Материнская молитва - Господи, спаси и сохрани моего сыночка от всякого зла! – возле порога Ирина Ивановна, вся седая и согнувшаяся под грузом прожитых лет, три раза перекрестила Григория и про себя прочла молитву, когда сын рано утром собрался в лес расчищать свои охотничьи путики. Каждый год в начале лета, когда земля уже полностью освободилась от снега, но ещё не успели проснуться стаи вечно голодных комаров, Григорий ходит в лес, чтобы расчистить охотничьи тропы. За зиму от навалившегося многослойного снега деревья ломаются, валятся и преграждают путь охотника. Если специально не выделить время для расчистки, то осенью исключительно трудно будет ходить на охоту. Сегодня понедельник, рейсовый автобус, направляющийся к сёлам и деревням в верховьях Вычегды, за полчаса домчал Григория до перекрёстка. Он бодро выпрыгнул через открывшуюся дверцу, махнул рукой водителю, поблагодарив его за благополучную, хотя и не бесплатную, доставку. Тронулся по успевшей просохнуть грунтовой дороге в сторону своей родной деревни. Пешком идти недалеко, всего километра три, устать не успеешь. В юности бегом преодолевал этот участок, а сейчас направился спокойной размеренной походкой. Шёл не спеша, но и особо не задерживаясь. Лес ещё голый. На берёзах и осинах только-только полопались почки и боязливо выглянули крохотные листочки. Высунули носы наружу и оглядываются, можно ли уже выйти и расправиться полностью, или всё-таки стóит подождать, а вдруг утренние заморозки опалят нежные ростки? Любит это время Григорий Пашков. Тут тебе хоть день, хоть ночь, одинаково светло. Только в полночь ненадолго наступают сумерки, хотя и всё различимо, в это время можно сутками работать на охотничьей тропе, лишь бы здоровье не подкачало. Вот показались бывшие колхозные, позже совхозные, поля брошенной жителями Демьяновки. Теперь они, никому не нужные, быстро зарастают молодыми берёзками и осинками. На самой опушке притаилась небольшая избушка Григория, которую он важно величает дачей, хотя ничего внутри ограды не сажает. Деревню, когда в ней осталось всего полтора человека, электрофицировали, и теперь Григорий пользуется почти всеми благами цивилизации. Рядом с избушкой баня с печкой-скороспелкой. Ещё в молодости построил их Григорий и теперь в любое время может приехать, и всегда найдёт для себя приют, кров и тепло. Достал из тайника ключ, открыл замок и распахнул дверь. - Ну, здравствуй, моя милая даченька! Пусти своего хозяина отдохнуть и погреться, - как всегда, поздоровался с избушкой. Та, конечно, не отказала, радушно приняла Григория. Охотник тут же собрал всё необходимое для работы на тропе. Самым главным элементом была бензопила «Штиль», а к ней в пластиковой бутылке-полторашке бензин, в другой, размером поменьше, масло для смазки цепи, запасная цепь, плоскогубцы и ключ-отвёртка. Завернул в кусок резины от автомобильной камеры топор и тоже положил в рюкзак. Без топора в лес никак нельзя, а вдруг при работе наполовину подпиленное дерево зажмёт шину? Тогда только топор поможет освободить «Штиль» из западни. И, наконец, продукты для себя, ведь свой организм, как и пила, периодически тоже требует дозаправки. «Ну, Господи, благослови меня! Предоставь царство небесное родителям. Помогите, родители, сегодня благополучно поработать!» - не забыл в уме попросить помощи у предков Григорий, которому пошёл шестьдесят седьмой год и чьи прежде ярко-рыжие волосы сами, без перекиси водорода, окрасились в снежно-белые. Да, ушло время, быстро как-то пролетело. Отец Григория угорел на лесоповале и мальчика вырастили мама с бабушкой. Сам после демобилизации из армии женился и обосновался в Веждино. Хотя в детстве с другом Евлогом дали друг другу клятву, что не бросят родную Демьяновку, никуда в другое место не переедут, всю жизнь проживут там, где появились на свет, но оба нарушили данное слово. В верхнем конце райцентра построил себе дом, где и проживают сейчас с женой и престарелой матерью. В первый же год после женитьбы молодая жена родила сына, но был он почему-то крайне болезненным и в младенчестве покинул этот свет. За ним одна за другой родителей порадовали пять дочек. Сына больше не было, хотя Гриша в душе очень хотел иметь наследника, продолжателя его фамилии. Дочери выросли симпатичненькими и теперь все уже замужем, у каждой своя жизнь, своя семья, дети. Григорий, который с детства душой прочно прикипел к лесу и реке, не может жить без охоты и рыболовства, держит три охотничьи тропы, надо же сердце чем-то радовать. Если раньше деды и прадеды в лесу промышляли с целью прокормить семью, то для Гриши охота – это как спорт или хобби. Вроде бы можно прожить без этого, не голодное время, да и дичи в тайге заметно поубавилось, постоянно с наполовину пустым рюкзаком приходится домой возвращаться. Но как только наступает осень, у Гриши глаза загораются, он оставляет родной дом и огород на попечение супруги, а сам снова упорно наматывает километры на дорогих сердцу охотничьих путиках, мокнет и мёрзнет под мелким осенним дождём, чтобы в результате гордо вытащить из вещмешка свой трофей: несколько добытых рябчиков, а если повезёт, то и косача или глухаря. Гришин ближний круг начинается прямо от крыльца дачи, проходит возле бывших сенокосных лугов вдоль Северянки, сплошь сейчас зарастающих тальником. Вот ведь до чего дошли! Деды наши ночами не спали, изо всех сил отвоёвывали у тайги землю, расширяли луга и пашни, чтобы было что оставить детям и внукам, а оказывается, их старания теперь никому не нужны. Деревни вымирают, скоро их совсем не останется. А кто виноват? Виноваты сами. К примеру, в Демьяновке в каждой семье пять-шесть детей было. Казалось бы, деревня обречена на дальнейший рост, расширение и развитие, а получилось наоборот. Ни один из многочисленной молодёжи не остался на родине, все разъехались кто куда, подались искать лёгкой жизни, погнались за призрачным счастьем. Сами оставили родную деревню на произвол судьбы, а теперь жалеем, плачем, обвиняем недальновидную политику правительства. Правительство, конечно, тоже постоянно вносит свою лепту в уничтожение деревень, начиная с времён Хрущёва. Вот и теперь под лозунгом оптимизации закрывает школы и медпункты, сокращает рабочие места, тем самым вынуждая людей переезжать в крупные сёла и города. У нового поколения жизнь совсем иная, они под землёй ищут и добывают нефть и газ, продают их за рубежом, а на вырученные деньги покупают у тех же зарубежных фермеров продовольствие. Может, когда-нибудь спохватятся же, поймут, что так жить нельзя, надо поднимать своё сельское хозяйство. И по ящику то же самое толдычут, но изменений пока не заметно. Всё дальше по знакомой тропе шагает Григорий, встретится свалившееся дерево, преграждающее путь охотника, остановится, дёрнет за шнур стартёра, отпилит чурку, откатит её в сторону, отбросит мешающие ветки, освободит проход и направляется дальше. Свалившиеся берёзы и осины убирать заметно легче, чем разлапистую ель. Тут остановишься в недоумении и даже не знаешь, с какой стороны подойти, с чего начать? Вначале даже растеряешься. К ней ведь подступиться трудно, надо сначала подобраться к веткам, отпилить и убрать их, и только затем можно будет приступить к самому стволу. Опять же одно дерево без особой маньбы уберёшь, а если их несколько, да вдобавок крест-накрест лежат, то приходится повозиться, немало времени убьёшь и солёного пота прольёшь. Но Григорий человек привычный, с малолетства знаком с этой работой, его трудности не пугают. Всё шло хорошо, только к концу тропы почему-то, ни с того, ни с чего, начало тревожить правое колено. Ладно, если бы оступился, поскользнулся, ударился о случайно подвернувшееся дерево, тогда можно понять причину возникновения боли. Она вначале была лёгкая, на которую Григорий и внимания даже не обращал, но постепенно боль обострилась, идти становилось всё труднее и труднее. Появилось ощущение, что при каждом шаге в колено всаживают острое шило. Что это? Никогда ещё такого с ним не случалось. Неужели старость подкрадывается? Еле доковылял до своей дачи, стараясь не сгибать правую ногу. С прямой ногой двигаться было легче. Сделает шаг левой ногой, а уж затем подтянет правую. Почаёвничал на даче, отдохнул, и тихонько, стараясь не тревожить больную ногу, спустился к реке, чтоб выяснить, где можно переправиться на противоположный берег. Чтобы попасть на свою тропу, надо перейти через две речки: Северянку и Восточку. Весна в этом году запоздала, растянулась дольше, чем обычно, снег растаял поздно и реки всё ещё полноводные. Северянку в прошлом году переходил по свалившейся поперёк речки толстой ольхе, даже перила к ней приделал, чтобы было за что держаться. Только вот не унесли ли бурные весенние воды это дерево? Когда дошёл до места переправы, сердце забилось радостно, ольха находится там же, где была и в прошлом году, даже не сдвинулась, это очень хорошо! Перешёл на другой берег и направился к прошлогодней переправе на Восточке. Там поперёк реки размещалось толстое бревно, принесённое разливом, его в прошлом году использовал Григорий вместо моста. Но сейчас бревна не видно, унёс, видно, всё-таки его бурный поток. Прошёл вниз по течению и с радостью увидел, что бревно-то унесло недалеко, метрах в пятидесяти оно снова застряло, и опять удачно, как и в прошлом году, поперёк речки, можно по нему переправляться. Срубил длинную жердину, опираясь ею о дно реки, для пробы перешёл на другой берег, так же вернулся обратно и, довольный, вернулся на свою дачу. Включил телевизор и, слушая последние известия, поужинал. Помассировал больное колено, приговаривая: «Ну что с тобой? Отчего так разболелось? Что тебе не нравится? Завтра ведь снова целый день в лесу надо будет трудиться, расчищать другую тропу, а она значительно длиннее, чем сегодняшняя. Ладно, отдохни, успокойся за ночь, хорошо?» Разложил диван-кровать и в шесть часов вечера лёг спать. Надо хорошо выспаться, чтоб завтра проснуться свежим и полным сил. Или всё-таки сделать себе выходной день, пусть нога отдохнёт, боль пройдёт, а уж послезавтра пойти на расчистку? Но как-то неохота. Целый день в постели валяться, что ли? Скукота заест! С этими мыслями Григорий уснул. Ровно в полночь заработал будильник мобильника. Надо подниматься и направиться в лес. Опять сегодня хорошая погода, редкие ватные облачка плывут по бескрайнему небу. Красота, ночи белые, светло почти так же, как и днём, зато прохладно, работать будет легко. Есть совсем не хотелось, но всё же заставил себя основательно позавтракать перед дорогой. Вынес на крыльцо бензопилу и рюкзак, закрыл дверь, повесил замок и направился в путь. Задача такая: сегодня по одной тропе подняться до охотничьей избушки, чтобы завтра, в среду, по другой вернуться обратно в Демьяновку, в тот же день выйти на шоссе к вечернему автобусу и на нём доехать до Веждино. Хоть отдохнул вроде неплохо, но боль в ноге за ночь не прошла. Так же, как и вчера, при каждом шаге приходится подтягивать правую ногу, стараясь не сгибать в колене. А если при этом случайно заденет незамеченную кочку или корень дерева, то острая боль пулей по позвоночнику от ноги до головного мозга пронзает, так что волей неволей из груди вырывается стон. Но ничего не поделаешь, потихоньку приспособился. Когда тропа ведёт под уклон, то сначала правую ногу, не сгибая, переставит, а затем уже левой шаг сделает, ну а если в гору, то наоборот, сначала левой, а правая догоняет. Ничего, как-нибудь до избушки доберётся, там отдохнёт. Во время войны Алексей Маресьев восемнадцать суток полз по снегу, а до своих добрался, у Григория же левая нога здоровая, хоть правая и объявила забастовку. До середины пути немножко не добрался охотник, когда пила неожиданно закапризничала, не пилит. Выключил, снова завёл, мотор работает, а цепь не вращается. Застряла, что ли? Бывает такое во время работы, особенно когда перепиливаешь гнилое дерево, мелкими опилками забьётся паз шины, тогда цепь не может проворачиваться, приходится отвёрткой зачищать паз. Достал Григорий из рюкзака ключ-отвёртку, отвернул и снял две гайки, удерживающие шину. Оказалось, что ведомая звёздочка шины застряла намертво. Попробовал провернуть сначала отвёрткой, потом прижав звёздочку к дереву, но всё оказалось бесполезно. Видать, разрушился подшипник звёздочки. Тут уже ничего не поделаешь. Вот же незадача! В жизни никогда такого у Григория не случалось, постоянно же смазывает, следует заводской инструкции. Смотрел, смотрел на шину, гадая, выкинуть сейчас, или всё же забрать с собой? Но однако же не стал выбрасывать, положил в рюкзак, не такая уж тяжёлая вещь. Никогда ещё так неудачно для Григория не складывалась работа по расчистке охотничьих троп. Если бы, собираясь в лес, догадался запасную шину захватить, то сейчас сменил бы её, и дальше шагал, а тут остаётся повернуть обратно и возвращаться в Демьяновку, а оттуда и домой, в Веждино. Но не будешь ведь с собой полный набор запасных частей таскать. Надо же! То одно, то другое мешает нормальной работе. Сначала нога, а сейчас вот шина. Нога болит, каждый шаг причиняет адскую боль, подшипник шины рассыпался, звёздочка заклинила, отчего в этот раз то одно, то другое приключается? В прошлые годы на тех же тропах никаких проблем у Григория не возникало, а в этот раз с самого начала почему-то не везёт. С тяжёлыми мыслями добрался до своей дачи, разделся, повесил сушить на солнышке мокрую от пота одежду. Вытащил из рюкзака шину, захотелось ещё раз посмотреть, что же с ней произошло? Легонько тронул пальцем звёздочку, и … О, чудо! Она без всякого напряжения провернулась! Что это?! Ещё раз провернул, крутится свободно! Вот это да! На тропе как только не пытался, какие только усилия не прилагал, звёздочка мёртво стояла на месте, ничем её не сдвинуть, а тут на тебе, словно издевается, мягко вращается. Был бы Григорий мальчиком, сейчас от обиды точно бы заплакал. Ведь на середине тропы пришлось повернуть обратно, вновь плестись до дачи, а оказалось, что все его силы были потрачены зря. Сегодня снова пойти той же тропой и завершить зачистку уже не сможет, здорово всё-таки устал мужик. Ничего не поделаешь, придётся дать отдых уставшим ногам и рукам. Ладно, отбросил в сторону грустные мысли, чего ведь в жизни не бывает, затопил баню и с удовольствием попарился. Вечером, чистый душой и телом, успокоенный, улёгся спать. В полночь, как и накануне, после вечернего сна Григорий оставил мягкую постель, плотно позавтракал, оделся и снова направился на тропу. Половину пути преодолел легко, ведь расчищать её уже не надо, хотя больное колено не забывало напоминать о себе. Расчистив вторую половину, охотник добрался до своей маленькой, затерявшейся в глухом лесу охотничьей избушки. В полсилы стукнул обухом топора по торцу одного из брёвен в стене и, как обычно, поздоровался: «Здравствуй, дорогая избушка, ты ведь мой курорт и санаторий, всё вместе. Пусти отдохнуть хозяина». Широко распахнул входную дверь. Изнутри пахнуло сыростью. Некоторые знакомые охотники оставляют дверь открытой, чтоб помещение избушки постоянно проветривалось. Гриша же только один раз поступил таким образом, а когда навестил свой «курорт», то обнаружил, что вся развешенная возле потолка сменная одежда валяется на полу и обгрызена, остались одни лохмотья. Когда целыми днями бродишь по лесу, неизменно одежда пропитывается солёным потом, а лесным жителям в организме соли не хватает, вот они проникают в пустую избушку и грызут солёную ткань. Сразу затопил печку, чтоб подсушить и проветрить помещение, вскипятил в чайнике воду и заварил в миске так называемый бич-пакет «Ролтон». Удобная и незаменимая вещь в лесу! Пять минут, и готов горячий обед. Вынес наружу и повесил подсушить и проветрить матрас, одеяло и подушку. Здесь у него даже кресло-кровать вместо нар, а чтобы мягко было спать, а не кантоваться на жёсткой фанере с боку на бок, под матрас кладёт железную пружину от мягкого дивана, одним словом, всё цивилизованно. Пообедал, отдохнул в избушке, и тут в голову пришла шальная мысль: «А если сегодня и третью тропу прочистить? Ведь не сильно устал, дойдёт, тем более, что круглые сутки светло». Но только успел подумать и подняться с низенькой трёхногой табуретки, как дикая боль резанула колено, словно из автомата очередью прошили. Да, всё-таки придётся отложить расчистку последней тропы и переночевать, никуда не денешься, может, завтра ноге легче будет. Не стал ложиться сразу на отдых, старался занять себя, чтоб отойти ко сну в шесть часов вечера и без проблем до полуночи нормально выспаться. Заготовил дрова на осень, сложил в небольшую поленницу, ещё кое-что по мелочи переделал. Но зато как лёг, так до звонка не просыпался, ночь прошла отлично, даже наглой мышиной возни по углам не слышал. Проснулся в отличном настроении, прекрасно отдохнувшим. Плотно позавтракал, вымыл посуду, убрался внутри избушки, скатал и подвесил под потолок постельные принадлежности и сменную одежду, чтоб их не прогрызли мыши, и вышел на расчистку третьей, последней тропы. Только пройдя уже довольно далеко, вдруг обнаружил, что нога на этот раз свободно сгибается в колене, вчерашняя боль куда-то ушла, исчезла. Облегчённо вздохнул мужик, ну и слава Богу! Теперь без проблем сможет завершить свою важную работу. Как же хорошо, когда ничего не болит, ничего не тревожит тебя! И угрюмый ещё вчера лес стал светлее, мелкие пташки веселее зачирикали, яркие лучи не видного из-за деревьев солнца засверкали на верхушках. Мягкий ветер освежает вспотевшее лицо Григория. А самое главное – бензопила работает надёжно, с пол-оборота заводится, только дёрни за шнур стартёра, как острая цепь моментально вгрызается в ствол преграждающего путь дерева. Вот если бы всё так хорошо сложилось позавчера, то уже вчера вечером Григорий дома на мягком диване валялся, пялился в телевизор. Но ничего, сегодня закончит и приедет, спешить особо ему некуда, просто обидно, ведь целый день потерял. Дома знают, что ничего с ним не случилось, в возвышенных местах, особенно на склонах, направленных в сторону Веждино, мобильник отлично ловит. Добравшись до Демьяновки, первым делом затопил баню, в избушке всё аккуратно прибрал, вымыл посуду, подмёл и мокрой тряпкой прошёлся по полу, чтобы к следующему приезду всё оставить в ажуре. С удовольствием попарился в бане, смыл всю грязь и пот, вышел посвежевшим и чистым. Попил чайку, пообедал. Хорошо на даче Григория, вольготно. Теперь после закрытия фермерского хозяйства Шкуркиных опасаться некого, никто на тебя не нападает, никто мусор на крыльцо мешками не вываливает. Вечером вышел в дорогу, подгадывая попасть на рейсовый автобус с верховьев Вычегды. Посидел на скамейке, подождал маленько, любуясь окружающим пейзажем, вслушиваясь в весёлое чириканье мелких пташек. Но вот оранжевый ПАЗик, скрипнув тормозами, остановился около него, открылись створки передней двери, Григорий ловко вскочил на подножку и уселся на переднее сиденье напротив водителя. Вечером, как и обычно, пассажиров кроме него не было, на ночь в райцентр никто не едет. За окном потянулись знакомые картины, асфальт послушно ложится под колёса автобуса. Но тут неожиданно водитель дал длинный гудок, перед глазами возникла страшная картина: сбоку от шоссе валяется самосвал «КАМАЗ» с изуродованной кабиной, а рядом покорёженный остов обгоревшего автобуса, такого же, на котором сейчас ехал Григорий. Когда он четыре дня назад направлялся в Демьяновку, на этом месте ничего не было, это Григорий хорошо помнит, ведь сидел возле окна на той стороне. - Когда эта неминуча случилась? – удивлённо обратился к шофёру. - Вчера, - хмуро ответил тот, - лоб в лоб ударились. - А люди? - Водитель автобуса скончался на месте, шофёр «КАМАЗа» в больнице. - А пассажиры? - Пассажиров не было, пустым с верховья возвращался. Это что?! Ведь если бы у Григория в лесу всё сложилось без сучка и задоринки, то вчера бы этим автобусом поехал он! И он бы был единственным пассажиром! От этих мыслей мужика тут же бросило в пот, снял с головы кепку и вытер ею вспотевший лоб. Как близко, однако, возле него прошла бледная с косой, аж холодом повеяло от неё. Хотя седьмой десяток разменял давно, но о конце жизни ещё не задумывался, охотничьи тропы вон расчистил, осенью петли насторожить думает. И вспомнилось, как мать возле порога три раза перекрестила его, тихонько шепча молитву, лишь бы никакая беда не настигла её сына. Ты гляди, какую, однако, громадную силу имеет материнская молитва! Иван Ногиев. 2017 год.