Анатолий Лень Агроном-спаситель рассказ Агроном Кубанского колхоза Михаил Иванович Хмара, после уборки в 1933 году зерновых и зернобобовых культур, был очень озадачен и встревожен. Причиной, явилось требование сдать государству не только товарное, но даже фуражное и, что вообще не мыслимо семенное зерно, которое в его хозяйстве, высевалось на весь район. Как же теперь, перезимует скот? Чем будут засевать, поля? Особенно было жалко, сдавать семенную пшеницу первой репродукции. На элиту, от которой она была получена, были потрачены все накопленные деньги хозяйства за последние годы. Вот ее то, он и решился припрятать. Несмотря на то, что это могло стоить жизни. Ничего по весне, когда нечем будет сеять, еще спасибо скажут и вместо наказания, орден дадут. Наверняка наверху, или враг народа завелся или до власти, полоумного допустили. А пока его выявят, пусть зерно в схроне полежит. Доверять, нельзя было никому. Было решено, прятать в одиночку. Даже жене побоялся сказать, Нет нет, да пытливой куме, что нибудь да проболтается. А там уже, знают все. Вернул на работу, бывшего сторожа пьянчужку, наварил самогона и начал действовать. Мышцы ныли, спина стонала, руки перестали ощущаться... Как только, сердце выдерживало? Когда военные оцепили территорию Кубани, продотряды вывезли все продовольствие отнятое у людей и запретили выезд, Михаил Иванович понял, куда власти клонят. Будет — голодомор. Он, не ошибся. Народ начал голодать, буквально в первые дни. О спасении семенного фонда — уже речь не шла. Стоял вопрос, как тайно брать хлеб для себя, близких, заслуженных людей... Выбирать тех, кто больше нуждается, было бессмысленно. Ясно, на смерть обречены практически все. Самым главным в задуманном, было действовать так, чтобы одариваемые не знали дарителя. Процесс сохранения тайн, вызывает у человека психологическое напряжение, поэтому некоторые люди, не способны сохранять ее, даже при реальной угрозе жизни. Размышления привели к тому, что лучше всего подбрасывать записки, с указанием места, где находится зерно. Спасительный процесс, начался с родственников. Несколько мешков он выносил в заброшенный дом, глухой овраг, известное место на берегу реки густо заросшее камышом..., и сообщал очереднику о нем. Слухи о Робенгуде поползли по станице раньше, чем этого можно было, ожидать. Все с надеждой ждали, заветную записку с спасительным коротким извещением, из вырезанных из газеты букв и наклеенных на кусочек листа, из школьной тетради. Через год, когда кольцо кордонов не позволяющее никому выезжать, было снято, в живых остались, за редким исключением лишь те односельчане, кому находчивый агроном-спаситель помогал. В посевную, обходились любым добытым в соседних регионах зерном. Но Михаил Иванович, глядя на живых, спасенных им людей, не жалел о съеденном высококлассном посевном материале. Долго гадали уцелевшие — кто же их спас. Ходили слухи, что это делалось по указанию самого Сталина. Простой народ влюбленный в вождя, не мыслил, что голодомор мог быть организован, только по его личному указанию, вменяя это в вину, врагам народа. Агроном-спаситель, сначала признаваться боялся. А через годы понял, что никто и не поверит. Лишь только, засмеют. Да он и сам, по прошествии лет, уже начал сомневаться — что такое было под силу, одному человеку.