(история деда Калинкина) Однажды, по юности, был я влюблён В соседскую девушку Глашу. Я полем шагал к ней, в любви окрылён, Апрелевским ветром пропахший. Я к ней приходил с «колотушкой» в груди И долго стоял перед дверью... Мечтаньями душу свою бередил, В случайное счастье не веря. На вид – не красавица девка была… Но будто бы что-то увидев, До алого цвета по ней я пылал, В фантазиях нагл и бесстыден. Я с ней говорил пречуднЫм языком, Неточного слова пугаясь. Буквально магнитом меня к ней влекло... А значит - нельзя, не касаясь... ...и то молоко, что из крынки она Мне щедро в бокал наливала, Я пил и пьянел, как от кружки вина И… было мне всё его мало. Любили мы вместе гулять по полям, Вдыхая весны ароматы И там не стеснялись себе позволять, По юности - не виноваты... Отец этой девушки плотником был И где-то крестьянствовал днями. Но если когда нас вдвоём находил, То в шутку смеялся над нами. Он в шутку смеялся, а я каменел, Оставив укол без ответа. Ответить бы шутке, но, веришь, робел: Подумать боялся об этом. Ещё вспоминаю я случай один, Что в душу вселил мне тревогу: Морозец по осени землю схватил И озеро тронул немного. Со школы я выбежал разгорячён, Чубастый высокий красавец... И что мне до льда, коль сам чёрт нипочём!... А лёд, как я помню, был с палец... И тут же, к открытой воде поскользил, Слетев по инерции в воду... И там, бултыхаясь, взахлёб голосил, Лицом, обратившись к народу. В ответ, через слово, я слышал: «Давай! Забрасывай ногу!!! Бросками!!!..» Другими словами – тони-погибай, Сдавая внешкольный экзамен. Вдруг вижу: судьба!... От стыда обомлел: Спасенью обязан Глафире... ...и мучаясь в чувствах, три дня проболел, Дыша над картошкой в мундире. Я к ней с той поры не захаживал... Да-а-а... И чуб свой отстриг: наболело... Она за него и схватила тогда, Таща из воды моё тело. Унижен, раздавлен, исчез ухажёр... Какие тут, на хрен, цветочки! И на сеновале, покоя лишён, Я грезил, дошедши до точки. Эх! - молодость, друг мой, уже не вернуть, В девятом десятке хромая... Лишь только, когда принимаю на грудь – Глафиру свою вспоминаю. Прошло с той поры шестьдесят восемь лет... И знаешь, где встретил я старость? В Глафирином доме. Да Глаши в нём нет... Но, старая память осталась...