1. Когда он открыл глаза, было раннее утро августа. По веранде новенького двухэтажного деревянного дома, что претерпевал последние штрихи ремонта, плавали мутные солнечные пятна, а в воздухе летали желеобразные водяные скопления. Они лениво плюхались друг о друга, соединялись, утяжелялись и медленно опускались к полу. А на полу спал ВиктОр, предоставив гостям из Питера узкую спальню да широкий диван гостиной. «Что-то не так... - думал он, потягиваясь на своём жёстком ложе, шумно сопел, кряхтел, стонал и медленно выходил из сна. И тут началось... Первое, что он почувствовал – это был вполне ощутимый страх, что спонтанно возникнув, и подчинив себе всё его тело, перешёл в еле уловимые вибрации. С каждой секундой усиливаясь, страх уверенно овладевал его зыбким сознаньем, приводя ВиктОра в состояние ужаса. Казалось, что пол вот-вот должен разлететься по доскам, но... - Что это?!!! Что это такое?! – кричал он спросонья, пытаясь соскочить с пола... Но ноги не слушались его... «Чёрт, это шок!.. Я напуган!.., - сдавленным голосом гудел он, закрывая глаза ладонями. - ВиктОр!!! ВиктОр!!! – разносился по дому женский крик, - ВиктОр, это ураган!!! Уйди в укромное место!!! - Укромное место? Не смеши, Паулина… Где здесь укромное место? – будто самому себе, тихо отвечал он сдавленным голосом, подходя к широкому окну веранды. Окно веранды казалось ему тугим и вогнутым. Ещё чуть-чуть и в его дом со страшной силой ворвётся ветер... Ворвётся в дом и... тогда... Вспышки, вспышки, вспышки... Одна ярче другой. И гром. Гром жуткий, - из края в край... А небо твёрдое, как скорлупа грецкого ореха... Оно трещит, трещит раскатной силой... И нет предела этой силе... Страх и ужас. - Куда?!! Куда ты к окну?!! – звенел всё тот же женский голос. - Мне посмотреть, Паулина... Всего лишь посмотреть... Виктор подошёл к окну. По окну, разбившейся о скалы медузой, полз бело-зелёный сгусток биомассы, гоня перед собой зелёный лист ольхи, края которого дрожали мелкой дрожью. - Паулина, принеси фотик!!! – прокричал он, - Ты такого ещё не видела. - Какой ещё фотик, ненормальный?!! Ты лучше автоматы отключи, а то шаровая в гости пожалует... Вовремя питерцы свернули свою палатку. Искали бы мы их потом, где-нибудь, в районе кладбища... - А Мэни?.. - А что Мэни?.. Мэни вообще бы унесло... Это они о собачке, породы Чихуахуа... Берёзу рвало со страшной силой. Семь метров от дома – опасное соседство. Её ветки, даже самые толстые, «летели» параллельно земле, мало-помалу освобождаясь от листьев. Иногда ветки касались дома и у забившихся по углам гостей из Питера, вызывали удушающий страх. «Во-во... Это вам не со смартфоном на диване...", - утирая пот со лба, бормотал ВиктОр. 2. А в это же самое время, Хорошок (так звали в урочище весьма заметную фигуру), бывший афганец, задыхаясь и глотая зелёную муть гривастых волн, держась из последних сил за береговое деревце, едва находил в себе силы, чтоб не разомкнуть пальцы, отдав себя на растерзание голодной стихии. Шипение пены, уханье волн, вой ветра – всё это близкий потолок смерти, за которым ярая бель, пыль и ярость неведомой силы. «А ведь только вчера поставил движок... Думал, сетку кинуть... Как же... Йеб... !!! - взрывались мысли в его сознании, - Где ж тебя потом найдёшь, белоснежный алюминиевый катер с водомётной японской силушкой?» Да его просто вырвало из-под Хорошка!.. У-у-у…, как он побежал, его катер, крутясь, шлёпаясь и подскакивая на волнах!.. - страшное дело!.. «Что?!! Меня, Юрия Ивановича Хорошкого – бывшего штурмана боевой машины, выкинуло на этот маленький травяной островок с тремя уродливыми деревцами?!! Меня, который чудом остался в живых в самом пекле Афгана?!! Будто нашкодившего мальчишку?!! Шальными упругими волнами, как ремнём по заднице?!!», - негодовала вся его сущность. 3. «...еще накануне синоптики предупреждали о сложной погодной обстановке, и прогнозы подтвердились. Порывы ветра достигали 20 метров в секунду. В итоге десятки поваленных деревьев (в том числе на территории Петропавловской крепости), раздавленные машины и поломанные рекламные щиты. А из-за упавших светофоров движение оказалось затруднено на Среднеохтинском и Волковском проспектах...»