Прощай мой город Ленинград Великий город революций Я б сердце отдал за тебя, И что мне собственные муки В блокаде сгинула родня Мои родные Коля, Нина В последний раз увидел я Их лица, стылые ресницы Здесь холод, голод Бог войны! Здесь каждый воин… даже дети! Не отступили, не ушли... Мой город Ленина на веки В каком Миру, в каком Краю Так сплетены солдат и город Союз великий… Жизнь и Смерть Знамёна красные и голод Я как и прадед жив ещё, В Неве, в Подъяческой, в Сенатской И в той неслыханной борьбе, В которой даже Боги плачут Я ощущаю скорый крах Уйдёт всё в прошлое как звёзды И редкий Русский человек Поймёт, нас предали холопы Здесь Петро-Павловская хворь Петра великого творенье Тюрьма и крепость...всё в одном Реклама проклятого века... P. S. Как часто, часто в разговоре В брюзжаньи старческой души Поэтов пламенные строки Нас тянут к Солнцу… трон любви... И ты сгораешь от высот От мира вечности вселенной Где каждый Царь, и каждый Бог, В Любви, в словах проникновенных... 1985год. Ленинград Моему Великому городу, погибшим в боях и блокаде Ленинградцам, моим Родным, моему Отечеству — ПОСВЯЩАЮ фото - 2015г.год. Ленинград, вокзал... фото: кн. Щепин-Ростовский В.А. = НИНА... блокада = Нина! Ниночка моя! Ангелочек, льдинка Бога Вот осталась мы одни Мама спит... и ей спокойно На столе забыт дневник, В перекос твои все строчки, Силы нет у нас давно Командир-отец на фронте, Что осталось нам с тобой, Писем нет, всё ждём ответа Здесь блокада второй год Голод жаждет корку хлеба Но, январь стал вечным сном Холод нынче крепче стали Побелело всё, во льду, Лица, стылые трамваи Нину с Колюшкой свезли, На салазках крохи тела Детских санок след остыл Рвётся с Ангелом на небо... Нет уж больше суеты Лист капусты мёрзлый, стылый Он остался за стеклом В коммуналке на квартире Здесь на Пушкинской дом пять Нас остались единицы Детки, бабушкин домком, Ждут весны, как Смерть похмелья... Ниночка Щепина-Ростовская умерла от голода в январе 1942 года ...было ей восемь лет. В своём последнем письме она писала батюшке :" ...Дорогой папочка , мамочка вчера заснула и не проснулась, умерла... Братик Коля умер сегодня. Приезжай я тебя жду." Письмо (листик из школьной тетради ) нашли соседи и отослали родным в конверте на адрес подписанной девочкой, только весной в 1944 году. Семья приехала в Ленинград в мае 1941 ,из Бердичева, где они тогда жили с дедом. Заглянули в гости к родным на лето... = Ниночка = - из глубин памяти - ... Отъезд из Бердичева проходил хлопотно, но очень весело. Маленькая непоседа Нина, собравшая уже не одну сумочку и даже чемодан с подарками, для внучатой тёте Гали, всё никак не могла угомониться и в конце концов нарвалась на окрик уставшего от дел хлопотливого отца. Отец у девочки был военный и был очень строг, когда ослушивались его приказаний. Это все в семье принимали как должное и старались не спорить. "- Всё дорогая! Хватит, наша тётушка с ума сойдёт увидев всё это богатство! Давай заканчивайте с мамой паковаться, сейчас машина придёт, а мы как всегда не готовы." Нина с изумлением смотрела своими голубыми глазками на отца, открыв от изумления свой ротик, такого ещё не было, чтобы отец повысил свой голос на неё. Своим маленьким сердечком она понимала, что она любимица папы, и этот рывок крика очень обидел её. Правда она поняла, что и правда переборщила с детскими вещами и игрушками. Она устало стала выкладывать машинки, прыгалки, расчёски и ноженки, но увидев что отец вышел на балкон, тут же упаковала всё обратно и прикрыла сумки курткой. Подъехавшая в это время машина уже гудела на улице. Родители, соразмерно разобрав в руки сумки, быстро погрузились в стоявшую у парадного " ЭМКУ". До вокзала они добрались быстро и там разгрузив машину, сели в красивый и блестящий свежевыкрашенными боками поезд. Нина, вытянув шею, выглядывая из окошка любуясь станцией, пассажирами и провожавших их людей. Клубы пара, исходившего от шипящего огромного чёрного паровоза, завораживали не только её, но и знакомого по дому соседского мальчишку, случайно оказавшегося рядом с ней в соседнем купе... Вскоре поезд тронулся, издав резкий протяжный гудок, и стук колёс стал медленно заполнять собою вокзальную тишину за окном вагонов. Сама поездка в Ленинград, семьёй Щепиных-Ростовских задумывалась давно, уже более двух лет, но семейные заботы, из-за болезни дедушки, да и служебные дела отца Нины, отвлекали родителей девочки и она, даже и не думала, что в этом году они всё - таки выедут в увлекательное для всех путешествие. Родители девочки, отец Александр и матушка Княгиня Лидия,были знакомы давно, ещё с детских лет, тогда,только-только начавшейся Гражданской войны, после надменного вмешательства Антанты в дела России и отречения столь болезненного в политике императора.Но это уже другая история, а нам не хотелось бы отвлекаться на столь недостойные в истории России причины развала в политике... Поезд с Украины быстро доставил в Москву наших путешественников и они два дня решили провести в столице у родных, Александра Николаевича и его ненавязчивой, приятной супруги Ольги. Они решили прогуляться по музеям, площадям и скверам. А в понедельник, они ходили даже в театр. И на третий день, в среду ночью, распрощавшись с приютивших их родными, жившими на Арбате, они выехали в Ленинград. В субботу, они уже были в Ленинграде. Встреча с тётушкой Галей, была горячей и торжественной. Наша Галина, как я вспоминаю, была одинокой, но не робкого десятка. Муж её погиб в финскую, по моему в тридцать девятом, а старший брат ещё в Гражданскую, оставив ей двоих своих детей, и её любовь к детям пересекалась с печалью. В своём уважении к людям, и родным, она, как я помню, вечно о ком-то либо заботилась и хлопотала, либо мирила ссорившихся. В её быстрых руках так всё и мелькало: посуда, продукты и детские вещи. Она же постоянно переодевала любимую племянницу, как своих, покупая ей то одно, то другое платье, не доверяя это нам. По магазинам они ходили до вечера и измождённая Ниночка, засыпала прямо на стуле у стола, не успев даже вкусить плод кулинарии своей любимой тётки. В тот трагический день, воскресенье 22 июня 1941 года они собирались в Мариинку, но выйдя из парадного услышали трагическое обращение к Советскому народу Молотова и позже И.В. Сталина. Мир погас как-то сразу, люди стояли застывшие и растерянные от услышанного, решительно не осознавая навалившейся на них и государство беду.И даже летнее Солнце, как-то сразу стало блёклым,а весёлые трамваи стали тише и медленнее двигаться, всё будто замерло и закрутилось в ужасе произошедшего. Уже на следующий день, в начале притихли, а затем и совсем смолкли весёлые песни и смех с улиц города, всё притихло и помрачнело, появились военные и множество молодых крепких ребят с серьёзными не проницаемыми лицами, с вещь мешками за плечами. Сразу повзраслевшая Нина, спрашивала тётушку, почему та перестала печь пирожки и блинчики, но та, пряча покрасневшие от слёз глаза молчала, лишь один раз сказав, что началась война. По моим воспоминаниям, Нинин отец, выехал в Москву уже двадцать четвёртого июня после посещения военкомата, а матушка ходила по магазинам и скупала продукты способные долго храниться, это был опыт ещё с гражданской войны.Она скупила десять кило соли, пять сахара, десяток сухарей. И вскоре, постепенно, стали пропадать из продажи спички, потом исчезла и соль. Правда, как помню, во дворе и у друзей-товарищей паники не было, но все были настроены на закупку и собирание и поиски исчезающих запасов круп и сухарей.Сегодня, с вершин сегодняшних лет, я думаю, что в основном беда оказалась в том, что мы, как все советские люди и предположить не могли, что война так близко затронет нас... Первыми, в самом начале октября, уехали наши соседи,как они нам сказали к родственникам,но как оказалось в эвакуацию.Милиция стала чрезвычайно строгой и пресекала все слухи о разгроме Красной Армии, но паникёров уже хватало, и по городу поползли слухи, что Сталин предал нас и ленинградцев. Если при задержании находили у ребят карманные фонарики, то чаще всего их сразу забирали в отделение милиции для проверки личности, боялись диверсантов. На улицах случались драки, это комсомольцы задерживали болтунов и даже избивали их тут же на улице, так были омерзительны эти получеловеки.Поезда перестали ходить, и в Смольном постоянно проходили совещания и разборки с директорами предприятий и военными заполнивших город. В конце октября, начале ноябре грянул первый жуткий холод, транспорт почти не ходил, встали трамваи, поликлиники закрывались, музеи и театры старались вывезти своих, экспонаты и реликвии национального значения. Однажды, проходя по Невскому проспекту, тётушка услышав игру на рояле " Бабочки" Шумана, зарыдала, Нина никак не могла её успокоить, придя домой девочка стала совсем другой, какой-то угрюмой и взрослой. Мать её просто не узнала. Детство и смех, навсегда покинуло этот дом. Какой- то командир рассказал, что с нами воюют финны и испанцы из дивизиона " Голубая дивизия", самые жестокие как отмечали наши военные и раненые солдаты лечившиеся в госпиталях, были в них и раненые финны, и немцы, и наши в начале возмущались, но вскоре те исчезли. Когда начался первый голод, после пожаров на складах, потому что последние запасы быстро иссякали и приходилось буквально на всём экономить, только тогда все осознали, что кроме страха войны и разрухи, бомб и снарядов есть страх вечного голода, страх смерти. Наши, перед новым годом выпили последнюю чашу сладкого чая с сухариками, карточки отоваривались с трудом и страхом. Голод вцепился страшной тенью, не отпускающей тебя ни на миг. Первой ушла тётушка, она оставила свои карточки и пропала, мама сказала Нине: "- Она уехала за папой". Но, мы, как-то один раз услышали разговор соседей, говоривших в полголоса на кухне, что тётка повесилась,не выдержав взгляда голодных детей, очевидно она первая из всех поняла, что будет ещё страшнее и хуже нам, и решила из жизни, чтобы не быть нам обузой. Ниночка же, дитя, поверила и стала веселее, лишь матушка, по ночам тайно скрывала трагедию и боль. Мама слабела прямо на глазах.Нина уже всё понимающая, пыталась свою корочку хлеба подкладывать маме,но та уговорами, что она сыта, отдавала последние крошки дочери. Через месяц, под Новый 1942 год, 31 декабря, мама не проснулась, холод, дикий холод заставлял сжигать последние книги и стулья с паркетом в печке " Буржуйке". Заходившая иногда соседка с третьего этажа, однажды не пришла и, Нина уже шатающаяся от голода, всё таки прошла к ней в квартиру, но там были только тела её и её супруга, да оставленная Нине записка: " - Ниночка, милая хорошая девочка! Береги себя и прости нас пожалуйста, что не пришли на день твоего рождения, подарок тебе в укромном мест, ты знаешь мою тайну! Прощай дочурка и будь счастлива! Твои баба Таня и дядя Вася..." Нина не поняла о дне рождения, у неё оно было 19 апреля, очевидно они забыли от голода все даты, и она заплакала. В укромном месте Нина нашла двести грамм хлеба и одну, довоенную ещё, конфетку... Это было не просто богатство, это сама жизнь. Нина, уже придя домой, от радости найденного богатства, написала папе письмо, " - Дорогой папа приезжай, у меня для тебя есть подарок, конфетка! Я Жду тебя, мама заснула и не проснулась, как и ( нечётко, очевидно из-за слабости) Коля наш... Твоя Нина." Как рассказала нам совершенно незнакомая жительница блокадного Ленинграда, было ли это совпадением, или действительно речь шла о наших родных и Нине, но это случилось, случилось в то время и дни, совершенно случайно, я тогда на машине ехал из Харькова в Москву, и подвёз её, она возвращалась с отдыха от родных. Мы разговорились и она сказала, что сама из Питера, и с её бабушкой произошло один случай. Она в блокаду работала санитаркой, и в один из вызовов случайно зашла по ошибке не в ту квартиру(ошиблась парадным), там за столом сидела девчушка, лет шести семи, склонившись над детской школьной тетрадкой и она была мертва. В руке у неё был красный новенький карандаш, и рядом цветастая конфетка.(видно подарок родных в школу)Её письмо было отцу.Я тетрадь еле вынула из руки девочки и прочитала её записи. Позже я отнесла её в военкомат. На ручке у ребёнка был шнурок с привязанным к ней гербом" Олень" рода князей Щепин-Ростовских. Так я узнал кусочек тех страшных событий, января 1942 года, трагедии моей семьи. С тех пор, я поверил в проведение и высшие силы помогающие выжить нам в трудные дни жизни. Прости Машенька... слёзы не дают вновь переживать эти события и читать это письмо...Я не знаю, где могила нашей девочки, нашей тётушки и бабушки, говорят, и эта женщина-попутчица подтвердила, что девочку они захоронили на Пискарёвском кладбище А мы, даже не можем съездить в Ленинград, но я знаю, слёзы нашего отечества омою их там. Как и наша великая любовь к Советскому народу, городу Ленина,вечны и неприходящи. Сейчас делаются попытки переписать историю победы и трагедии Советского народа. Но я думаю вряд ли это получится у них. Не выйдет, мы помним всех и всё. 1975 год. Харьков-Москва - P.S. Только осенью 2014, и в мае 2015 года, и потом ещё два раза в 2016, мы с детьми приезжали в Ленинград, и посетили все дорогие для нас места поклонения родным. Нашли, правда с трудом,записи захороненных родных...Спасибо работникам мемориала, очень ответственные, внимательные и чуткие товарищи, что находятся на втором этаже, в крохотной комнатке, маленького домика...