Задуло, закружило, замело Метелью-простыней тела равнин. В ознобе лихорадочном земля, И ночь-блаженная на паперти стоит И просит свечку. От свечи светло. Вот тополь, словно плачущий раввин, О чем-то Бога своего моля, Качается и с ветром говорит. Он просит ветер, вероятно тише дуть. В высоком небе плещется звезда. И воздух резкий, острый будто нож Ломтями режет в арке тишину. Метель кружит и заметает чей-то путь, Лишая путника ночлега навсегда. Все двери заперты уже, и он не вхож К теплу и свету, яствам и вину. Метель со стоном укрывает след потерь, Обид и слез, фрагменты страшных снов, Она отшельницей летает меж дерев, В конец уставшая. Скорей бы умереть, Чтоб не было ни после, ни теперь Фальшивой правды скользких, лживых слов. Метель беснуется и злится, не сумев Кого-нибудь приветить и согреть! Отчаянья полна, метет метель, Ткет для земли пуховый снежный плед И гладит исступленно щеки крыш, Целует бережно и робко спины стен. Намаявшись, нырнет в сугроб-постель. Вздохнув печально чьей-то тени в след, Метель уснет. Сон черен и бестыж Про то, как заманить кого-то в плен…