Клон У Николая Петровича Черемушкина пропала жена. В один прекрасный день она просто не вернулась домой после работы, и все последующие попытки установить ее местонахождение не имели никакого успеха. В федеральной службе отслеживания граждан разводили руками и заверяли, что были задействованы все системы обнаружения, и что, судя по всему, его жена, если жива, то каким то образом заблокировала сигнал микрочипа, так как удалить его из гипофиза, где он мирно плавает с самого рождения у всех жителей страны, можно только с трупа, и с помощью специальных инструментов, чем вряд ли будет заниматься рядовой злоумышленник. Один из сотрудников даже, для разрядки обстановки, описывал один забавный случай с незадачливым маньяком-убийцей, пытавшимся удалить чип с помощью обыкновенной дрели, но поскольку был незнаком с анатомией, сделал в черепе с десятка два отверстий - и всё без толку. Все смеялись, а впечатлительного Николая Петровича потом рвало в туалете, и робот-уборщик недовольно жужжал за его спиной, пока он плескал себе на лицо прохладной синтетической жидкостью, так как натуральной воды в 2132-ом году уже катастрофически не хватало. Чета Черемушкиных жила мирной, размеренной жизнью - без скандалов и постоянных выяснений отношений, так как они уже давно все выяснили, разложили по полочкам, и изо дня в день, как муравьи, ходили по протоптанной дорожке супружеского сосуществования. Они любили друг друга. Любили спокойной любовью зрелых самоопределившихся людей, и, казалось, уже ничто не могло разделить их, как вдруг это, жестоко разорвавшее жизнь на «до» и «после», неожиданное несчастье. Детей у них не было, и, оказавшись в полном одиночестве, Николай Петрович никак не мог привыкнуть к тому, что каждый день, возвращаясь домой, находил чашку от кофе или, скажем, тапочки, точно в таком же положении, в котором они были до его ухода. Складывалось такое впечатление, что все вещи и предметы в квартире умерли вместе с его женой, и теперь зловеще покоились на своих местах. Но самым трудным это было пережить ночь. Он подолгу не решался выключить свет и телевизор,так как, погрузившись в полную тьму и тишину, почти сходил с ума от мысли, что рядом нет человека, с которым каждый вечер усыпал в обнимку, и рука, привыкшая покоиться на теплом мягком боку, убаюкивающе сопящей жены, лежит теперь на холодной безжизненной подушке. Все кто его знал очень ему сочувствовали, а одна знакомая вдова из соседнего жилблока даже приносила ему домой свежую выпечку, подолгу засиживалась и часто томно вздыхала, раздвигая и сдвигая в откровенном декольте глубокую складку между огромными, как арбузы, истосковавшимися по мужским ласкам, грудями. Прошло полгода, расследование исчезновения было закрыто, и Николаю Петровичу в местном отделении полиции наконец дали долгожданную справку на получение клона. В отделении клонирования городской поликлиники он заполнил соответствующую анкету и дал подписку о возвращении клона в случае, как было указано: «обнаружения оригинала в живом виде». «Выращивание» было произведено довольно быстро - всего за две недели, а потом в ее мозг была закачана память, которая была отсканирована на последнем ежегодном медобследовании. Поскольку это обследование было за четыре месяца до ее исчезновения, ему порекомендовали, во избежание неловких ситуаций до ее полной психологической реабилитации, избавиться от всех вещей и предметов, приобретенных после, и он потом долго ходил по квартире, с жалостью выбрасывая в мусорный контейнер еще совсем новые трусы, носки и, подаренный сотрудниками, галстук со встроенным ионизатором воздуха. Единственное что он себе оставил - это новую голубую рубашку, очень похожую на одну из старых, в надежде что она этого не заметит. И вот настал этот день. Он сидел в зале ожидания поликлиники, нервно сжимая обеими руками огромный букет роз, у которых были предусмотрительно удалены все шипы, разбирающимся в психологии, продавцом цветов. Каждый раз, когда открывалась дверь, он вздрагивал, но это всё были чужие лица и он, внутренне сопереживая им, неосознанно двигал вправо и влево головой, когда они целовались. Особенно трогательна была встреча одного инопланетянина, по ошибке сбитого в стратосфере страны: его ждала прозрачная, как рыбья личинка, жена, и когда его выкатили на инвалидной коляске, было заметно как быстро запульсировало ее маленькое сердечко. Когда дверь в очередной раз открылась, он уже без надежды повернул голову - и вдруг увидел её. Кира быстро шла на него, и он, забыв про цветы, еще не успел полностью выпрямиться, как она уже вцепилась в лацканы его пиджака своими маленькими и ловкими, как у зверька-грызуна, ручками: - Коля, что случилось?! Почему меня здесь держат за дуру и ничего не могут толком объяснить?! - Э-э-э-э... - начал было он... - Коля, я сошла с ума? У меня онкология? Онкология, да? Смотри мне в глаза, Коля! Почему ты молчишь? - Кира, послушай... - Я ничего не хочу слушать! Почему ты молчишь? Сколько мне осталось – месяц, два? Откуда у тебя эта рубашка? Я сошла с ума! Коля , почему ты молчишь?! Она разжала руки и, приложив их к вискам, как то странно и тихо заплакала, а Николай Петрович, еще не веря своему счастью, медленно и осторожно обнял ее, как обнимают в цирке дикого зверя, боясь вспугнуть его внезапным прикосновением к спине. Прошло три месяца. Кира, пережив сильный шок, потихоньку стала привыкать к своему “возрождению” в статусе клона, и даже иногда, как в былые времена, начинала командовать и качать права, и это Николая Петровича очень радовало. Видимо человек так устроен, что даже если ему сообщить, что он пробирочный мутант с искусственным мозгом, или, скажем, оживленная статуя из музея восковых фигур - он пострадает чуток, а потом все равно вернется к своей прежней жизни, со всеми ее заботами и ежедневной беготней. Вселенская суета сует, как броуновское движение, беспощадно и бессмысленно растворяет в вечности, казалось бы, даже самые непоколебимые и драгоценные переживания человеческой души. Время шло. Они всегда вместе завтракали, обязательно дожидались друг друга к обеду, а вечерами, начав было просмотр какого нибудь фильма, быстро о нем забывали, увлеченные разговорами о предстоящих планах на жизнь. Беседа потом еще долго продолжалась в постели, и почему то полушепотом, хотя они никому не мешали, и так, пока не начинали слипаться глаза. Наверное любой посторонний наблюдатель, был бы искренне озадачен, не в состоянии понять, о чем можно бесконечно говорить на протяжении стольких лет совместной жизни. Казалось бы все было хорошо, но Николаю Петровичу не давала покоя мысль о «той» - исчезнувшей. Главная проблема была в том, что он никак не мог определиться со своими к ней чувствами. С одной стороны страдать по ней не было смысла, так как теперь она опять была с ним, но с другой стороны эта «она» была все таки не совсем «та», точнее «совсем», но все таки не «та». Он очень мучился, и никак не мог избавиться от навязчивой идеи что их все таки две. Задерганный несовместимыми понятиями мозг, стал подталкивать его подсознание к спасительной идее об отречении от «той», как от виновницы всего происшедшего. Николай Петрович немного успокоился, и даже перестал видеть кошмарный сон, где они с Кирой, держась рука об руку, идут за гробом жены, но она не мертва, а спит, точнее делает вид, а на самом деле через прищуренные глаза следит за ним, и ему стыдно перед ней, что он с другой. Это случилось в тот день, когда вся страна праздновала годовщину Великого Бессменного Бессмертного. По всем каналам слащавые уличные репортеры, с деланной небрежностью знатоков, вещали всему народу о его всенародной радости. Статус бессмертного бессменный правитель получил в глубокой старости, так как только тогда ученые генетики нашли способ вечно поддерживать жизнь, но омоложение им пока еще не поддавалось, и он был обречен, вот уже почти целый век, нести бремя вечности в теле изможденного старца. Во время трансляции парада в его честь, когда на площадь выезжали самодвижущиеся платформы, на которых молодые и сильные, как накачанные мячики борцы выполняли показательные броски, можно было заметить как, не в состоянии совладать с земным притяжением, рвется вниз по глубоким морщинам его лица, изгибаясь прозрачной змейкой, слеза. Николай Петрович полулежал на диване и смотрел очередное ток-шоу, где импозантные мужчины с умными глазами, очень убедительно доказывали одному приглашенному на передачу инопланетянину, что дышать надо кислородом, а не углекислым газом, и что на его планете дышат неправильно, как вдруг послышался мелодичный звук и в глубине сумрачного коридора засветился экран. - Ты кого то ждешь? - удивленно спросила Кира, выглянув из кухни. - Кира, ты же прекрасно знаешь, что если бы я кого то ждал, ты бы тоже об этом знала, - без раздражения ответил он, приподымаясь чтобы пойти посмотреть кто там внизу. Затянулась длинная пауза, из коридора не доносилось ни звука. Кира, уложив на огромное блюдо последние, порезанные дольками фрукты, поставила его на поднос, на котором уже красовались два бокала вина, и торжественно подхватив его на вытянутые руки, развернулась и вся передернулась - в проеме кухонной двери стоял, белый как стена, Николай Петрович с таким выражением лица, как будто сзади в спине у него, по самую рукоятку, был засажен нож. - Коля, что случилось? Ты меня пугаешь! Кто там? Кто там пришел? - Там... там Кира, - сам не веря своим словам, произнес он. - Она подымается наверх. Было слышно как открылась входная дверь и послышались знакомые шаги... Кира Кира с детства была любопытным ребенком. Она очень рано начала говорить и часто задавала такие вопросы, после которых ее родители, украдкой переглянувшись, с трудом пытались, манипулируя доступными для ее возраста понятиями, объяснить довольно сложные жизненные явления. Школу она окончила на отлично, а потом, движимая необъяснимой внутренней энергией, подкрепленной редким умом, казалось одним гигантским скачком, пронеслась через студенчество, аспирантуру и защиту докторской. Ее бесконечная тяга к неизведанному занесла ее в один из самых престижных НИИ, где занимались исследованиями, недоступных к постижению человеческим умом, параллельных миров и других измерений. Там она и познакомилась с Николаем Петровичем, совершенно не подозревая что позже станет его женой. О замужестве она никогда не думала, хотя уже несколько раз серьезно влюблялась. Как и все особи женского пола, подчиненная древнейшему инстинкту выбирать сильного и способного выжить в любых условиях самца, она всегда отдавала предпочтение мужчинам уверенным в себе и твердо знающим чего хотят в жизни. Ей, как собаке, где то глубоко подсознательно хотелось чтобы ей командовали, но это только подсознательно, когда же доходило до дела, то на поверхность выпирала сущность современной эмансипированной женщины, которая никогда не могла смириться с тем давлением, которое всегда оказывал такой мужчина в личных отношениях. Умная, энергичная и независимая, она не могла выдержать неравенства - и всегда безжалостно разрывала такую связь. Позже Кира часто вспоминала одного одноклассника, который на переменах, вместо того чтобы драться, писал ей стихи, а потом украдкой, вместе с сухим полевым цветочком, подкладывал их ей под парту, а она, дура, тогда над ним смеялась. Николай Петрович, в некотором роде и стал воплощением этого, казалось, навеки утерянного образа, который так безнадежно ищут все женщины средних лет, досыта нахлебавшиеся от всех разновидностей мачо. Они как то быстро и естественно сошлись, инстинктивно осознавая что это серьезно и на всю жизнь. Его уравновешенный и прагматичный характер странным образом очень гармонично сочетался, с постоянно конвульсирующим в предчувствии неуловимой научной истины, витающим в облаках, умом Киры, и было непонятно кто кого больше дополняет, как невозможно, глядя на зебру, разобраться белым нарисовано по черному или черным по белому. Она была так увлечена своими исследованиями, что о ребенке речь если и заходила, то чисто теоретически, как о чем то, на данном этапе, совершенно невозможном. Николай Петрович уже давно перестал настаивать и только быстро летящие годы пугали его незаметным приближением к безвозвратной черте. Кира всячески сопротивлялась, просыпавшемуся иногда в ней, глубинному материнскому инстинкту и выстраивала внутри себя, как ей казалось, надежную стену самозащиты, состоящую из первоочередных жизненных задач и целей, но вся эта конструкция всегда предательски разваливалась, когда неизвестно откуда приходил один и тот же сон: Кира сидит на белом гладком диване, а на коленках у нее девочка, которой она заплетает в косички, пахнущие свежестью и молоком, белокурые волосы. Вот девочка медленно поворачивает голову, и, казалось бы, еще мгновенье и она увидит ее лицо - и... просыпается. В лабораторию Кира всегда приходила первой, а уходила последней; так и в этот день она, как всегда, задержалась. Ей пришла в голову интересная идея, и хотя ее напарник профессор Казинский был на симпозиуме в Швейцарии, ей очень хотелось попробовать, что из этого получится. Все новые коды она на всякий случай скопировала на флешку и, бросив ее к себе в сумочку, пошла к коллайдеру. Не смотря на то, что она была совершенно одна, и некому было ее подстраховать, Кира все таки зашла внутрь и герметически закрыла за собой толстую прозрачную дверь. Начав изменять параметры на приборах она так увлеклась, что забыла отключить систему автоматического запуска, и когда вся камера вдруг загудела и задрожала, опомнившись, выключила питание. Дверь плавно открылась и Кира вернулась в лабораторию. Ей показалось странным, что за время ее короткого отсутствия здесь уже успел поорудовать робот-уборщик, так как многое из обстановки стояло не на своих местах, а так же пропала ее сумочка, которую тот видимо уже закрыл в камере забытых вещей. Было уже поздно и она, решив забрать сумочку завтра, спустилась вниз и через огромный вестибюль здания пошла к выходу. К ней навстречу поднялся незнакомый охранник, «наверное новенький» - подумала она, и ее предположение подтвердилось, так как он, глядя на нее с нескрываемым удивлением, мягким жестом остановил ее: - Вы-ы-ы... - Я из двенадцатой лаборатории, зовут меня Кира, и можно на «ты» - улыбаясь проговорила она, дружелюбно протягивая руку. - Да, но-о-о... извините, Игорь, - замешкавшись представился он. - Но я вас не... - И это вполне естественно, когда кто то работает первый день! - перебила она его, игриво стукнув пальчиком, как по клавише «Enter», по его приплюснутому мясистому носу. Ошарашенный таким напором охранник медленно опустился в свое кресло, а Кира, послав ему напоследок воздушный поцелуй, победительным маршем зашагала к раздвижной двери. Единственное что успокаивало, озадаченного появлением незнакомки, Игоря это то, что институт был объектом засекреченным и любой выходивший из этих дверей, прежде чем попасть сюда, подвергался жесточайшему контролю. Кира шла к метро привычной дорогой, глядя перед собой, но ничего не замечая, так как ее сознание еще и еще раз прокручивало в мозгу предыдущую сцену - и вдруг остановилась как вкопанная - на площади, которую она пересекала каждый день не было фонтана, а на его месте красовался какой то скульптурный ансамбль, изображавший дельфинов, выпрыгивающих из застывших морских волн. Где то глубоко внутри запульсировало чувство легкой тревоги, но она успокоила себя тем, что в последнее время очень много работает и из за этого стала чертовски рассеяна, одновременно, как назойливую муху, отгоняя мысль, что сама себя обманывает. Кира быстро пошла к метро, стараясь не смотреть по сторонам, но в ее периферическое зрение безжалостно лезли все новые и новые, пугающие картинки необъяснимых перемен города. В спальном районе, где она жила, к счастью все было по-старому: бесконечные, уходящие за горизонт, одинаковые гигантские жилблоки, на фоне которых казались микроскопическими, деловито шнырявшие между ними, просторные трехэтажные пульманы-маршрутки. Доехав до своего блока, Кира на неслушающихся ногах подошла к входной двери и, не на глядя на светящиеся таблички с именами жильцов, нажала кнопку запроса. В ее глаз метнулся лучик и, отсканировав радужную оболочку, враждебно отключился, не открыв ей автоматический замок. Самые худшие предчувствия сбывались, и она уже без тени надежды, найдя клавишу своей квартиры, на которой высвечивалась незнакомая фамилия, позвонила. Убедившись в том что там живут другие люди, и извинившись за беспокойство, Кира медленно побрела к остановке. Её нервная система имела скверную привычку в моменты психического перенапряжения хвататься за «рубильник», выбрасывая ее в обморок, и она, с трудом справившись с наплывающим головокружением, начала подводить первые итоги: во-первых было ясно, что она переместилась в один из параллельных миров, о чем на работе, по ее оплошности, никто не знает, а значит в том мире ее будут искать где угодно, но только не здесь; во-вторых - раз она в одной из своих параллельных жизней, то где то здесь должна быть та другая «она», которая, судя по реакции охранника, в институте не работает, и если ее найти, то, наверное, можно будет доказать, что она из другого мира. Начать Кира решила все таки с института. Казинский Профессор Казинский был личностью очень неординарной - кроме того что он обладал незаурядным умом, он отличался еще живым любознательным характером и редким чувством юмора. Когда его лысая голова с огромными оттопыренными ушами появлялась в лаборатории, у всех сразу повышалось настроение, независимо от того говорил ли он что нибудь или просто молча сидел у своего экрана. С Кирой они уже давно разрабатывали одно и то же направление и за это время очень привязались друг к другу. Бывало они засиживались в лаборатории допоздна, но, несмотря на изнурительную умственную работу, она всегда чувствовала какую то отдушину, находясь рядом с этим легким и веселым человеком. Совсем недавно Казинский развелся со своей четвертой супругой. Очень странно, но почему то очень многие мужчины его склада выбирают себе в жены полную противоположность - это были, как правило, угрюмые склонные к депрессиям существа с низким интеллектом и полным отсутствием юмора. Хотя Кира и не относилась к этой категории, все таки каким то необманывающим женским инстинктом чувствовала, что она ему нравится. Но еще больше ей нравилось то, что он этого никогда этого не показывал, и только иногда бывало, когда она выслеживала частицы на мониторе, он, подойдя сзади, с внимательным взглядом склонялся над ней, и в плавающем отражении экрана ей было видно как он на секунду закрывает глаза, вдыхая запах ее волос. - Ну и что тут нам сегодня нарыла наша мышка-норушка? - с ласковой деловитостью спрашивал он, глядя на ее маленькие ловкие ручки, так быстро стучащие по клавиатуре, что она действительно была похожа на зверька, роющего себе норку. - Мышка-норушка, мон ами, уже совсем близко к соседней норе, - отвечала она не отрывая взгляда от монитора. - И очень надеюсь, что там ее ждет масса приключений! - Этого я больше всего и боюсь, но если моей Дульсинее в потустороннем мире понадобится Дон Кихот, я всегда к вашим услугам. - Вот именно что Дон Кихот, а мне нужен как минимум терминатор, - медленно выговаривала она каждое слово, отвечая больше на автомате, так как вся была сосредоточена на своем наблюдении. После ее исчезновения он не находил себе места: хотя они были еще слишком далеки от реального «перехода», у него было предчувствие, что его «мышка-норушка» все таки докопалась до того, что искала. Ситуация складывалась безвыходная - искать ее в бесконечных параллельных мирах было просто бессмысленно, и Казинский яростно рылся на полках и в ящиках, перевернув вверх дном всю лабораторию, страшно злясь, что она не додумалась сбросить коды на какую нибудь флешку и оставить ее здесь для подстраховки. Он весь как то осунулся, и даже его огромные уши висели грустно и безвольно, как какие то чужеродные тела, навеки приговоренные быть приклеенными к этой круглой и блестящей голове. Прошло полгода. По институту прошел слух, что на свет появился клон Киры, и через пару месяцев психологической реабилитации она опять будет работать у них. С одной стороны он был рад что опять её увидит, но с другой - никак не мог простить себе, что ничего не смог сделать для той, блуждающей сейчас где то в царстве кривых зеркал. В день, когда клон впервые появился в лаборатории, Казинский на работу не пришел. Сотрудники, заранее проконсультированные психологом, как ни в чем не бывало, но почему то глядя в сторону, подходили к ней и, как бы вскользь поздравив с «возвращением», сразу переводили разговор на другую тему. Она улыбалась, жала руки и подставляла щеки для поцелуев, понимая, что уже ничто не будет как у прежней Киры. Когда лаборатория опустела, она еще долго сидела, бессмысленно глядя на черный безжизненный экран, как вдруг ей на плечо легла знакомая рука. - Ну здравствуй, мышка-норушка! - нервно улыбаясь проговорил Казинский. Владислав! Она вскочила и, уже готовая бросится к нему в объятия, вдруг остановилась, заметив какую то неестественность в его глазах. - Ну вот, и ты тоже! - отпрянув назад рыкнула она. - И что это еще за дурацкая «мышка-норушка»? - Ладно, не злись, это я пошутил! - пытаясь держать себя как можно естественнее, проговорил он, сетуя на самого себя, что не подумал есть ли в памяти клона этот эпизод. Эпизода в памяти не было, так как ей была закачана память четырехмесячной давности от дня ее исчезновения, а значит и все ее последние открытия канули в никуда, и не было никакой надежды что она сможет помочь ему в его поисках. Прочтя все это в его глазах, Кира швырнула в него, первым попавшимся под руку прибором, который, не долетев до него, дернулся на прикрепленных к нему проводах, на секунду завис в воздухе и потом с грохотом упал на пол, разлетевшись на большие и маленькие детали. Она рванулась к выходу и уже через секунду он стоял один посреди лаборатории, рассеяно глядя на опустевшее кресло, на ручке которого висела маленькая сумочка. Кира всегда забывала ее где попало, и он уже было протянул руку, чтобы спрятать ее в ящик стола, как вдруг его осенило - сумочка! «У исчезнувшей Киры тоже была такая сумочка! - быстро соображал он, - в коллайдер она бы ее с собой не брала, а значит - робот-уборщик!». Уже через три минуты, весь запыхавшийся, он стоял перед дисплеем камеры забытых вещей и дрожащим голосом произнес: «Лаборатория номер двенадцать». Автомат вещал что на запрошенном номере есть три предмета: сначала на экране появился зонтик в потертом полуразорванном чехольчике, потом губная помада без колпачка, с прилипшими к ней крошками и, наконец, Казинский аж подпрыгнул на месте, показалась, так хорошо знакомая ему, маленькая сумочка Киры. Он нажал на кнопку «получить», где то в глубине что то зажужжало и заерзало, и через секунд десять она выпала в приемный ящик. Казинский, выпотрошил прямо перед собой всё её содержимое и, упав на колени, замер - на полу, как чужеродное тело среди бессмысленных предметов женского туалета, лежала маленькая черная флешка. Встреча То, что обе женщины лежали в глубоком обмороке - было еще полбеды. Главная проблема заключалась в том, что одна лежала на разбитых бокалах - и было непонятно вино или кровь медленно растекается, заливая разбросанные фрукты; другая же, при падении, гулко стукнулась затылком о стену, и, съехав по ней вниз, распласталась, неестественно заломив голову, прижав подбородок к груди. Действовать надо было быстро и без паники: Николай Петрович на полусогнутых ногах метался от одной к другой, пытаясь непослушными дрожащими руками привести их в чувство. Чуть позже они уже все втроем сидели на диване. Обе Киры потуплено смотрели в пол, а Николай Петрович, довольный тем, что никто серьезно не пострадал, но все еще находящийся в шоке от всего происходящего, нервно улыбаясь, первым пытался завести разговор: - Кира, мы, я-а-а очень рады, э-э-э очень рад, что ты опять с нами, точнее, с-со мной... ну-у в общем ты не представляешь как я рад, - мямлил он, понимая, что несет несуразицу, тщетно пытаясь сосредоточится. - Тебя так долго не было, что мы, то есть я решили, решил вот, как ты сама понимаешь... И он замолк. Затянулась длинная пауза и Кира, державшая холодную примочку на затылке, отбросила ее в сторону и, медленно цедя каждое слово, проговорила: - Ответьте мне только на один вопрос: я опять попала в одну из параллельных жизней, где я замужем за этим человеком, или эта женщина мой клон? Кира с перевязанной рукой закрыла лицо ладонями и тихо заплакала: - Я так и знала, что этим кончится! Я предчувствовала! - сквозь пальцы, сдавленным голосом шептала она. Николай Петрович обнял ее чтобы успокоить, но тут же отдернул руку, заметив взгляд своей жены, а Кира плачущая, поняв это, разрыдалась еще громче. Вернувшаяся к своему мужу Кира, никак не могла себе представить такой встречи: не было ни объятий, ни жарких поцелуев, ни страстно прижатых друг к другу, залитых слезами лиц. Она, конечно, злилась на себя, что по глупости превратила свою жизнь в сплошной кошмар, но и не могла простить Николаю его слабохарактерность, благодаря которой он вместо того чтобы перевернуть весь мир вверх ногами, нашел самый простой выход, и если бы не профессор Казинский... В общем не было смысла дальше терзаться, надо было искать какой то выход. Она прекрасно знала, что при ее возврате клон должен быть отправлен на утилизацию, но это ее не успокаивало, так как краем глаза она заметила как Николай Петрович украдкой нежно поглаживает у плачущей, оказавшуюся рядом с его рукой, ладонь. - Подписку о возврате давал? - четким голосом жестоко спросила она. - Давал, - опустив голову, отрешенно ответил Николай Петрович. - Ну и что же мы теперь будем делать? - продолжала рубить она. - Будем играть в прятки? Кстати за укрытие могут и привлечь! - Кира, дорогая, я тебя умоляю не надо так! - А как мне, Коля, как! Кира закрыла лицо руками и заплакала. Они обе сидели в одинаковой позе и одинаково плакали, и Николай Петрович на секундочку почувствовал, что сходит с ума, но взяв себя в руки, приподнялся и пошел на кухню. Налив в стакан холодной воды, он было уже отправился назад, но опомнившись, вернулся и, наполнив второй, пошел в комнату. Обе женщины уже успокоились, и опустошенными одинаковыми глазами смотрели друг на друга. Поставив стаканы на столик, он опять уселся между ними, тайком покосившись сначала на одну, а потом на другую, чтобы убедиться, что они не поменялись местами. - Понимаешь, Кира, - вкрадчиво начал он, обращаясь к жене. - В нашем положении утилизация... - Что ты имеешь в виду в «вашем положении»? - перебила она его. - А о моем положении ты подумал? - Кира, ты не так поняла, - совсем тихо сказал он и замолчал. Кира, уставилась на него непонимающим взглядом, потом перевела глаза на соперницу и стала рассматривать ее, как бы в первый раз. Клон был ее точной копией: такое же красивое лицо и маленькое упругое тело, казалось готовое в любой момент, как пружина, вытолкнуть из себя, жаждущую деятельности энергию. Единственное, что у той был небольшой животик, которого она раньше за собой не замечала. Кира, незаметно глянув вниз через подбородок, убедилась что у неё все в порядке и уже было успокоилась, как вдруг словно пробило током - животик! Как она раньше этого не замечала! Кира медленно подняла голову и, когда их взгляды опять встретились, сидящая напротив еле заметно утвердительно покачала головой. Институт Огромное здание института, было почти как и в прежнем мире, и если архитектурно чем то отличалось, то Кира все равно этого бы не заметила, так как никогда не подымала своего взора выше входных дверей. Как она и ожидала, стеклянная дверь осталась неподвижной, когда она приблизила свое лицо к входному сканеру, и Кира направилась к входу для посетителей, краем глаза заметив, что, уже знакомый ей охранник, привстав, что то быстро говорит в, невидимый глазу, микрофон, ворсинкой плавающий у его рта. - Чем могу быть полезен? - вежливо спросил, безжизненно красивый, как манекен с витрины, секретарь, нервно косясь куда то влево. - Я уверена, что вам уже обо мне доложили, - с легкой иронией, но вежливо, ответила Кира, заметив краем глаза двух мужчин, быстро приближающихся с той стороны, куда косился ее собеседник. Они сидели в просторном офисе, две стены которого были сплошным монитором, при одном взгляде на который, кружилась голова от бесконечно меняющихся маленьких картинок. Тот, который был постарше уперся в нее своими выцветшими от возраста глазами, молоденький же, как ни старался, взгляд его все равно то и дело съезжал то на ее грудь, то на ее ноги. - Вы поймите, - говорила Кира как можно более мягким и вежливым голосом, - все мои документы, а также удостоверение сотрудника вашего, точнее, нашего института остались в сумочке в лаборатории, так как в коллайдер я зашла без нее, и если вы мне дадите возможность туда попасть, то я смогу показать вашим специалистам как и откуда я переместилась. - Это все конечно очень интересно, то что вы рассказываете, - медленно начал старший, - но все дело в том, что наш институт перемещениями в какие то там другие миры не занимается, и наш коллайдер, даже если вы и действительно оттуда вышли, имеет совсем другое предназначение. У Киры все похолодело внутри - такого оборота она никак не ожидала - и уже безо всякого наигрывания, она просто, и даже как то по-бабьи, спросила: - Как не занимается? А чем же вы тогда здесь занимаетесь? - Объяснять чем занимается институт, к сожалению, не в нашей компетенции, - ласково промурчал, поправляя седые волосы ее собеседник, приподымаясь со своего места, - но очень боюсь, что в вашем вопросе мы ничем не сможем вам помочь. Он подошел к экрану, плавающему в центре комнаты, быстро что то набрал своими красивыми как у пианиста пальцами, и развернув экран к Кире, толкнул его в ее сторону. Экран медленно приближался и она, еле шевеля, вмиг пересохшими губами, читала: «Перемещение в параллельные миры: область науки, разработкой которой занимался ученый Вендерман. После его трагической смерти в авиакатастрофе, исследования были свернуты. В настоящий момент новых данных не имеется». Кира, открыв рот, механическим жестом прижала к нему руку, и потом, медленно опустив ее, проговорила: - Профессор Вендерман! Я выросла на его учебниках! У нас в сети много писали о том, как он, будучи еще молодым ученым, чудом избежал неминуемой смерти, опоздав на этот злополучный рейс. - У нас, к сожалению, он не опоздал, - сделав ударение на «у нас», с легкой иронией произнес седоволосый. - Так что, как видите, мы вас не обманываем. - Да, но вы понимаете, что я уже никогда не смогу вернуться назад, ведь я теоретик, и не смогу воссоздать все это оборудование! - Ну разве что если ваши коллеги додумаются все таки искать вас в параллельных мирах. - О чем вы говорите! Параллельных миров бесконечное множество! Это все равно что искать песчинку во Вселенной! - уже почти прокричала Кира, и, прижав ладони к вискам, сосредоточенно зажмурилась. - Нм-да, непростая у вас ситуация, - уже с искренней ноткой соболезнования, проговорил старший. - Семья у вас есть? - У меня муж, которого я, кстати, очень люблю! И он там уже наверное сходит с ума! Сказав это, Кира на мгновение представила себе что может быть уже никогда с ним не увидится и почувствовала как немеют ноги и кончики пальцев на руках. - Пожалуй, вам надо попытаться найти вашего двойника здесь у нас. Вдруг и в этой жизни вы, то есть «она» замужем за тем же мужчиной что и вы там, - вступил в разговор тот, что был помоложе, и заговорщически глянув на своего шефа, добавил: - На крайний случай придется делить одного мужа на двоих - думаю он будет не против. Кира посмотрела на него таким взглядом, что он сразу приосанился, и уже с серьезным видом произнес: - Хотите мы вас подбросим до ближайшего отделения полиции? Пусть они вас здесь поищут, - довольный своим новым каламбуром, сказал младший сотрудник. - Здесь недалеко. - Да, конечно, если вам не трудно, - механически проговорила она, приподнимаясь и глядя в пол, так как ее мысли были уже заняты чем то другим. Поиск Казинский решил действовать незамедлительно и, несмотря на то что в институте уже не было ни одной живой души, он понесся назад в лабораторию и, вставив флешку в разъем, уставился на экран. «Й-й-йес!» - вырвалось у него, когда на мониторе, как солдатики, выстроились в ряд, непонятные никому на свете, кроме него одного, коды «перехода». Ему оставалось только запрограммировать точный момент возвращения, и Казинский, сделав необходимые расчеты, вошел в коллайдер. Через некоторое время дверь плавно открылась и, выйдя в лабораторию, он сразу заметил перемены и понял что «сработало». Казинский побежал к лифту и, спустившись вниз, пошел к выходу. Ему навстречу поднялся, неизвестный ему охранник с приплюснутым боксерским носом, и он еще не успел открыть рот, как охранник, дружелюбно улыбнувшись, произнес: - Казимир Мирославович, опять вы допоздна заработались, хорошо что жена у вас без вывихов, не то что моя Ленка: на полчаса позже явлюсь - загрызет до смерти! Казинский на секунду замялся, обдумывая стоит ли попытаться объяснить, что он никакой не Казимир Мирославович и, что он вообще из другого мира, но так и не приняв решения, скользнул взглядом по табличке на униформе, и выдавил из себя корявую шутку: - Ты, Игорек, видать не в том пруду рыбку удил! - Вам легко шутить - вы со своей вон сколько лет душа в душу, а у нас, понимаешь, каждый день война и мир. Казинский был настолько удивлен, что даже на мгновение забыл о Кире: - Душа в душу, говоришь? Много лет? М-мда, это ты в точку, - добавил он в конце, чтобы не вызывать лишнего подозрения. Присмотревшись к охраннику, он заметил, что кроме приплюснутого носа, на голове у него было еще несколько далеко небоксерских шрамов, выдававших бывшего вояку, побывавшего не в одной переделке с неугомонными соседями великой державы и, пытаясь подстроиться под собеседника, спросил: - Слушай, командир, чуть не забыл, меня тут кажется в звании разжаловали: сегодня в электронной почте как только не величали, а ну ка забей меня по вашей системе, все ли там нормалёк? Игорь присев на кресло, развернулся к одному из экранов и, потыкав своими толстыми несуразными пальцами по, никак не сочетающейся с ними, изящной клавиатуре, произнес: - Да вроде как все чин по чину: Левандовский Казимир Мирославович, доктор наук, профессор, заведующий центром исследований пространственно-временных аномалий. - Ну, значит это я что то напутал, заработался, - он немного помялся и, пытаясь изобразить равнодушие, продолжил: - Да, вот еще: у меня сегодня дозиметр под стол закатился - полез я его доставать, а там вот это валяется, тебе ничего не напоминает? Казинский вынул из кармана пластиковое удостоверение Киры, найденное им в ее сумочке, и показал охраннику. - А, так это та, чокнутая, помню конечно! Правда давно дело было - полгода назад как минимум, но я ее запомнил - красивенькая такая, фигурка точеная, появилась неизвестно откуда, вот так же вечером, потом с ней мой шеф разбирался, она им там о каких то других мирах втирала, короче в ментовку ее отправили, а что там дальше было не знаю. - В ментовку значит, ну-ну, понятно, - задумчиво протянул он, пряча удостоверение и, уже отчетливо понимая что о параллельных мирах лучше не упоминать, весело добавил: - А что Ленка твоя действительно тебя хуками и апперкотами одаривает? - Да уж бывает набрасывается, и все когтями норовит, когтями; а как скручу её, да прижму посильнее, так вся млеет и целоваться лезет - короче, бешеная. Но Казинский его уже почти не слушал, так как в его голове созревал план, и он, протягивая руку своему собеседнику, рассеяно бросил: - Ты, это-о, держись, Игорек, как говорится, но пасаран, а мне надо бежать, давай, пока! - Всего хорошего, Казимир Мирославович, - ответил охранник, сильно сдавив протянутые лодочкой пальцы Казинского, и, плюхнувшись в кресло, ловко, как то по-лягушачьи, оттолкнулся обеими ногами, чтобы развернуться к, находящимся за его спиной, мониторам. В ближайшем полицейском участке Казинскому, представившемуся профессором Левандовским, за небольшую взятку из, имеющихся у него потусторонних денег, быстро сделали новые документы, которые он якобы потерял в метро, и, заполучив все данные о своем двойнике, он уже с нетерпением следил за монитором беспилотного такси, приближающегося к введенному адресу. Профессор жил в огромном особняке, над которым бесшумно парил дрон-охранник, и когда Казинский нажал кнопку вызова, тот завис прямо над его головой, дружески осматривая знакомую лысую голову. Прожужжал автоматический замок и, войдя внутрь, он сразу пожалел что закрыл за собой дверь - по ухоженному газону к нему большими скачками приближались два огромных аргентинских дога. Собаки радостно бежали к своему окаменевшему «хозяину», но, приблизившись, повели себя как то странно - усевшись прямо перед ним, они заскулили, как будто увидели мертвого щенка, и Казинский почувствовал как капля пота сбегает по его позвоночнику. Ни прозорливый охранник, ни полицейский, ни, последней технологии, сканнер не смогли разглядеть в нем пришельца, и было непонятно какие глубинные механизмы позволяли этим животным почувствовать подмену. - Кто там?! Как вы сюда попали? - раздался мужской, слегка высокий голос, который Казинский слышал только когда просматривал видеозапись своих лекций и всегда расстраивался, завидуя мужчинам с басом или хотя бы баритоном. - Казимир Мирославович, разрешите представиться... Через некоторое время оба ученых мужа уже сидели в глубоких удобных креслах, и со стороны казалось что посреди гостиной поставили зеркало, так как из за высоких спинок были видны только две, одинаково блестящих, лысины. - Вы не волнуйтесь, Владислав Багумилович, - успокаивал своего потустороннего гостя хозяин, протягивая ему очередную рюмочку зубровки. - Найдем мы вашу протеже и отправим вас вместе с ней куда пожелаете. Слова «протеже» и «пожелаете» он произнес без буквы «о» и, покосившись на полуопустошенную бутылку, только слегка пригубил из свей рюмки и, поставив ее на столик, засунул себе в рот охотничью колбаску. - Вы понимаете, коллега, - быстро говорил Казинский, на которого из за перевозбуждения алкоголь не действовал. - У нас очень мало времени: я запрограммировал автоматическое возвращение ровно через сутки, а это означает что уже завтра вечером мы с Кирой должны находиться в коллайдере. - Я все прекрасно понимаю. Вы знаете, моя душенька работает в мэрии, и завтра с утра она найдет нам все данные о здешней Кире - или как там ее здесь, ну а через нее мы найдем и вашу, если она, конечно, с ней контактировала, - сказал Левандовский и, запихнув в рот ещё одну колбаску, добавил: - Вот шмеху будет, когда придет моя крашавица и увидит... Он еще не успел договорить, как дверь открылась и в гостиную вошла его жена. Оба мужчины как по команде поднялись, хотя двигали ими абсолютно разные мотивы: один соблюдая этикет, другой - больше в радостном ожидании реакции супруги на такой необычный сюрприз. Жена Левандовского не походила ни на одну из «бывших» Казинского, и даже, можно сказать, являлась полной их противоположностью. Все его пассии, как правило, были высокие, коротко стриженные блондинки с фигурой а-ля Бухенвальд, тонкими, выдающими злого человека, губами и светлыми выцветшими глазами, на фоне которых, как то особенно контрастно, зияли черными дырками зрачки. Перед ними же стояла, казалось, сделанная художником-кукольником из поролона, вся какая то мягкая и уютная женщина, с собранным на одну сторону гладким черным волосом, спадающим на плечо, по-детски пухлыми щеками, и огромными и добрыми, как у коровы, глазами, в которых было столько женственной беззащитности, что Казинскому, как то невольно захотелось обнять ее, сильно прижать к себе и не давать никому в обиду. «Вот уж кто не в том пруду рыбку ловил», - сказал он про себя, ловя себя на мысли, что ему, каким то странным образом, уже хочется всегда быть рядом с этой женщиной, несмотря на то, что она абсолютно не в его вкусе и, что этот самый долбаный вкус и есть причина всех его неудач. - Казик, - не разглядывая их, сразу обратилась она к своему мужу, и Казинский сразу понял, что глубинные механизмы есть не только у собак. - Ты никогда не говорил мне что у тебя есть брат, да еще и близнец. - Да не говорил, потому что... - Вы поели? - перебила она его. - Ты как всегда в сухомятку, в холодильнике же есть салат. Она подошла к завороженному Казинскому и протянула ему свою нежную, казалось, не имеющую внутри костей, мягкую пухлую ручку: - Дана, - представилась она. - Вы уж извините за скромный ужин. Казик, конечно, большой любитель сюрпризов, но к такой встрече, думаю, надо было все таки подготовиться как следует. Последние слова были адресованы мужу, и тот, загадочно улыбнувшись, развел руками и театрально упал в кресло. Казинский продолжал стоять и, сообразив, что все это время держит ее руку в своей, слегка потряс ее и произнес: - Владислав Багумилович. - А вы, я вижу, такой же шутник, как и ваш братец - впервые вижу близнецов от разных отцов, - весело бросила она и, мило улыбнувшись, направилась к кухне. Когда дверь за ней закрылась, Левандовский налил еще по рюмочке и заговорщически приложил палец к губам, одновременно чуть было не вывернув им наизнанку правую ноздрю. Казинский понял, что серьезный разговор придется отложить на утро. Две жены Вот уж воистину женская душа - потемки! Еще пару минут назад Кира была готова разорвать на клочки свою соперницу, но как только узнала о беременности, внутри ее словно щелкнул выключатель, и она в мгновение прониклась чувством нежности и жалости к этой несчастной женщине, оказавшейся в таком сложном положении. Кира встала и, даже не заметив, что наступила каблуком на ногу, сидящему между ними, Николаю Петровичу, у которого от боли чуть было не вывалились из орбит глаза, перебралась к Кире. Сев рядом, она обняла ее, положив подбородок на, прижатую к своей груди, голову. Великая сила женская солидарность! Движимые ею представительницы слабого пола, даже ненавидящие друг друга, в трудную минуту всегда готовы прийти на помощь. Как правило, мужчине, опрометчиво занявшему одну из сторон поссорившихся женщин, после того как они помирятся, навеки грозит стать врагом их обеих. Абсолютно бесполезно слёзно умолять давнюю знакомую, застукавшую в ресторане с другой, ничего не говорить жене - уже через минуту та будет знать все подробности. И если встреча мужа с любовником обычно переходит в драку, то у женщин зачастую происходит такой массивный обмен информацией, что потом виновнику не видать не только жены, но и любовницы. Николай Петрович сидел рядом с обнявшимися Кирами и пытался представить себе их дальнейшую совместную жизнь. С одной стороны было ясно, что тема утилизации закрыта и это утешало, но с другой - было абсолютно непонятно как им теперь жить втроем. Он даже представить себе не мог как можно будет просто обнять или поцеловать одну в присутствии другой, не говоря уже о сексе. Его математический ум не мог справиться с задачей в которой его любовь, умноженная на два, каким то непонятным образом сводилась к нулю, так как он понимал, что они обе теперь навсегда потеряны для него как женщины. Какой нибудь компромисс не предвиделся, а об отношениях на стороне и речи быть не могло, так как Николай Петрович, кроме того, что очень любил Киру, еще и никогда ей не изменял, и не потому что боялся каких либо там скандалов или угроз развода - это у него получалось естественно, так как мужская верность это как редкий музыкальный слух - он или есть или его нет, и абсолютно невозможно ни привить его ни потерять. Среднего роста, среднего телосложения, с простыми чертами лица, он относился к той категории мужчин, на которых женщины сначала не обращают никакого внимания. Но только стоило им с ним заговорить, как он, словно царевна-лягушка, отбросив невзрачную шкуру, превращался в принца, загадочным образом притягивая к себе чувствительные женские сердца. Он был умен, эрудирован и всегда мог оценить хороший юмор, хотя сам шутил редко. Его, слегка завышенная для среднестатистического мужчины, чувствительность нравилась женщинам, инстинктивно осознающим, что такой человек не способен на подлость или предательство, и в первую очередь из за того, что никогда не простит это самому себе. В критических ситуациях он уверенно и без паники искал рациональное решение, так как был глубоко убежден, что безвыходных положений не бывает, и вот теперь, пожалуй в первый раз не мог найти хоть какой нибудь выход. - Коля, - первой заговорила Кира. - О моем возвращении никто не должен знать. Пока мы тут разберемся что к чему, я уеду жить к сестре, она тоже одинока, думаю будет очень рада меня приютить. - Что значит «тоже одинока»! - возмутился Николай Петрович. - Ты не одинока, просто так получилось! - Как видишь, дорогой, получилось далеко непросто, и виновата во всем я сама, так что мне и расхлебывать. - Нет, это я поеду к сестре, - проговорила сквозь, еще прижатые к лицу пальцы рук, Кира. - Рожу ребенка и потом исчезну навсегда, а вы живите себе как жили... - «Как жили», уже никогда не получится, - перебила ее Кира. - Разве что... Кира о чем то задумалась, и по складкам на её лбу было видно, что она принимает какое то трудное решение, как вдруг в дверь позвонили. Незадолго до этого на мониторе майора Селиванова, отслеживающего замысловатые перемещения своей жены, сообщившей ему утром, что поедет в парикмахерскую, но, каким то странным образом, оказавшейся в одном из спальных районов города, вдруг высветился сигнал тревоги. Система сообщала, что гражданка Елисеева - дальше перечислялись все подробные данные - имеется в двойном количестве, и мигающая точка микрочипа одной Елисеевой двигалась по направлению к другой. Наряд выехал немедленно и в полицейский участок были доставлены все трое, так как определить на месте кто клон, а кто настоящая жена было абсолютно невозможно. Майор Селиванов закурил и с неподдельным интересом стал рассматривать это загадочное трио. Проблема заключалась в том, что клонирование было разрешено сравнительно недавно и прецедентов с возвращением «оригинала» на практике еще не было - вследствие этого не был разработан и механизм опознания клона, а его полная идентичность не оставляла абсолютно никаких шансов следствию. Все четверо, сидящие в кабинете это прекрасно понимали и поэтому непроизвольно затянулась длинная и тревожная пауза. - Будем молчать? - произнес Селиванов коронную фразу, стряхивая пепел в, подаренную ему сотрудниками на пятидесятилетие, пепельницу в виде приоткрытого рта, запрокинувшей голову женщины. Кира как завороженная смотрела на эту знакомую ей залысину и прекрасно понимала, что это не дежавю - с этим человеком она уже действительно один раз встречалась. Семья «Нам не трудно», - вставая со своего места, произнес седоволосый и, сделав знак своему молодому напарнику, открыл дверь, любезно пропустив Киру вперед. Когда они проходили мимо охранника, тот подмигнул ей, намекая что взял реванш за щелчок по носу, и Кира, не долго думая, показала ему в ответ язык. Отделение полиции было действительно недалеко. Доставивший ее беспилотный электромобиль, не разворачиваясь, уплыл в обратном направлении, и Кира стала быстро подниматься по входным ступенькам. В приемной ее очень внимательно выслушал, дежурный офицер и, ничего не поняв, предложил ей присесть, вызвав кого то по внутренней связи. Через довольно долгое время к ней вышел полный мужчина средних лет со вспотевшей залысиной и взглядом, который бывает у домохозяек, когда у них одновременно сбегает молоко, звонит телефон и плачет маленький ребенок. У Киры уже не было никаких сомнений, что рассказывать этому человеку о параллельных мирах было так же бессмысленно, как пытаться динозавру объяснить принцип действия счетчика Гейгера. - Я вас слушаю, - произнес он, четко выговаривая слова, давая тем самым понять, что у него мало времени. - Вы извините что беспокою, но понимаете, я... - Кира замялась, ее мозги судорожно искали выход, и уже через пару секунд совсем другим уверенным голосом сказала: - Видите ли у меня амнезия! - Что-что у вас? - выпялился он на нее. - Да-да! Амнезия! - изображая дурочку лепетала она - Я потеряла сумочку, там все мои документы, и теперь я не знаю куда мне идти, и вообще я не помню кто я! Покосившись на дежурного с таким видом, как будто тот украл у него месячную получку, толстяк спрятал в карман грязный платок, которым протирал свою, сложной конфигурации, залысину и той же рукой, взяв ее под локоть, нервно повел по коридору. Сильно толкнув свободной рукой обшарпанную дверь, так что она чуть не слетела с петель, он завел ее в маленький офис и, усадив на дешевый пластиковый стул, взял со стола сканер. Ему очень хотелось с размаху влепить этим сканером ей по лицу, но он, сдерживая себя, быстро провел им сверху вниз, все таки чуть было не ударив ее по носу от злости. Потом, обойдя рабочий стол, он грузно уселся в свое кресло и, уставившись в монитор, не глядя выдрал из своего блокнота кривой кусок бумаги и приготовился писать: - Итак, вы... - он проглотил, чуть было не вырвавшееся у него «млять», - Алексеева Ирина Николаевна, 2097-го года рождения, уроженка города Москвы, профессор, до 2032-го года директор Института геологии минеральных ресурсов, в августе 2032 года трагически погибла... Его лицо все вытянулось и он, не просто повернув, а даже, можно сказать, как то вывернув голову, уставился на нее своими, болотного цвета, глазами, в которых, кроме удивления, казалось, вдруг оживилось что то думающее и человеческое. Воцарилась неловкая пауза и они оба, каждый имея на то свои основания, несколько секунд как то нелепо таращились друг на друга. - Как погибла? - с искренним удивлением произнесла она и, совершенно не представляя себе как теперь выйти из этого положения, замямлила: - И вовсе я не погибла, если бы я погибла, как бы я... - Официально, - перебил он ее, - вы считаетесь пропавшей без вести.. Он опять повернул лицо к экрану и прочел: - В составе геологической экспедиции на Камчатке попала под селевую лавину, тела обнаружены не были, - и глядя на нее, медленно добавил: - Считается пропавшей без вести. Это уже была зацепка и Кира стала быстро соображать: «Сейчас середина октября, значит прошло максимум два месяца - это не так уж много, а значит еще можно выкрутиться!», и не дав своему собеседнику опомниться, она быстро и сосредоточенно затараторила: - Вы понимаете, амнезия началась у меня совсем недавно, после перенесенной мной тяжелой депрессии. Мои коллеги пытались не показывать что-о-о... ну вы понимаете, что не замечают, вот и предложили мне участвовать в этой экспедиции, в надежде что это мне как то поможет. Я, конечно, все понимала, но тоже делала вид... короче, там на Камчатке я не пошла с ними в горы, понимаете? Следователь сидел в той же позе, и единственное что в нем изменилось, это новые капли пота, выступившие на его залысине. - То есть вы хотите сказать, что два месяца вы блуждали на каблуках и без сумочки где то между Москвой и Петропавловском-Камчатским? - спросил он, бросив быстрый мужской взгляд на ее отточенные ножки в лакированных туфельках. - Да нет же! Вы понимаете, как только я узнала о лавине, у меня опять начался тяжелый кризис и дальше я помню только отрывками: маленькая хижина с коврами на стенах и постоянно шумящими детьми, палата какой то больницы, самолет, опять какая то клиника, и вот я здесь. - Очень странно, очень странно, - бормотал он себе под нос, глядя на экран компьютера, одновременно быстро стуча по клавиатуре. - Почему же они там сразу не провели идентификацию личности. Видимо не найдя того что искал, он приподнялся и, все еще думая о чем то, медленно и сосредоточенно выдул весь воздух из легких через, сжатые трубочкой, губы. - В любом случае, раз вы живы, идите ка вы домой, вот ваш адрес, - он протянул ей бумажку. - Это на тот случай если опять заблудитесь; документы мы вам восстановим, и вообще разберемся как так получилось, хотя есть у нас дела и поважнее. - Спасибо, наверное действительно не стоит тратить на меня время - еще не веря что так легко отделалась, тоже приподнимаясь, проговорила Кира. - Уж лучше ловите своих преступников. Она уже было открыла дверь, как вдруг он неожиданно спросил: - А что это там за переходы в параллельные миры, о которых вы говорили дежурному? - Вы понимаете, - застигнутая врасплох, начала она, собираясь с мыслями. - Когда наступает приступ амнезии, э-э-э... ты как бы уходишь в другой, ну-у скажем так, потусторонний мир, а потом возвращаешься в этот, в общем метафора, аллегория так сказать. - Ну да, понятно, - уже думая о чем то другом, деловито проговорил он. - Когда будут готовы ваши документы, мы вам сообщим. Выход по коридору налево, всего вам хорошего. Через некоторое время она стояла перед входом к дому по адресу, который ей дал следователь, и не зная что ее ожидает, никак не могла решиться нажать на кнопку вызова. «Может быть, - размышляла она, надеясь увидеть образ своего мужа, - если у кого то действительно есть вторая половинка, то он рано или поздно все равно ее найдет, и тогда во всех бесконечных параллельных мирах им всегда суждено быть вместе». Подойдя чуть ближе, она заметила, что узнавший ее сканер, дружелюбно подмигнув зеленым глазком, открыл ей входную дверь, и Кира решила подняться наверх без звонка. - Дома есть кто нибудь? - громко произнесла она, входя в квартиру, пытаясь придать своему дрожащему голосу как можно более естественное звучание. В глубине коридора появился силуэт мужчины, и у Киры так сильно застучало в висках, что даже заложило уши - это был его силуэт! Даже если бы он стоял не прямо перед ней, а далеко на горизонте, она все равно бы узнала его с первого взгляда: когда она была маленькая ее всегда удивляло, что, сидя у окна, и дожидаясь мать с работы, она всегда узнавала ее, микроскопическую для глаза, фигурку среди множества других, выходящих из станции метро, находившейся за два квартала от ее дома. - Ира?! - послышался его голос. - Ира, это ты?! Этого не может быть! Ира! Вместо того чтобы ринуться к ней, он упал на колени, потом сел себе на пятки и, вцепившись обеими руками в взъерошенные волосы, оперся о стену и замер в таком положении. Кира уже было сделала к нему первый шаг, как вдруг застыла на месте: в конце коридора появился другой силуэт - силуэт ребенка. Это была девочка лет восьми, которая после небольшой паузы закричала: «Мама!» - и чуть было не споткнувшись о своего отца, стремительно рванулась в ее сторону, и уже через секунду повисла у Киры на шее, крепко обхватив ее руками и ногами. - Мама! Мамочка! Мамуля! - лепетала она, целуя ее куда попало: в нос, в лоб, в щеки. - Я знала, что ты жива! Я знала! Ошеломленная Кира стояла неподвижно и пришла в себя только когда девочка успокоилась и положила свою головку ей на плечо. Было только слышно, как она периодически шмыгает носиком, одновременно содрогаясь всем своим маленьким легким тельцем. Кира, прижала ее к себе рукой и вдруг что то до боли знакомое пронзило ее мозг: от волос девочки доходил тот самый запах - запах свежести и молока. Обратный переход На следующее утро, проснувшись раньше всех, Казинский, не став будить Левандовского, сам сварил себе на кухне кофе и стал с нетерпением дожидаться появления его жены. С одной стороны, ему было необходимо как можно скорее узнать все о двойнике Киры, но с другой - он ловил себя на мысли, что волнуется как мальчишка, предвкушая ее приход. Такого с ним еще никогда не было, и он безысходно искал у себя в голове полочку, на которую можно было бы положить это новое и непонятное чувство. Он вышел в гостиную и стал прислушиваться: в доме царила полная тишина, и только старинные часы с кукушкой размеренно кряхтели своими архаическими шестеренками. Вдруг он почувствовал что слева кто то на него смотрит, и, повернув голову, увидел фотопортрет Даны в антикварной серебряной рамочке. Казинский, без долгих раздумий вынул фотографию, и, спрятав ее в карман, потянулся рукой за оставленной рядом чашечкой с кофе... - Владислав Багумилович! - послышалось за его спиной, и он, чуть было не опрокинув на себя горячую жидкость, быстро развернулся. - Что же вы меня не разбудили? Как то неудобно получается. С кофеваркой вы уже, как я вижу, справились, а я вам сейчас завтрак сделаю. Дана стояла перед ним в простом домашнем халатике и в каких то нелепых пушистых розовых тапочках, а на голове у нее, как эквилибрист, пытающийся удержать равновесие, качался огромный узел волос, из которого торчала пишущая ручка, видимо первое что попалось ей под руку по дороге на кухню, и было во всем ее виде столько домашнего уюта и тепла, что ему уже не хотелось никуда уходить, а только сидеть и слушать как она, шаркая тапочками, снует по кухне, постукивая и позванивая тарелками и стаканами... Очнувшись он произнес: - Не надо завтрак, спасибо, я с утра не ем - только кофе. - Ну вот! И Казик тоже: проснется и ходит по квартире с чашкой кофе правильно говорят, что у близнецов одинаковые привычки. - Понимаете, Дана, - осторожно начал Казинский. - Мне не хочется вас пугать, но мы с вашим супругом никакие не близнецы. Это непросто объяснить, но все таки я попытаюсь. - Может вы попытаетесь мне тогда объяснить откуда у вас над правым ухом точно такая же родинка, как и у Казика? - приняв его слова за очередную шутку, игриво спросила Дана. - В том то и дело, что «точно такая же», можно даже сказать идентичная. Дело в том, что я действительно в некотором роде близнец вашего мужа, только не в этом а в параллельном мире. Она уставилась на него своими огромными глазами с таким выражением, какое могло бы быть у ребенка, если бы ему сообщили, что его любимый плюшевый мишка ожил и пошел в лес собирать малину. - Я понимаю, что все это звучит необычно, - продолжал Казинский, - но у меня слишком мало времени, так как сегодня вечером я должен быть в точке перехода, чтобы вернуться назад, и кроме того мне необходимо найти одну мою коллегу, которая оказалась здесь по чистой случайности, и помочь в этом мне можете только вы. - Я? - удивилась Дана. - Чем же я могу вам помочь? - Мне нужны данные о ее двойнике, может быть она с ней контактировала, а вы работаете в мэрии и вас есть доступ к такой информации, - он подошел поближе и протянул ей удостоверение с фотографией Киры: - Вот кого я ищу, помогите пожалуйста. Дана, взглянув на фотографию, посмотрела на него с удивлением, и на секунду задумавшись медленно произнесла: - Нм-да, теперь понятно в чем секрет ее возвращения! - О каком возвращении вы говорите? - в свою очередь удивившись, спросил Казинский. - Я знаю эту женщину, о ней много писали в сети: она считалась погибшей, кажется, где то на Камчатке, и вдруг объявилась в Москве, живая и здоровая. Ей так досаждали журналисты, что, если я не ошибаюсь, они с мужем и ребенком уехали жить куда то в провинцию. - Как с мужем и ребенком?! В какую еще провинцию? - вытаращился на нее Казинский. - У погибшей здесь женщины были муж и дочь лет восьми, вот они и приняли ее за свою, якобы чудом спасшуюся жену и, соответственно, мать. Я себе представляю эту встречу... А там у вас у нее была семья? - Только муж, детей у них не было. Воцарилась длинная пауза. Они оба сидели друг напротив друга, каждый думая о своем: Дана о ребенке, потерявшем и нашедшем вновь свою мать, Казинский о клоне Киры, и о том, что, если она узнает о его существовании то... - Знаете что, - первой нарушила тишину Дана. - Отправляйтесь ка вы назад пока без нее, а я найду ее здесь и мы сами разберемся как быть дальше. Надеюсь вы сможете устроить опять эту телепортацию, или как там иначе это у вас называется. - Пожалуй, поступим так, - начал он, решив пока ничего не упоминать о клоне, - сегодня я возвращаюсь назад. Вы найдете Киру, так ее зовут у нас, и отошлете ей от меня видеосообщение, ну а потом пусть сама решает, и, чуть замявшись, добавил: - Надеюсь вам это будет нетрудно? - Разумеется, нетрудно, - ответила Дана, взяла со стола свой мобильный телефон, и, включив камеру, направила его на Казинского. - Вы готовы? Он на секунду задумался, и потом уверенно проговорил: - Ну, здравствуй, мышка-норушка... На утро следующего дня супружеская чета, приехавшая в Москву на уик-энд из небольшого провинциального городка, держа за обе руки восьмилетнюю девочку, прогуливалась по Красной площади. Девочке очень нравилось посещать мавзолей, где великий вождь уже не лежал как мумия, а бодро ходил в огромном стеклянном кубе, чуть согнувшись вперед и заложив руки за спину. Воссоздав точную копию гения из некоторых, хорошо сохранившихся клеток оригинала, ему не закачали никакой памяти, опасаясь что отец пролетариата рано или поздно заморочит голову какому нибудь, податливому на пропагандистские штучки охраннику, и, сбежав, опять попытается сплотить вокруг себя либерально настроенную интеллигенцию, с целью свержения существующего строя. Лишенный мозга Ильич, как рыба в аквариуме, стукнувшись лбом о стекло, возвращался к столу, механически выдергивал из папки чистый лист бумаги и, усевшись поудобнее в кресле, быстрым движением руки окунал перо в чернила. Опустив его на бумагу, он надолго застывал в таком положении, становясь очень похожим на одну из своих фотографий, но, не зная что писать, опять вставал и шел в сторону восхищенных зевак, пока опять не стукался лбом о стекло. Услышав мелодичный сигнал видеосообщения, Кира, порывшись свободной рукой в разнородном хламе своей сумочки, наконец нащупала мобильник и, вытащив его, нажала на мигающее окошко: «Ну здравствуй, мышка-норушка» - послышался знакомый голос, и на экране заблестела знакомая лысина. Побледнев, Кира выпустила руку ребенка и рухнулась в обморок... "Ира, что все это значит?!" - первое что услышала она, придя в себя. Кира сидела на какой то лавочке, а перед ней стоял Андрей, одной рукой обхватив, плачущую от испуга Элину, а в другой держа мобильник, на экране которого совершенно незнакомый ему мужчина обращался к Кире, как к старой знакомой, и говорил что то непонятное про какой то коллайдер и портал перехода. Вообще, после возвращения Ира вела себя очень странно: постоянно ссылаясь на, непонятно откуда появившуюся у нее, амнезию, она не только путалась в событиях и датах, но зачастую просто вообще не помнила самых дорогих моментов их семейной жизни. Она часами просматривала семейные видео и, тайком от него, спрашивала у дочки имена всех этих дядей и тёть, среди которых были не только близкие друзья и родственники, но и даже их родители. Элина потом, с расширенными глазами, все рассказывала папе, и ему ничего не оставалось, как успокаивать ее, объясняя, что мама немного больна, и надо просто подождать пока она вылечится. Не лишенный благородства, Андрей, в свою очередь, не подавал виду, что замечал перемены, и это ставило ее в униженное положение человека, которого снисходительно прощают. Кира конечно же могла открыть всё правду но не решалась, совершенно не представляя себе, как могла бы быть воспринята история о её переходе из параллельного мира. Тело погибшей Иры навечно погребено под многометровым слоем земли и камней, её полная идентичность вне всяких сомнений, а значит абсолютно невозможно доказать что она двойник. Высвечивалась перспектива угодить в психушку, и она решила все таки не рисковать. Оказавшись в таком дурацком положении, Кира понимала, что долго так не протянет и безысходно верила, что все таки когда нибудь вернется, ведь, ко всему прочему, «там» остался в полном одиночестве её любимый человек, думать о котором она не переставала каждый день. Единственное, что не увязывалось с мечтой о возвращении - это Элина. Материнский инстинкт, который Кира так старательно подавляла, наконец вырвался из своей тюрьмы и стал тщательно перемешивать реальные и придуманные ценности жизни. Она всеми силами пыталась добиться доверия ребенка, но все таки отношения с дочерью складывались не очень просто. Несмотря на огромную любовь к матери, Элина иногда смотрела на неё как на оплошавшегося фокусника, из рукава которого выпала спрятанная карта, и Кира, каждый раз, заметив этот взгляд, порывалась рассказать все как есть, но вовремя останавливалась, понимая, что будет только хуже. Её привязанность носила смешанный характер чувства удочерения и ощущения частички себя, и теперь она очень хорошо понимала родителей, нашедших через много лет своих пропавших детей. Приподнявшись с лавочки, Кира приблизилась к Андрею и, многозначительно покосившись на ребенка, почти в лицо, тихо выговорила: «Не сейчас». Потом она вынула из его замершей руки свой телефон, положила его в сумочку, и, поцеловав обоих, стала быстрыми шагами удаляться, теряясь среди, снующих по своим будничным делам, прохожих. Исход Следователь, увлеченный таинственной троицей, совсем забыл про свою жену, и, мельком глянув на экран, вдруг заметил, что мигающая точка застряла в одном из жилблоков спального района, и, по странному стечению обстоятельств, к месту её дислокации двигается патрульная машина капитана Михеева, давнего сослуживца и близкого друга семьи, выехавшего сегодня на дежурство без напарника. У Селиванова выступило несколько новых капель пота, и он, достав грязный платочек, машинальным движением промокнул залысину, и опять уставился своими, болотного цвета глазами, на задержанных. Все трое растерянно переглядывались, и Кира первой взяла на себя инициативу: - Не знаю, обратили ли вы внимание, но между нами есть разница, и разница довольно значительная - эта женщина в положении, поэтому вы пока лучше подержите здесь меня, до, как там у вас говорится, полного выяснения обстоятельств. А то, не дай бог, случится чего с ребенком, а вам потом отвечать. Кира, сидящая по другую сторону попыталась было что то возразить, но, поймав резкий взгляд Киры, сразу замолчала. Хорошо зная себя, она сразу поняла, что та что то замышляет, и ей, клону, уже больше ничего не оставалось как просто подчиняться. Самый жалкий вид был у Николая Петровича, наконец полностью осознавшего, что в жизни все таки бывают безвыходные ситуации, и он, как шахматист в цугцванге - положении, в котором любой ход ведет к ухудшению позиции - судорожно пытался принять хоть какое нибудь решение, и не находя ничего подходящего, просто тупо смотрел в пол. - Так-так-та-а-а-к... - медленно протянул Селиванов, противно ерзая своим безжизненным, как у рептилии, взглядом по животам, а заодно и по грудям, обеих женщин. - Ну что ж, раз такое дело, нам действительно придется задержать вас на некоторое время, а потом дадим, как говорится, слово науке. - Ну а вы, - продолжал он обращаясь к Николаю Петровичу и Кире, - возвращайтесь домой. Выезжать из города вам пока запрещается, и смотрите мне там без шуток - система отслеживания нам сразу даст сигнал. Тут вспомнив о жене, он опять глянул на экран: точка Михеева наехала на точку его супруги, и они теперь вместе синхронно мигали, отражаясь в, наливающихся бешенством, глазах следователя. - Я имею право на звонок? - спросила Кира, вспоминая как ведут себя в таких случаях герои ее любимых детективов. Вы пока временно задержаны, а не арестованы, - приподнимаясь, быстро отвечал Селиванов, видимо уже спешивший куда то по срочному делу. - Звоните сколько угодно и куда угодно. Подождите здесь, вас проводят. Направляясь к двери, он поспешно сунул в руку, очнувшемуся Николаю Петровичу, две карточки: - А вы пока свободны - вот пропуска. Селиванов пулей вылетел из офиса, почти на бегу давая какие то указания дежурному офицеру, и уже через минуту был слышен визг шин отъезжающей от участка машины. В это время Казинский, держа в руке фотографию темноволосой большеглазой женщины, гигантскими скачками поднимался по лестнице мэрии Москвы, и никому вокруг даже и в голову не могло прийти, что этот фотопортрет, стоявший когда то на полочке в доме Левандовского, перекочевал сюда вместе с профессором из параллельного мира. В отделе кадров, быстро промелькнув опытным взглядом по лицам служащих, он сразу вычислил незамужнюю женщину, и, расплывшись в самой, насколько хватило сил, милой улыбке, проговорил: - Вот уж не ожидал что в нашей мэрии работают такие красавицы - тут, пожалуй, и забудешь зачем пришел. - Ну, когда вспомните, тогда и приходите, - игриво ответила ему, слегка покрасневшая некрасивая дама с плечами дровосека, и стала машинально поправлять прическу, что делают все женщины, когда в поле их зрения появляется интересный мужчина. - Понимаете, ситуация в некотором роде пикантная, даже не знаю удобно ли...- помедлил он. - В общем, один мой знакомый ищет человека, по фотографии, понимаете? И вполне возможно, что она работает у вас. Услышав слово «она», дама сразу помрачнела, и, оставив свои волосы в покое, потухшими глазами уставилась на протянутую ей фотографию. - Значит, один знакомый, говорите? Ну-ну, понятно. По коридору пятая дверь налево, что нибудь ещё? - Что - пятая дверь налево? - переспросил, ничего не понявший Казинский. - Там офис в котором она работает, что нибудь ещё? - повторила она, на секунду задержав на нем безнадежный взгляд, и, повернувшись к компьютеру, зверски застучала по клавиатуре. Казинский шел по коридору, считая двери, и еще не веря, что так просто нашел Дану, ведь в этом мире она могла не только не работать в мэрии, но может быть даже и совсем не родиться. Подойдя к двери, он почувствовал как застучало в висках и, с трудом справившись с волнением, зашел внутрь. Дана, точнее полная ее копия, сидела за рабочим столом у окна и, не обращая на вошедшего никакого внимания, тихо говорила по телефону. Казинский как завороженный смотрел на нее, совершенно не слыша, что кто то его спрашивает: «По какому он вопросу, и могут ли ему чем то помочь». Наконец, одна из сотрудниц, видимо сообразив в чем дело, произнесла: - Ланочка, это наверное к тебе. Лана, выключив телефон, повернула голову и знакомым ему голосом сказала: - Я вас слушаю. - Ответьте мне пожалуйста только на один вопрос, я вас очень прошу, это очень важно! - выговорил Казинский таким тоном, что все шесть женщин, находящихся в офисе, оставив свои дела, почти одновременно уставились на него. - Я вам с удовольствием отвечу, если вы мне его зададите, - с улыбкой произнесла, слегка удивленная его странным поведением, Лана. Он закрыл глаза и выпалил: - Вы замужем? Казинский продолжал стоять с закрытыми глазами, женщины стали переглядываться, а Лана, подчиняясь какой то неведомой силе, вместо того чтобы возмутиться такой бестактности, как заколдованная, неуверенно выговорила: - Да нет, в общем то, а почему вы собственно... - Й-й-йес! - вырвалось у него, и он стал как ребенок прыгать по офису, поочередно обнимая и целуя, ошарашенных сотрудниц, как вдруг в кармане его брюк протяжно загудел мобильник. - Да-да! Я вас слушаю! - запыхавшимся голосом, почти прокричал возбужденный профессор. - Владислав, это Кира, - послышалось в ответ. - Мне нужна твоя помощь. Как всегда опоздавший на службу майор Селиванов, был очень удивлен, когда не обнаружил никого, кроме дежурного, в главном офисе участка. Пройдя чуть дальше по коридору он услышал странный гул, доносящийся из мониторной, и, заглянув туда, обнаружил огромное скопление народа: все его сослуживцы, как рой пчел, облепили главный монитор, и, не отрывая глаз от экрана, возбужденно галдели. Ловко скользнув своей потной залысиной под чей то подмышкой, Селиванов уставился на экран, на котором сержант Битюк в очередной раз прогонял одно и то же видео. Камера была установлена в комнате, где содержалась гражданка Елисеева. Было видно как в 20:00 ее навестил какой то лысый гражданин, который после довольно долгого разговора, ушел, оставив ей небольшой планшет. Задержанная весь вечер что то писала, видимо отправляя какие то сообщения, а в 23:45 она стала раздеваться, готовясь ко сну. Момент, когда она оставалась в одних полупрозрачных трусиках, задержанный на паузе Битюком, сопровождался всеобщими причмокиваниями и присвистываниями, и только после отмашки мордастого, с рыхлым, похожим на капусту брокколи носом, начальника отделения подполковника Ерёмина, шло продолжение - женщина, прижав планшет к груди, ложилась в кровать, и, укрывшись одеялом с головой, видимо, усыпала. - И-и-и-и... оп-ля! - послышался голос Битюка. Селиванов, не веря своим глазам, увидел как ровно в 24:00 одеяло упало на опустевшую кровать. - Ровно в двенадцать - прям золушка, мля, - послышался чей то голос. - А что за мужик лысый, узнавали? - спросил, еще не пришедший в себя Селиванов. - Профе-е-е-сор, - протянул тот же голос. - Из какого то секретного НИИ. - Не докопаешься, - сказал Битюк, и переключив экран на карту, добавил: - Взял отпуск за свой счет, телефон отключен, говорят медовый месяц у него, так что ищи-свищи. На карте отслеживания была видна мигающая точка, перемещающаяся со скоростью авиалайнера через Тихий океан. - Там кажется две точки вместе, - прищурясь, медленно выговорил Селиванов, имея уже некоторый личный опыт наблюдения. - Глаз-ватерпас, майор, - похвалил Битюк. - Там с ним баба какая то: в мэрии работает, тоже в отпуске, судя по всему на Гавайи прут, короче, народ отдыхает, а нам тут е... Заметив строгий взгляд своего начальника, он не договорил ругательное слово и, переключив экран на видео, стал возвращаться к «трусикам». После звонка Селиванова, сообщившего что инцидент исчерпан, Николай Петрович обнял Киру и они, сильно прижавшись друг к другу, долго стояли посреди комнаты. Вечером предыдущего дня он получил сообщение от своей супруги об ее окончательном решении, и наконец ощутил полное облегчение от гнетущих его все это время мыслей. У него была любимая жена, которая вскоре должна была принести ему ребенка, и уже больше ничего на этом свете его не волновало. Жизнь, игнорируя факт существования безвыходных ситуаций, сама расставляет всё на свои места, зачастую превращая нас из «строителей» в простых наблюдателей собственной судьбы. В это время Кира сидела на белом гладком диване и заплетала в косички, пахнущие свежестью и молоком, белокурые волосы Элины. У девочки в руках был, закатанный в пластик, детский рисунок: горы, покрытые столбиками деревьев, а высоко в облаках силуэт женщины, со скрещенными на груди руками. - Ой как красиво! - заигрывающе проговорила, сидящая рядом, обильно напудренная дама. - А что это за тётя в облаках? - Это моя мама, - ответила Элина, пряча рисунок в цветастую детскую сумочку. Дама покосилась на Киру и виновато замолчала. Вдруг все пространство вокруг заполнил мягкий женский голос, сообщая, что начинается посадка на рейс Москва - Петропавловск-Камчатский, и все пассажиры вокруг сразу засуетились. Поцеловав мать в щеку, Элина соскочила с ее коленок, и всё счастливое семейство, взявшись за руки, дружно зашагало, отражаясь, как в потустороннем мире, в, до блеска натертом старательными роботами-уборщиками, полу.