Она разозлила его до бела, а потом, хлопнув дверью, ушла. Каков Сальвадор, такова и Гала, такие вот, брат, дела... У гитары - шесть струн, у него - две руки да бескрайнее поле тоски; ветер в поле колышет колосья-стихи, а пальцы на струнах легки. И случилась песня длиннее, чем ночь, печальней, чем смертный плач. Говорят, искусство - искусный врач... Нет, оно - жестокий палач... На унылые звуки явились из тьмы белоглазые зрители снов, безоружные стражи вселенской тюрьмы, и стада тонконогих слонов. Трижды падал на землю стремительный дождь, и четырежды - огненный снег, голоса шелестели: «...напрасно ты ждёшь...». Неотчетливо, словно во сне, проступали на стенах янтарной росой слёзы брошенных и больных, звездопад хлестал наугад, по косой, застывая в сгустках стальных. И спустился с небес, и влетел в окно восхитительно странный предмет. Он подумал: «Ну вот, наконец и оно, нет, не зря я ждал столько лет...» В этот миг она вдруг вернулась домой, как ни в чем ни бывало, вот так, со словами: «Ах боже мой, ну какой ты опять устроил бардак!» И смахнула на пол рукой со стола серебро, янтарь и золу, равнодушно взглянув на осколки стекла, что как звёзды сверкали в углу. Какова Гала, таков и Дали... Он сидел в прошлогодней пыли, а таинственный вестник небесной земли безвозвратно таял вдали...