Купаясь в свежести прибрежной К огню просился легкий бриз; Здесь на камнях, в уже осенней Прелести и напросившийся на бис Бытует в той секунде призрак Необозримого тепла; В трескучем костерке возник Порядок жизни, что светла. На тучах солнце греет сонно В том утре, но еще не дне Уютно истину — посконно... О том, что так привольно мне. На взморье тишиной особой И криком чайки верен час: И взор свободен; и прибой Стихает мигом прозапас. И тут же снова завладев Ленивым слухом, опадает В душе покойной, нараспев Все свои гимны рассыпает Волною страстной до твердыни Великой, вечной, дорогой: В камнях его печаль отныне, Весь океан для камня свой. И разбивая сны о сущем О серо-черные бока... То море небу станет лучшим; То море в небе на века. Всей необузданной стихией Свершающей великий ход Часов и мигов, вышиной Ввергая во пучину брод Для взгляда павшего с небес И охватившего всю даль. И плещет море; взора вес На океанах всей земли. И чувство веры — на развес, Про то что жили; что смогли. Костер притухнет, подобрать Со склада веток покрупней. Поворошить слегка. Сильней. И начинает возгорать, трепать По ветру пламя. Треснет сухо. И звук сольется с шумом вод. И жил, так кажется, не плохо. И много еще жизни. Народ Уж тянется ко пляжу. Вон мама с дочкой у воды Кидают чайкам снедь, гляжу. Из туч вот солнце, и труды Всего необозримо мира На благо совести, на радость; И снова с плеском прибудет вера. Отхлынет. И вернется. Гость Памяти своей, пора в простор Души вальяжной пустить ветра. Огонь опять притух. Он скор. Пожрать еще не прошлое вчера.