Смотрите проще. … Вот — дерево. За окном, или то, что бросается в глаза при выходе из подъезда, дома... «Это дерево. Здравствуй, дерево. Ты стоишь и тебе невдомек, дерево, что уже осень. Как? Ты скинуло листву и не заметило... Заметило. Хорошо. Значит, ты в курсе, что уже осень. Видишь, на небе хмурится. Или не можешь видеть? Чуять верхушкой? Ну, ладно. Будет дождь, наверняка. Я пойду, дерево, много дел. А ты стой. Смотри. То есть, чуй. Ведь, не будет дождя, верно? Успокой меня. Как? Не знаешь как сказать. Не можешь говорить. Совсем? А хочешь? А чуешь меня? Я тут. Скрипи корнями, говори, пойму. Не умеешь. Не ведаешь. Стоишь. Мудрое дерево. Умолчавшее тайное. На ладонь упала первая капля. Уже не первая, вон, на асфальте есть уже. И по листьям. Свежестью. Чуешь? Не знаешь как сказать. Источаешь покой. В сердце тревога — что будет завтра. Но при чем тут ты, дерево, ты берешь от земли существо свое, и тебе хорошо, все у тебя гладкое, ровное, в чувстве. Если чувствуешь. Время чувствуешь? Пройдут часы и настанет завтра. Ты знаешь как хранить «завтра»? Только в тепле своих воспоминаний... Прощай, дерево, но я приду еще. Посмотрю на тебя, выходя из двери. Наружу — к миру. И возвращаясь домой... буду наблюдать, совсем мельком, походя, твой покой. Мой покой. Силу тревожного роста, потому что, все-таки, скрипят корни... Желая сказать еще не рожденному: будь. Не рожденному чувству, слову? Я молча смеюсь, и иду дальше. Забудь, дерево. Пошевеливай листьями под ударами капель. Ты будто хочешь передать корням своим дрожь нутра своего. И это не капли, просто только когда идет дождь, ты, хоронясь, делаешь вид, что капли шевелят тебя по листве. Знаю, это не так, и ты имеешь намерение выйти, как я — из дома, из этого грунта, выдергиваясь корнями, что пружинно корежась, забеспокоют землю, коя мирно спала до часа твоего шага из чуждого твоей сути плена. Как цветок-мухоловка ты поймаешь свой миг триумфа, но корнями. И крона встряхнется, разливая кругом брызги приветствия. Пойду, я, дерево, а то... домечтаюсь, в самом деле. В любом случае, не скучай, завтра будет еще лучше день, потому что он новый. И не важно, дождливый или солнечный. Или и так и так. Расти себе покойно, с мыслями моими пожелания счастья. Ты счастливо, дерево? (Я уже далеко, иду себе, не оглядываюсь, чувствуя едва заметные кивки листочков в спину). Взвился зонт, хлопнув над головой натянувшейся материей. Из-под зонта каждому интересующемуся видна улыбка. Конечно же, загадочная, но кто там разберет...» Мысли упали на асфальт горошинами зерен и поскакали в поисках признаков почвы. Найдя, пустят корни. Чтобы потом — мечтать о шаге в трясущей листьями грозе, что шквалом бросается на дома и палисадники, извергая небом громы, стреляя световыми шутихами ярчайших молний. Так без конца, и ночь поглотит время, а стихия землю. Но я просто делаю шаг чтобы идти дальше: этюд «дерево» завершен. «Заколдованный… (чем)»… «Заколдованный чувством бесценным»… (У чувства есть цена? Возможна… Точно так?) «Заколдованный чувством безвинным». Гхм. «Полный сока души всеобильным»… (Что за «сок души»?) «Расстаюсь с ощущением веры». «Видя все же божественны сферы». А сок души — слезы! Поэтично же. Однако… Графомания. М-да. Заколдованный чувством безвинным. Полный сока души всеобильным. Расстаюсь с ощущением веры. Видя все же божественны сферы. Может все же… «Остаюсь с ощущением веры»? А какая тут разница… «остаюсь» не эквивалентно ли «расстаюсь»… Пошатнувшаяся вера (речь не только о религиозном, разумеется, хотя «божественные сферы» намекают вполне определенно). Заколдованный чувством наивным. Полный сока души всеобильным. Остаюсь с ощущением веры. И смещаю взглянув только горы Сквозь слезливую пелену… Я в сердечном бесценном плену. (А у плена может быть цена? Выкуп! Ага) Околдованный чувством порыва, Не желая беспутно разрыва, Так стремлюсь одиноко до сути, Чтоб сплелись наши сердцем пути. (Ой-ей-ей… как некарашо!) Околдованный чувством порыва, Не желая беспутно разрыва, Так стремлюсь понимать твои вирши, Ты еще, моя радость, пиши. Замечая во мне настроенья, Благообразно букву штампуя. Лист трепещет от мук поцелуя, Губы чмокают от нетерпенья, Только вынув из принтера щели. И кружась с тем листом ловким вальсом, Закадычно глядя в его строки, Всяк поймет, что уж в прошлом уроки, Здесь шедевр нечаянным часом! (Забыли рифму к «щели»)… … Только вынув из принтера щели. Пальцы дрожью на нем шелестели. Гм. (Дождь закончился) Дождь закончился, стало светлее. Над чириканьем небо раскрылось. И улыбки прохожих добрее. Даже нет коль их. Сердце забилось, Расширяя пределы дыханья. Стало жить, и мечтать, так занятно. Впрочем, просто бесценно приятно. (М-да. Снова кризис внахлест вдохновенья). Впрочем, может и вышло «чего-то». Что стихом назовется в столетьях. Правда кроется лишь в междометьях. В остальном — хлопотная зевота. _____________ Хлопнул пастью зевнув еж от скуки. И поежил иголками спину. Встрепенулся: «возьми себя в руки!». Но там лапки-то… _____________ «Полный сока души всеобильным», возможно, звучит неверно, надо «соком души», но… …видимо дело в том, что <после> «всеобильным» … [спряталось] слово… Какое? Мы… (этого никогда не узнаем).