Ветрами поднимается Над сполохом земельным, Деревьями качается Усильем беспредельным От взрыва звуком тяжкого, Волною долгой стонущий, Очаг безумства страшного, И в дыме лик орущий Как будто вещим образом Картины сей застывшей… Всего на миг; и грохотом Тут часть земли накрывшей. И копошатся рученьки На вид почти что детские… В земле ища пути свои. По-разному простецкие. Им просто нужно явное Собою ощутимое… Но кровь на них, и черное По небу юркнет горе. Опять стенает небом ли Предчувствие забвенное. Ползет над миром — воплями. И солнце как чужое, Средь гари ветром плавает На нем дымами смерти лик. Она кричала? Ртом глотает Бесплотным уж последний крик Идущий из земли — руками Ребенок, точно, как живой. И кровь кипящая кусками Сгоревшей кожи. Время — вой! Такой вот мир тобой хранимый? Ты для сего часам секунда? И вонью ветреной гонимый Шел человек, шатаясь, хныча. Обожжено лицо, слеза — вода С морщинистой щеки, и «внуча» Застряло меж зубов как призрак… Который рвался всей душой В могильный хор иных убитых. И пред очами душный мрак. И стал теперь совсем седой. И зов глубок в глазах раскрытых, Как невозвратный в смыслы вой, И в душах гнев — мольбами свитых Растущим в небо смерчем, вверх… И вверх, гроздями света Невидим что расчетам гаубиц… Вкрапленьями чудными, лета Найдут в раю прохладу, лиц Своих открыв друг другу веру. *** И странник с посохом (монах?) Пойдет когда-то долго в гору, Не ведая про сущий страх, Вверяя шепот свой лишь гуру, Что восседает на верхах, Молясь медитативно свету. Не зная тоже правды плах, Смотря на мир, но по секрету Тая в себе все чудеса, Доступные ли разуменью… И белы старца волоса Плывут в потоках к возрожденью Невидимой волны природной. И постижение — экстаз. Покойно отдан наслажденью. На мыслях плещет свята зной. И жизнь его — величья час. *** Свист рассекает ветер. Всполох Земли взметнутой от корней, Могил, глубин истории самой… Там, от руки — грудины вздох. Легла, дымясь, уже ничьей, На кость у «солнышка», зимой Предсмертной взор подернут… И криком рта ресницы дрогнут, Бездыханной — но все живой. И невесомою мечтой Порхает ленно гарью пепел. Шлак смыслов жизни, суетой, И мудростью. И снова выстрел. И громкий вздрыг, откат ствола. Потуга для снаряда жил… Заряжено! Зола тепла В руинах молчаливых хаток. И душ закрученный поток… И время пульсом: сна глоток. И мельтешенье дале пяток, Когда возмездие настигло… И пушка свернута на бок. Лицо визжащее погнило Спустя уж время… костерок Дымящий гарью затухает На металлической броне. Зачем война? И Бог не знает. Но — всякая душа — в вине.