Новый летний день под бдительным присмотром милого и всеми нами любимого солнышка без всякого на то сомнения как бы расширял границы, установленные небесным главнокомандующим, в коих должны были непременно уместиться и занять подобающее положение людские гостеприимство, добропорядочность и уважение.

Пока наши кумовья чесали загадочно свои собственные затылки, но самое главное - с большой досадой на самих себя, тем временем, новые знакомые степенно с особой присущей для казаков аккуратностью вскарабкались наверх.

- Неплохо устроились, - сказал один из них, с великим воодушевлением посматривая на бутылки с горячительной смесью, стоящие на самом краю обрыва.

- Прекрасный маяк для проплывающих мимо людей и никого при этом не трогающих! – громко засмеялся второй.

- Только вы это, - вступил в диалог Купянский. – Уговор, говорю, только у нас…

- Какой такой уговор? – перебил первый.

- Уж коль этот хмырь поддатый проспорил вам, а ведь я совершенно не причём… Так, чтоб водку не уносить, а выпить с нами прям здесь и до дондышка!

- Да-да! – заулыбался с нахлынувшим азартом Генка, уловив непосредственную выгоду в данном заявлении.

- Это, как его… завсегда могём, уважим - утвердил старший по возрасту и протянул руку для приветствия.

- Будем живы, што ли! – Воскликнул второй.

Геннадий, здороваясь и поглядывая на первого из них, с потаённой хитринкой в глазах начал подзадоривать прибывших гостей. Тем самым внося несусветную сумятицу не только в голове у кума, но и у всей окружающей природы…

- Проходите, гости дорогие! – начал, было, он, но тут же понесло его, окаянного, на всех небесных поворотах, да на огромной скорости. - Мы вас, глубокоуважаемые, щас напоим до самого, что ни на есть - в мозгах помутнения, рыбищу заберём красивую, а вас, голубчиков пьяненьких, в лодку и отчаливай, как звали!

- Чего-чего? – Стали переглядываться казаки. – Шутишь што ли?

- Уж, какие тут шуточки? Напоим, говорю, а вы в Дон кубылтнётесь! Мы спасём, конечно, а вы нам сомика подарите за это! – гоготал во всё небо неугомонный затейщик.

- Не понял юмора! – Захрипел и стал бить кулаком в ладошку молодой рыбак, а тот, что постарше знатно нахмурил брови, под которыми было отчётливо видно, что кто-то сейчас пойдёт на корм не только ужасным сомам, но и к остальным рыбам, обитавшим в удивительной реке.

Купянский оторопел от нагрянувшей неожиданности и неуклюже попятился назад, с опаской поглядывая вниз, мол, далеко лететь и, мол, куда я попал, убьют из-за придурка несолоно хлебавши!

- Он же пьяный, господа хорошие, да к тому же чокнутый с рождения! Он и со мной такие штучки-дрючки вытворяет. Шутки такие дурацкие, поймите только рыбачки! - Завопил Андрюха во всё Купянское горло.

- Ничё и не шутки! Сомищу отберём, а рыбаков закопаем вместе с лодкой, чтоб никто не догадался! - заорал диким, щемящим душу голосом, как потом выяснилось, совсем не пришибленный кум, который тут же встал в не совсем уверенную стойку обезьяны из известного китайского единоборства!

Молодой рыбак, чуть было не рванул в сторону Купянского, а тот в сторону Дона, чтобы решительно и безбоязненно махануть с верхотуры четырёхэтажного дома, как вдруг…

- Генка, ты… что ли? – опомнился старший рыбак с нахмуренными бровями, на ходу расправляя их под стать широченной улыбке.

- Фу-ты, ну ты… Как не я? Он самый! Думал, Вась, не узнаешь меня, чё и кочевряжился для напоминания. Вдруг, испугался, что сам обознался, дурак! Аж, чуть в штаны не наложил от своей же собственной выходки! Сколько лет, сколько зим!?

- А я поглядываю… дысь видывал такого шалапутного, чем и выдал ты себя! Так ведь скоко годков-то уж минуло?

- Пятнадцать, не менее…

- Уфф! – облегчённо вздохнул Купянский и дрожащими руками стал доставать из помятой так же дрожащей пачки сигарету, угощая нового страшного друга, испугавшего его до самого, не балуйся в фирменных шортах!

Василий же продолжал:

- Помнишь, я тебе садок-то предлагал под монастырём заложить? А ты не схотел оставаться, умчался в свой город. А теперь вижу, всё ж освоился.

- Давно уж я тут…

- А у меня сад яблоневый на склоне и рыбалю туточки, - засмеялся Василий и полез обниматься. – Ты, Генка за сома не переживай… Я б тебе его на радостях подарил бы, но за ним щас Москвичи на моторке подъедут. Вот видишь в телефоне список, они звонок уже получили… Двести рублей за килограмм. Прям с места лова, как будто сами пымали! Тут по берегу таких отдыхающих ого-го! А у нас сезон, пользуемся моментом с сотоварищем мне дорогим…

- Та я и сам могу, - начал было хвастаться Генка, но повернул голову в сторону шума, исходящего от прибывающего катера.

- Вот видишь и покупатели подъехали. Коля, сбегай, отпусти товар… Там килограмм сорок пять будет, нехай, мабуть, как за сорок забирают!

Коля стремглав скатился с кручины и уже через каких-то несколько минут мужики втроём старательно и верно стали перекладывать рыбину в катер. Генка, наблюдающий за происходящими действиями с обрыва, вдруг внезапно посмотрел в лицо Купянского.

- Ты чё? – сразу спросил тот.

- Да так, ничего особенного, - ответил Генка и стал досматривать представление.

Но, особенный случай и сохранённый в тайне всё-таки произошёл, что так внезапно очень сильно ошарашило Генкину голову. Даже издалека, хоть Генка был и близорук с рождения, ему вдруг показалось, что большущий сомяра дико подмигнул ему огромным глазом и махнул в сторону глубины немыслимой величины хвостищем.

- Да-а-а, больше не питок, - подумал Генка про себя. – Иначе дальше русалки сбегаться начнут, хороводы водить всякие, твою мать.

Москвичи, тем временем, рассчитавшись с Николаем, фотографировали друг друга в неимоверных позах рядом с удивительной Донской достопримечательностью. Коля же, покопался в лодке, а затем живо влетел наверх и передал деньги старшему напарнику. Следом, он кинул поближе к импровизированному столу пластиковую бутылку, заполненную под пробку прозрачной жидкостью.

- Сколько? – спросил старшой.

- Восемь штук.

Василий, не пересчитывая, положил деньги в карман, говоря с совершенно счастливым видом следующее:

- А теперь, хлопцы, гуляй - не хочу! Наливай и чтоб по полнёханькой! Живы будем, зараз вовеки не помрём!

Завертело, закружило от души, да компанию молодецкую, понесло с нежданным очарованием приятелей, да под великую горочку! Эх, красота! Ух, раздолье, приволье, чудо необыкновенное! Неимоверный разгуляй прыгнул не раздумывая с неба и поскакал в присядочку! Раззудись плечо, да не отвались рука, от бесконечных поднятий стаканов многоразовых!

- Давай!

- Мочи!

Но, как в мире мужском водится, обороты сбавились, начались разговоры с байками, кто во что горазд, а всё вроде бы по делу, но и к месту тоже, как положено.

- Ты как?

- С женой развёлся… долго рассказывать… а ты как?

Эх, погнали: про работу, про друзей, про политику, про баб и казаков Донских, разумеется… про рыбу-то совсем забыли. И водка ведь тут совсем не причём, если уж на то пошло. Хотя… для кого-то и причём. Генка, к этому времени, совсем уж больно упился и расслабился, ведь на радостях гулял, не уступая сотоварищам, а ведь до этого был уже взведён под градус пьянящий. И даже сом подмигивающий причудившейся помехой не стал. Но, какой бы не был организм крепкий, а она, водочка, любого из нас укачает и умиротворит. Особенно здесь, в очаровательном месте на берегу великой реки, в окружении обожаемой нами природы удивительной матушки. Генка сначала упёрся в землю ладонью в полу лежачем состоянии, потом локтём, пока не шмякнулась головушка буйная… просто так, полежать, отдохнуть. Лежит Генчик, ни о чём не думает, задрёмывая, впитывает почти каждое слово друга Василия Ивановича, который с великим упоением принялся рисовать картину про казаков.

- Ежели мы уж начали про них гутарить, - яро взялся рассказывать Василий, посматривая на Геннадия. – То вот он, Батюшка Дон, вам всем знакомый, но неизвестный никому. Много, ой как много на протяжении всех веков река эта видывала, и радости и печали, но более всего слёз людских, а особливо красной кровушки! Первые казаки, документально зафиксировано, появились в этих местах в тысяча четыреста шестидесятых годах! А уже в тысяча пятьсот тринадцатом шестьсот черкасских казаков попросились пустить в крепость Воронеж, дабы их снабдили провиантом, чтоб отогнать ногайцев с половцами в степь по далее, но сами же крепость разграбили, людей по вырезали, а Воронеж сожгли дотла, защитнички!

- Недаром говорят, - озадачил Купянский, - Казак вольная птица, а коли так, ей, птице вольной, тоже кусок хлебушка нужен. Вот они и промышляли.

- Разбой и грабёж, вот и весь их промысел, - вступил в разговор Коля. – Конешно, лешшэ мирных граждан грабануть, чем за половцами по степи гоняться!

- А знаете ли вы, что вообще слово казак обозначает? – спросил Василий.

Оба неуверенно помотали в небо головой, не забывая при этом чокнуться налитыми стопками.

- Очень просто – белый гусь.

- Чаво? – в один голос вопросили друзья, не успев влить в свои познавательные рты лечебного пойла.

- Да-да, - засмеялся рассказчик, глядя на вытянутые в недоумении лица выпивох. – Каз – гусь, ак – белый… получается белый гусь. Само слово происходит от самоназвания одного их тюркских родов, имевших тотемом священного лебедя. Вроде бы род этот, казаком который назывался, оторвался от своего племени, стал свободным. Так и стали называть всех свободных, вольных людей. Да, не забывайте только, что эта версия большинства учёных, только и всего. Есть много и других, порой совсем необычных вариантов. Например, волк-одиночка. Так же назывались передовые отряды, по-волчьи рыскавшие впереди основной армии. А теперь, давай… за кого пьём?

- Я за гусей, - сказал Купянский.

- А я просто за вольных людей, - сказал Николай. – Иваныч, продолжай, добавил он, опрокидывая стопку.

- Дай, хочь закусить-то… хотя, слушайте, в процессе дожую.

Василий Иванович с чувственным смаком откусил от бутерброда с беконом местного производства и продолжил:

- Ну, так вот… Всегда, когда создаётся новое государство либо просто власть меняется, многие молодые и сильные парни не совсем вписываются в новые структуры. Это я вам так, как могу, рассказываю, упрощённо и по-свойски. Ведь они оказываются на обочине жизни, куда им деваться? Так было всегда, такова история, тоже, самое и в наше время происходит, никуда от этого не денешься. Вон возьмите для примера нашу историю девяностых, именно тогда мы с Генкой познакомились. Ох, уж и повидали мы этой братвы немало, проезжая по нашим Российским трассам. Именно тогда, Генчик и привлёк меня к истории, что по сю пору всё выведываю и вынюхиваю, что, где и как было в допотопные времена. Эх, дорога, русская дорога на участки была бандитами поделена. Дань собирали за проезд. Во, стрёмные времена, во, дикие нравы, ничё не поменялось! Только вместо лошади машина, а вместо тачанки с пулемётом – джип с пушкой! Тоже, самое сейчас и на Украине творитымося. И в то злополучное времечко зачастую называли казаками шайки разбойников, на свой страх и риск промышлявших на ничейных территориях и караванных путях. Они, объединяясь в отряды и выходя на большую дорогу, не давали пощады иностранным купцам и своими набегами постоянно разоряли соседей! Вот вам и Дон… самый, что ни на есть караванный путь. На участки был поделён в то время, ведь по нему проходили баржи с добром, было чем поживиться. Чтобы не отпугивать проходящие судёнышки, казаки перестали грабить и разорять, а просто брали дань за проезд. Как сейчас на наших платных дорогах, которые скоро будут повсеместно. Научились у бандитов девяностых, теперь, пожалуйста – под защитой государства.

- Я слышал-слышал, - перебил Коля. – Вон та гора, на том берегу, напротив которой сидим… её ведь название Рыжкина гора, по фамилии тогдашнего вора.

- Правильно говоришь. Официального названия у горы нет, а в народе передалась память-то. Этот Рыжкин выковал цепь тогда здоровенную, перекинул её через Дон и посиживал себе на верхотуре горы, жертву высматривал. Увидел лодку, саблю в руку и пошёл дань собирать. Получил что положено, цепь ослабил, лодка дальше поплыла. Всё очень просто, как в небе белый дым. Неподалёку есть хутор Абросимовский. Тоже название с тех времён досталось этому поселению. Никому и невдомёк из властей наших было, что Обросим, казак местный, тоже проплывающих мимо раскулачивал.

-Вот вы, - Иванович показал пальцем на Купянского, - С Генкой из Петропавловки?

- Да, - ответил Андрей, округлив глаза до не могу.

- У вас там Клайдан заворачивал, в Ширяеве Нестер, в селе Кривоносово Попугай. В Воробъевских каменоломнях совсем недавно воровской стан нашли, аж с тех времён, с оружием, одеждой и добром награбленным. Чуть позже, стали казаки возводить на островах Дона целые крепости. Плетень с двух сторон, в серёдку глину с землёй, на это сооружение, снова два плетня и ещё выше. Так и получалась оборонительная стена. От кочевников легко было скрываться, если их великое число было. Река – естественная преграда. Так и жили, с проплывающих мимо, дак богатели. И попробуй землю только начни пахать в те времена! В лучшем случае изгонят, в худшем в мешок и в воду, что было самой распространённой казацкой казнью. Постепенно начали их царские чиновники к рукам прибирать, а тем уже деваться некуда супротив царской армии и на месте насиженном. Эти казачьи городки, стали служить первыми защитными крепостями от набегов степняков и татар крымских. Крымские татары бушевали во всю в ту пору. Раз в год набег, это как на работу сходить. Наберут в полон мужей и баб и в рабство к туркам. Год живут припеваючи, потом снова здорово. От этого места неподалёку, под белой горкой, тоже есть такой остров, только он уже в полу островок со временем превратился. Там стояла крепость и был тот самый казачий городок. В две тысячи восьмом году один кладоискатель две тысячи сто пятьдесят монет нарыл. Взял, да и выложил, придурок, в интернет новость свою, чтоб похвастаться. Как рванули туда чернокопатели со всех волостей и округов, Боже мой, всё вверх дном перевернули, всё до косточки. Когда археологи официальные прибыли, там только чёрта лысого и ищи. Хотя нашли, древнюю стоянку человека под этим местом ещё глубже. Потом вот ещё, какой удивительный факт. В газете прочитал, будто парень тот, который серебро нашёл, сгинул неизвестно куда. Вот что они, денюжки, творят и делают. Ну, давай, ещё либо по стопочке!? Генка храпит вовсю, нехай отдыхает…

Именно на этом месте прервалась мужицкая болтовня, потому, что…

- Ты чё, глухой? – раздавалось на всю округу откуда-то издалека.

Генка зашевелился от непонятных звуков, но вставать пока не захотел.

- Слушай, ты… романтик хренов! - не унимался Андрей.

Генка пошевелился ещё раз.

- Поднимай свою сонную задницу! Цепляй дохлую курицу и закидывай донки! Ты думаешь сомов ловить… или нет? - крикнув всё это в Генкин адрес, кум развернул лодку и поплыл в другое место.

Генка очнулся, с непонимающим видом оглядываясь по сторонам. Никого нет, скатёрки самобранки нет, мужиков, словно ветром сдуло.

- Не понял ни фига! Чё за чудеса в решете. Солнцем что ли ударило?

- Ты чуешь или нет, лопух? – доносилось из лодки.

Генка, не зная что ответить, чтобы сильно не нагрубить, крикнул в догонку:

- Да, я и сам только что собирался, - но, про себя подумал: - Да, что б ты, не сильно на крутом повороте перевернулся, командир долбанный! Дай хоть трохи в себе разобраться.

Походив взад и вперёд, Гена не нашёл ни одной улики говорившей о том, что ему буквально сейчас, сию минуту привиделось или приснилось.

- Кум, - закричал он. – А где Вася? Казаки с нами выпивали?

- Пошёл к чёрту… допился, баран! Какие казаки, какой Вася?

Продолжение...