«А ночью слышать буду я Не голос яркий соловья, Не шум глухой дубров — А крик товарищей моих, Да брань смотрителей ночных, Да визг, да звон оков.» А. С. Пушкин, «Не дай мне бог сойти с ума» Играя рифмою, юнец, Поборник всяких важных знаний, Линейных алгоритмов спец, Аккордов тральщик дивный, гений, Исполненный моментов речи, Но громогласно лишь в платок Сморкая мысли, бдя на свечи, Взирая мощно в потолок, На кресле восседая ветхом, Познавшем страсть и времена. По залам замка тяжким эхом Ходил безлико сатана. Юнец отрыжкой экспонально Окончил помыслы о зле; Постиг библейски моментально Все святы сути и в золе Камина, что остыл уж, Привиделся ему очаг: Огромный чан грешливых душ, И понял где любовь, где враг; На бога взглядом вознеся Сквозь потолок величье духа Как будто бы чего прося. На деле музыкально слуха Касаясь своего вниманьем И представляя силу гласа, Который взят очарованьем, Который ждет трибуны часа. И будто к богу обращаясь, И будто с богом говоря На судной верфи, в вечность каясь, И духом суть благотворя, Премило расточая охи, Да восхищаясь божьей славой... Юнец поник для сна главой. Вмещая в дрых благие вздохи. Уж спал, меж снами верил весь, Что мир достоин чести знать Как он собою суть отверз О коей даже не мечтать Любому торгашу вином, А может плотнику в цехах, Или шахтеру что с трудом Засверлит в штольне у́гля прах, А может быть врачу что лечит, А то и рыцарю наук, Что у доски указкой метит, Внимая сонму детских мук Навеянных стезей ученья, Измеренных моментом дня, В котором праздность и терпенье В совете общем, суть храня Как выходное ликованье, Что в нем надежд предначертанье Лишь меж собою говоря. Юнец свою заслышал поступь Из сна чарующего мглой. Умом развязным мягко вглубь Спускаясь истины одной. Та истина о том, что было, О том что будет, но сперва, Ему б пощупать зверя рыло, Ведь книга книг, отнюдь, права. Но сон как вечность — неизбывен, И тут же пропасть в нем теней. Вернулся в ясность; миг был труден Во коем время стало: пей Глазами тощими во взглядах Мораль нетронутую зла; Блуждай духовно во адах, А суть крамольна и светла. Она сурова, многолика. Секретна в помысле любом. И праздномысленно велика. И «горько» лепит за бокалом Из воздуха речивой прытью Стол новобрачный, но потом Опять придется знаться с сутью. Она пронырлива, юрка, И требует своей игры: Весомой истины от грешного мирка; И правила игры сии стары. Задумчиво владея сном Юнец очнулся тут, с прищуром Взор кинул в кипу за столом Бумаг, с приветливым задором. Где замок был? В мечтах шумны́х Задернутых как пеленою Насущных дум, навек хмельных, Идущих праведно горою, Стремящихся измерить дол, Шагнуть за линию успеха... Он остается как и шел: Лишь тенью длинной человека. Закат раздавит солнце в искры, Втолкнув за горизонт не мило. И снова ночь: предчувствий иглы. И слово, что исподне — живо. И мера времени отмерит. И самоблудие уйдет. Что гений — тот во тьму прозреет; Бессмыслицу свою поймет, Разметливо идя глазами По строкам всем, по всем рифма́м. Колдуя верой с чудесами, Играя плетью по губам Со всех сторон летящих взоров, Что слушали его в строка́х, Во рифмах дерзких, но веков Что не вместили. Вязкий страх Его обнимет дрожью, ручкой Хла́дной ведя на постамент уже. Но скажет он: «доволен точкой В конце поэмы, но свеже́й Хотелось бы великих строчек, Они как праведности глас!» И вновь поймет себя чуточек. И пелена спадает с глаз. И снова рифмою доволен. И вновь предчувствия несут По ветру истин, бог спокоен: Тут вещий нравственности труд Вздымает в облака причуды, Но делает сие шутя... Пойми его; бессмертны руды В которых шахтныя путя. *** — А сколько времени, скажите? — Без четверти седьмого часа, сударь! — Сударыня, платок, возьмите... — Откуда ветром эта гарь!? — Да вон, с заводов, металлурги... — Нанять ли можно экипаж: Мы с дочерью одни тут, антураж Совсем не дивный, право, а вы супруги? — Да что вы, madame, эпатаж... Мы просто вместе отдыхаем, Любуемся окрестным дном. — Ха-ха, шутник. Мы умираем Дыша всем этим... désolé, merde*. — Я посмотрю еще кругом. Помилуйте, какой-то бред, Что нет нигде извозчика... — Мам, вот на дороге traînée de roues. — Ах, вы глядите, след колес! Я поражаюсь, перевозчика Нам нужно ждать теперь до слез... *** Века минут, но всё как прежде: Над всей планетой забытье. И полчища «терпил» в надежде. И те кто лучше их — в нытье́ Вмещая правду сути. И окропляя стон слезой, Святой водицей, в чистой мути Которой времени отстой. И что поэт; и что сквалыжник. И каждый труженик простой. Все знают бога — чернокнижник; Довольный вечной суетой. И сединой своей довольный. И благонравен, ишь, шутя. Но если кто тут своевольный, То быстро к но́гтю! — как дитя. И вот — всё так — про жизнь играясь, Идем в судилище безвинно, Да не пихаясь, благочинно, Увесисто душой глыбаясь. Да всё стараясь чтобы лико Светило нам же по пути. Научимся ли жить велико? Досада молчная... — пусти. __________ * Извините, дерьмо, фр.