Наталья Сафронова Звезда Когда человек влюблен или занят интересным делом, он времени не замечает. Кстати, интересное дело тоже своего рода влюбленность, и признаки одинаковые: каждую секунду думаешь об объекте своей любви, не хочется с ним расставаться, наоборот, жаждешь его познавать. Поэтому любимые предметы в школе, например, знаешь лучше и даже посещаешь факультативы. А с любимым человеком находишься на одной волне и можешь угадывать его желания. Влюбленные и увлеченные делом люди меньше стареют, потому что находятся как бы вне времени, над душами, подсвеченными любовью, время не властно. Лучше, конечно, и то, и другое: и любовь, и творческая работа, дело, в котором чувствуешь себя творцом. А вот когда ты никого и ничего не любишь, вот тут-то время берет тебя в оборот. Олеся достала кошелек, чтобы расплатиться за продукты. Кассир спросила: - Пенсионное есть? Олеся переспросила: - Что, я так плохо выгляжу, что вы пенсионное спрашиваете? - Мы у всех спрашиваем, некогда нам вас разглядывать, - отрезала продавщица. - А вы смотрите, - посоветовала Олеся. Хамство кассирши было незатейливым, беззлобным. Для нее покупатели - только покупатели. Подошел, заплатил, зачем на них смотреть, улыбаться, тратить душу? Однажды в троллейбусе водитель поторопился закрыть двери, между ними защемило пассажира. Кондуктор крикнула водителю: "Пятак застрял!" Это было в советское время, билет в троллейбусе стоил пять копеек, каждый пассажир для кондуктора - пятак. Чего на таких обижаться? Олеся на продавщицу не обиделась, но дома подошла к зеркалу. Не пенсионерка, конечно, но возраст проступает усталостью. А имя юное, к Олесе можно обращаться без отчества. Отчество кажется лишним, неуместным. Совсем недавно Олеся такой себя и ощущала - юной... Она тогда влюбилась, невозможно было не влюбиться, большой был человек. Большой в прямом и в переносном смысле. Высокий, выше всех на голову, и талантливый, это тоже заметно. Талант не спрячешь, тем более, если он реализован, у человека есть дело всей его жизни. Кто-то всю жизнь себя ищет и не может найти, кто-то зароет талант в землю, потому что выберет профессию, которая кормит смолоду, а становление таланта дело долгое и хлопотное. Только избранные рано осознают свое предназначение и посвящают ему жизнь. Посвящать и святость - слова однокоренные, лица у таких людей одухотворенные, как у верующих. Он приходил к Олесе уставший и о работе не рассказывал. О жене тоже не говорил, но Олесе и так было понятно, что в семье у него все хорошо. Крепкий тыл, хорошая жена. Только дурак жалуется любовнице на жену, но Олеся дурака не полюбила бы. Глупость сама по себе не привлекательна, а в мужчине просто отвратительна. Он приходил к Олесе, потому что она им восхищалась. Не вслух, конечно, просто смотрела влюбленными глазами, не могла оторваться. Он говорил: - Не делай из меня фетиш. - Что у тебя на работе? - спрашивала Олеся. - Начинаем новый проект, - не вдавался он в подробности. Если бы и вдавался, Олеся не поняла бы. Потом пропадал на неделю или две, проект забирал время и силы. Олеся ждала, хорошо, когда есть, чего ждать. Иногда уезжал в командировку, тогда Олеся просила показать ей место на карте, где он будет работать. Как правило, это был маленький городок или поселок. - Тебе зачем? - удивлялся он. - Чтобы знать, - объясняла Олеся. Ей было так легче ждать, соотнося его с географической точкой. А вот где его дом, она не знала. Однажды хотела посмотреть, но передумала. Лучше не представлять, куда он возвращается от нее. У Олеси тогда был жених Вадик. Он звал замуж, но Олеся все тянула. С ним было надежно, но не было главного. Она не ждала, когда он придет, не сопереживала ему, не забывала свои глаза на его лице. Сплошные "не" при ясных перспективах. Подруга сказала: - Надо быть круглой идиоткой, чтобы отказаться от жениха ради статуса любовницы. - Любовница от слова любовь, - объяснила Олеся. Однако подруга была права, тем более, что возраст у Олеси был критический. В тридцать пять женщины торопятся замуж, а не пускаются в сомнительные авантюры. Но любовь так обаятельна, всеобъемлюща, что ей здравый смысл? У любви своя логика. Вадик приходил, выяснял отношения, а чего выяснять? По девушке видно, что никаких отношений нет, есть другой. Вадик растворился в пространстве. Только любимый не спешил занять освободившееся место, Олеся и не предлагала. Не скажет же она: позови меня замуж. Хотя подруга советовала поставить ультиматум. Олеся перестала общаться с подругой. Не принципиально, просто не хотелось распылять чувство в слова, а ни о чем другом она говорить не могла. Подруга тоже перестала проявляться в Олесиной жизни, чего звонить, если та всегда занята. Хотя изредка все-таки звонила, говорила: - Я тебя так люблю, а ты... Олеся удивлялась, что слова любви ей говорят совсем не те, от кого она ждет. Какой-то Вадик, какая-то подруга, с которыми она не на одной волне. А тот, от кого она так хочет это услышать, молчит. Он не бросает слов на ветер. За словами должно последовать действие. Нужно будет разводиться, потом жениться. Олеся это понимала, поэтому ничего не требовала, ни на что не намекала. Но они все равно начали ссориться. Слишком больно было всякий раз провожать его домой. Слишком горько неделями ждать. Любовь не может застыть, как красивая картинка. Она живая, значит, должна вырасти и вызреть. Китайским девочкам в древности надевали деревянные колодки, чтобы ножка не росла. В результате ступни ног оставались маленькими, но деформировались. Так и любовь, если не позволить ей развиваться, приобретает уродливые формы. Олеся задыхалась от невостребованного чувства, от невозможности сказать "люблю". - Я это знаю, не повторяй часто, - говорил любимый. Олесе было понятно, что ему больно это слышать. Или он боится, что она захочет ответного признания. А вслед за признанием должно последовать предложение руки и сердца. Если сказал "А", надо сказать и "Б". Олеся все понимала, но легче от этого не становилось. Порой, измученная бесплодными спорами ни о чем, обессиленная его уходом, пустотой в сердце, в руках, когда так хотелось обнять его, думала: - Лучше никак, чем так, лучше расстаться, чем прятаться. И тут же пугалась, было жалко его. Ей казалось, он не сможет без нее. И она не сможет. Потом уже, спустя время, стало понятно, что это было единственно правильное решение, и не кто-нибудь, а ангел-хранитель нашептывал его Олесе. Но она тогда сделала вид, что ничего не услышала. Это длилось и длилось, и казалось, что никогда не кончится, все замерло в точке кипения - и ни туда, и ни сюда. Ангелу-хранителю пришлось сделать следующий шаг, а может быть, их ангелы объединили усилия, и он уехал из города. Работа требовала. Работала всегда была для него на первом месте. Сначала работа, потом семья, а потом уже все остальное. Олеся входила во все остальное. Жена уехала с ним. А Олесей пожертвовали, хотя и не без сожаления. Он, конечно, страдал, и может быть, за Олесю переживал больше, чем за себя. У Олеси было слабое утешение, что теперь ему не надо разрываться между ней и семьей, теперь он будет цельным и спокойным, а покой дорогого стоит. И Олеся теперь может успокоиться и начать новую жизнь, свою собственную, а не быть при нем. Но где он, этот покой, как его обрести? Она тогда почти не спала. И все время чего-то ждала. Что позвонит, приедет. Он не взял с собой и не отпустил. Все оставалось по-прежнему, с той только разницей, что он был все время в мыслях, но рядом его не было. И Олесе порой казалось, что она сошла с ума. Так не бывает, не может быть. Вот сейчас он придет. Олеся смотрела на дверь, ждала его шагов. Но было тихо, может, его никогда и не было, она его просто выдумала. И было странно, что вокруг нее ничего не меняется, все тот же город, те же улицы. И люди разговаривают, разевают рты, как рыбы в аквариуме. Хотя люди, конечно, разговаривали нормально, это ей было мучительно вслушиваться и отвечать. Подруга звонила, что-то спрашивала, но Олеся не хотела говорить. Она делала только то, что нельзя не делать. Ходила на работу. А на непринужденное общение у нее сил не было. И раскрывать кому-то душу тоже не хотелось. Зачем? Изменить ничего нельзя. Поэтому Олеся клала трубку, ей не было стыдно перед подругой, у нее просто не было на это сил. Самой бы выкарабкаться. Она думала: пройдет, все проходит. Еще никто не умирал от любви, только Ромео и Джульетта, но это выдуманные персонажи. Олеся тоже не умерла, не могла позволить себе такую роскошь. Представляла, как он узнает, что она покончила с собой. Ему будет больно вдвойне, от потери и чувства вины. А еще он подумает, что она сумасшедшая, нормальные добровольно с жизнью не расстаются. Он и раньше ей говорил: - Ты сумасшедшая. Может быть, любовь сама по себе отклонение от нормы. Олеся не могла жить и не могла умереть. Но внутренне - умерла, душа застыла комом, но об этом он не узнает. Таких много, но никто не ведет статистику мертвых душ. Счастливых мало, а мертвых много. Кассирша, например, тоже с мертвой душой, иначе поднимала бы глаза, плескалась счастьем, и вокруг нее было бы тепло. Олеся задумалась о нем, вернее, она не переставала о нем думать никогда, даже во сне. В каком-то сне он пришел к ней, сел рядом. Больше ничего, просто был рядом, но такой был удивительный покой, что Олеся поняла значение слова "блаженство". Они дарили друг другу благо, что бы там ангелы ни шептали. Зачем же они их растащили в разные стороны? Потому что все было слишком. Слишком хорошо и слишком больно. Она его любила чересчур, боги такого не прощают. Она это знала, читала где-то, в "Поющих в терновнике". Он ее предупреждал: не делай из меня фетиш. Она не послушалась, не сумела иначе. Ангелы получили команду свыше и развели их. Оставайся теперь, как хочешь, не живая и не мертвая. Она подумала, что русалки - не утопленницы вовсе, а вот такие женщины с выпотрошенной душой. Ей хотелось выключить волю к жизни, отдаться течению волн, пусть несут ее. Олеся пыталась улыбаться, делать вид, что она тоже живая, хотя душа у нее так и не расправилась. И когда звонил телефон, она брала трубку с внутренним убеждением, что звонит он. - И ведь позвонит когда-нибудь, - думала Олеся. Не забыл, не мог забыть, она бы это почувствовала. Ей стало бы легче. А пока память не отпускает, на одном конце провода она, на другом - он, не звонит, но на проводе. Собственно, она прожила свою главную любовь, эта любовь осветила и осмыслила ее жизнь, такое не забывается. Когда звезда умирает, ее свет идет до нас еще миллионы лет. На Олесин век хватит.