- Как на святки вечерком девушки гадали, с ног прелестных сапожки за забор бросали … - мурлыкал внутренний голос Бабы-Яги Настены. Сегодня в вечеру Яга с подружками закадычными, Олимпиадой и Матреной, гадать собирались. Святочная неделя между Рождеством и Крещением на то и дана, чтоб судьбу свою узнавать – пророчить на год наступивший, а то и далее – это уж у кого как получится. Знамо дело, колдовству да ворожбе Бабы-Яги сызмальства обучены, в крови у них волшебная зараза обретается, захочешь – не выкуришь. Но ведь себе гадать – не другим… Да и коль силы тайные имеются, такого себе напророчишь! Желаемое за действительное запросто выдать можно. Вот, скажем, на блюдечке они вовсе не гадали – каждая могла блюдечко это, совсем к нему не касаясь, остановить где угодно одной силой мысли. Так что смысла никакого не было в гадании этом. А в Святочную неделю нежить свои прогнозные способности теряла на время, к людям вроде как в услужение направлялась – их гаданиям способствовала. Не своей волей жила, а чужой. Скажем, захотелось красной девице лик жениха своего увидеть – сразу нежити звоночек поступает – беги, наряжайся-превращайся, девице в образе ее суженого-ряженого показывайся. Некоторые, правда, кто позлее да половчее мстили роду человеческому за приказы те, что исполнять принуждались: бывало, заглядится дева на суженого, не успеет зеркала схлопнуть, - вмиг нежить ручищи из глуби зеркальной потянет, да за шейку девичью нежную ухватиться, душить примется. Ну, до смертных случаев, как правило, не доводили, но пугали сильно, что бы в другой раз неповадно было судьбу то свою узнавать. Однако бремя это тяжкое – будущее людское представлять – в основном ложилось на домовых, водяных, луговых, банных; бывает что и упыри под раздачу попадали. Кто поближе к человекам жил, в местах их естественного обитания, так сказать, обретался. Ну, а к лесной нежити редко обращались – спокойная для них неделя была, развлекательная даже. Вот Бабы-Яги и решили воспользоваться моментом, самим себе погадать без наводок собственных «экстрасенсорных способностей». Так люди сейчас по научному ведовство называют. Собраться у Настены надумали, поскольку избенка ее в самой чаще глухого леса стоит – на северо-востоке земель Нижегородских, где тайга начинается. Чтоб не помешал никто, в приказном порядке нежданно-негаданно не вызвал. Как раз посередке Святочной недели и собрались. Вот ночь глухая на землю опустилась – в январе рано темнеет. Ближе к полуночи вышла Настена на крыльцо избушки на курьих ножках, гостей встречать вознамерилась. Чутье Ягу не обмануло – на фоне неба звездного две точки черные показались, быстрехонько приблизились, в ступы превратились, вон уж и посадка прошла благополучно. Яги, Липа с Матреной, на крыльцо поднимаются, целоваться-обниматься лезут. Настена гостей в горницу провела, угощать-потчевать не стала – на голодный желудок гадать сподручнее, а вот водочки чуток налила – для пылкости воображения. Ближе к полуночи (час «икс» для ворожбы) сели они за стол. - С чего начнем? – спросила Олимпиада. - Я знаю, я! – встрял внутренний голос Настены, - Свечи, свечи давайте жечь, я тут припрятал несколько с бала у Змея Горыныча! Ну, свечи, так свечи. Зажгли их от лучины, что избу Яги освещала, стали по очереди воск топить и в воду студеную лить, что получилось разглядывать и прогнозы строить. Первой Липа начала, лепешка восковая у нее вышла на образину с огромным носом похожая. Липа, конечно, будучи под впечатлением от бала рождественского, признала в ней Кощея Бессмертного. У Настены восковая образина вроде как на дружка-лешего смахивала. То, что вылилось у Матрены, никто из них опознать не смог – расплылся воск, в образ не оформился. Тут голос прорезался, до того молчавший, в обсуждении гадания не участвовавший, с ехидцей подколодной спросил: - А на что гадаем-то, что узнать хотим? И верно ведь, прежде гадания вопрос надо задать, на который ответ получить хочешь. Все гадание на смарку пошло! Настя на голос свой обозлилась нешуточно: А пораньше сказать не с руки было? Что молчал – то?! - Да, я думал … - начал голос. Но Матрена ему сказать – оправдаться не дала, заворчала раздраженно: - Чем думал-то. Чтоб думать – мозги нужны. А у тебя нет ничего, дух ты бестелесный. И к товаркам своим обратилась: Да нарочно он это, вот вроде Настенин внутренний голос, а повадки мужицкие, все над женщинами подшутить – поиздеваться пытается. - Ох, верно, гад он, рожа бессовестная!- подхватила ругань Олимпиада, раздосадованная, что увиденная ею личина Кощеева вовсе ни к чему оказалась. Не загадали они желания, значит не гадание то было, а так, непонятно что. Голос притих, совсем затаился – нешуточно Яги разозлились, так и под горячую руку попасть можно. Тут и припрятанные свечи не спасут. Бабы-Яги, поуспокоившись маленько, вновь за гадание принялись. Сосредоточившись, желание загадали, своих суженых-ряженых призвали показаться-увидеться. И пошло гадание своим чередом: бумагу скомканную жгли и ее отсвет на стене рассматривали; кофе-чай пили, осадок под лупой изучали; иглы жиром мазали, в чан с водой бросали, смотрели, которые из них друг с другом слипнуться; спички именами называли, поджигали, радовались, коль огарки друг к другу повернуты, пасьянсы карточные на любовь раскладывали … Ну, и самое главное гадание, с зеркалами, тоже вниманием не обошли. Только все не ладилось у них как-то, ясности не получалось. Не пойми что показывалось, что и при самом буйном воображении разгадать не удавалось – чушь какая-то бессмысленная в глаза лезла. Зеркало так и вовсе как помутнело, так и не прояснилось, сколько не ждали – суженые явиться не захотели. Все голос виноват, не подсказал вначале ошибку - то, вот и не задалось гадание! Сильно осерчали Яги, на клочки голос разорвали бы, если б добраться до него могли! Настена решила обстановку напряженную разрядить. Голос все ж родной ей, не чужой, стало быть, ну, подшутить хотел, неудачно получилось. Не убивать же его за это! - А ну, бабоньки, давайте еще водочки выпьем для облегчения ситуации,- радушно предложила Яга. Закуску нехитрую соорудила – может от голода гадание не удавалось, подсознание не тем занято было. Посидели, пару стопочек под картошечку, с салом пожаренную, выпили. Вроде полегчало на сердце. Друг на дружку поглядели. Вот уж Липа улыбаться начала, сказала с грустной усмешкой: - Ну, что, бабы, не видать нам исполнения мечтаний в году наступившем, не наши видно суженые, что в мыслях держим. Ну и ..., - крепко выругалась, забористо. Враз Яги повеселели, а чтоб ночь волшебная даром не пропала, надумали просто на замужество погадать: выйдут замуж аль нет в новом году, без конкретизации претендентов, чтобы вновь не расстроиться. Оделись потеплее да на улицу вышли, на ступы сели, на перекресток дорог полетели. Там стали валенки с ног сбрасывать – в какую сторону обувка упадет, в ту строну замуж уведут. Тут машина показалась – в ней рыбаки на утреннюю подледную рыбалку ехали. Яги их остановили, стали спрашивать имена – мол, имена нареченных своих гадаем, узнать хотим. Мужики то ж трезвыми не были, сначала заинтересовались, что женщины ночью на дороге зимней делают. А как вгляделись … живо в машину забрались и прочь погнали на максимальной скорости. Яги в ступы вскочили, в воздух их подняли, и километров десять по шоссе рыбаков преследовали, гогоча в голос, с посвистом разбойничьим. Потом отстали, конечно, ночь –то святочная. Глянули в небо – уж светает, ночь закончилась. Да и то, домой пора, вдоволь нагадались - натешились. Только мало что помнилось: имена суженых потерялись в памяти, направления, где искать их, перепутались… Олимпиада, чтобы положение дел исправить, наказала подругам строго-настрого, как домой прилетят и спать ложиться станут, перед сном расчесаться, слова наговорные сказать, расческу под подушку положить. А вдруг им суженые во сне приснятся? С тем и разлетелись, гаданье святочное продолжать.