ПЛОТЬ ДУШИ СТИХИ . . . Живя пунктирно вы ближе к скромной графике бытия небрежной и мягкой чуждой крика вы уже не хотите заорать песню облезлым вечером и все реже распахиваете объятия похожие на ваше расстегнутое пальто не меняющееся годами как лицо руки число дней в году и расход слов в течение суток условно равный на языке унылого быта расходу воды во время мытья и чувств за сеанс любви… живя небрежным пунктиром напоминающим прерывающейся прочерк на лбу ненадежного бога вы не вытаптываете вертлявых тропинок вдоль низкого берега судьбы и становитесь проще честнее и даже светлее как рассвет у ног юной осени тогда и рождается тихо свобода - лучшее в этой жизни полной уличного грохота и шума. . . . Не полезно чтобы круглый год громко стучало сердце оно может пробить панцирь груди изнутри упасть на асфальт и разбиться покатившись кровавой монетой в люк сточных вод потому мы и любим пушистые мягкие кресла долгими вечерами - прологами скучных ночей в которых черпаем как воду тоску из колодца большущими ведрами серой и будничной прозы. . . . Ветер задевая за живое не гонит никуда а позволяет (любезно) тишине сопротивляться своим порывам потому что знает что лик ее пустой - сухая ветка которая обычно воплощает всего лишь запятую смерти на стоптанном пространстве бытия подобного листу простой бумаги сырой от слез пролитых из стаканов несчастных глаз ненужных их владельцам привыкшим к бесконечной слепоте. . . . Маленький кусочек плоти и затаившаяся в нем - как нерв в сломанном зубе - ноющая душа на фоне огромного голого неба: это все что осталось… съедена (вот и косточки рядом) постаревшая мудрость легко ставшая обедом наглости и никчемны сладкие напитки фантазий уходите как уходят синие облака за забор горизонта и будьте (как можете) счастливы. . . . Сырое крошево вздрагивающих от ветра чувств и нежный осколок теплого лета умирающего на морщинистом лице озера дряблая кожа которого пропитана серым небом: это блюдо прилежно подается на ужин памятью среди пустоши скучной зимы пальцами холода гладящей душу ночами. . . . Ненужное вчера беседует с вожделенным завтра и маленькое вспотевшее сегодня суетливо переставляя местами вопросительный и восклицательный знаки за послесловием облезлых будней выжидает тот скользкий момент в темном углу эпохи когда розовощекое юное будущее окажется очень доступным и легко потеряет невинность под натиском бурой приземистой плоти.