Я ДОВЕРЮ ТЕБЕ СВОЮ ТЕНЬ ПОДБОРКА СТИХОВ 101 . . . Я доверю тебе свою тень подержи ее просто чтоб больше не гналась за мной ну а я полетаю над крышей забытого старого дома возле черной трубы и потом зацеплюсь за луну буду долго висеть и естественно вниз головой я играю в летучую мышь и на землю глядеть сверху вниз - мое счастье. . . . Вдруг улыбнется мир в моем окне улыбкой клоуна в веселом колпаке зеленом повесит в небе радостное солнце и оно станет ласково светить и буду я смеяться целый день и во дворе ходить по ярким лужам которые оставит теплый дождь на дворника похожий почему-то и дырка в небе зарастет травой и дьявол в нее больше не заглянет он спрячется на том конце земли куда счастливые давно не ходят они танцуют здесь среди цветов и вся любовь для них как шепот листьев что появились в мае чтобы жить. . . . Голодный топот ног бегущих есть мельканье шляп танцующих и рокот взбешенных волн дерущихся а ночью шелест падающих платьев влюбленных и над всем безумным миром фонарь луны и бесы бесы бесы спешащие во все концы земли. . . . Гирлянды фонарей напоминают бусы на лоснящейся шее проспекта тела присевших в сугробы домов покрылись красноватыми прыщиками горячих окон и ночь по хозяйски стелет простыню звезд над засыпающимм городом на которую томно ложится луна дожидаясь того вожделенного часа когда смелое черное облако навалится на нее молча понимая ненужность слов замерзших как иней в ямах пустынных дворов. . . . Колдовские слова словно свечи на ветках украшенной празднично елки снова ярко горят и помогут забыть что темно в коридорах кружащей как норы кротовые жизни где высокие тени по стенам ползут где и холод и сырость и чьи-то замерзшие слезы на полу земляном и в проеме тяжелая дверь за которой хранятся мечты. . . . Нас песчинками носят огромные мутные реки нас срывает как листья с деревьев бушующий ветер и мы каплями в вечно шумящем дожде барабаним по крышам и становимся снегом на окнах в холодную вьюжную зиму и при этом нам всем почему-то так нравится жить и пушинками вместе лететь неизвестно куда и в полете всегда кувыркаться. . . . Жизнь нагревается солнце похоже на примус можно согреть на нем душу а можно уйти к синей холодной воде образующей море где плавают рыбы и корабли под большими как множество белых платков парусами на которых уходим мы все в неизвестность и конечно уже навсегда. . . . Как будто ты веревками привязан к миру рядом и за руки и за ноги так крепко что выбраться не можешь никогда из зарослей обычных мелких дел забот копеечных и лени неразлучной с топтанием на месте в этих путах которыми привязан к серым будням на день на год и может навсегда хотел бы сдвинуться да вот куда - не знаешь ведь говорят что жизнь одна и та же с тех пор как бог ее придумал на земле и те же звери бродят по тропинкам и те же птицы в небе пролетают и не же травы на полях шумят. . . . И скользит под мостами ворочаясь тяжко ночная река и скребут на ней волны легко корабли уплывая как черные птицы на волю над молчаньем Ростральных колонн караваном красиво на запад плывут облака это счастье уходит ночами в Балтийское море. . . . Я знаю что не улечу как птица в небе и рыбой не смогу я плавать в море и червяком не проползу в земле а так вот и останусь тем кем был ни деревом зеленым и не камнем а просто человеком на земле. . . . И кто они такие ты не знаешь зачем пришли ведь тоже не понять один другой и третий и все сразу толпой ввались что-то говорят похожие на стаю птиц крикливых которым скоро улетать на юг и вот они кричат как будто легче им с криком улететь в свои края. . . . Жизнь приблизилась к краю как будто ты шел совершенно один по карнизу высокого дома и сейчас оторвешься и вдруг полетишь просто в воздухе словно волшебная птица и коснешься знакомых тебе облаков и тогда твои крылья растают и станут словами которые ты написал на окраине неба чтобы люди могли их прочесть. . . . И в жизни много тараканьих троп и хорошо что ты по ним не ходишь и по слоновой не пойдешь тропе на водопой круша вокруг деревья и издавая трубный зов самца и не окажешься ни камнем у дороги ни омутом в глухом лесу где по ночам купаются те феи что манят в чащу путника на гибель ты облаком останешься на небе и про тебя забудут на земле куда ты плыл один и почему не плакал дождями вечными всю осень во дворе. . . . Облака как вагоны огромного белого поезда везут за собой по земле свои длинные тени и солнце одно среди них как дорожный фонарь то выглянет вдруг меж вагонами то исчезает а мы на перроне давно неподвижной как старый засохший пирог и покрытой как плесенью - зеленью лета распаренной жизни все машем и машем руками кому-то в небесном окне как будто мы очень нужны тем кто молча плывет мимо нас в небесной седой вышине и о нас и не знает. . . . На небе не звезды а крестики и не луна а мочалка тучи ею хотели помыться но не вышло они так и остались черны словно дым из трубы посреди пустыря под замызганным небом с которого их одинокие длинные мокрые клочья свисают как штаны что кто-нибудь очень большой снял когда-то давно посушить. . . . Никому не позволено топать ногами как ветер по крыше и часами все плакать и плакать как дождь за окном в подворотне и ходить по дороге туда и сюда как бездомные тени и разглядывать с неба всю землю как старое солнце у которого лысина больше лица и которое ночью уходит закрыв за собой огромные черные двери бездонного неба где всегда по утрам наливается снова до края голубая живая вода. . . . И шоссе пробегало как мышь вдоль пустынной реки исчезая в чащобе лохматого леса и мы будто качались вдвоем на спине его серой и плыли муравьями которые ловко схватили пушинку и летят с нею вместе как в лодке под парусом белым мимо славных лесов и полей беззаботно хохочущей жизни. . . . Зима выпекает нам снег как в небесной пекарне и он остывая летит и кружится над этой землей и слоем холодного крема ложится на руки простуженных улиц и в белые степи как в жены тяжелую реку берет до весны. . . . И ночь живая темными губами дотронется так нежно до тебя и звезды улыбнутся как девчонки и бабушкой счастливая луна тебя прогладит тихими лучами в которых много ласки и тепла и ты з аснешь и будет тебе сниться широкая красивая река и корабли по ней плывут печальной вереницей как в черном небе облака. . . . И ты похожа очень и на утро волшебное все в бусинах росы и на задумчивый и нежный вечер и на уже раздевшуюся ночь она стыда не знает как луна такая юная горячая простая которую ласкаешь до рассвета под вздохи ветра и любовный шепот взволнованной трепещущей листвы. . . . Ты не можешь их вытолкать просто за дверь и они все толпятся в прихожей просят есть кто-то хочет цветов и игрушек кто-то будет смеяться всю ночь ну а ты - ты хозяин который не звал никого и безмолвно стоишь и киваешь им всем головой и на просьбы поесть и игрушек им дать и на смех их которому нет и не будет конца и на чьи-то нежданные слезы. . . . Ты уверен в себе как уверено дерево в том что стоит на земле как уверено море что оно состоит из воды и как камень уверен что крепок и поэтому ты и живешь в этом мире спокойно и касаешься неба рукою так просто будто бы оно рядом над самой твоей головой. . . . У меня получается все я и небо с землей поменяю местами и в корзинку все звезды легко соберу запущу облака на край света так просто как белых своих голубей пусть летят и несут мои письма тем кто там почему-то остался и не знает что здесь к нам как солнце вернулась любовь. ПРАЗДНИК На праздник пришли и гордые горы в высоких и белых папахах которые кланяться нам не привыкли и буйное море где клавиши-волны играют неистовый танец и синее небо наивное словно смешная девчонка и старое лысое солнце светящее долгими днями что мы никогда не умеем считать. . . . Я плакать не буду слезами несчастных разбитых мальчишками вдребезги окон и лететь вожделенным мячом в чужие ворота не стану и номером шесть не придется мне вечно гореть на крыше автобуса жизни который уныло везет на окраину города счастья где нет ничего на глухом пустыре и только вороны кружатся как черные комья повсюду разбросанной ветром всклокоченной грязи. . . . Окно открыто мир уже не тесен и можно плыть по голубому небу в перине облаков и ничего не видеть что там на этой маленькой земле которая кружится и кружится воздушным шаром пущенным ребенком под радостные возгласы таких же как и он сам хохочущих детей. . . . Я не являюсь шуткой в этом мире которая затем и появилась чтоб стало всем вокруг совсем смешно и облака расплылись бы в улыбках и хохот рассмеявшихся прохожих летал по городу как стая легких птиц и не беру за шиворот ту жизнь которая ко мне приходит греться у моих ног и не плачу тоской за радости когда их получаю я просто строю замок на песке волшебный удивительный воздушный и не грущу когда он исчезает как солнце исчезает по ночам. . . . Я как в лодке плыву по большой полноводной реке берега все меняются то на них вечно леса то высокие горы то поля без конца и без края то чьи-то дома и живут в них наверное добрые люди но я мимо плыву и о них ничего не узнаю и в лесах тех не буду и издали горы увижу и в полях потеряться увы не успею широка ведь река и быстра и несет она лодку мою в то далекое море у которого нет берегов. . . . Змея бумажного в небо пускают камни тяжелые в воду бросают юную девушку в жены берут песни красивые долго поют злую старуху отгонят от дома и заблудившись в лесу незнакомом просто по солнцу к опушке идут… только две жизни никто не живет каждый родившись когда-то умрет. . . . Могли бы вы пешком пройти по нарисованной картине к художнику в простую мастерскую пожать ему на счастье руку и выйти через холст куда-то в ночь где светят звезды как глаза влюбленных и нежная луна оближет языком всю вашу душу чтобы в ней остаться за просто так до самого утра. . . . Камень упал в пруд крот вырыл новую нору человек шел по дороге его догоняла тень но скрылось солнце и тень умерла не успев даже заплакать. . . . Вы вышли из зала стуча каблуками по нервам остались пустые бокалы и две сигареты на блюдце и дым от них тоненькой струйкой курился как будто о чем-то своем толковали в нем души летя к потолку вместо синего неба где их уже ждал нарисованный рай. . . . Не ссорься с пустыми домами в которых давно уже выбиты стекла так просто захлопнуть калитку заросшего сада забыть и уйти пусть вечно на петлях скрипят заржавевшие двери подъезда разинув огромные черные страшные рты пусть кто-то в них входит как тень и выходит будь счастлив что все таки это не ты. . . . Солнце на доме напротив уже оставляет отпечатки огромных сверкающих лап пусто на улице сонной зевает проснувшийся ветер пахнет туманом который варил свою белую кашу в чаще пустынного парка за черной оградой где не бывают и дети поскольку окраина мира точно находится там среди старых деревьев которые на ухо шепчут склоняясь над вами что им по прежнему хочется жить. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «Сибирские огни», «АРГАМАК», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ», « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ» , «СОВРЕМЕНАЯ ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА», «МУЗА» и др., в изданиях «Антология Евразии»,», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН», «АРТБУХТА», «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» , «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я ПАРАЛЛЕЛЬ», «ПОРТ-ФОЛИО, «Под часами», «Менестрель», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» , в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «СЕРЕБРЯНЫЕ ГОЛУБИ(К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.