Я ПОЛОЖИЛ В КАРМАН СВОЮ ВЕСНУ ПОДБОРКА СТИХОВ 57 . . . Я положил в карман свою весну захлопнул дверь и вышел с одиночеством подмышкой на старую тропинку тишины где камни пыль и выжженное лето образовали месиво для скуки которой полон ежедневный быт в нем книги переполнены словами и носовой платок оставлен богом для нежной и расстроенной души чтобы она всегда могла поплакать когда ее нечаянно толкнут рассерженные жизнью пассажиры в холодном тесном тамбуре судьбы. . . . Ну чем мне жить в снегу или во льдах не с звездами же в темном небе целоваться я так хочу дотронуться до листьев погладить нежные цветы своей рукой увидеть бабочку красивую в полете и капли трепетной росы попробовать на вкус и благодарно улыбнуться солнцу оно меня ласкает осторожно как девушка которую люблю. . . . Ночь как бабушка старая снова вязала на пяльцах свои шерстяные тяжелые сны и глаза ее черные снова как будто вздыхали о прошлом но невинные юные звезды все равно словно дети с улыбкой смотрели на нас с высоты обнаженного неба где им надоело неподвижно на месте сидеть и хотелось кружиться и прыгать резвясь со скакалкой в порыве счастливого детства. . . СТРАНА ЛЮБВИ Здесь для тебя и птицы чудные поют и девушки красивые танцуют и солнце опускается с небес чтобы тебя поцеловать и ночью юная луна тебя ласкает как девчонка которая умеет все на свете в такой волнующей стране любви где нежность как цветы цветет повсюду и пахнет свежестью весенней на заре. . . . Рассвет покрасит свежей белой краской и гладь реки и улицы и небо обнимет душу вытащит за ворот большое солнце и уйдет куда-то совсем один такой же как всегда а мы останемся стареть и улыбаться и все жалеть что мы недолюбили друг друга в этом милом сентябре. . . . И от жизни такой превращаются в лед или в камень или в мертвую воду реки что течет в никуда ты один превратился вчера в голубую планету она кружится ночью и будет кружится всегда даже если все звезды погаснут и другие планеты рассыпятся в прах и засохнет последний цветок на земле и забудется имя последней любви утонувшей когда-то среди океана. . . . Как много истин холодных словно воздух но дышать ими нельзя и можно задохнуться если их много ведь они стеклянны и в их основе весь песок души такой же как в пустыне и летящий куда погонит ветер просто так. . . . Ну а если все будет как было все равно ты останешься сказкой той что мне рассказала зима темной ночью под месяцем добрым среди звезд на исходе судьбы. . . . Будет все словно в сказке придется стать волшебником старым седым и колдуя заглядывать в вечность брать оттуда обычное чудо и тебе приносить по утрам. . . . Дождешься ты святой любви придет она хромая как старушка тебя вместо иконы целовать над старой и дымящейся лампадой и будешь ты из темного угла глядеть на мир и понимать что больше ты не услышишь утром пенья птиц и не увидишь чудного заката и с звездным небом никогда не сможешь так задушевно ночью говорить. . . . Еще темно но свет уже подходит дотронулся до неба и вздохнул и скоро он сорвет все одеяло ушедшей ночи черное как боль и будет солнце сказочной монетой светиться ярко словно в кошельке который бог забыл гуляя по своим владеньям и думая о вечном и простом. . . . Плывут по небу злые облака их гонит ветер прочь из нашей жизни и тени их бегут так быстро по земле что слышен топот ног самих бегущих и мы с тобой забудем все опять в воде увидим наше отраженье и перепутаем где ты теперь где я и где наша судьба осталась ждать с протянутой рукой таких чудес которых не бывает. . . . И остались в руках у меня лепестки от увядших цветов ничего не случилось на сцену пришел мрачный клоун снял шляпу рассмеялся всем зрителям прямо в лицо и швырнул эту шляпу под купол старинного цирка и сказал это солнце молитесь теперь на него еще долго стоял он на сцене и долго смеялся. . . . Мы встретимся под небом голубым увидимся когда-то среди ночи сойдемся в море синем кораблями дадим гудки и попадем в тумане хотя быть может и не навсегда пусть это будет или не случится пусть жизнь уносит нас с тобой как волны уносят маленькую лодку рыбака в открытый океан где все возможно и пенится свободная вода.. . . . Весь мир чего-то ждет луна конечно ожидает ночь чтоб выйти в желтом платье над домами на темный небосвод как на дорогу девушка выходит когда любимый рядом и зовет река опять как будто притаилась ожидая льда безропотно как заяц ждет лису и ты ведь ждешь неведомо чего то ли того что звездочка простая упадет к тебе в ладони и ты ее так нежно поцелуешь то ли того что кончится зима наступит лето желтое простое и девушка тебя полюбит молодая которой ты не видел никогда. . . . И жизнь качается от радости к печали как маятник старинный на стене и в нем ты сам напоминаешь гирю то вновь летит она к восторгу то вернется опять в ту боль откуда и пришла и левым боком видит небо правым - землю и каждый шаг часов так слышен будто в поле кто-то идет в тяжелых сапогах и собирает звезды темной ночью упавшие на землю как всегда. . . . И ночь живая теплыми губами дотронется так нежно до тебя и звезды улыбнутся как девчонки и бабушкой счастливая луна тебя прогладит тихими лучами в которых много ласки и тепла и ты заснешь и будет тебе сниться широкая красивая река и корабли по ней плывут печальной вереницей как в черном небе облака. . . . Как будто город весь сегодня принял снотворное из ложечки серебряной от бога и вот дома заснули крепко крепко в них окна не горят и наглухо закрыты всюду двери и только слышен храп всех тех кто сладко спит и небо спряталось под одеяло облаков и видит свои сны о той луне которой просто не было на свете и о тех звездах что уже давно упали поутру в траву и проросли чудесными цветами горящими как звездочки любви. . . . Я добуду себе благодать но какой она будет не знаю может доброй как теплая печка что печет и печет пироги а быть может такой же как утро когда птицы поют безмятежно и наивное солнце так светит будто всюду и нет нелюбви или вдруг она будет волшебной и подарит так много восторга что ты будешь в нем просто плескаться словно в ванне счастливый ребенок пока строгая мать не пришла. . . . Сырое крошево вздрагивающих от ветра чувств грустный осколок теплого лета умирающего на морщинистом лице озера дряблая кожа которого пропитана серым небом - это блюдо прилежно подается на ужин памятью среди пустоши скучной зимы пальцами холода гладящей душу ночами. . . . Сплетаются тепла а души остаются в стороне и разлетаются так быстро словно птицы которым осенью пора лететь на юг увидеть новую чудесную страну и к этим вздохам больше не вернуться как никогда не возвратится день к рассвету если дожил до заката и мы не возвратимся в те края где утонули в море поцелуев. . . . Ты дверь открыл и выбрался из сказки и в ней осталась девушка нагая такая как весенние цветы на тоненьком и чутком стебельке с красивыми большими лепестками которые ты долго целовал совсем забыв что все они живые и что-то нежно снова говорят тому кто к ним подходит и ласкает вот так как ты всю сказочную ночь. . . . Земля была над головой поэтому жилось так тяжело и нависали тучи земляные над домами и в небо можно было провалиться где угодно лишь только стоило шагнуть неосторожно и нет тебя уже на белом свете ты в поднебесье черном утонул но вот теперь весь это мир растаял как старый снег проснувшейся весной над головой то солнце то луна играют в прятки вновь с твоей душой ее ласкают и опять смеются. . . . Перейду по замерзшей реке января на другую совсем незнакомую сторону жизни там и листья уже распустились на всех одиноких деревьях и на всех одиноких полянах цветы расцвели и давно уже все одинокие девушки любят кого-то и ждут вот у самого берега этой реки босоногие в легких взлетающих платьях. . . . Почему жизнь становится снова счастливой будто кто-то повесил фонарики в небе написал на полу «я тебя так люблю» и поставил большой восклицательный знак и в окне улыбнулся кому-то и улыбка осталась одна не стекле с очень красными правда губами потому что ты долго кого-то опять целовал и совсем не стеснялся а только просил то высокое небо за шторой чтобы так теперь было всегда. . . . Тебе мерещатся и золотые горы и снежные вершины но в цветах и облака девической любви и всякое такое в нежном платье ты у окна стоишь и вспоминаешь кто и когда с тобою вместе был вот этот в шляпе этот в кепке в клетку и этот в сапогах они в прихожей и до сих пор стоят и без него и ты летаешь бабочкой по кругу своей безумной одинокой жизни под музыку которой больше нет. . . . Я стал таким большим а жизнь такая маленькая стала она по пояс мне веселая смешная как девочка бегущая в саду в коротком платье с голыми ногами с мячом в руках кричащая «постой». . . . В квартире души сегодня уютно и тихо из окна открывается вид на простую судьбу и весеннее платье надежды опять шелестит в коридоре она в гости уходит оставив на память мечты которые вместо цветов так красиво лежат на накрытом для счастья столе. . . . Среди ночи душа превращается в желтый осколок луны и на землю летит как на крыльях одна и кружится так как кружатся птицы над озером синим если плавать они не умеют и некуда больше лететь а с рассветом душа остается росой на траве такой чистой прозрачной похожей на капельки счастья которые с неба упали когда бог создавал новый мир среди синей небесной такой неземной тишины. . . . Глаза у ночи темные большие и у тебя такие же глаза а день приходит светлый как улыбка и у тебя такая же опять ты как листок всегда стремишься к солнцу и с неба падаешь танцующим дождем и как высокие задумчивые клены шумишь все утро за моим окном. . . . Избушку снегом занесло кругом давно зима и хлопья белые и в душу залетают и на кровати тоже много их холодных и не тающих снежинок они легко касаются тебя как пальцы маленьких бегущих человечков летят по комнате и подбирают крошки счастья что на пол уронили мы. . . . И снова ты как будто рядом и смеешься и я тебя касаюсь так легко как ветер листьев и они трепещут и так шумят как дышат и всю ночь качаются деревья вспоминая другую жизнь в пустынном декабре когда их обнимал лишь только снег холодный белый старый и тяжелый. . . . В этом чудном придуманном мире написана повесть о счастье волшебником в синем халате который давно уже умер в ней остались одни лишь слова о той странной любви что всегда пролетает по небу ночами как птица и призывно кричит над холодной землей этот крик застывает как иней на окнах домов и становится льдом на замерзшей реке уплывающей в вечность. . . . Мне нравится дарить тебе игрушки и думать что дарю живых зверей играть с тобой в любовь на свою жизнь как дети в фантики играют на монеты писать тебе стихи где все наоборот и страсть становится большим ребенком и нежность белым кораблем по морю синему плывет. . . . Для меня ты как сорванный кем-то цветок который я просто увидел лежащим в своем одиночестве где-то на тихой тропинке где только лишь бог иногда проходил. . . . Не стоит тебе уходить в эту синюю даль она - как бумага на ней нарисовано чудо а его уже нет да и было оно на словах которые тихо кружились как листья среди этой осени темной а после упали на землю и остались лежать словно жертвы войны проигранной светом в борьбе с наступающей ночью. . . . Снег тает как будто от страха и слезы его превращаются в лужи и ветер становится теплым он понял что нашей зиме снова плохо она не умеет прийти и остаться и снова дрожа убегает как девочка страшно боясь что следят за ней чьи-то горящие злые глаза. . . . Не учите меня танцевать я ведь создана танцем простакам никогда не дается такая судьба у меня лишь любовь в моем маленьком ранце для нее я покорная вечно раба и когда я мелодию слышу взлетают мои ноги как крылья как крылья и руки ломаются вновь пусть меня поцелует суровое лихо в изломе бессилья и ему подарю я как сказку танцуя волшебную эту любовь. . . . Ночь бывает темна как глаза одинокой цыганки она вечно приходит гадать о судьбе а день весел как бодро смеющийся парень он конечно же выпил с утра немало горячего света и счастливое солнце опять продает за копейки а потом и закат разожжет свой волшебный костер мановением рук словно фокусник в цирке и напишет таинственно что-то на сгорающем белом листе далекому грустному богу на память. . . . У маленькой души большие крылья на них летит она по сказочному небу и видит слезы бога иногда. . . . И что же ты хочешь от темной воды и от светлого неба в воде ты утонешь а с неба ты можешь упасть на холодную землю и больше не будешь уже вспоминать ни о чем тебя будет мертвого тихо ласкать только ветер которому ведь все равно куда мчаться и что ворошить то ли желтые листья а может зеленые травы которые славно шумят по полям. . . . И что нам этот мир ведь в нем сплошные будни они как пыль налипли на стекло существования и сквозь него мы видим все тот же двор где хмурые кусты увешаны гирляндами из снега как будто он упал для красоты с далекого и призрачного неба измазанного густо белой краской которую и богу не стереть. . . . И что же вы нам скажите сегодня что в снег оделся лес как в белые слова которые давно сложились в строки летящие по миру так спокойно как только птицы белые летят и кто-то глядя в небо очень верит что это ангелы покинувшие землю за то что их здесь больше не любили на этой замерзающей земле. . . . В глубине этой ночи как в омуте черном горели глаза фонарей и быть может они могли вас проглотить словно хищные рыбы и стояла над ними в гирлянде огней телебашня как безумное дерево то что умеет расти и расти и когда-нибудь вырастет прямо до неба и проколет его как иголка проколет холстину и как истина быстро проколет придуманный мир. . . . День зашатался и бессильно слег и мучился один в кровати когда очнулся рядом была ночь он долго ждал утра и плакал ну а с рассветом его просто унесли под белой простыней туда где тучи образовали мрачный хоровод и звезды погасили свои свечи. . . . Ты ведь помнишь холодную темную осень как она доживала последние дни а теперь покрывало невинного снега ослепительно белой горит простыней на декабрьском солнце но ты так и бродишь по этой сияющей белой земле той же самой бездомной потерянной тенью и багровый закат все равно так похож для тебя на тяжелый осенний рассвет. . . . И вновь темно одна луна на небе она опять кого-то ожидает и кто проходит в мир посмотрит всем в лицо большими желтыми глазами перебирая свою охапку старую лучей и мы поклонимся ей молча и покорно снимая шапки ведь она - царица сидящая на троне неба столько лет. . . . Гирлянды фонарей напоминают бусы на лоснящейся шее проспекта тела присевших в сугробы домов покрываются красноватыми прыщиками горящих окон и ночь по хозяйски стелет старую скатерть звезд над городом на которую важно ложится луна дожидаясь того вожделенного часа когда смелое черное облако навалится на нее молча понимая бесполезность слов замерзших как иней повсюду в ямах пустынных дворов. . . . Из гнезд вылетали огромные хищные птицы из нор выползали зубастые хищные звери и солнце светило им всем своим выбитым глазом не ведая кто кого съел и кто с жизнью расстался и шел человек по пустыне он был одиноким и очень хотел разговаривать с Богом но Бог не сказал ни единого слова и тот человек просто умер от жажды и кости его остаются в песчаной пыли. . . . Скажите заветное слово и я вам отвечу как дождь что шумит за окном как ветер который сорвал и уносит последние листья как солнце которое хочет нам всем улыбнуться как тот ручеек что бежит и смеется не зная зачем и куда. . . . Я знаю о тебе такие тайны которых никому и не узнать так знаешь все ночами о луне под простыней прозрачной облаков или о солнце днем которое так светит обнаженным как будто в мире не было стыда или его никто и не придумал не знал откуда его взять да и зачем и вот поэтому я всю тебя целую такой как ты осталась для меня простой и ласковой как это утро которое проходит улыбаясь походкой девичьей веселой за окном. СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ: Носов Сергей Николаевич. Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге) в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии Наук. Автор большого числа работ по истории русской литературы и мысли и в том числе нескольких известных книг о русских выдающихся писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990; В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб. Издательство «Дм. Буланин» 2008; Антирационализм в художественно-философском творчестве основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. Публиковал произведения разных жанров во многих ведущих российских литературных журналах - «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской русскоязычной газете «Русская мысль» и др. Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате - в ленинградском самиздатском журнале «Часы» 1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки» был допущен и в официальную советскую печать. Входил как поэт в «Антологию русского верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал стихи в «Дне поэзии России» и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в петербургском «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь» и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. После долгого перерыва вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «Зинзивер», «Парус», «Сибирские огни», «Аргамак», «КУБАНЬ». «НОВЫЙ СВЕТ», «ДЕТИ РА» и др., в изданиях «Антология Евразии»», «ПОЭТОГРАД», «ДРУГИЕ», «Форма слова» и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах «Новый енисейский литератор», «45-я параллель», «Под часами», «Менестрель», «Черные дыры букв», « АРИНА НН» , в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «Серебряные голуби (К 125-летию М.И. Цветаевой) и в целом ряде других литературных изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии «Поэт года», «Наследие» и др. Стихи переводились на несколько европейских языков. Живет в Санкт-Петербурге.