деньги. Пару раз им удалось поживиться. Мама с бабушкой гоняли мошенников, но те не оставляли новых попыток. И тут на помощь пришёл Бобка. Он частенько ложился у кресла, и тётя Рая с ним разговаривала. А тут, поняв, что плохо пахнущие краснолицые дяденьки являются врагами этого дома, пёс решил их шугануть. Вот тогда-то мы и узнали, что у Боба красивый собачий баритон и ровный ряд оскаленных белых зубов. Никто не был укушен, но в то лето любители зелёного змея и чужих денег тётю Раю больше не донимали. А потом она слегла и на улицу уже не выходила. Зимой у меня появилась Бара. Два дня собака бегала по кварталу, искала хозяев. Мы стали подкармливать, и вскоре она поселилась в пустующей конуре на нашем дворе. Размером и внешностью была похожа на некрупную овчарку, только ноги и морда более тонкие. Изящная девочка. Я поначалу пыталась её хоть чему-то обучить, но тщетно, никогда не встречала существа глупее. Инстинкта охраны своей территории у неё не было абсолютно, гавкала только на котов. Зато, как все дуры, обладала повышенной притягательностью для противоположного пола. В мае двор наполнился кобелями всех размеров и мастей. Первые же часы этого нашествия показали, что выгонять их бессмысленно. Пока я, размахивая черенком от лопаты, направляла к калитке пару огрызающихся монстров, со стороны сада уже летел пяток новых, ещё более возбуждённых. Пытались срочно заделывать дыры в заборах, но вскоре бросили эту затею: псы легко делали подкопы в рыхлой земле, да и выломать гниловатые доски для них не составило бы труда. Опасно стало выйти во двор: непрошеные гости кидались, лаяли, пытались укусить. Я заперла собаку в сарае, и он тут же был подкопан с трёх сторон, а количество женихов на участке только возросло. Взяла её в дом – пара часов относительного покоя (если не считать несмолкаемого брёха под окнами). Но, когда открыла дверь, в комнаты ворвались сразу три кобеля. Оставалось только одно – выгнать эту шалаву на улицу, и пусть звери делают, что хотят. Собачья свадьба понеслась по кварталу, мы облегчённо вздохнули. Через час я выглянула за калитку и охнула. Начинался вечер субботы, и движения на шоссе почти не было. Посреди проезжей части сидела счастливая Бара, а с двух сторон её более осторожные ухажёры. Не успела я окликнуть её, как из-за поворота вынырнули «Жигули». Водитель сбросил скорость, попытался объехать мою дурёху, но она, испугавшись, заметалась и угодила прямо под колесо. Я оттащила её с дороги. Собака плакала, задние ноги были парализованы. Женихи по одному подходили к ней, обнюхивали и удалялись прочь, она их больше не интересовала. Из полутора десятков хвостатых кавалеров остался только один – Бобка. Я думала, она сразу умрёт, но Бара дышала и даже пыталась поднять голову. Мы с мамой перенесли её к воротам, потом и во двор. Боб следовал за ней, садился рядом, лизал её морду. Утешал. Попросил выпустить его из калитки только к полуночи – он всегда возвращался ночевать домой (нельзя же оставлять хозяев без охраны). Но рано утром мы услышали со стороны улицы поскуливание: пёс пришёл навестить больную. Бобка провёл около неё две недели, пока Бара не начала ходить. Покидал её только ночью, да иногда отлучался среди дня, видимо, обедать, хотя бабушка уже завела тут вторую миску и кормила обоих. Когда же Бара поправилась, он деликатно исчез, понял, что собаке теперь не до него. Вскоре у неё появился щенок – вылитый Бобка, такой же лохматый шатен, в детстве очень напоминал медвежонка. Его взяла моя одноклассница и назвала Мишкой. А у Бобки наступили трудные времена: умер любимый хозяин. Пёс резко изменился, исчезла его улыбка, он стал реже приходить к нам и задерживался всего на пару минут. Я не видела его целую зиму, стала узнавать у соседей, не случилось ли чего. Нет, он просто больше времени проводит с хозяйкой, которая тоже прибаливает. Летом я поступила в Московский университет и дома теперь бывала только на каникулах. Однажды меня окликнула соседка Анна Станиславовна. – Ты тогда про Бобика спрашивала. Хочешь, расскажу, что с ним стало? Она поведала мне историю, которая произошла у неё на глазах, и которая до сих пор не укладывается у меня в голове. Вскоре после моего отъезда похоронили и Бобкину хозяйку. Их дом стоял закрытым, наследники собирались его продавать. Пёс продолжал жить во дворе и почти не отлучался. Сторожил. Первую неделю не притрагивался к мискам, хотя соседи регулярно приносили еду. Потом потихоньку втянулся. Через несколько месяцев появились новые хозяева, пёс им понравился, они искренне хотели с Бобкой подружиться. Но он почувствовал себя лишним и стал уходить из дома. Анна Станиславовна увидела, как пёс вышел из калитки и направился к краю дороги, хотела уже сходить за косточками, но что-то в нём показалось странным. Голова и хвост были опущены, он не сел, как всегда у обочины, а продолжал стоять. Не переходил, хотя машин не было. Ждал. Чего? На его полосе появилась легковушка, почти поравнялась, и тогда Бобка шагнул прямо под неё… У меня до и после жило много собак, породистые и беспородные, умные и глупые, каждая была личностью, и про каждую я могу рассказать кучу историй. Почему же сейчас всё чаще вспоминаю именно этого соседского дворового пса? Не потому ли, что в нём я увидела качества, о которых читала в книгах: преданность и благородство. С тех пор ищу их у людей. Иногда кое-что нахожу. Но до Бобки двуногие явно не дотягивают.