Прошлой осенью, отдыхая в санатории, я, невольным образом, оказался свидетелем одного разговора. Только что приехавшие на отдых, в основном - женщины, томились в ожидании, поскольку, отдохнувшие не все еще съехали, а посему - не были убраны номера. На улице накрапывал дождь, и все уставшие с недовольными выражениями на лицах, толпились в холле... В дальнем углу у окна, устроившись за столом, женщины выложили из сумок все, что осталось несъеденным в поезде. По всей видимости, они познакомились еще в дороге, и теперь вчетвером, пренебрегая излишним вниманием со стороны, решили отметить приезд. Дождь припустил не на шутку, крупные капли стучали по стеклам, и казалось, что этот шум был удивительно кстати для их задушевной беседы. - Ну, юные пенсионерки! О, нет-нет-нет!!! Извините, ради Бога... Девушки продленной молодости! - торжественно с чувством объявила та, что сидела спиной к окну. Бледное миловидное ее лицо... Нет, пожалуй, красивое, даже очень, в смысле правильных черт; средний рост, высокая грудь, яркий джемпер, легкий шарф вокруг загорелой шеи, и эта - изящно выступающая косточка на запястье холеной руки - говорили о каком-то особом обаянии, которое еще лет десять, пятнадцать тому назад, было неотразимым, и, вероятно, многих сводило с ума... - Ну, давайте выкладывайте свои истории, о семьях, мужьях и любовниках! - озорно улыбаясь, скомандовала она. За столом послышался дружный смешок. - А что? Да-да, и о любовниках тоже... Как-никак это дьявольски - интригующие страницы нашей жизни, - громко смеясь, уточнила она. - Да, есть в этом что-то дьявольское, - поддержала женщина в годах, с полными руками и слегка рыхлым лицом. - Я, пожалуй, расскажу вам забавный случай из моей жизни. Все сразу оживились в ожидании чего-то необычного. - Приезжает как-то раз к нам в гости моя мать. Мы уже года три как поженились, жили отдельно. Надо прямо сказать - мужа моего она дико не любила, все время меня упрекала: "Ты у меня умница, красавица, могла бы себе найти более достойного. Тоже мне, нашла: ни рожи, ни кожи, нищий работяга..." А я ей говорю: "Любовь мама, тут уж ничего не сделаешь." И вот, сидим мы с ней на кухне, прибегает муж на обед. "Тороплюсь, - говорит, - Дай что-нибудь перекусить, да побегу, времени нет." Я подала на стол, кручусь вокруг него словно наседка, а мать смотрит на все это, и я чувствую, как у нее все сильнее закипает злоба. Муж ест, торопится, спрашивает меня: "Чай налила?" Я говорю: "Налила, родимый!" Он: "Сахар положила?" Отвечаю: "Положила, любимый мой!" "Ложкой помешала?" - спрашивает. "Помешала, голуба мой, помешала, радость моя!" И тут вдруг мать вскакивает с места, как ошпаренная кипятком, да как плюнет смачно ему в тарелку: "Тьфу на вас!!!" - и прихватив свои вещички, бегом, что есть сил, на вокзал... Вот такая была история. Послышалось всеобщее неодобрение: "Да!.." Дождь за окном шумел все игривей, все забавней. - А я вышла замуж поздно. Все чего-то ждала, искала, перебирала, привередничала... Характер дурной, - словно очнувшись, заговорила та, что с косточкой на запястье. - Дотянула так до тридцати пяти, чувствую как тускнею, теряю блеск, словно что-то выветривается из души. Вскоре ушли родители, совсем одичала, начала курить, перестала бывать у знакомых, стала давать дешевые уроки итальянского, и замечаю, что перестали оглядываться на меня, никто не влюбляется, а всё какие-то пошлые притязания... И тут вдруг встречаю подругу прежних лет. Накинулась на меня, умоляет приехать к ней в загородный дом и все такое... Мол, это судьба, и как замечательно что встретились, как жизнь, много ли любовников... "Нет, дорогая, - отвечаю, - унеслись далеко мои годы..." А сама стыдливо прячу неухоженные руки, начинаю покашливать, будто нездоровится... В общем - заняла у нее денег и обещала приехать. На даче у нее мы и познакомились. Старше меня был почти на тринадцать лет; солидный, обходительный такой, глаза большие широко расставлены, виски снежком припорошило... Вдовый был, давно просил подругу подыскать ему приличную невесту... Приезжаю в другой раз, и он там, а вечером подсел ко мне на веранде и как-то просто, легко говорит: "Будьте моей женой." потом поправился: "Супругой." Прожили мы чудесно, лет пятнадцать, и вот уже три года как его нет. Шел с работы, почувствовал себя неважно, присел на скамью и... Сердце... Тут все приуныли, заслушались как дождь за окном, будто тоже взгрустнул. - Что-то мы скукожились, а?.. Девочки? - порвала молчание женщина в годах. - А у вас, милая, что прячется за душой? - игриво обратилась она к тихой, с постоянно мягкой улыбкой на лице, скромной, лет пятидесяти пяти, соседке. Та, несколько виновато, пожав плечами, ответила: - У меня, пожалуй, нет ничего такого интересного; любовников отродясь не было... а так: серенький быт, работа, детей вырастила... Живем с мужем тихо, он у меня молчун и шибко уж строгий. Чуть помолчав, громко засмеялась сама над собой, и, поманив рукой всех к себе поближе, шепотом говорит: - Никогда не поверите, а я его голым за всю жизнь всего только два раза видела... Всегда свет погасит, и... - и засмеялась вновь. Общий смех взорвал тишину, но опомнившись, тут же стих. - Слушаю я вас и думаю про себя, "Вот есть же бабы - и обласканы, и ухожены, и мужья, как мужья - позавидовать только," - с грустью в голосе, сказала женщина, молчавшая до сего времени, и только тоскливо поглядывала, то на одну, то на другую. - А я как проклятая, всю жизнь тащила непосильный воз, - и худое ее лицо еще больше приняло нездоровый цвет, а в углах глаз, как гусинные лапки, появились морщины. - Муж вечно пил, часто не работал, трое детей, - она уныло закачала головой, - И где я только не подрабатывала: и уголь-то в котельной бросала, и туалеты мыла, - на двух, а то и трех работах - только бы детей вырастить, на ноги поставить... Вот ты говоришь, - и она с обидой посмотрела на ту, что в годах, - "Чай налила, сахар положила и ложечкой размешала", а мне за всю мою жизнь слова доброго не сказал... Знаете, все время живу в каком-то терпении, и порой накатит такая тоска, что свету белого невзвидеть. Я ведь, девочки, и веселиться-то не умею... Повисла неловкая пауза, все слегка насупились, молча переглядываясь. - Давай-ка, я тебе чаю налью! - вдруг весело и неожиданно, предложила красавица. - А я сахару положу! - добавила та, что в годах. - Я ложечкой его размешаю! - улыбаясь, сказала скромная. И от этой, неожиданно получившейся, не то игры, не то намека на нее, они весело рассмеялись.