В первых числах октября республиканская газета опубликовала сенсационную статью о директоре кожевенного завода Ф.И. Чекмареве, который по подложным документам пробился на должность руководителя и много лет руководил там, скрываясь. Сообщалось, что соответствующие органы тщательно расследуют сей инцидент, Чекмарев Ф.И. в тюрьму отправлен на дознание. Еще писалось, что коллектив завода с недоверием воспринял обвинения, предъявленные директору, и надеется на хорошее. Интересная история получилась, и где спрашивается – в послевоенные годы в стране Советов и коммунистов, забавно. Начну с начала, как привык уже. В послевоенное время всему, что жизнь возвращало, радовались, как дети малые. На рынке толпа образовывалась, когда заводик ржавые гвозди выпустил с автомата, у кондитерского ларька покупатели цветное драже в кульках покупали и подушечки с повидлом радостно грызли. Молоком давно уже торговали с бочки, как квасом. В гарнизонный госпиталь его доставляла, во флягах уже, на телеге тетя Люба ежедневно. - Федя, где ты, сынок? Бутылку мне опорожни. Как дела-то, запоздал чего? Значит, выписывают тебя, и куда подашься, не определился еще, думаешь… Что суешь мне, Федя, вижу, что не игрушки внуку. Як икону вырезал, да на ней точно я, такая же пучеглазая, и платочек набекрень, как и сейчас. Вот спасибо! Голову-то подай мне, поцелую, перекрещу еще тайком, чтоб боженька тебе помогал, не смейся, верующая я. А мордашку отъел, гладеньким стал, страшно вспомнить каким был, только виски поседели… Федор Чекмарев, двадцати шести лет, чуточку выше среднего роста, темноволосый, симпатичный и очень серьезный, был приглашен к главврачу Лужину, он же нашего героя с того света вернул. - Молодцом выглядишь, Чекмарев, можно и выписывать, к жизни полноценной возвращаться. Только потихоньку начинай, не спеша, понял? Надумал уже куда податься? Родичей, я понял, нет у тебя, не переживай. Руки-ноги целы почти, голова в порядке, определишься, Да и специальность отменная у тебя – кожевенник, техникум закончил, документы просматривал я и подумал, что может на местный кожзавод пойдешь, понаблюдаю за болячками твоими еще немного. А посему кадровичке туда позвонил, сыну когда-то помог её с болячками. Все пояснил ей, рассказал, ждет тебя, общежитие при заводе есть. Может, попробуем, молодой человек? Тогда с богом. * Кожзавод Чекмарев по зловонию нашел, которое тот в округе издавал, неприятно это было, но он решил не сворачивать, да идти было более некуда. Кадровичка действительно его хорошо приняла, о докторе тепло вспомнила, затем с ним подробно побеседовала. Порешили аккумуляторщиком для начала ему устроиться, чтоб потихоньку к работе подключиться, с производством параллельно ознакомиться, а уже потом она продвинет далее его при готовности и желании, в общагу направление дала. Общежитие райсовету принадлежало, поэтому предприятия района лишь ограниченные места имели при нем. Феде достался трехместный номер, нормальный, с общей кухней и туалетом по коридору. Соседом напротив был Ефим Платов, охранник тюрьмы, житель какого-то уезда, приехавший на заработки. Вторым соседом был молодой парень восемнадцати лет, Леонид Песчанский, электрик кожзавода, очень энергичный, в техникуме учился и с логарифмической линейкой не расставался, всегда из кармана торчала. Ефиму было под тридцать, женат, ребеночка имел, часто домой ездил, привозил брынзу овечью, вина и орехи, не жадничал. Понимал, что малообразован, русским плохо владел, поэтому в охранники пошел, зарплата приличная и работа до старости будет, беспокоиться не надо, ибо тюрьмы не пустовали никогда при любой власти, заключил он. В свободное время письма на своем писал Марийке, в любви клялся, это не мешало ему с охранницей женского отделения тюрьмы, пышной Галиной, во время совместного дежурства побаловаться, у той муж был, но раненный туда куда-то, понимаете. Жизнерадостный Ленчик войну в гетто провел, в Рыбнице, мать там похоронил, номерной знак на руке показывал, не любил первые числа, потому что комендант лагеря в этот день отбирал шесть узников, слабых, ему неприятных, выстраивал их и при помощи фишки шестигранной определял номер жертвы и убивал наповал. Нет, никто не просил пощады, бесполезно было, и о смерти часто сами думали при такой жизни. И Ленчик смерти не боялся, от голода чаще мучился, корчился иногда. Был еще в гетто чудак Иосиф, священник еврейский, вспоминал узник, так он демонстративно несколько раз вместо жертвы на расстрел становился и просил умоляюще его убить, но того солдаты били и посылали далее своему богу молиться. Сам он, Леня, электрику помогал пожилому, легко на столбы взбирался, бегом, показать может, на аккордеоне еще иногда играл на свадьбах и похоронах. Старался забыть прошлое, не всегда получается. Чекмарева также пытались расспросить о личном, но он больше отнекивался, ссылался на ранения и контузию. А после совместной бани в пятницу соседи смолкли, увидев сплошные шрамы на животе и левую ногу, обезображенную до самого паха отсутствием части мышц. На вопрос Ефима, не повреждено ли мужское хозяйство, Федя ответил, что не знает еще, но может быть, не пробовал и улыбнулся. Соседи Федю уважали за чистоплотность, образованность, математику и физику он знал досконально, чертил прекрасно, Ленчик балдел от общения с ним и что-то постоянно записывал. В аккумуляторной наш герой порядок навел, сроду такого не было. С электричеством тогда сбои бывали, поэтому аккумуляторная спасала завод. Основное внимание Федор уделял процессу выделки кожи, подключаясь в работе на всех операциях, с людьми сходился, общался, своим становился, В зарплату со всеми в пивную сходил, пива бочкового отведал с водочкой, песни войны от души распевал, тосты за мир провозглашали, надеясь на светлое будущее, вот чудаки, верили обещаниям власти. В конце второго месяца на проходной объявление вывесили, где администрация и партком с прискорбием извещали о безвременной кончине начальника участка дубления Кривицкого А.Г., ветерана войны, завода и так далее, как принято писалось. Чекмарева к директору пригласили, а там кадровичка нашему герою предложила хозяйство принять покойного, приказ подготовлен и сейчас его подпишут. Наш упирался, конечно, возражал, ссылался на здоровье, не помогло, с завтрашнего дня командовать придется на участке и план давать. Хозяйство было своеобразное, где три бригады самостоятельно работали с оплатой по ставке под присмотром начальника, который подгонял, чтоб не мешкали. Наш добился сдельной оплаты по труду, пытался изменить планировку участка, чтоб избежать кругооборота изделий, начальство не поддержало, с вентиляцией также велено было не спешить, люди не жалуются, терпят. При новой оплате расторопная бригада Саши Милютина выдала полтора плана, вызвав недовольство других, но наш стоял железно – план участка выполнялся без палки, рублем. Пришлось с участком подготовки пошуметь, они по старинке еще плелись, задерживали. Сегодня же его до грубости врач санитарный довела своим «актом недостатков» на его участке. Атмосфера в цеху с превышением норм вредностей оказалась после замеров, хромовые стоки не собирались в емкости нейтрализации, вентиляторы гоняли выбросы на проезжую часть улицы без очистки, и т.д. на трех листа. Ему велено было высшим начальством с докторшей паинькой быть, уговаривать ее, обещать, что все исправит, а он сорвался: - Находить недостатки большого ума не нужно, каждый сможет, а вы изложите, Елена Тарасовна, в приложении к акту рецепты устранения нарушений в подробностях, это бы дело было. Ах, это не входит в ваши обязанности, мне предлагаете самолично сроки установить по акту, а то цех закроете? Не испугался, действуйте, идите к директору! Мне что будет, спрашиваете? Уволят за... До меня, говорите, хуже было? Что делать не знаете? А может, совместно с вами, поработаем над недостатками, рецепты найдем реальные? Это другое дело, спасибо. И улыбнулись оба, акт докторша в папку положила, согласовали время для встречи. Так в друзьях Федора появилась симпатичная женщина из санэпидстанции, которая во многом ему помогла по работе, а потом... Не будем спешить, ладно, успеется еще. * Во время обсуждения нашими героями в общежитии вопроса о локальном стоке ванны дубления, а докторша кипу литературы по профилю принесла, к ним в комнату Леня Песчанский ворвался с яркой и шумной девчушкой. - Здравствуйте, вы Федор? Ленчик мне про вас уши прожужжал, какой вы необыкновенный, И тебе, Леночка, привет, сводной сестрой прихожусь ей. Не прилично как-то, знаешь, мужские комнаты посещать. Я другое дело, мне срочно за Леню замуж выйти надо. Мне двадцать один год, знаю, что жениху восемнадцать, ну и что, не буду же я ждать, когда мой подрастет. Меня, Федя, к слову, Евой зовут, мой батя и мать Леночки поженились, и мне пора. Почему, почему... Ленкину родню всю немцы истребили, моих тоже... Восемь имен возродить надобно, могу назвать. Детки нужны, много притом, чтоб евреев восполнить, с этим согласен жених мой, правда, Ленчик? Видим, что техникой занимаетесь, мешаем, сестричка, вы б другим занялись, подсказать? Нет, так нет, вечером свидимся, Лена. - Она хорошая девчонка, но строит из себя этакую развязную, да и мальчика хорошего втянула в свою игру. Может и уломает – женится на ней. Отец в ней души не чает, вся в мать, говорит, такая же жизнерадостная и красивая, та померла в войну. Федя, я извиняюсь, но занятия мы закончим, Евка напомнила о пятничном ужине у мамы. Понимаешь, мамка мне жить нормально не дает, считает, что мне мужчина нужен, и подыскивает их, которые ужасно мне не нравятся. Вот и сегодня предстоит такое знакомство, я для этого должна натянуть юбку, чтоб смотрелись бедра, мать приказала, и блузку, груди, прости, обнажив. Я для нее телка на выданье. Если по серьезному, мой жених где-то в братской могиле покоится, давно поняла. Мне двадцать восемь стукнет осенью, печально, но смирилась с одиночеством и никто, слышите, мне не нужен, как матери это разъяснить? - Запросто, Лена. Скажем матери, что у тебя уже есть этот, как его... Я им буду какое-то время, пока не привыкнут. А хочешь, так прямо сегодня вместе к застолью пойдем? Скажешь, что для знакомства. Ты чего, Лена, мне это ничего не стоит, парень я холостой, все знают. Жениться, к сведению, не могу из-за прошлых грехов и гитлеровского снаряда, который в меня угодил близко к интимному месту. Теперича все выдал, кажись. Ты чего меня гладишь, из жалости? Ах, из благодарности, тогда другое дело. Конечно, подожду, пока переоденешься. Я в гимнастерке одет, сойдет, как считаешь? Семейный ужин прошел на высоте, была фаршированная рыба, винегрет и добротное каберне, чуть терпкое. Леня Песчанский, увидев своего кумира Федора, сходу к нему подсел и всем голову заморочил своим другом, Ева радостная сестру сводную поздравляла с таким красавчиком. Дарье Петровне Трофимовой, матери нашей Лены, кавалер Чекмарев тоже по вкусу пришелся внешностью и положением – уже начальник на заводе, но осторожненько спросила о намерении молодых, на что гость ответил: - Спешить не будем, присматриваемся, Леночка так решила. Я подожду, сколь понадобиться, за невестой слово. Чуть выпивший хозяин дома Давид Маркович все с тостом рвался к Федору, предлагая выпить за память обо всех погибших на войне, всех-всех. Выпил бокал и расплакался… * Весной на совещании у директора очень подтянутый мужчина с умным лицом, сидя, представился председателем Совнархоза республики и кратко сообщил о дополнительной доставке сырья шкур с Украины, у них пожар случился, поэтому он просил заводчан приложить усилия по переработке и оказать помощь соседям. Осторожный директор завода выразил сочувствие соседям, посоветовал внимательными более быть с огнем, что же касается мощностей завода, то они работают на пределе, свободных площадей нет, поэтому он предупреждает уважаемого Николая Анисимовича о невозможности, и т.д. Начальники планового, подготовительного и другие поддержали директора, и наступила тишина. Высокий гость за столом что-то пробурчал, постучал по столу кулаком и спросил собравшихся о других мнениях. Чекмарев, поднявшись, предложил склады убрать с производственного корпуса, ну хотя бы в гаражи пустующие, а на их место технологию расширить, месяца за два можно осуществить это. Главному механику Нежинцову дополнительные сварщики понадобятся, материалы и деньги. - Чекмарев я, мог бы возглавить, если директор согласится. Тогда и технолога Сандигурскую прошу ко мне подключить. Денька три прошу на подготовку графика и… Почти сорок дней наш пропадал на реконструкции, работали в две смены, ибо сырье с Украины поступать стало. Пропускная способность за счет расширения составила более 140%, производство наращивало мощности. Отличившихся отметили грамотами и билетами в филармонию на Утесова. На концерте встретились с Леонидом и Евой чуть побледневшей, она с пузиком была, своего добилась, готовились к свадьбе. Концерт был очень даже хорош, все хлопали, подпевали, и закончился поздно. Федор подругу повел к черту на кулички в район пригорода на Тиабашевской. Лена много рассказала другу, давно не виделись, добавила, что в свободное время пошивает иногда, она это любит, жаль машинки нет. Мечтала давно еще деткам своим одежду кроить, не судьба, видимо. На прощание поблагодарила Федора за концерт, на котором она не сироткой выглядела, внимательно в глаза ему заглянула, поцеловались молча и разбежались... * Елену Трофимову к телефону позвали, где Федор сообщил, что завтра в Германию уезжает в город Шлюзеберг, кажется, на кожевенный завод по вопросу оборудования, поездом, в семнадцать двадцать, в составе команды пищевиков, которые по своим делам едут. Извинился за беспокойство, добавил, что скучать будет, написать обещал. На перроне наш герой Елену заприметил, улыбнулся широко и сказал, что ему приятен ее приход, благодарил. Она же ему мешочек коржиков вручила свежих, еще теплых, блокнот большой еще дала и карандаш надежный. Леночка что-то ему тараторила про здоровье, внимательность, и неловко обняла его. Поезд тронулся с гудком. Через недельку письмо пришло, где герой описывал, как с немцами нашел язык, люди как люди, пропаганда фашистская их свихнула, сверчеловеками себя посчитали. Ему позволили три станка для выработки эластичной кожи на родной завод отгрузить, он этим и занимается. Вторая весточка пришла неделю назад, писал, что уезжает с грузом в товарняке, чтоб все нормально доехало, Дописал, что скучает по подруге своей. Сегодня ночью поздней к Лене тихо постучали. Дверь сразу открыли, и он ввалился с ношей в руке, пошатываясь: - Здравствуй, извини, что поздно, поезд. Швейную машинку тебе купил, решил занести по пути. Нет, мне садиться нельзя, грязный очень весь, помыться надо срочно. На кухне в общежитие... Неудобно беспокоить, но если... Согласен. Хозяйка велела чуточку подождать, титан разожгла на всю катушку, чтоб скорее разогреть. Затем помогла сонному Федору ботинки разуть, рубашку снять, велев путешественнику всю одежду в ванне оставить, свой длинный халатик ему оставила. Спать сразу пойдет в спальню, где постель готова... И, вы знаете, наш не сопротивлялся, молча все выполнил. Лишь под утро занесла хозяйка поглаженные вещи и на стул тихо положила, на цыпочках уходить собралась, ее окликнули. Подошла, волосы ему поправила, и в постель ее мгновенно уложили, раздевать быстро стали, судорожно как-то. - Можно, Феденька, все можно, больно чуть, но терпимо. А Гитлер твой промахнулся получается? Молчишь, недоволен? То-то же, целуешь, обнять можешь, ты опять это, ой! Наутро Федор предложил даме съехаться, вместе пожить, а там видно будет. Вечерком уже вещички свои принес, деньги на хозяйство выложил, цветы купил. А на свадьбе у Евы с пузом Лена сообщила сестре, что она тоже беременна, точно, проверилась. * На завод прибыл молодой специалист из Армении на должность главного инженера, приказ из Совнархоза поступил о его назначении неожиданный, Чекмарев Ф.И. стал директором завода, старого Полипова на пенсию проводили, сам Щелоков его представил, благословил. Мамочка Лены заерзала, велела дочери не тянуть с женихом и замуж выйти срочно. Та пообещала решиться вскорости. Елена Тарасовна еще помнит, как они с Федором были приглашены на шашлык к Николаю Анисимовичу, он прощальный пикник устроил перед отъездом в Москву. Там и с женой познакомили, Светланой Владимировной, очень приятной женщиной, которая приметила животик гостьи, пожелала легких родов и пакет шашлыков пахучих на прощание преподнесла. У наших мальчишка благополучно родился, Артемом назвали, очень даже на батю похожий. А в канун Первомая газета «ТРУД» пропечатала статью с фотографией Чекмарева Фелора, успешного директора кожевенного завода, подчеркнули, что участник ВОВ, орденоносец, уроженец Белгорода, а нашел свое счастье здесь, и т.д. и т.п. Все газеты наша радостная Лена выкупила в киоске, вина бутылку приобрела, ужин нарядный приготовила и поцеловала так, что у Федора дух захватило, а вы как думали. * В приемную кожзавода позвонили и мягким голосом директора попросили по важному вопросу, секретарша извинилась, сказала, что шеф на совещании производственном, но минут через двадцать оно закончится, просила позже позвонить. Любезный же голос просил передать Федору Ивановичу, чтобы заглянул обязательно сегодня в шестнадцать часов в кабинет такой-то к следователю Богомолову в органах милиции и приветливо попрощался. А там его познакомили с тучной женщиной – Чекмаревой Марией и Балабановым Сергеем, другом детства настоящего Федора. Естественно, что сестра родная подняла шумиху, когда газету прочла. Нет, наш долго не упирался и сознался во всем. Домой более не пустили, начались допросы изнурительные. Лена неоднократно пробивалась к Богомолову, ее не принимали. Сегодня следователь ласковым голосом разрешил свидание, попросив даму подробно узнать о шайке сожителя, пообещал снисхождение. Темная, мало освещенная комнатка, за столом неузнаваемо бледный, заросший Федор, справа окошко, для прослушки наверное. Мертвый, опустошенный взгляд ее поразил. - Роман наш исчерпан, Лена, предупреждал о грехах, расплачиваться надобно, пора. Тебе забыть меня нужно, понимаешь. Ты очень хорошая, прости меня за все. Покаяться просишь, что ж... Не бандит, по воле случая наломал дров. Перед войной это было, в институте учился, на новый год случилось это – в тюрьму угодил за участие в драке. Отсидел восемь месяцев, война началась, в штрафбат направили убитых подбирать на поле боя, оружие не доверяли. В одном бою контузили, ранение получил в голову, сознание потерял, очнулся – мертвецы рядом, воронка большая. Ну, я свои документы погибшему подсунул, а его себе взял, сильно помяв и кровью измазав. Два года еще честно воевал за того Чекмарева, ордена получал. Вот и все. Следователю этого мало, связи с криминалом мои ищет на посту директора, и добьется пытками, некий Чувалов уже признал меня, первый раз его видел, Тебе держаться надо, сына береги. А меня, повторяю, выбрось из головы, был и нету. Меня, между, прочим, Семеном зовут, чтоб знала, Жандров фамилия, маркизом по преданию мой прапрадед был, как эмигрант Франции служил Российской империи. Время истекло, стучат. Не горюй, найдешь другого, безгрешного, Лена... - Идиот ты, Федя, какого другого найти? Я люблю тебя, дурачина, всем сердцем, и ждать буду лишь тебя, знай. Сам держись, милый, будь стойким, я люблю тебя... Мрачный кабинет следователя, Богомолов с иголочки одетый, тихо произносит: - Жулик и мошенник вы, а не маркиз, Чекмарев, давно понял. Я насквозь вашу подноготную шулера большого масштаба вижу, доказать предстоит. Просил сожительницу помочь с раскрытием, так она о любви поперла. Потаскушка она и есть потастушка, поверили ей, что мальчишка ваш, от калеки недобитого, от шлюшки доступной всем. Что смотришь так, гадина, сучка она... Федор, забывшись, вскочил и со всей силой нанес два удара по морде, простите, лицу Богомолова. Затем его повалили два стражника и били долго чем попало. На второй и последующие дни его стали подвешивать за руки по утрам и в десять часов вечерами подолгу изнурительно били до потери сознания. Никто его не допрашивал, лишь пытали молча и злобно. Он еле передвигался, поник и думал об уходе из жизни. Сегодня, этот день запомнил Федор надолго, его к следователю повели, руки приковали к стулу массивному, поздоровались приветливо, как будто ничего не было. Синяк зиял под глазом у Богомолова, губа верхняя припухшей смотрелась. - Давно не виделись, Чекмарев, поговорим маленько. Статьи, которые вам инкриминируются, тянут, как я сказывал, лет на десять тюряги. Могли бы скосить наполовину при частичном признании вины. Внимательно слушай меня, Чекмарев. В сведениях милиции по Одессе сообщается, что там раскрыто подпольное производство женских сапожек из натуральной кожи. Многих посадили, но не раскрыт поставщик кожи, вот беда. Мы же с вами знаем кто, но не признаемся. Вынужден применить болезненные методы воздействия для непослушного, обидно. Соглашайся по хорошему, а то пожалеешь очень, слышишь? Что смотришь так, гадина, тебе капец будет, понял? Зазвонил телефон громко. - Богомолов у телефона, здесь он, живой. Есть, передать ему трубку. Отстегни ему руку, болван, ну быстрее, правую... Чекмарев: - Здравствуйте, да... да, это истинная правда, согласен. Вас просят, капитан. Богомолов:- Слушаюсь, товарищ генерал, доставить, значит, заключенного в Бутырку завтра, самолично сопровождать должен, чтоб ничего... Служу Советскому Союзу, премного благодарен. Повезло тебе, Чекмарев, в Москву едем. * Гостиница «Останкино», в 205 номере зазвонил телефон и попросили Трофиму Елену спуститься, машина у подъезда ждет. Лена быстро спустилась вниз, водитель автозака проверил ее паспорт, в кабину усадил, молча двинулись. Ехали долго, ей казалось вечность, смеркаться стало. К поселению какому-то подъехали с названием «Иличевск», где просматривались зона с колючей проволокой и современный жилой массив для вольнонаемных и обслуживающего персонала. Водитель через окошко спросил кого-то, указали, подъехали, постучались. Вышел подполковник, Лене помог спуститься и спросил сопровождающего, где Чекмарев, куда делся. Тот на автозак указал и побежал отпирать. Когда Федор в кандалах показался, Лена в обморок рухнула... - Столько часов рядом ехала, не знала что Федя мой... Не велено было... Как в Москве оказалась, спрашиваешь? Медичку Щелокову искала по клиникам, нашла, видишь… - Чурбан ты, лейтенант, железяки сними, свободен, езжай скорее в свою Бутырку, будь. Терещенко я, комендант поселка. Квартирку, садитесь в уазик, покажу вашу, ключи берите. Мебель не ахти какая, заменим со временем. Завтра документы вам новые справим, уазик выделим, производство покажем. Николай Анисимович вас директором определил большого хозяйства по выработке и пошиву полушубков для милиции, хвалил, сказал, что организатор большой вы. Чему улыбаетесь все время, дамочка? Смешной я? Счастью, говорите, не верите... Тогда можно…