Медведь – это хищное крупное млекопитающее, относится к подотряду псообразных. Отличительными чертами являются коренастое сложение тела, мощные когти и клыки, короткий хвост, густая длинная шерсть. Медведи отлично ощущают запахи и слышат. Выходят на охоту вечером или рано утром. Очень ловкие, умеют плавать, могут передвигаться со скоростью до 50 км/ч. При необходимости умеют стоять и ходить на задних лапах. На зиму впадают в спячку. Я хочу рассказать о двух случаях, когда судьба свела меня с этим хищником. Должен признаться, что это не совсем приятные воспоминания. В первом случае – страх, во втором - жалость. Работа на сейсмостанции оставляет много свободного времени, поскольку сейсмограммы на приборах меняются два раза в сутки, да оформление документации и расчёты занимают 2-3 часа. В остальные часы занимаешься своими личными делами, не считая, конечно, заготовку дров, уборку, выход на связь с базой и другие разные мелочи. Как-то раз, в конце мая, взяв мелкашку, решил я прогуляться по окрестностям Северо-Муйского хребта, что плотным кольцом прижал нашу маленькую сейсмостанцию к горной речушке. Малокалиберная винтовка, мелкашка – это так, для полной экипировки, потому что ни на что в тайге она не годится, разве что рябчиков пострелять! Не помню уже, сколько я гулял по близлежащим склонам, но вышел на какую-то полянку. Небольшая полянка, метров двадцать в диаметре. В тайге тепло, птицы кое-где поют. Хорошо! Прислонил винтовку к дереву, сам присел, было, что б сапоги переобуть. Неожиданно мой взгляд зацепился за какой-то предмет, что неподвижно возвышался на противоположной стороне. Мама моя, медведь! Он стоял на задних лапах и внимательно разглядывал меня. Сейчас всё не дают покоя мысли: почему? Он не крутил мордой, как обычно показывают в фильмах, не рычал, не махал лапами. Он просто стоял – МОЛЧА…. Именно в этот момент я впервые узнал, что такое страх! Огромная туша со сверлящим взглядом, и семнадцатилетний студент-практикант. Прошло ровно сорок лет, а как сейчас чувствую зловонный запах, исходящий от этого медведя! У меня внезапно отнялись ноги, парализовало голосовые связки…. Предчувствия смерти не было, но одна мысль неустанно билась в моей голове: как это, наверно, больно, когда тебе откусывают руку! Сколько мы так стояли, уже не помню. Кажется, долго. А потом я увидел, как медведь вдруг развернулся и вломился своей огромной массой в кусты. Издал ещё непонятный мне звук, из его зада вылетела мощная струя тёмной массы. Понос! Уже давно стих хруст ломаемых веток, а я так и стоял с раскрытым ртом: то ли от удивления, то ли от страха. Прошло много лет, и я плохо помню, как оказался на станции. Наверное, придя в себя, мчался по сопкам в противоположную сторону. Возбуждённый и усталый, начиная каждый раз сначала, рассказывал напарнику о неожиданной встрече. Он качал головой и, спасибо ему за выдержку, терпеливо слушал мой бесконечный рассказ! Потом, набравшись храбрости, я всё-таки нашёл то место. Моя мелкашка преспокойно стояла, прислонённая к дереву. Медвежьего запаха не было, но я так и не решился перейти поляну…. А вот второй случай произошёл, когда я был уже зрелым человеком. Наш артельный участок располагался как раз возле знаменитой речки Вачи, что издревле течёт по Патомскому нагорью. Кажется, был сентябрь, потому что ночами начинало холодать, и желтеющая лиственница выделялась на пёстром фоне скучающих сопок. Ночью нас разбудил выстрел. Стрелял сторож-узбек, что постоянно дежурил на территории. - Медведь! – испуганно повторял он, тыча пальцем в тайгу,- Я стрельнул, он зарычал и убежал! Ну, убежал, так убежал. Все поговорили о неординарном случае, выкурили по сигарете и отправились по баракам досыпать. А утром повар с берега Вачи прибежал в лагерь, то и дело повторяя: - Медведь! Медведь! Он тыкал пальцем в сторону речки, роняя недомытую посуду. Мы, естественно, забыв про завтрак, побежала за возбуждённым поваром. … Медведь лежал прямо на противоположном от лагеря берегу. Так и не сумев перейти речку, он, видимо, пытался выползти по склону, но не хватило сил. Вот и лежал наполовину в воде, как человек, скрестив лапы, словно руки, положив на них застывшую от боли морду. Жалко. Помню, я почувствовал ненависть к этому сторожу. Почему-то показалось, что он убийца. До конца сезона я, здороваясь, так ни разу и не пожал ему руку. Повара приготовили из разделанной туши великолепные мясные блюда. Кто-то ел, кто-то отворачивался. А я? Я попробовал один раз. До сих пор во рту это сладковатый привкус. Может, просто, кажется….