Пеничившиство важно восседал на троне, сооружённом из коряг и водружённом на возвышении от других нечистых представительских мест. Глаза – тарелки на коряжьем фоне не смотрели, не созерцали, они с удивительной способностью оптического пылесоса втягивали внутрь своих возможностей всё, что попадало в поле их зрения. Поступившая информация перерабатывалась в доли секунды где-то там внутри и срочно выдавалась на кончик колдовского языка, который самостоятельно без всякой другой руководящей силы действовал так, как решил, как вздумается, как взбрендит, казалось бы, но с невидимым любому глазу непостижимым правилом адовой системы.

Впрочем, леший это вам не чёрт какой-нибудь, ему не требуется вредить и заполучить душу, только если, в крайнем случае. Он без причины никогда не тронет человека, ведь праведен, не то, что чертяка, но лучше посмеётся вдоволь над вами, покуражится, покуралесит вместе со своим чёрным в доску юмором, иногда в дело, а иногда просто так, ради хохмы своей собственной и на посмешище сородичам. Помимо хвоста важным и выгодным отличием от человека является кровь. Поэтому лесовик синеобразен, так как кровь у него синяя. Излишнюю синеву лешак старается замаскировать всеми возможными способами: прикрыть бородой, скрыть одеждой, нанести грим из лесных ягод, а в крайнем случае - напустить такого колдовского тумана, вкусив которого простой человек сможет увидеть перед собой кого угодно, хоть папу римского.

По правую, хотел сказать руку, но оно ж безрукое то чудище, поэтому скажу, что по правую просто сторону стоял, опершись на массивную суковатую палку, седовласый дедушка с большущей пышной бородой. Обитатель и правитель на законных правах дубравы, он частенько может повстречаться и на другой лесной территории, за что неоднократно получал в свой адрес оскорбления от местных нечистых жителей. Вот и сейчас, неминуемо, он при всём своём нежелании приобрёл в свою сторону едкий упрёк от никогда и ни за что неугомонного ельника:

- Видали его? Уже пристроимшись у подножия хозяина леса нашего! Ты чё творишь, колода дубовая? Пошто выделяешься супротив товарищев? Желудёв, небось, обожрамшись? Будь, как все, бестолочь старая, и зайцы, далече ходить не надобно, все к тебе потянутси!

- Опять срамишь на осю округу? – Вопросом на вопрос отвечал, забеспокоившись, дубовик. - Учора мало чё ли палкой энтой по загривку схлопотал? Развесил лапы бесподобные еловые и трындит, и трындит…

На этом пререкания были в единый момент прекращены одним только ударом кончика языка предводителя местного самоуправления в лоб ельника, который уж очень скоро покатился кубарем, пока не уткнулся вверх тормашками в свою родную красавицу – ель! При общем смехе, а смеялись все, даже звери и птицы, особенно угорали дятлы, раскрыв до самого последнего безумия органы гоготания, ельник дрыгал беспомощно в воздухе кривыми ногами, пока его не опрокинул на землю, схватившись клыками за рваную штанину, любимый волк.

Дедушку с бородой величали Порфирием и его, в большой мере отличало от своих коллег такое качество, как умище во всю седую головищу. Он гораздо дольше других пробыл на этом белом свете, многого повидал, а простых людей любил искренне и хотел их видеть чаще в отличие от иных леших, хотя не мог устоять, чтобы не потешиться над глупым и злым представителем человеческой общины. Добрых сердцем людей он просто обожал, подсмеивался в угоду своей лешачьей природы, но любил, как мог по-своему. Когда такой человек приходил в лес и старался, как можно нежнее прижаться к многовековому дубу, обхватив от чистого людского сердца руками могучий ствол, леший переселялся в дерево и старался изо всех колдовских сил, чтобы уважительно суметь передать наибольшее количество положительной жизненной энергии в тело понравившегося ему человека. Тем самым придавая ему силы, здоровья и веры в будущее. Но в душе, как и все лесовики, он был озорником, хотя и старым, поэтому непременно выставлял над поверхностью земли часть корня дерева, дабы человек отходя от ствола, споткнулся и упал не больно, веселя тем самым лесного коварного потешника.

Этот леший очень любит загадывать удивительные загадки заблудившемуся грибнику или ягоднику, представляясь их взору в обычном дедушкинском виде. Ведь другая нечисть, ну никак не хочет отгадывать замысловатые наборы слов, тем самым ни сколько не поддерживая его загадочное хобби и посылают обычно всегда коллеги деда в раз от всей своей лешачьей души куда подальше.

- Весной веселит, летом холодит, осенью питает, зимой согревает… - перво-наперво обычно загадывал Порфирий.

Если путник отвечал правильно, тут же леший показывал дорогу, и даже сам иной раз сопровождал, по пути задавая всё более сложные задачи. Удивительной наградой, конечно же, была, вдруг, неожиданно возникшая поляна с грибами или ягодами.

Дубовик-лесовик очень похож на нашего деда мороза, а когда он выворачивал наизнанку свой тулупчик, сделанный из шкуры зайца лесного, то с большущим трудом можно было найти некоторые отличия. Если не считать отсутствие блестящих элементов и всевозможных украшений. Дед пользовался этим моментом и, когда все остальные лешие впадали в зимнюю спячку, то просил хозяина своего разбудить на Новый Год. Главный начальник над лешими леса был беспримерно рад такому знаковому случаю потому, что его подчинённый вместо того, чтобы разносить подарки, наоборот приносил в лес целый мешок всевозможных вкусностей и сладостей, которые с удовольствием вкушала главная нечистая сила, с великим смаком причмокивая на всю округу несравненным волшебным языком. Дубовик запросто мог зайти в черту города, постучаться в любую квартиру и тяпнуть неоднократно с превеликим на то удовольствием предложенной водки радостными хозяевами. Спиртного за ночь употреблял он столько, что хватало действия горячительной смеси до самой весны, и даже при просыпании ощущалось неудобное, я бы сказал мерзопакостное, чувство похмелья. Всё бы ничего, только детишки после его визита не могли потом пару недель угомониться. Малые норовили всё кричать, да гадить, а те, кто постарше стремились к неугомонному хулиганству и откровенной грубости. Что, несомненно, говорит об обязательной необходимости иметь в наличие рядом со своим отпрыском знатного воспитателя и добропорядочного учителя, давая наиглавнейшее жизненное направление в начальной стадии развития подрастающего поколения.

Мы привыкли ещё со школы к тому, что были каменный, бронзовый, железный века и даже золотой. Но, если взять привычное хозяйство наших славянских предков, то можно с полнейшей уверенностью обозначить и век деревянный, который продолжался почти до самого сегодняшнего дня. Ведь совсем недавно из дерева делали всё, начиная с жилища, заканчивая колёсами, ложками и пуговицами. В связи с этим в лесу выделялись особые деревья, в которые по поверьям славян переселялись души некоторых умерших. Если к такому дереву прижаться ладонями и затылком, ощущается прилив сил, отступает плохое настроение и слабость. Наряду с дубом, берёзой и сосной живут и поганые деревья. В народе частенько говорят, что, мол, зайти в осинник чёрный заболоченный вперемежку с ельником да хоть и удавиться там, не то, что где-то.

Вот и лесовик-ельник был такой же противный под стать этим поганым деревьям. Когда Макара, так звали этого лешего, вернули в буквальном смысле слова с головы на землю, он тут же показал в сторону коллеги дубовика невзрачный с виду, но обидный кулак, выворачивая тем самым на полную изнанку невыносимо гадскую натуру. Все, конечно же, припомнят сейчас образ «Купи-продай» моего любимого и незабвенного актёра Бориса Новикова. Именно этот типаж стоит перед глазами и, когда я начинаю его сравнивать с ехидной мордой нашего лешего, то получается копия несравненная. На голове шапка-ушанка, видавшая виды ещё с Советских времён, с отвязанным надорванным ухом. На теле фуфайка, словно простреленная из пулемёта, с дырами и торчащей из них грязной ватой. На ногах кирзовые сапоги, наполовину чищенные, но самое главное – голенища, усердно скомканные в гармошку. В правом кармане неизменным атрибутом лежали две колоды потрёпанных временем карт, в левом пачка Беломора, а во внутреннем кармане четвёртинка водки, из которой сколько не отхлёбывай, а она всё равно оставалась полной.

Макар любит дуплистые деревья, просто обожает их, ведь в дуплах толстых стволов нашли себе приют совы и филины, испускающие странные, пугающие звуки, показывающие, что именно тут живёт сам леший и глумится. Обычно этот самый лесовик не встревает в разговор с группой людей, побаивается, когда народу больше двух человек. Но, и в таком случае он для собственного беспримерного удовольствия стремится напакостить и навредить, иначе не заснёт никогда спокойно. Прикинется приметным деревом, который грибники облюбуют да при этом будут на него упор держать при выходе из леса, а леший бац, и… исчезни в самый неподходящий момент. Постоянный мрак хвойного леса обязательно произведёт на всех живых существ самое подавляющее влияние, тем более, если не знаешь в какую сторону идти. Тут уж точно паника начинает преобладать над разумом, даже если ты не один в лесной чаще.

Однажды леший бабушку напугал до полусмерти. Забрела бабуля, божий одуванчик, годков по восемьдесят, в еловый лес поглубже, где посырей, да мох с черникой растёт всем на удивление. Уж как хочется ей, родимой, ягодок в туесок набрать, чтобы по приходу домой пресняков внучатам в печи русской наделать в превеликом множестве. А тут, на тебе, пожалуйста… Макар вышмыгивает внезапно из-за кустов:

- Привет, бабуля! Чаво дома тебе не сидится-то, престарелая? Блукашь, аль по делу ишешь?

- По ягодки, касатик, по ягодки, - отвечает, испугавшись такой внезапной атаки, бабушка.

- Каки-таки ягодки, голубушка! Чё ли не знамши ты, шо маньяк туточки надысь объявилси? Токмо и шукает какого-небудь женского полу, в лесу заблудившися! - Стал говаривать да заговаривать Макар, прикуривая смятую беломорину.

- Да, Бог с тобою, милок, - начинает доставать валидол из кармана собеседница.

- В бога я не верую, нет его совсем, так и знай. А вот маньяк есть… Они вон там, недалече кругами ходють… И коль честь тебе девичья недорога, сама гляди да поглядывай, – заржал бешенной лошадью лесовик и пошёл в сторону, откуда буквально через какую-то минуту раздался дикий страшный вой.

Бабуля едва успела не умереть, еле-еле добравшись до дому, вызывая скорую помощь. А Макар с превеликим упоением, хохоча навзрыд, рассказывал во всех возможных красках своим подругам совам, как надурил и испугал в очередной раз гостей непрошенных в своё знаменитое логово.

Зарекался наш ельник-лесовик в карты с кикиморами болотными играть. Не дай Боже, хоть кому встретиться с этими ужасными уродинами. Ведь, кики – это и есть что-то кривое, горбатое и страшное, а мор – само по себе означает смерть. Вот и получается, что кикимора – смерть страшная. Макар жулик ещё тот, но кикиморы почти всегда умудрялись обдурить известного на весь лес шулера. Однажды играли от дикой скуки на великий интерес, и надо же, леший не смог отыскать припрятанного в рукаве туза. Эти шельмы болотные умудрились заметить и вовремя перехватить знаковую и нужную в определённый момент карту. Вот Макар и проиграл два острова и часть приболотной территории. Кроме этого, он должен был в обязательном порядке в ближайшее время предоставить на всеобщее обозрение кикиморам, с последующим переселением в гадское тухлое болото какого-нибудь мужичка не старого, крепенького деревенского.

Присмотрел такого мужичка наш леший. А тот не по собственной охоте в лес припёрся, нужда алкогольная заставила. Ему уже в деревне никто в долг денег не давал, а то, что в хате было, давно уж пропил. Вот и пошёл он, охая и вздыхая от очередного похмелья, дабы грибов, хоть ведерце насобирать да продать по любой цене на рынке, лишь бы на бутылку беленькой хватило, абы самогона. Сидит Макар на пеньке мхом поросшим, беломорину смолит, нога на ногу дрыгает с упоением, а сам с прищуром хитрющим смотрит на цель приближающуюся.

- Здорово были, мил человек! – Решил действовать незамедлительно по системе блицкрига леший, обращаясь к проходящей мимо угрюмой больной личности. - Штой-то лица на вашей умной голове не видать, небось не от хорошей жизни в лесочек-то подалиси?

- Да я это… как его… по грибы, што ли…

- Ну-ну… Оно, канешна… грибочки – это хорошо.

- Угу…

- А я грешным делом хотел закурить предложить, да и водки малёха имеется, но если вам грибы важнее, тодысь…

- А разе мож-н-н-но? – Вылупился, заикаясь, мужик на лешего, выпрямившись в полный рост и выпустив ведро из рук в сию секунду.

- Не моно, а нуно, милай! Причаливай к шалашу нашему.

Через каких-то сорок минут клиент созрел до полной кондиции, но с таким условием, чтобы сам, собственными ноженьками смог пойти, куда хитрый Макар укажет. Так оно и случилось.

- Сестрицы, голубушки тваринские! – С упоением кричал леший, стоя на самом краю страшного болота придерживая за шкирку пьяненького в дупель мужичка. – Должок вам приволок, забирайте, коли чё…

- Эт мы кккуддда? К бабам чё ли? – Спросил новоявленный дружок Макара, изо всех сил стараясь состроить наиумнейшее лицо.

- К ним, к ним… К ним самым. Чичас тебе накормють, напоють, сколько хошь, сколько душа твоя джентльменска желаить!

Тут же в один момент болото в газон аккуратно подстриженный превратилось, дорожка красная по нему легла до самой избы добротной с тремя этажами и балконами резными. По краям дорожки деревья возникли невиданные, а на их ветвях птички райские запели удивительными голосами. На встречу пьяни алкогольной вышли девицы красные, одна другой симпатичнее, сексуальные до самого не могу. Леший толкнул мужика на дорожку, а тот с размаху упал на четвереньки и так на них, не вставая от бессилия невозможного, помчался к счастью своему долгожданному, притоптывая коленями, словно тот конь педальный.

Надо же и двух дней не прошло, как очутился вдруг тот самый мужичонка алкогольной направленности под ветхим забором в коровьем дерьме, в аккурат возле своей собственной покосившейся от неимения в полном наличие хозяина хаты. Лежит, воняет пропащий человек, никак не может понять, что как и почему. Вроде бы только что в раю был, обрадовался сильно, что допился до светлого будущего. Ан, нет… оказался вновь в привычной для себя атмосфере. Вот так раздумывая и постепенно привставая, нащупал он во внутреннем кармане стеклотару, заполненную спиртосодержащей смесью. Радости не было предела от этой единственной, самой милой и желанной бутылки. Тут же, не отходя от кассы хлебанул уверенно он из горлышка и сдох под забором, как того видимо и желал всю свою собственную никому не нужную жизнь.

Это был один из исключительных случаев, когда человек возвращался из болота целым и невредимым. А то, что умер в следствие распития спиртных напитков, так это его личная проблема. Случай данный исключительный произошёл только из-за того, что кикиморам должок от лешего необходимо было востребовать. А тут уж надо выбирать: либо то, что дали, либо взамен другой товар требовать. Кикиморы, недолго думая, отправили этого пьяницу по месту жительства в деревню, а с филином депешу на берёзовой коре Макару передали. Так, мол, и так… привёл якобы импотента позорного к ним на растерзание, а он им, в таком разе, ни в каком виде не нать, коль не мужик он вовсе, а так – безличность никчёмная. Давай, мол, говорят, другого товарища, но справного и в меру пьющего.

- Где ж я его тут вам надыбаю, карги старые? – Проворчал в небо леший и поплёлся в деревню должок уж очень обязательный отрабатывать.

По сумеркам подкрался к клубу деревенскому Макар и сразу нашёл то, чего искать только что хотел и думал, но даже кручинился по поводу неразрешимого, казалось бы вопроса. Илья – красавец парень, силища так и прёт наружу! Правда без ума, но это не преграда для девчат местных и чужих, которые перед ним в срочном порядке штабелями укладывались без всякого на то разговора. Ну как тут не воспользоваться таким чудесным моментом, и, в результате, девок менял Илья, словно перчатки господа аристократы. Подгадал момент Макар и подкатил, как будто невзначай, к цели своего пребывания в данной местности.

- Не желаете ли водочки выкушать, молодой человек, с вашим почитателем на все века! – Начал лебезить лесовик. – Наслышан про вашу силищу и о подвигах на женском поприще. У меня и пойло при себе, как водится и даже хлеб с колбасой соорудим!

Илья ни сколько не смутился, от предложения распить водки неизвестной за его здоровье. А на похвалы от чужого гражданина дюже возгордился. До самых небес высоченных Илья вознёс свой нос, а там увидел заманчивое слово Слава! Удивлению деревенского парня не было предела, когда из четвертинки лешего разливали водку, а бутылочка вновь становилась полной. Вот тут-то Леший и предложил парню сыграть в карты на эту саму четвёрку.

- Ну чё ты сразу сдрейфил? – Доверительно улыбался Макар. – Мы ж в пьяницу сыграем, а не в какое-то там шулерское очко, тем более приз уж дюже зашибенский!

Он достал видавшую виды колоду карт и продолжил:

- Вот тебе все четыре туза, лишь шестёрка пик может одного из них убить. Плюс к этой форе я с тебя лишь то возьму, в случае выигрыша, что сейчас с тобой в данный момент имеется.

Подумал Илья, мол, чего с его, деревенщины, взять кроме пятака в штопаном кармане, да и согласился, бойко ударив по рукам. А Макар не стал тянуть со временем, десяти минут не прошло, как все карты лежали перед ним, а Илья выпучил от удивительной скоростной игры глаза и на полном автомате полез рукой в карман за пятаком единственным.

- Или штаны с меня с рубахой возьмёшь? – Засмеялся с надрывом он, представляя, как по деревне голяком пойдёт.

- Нет, не нужны мне твои штаны, - с серьёзным видом отвечал Макар. – И пятак себе свой оставь.

- Так у меня и нет ничего более.

- А руки, а ноги, а голова? – Особо злобливо продолжал леший. – Но ты не печалуйси, оставлю я тебе твои конечности, токмо вот волю твою заберу… На совсем! Ведь слово твоё не воробей, вылетело не поймаешь ты уже нигде и никогда за всю жизнь твою уже пропащую.

Ильюха только попытался возразить, как леший достал из штанов хвост и его кончиком провёл по окаменелому в раз лицу собеседника. Буквально на следующий день вся округа узнала о пропаже знаменитого красавчика, который уже вовсю кружился ошеломлённо радостный вокруг загадочных деревьев в чудесном райском парке и наслаждался в сексуальных утехах с девушками удивительной красоты, а на самом деле в тухлом болоте с отвратительными уродливыми созданиями. Ладно, хоть в голове у него была такая заманчивая виртуальность, которая, несомненно, скоро исчезла, испарилась, и он увидел весь тот ужас кошмарный, который его окружал, но было слишком поздно потому, что захлебнулся наш Ильюшенька болотной грязной жижей и исчез навсегда, при этом мало про него кто-то и вспомнил.

Вот и мы, все сами люди, порой напишем в различных красках себе жизнь свою собственную обывательскую, а она никчёмной к самому концу оказывается, ненастоящей и придуманной.

Продолжение…