Прислали книгу «Восточно-Сибирская правда»:100 лет – 100 авторов». Это своего рода антология иркутской журналистики: в разное время в «Восточно-Сибирскую правду» писали Иван Молчанов-Сибирский, Марк Сергеев, Павел Нилин, Георгий Марков, Гавриил Кунгуров, Валентин Распутин, Александр Вампилов и ваш покорный слуга. Издание вышло тиражом 700 экземпляров.В ней опубликованы две мои заметки за 1991 год.Мне показалось интересным вспомнить прошлое.Что видели 27 лет тому назад,о чем думали и мечтали... _______________________________ ВЕРНОЙ ДОРОГОЙ ИДЕТЕ,ГОСПОДА-ТОВАРИЩИ! Бывшие партработники, составившие костяк брокерского дома «Братский», выполняют наказ В.И. Ленина – становятся купцами и учатся торговать. На днях они провели первый аукцион, доказав, что и это умеют делать с шиком и размахом. Ваш корреспондент получил персональное приглашение от вдохновителя и организатора торгового дома Геннадия Истомина, которого прежде знал как твёрдого партийца, занимавшего различные посты в местной организации КПСС. Недаром, когда я перешагнул порог Дворца культуры «Лесохимик», где проходил аукцион, повеяло знакомым духом прошлых партконференций. Всё делалось как бы по тому же сценарию. Правда, вместо комсомольцев с повязками гостей у входа встречали дюжие милиционеры. Нет привычной регистрации, но взамен я получил милую улыбку самых красивых женщин торгового дома и скромный презент с эмблемой фирмы. По радио постоянно идут объявления, в которых вместо привычного «товарищ» всех именуют только господами. Правда, бывшая номенклатура, заглянув «на огонёк», несколько стеснялась такого величания, переводя всё в шутку. Зато неизменные буфеты «Интуриста» были, как и в застойные годы, на высоте. Цены, конечно, кусачие, но господ они не отпугивали. Тем более что буфеты на выбор предлагали к закускам хорошие коньяки, которые не преминули попробовать многие гости, ломая устоявшийся стереотип. Милиция во главе с начальником горуправления обстреливала пристальными взглядами всех подозрительных. А охранять было что. Ведь на аукцион государственные хозяйственные структуры, кооперативы, малые предприятия и частные лица выставили товаров на несколько миллионов рублей. Вместе с другими гостями, купившими билет на аукцион за двадцать пять рублей, я прогуливался между рядами с товаром, радуясь красоте изделий и поражаясь стартовым ценам. Если движимое стоило немало, то уж недвижимое и того более. Например, трёхкомнатная квартира предлагалась за… один миллион рублей. Земельный участок на берегу Байкала площадью пятнадцать соток – за сорок пять тысяч. Самым дешёвым был «приятно пахнущий сюрприз для женщин», который разыгрывался «втёмную». Его стартовую цену назначили в пятьдесят рублей, но участвовать в борьбе мне было не по карману, потому что вошедшие в раж толстосумы довели стоимость сюрприза до… двухсот девяноста рублей. Всех обошёл в азарте руководитель концертной фирмы «Маэстро» Юрий Ненароков. Он и получил от устроителей аукциона… букет роз. Организаторы торгов, чувствуя, что переборщили с ценой, предложили покупателю пятьдесят процентов скидки, но Юрий Ненароков во имя своей прекрасной дамы отказался это сделать. Что ж, время возвращает нам шутки состоятельных людей. Моё репортёрское перо чувствует себя слабым, чтобы передать всю гамму человеческих чувств, которые царили на торгах. Надо было видеть, как раскручивалась спираль цен до верхнего предела, как увлечённые участники аукциона выбрасывали вверх номера, набавляя и набавляя цену. Самая накалённая борьба шла между двумя кооперативами Иркутска и Братска за автомобили. Поначалу некоторые ввязались в неё, но быстро поотстали. Цены взлетели до фантастических высот. Судите сами, сто шестьдесят тысяч рублей просили за автомобиль «Нива», а к концу торга он стоил уже двести пятьдесят одну тысячу. Сто тысяч назначили за шестую модель «Жигулей», а заплатили почти в два с половиной раза больше. Особо яростная борьба шла за «Волгу». Братчанам она оказалась не по карману. Поэтому машина отправилась за пятьсот двадцать пять тысяч рублей в Иркутск. География покупателей обширна – кроме городов Иркутской области здесь были представлены Москва, Свердловск, Ташкент, Улан-Удэ, Маргелан. Многие приехали одновременно продавать и покупать. Из Узбекистана привезли передвижные вагончики для контор и жилья, которые приобрёл для своей организации руководитель городских теплосетей В. Некрасов. Тут же он заключил контракт на поставку ещё десяти вагончиков. Но всё это я узнал позже, потому что эта часть деловой жизни аукциона проходила за закрытыми дверями. Чем же больше всего интересовались покупатели? Частные лица – товарами народного потребления: холодильниками, швейными машинками, одеждой. Деловые люди устраивали спор за братские обои, каждый рулон которых обошёлся почти в пятьдесят рублей. А всего закуплен вагон. Выкупалось право построить коттедж на берегу Байкала. Оно сегодня стоит пятьдесят пять тысяч. Меньше всего волновали участников аукциона квартиры. Их выставили три, но из-за высоких стартовых цен никто не захотел приобретать жильё в Братске. Не заинтересовал покупателей и стереомагнитофон «Брасоник» – детище совместного производства СП «Лексика» и южно-корейской фирмы, а также краски, облицовочный материал. И всё же восемьдесят пять процентов выставленного нашло своего покупателя. Видимо, только автор этих строк ушёл с аукциона с пустыми руками. Из праздничной обстановки торгов я болезненно тяжело окунулся в водоворот городской жизни, где царили длинные очереди за продуктами, автобусные остановки были переполнены людьми, а прохожие интересовались только тем, что несут в сумках. Разница между тем, что происходило в стенах Дворца культуры, и реальной жизнью была настолько велика, что я впервые ощутил страх перед надвигающейся волной новой жизни, хозяева которой с толстыми кошельками «наперевес» боролись за привилегии. Этими грустными впечатлениями на следующий день я поделился с Геннадием Истоминым. – Мне кажется, я сумею развеять ваши печальные мысли, ведь наш аукцион благотворительный. Все заработанные деньги, а это около ста пятидесяти тысяч рублей, пойдут на оказание помощи детям-инвалидам. На днях мы перечислили две тысячи рублей Алёше Токарскому из села Култук, который нуждается в серьёзной операции. Я сразу приглашаю вас на праздник семьи, который пройдёт 15 декабря, где спонсором выступает брокерский дом. Мало того, что мы берём на себя все расходы, но ещё приготовили обездоленным детям подарки. А тридцать ребят берём на денежное обеспечение, открыв для них лицевые счета в Сбербанке на одну тысячу рублей каждому. Мы задумали превратить кафе «Лесная сказка» в клуб для детей-инвалидов. Чтобы иметь на это средства, нам и приходится устраивать такие аукционы среди состоятельных людей. В планах ещё один аукцион, доходы от которого пойдут в помощь инвалидам-старикам. И мы будем верны своему слову – укрепляясь сами, не забудем бедных. Это станет одной из главных статей расходов нашего торгового дома. Но ведь за счёт одних торгов не выжить! Это товарный голод сегодня привлекает на подобные аукционы. И брокерский дом «Братский» наладил коммерческо-снабженческую сеть по стране, недаром так быстро удалось собрать товар на благотворительный аукцион. Взял в аренду магазин, где вскоре начнёт торговать мебелью и посудой. Намерен с городскими предприятиями открыть филиал объединения «Юрталес» по сбору жилых стенок и уголков отдыха и продавать их только в Братске. Начали выпускать еженедельный коммерческий «Вестник». В планах – создание товарищества по имплантации и протезированию зубов. Одним словом, многоопытные бывшие партработники захватывают те сферы, которые в городе свободны. Бывшие коммунисты на глазах превращаются в бизнесменов. – При этом мы не собираемся терять человеческое лицо в погоне за прибылями, в чём нас подозревают, – уточняет Геннадий Истомин. – И имейте в виду, что мы сегодня рискуем всем – можем разориться, потеряв личные сбережения и доброе имя. НАМ ЕСТЬ ЧТО ТЕРЯТЬ Всё самое плохое и дурное в нашей жизни мы, кажется, теперь знаем. И нет, кажется, таких тёмных пятен, о которых бы нам не поведали перестроившиеся политики, хозяйственники, средства массовой информации и даже соседи, разносящие неприятности местного значения по округе. «А осталось что-нибудь хорошее в нашей жизни?» – таким вопросом задалась журналистка из Братска Лариса Подобай. И на удивление получила массу утвердительных ответов. Люди словно заждались от газетчика такого вопроса и охотно поделились своими личными наблюдениями. Так что же хорошего ещё видят братчане в своей жизни, подточенной всеобщим дефицитом? Одна старенькая братчанка посчитала, что единственным светлым пятном в её судьбе был приезд в город Никиты Сергеевича Хрущёва. Собственно, бывший глава государства меньше всего волновал Анну Степановну. Просто после его визита, сопровождаемого жалобами сибиряков, Братск был завален валенками и мясорубками (подразумевается, что мясо было в избытке). Другая наша современница, Н. Амосова, поделилась рассказом о личном счастье. Пятнадцать лет тому назад она встретила настоящего мужчину, и теперь они живут вместе, воспитывая двух дочек. И для депутата Центрального райсовета В. Исакова самое лучшее в жизни – это семья, дом и любимая работа. Примечательно, что, кто бы ни брался отвечать на непростой для нынешнего времени вопрос, все гордились детьми, супругами, родителями, товарищами. Нашлось немало людей, которые благодарны врачам и учителям, директорам заводов. Но, может быть, по какой-то случайности журналист опрашивала самых счастливых людей Братска? Вроде бы нет – у них тоже в жизни немало проблем. Значит, дело в другом – их души повёрнуты парадным крыльцом к добру. И вспомнилась мне такая малопримечательная история. На днях знакомая учительница рассказала, что с наступлением зимних холодов их школа была просто наводнена птицами. Это дети, которых мы так любим ругать, открыли для пернатых форточки и спасли от верной гибели. Подмечено: прежде вокруг школы так много птиц не было, а сейчас целые стаи. Видимо, передавая друг другу весть о ребячьей доброте, птицы слетались к школе. Сначала я хотел назвать номер учебного заведения, но учительница замахала руками – обыденное дело, так поступают многие. А я всё же усомнился. Увы, но подозрительность так и гнездится в нас. В последнее время я живу в состоянии раздвоенности. С одной стороны, во мне кипит чувство протеста против пустых магазинов, бытовой безалаберности, нашего неумения организовать дело. Но одновременно я чувствую, что в собственной самокритике мы зашли так далеко, так охаяли свой собственный мир, что во мне зарождается ещё более сильный протест – против всеобщего очернительства русской жизни, когда почти каждого из нас подозревают в воровстве, хамстве, дикости, нецензурщине, захребётности. Но я не считаю себя ни бездельником, ни нахлебником, ни антисоциальным элементом, как пытаются внушить мне новоявленные революционеры. Нет таковых среди моих друзей и знакомых. И лично меня не устраивает, как на глазах творят новый миф о всеобщем оскотинении. Творят так искусно, что начинаешь верить в это. Я не слепец, я вижу, как торжествует зло и в жизни, и в памяти людской. Но это не значит, что количество добра на территории нашей страны стало меньше. Просто издревле люди умно подметили: добрая весть лежит, а худая – бежит. И мы против нашей воли все повернулись лицом в сторону творящегося зла, выплёскивая из души подозрительность, ненависть, предательство. Есть такой педагогический приём. Когда дети начинают убеждать учителя, что наша страна переполнена ворами, педагог задаёт один-единственный вопрос: «А твои родители воруют?» Школьники, как правило, теряются и отвечают: «Нет». Учителю этот момент очень важен, он позволяет повернуть мысль подростка на сто восемьдесят градусов – от чёрной жизни к её светлой половине. Учителя давно заметили: в эти минуты в классе снижается напряжение, разговор осветляется, а ребята наперебой начинают вспоминать много хорошего. Разговор оказывается чудодейственным для тех, кто душой блуждает в лабиринтах зла, кто начинает верить в его непобедимость. Когда страна живёт в полуголодном состоянии, говорить о душе считается дурным тоном. Но весь парадокс в том, что сытое тело души не любит. Чаще всего обделённые люди находят успокоение в своей душе. Я не верю в Бога и не претендую на лавры проповедника. Но верю в русского человека, в его возрождение. И с радостью подмечаю, что всё больше и больше людей тянется друг к другу, в объединении ища защиты от навалившегося на нас зла безверия. У меня на глазах многие родители и дети стали лучше друг друга понимать. Я вижу, как мирятся супруги, а Россия укрепляется семьёй. Хотя, возможно, статистика пока ещё об этом ничего не говорит. Я помню, как бабушка любила повторять: «Не думай и не говори о худом, накличешь беду». И была права. Не так опасны наши нехватки, голодом нас пугают уже не первый год, как страшны наше безверие и отсутствие тяги к лучшим дням. Оглянитесь вокруг – мы исстоналисъ, исплакались, изжаловались. Невозможно остановить человека – надо слушать поток заунывных стонов. А недавно я побывал в одном доме, где не льют слезу из-за трудностей, а со смехом их переживают. И молодая хозяйка, как когда-то бабушка мне, сказала: – Наш дом – это наша родина, и мы не вправе даже мысленно накликать на неё беды нашими тяжёлыми думами. И потому они стараются быть приветливыми, улыбчивыми, а в доме их лад, хотя самое большое богатство не злато и соболя, а куча детей, которые не унижены колбасными страстями, а открыты родителям всей душой. Какой милый сердцу забытый мир, в котором захотелось остаться навсегда. В те минуты я впервые понял – нам есть что терять в борьбе за светлое будущее, которую мы развязали. 1991