-1- Высокий немец у колодца - врач. Марыля угадала это наверняка, возникающим у каждого человека в минуту опасности, абсолютным чутьём… Он только что облился студёной водой и довольный растирался белоснежным огромным полотенцем. Кофточка на Марыле взмокла от жары, но пальцы немели от холода и тряслись. Врач взял у денщика лёгкую рубашку, одел и, прищурившись, стал разглядывать девушку. Длинная юбка не могла скрыть изящества и гибкости. Безукоризненность и свежесть притягивали тем сильнее, чем больше Марыля пыталась скрыть свою красоту… За спиной несчастной шумели солдаты. Они спрашивают о её лице. Не зная языка, Марыля отлично понимала, что происходит. Врача называли Отто, Отто Берг… Отто уже заметил, что страшные лохмотья на щеках девушки очень напоминают потрескавшийся канцелярский клей. Марыля пристально смотрела в его светлосинии бесстрастные глаза, она дрожала, и пот холодными змейками шевелился на её спине. Берг откинул голову, прищурился. Поморщившись, как не желающий делится добычей лев, он что-то крикнул своим... Они разошлись, бранясь… Марыля с удивлением осознала - Берг назвал какую-то кожную болезнь. Зачем? Догадка обожгла сердце. Он оставил её себе! Реакция здорового самца… Когда? Девушка подхватила вёдра и поспешила в избу. Марыля долго стояла в сенях и беззвучно билась головой о старое полусгнившее бревно… Перелила воду в бочку. Зачерпнула в древний берёзовый ковш. И едва узнала своё отраженье: всё мягкое округлое исчезло - острые линии носа, выпирающие скулы, колючий чужой взгляд её прежде ласковых огромных глаз…. Марыля умылась, вздохнула. И, заставив себя улыбнуться, вошла в душную, закопчённую комнату. -2- -Ти ты, Ясик?- Марыля склонилась к брату и положила ему на лоб мокрый платок… -Сдохнуть бы скорей,- Ясь лихорадочно блеснул глазами и сжал почерневшие от жара и боли губы,- ногу, как в кипятке варят… Ясь впился зубами в одеяло и тряхнул его… Марылю слегка замутило от запаха тухнущего мяса, но надо было сменить повязку…Она поняла- ничего не поможет, речь только о том, сколько ещё страдать братику… -Ти ты, Ясик? Спеть тебе?- спросила Марыля. Ясь сплюнул кусок ваты и снова сунул в рот одеяло, изгрызанное до бахромы. Марыля снова вышла в сени. Она вспомнила об Отто, о гнетущем ожидании, и безумное решение возникло в ней… Едва стемнело, Марыля перелезла через плетень у того дома, где квартировался Берг. Она спряталась у хлева и стала ждать…Ночи в августе зябкие, Марылю колотило всё сильнее и сильнее… Отто не скоро, но появился, зевнул и, приблизившись к углу сарая, расстегнул штаны. Марыля непроизвольно лязгнула зубами, немец почувствовал что-то и застыл. -Не бойтесь,- хрипло шипя, едва владея собой, показалась Марыля. -Не бойтесь, - она поднесла палец к губам. Отто застегнулся и вскинул голову, как на плацу. -Das ist starker Pfetfer!(1)- сдержанно процедил он, но, приглядевшись, медленно произнёс: -Я плохо говорю по-русски… -А я хорошо,- ляпнула Марыля и неожиданно захихикала, нервно дёргая челюстями. Немец в раздумье коснулся её, будто нехотя приподнял юбку, довольно присвистнул. - Хлеба? Марыля отпрянула, очнувшись, и страстно зашептала: -Нет, нет…У меня брат. Помогите. У него гангрена. -Гангрена?- Отто строго кивнул,- ранен? Wirklish? (2) Марыля замотала было головой, но потом обречённо призналась: -Ему восемь лет. Он там в избе… Отто пристально всмотрелся в девушку, вынул сигарету, но не стал курить, а смял её и бросил, раздавив безукоризненно чистым сапогом… -Да,- выдавил он с усилием,- никто не должен знать… И ушёл к себе… -3- - Ясик, доктор. Доктор!- Марыля приподняла удивлённого брата. Отто командовал: -Одеяла на окна. Свет. Горячая вода. Ish hab,s gewagt!(3) Врач раскрыл чемодан и начал. Марыля перекрестилась и отвернулась. -Abwarten und Tee trinken!(4)- бормотал Отто. «Чай?»- поняла Марыля и кинулась к печке. Но Отто покачал головой, быстро дал ампулы, нарисовал на Ясе йодом квадрат для уколов, оставил шприц. «Назад не надо»,- многозначительно вздохнул. - О, ein weiber Rabe!(5) И поспешно вышел. Марыля нашла на лавке рюкзак с едой… Она прошептала: «Спасибо!»- в пустоту и долго глядела на дверь…Потом очнулась, кинулась к брату - Ясь спал… Марыля тихо запела: -Ти ты, Ясь, ти ты не. Ти ты, Ясь, ти ты не. Це бери ж ты Ярину Працавитую дивчину. -4- Брат выжил, и оказался так охоч до «працавитых» дивчин, что к старости имел внуков почти без счёта. Как-то Яся пригласили на пионерский сбор в одну из ленинградских школ: рассказать, как его с сестрой отправили на каникулы в Белоруссию в начале июня 41-го… Как война разломала все планы: их дом в Ленинграде, родители - оказались за ужасающим щитом Блокады. И старая бабка стала учить их выживать. Рассказать, как Ясь носил еду партизанам, как его ранила шальная пуля вражеского патруля. Как отпилил ему стопу прокалённой ножовкой без наркоза партизанский фельдшер. Но это не помогло. И Яся, стонущего, с гниющей ногой ночью принесли мужики назад в Кришевицы. Рассказать, как бабка, не в силах видеть мученья внука, отошла под утро перед Яблочным Спасом. Рассказать…. Но Ясь не любил говорить о себе. Он покрутил седой ус, улыбнулся румяному портрету Брежнева, почесал лоб и поведал историю о подвиге врача Берга, чем вызвал замешательство педагогов и недовольство собственных отпрысков… Непонятый и обиженный Ясь позвонил Марыле: -Ну, и почему правда всегда некстати? А? Не в ногу шагнуть - ну, хоть раз в жизни белой вороной побыть можно, а? Утешив брата, Марыля поспешила в магазин и успела купить перед закрытием огромный букет садовых ромашек. Дома она выбрала самую большую вазу, аккуратно разместила цветы и поставила на кухонный стол. Когда семья села ужинать, вместо мужа Марыля видела по-деревенски незатейливые лепестки, и думала о том, почему Отто так и не повернулся в сторону их избушки… Она тогда замерла в дверях, задыхаясь от волнения. Отто достаточно было лишь на секунду бросить взгляд, чтобы узнать - он не зря рисковал жизнью… Шёл сентябрь 42-го. Фашисты ещё не утратили боевой пыл, хоть война длилась и дольше, чем они ожидали. Солдаты отрывисто смеялись и делили меж собой луга и деревни. Оставалось совсем немного: взять Москву, Сталинград…Ленинград и сам вымрет со дня на день… Марыля с ненавистью вслушивалась в их лающие выкрики. Берг раскинулся в коляске мотоцикла и безмятежно свистел на гармонике. Его рыцарский профиль проплыл мимо. Это безразличие поначалу вызывало в Марыле ярость. Но с годами она стала терпимей. И, когда воспоминания особенно тревожили её, она покупала цветы, и, закрывшись ими от мужа, с нарастающей нежностью тщетно искала ответ на один и тот же вопрос: «Почему Отто не обернулся?» 1- это уж слишком. 2- в самом деле? 3- жребий брошен! 4- терпение, подождём 5- ein weiber Rabe- белая (ые) ворона (ы) при внешнем совпадении у фразеологизмов наблюдается серьёзное семантическое различие. Нем. оборот имеет положительное значение: « нечто редкое, удивительное, в лучшем смысле отличающееся от других».