И что оно такое, эта первая любовь? Сейчас, уже пребывая во взрослом состоянии, находясь постоянно в рутинной суете, я не перестаю удивляться тем мыслям, которые когда-то посещали мои детские полушария доморощенного мозга, не устаю восторгаться, иногда чуть-чуть стыдливо, тем чувствам и тем эмоциям, возникавшим, казалось бы ниоткуда, но так сильно повлиявшим на дальнейшую судьбу. Школьная пора – очаровательное время, чем-то и когда-то восхитившего каждого из нас, где мы впервые, очень осторожно, стали получать удивительные позывы к противоположному полу.

Кто-то влюблялся с первого класса, кто-то с седьмого, кто-то нёс это непревзойдённое чувство на протяжении всего школьного времени. Я, как уже говорил раньше, влюблялся всегда! Начиная, с садика и с первых классов школы, с их первыми детскими переживаниями и волнительными эмоциями, ещё не думая о сексе, наивными, порой, но чистыми и настоящими, но далее…- уже стараясь всё ближе и ближе коснуться той самой запретной темы, уж так невыносимо влекущей, аж до не могу!

Примерно за неделю до первого сентября у нас в семье было почти всё полностью готово к школе: букварь, счётные палочки, красавец - деревянный пенал, с карандашами и ручками, заправленными чернилами. Ох, уж эти ручки, сколько они мне доставляли невероятных хлопот случайными кляксами, на постоянной основе, и невыводимыми пятнами на одежде и руках. В обиход уже давно вошли шариковые ручки, но учительница начальных классов, Руфина Николаевна, строго-настрого наказала всем родителям, мол, дальше, что хотите, то и делайте, но вплоть до четвертого класса, её ученики, будут пользоваться только чернилами, потому как это приводит к усидчивости, сосредоточенности, а отсюда - к чистому написанию букв и слов. Если бы не чистописание, то я бы был круглым отличником в начальной школе. Хоть и не занимались нами родители полностью, но я выступал довольно уверенно, неплохо подготовленным учеником в дошкольном плане образования, да что там говорить - подкованным на полную катушку.

Папа, тот ещё успел семилетку закончить и почти сразу отбыл в уже послевоенную Германию, так как пришёл срок служить в армии. Но, маме удалось получить только начальное образование. Я очень удивился потом, когда узнал, что мама, являясь старшим продавцом шикарного гастронома, закончила всего три класса в деревенской школе. А ведь в сорок седьмом году ей и двенадцати лет не было. Но, поскольку она являлась самой первой рождённой из остальных четверых детей в семье, то пришлось ей, горемыке, идти в лес вместе с взрослыми бабами и обрубать топором сучки, сваленных сосен, чтобы получить хоть какую-то еду, но совершенно не думать при этом о дальнейшем образовании. Очень голодным было то времечко страшное. Чёрт возьми, ведь уже два года, как отгремели салюты по Великой Победе, которую все ждали с небывалым надрывом в сердцах за любимую Родину. И что взамен? Лебеда с крапивой, которых, днём с огнём, не найти было, одни валенки на всю семью и горечь с переживаниями за непонятное состояние, живя в выигравшей в войне стране. И это в то время, когда генералы, с особым удовольствием, пёрли целыми составами полученные трофеи. И только не надо мне говорить, что нужно было потерпеть, как и после революции, опять для будущего. Еще немного, ещё чуть-чуть потому, что нужна, кровь из носа, индустриализация и восстановление городов, когда в деревнях дохли, как мухи, ни в чем неповинные, но в одночасье стали ненужными, обычные крестьянки. Ведь, что с них взять, потерявших своих мужей и детей на фронте! Для чего им, бедолагам, обещания, когда за этими обещаниями стояли целые жизни, ещё не убитые войной, но покорёженные, замученные, вывернутые наизнанку!?

Как я уже говорил, мы с братом были предоставлены самим себе и улице, но скорее всего, именно по этому, брательник учился совсем плохо, хотя был ответственным и добросовестным, если касалось чего бы то, не было, но только не подготовки домашней работы. Женька учился тогда в шестом классе и, с его помощью, я знал буквы, умел читать, считать, да даже мог вполне сносно произнести несколько слов и первые десять цифр на английском языке. Первыми моими дошкольными книжками были тоненькие, с цветными картинками, книжечки из детской библиотеки. Это были - начальные выпуски мультфильмов про крокодила Гену и «Ну, погоди» с картинками, которые я непременно переводил на чистые листы через копировальную бумагу. Короче говоря, я и так пошёл в школу почти с восьми лет, да плюс ко всему, два первых класса просто проболтался без особого интереса потому, что всё знал по начальным предметам. Если бы меня сразу направили в третий класс, то думаю, путное что-нибудь из меня и получилось.

Заболтался уже совсем не на тему о любви, показывая тем самым, хотя бы чуть-чуть картину собственного детства, но вот оно…- примчалось на всех парах самое первое в моей жизни - Первое сентября! Сосед, дядя Женя, срезал, для двух букетов, достаточное количество шикарных высоченных гладиолусов, которые старательно выращивала его жена, тётя Валя, и вручил один из них своему сыну Боре, а другой мне. Мамы нас отвели на торжественную линейку школы номер семнадцать. Мы были безмерно рады, а, порой, даже счастливы, что записали нас не в рядом стоящие школы под номерами восемнадцать и девятнадцать, где, по мнению местных пацанов, обучались не совсем полноценные и может чуть-чуть неадекватные маленькие граждане. Как оказалось потом, в тех школах думали то же самое, только уже по отношению к ученикам нашего учебного заведения.

На линейке я сразу и влюбился, не успев ещё попасть даже в класс! Она стояла такая, такая… В общем, какая-то не такая, как все. Хоть в белоснежном ярком переднике, а без косичек и бантов, но с короткой стрижкой почти угольных волос. Очки строго подчёркивали милое девчачье личико, которое произвело на меня неизгладимое тогда впечатление небывалой нежности, к её кажущейся беззащитности. Её мама, стоящая рядом, суетливо стреляла глазками по сторонам, то и дело, бросая на асфальт, тревожащую до глубины моей детской души, фразу:

- Да, что же это такое, да, где же он есть?

Из обрывков фраз, я понял, что кто-то должен принести цветы, но опаздывал, приводя в неистовое положение мамочку и в плачевное состояние её собственную дочку. Не долго, думая, я разбомбил одним махом свой букет и поделился со Светочкой, как её, оказалось потом, звали. Она так засветилась от неожиданности моего порыва, так вспорхнула над асфальтом, что восторженно подняла глаза и, даже не улыбнулась, нет… – громко-громко засмеялась, доставляя тем самым, ни изведанное доселе, ни сказать словами какое, удовольствие, прошедшее милой волной через всё моё подростковое тело!

В классе я свободно мог бы усесться с ней за первую парту. Но, мальчишеское упрямство, сдобренное наукой старшеклассников, никоим образом не захотело быть, как тогда казалось, умником в первых рядах и у всех на виду, на не нужном обозрении. Хоть и был я тоже близорук, но упорно продвигался на задние ряды. За всё время, пока я проучился в школе, ни разу не одел очков, что, безусловно, негативно отразилось на моём продвижении по наукам. Например, по письменным предметам были очень низкие оценки, потому как ваш покорный слуга почти ничего не видел, что было написано на доске. К тому же, я никогда не учил домашних уроков, списывая на переменах, но, очень-очень много читал и, по этому, преуспевал по устным предметам, схватывая необходимые знания на лету, во время рассказа преподавателя. И, так уж случилось, видя только третью строку у окулиста на его тестовом плакате, прокатилась жизнь вашего рассказчика без каких-либо очков. В театре - с биноклем театральным, в кинотеатре – в первых пяти рядах. Даже в армию пошёл со стопроцентным зрением, подсадив взамен себя дружка, для получения нужного отзыва. И потом, стреляя из карабина на стрельбище по соседским мишеням, удивлялся: почему, мол, в свою сторону ни разу не попал. Зато сейчас, когда старческая развивающаяся дальнозоркость встретилась с моей врождённой близорукостью на определённой границе, то я, в отличие от своих сверстников, опять очками не пользуюсь и вижу всё вдали, но читая при этом самый мелкий шрифт.

Светочка быстро позабыла про те цветы, которые, казалось бы, должны нас были сблизить и подружить. Но, не тут-то было, в мою жизнь ворвалась впервые, причём сразу, безответная любовь. Скорее всего, рано, всё-таки, мне тогда было говорить о серьёзных чувствах, но меня они, тем не менее, уж очень здорово цепляли. Никакого ко мне внимания и, только потом, чуть повзрослев, появились и у Светы те самые эмоции, но только уже не ко мне, а к одному, увы, из старшеклассников.

Тем временем, я, ни в коем случае, не терял надежды и любыми на то способами старался обратить на себя внимание. Но совсем не было у меня тех самых мальчишеских выходок, типа дёрнуть за косичку или ударить портфелем, нет, тут было всё гораздо сложнее, почти как у взрослых. По доброте своей наивной, но и с надеждой, хоть чем-то привлечь к собственной персоне, пришлось для начала дарить подарки. Первым из них была самодельная цепочка. Я её свистнул у брата, который так старательно сконструировал это красивое изделие из обыкновенной цветной проволоки. Во время перемены я положил цепочку на парту, где сидела Светочка и, с великим волнением и нетерпением ждал, чем проделанная операция обернётся. В начале урока, когда все ученики сидели на своих местах, а учительница ещё не подошла, Светочка демонстративно принесла мой подарок и положила перед моим носом. Это был конец света, по имени Света! Весь урок я просидел словно на гвоздях, которые мне втыкались в известное место одной единственной мыслью: чтоб сорваться, во чтобы то, ни стало с места и бежать, рвать, куда попало несмотря ни на что! Прозвенел звонок. Я сидел, как пришибленный. Группа девчонок, стоя у доски, чуть ли не показывали на меня пальцами. От группы отделилась Светочка, и, подойдя вплотную ко мне, молча забрала цепочку, всё ещё лежащую на краю парты. Следом, мой предмет обожания, так же молча, удалилась и…- только слышен был смех со стороны её подружек, без всякого на то сомнения, направленный в мою сторону.

Следующими моими подарками, были фотографии героев целой серии фильмов про «Четырёх танкистов и собаку». О, это был удивительный многосерийный фильм, идущий на допотопных тогдашних телеэкранах! По тем временам, для нас просто настоящий шедевр, ведь по-другому, это увлекательное кино никак не назовёшь. На втором этаже, где учились старшеклассники, был оборудован целый стенд, посвященный этому фильму. Удивительный Янош Косс, Франтишек Печка, грузин Григорий с Шариком и другие… смотрели на нас, открывших рты, из любительских черно-белых фотографий, как бы говоря, мол, вот мы здесь, с вами.

Друзья моего брата частенько пользовались услугами этого стенда и нагло подворовывали фотографии для своего личного пользования и обозрения, в чисто эгоистических соображениях. В чисто других соображениях, совершенно не зная, откуда берутся эти фотографии, я потихонечку тырил их у самих воров и дарил, с особым торжествующим чувством своей возлюбленной. Короче говоря, они, эти фотки, по замкнутому кругу, опять возвращались в школу, где их, моя ненаглядная Светочка, передаривала направо и налево, чем и пользовалась большущим успехом. Я же получил на некоторое время прозвище «Печка» от того самого Франтишика по своей схожей фамилии. Это прозвище служило мне верой и правдой, аж до тех пор, пока мы не стали изучать печенегов.

Наша учительница, увидевшая кучу фоток, ходящих без перерыва по рукам детишек, предложила вдруг, организовать свой собственный стенд, на котором, как в старших классах, должны любоваться своими героями и младшие ученики. Ещё раз повторюсь, что я не знал, откуда эти фотографии и принёс ещё несколько штук, специально для этого форума. На меня смотрели, как на героя, с восхищением и даже с некоторой завистью. Слава Богу, что этот стенд не был сделан, по причине окончания знаменитых серий, либо по другим неизвестным мне поводам. Но мне, ни разу, не державшему фотографический аппарат в руках, пришлось серьёзно заняться неизвестным фотоделом потому, что всем своим дружкам в классе давно соврал о личном профессионализме в этом вопросе.

Польза от этих изысканных подарков, несомненно, была, так как мне было разрешено таскать портфель от школы до дому моей избранной принцессы, не смотря на великий крюк, стоящий на пути к моим родным пенатам. Но, иногда мне стало казаться, что лучше бы этой пользы не было, ведь отношения ко мне, такого, какое я хотел и ждал, не ощущалось и даже не предвиделось. Совсем недолго я доставлял в пункты назначения эту тяжеленную и, вскоре, совершенно ненавистную мне портфелюгу! Сначала, ваш покорный слуга, перестал носить набитый, как мне тогда казалось, кирпичами, портфель, от дома в школу. Затем я прекратил это делать и в обратном порядке. Через некоторое время, у Светочки появился новый носильщик, а моя любовь внезапно стала проявляться в совершенно других, уже в ревностных качествах, неведомых мне до той поры. Недолго мысли мои кувыркались во влюблённой голове, пока не уяснили одну немаловажную вещь, что подарками и услугами нельзя заработать к себе те чувства, которые сам и испытываешь.

На этом и закончилась моя очередная детская влюблённость, после которой я очень скоро, ещё более страстно, полюбил другую девчонку, и неумолимо стал понимать другие, не менее важные, вещи в области Амура, которые до меня ещё не доходили и никаким боком не касались. Но это уже будет совсем другая история, которую я непременно вам расскажу.

Продолжение…