Научно-фантастическая повесть (Ознакомительный отрывок) Относительность — Не смотри на меня так. — Я не смотрю. — Нет, ты смотришь. — Кларисса терла пилочкой по пальцу, иногда щурясь, будто от сигаретного дыма, хотя Марв не курил сейчас, а полулежал на кушетке в «красном уголке» бокса, напротив от двери, в другом углу был свален прямо на пол роботехнический инвентарь: измерители каскада ядерного блока энергии, инструментарий для подтяжки сетевидных осей в манипуляторах, частотомеры, глаукомзеры, префиксаторы эксмульзивного реостата, гладкомеры поперечной тяги равновесия, фрепукстроиды вакуумной ванны головного отдела, перфораторы изнаночной флукстрации брюшных насосов, фребуксивные щипцы для зажима кольцевых обмоток плокстера лемитроидной диафрагмы (если нужно проверить виброакустический эффект механизма плукстрации — обеспечивает затяжение молекулярных взвесей из среды для ядерного синтеза и дополнительного набора энергии), крепежные колодки «сухфатеры», особенно массивные, тяжеловатые, для проверки хода и моторики в общем, крепятся на металло-пластиковые щиколотки, и робот «ходит» ими на месте; еще какая-то всячина, обязательно нужная на марсианской базе… хотя вряд ли и лежание и данная поза, вот это все вместе, могло помешать ему курить, пусть и сломался аппарат очистки воздуха, а по инструкции воздух в помещениях базы должен соответствовать санитарной норме. Но Клэр все равно была на другой стороне комнаты, у выхода, сидела за встроенным в стену столом-столешницей, возилась со своими пальцами, пилочкой, иногда щурясь, что было признаком озабоченности, он уже успел подметить эту особенность напарника,.. разумеется, напарницы, но в командах космозонального десанта не принято говорить с «женским уклоном», может быть воспринято как неуважение к профессиональному кредо; дурацкая традиция, он понимал это, не только он, многие, но если сами представительницы «слабого пола», как было принято когда-то воспринимать, молча, совершенно единогласно выказывают недоумение или поднятыми бровями, или же, пафосным едва различимым «пха», может быть, «пф-ф»… легким покачиванием головы и взглядом который вполне красноречиво выражает только одну допустимо вероятную для такого обстоятельства суть: хочешь доказать что мужик? но ведь хочешь… по глазам видно, хочешь. Потом она, после услышанного «напарница», — а слово приходится произносить довольно часто, так положено по трудовому этикету зоны, — и брови поднимет, и «пф-ф» выдаст, и головой качнет, то ли пренебрежительно, то ли, как будто имея в виду следующее: если ты еще мужик, или ты уже мужик, или же ты совсем мужик, может ведь быть и такое странное недоразумение, то, видимо, ты точно знаешь что со всем этим делать. Под «всем этим» как правило, совершенно молча, то есть, в «туманных мыслепотеках» немого разговора, обмена взглядами, даже движениями тела, что вполне можно было бы принять и за некий призывный порыв к танцу без музыки, незамысловатое «трение корпусом» в районе бедер будто мотнувшее ось тела[1], подразумевались «стратегические операции», которые редко проходили без сбоев. Разумеется, речь не о производственных травмах, физических или психических. Сбои технические, рабочие… аппаратура не выполняла своего предназначения, что было сообщено ей гениями в белых халатах. Там, на Земле, были гении в белых халатах, они, Кларисса и Марвин, были здесь. Вполне приемлемый расклад: «гении» придумывают аппаратуру, они испытывают. На Марсе. Конечно, на Земле ведь нельзя. Потому что излучение, соматические явления психики при испытаниях, факты кои держать лучше подальше от общественности, непонятное пока влияние телепорта в режиме биосцепления на местные условия. На этой планете нет лесов, рек, нет экосистемы в целом, голая и мрачная пустыня, хотя в ней и есть своя особая прелесть, безусловно, с отливом красноватого оттенка, совсем чуть-чуть. «Кровавый мрак», как пошутила Клэр при первой высадке, они сели как раз на уходящем солнце, закат поглотил краски, вышкреб выдимость, оставляя только призрачное свечение кровавых прожилок — через светофильтры (хотя все зависит от настройки рекурсии для обзора внутри колпака скафандра, то есть, прозрачной, и не защищенной пластертроидом[2] части шлема). Потому что это не первая высадка. В прошлую смену был срыв всей работы: сперва отказал генератор, но справились. Как следует проверили и поднастроили флексивных роботов[3], сняли кое-какие остаточные блокировки, отправили в реактор. Конечно, один вышел из строя. Это вроде как закономерность, должно же было это случиться хоть с одним? Да… стоит не малых денег[4], но это только к слову. Главное все верно отразить в отчете. Это очень важно: не наляпать и отразить. Причину. Это было бы ясно и новичку. А Марв не новичок, он в курсе как это делается, здесь многие вещи почти сразу понимаются как будто и не было нужды в них вникать. Только самое сложное выдумать действительно правдободобно звучащую причину дезактивации робота пятой модели IT-суппорт необикстор-20340. Это модель. Ага. Ну вот, а последние цифры являются обозначением рабочих версий этой «пятой модели». Стоит представить. Сколько в него «впахали» человеко-часов. А они возьми и… разложи его мозг на атомы. Послав в реактор. Но кто-то… или что-то… должно же было «это самое» починить, исправить, заставить функционировать, «копитохать» (смешно; выражение Клэр), в общем, как ни назови это, должно же оно работать?! Кто будет спорить? И кому интересно вникать в то обстоятельство, что они не имели права на инженерное вмешательство в алгоритмы базовой настройки. Потому что во-первых, в матричную схему коренной модуляции реакций может даже просто смотреть только эксперт компании породившей этих андроидов; во-вторых, снятие самого последнего ограничения у флексивных автоматических механизмов, которые и так слегка «плывут» от ритма синусоид мозгового реверс-цикла, довольно опасно. В том смысле, что их может «зашкварить» в особо сложных или экстремальных ситуациях, они от этого могут перестать понимать или даже воспринимать команды. Чем такое чревато никто не знал. Марв был уверен, что данный нюанс неизвестен даже и самым значительным умам планеты, потому что — терра инкогнита… эти все их металло-пластиковые нутренности. Но они-то надеялись привести в «нормуль» реактор и поставить этот самый основной блок на место! Внеся обратную корректировку в программатор реакций. Что делается очень просто, Марв имел опыт… не конкретно по снятию таких блокировок, но вообще сия кухня была знакома. Еще бы… Это было в первую смену. Были и еще накладки, но сущая мелочь по сравнению. Базу опечатали, они отправились обратно… Или «их отправили», тут все-таки есть разница, они же не туристы. Он техник-инженер посадочных модулей, только их родимых, большей квалификации у него нет, а посадочные модули довольно незамысловатая штука, хотя и требующая кое-каких знаний. И немного опыта, сноровки. Что делает просто техник по ПМТР на таком объекте? Опять: так проще. Никто ведь не подумает, что просто ПМТР-щик занимается испытанием… работы телепорта… в режиме совместимости с биомассой! Никто, совершенно. Исключено. Так же как и с Клэр. Бортпроводница? Ну и что. Она работала на туристических трассах «Эиксамта», налетала, наверное, часов… (тут бы впору нахмурить лоб, потому что какая разница сколько часов, много, да, много, это очень много… получается, сколько она налетала, нет смысла и представлять, потому что это совершенно все равно: она всего лишь бортпроводница космозоны; в это стоит вдуматься). Не субстрат-биолог. Не инженер комплексных реестров ядерно-физических циклов. Или, на худой конец, хотя бы профессор геомедицины. Стюардесса и ремонтник дюзовых накопителей (это насосы). Ведь смешно. Правда, это смешно. А они только на вторую смену «доперли» во что ввязались. Хотя, в принципе, их мнения особенно и не спрашивали: типа «надо». Ведь ты только лишь работник космозоны. А они там — начальство. Сильно в пояснения никто не вдавался, видимо, не сильно надеясь на интеллектуальное взаимодействие. Верно, они все равно не поняли бы всех деталей. Что может понять толком в таком раскладе стюардесса… А ПМТР? Последнее это «трансвизионный режим», отражатели, в смысле, внутри фрактальной части винтового выноса сверхгазовой плазмы субмолекулярного синтезирования… (впрочем, это пояснять совсем ни к чему, к тому же при чем тут это?). Инструкции разработаны классными специалистами, все на высшем уровне, — вот что им надо или дано знать во всей этой истории. Инструкции прямо «пальчики оближешь», м-мцэц, а не инструкции, право слово. И Клэр сразу это заметила: так понятно все написано, а видеоматериалы! Закачаешься. Тоже выражение Клэр. «Зака-а-ачаеш-шься!». Вот так вот. С противненько протяжным «а» и немного чрезмерно шипящим «ш», будто с присвистом. Это было первое удивление, или скорее, легкая ошарашенность, ее «клубничным обаянием», поскольку она, как стюардесса самого высокого ранга, следила за собой и душилась «Клубничным озером». Если подумать, то название совсем себе дебильное, но чтобы понять, надо быть женщиной (и они «обижаются» на «напарницу», а?). В общем, застряли мы тут с этим «телепортом», с ежедвухнедельными отчетами и опросами по референт-связи, — подумывалось время от времени Марвину, — где пять, а то и восемь насупленных экспертов-биотеркоников смотрят с выпученного экрана и ждут ответа. Биотерконик это «биотехнический репродуктивный консорциум», жутковатое сочетание уже в самом определении, а на деле, ребята серьезные, всё маются идеей сверхпрорыва… и в науке, и по жизни. На благо цивилизации. Это без смысловых выкрутасов, без сарказма, тут все четко, придраться не к чему. Экран выпуклый, м-да… такой он… выпуклый, значит. Есть плоские, а этот выпуклый. Спецтехника, по инструкции полагается, потому что этот выпуклый экран дает проекцию и в стороны, можно стоять почти совсем сбоку от него и видеть. Там стереопространственный эффект. На «прайдах»[5] стоят такие же в отсеке пилотирования, но не как головные экраны, а мониторы сопроводительного обзора. Удобно, в принципе. Марв потянулся руками вдоль тела, напрягся, еще сильнее вдавил спиной в кушетку, а ногами «вспахал» скользкий полипропиленовый пол, ощущая в пятках твердость и здоровую силу своего молодого тела. Захотелось пробежаться. Снова вернув состояние бренности конечностям, сцепив как было на животе пальцы рук, а носками ботинок еще дополнительно повозив в воздухе, возможно имитируя пробежку, он лениво воззрился на Клэр. Та внимательно осматривала указательный палец правой руки, ведя с ним вкрадчивый и малопонятный постороннему наблюдателю монолог. Она была недурна. Даже очень. И сошлись они быстро. Он даже не успел понять что произошло, так все стремительно, будто это также усматривалось контрактом. Синеватого отлива комбинезон очень шел ей. И волосы с таким отливом. Красит. Конечно. Но на волосах едва заметно, а вот комбинезон придавал ее облику особую примесь эстетичности: «женщина с небес»… из какой это оперы? Или мюзикла. Он был любитель таких вещей. Там — на Земле. Она взглянула на него. Оторвала взор от обожаемого пальца и метнула глазами в его направлении, через все помещение бокса, восемь на двенадцать метров, довольно тесное пространство для их совместного затворничества; потому что все-таки присутствовала некоторая недоуменность в сложившемся положении: он не знал как вести себя с ней. Назвать «своей женщиной» не решался. Просто интрига? Но… какие «интриги» в таком важном мероприятии как их контракт с «Эмстраудером» по апробации телепорта. Не шутки… Не мало вероятно, что ее беспокоили те же вопросы, не высказанные себе, заколдованные кончиками пальцев, с которыми она сейчас возюкалась, возможно «читая по ним свои намерения» (бред какой-то). Марв вяло размышлял, моментами сам не вникая в то о чем думает. Хотелось пробежаться. Они уже неделю почти не выходят из бокса, запущена программа тестирования «робот-сессии»: раньше телепортом переправляли только предметы, сперва самые простые, однородные. Это было успешно, то есть, никаких отклонений физико-динамического плана не наблюдалось. В сорока километрах от комплекса стоял второй блок-приемник (он же передатчик, но настроен пока был только на примем). Обслуживали агрегат два робота. Они были там… в сорока километрах, связь с ними была, но все равно они (в смысле Кларисса и Марвин) не могли знать наверняка что там делается, потому что личное присутствие всегда лучше видео контроля. Так вот, запущена программа «робот-сессии», они следят по мониторам, — вон один, справа от Клэр, если смотреть от двери с его места, вдавлен в стену, выпучен, суров абсолютным спокойствием монолитной помпезности, в тишине и покое своего призрачного образа пустоты: сейчас он был выключен, включится когда начнется новый сплинт-сеанс, роботы четвертой волны пойдут в камеры телепорта, камер несколько, но… такие подробности уже излишни, — смотрят, замечают нюансы, ведут журнал. Еще два монитора, вспомогательный в медицинском боксе, и главный в конторе, через него можно выйти на любую космобазу Солнечной системы, разумеется, зная коды доступа. Эти же… тут в боксе и в медотсеке, стренжекторные, активируются управляющим кодом то ли с Земли, то ли с Ганимеда… а в общем-то, они не знали точно где находится центр координации, секретная в некотором смысле информация. Или работают по программе функционального слежения; то есть, фактически просто мониторы диспетчерской связи. Круг их с Клэр обязанностей, по инструкции, разумеется, гораздо шире, но на данный момент что есть. Немного скучно, наверное потому, что пообвыклись уже и заедает рутина. Только вот Клэр занята ногтями. Марв посмотрел на носки своих ботинок. Разуться что ли, да навести педикюр. Расхохотался. Он представил, что этим пальцем она собирается нажимать на пульте уже не слежения, но активации рабочих циклов, фиксатор-тумблер, что блокирует энергоемкость, то есть, функциональность телепорта: это когда сканер внутри камеры обнаруживает биомассу, то следовательно, механизмы контроля тут же отсоединяют термосубстроидный агрегат создающий в камерном штоке-цилиндре, что порожден интрузивным сжатием вакуума, «коллапс промежутка», сталкивая бесконечность с частицей, — от энергосети. Она нажмет для разблокировки энергоподачи, когда он будет там, в зоне сброса критической массы в нуль-симметрию. Клэр снова посмотрела на него. Более пристально. Вернулась вниманием к пальцу. — Я сломала ноготь. — Да? Он сказал без удивления, просто чтобы что-то сказать. — Вчера мэкс-три-ноль-экрон застрял в грузовом боксе, когда вытягивал баллоны с жидким топливом, у него нога попала в проем между ящиками… растяпа… вот и пришлось. Они совсем как дети, Марв. — Сравнивать их с детьми я бы не стал… как-то диковато выглядит. Помолчали. Она снова прищурилась и продолжила утюжить пилочкой палец. Но, кажется, по всей видимости, этот важный процесс себя практически исчерпал. Сейчас доделает и придется думать чем занять время. На него она не рассчитывала, за время их «дружбы» успела уяснить насколько он не компанейский. Прямо молчаливый зануда. Натурально. Как таких вообще терпеть? Иногда порывалась задать ему этот вопрос, то ли в шутку, то ли придав интонации максимум правоты, навязчивой серьезности, интеллектуализма… что ли. Но медлила. Может быть ей было по-женски жаль его. Не понять с чего. Так… с досады, что ли. Но скорее дело в другом. После вопроса что будет? Далее что будет? Он ей что-то ответит. Потом опять скука. Секс? А… да, секс. Кто же сексом в двадцать восьмом веке стресс снимает? Это… это только смешно и все. Это… наивно. Не более чем. Дурацкая выдумка. Секс у них был (несколько раз). Но это ведь настолько не важно, что понятно, есть другие важные вещи о которых стоило бы думать. Например о том, что вот-вот вспыхнет экран монитора слежения, по экрану побегут знаки контроля, потом в правый верхний угол впаяется живая картинка событий. Что там покажет в очередной раз ИИ (искусственный интеллект базы) никогда не угадаешь. Вроде смотришь, понимаешь о чем и к чему… а через секунду уже никак, все смешивается, образы мельтешат как на пожаре, оно и понятно, вся предложенная видеографика рассчитана на специалистов биотехноконтроля, а не на таких «чайников» как они. Но надо успевать. Потому что надо. Кто будет спорить? В их задачу входит отслеживание и передача в центр информации; для анализа их не нанимали. Он чуть шевельнул плечами, будто сгоняя муху. — Этот твой мэкс-три-ноль сбил себе программу слежения, когда возился с баллоном… там на складе завал ведь, последний грузовик испоганил бокс кучей всякого хлама… роботам сложно ориентироваться. — Шутишь… — Она вела пилочкой как заправский скрипач смычком, что упоен визгливым торжеством звука. — Это не «хлам», Марви, это… это… знаешь что это такое? (умилительно поморгала, причмокнула) Это… Марви… ОБОРУДОВАНИЕ! Марв излишне вдумчиво посмотрел на нее, с какой-то глубоко внутренней симпатией и одновременно с присутствием противоречивого чувства их обоюдной отгороженности, хотя они не только связаны общим контрактом, весьма ответственным, между прочим, но они симпатизировали друг другу, он же этого не мог не чувствовать — своей утонченной натурой, достаточно изысканной в моментах самолюбования, но и тут же, претенциозно явственной в отношениях с людьми. Было одно обстоятельство… в юности он участвовал какое-то время в дискуссионном клубе, где обсуждались проекты будущего, эдакая идиллия для самопоглощенных девственников (не в смысле секса, а морально — так, во всяком случае, иногда говорят) накаченных эрудицией и апломбом. Впрочем, он не был отъявленным циником, ничуть… или… может быть самую малость. Ну совсем незаметно, чисто «для внутреннего употребления», скорее всего. Так вот, у него были кое-какие идеи, он достаточно долго посещал клуб, отрывая свое время от занятий спортом, планировал подготовиться для экзамена на космического инженера, это получше чем его нынешнее состояние «ПМТР-щика», не особо получше, но все-таки он метил туда, он хотел осваивать космос. Оказалось, дальше ремонтной базы ему заказано. Смотритель посадочных движков, м-да, в этом есть своя история, свой колорит, если правильно думать только, естественно. Он выдает «добро» на взлет, разве мало? К нему подходит вахтовый навигатор и спрашивает: «концовые дюзы нормуль?», он конечно же отвечает «норма», по-серьезному, со знанием дела, ведь невозможно представить, чтобы вахтовый подошел, а у него не готово. Если есть неисправность он ее устранит. Если неисправность требует замены блока, он оповестит об этом центр корректировки вылетов, они доложат вахтовому, на мостик. Или наоборот: он доложит, они оповестят… Главное не путать должное с наигранным. Это уж точно. Потому и замкнулся в себе несколько. Из-за дискуссионного клуба. Эти умники завалили его теорию (или идею…) вопросами, он как мог отбрыкивался от них, но в конце концов «победила» масса. Это так закономерно. А идея была стоящая. Позже отправил конфигурацию (так именовалась особо важная разработка научно-технического реестра) в Институт Инвазивной Проблематики: сперва там все рассматривалось. И ему ответили, вполне лаконично, убедительно, что эти его мысли, конечно же, имеют «нюансы», но в общем неплохо, можно задействовать на уровне первичных трансакций научного менеджмента. Идея состояла в более оптимальном способе обработки входящей от сырых источников информации. Эти «размышлялки» его мучили еще лет с четырнадцати. Да, он всегда полагал, что недалек от гениальности (конечно, шутка). Самое интересное то, что он не ошибся со статусом сообщения «туда наверх». Действительно, то была именно «конфигурация», потому что сразу поступила в разработку, на потоки машинной септеции[6]. Он снова пошевелил носками, туповатая округлость и матовый блеск металло-керамической обводки по контуру носка и гофрированный выступ спереди весьма деликатно сочетались, а в паре с левым «бутсом» правый был еще внушительнее на фоне отливающего стеклом пола. Конечно и левый. Но в юности он играл в футбол за техникум, правая нога была ударная. В заднике был встроен гравитационный «рафинатор покоя», что обеспечивал устойчивость и равновесие при движении в условиях сложной геодезии, чрезмерной сыпучести на поверхности и наличии непредсказуемых, особенно, во мраке, провалов. Ведь чужие планеты кладезь неожиданностей, это на Земле все понятно, ибо досконально изучено. — Тебя никогда не смущало, что на этот объект брошены мы, люди… мягко говоря не совсем подходящие для такой цели? Клэр, видимо, совсем закончила с ногтем, вполне возможно, что и с остальными разобралась вполне себе достойно, по-свойски, аккуратно, и ловко. Любуясь результатом она выставила руку чуть вперед, и ему показалось что это знак ладонью «молчание». Она затыкала ему рот… Но это… сюрреализм какой-то… в самом деле, почему этот вопрос столь… недосягаемый для их желания знать больше чем прописано в контракте? Он ведь сразу нашел в себе моральный апломб задать прямо в глаза этот вопрос Ваучеру, директору инновационного центра межсетевых корпораций (у них там и не поймешь кто «самый главный» и кому адресовать претензии). А Ваучер пожал массивным левым плечом, как дернул, на правом у него был заброшен предмет верхней одежды, который он небрежно держал двумя пальцами за ворот, потому что вешалка была оборвана, торча-выглядывая вызывающе концом в сторону Марва. Суровый взгляд. Глубокий (многозначительно) вдох, почти свистнувшим носом. Потом еще раз взгляд. И только хмыкнув, этот достойный участник Консорциума сибаритивно расхлябанной наружности, которая явно была обманчива (судя по петельке на вороте) и тут же член комиссии аж галактического проектирования, двинулся куда-то по своим делам, более не видя нужды задерживаться возле Марвина, лишь бросив чуть назад что-то вроде «оформи запрос». То есть, «пишите письма», называется. — Ты думаешь я знаю… — ее глаза метнули ему почти обворожительность и почти признательность за желание поговорить, но этого было мало, она еще прифыркнула, сделав губами заманчивое репрессо[7] своего настроения, чуть надув их, вытолкнув звук, отведя взгляд… на экран монитора слежения. Он был все еще пуст, упокоенный тишиной своих глубин, готовящий новую волну видеоряда, чтобы им было не так скучно. Это стремление читалось в экране прямо «несходясместа». Он кивнул. Поелозил ботинками по полу и заодно бедрами. Хотелось размяться. Или… — Хоть какие соображения есть? Кларисса пожевала губу. Вполне себе от нечего делать, она часто при нем этим занималась. Нервы, наверное. У них давно — нервы. После первой смены. Кстати, они не единственные, есть еще бригада, но их не посвящали в подробности. Собственно, не бригада, конечно же, пара, имеется в виду. Но… у них тут такая важность… такое развитие мировой прогрессии! В науке, технологиях. Что есть ощущение бригады. К тому же, да, роботы, иногда кажется, что они тоже «напарники». Э… ненавязчиво. Почти как бы мимолетно и гомерически. Хотя над чем тут «смеяться», разумные механизмы выполняют также работу, как они выполняют свою, — роботы, значит, свою. Взаимодействие есть. Чем не бригада. Хотя называть их именно разумными запрещает кодекс социальных референций. Марв как-то поймал себя на мысли, что оказывается, от ответственной напряженности, и одновременно зудящей скуки, ведь можно и с ума сойти? Почему нет, если хоть так станет легче выносить моральное недомогание неопределенности. Он смотрел на нее. Клэр теперь закусила губу со всей неистовостью красотки, что внезапно вспомнила свою первую любовь, но немота стиснула ее изнутри теплыми натисками (чьих-то) объятий, она не может говорить, она вздыхает, но вдох получается несмелый и вычурный, и дабы не «вдохнуть всю себя», она кусает губу… держит, молчит, млеет, и — смотрит. Самое странное (или интересное) что смотрит: продолжительно, болезненно-истошно, может быть только полуистошно, но надрыв сердечный чувствуется. Вот прямо — страшно вспомнить что было. Или жаль, что ушло. Марвин разглядывал ее лицо, столько живости в нем, столько скрытых эмоций. Терпения самости, что знает свои пути, но ожидает, медлит, не раскрывается в полноте и приемлемом безрассудстве. Ее женственность выхлестывала, это было так очевидно и естественно… Так заманчиво, так необходимо. И ему, и ей. Но был только вопрос, задумчивость, губа, взгляд, пронзающий тишину бокса. Стены сходились с потолком, с полом, плавным сочлением обоюдного громоздкого покоя, что передавался сюда от всего комплекса, от всех помещений и коридоров, и глубинных аппаратных куброидов, в которых были запаяны агрегаты обслуживания, генератор, охладители и вентиляционный бустер, разветвляющий свои трубчатые лапы как жадный паук, объемлющий скудное пространство внутри посаженного в поверхность планеты немного дискообразного лабораторного корпуса, где жилье перемежалось с рабочими отсеками, и глядя на кванторальную[8] схему, которую можно было посмотреть на мониторе слежения, не сразу возможно было понять, где жилье, а где зона продуцирования, потому что жилые отсеки не имели какого-то специального выделения: лабораторный комплекс не был предназначен для жилья или отдыха, сюда приходили[9] работать. Тишина лилась от стен, от монитора слежения, от их дыхания. От пространства за стенами бокса, и далее, за корпусом комплекса, от рыжей пустыни, веющей холодной пылью по расщелинам, низинам, возвышенностям и горам, по плоскому однообразию равнинных площадей, по ногам, упакованным скафандром и ботинками-бряксами, смешное название которое дали им студенты-первокурсники Космического Технолог-Патрульного во время учебной экскурсии… в двадцать пятом… или даже уже в двадцать шестом веке: на стыке, собственно. Топтались по Марсу и дали это название: ботинки имели «резерв движения», они могли спасти если соскользнешь с уступа в расщелину, своим «гравитембром», то есть, встроенным антигравитационным «импульсатором шага». Вот нога соскользнула, а вот от подошвы уже толчок и тебя подбрасывает в сторону обратную падению в… это самое. То есть, откуда наступил в пустоту, туда и вернешься. Целым и невредимым. Но ребята назвали «бряксами». Хотя ничего серьезного в ту экскурсию… как бы маленькую экспедицию, так воспринимается — вообразительно, особенно первокурсниками, да, вот, ничего особенного не произошло. Погуляли по Марсу, сделали замеры для курсовой, вернулись на Землю. Космос осваивается уже очень давно. Кому-то покажется совсем ничего, а для Марва это долго. Века уже. Посещены, то есть, практически освоены все планеты, так же на спутниках есть шахты и роботехнические комплексы качают и руду и всякую нужную химическую смесь. С астероидов берут материал. А надо всего (цивилизации) не мало. Ох, не мало. И кругом развитие! Диву даешься. Посмотришь абрисфронтальную схему мира, например, в зале коммуникативных преференций[10], так там… жуткая сеть, «клокочущее соплетение» из коллапсирующих линий научно-технического репродуцирования внутренне-внешней застройки, социальное моделирование в виде как бы случайных световых вкраплений с подрагиваниями в самых напряженных узлах проектирования, что стало или только становится действительным элементом реальности огромного мира, охватывающего собой не только планету, но и ближайшее космозональное окружение. Ткнешь в любую точку экрана (плоского, там нечему выпирать), полезет такая лавина информации, что хоть не тыкай никуда. Целее будут мозги. — Ты знаешь… — она коснулась рукой волос, слегка повела головой, сидя уже оперевшись локтями, одним на столешницу, другим на выступ рефловертера, аппарата синтетической пищи. — Кажется, есть кое-какие предположения. Он вдумчиво кивнул пару раз. Скорее себе. Данный разговор чтобы занять время. Обязательно так. Но послушать стоит. Все-таки он сам и начал. Она как будто бы вздохнула, посмотрела по сторонам (ища призраки присутствия ответа на его вопрос?), и уже совсем напялив энергичным выдохом губы, вздув щечки, обратилась всем своим выражением к нему, даже склонилась чуть. — Э… понимаешь, — отвела глаза, будто заигрывая, — я когда еще работала на трансвизере… — Погоди, ты разве работала на трансвизерах? (Выкатное недоумение) Глаза Марва зафиксировались в «остросюжетном» детективном порыве. — …ну ты… даешь… я ж тебе… А-а! — Хлопнула себя ладонью по лбу. — Так… «елки»… ты ж знаешь только мою последнюю специализацию, а поначалу да, трансвизеры. — Ты говорила что-то… да, извини, запамятовал. Невсерьез обратил внимание на это. — Надо быть внимательнее к напарникам, Марви. — Кларисса причмокнула, улыбнулась. Как-то таинственно и даже почти загадочно. Сверля его критически полунасмешливым взглядом. Марв поднял вверх руки, выказывая готовность подчиниться ее упреку. — В общем, — снова поправила над ухом прическу, — был момент, я стояла у стойки регистрации, там знакомая работала на пропускном, а сзади двое разговаривали… я в общем-то не прислушивалась, зачем мне чужие разговоры, да тут еще и Эрза отвлекала своими расспросами… но… Она впечатляюще воззрилась на него, будто старый добрый хомяк Бизо рассказывал посетителям экзокосмопарка историю трехлапого попугайчика Фимро, с планеты Чухр. Собственно, это и не попугай вовсе был, о чем Марв догадался годам только к двенадцати. Но уже было поздно. Он проговорился, что великолепно понимает попугаий нрав Фимро, потому что у него в шесть лет был попугай, потом его сдали вместе с клеткой в приют для пернатых, так как Марву, малышу Марву, умеющему делать показательный «хук правой» фонарному столбу возле детсадовского корпуса, Марву «а-давай-на-щелбаны», и Марву «кто-последний-я-не-виноват», надо было идти учиться в школу. Наверное, дурацкое правило, зачем лишать ребенка радости общения с птичкой? Но… кто-то решает, что это может помешать развитию, потому что школьный ритм совсем иной, ребенку нужно целиком посвятить себя поглощению знаний. А попугаев и в школе найдут, если будет нужда. Ну так вот, проговорился сверстникам. Его обсмеяли, потому что все давно уже поняли, что этот Фимро никакой не попугай. Хотя клювом мог посостязаться с лучшими представителями сей экстравагантной породы. В нынешнем веке вообще говорить попусту не любят, да и ранее так было; посему, попугай… это нечто действительно гротескное — в образе. В каком-то смысле он смешон, хотя понятно, что всего лишь птица, милая, симпатичненькая птичка. — …но… мне тогда как раз пришлось пересдавать курсы «эрго», знаешь, в «Прайд-космос» постоянно придираются к наличию лишней отметки в правах о подтверждении квалификации, вернее… Марв закивал, она чуть помедлила. — …отсутствию таковой, ну вот, а эти двое говорили о космозоне, всегда интересно послушать людей, тем более если имеют отношение… Опять осеклась. Постучала подошвой заметалленного бутса о пол, пяткой повозила по скользящей поверхности. — Знаешь зачем полы такие? Он приподнял брови. Клэр хмыкнула, держа улыбкой его внезапное легкое недоумение. — Чтобы… Хочешь подумать сам? — Да ладно, говори. — Марв даже не выдержал паузу для приличия. Не посчитал нужным. Неужто они настолько сошлись? — Это просто. Представь, что ты вынужден передвигаться по боксу соблюдая осторожность. А бокс, в принципе, он же жилой… так? В основном. Марв кивнул. Его руки уже покоились скрещенно на груди. Он был весь внимание. — Таким образом, на отдыхе или выполняя надзор, когда нет нужды в стремительности, ничем ты не утружден… физически… Марв ждал. Она помолчала. Прыснула. — Ну что, так сложно догадаться? Он поиграл бровями имитируя задумчивость хомячка Бизо. В его глазах блуждали искорки беззаботной веселости. Она его немного забавляла. — Неужто для того, чтобы астронавты учились «гравитировать»? — Чего? — Она опять прыснула. — Тебя прямо сегодня не узнать. Он подумал. — Это от скуки, Клэр. Мне ведь тупо скучно. — Даже со мной. — Не… нет. — Он привстал, вернее, оторвался от кушетки, повозюкал спиной, ища более удобную позу. — Мне скучно от создавшейся ситуации с этим комплексом, контрактом, который вызывает слишком много вопросов, ты тут совсем не при чем, Клэр, ты… просто отдельно. — Да поняла. Я ж шучу. Прищурилась. — Не «гравитировать», Марви, а это связано, как мне объяснял инструктор на Луна-базе, с социализацией персонала на особо сложных и удаленных объектах. А таковыми считаются все дальше Луны, понятно? — Понятно. При чем тут «социализация»? — Пфф… как тебе… Ну вот, — она осмотрелась вокруг себя, взяла в руку обсидиановую чашку. — Если я тебе это кину ты поймаешь. Она сказала как будто вопросительно, но в голосе слышалось утверждение. Марвин улыбнулся. — Постараюсь. На координацию пока не жаловался. — Угу. — Поставила на место. — А теперь представь, что ты на скользкой поверхности. — В боксе. — Ну да, в боксе. Отнял от груди руку, выволокши ее из-под другой, потрогал-почесал нос. Медленно вернул на место. — Клэр. Давай к нашему вопросу. — Ладно, — кивнула. — Так вот они про полы и говорили… Вернее, их диалог касался этой темы. И вот… понимаешь… я думаю… что мы с тобой… «шлифуем полы». Он разнял руки и привстал. — В… каком смысле? — В том… только в том, что… — она переждала его эмоционально показной жест, он все еще сидел, прямой в спине, с расставленными прямыми ногами, носками «в космос», чуть пошевеливая ими, руками вжав свой вес в край кушетки. Посмотрела на него прямо-пристально. Почти серьезно. — Я могу продолжить? — Конечно. (Заунывная обыденность обстановки исчезала, таяла, а это было главное. В любом кодексе психической адаптивности в космосе вы прочитаете: главное это эргономичность с обстановкой и психологический климат. А он ведь и за это подписывался на инструктаже по ТБ. И она тоже.) Голос Клэр его почти убаюкивал. Тревога, если она была, — безотчетно и самонавязчиво, — уходила. Все будет хорошо. У них все получится. Она продолжила. — Нас выбрали для такого сложного дела, потому что, на самом деле, испытание телепорта с живой массой не главное. Скорее всего им известно как должна повести себя органика в медиатронном коллапсе[11]. Марв перестал дурачиться. — Очень интересно… — хотя это произнес еще шутливо. — Ты уверена в своих вывод… домыслах. Это звучало как вопрос. — Ну конечно же это только домыслы, Марв, ты прав. Но… возможно… Она смотрела на него с настойчивым интересом к его реакции на произносимое ею. — Только возможно, подчеркиваю… Марв опять сложил руки на груди, но на кушетку боле не опускался. Как бы выказывая: давай-давай, интересно послушать. Уже без шутливо надуманной подоплеки, что могла служить приправой их уединению. Скучному. Но что делать. Потом — целая планета. Они одни на целой планете! Он это знал, потому что Марс вот уже двадцать шесть лет на карантине (может как раз в связи с данным экспериментом?) и будет еще неизвестно сколько. Это впечатляет. Немного. — Возможно дело не совсем в результатах апробации ТП-эталон-био, а скорее в том, как… люди с минимальной подготовкой могут справиться с задачей. — Мы что, «кролики»… — Его будто прорвало. Он ей не верил. Она пожевала губами. — Ты знаешь что готовится экспедиция на Эндраузер? Это… бывший… вернее, исторически, это Бетельгейзе. Он помолчал. Очень вдумчиво. — Гхм… (откашлялся) Э… м… — посмотрел несколько отстраненно на нее. — Ну… если так… — Еще пауза. — В общем… да, слышал. И… ты… Еще раз откашлялся. — …ты думаешь… — Я думаю на нас отрабатывают две версии: а) телепорт должен пропускать биомассу без малейшего для нее вреда и б) мы, своей бурной деятельностью, показываем результат социальной спайки. — Как? — Эту… формулировку я и слышала от тех двоих. Спиной к ним. — А это при ч… Она перебила. — Потому и важно. Что неизвестно, говорили бы они об этом, если бы знали, что их слушают. Марв сидел спокойно, устремив взгляд на запертый выход, елозя по нему неким внутренним чутьем-наитием… будто сверля. Стиснув крепко руками ощущение силы в груди. В голове ползал туман. Ленивым лесным безветрием насыщенного ароматами природы воздуха, немного отдающего волглотой, и чарующего свежей спертостью вдоха, как будто астматик брел средь вековых стволов, опутанных туманом, густым и вездесущим, но если подойти к листве, то видны блестки капелек, разводы сырости, которые уже не вдохнуть, остается только любоваться, как перед экраном в зале коммуникативных преференций, что тоже начинал «ползать», если перед ним стоять долго и высматривать в глубинах стереопроекции что-то важное, но не сказать чтобы так уж обязательное: экран впечатлял своей внутренней интригой, он был тайной и откровением единовременно. Многие в детстве провели возле него не мало часов, жертвуя своим детством ради загадочной «вещи в себе», которой являлся стереопрокламатор социально инвазивного проектирования будущего. Очнулся. — Пойду проверю роботов. Клэр снова будто вздохнула. Посмотрела на зеленую выпуклость в стене со сфероидом пустоты внутри. Монолитная бездна молчания: там «внутри» ведь целая вселенная по сути, такие мониторинговые телеброны связывали с разных точек всю звездную систему. На Проксиме еще две базы, но там после нашумевшей экспедиции остались только роботы: людей отозвали. Ископаемые миры Манс зевнул, в этих бесконечных переходах можно очень даже заблудиться. На высокой площадке семнадцатого яруса сегодня было не особенно оживленно. До поверхности (хотя «поверхность» в парящих городах вещь относительная) было метров триста-триста двадцать, а то и поболее. Относительность же в том, что и спустившись на «поверхность», то есть, геодезическую линию соотнесенную с условным в этом застрое горизонтом, вы оставались с ощущением глубины мегаполиса, он продолжался в туннелях, лез в шахтовые винты и спирали трансархитектурным коброидом[12], будто стремясь пожрать все доступное пространство, втиснуться гигантообразным телом во всякую тесноту вероятных промежутков, ища дополнительные возможности распространиться и увековеченно застыть, пронизываясь импульсами конструктивной энергии, насыщаясь ритмами человеческих потоков, что струились теплыми искрами на рефоутах, платформах движения, оснащенных магнито-барьерами, стабилизаторами положения и равновесия пассажира, а также вмещали от двух до пяти человек. Они бывали разные. Стоя на площадке уровня можно подойти к самому краю, там внизу бездна, но взору открывается лишь часть «панорамы», застройка действительно весьма компактная, в некотором смысле курьезная, потому что легко с непривычки потеряться с направлением. Выручает навигатор на личном приборе коммуникативного слежения. Он многофункционален, фактически, в «спойде», что имеет вид узкой пластины помещающейся на ладони, находится половина мира. Достаточно коснуться экрана в нужном месте пальцем, возникнет эффект, и далее все сразу станет ясно, потому что унифицированный контроль программатора устройства легко «угадывает» ваши намерения и желания. Может возникнуть обманчивое впечатление, что и мысли читает. Это не так. Дело все в том только, что прибор весьма продуман, причем, не только умами современных ученых, он формировался веками, становясь все более удобным, практичным… действительным. Лишней информации не выдаст, только что нужно. Редки претензии к «спойду» у пользователей в двадцать восьмом веке. Манс посмотрел чуть пристально и филейно-гротескно осклабившись, с едким прищуром, на солнце, что было почти в зените. Становилось жарковато, федерация климатических анноваций[13] учитывала мнение большинства, многие не хотели радикально изменять природный фон, поэтому, во многих местах, в городах, там где должны находиться климатические установки дающие охлаждение, если это необходимо, ничего такого не было. Парящие платформы были насыщены кислородной массой, они уходили ввысь на километры, состояние среды регулировалось, разумеется, но общественное мнение склонялось так или иначе к недопустимости заменять естественное проявление натуральной фактуры планетарного образа, излишне искусственным рафинированием среды. ____________________________________________________________ Данный отрывок текста является ознакомительным, кое-где имеются специально внесенные помарки для дополнительной защиты от плагиата. _________________________ 1 Молодежный танец, вот уже два века не теряющий актуальности: из мюзикла «Херувим космоса или реквием по Минсальде». Последнее означало рейсовый ребоэнтрон, межпланетник, застрявший в кольце астероидов, который так и не смогли спасти. Погибло… (много). 2 Металл созданный «вакуумной накачкой» специально для скафандров, из него же изготовляются корпусные модули внутреннего каркаса звездолетов. Особо прочен и долговечен. 3 Флексивность, флективность, т.е. (от лат. flectivus «гибкий»), в данном случае, речь о «машинном рассудке». Специальные роботы со снятым ограничением турбиозно-мыслительных операций в «искусственном разуме»; последнее является условным обозначением для роботов любой конфигурации и научной спецификой не приветствуется, так могут говорить на полном серьезе только дилетанты или подростки (на специальных курсах по кибернетике, в рамках образования). 4 Деньги как таковые исчерпали свой реконструктивный потенциал еще в XXIII веке, став «общественно-демаркатным плагином», средством модулируемого оборота учтенных ресурсов. Не учтенных ресурсов к тому времени на планете, в принципе, уже не было. Но слово «деньги» до сих пор было в ходу, понимался под ним «избыток плагина» в обороте затраченных (на разработку и производство) средств. То есть: в случае перерасхода средств конкретно срабатывал (общественный) плагин, поглощающий собой растрату какого-то ресурса; вот так вот все как бы просто. 5 Сленговое наименование космолетной техники у работников космозоны. 6 Обработка средствами искусственного интеллекта и инвазивных модулей прокачки «силовой проекции» информационного потока. 7 Подавленность, итал. 8 3D «в сплюснутом движении», что дает объем в проекции на самого себя: можно увидеть функционал модели, а не просто рассмотреть ее со всех сторон. 9 Выражение работников космозоны. 10 Подобие библиотек далекого прошлого. 11 Имеется в виду при телепортации. 12 Коброид, или Коброидес (в простонородии - Мега-Кобра) - род гигантских ядовитых змей из эоцена. Возможно эпический образ. 13 Иннова́ция, нововведе́ние — это внедренное новшество, обеспечивающее качественный рост эффективности процессов или продукции, востребованное рынком. Является конечным результатом интеллектуальной деятельности человека, его фантазии, творческого процесса, открытий, изобретений и рационализации. «Анновация» это внедрение с вероятностью обратимости.