ГДЕ НАЧИНАЕТСЯ МЕЧТА? Последние августовские дни выдались на редкость теплыми и ласковыми. На берегу реки сидели четверо ребят: трое мальчишек и девчонка. Они молчали, наблюдая за течением реки. Рядом валялся волейбольный мяч. Играть никому не хотелось. - В четверг в школу. Так не хочется, - Лика Свирская потянулась. - Скука полная. И Антонина придираться будет ежедневно. - А куда денешься, - сказал Жека Геленин. - Не бросать же. Да и кто даст? Обязательное среднее образование. Четверка дружно засмеялась. - Ребят, а давайте что-нибудь придумаем такое, чтобы всем стало интересно. Поставим школу на уши. - Ты о чем, Лик? - спросил Игорь Рудаков. - Ну, я не знаю. Розыгрыш какой-нибудь. Мы же можем. Так, чтобы весело было. Ленька Мезенцев, до той поры не участвовавший в словесной перепалке, вступил в разговор. - Ребята, а давайте... Четверка скучковалась и начала горячо обсуждать план. * * * ...Октябрьский дождик стучал в окно. В учительской было непривычно шумно. Обсуждали события последних дней. Завуч Антонина Егоровна, грузная женщина невысокого роста с привычным запахом никотина изо рта и неизменной ниткой дешевых крупных красных бус на сером свитере держала речь. - Этому пора положить конец. В школе под угрозой срыва весь педагогический процесс. И все из-за какой-то, простите, идиотской затеи. Необходимо в кратчайшие сроки найти зачинщиков и примерно наказать их. Наказать таким образом, чтобы другим было неповадно. Нет, это же надо додуматься - волшебство. Исполнение желаний. И это в наше время. Находившиеся в комнате педагоги предпочитали не прерывать монолог завуча вне зависимости от того, были они с ней согласны или нет. Лишь физик Вениамин Федорович, молодой высокий брюнет, тайная мечта всех классных дам школы, откровенно веселился, слушая завуча. Та заметила настроение физика и обратилась непосредственно к нему. - Вам, Вениамин Федорович я вижу весело. - Не вижу повода для грусти, Антонина Егоровна. Дети придумали игру. Им нравится. Почему мы должны вмешиваться. Антонина Егоровна грозно посмотрела на физика. - Мы должны вмешаться только лишь потому, что мы - педагоги и наш святой долг направить детский ум и фантазию в нужное русло. Если же мы будем потакать подобным вещам, то нам не место в советской школе. - А что собственно произошло, - подала голос молоденькая учительница математики, недавно пришедшая в школу по распределению из ленинградского пединститута. Антонина Егоровна смерила девушку взглядом и с назиданием ответила. - Вам, Ольга Олеговна, не личной жизни сейчас надо больше времени уделять, а вливанию в педагогический коллектив. Тогда бы вы знали, что кто-то в школе пустил слух, что есть такой волшебник, который выполняет любые желания. Главное прийти и попросить. Представляю, что наши ученики уже напросили. Ажиотаж такой, что... если бы они учебой так интересовались как этим доморощенным волшебством. Уже в области начали интересоваться, что у нас происходит. Ольга Олеговна смутилась и уткнулась в тетради. Физик снова вступил в разговор. - Лично я не вижу ничего плохого в детских фантазиях. Ребята придумывают свой мир, им интересно. Пройдет время, они успокоятся. Ничего страшного. - Вениамин Федорович, дорогой - голос завуча звучал устало. - Если наши дети придумывают себе другой мир, значит, наш их не устраивает. Вот что страшно. Сегодня они придумывают другой мир, а завтра они начнут придумывать себе другую страну. - Вы перегибаете палку, уважаемая Антонина Егоровна. - Поверьте моему опыту. Я знаю, что говорю. И обещаю вам, что уже к концу недели найду зачинщиков. Благо некоторая информация уже есть. - От кого если не секрет, - поинтересовался физик. - Не важно. Но этим ребятам я доверяю. Ладно. Звонок уже скоро. Пора и по местам. Антонина Егоровна покинула учительскую. После ее ухода еще какое-то время в комнате царила тягостная тишина. - Что плохого в придуманном волшебнике? - сказала Ольга Олеговна. - Такое впечатление, что у Антонины Егоровны не было детства. - Детство бывает у всех, - вздохнул физик. - Только у каждого оно разное. * * * В пятницу после уроков компания заговорщиков собралась на школьном дворе. Лика сидела на скамейке. Игорь с Жекой примостились на турнике. Ленька стоял чуть поодаль. Настроение у друзей было паршивое. - Интересно, кто нас заложил Антонине? - спросила Лика. - Теперь-то какая разница. - Игорь сплюнул на землю. - Эх, ребя, ждут нас большие неприятности. Еще, небось, родителям сообщат. - Тебе чего бояться, - Жека посмотрел на Игоря. - У тебя одна мать. Покричит только. Это у меня батяня разбираться не будет. Всыплет под первое число - и вся любовь. - Я предлагаю так, - сказала Лика. - Пойти к Антонине и сказать, так, мол, и так. Не было ничего на самом деле. Пошутили. Больше не будем. Исправимся. Вот и все. Ленька посмотрел на Лику. - Я не пойду, Лик. Это неправильно. Ведь было же на самом деле. И есть. Почему мы должны оправдываться? Вся компания уставилась на Леньку. - Ты что, больной? Или прикидываешься, - сказал Игорь. - Да с нами за такую правду знаешь, что сделают? И характеристики будут такими, что и в ПТУ соваться страшно. - Далеко еще до ПТУ. Три года. Забудут, - пробурчал Жека. - Но все равно к завучихе надо идти и извиняться. Так спокойнее. Авось домой не сообщит. - Ребята, вы чего? - закричал Ленька. - Это же они неправы. Ведь на самом деле все есть. И все было. Зачем вы так. - Тебе, Леня, конечно, все можно, - сказала Лика. - У тебя отец - большая шишка. - Отец здесь не при чем, - ответил Ленька. - Это наше дело. - Вот и надо его закончить, - сказал Игорь, спрыгивая с турника. Следом прыгнул Жека. - Айда к Антонине. Она пока в школе. Расскажем все. Думаю, что простит. Побухтит немного, но простит. - Я не пойду, - сказал Ленька. - Помните, что он нам сказал. "Мечты не исполнятся, если их предашь". Лика подскочила к Ленька. Глаза ее налились злостью. - Да у меня сейчас только одна мечта, чтобы не было этого ничего. Одни неприятности. И никто никому ничего не обещал и не говорил. Мы это все при-ду-ма-ли! Ты понимаешь? Или ты и вправду поверил? - Я верю, - прошептал Ленька. - И с вами не пойду. Мне извиняться не в чем. - Ну и оставайся, - Лика убежала догонять ушедшую парочку. Ленька смотрел им вслед, а в глазах его стояли слезы. * * * ...Антонина Егоровна постучалась в кабинет директора. - Дмитрий Петрович. Можно? - Да, конечно, Антонина Егоровна. Что у вас? Завуч подошла к директорскому столу и села на стул. - Я все узнала, Дмитрий Петрович. Да и зачинщики сами пришли. - Кто? - Те, кто устроил эту глупую игру с волшебником, исполняющим желания. Дмитрий Петрович оторвался от бумаг и посмотрел на завуча. - И кто же это? - Как я и предполагала: Свирская, Рудаков и Геленин. Они только что были у меня и во всем признались. Но есть одно обстоятельство. Директор смотрел на Антонину Егоровну с интересом. - Какое же? - Эта троица утверждает, что зачинщиком был Мезенцев. - Леонид? Сын Сергея Васильевича? - Вот именно. У меня нет оснований не доверять ребятам, поскольку и другие ученики подтверждают факт участия Мезенцева. Директор вздохнул. - Да. Чего только не бывает. Надежда школы. Одаренный мальчишка. Сын секретаря обкома комсомола. Даже не знаю, что и сказать. Антонина Егоровна выдержала паузу и продолжила. - Я уже сигнализировала по этому поводу... Директор перебил завуча. - Мне кажется, вы поторопились. Сначала следовало бы поговорить с самим Леонидом, с его отцом. - Дмитрий Петрович, я доверяю своему педагогическому чутью и знаю, что все сделала правильно. С Мезенцевым-младшим я поговорю завтра. Ему нужно к олимпиаде готовиться, биться за честь школы, а не чудесами липовыми заниматься. А с Мезенцевым-старшим найдется кому поговорить и без меня. Директор отвел глаза на портрет Андропова. - Как знаете, Антонина Егоровна. Может быть, вы и правы. - Еще один момент, Дмитрий Петрович. - Слушаю вас. - Я хотела бы поговорить насчет Вениамина Федоровича. Я считаю, что он не вписывается в наш педагогический коллектив. Его манера поведения... - Антонина Егоровна! Вениамин Федорович - прекрасный специалист. При нем наша школа делает большие успехи. И, кстати, наши ученики именно с Вениамином Федоровичем завоевали престижные места на последних олимпиадах. Не так ли? Обиженная тем, что ее так бесцеремонно перебили, завуч все же нашла в себе силы кивнуть. - Вот и хорошо. Следовательно, этот вопрос мы закрыли. У вас еще что-нибудь? - Нет. - Тогда всего доброго. И убедительная просьба не давить на мальчика. Он очень одарен и не хотелось бы, чтобы он показал на соревнованиях плохой результат. - Я поняла, Дмитрий Петрович, - Антонина Егоровна встала со стула и покинула кабинет. * * * ...Сергей Васильевич Мезенцев, секретарь обкома комсомола, отпустил служебную машину, вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и открыл дверь. В прихожей было сумрачно. Сергей Васильевич зажег свет. С кухни послышались торопливые шаги жены. - Сереженька, ты? Сергей Васильевич снял туфли, стараясь не поднимать глаза на жену. - Что произошло, Сережа? На работе что-нибудь? - Где он? Она все поняла. - Я прошу, Сережа, не надо. Ему и так сейчас достается. Я ничего не понимаю. Обычная игра. Почему ей придали такое значение? Кафка какой-то. При упоминании имени австрийского писателя Сергея Васильевича передернуло. Он не очень любил вспоминать о том, что его супруга - домохозяйка ныне - когда-то блистала на филологическом факультете московского государственного университета и почти уже закончила писать кандидатскую, как ему дали назначение, а следом родился Ленька... Сам он особыми талантами не блистал, знал это и старался взять свое трудолюбием и усидчивостью... Во время монолога жены Сергей Васильевич успел раздеться и прошел в гостиную. Жена пошла следом. - Сегодня меня вызывали в Комитет. Семен просил зайти. Пока что только он. Мы с ним поговорили. Там тоже не в восторге от ситуации. Мы выпили, поговорили по душам. Он посоветовал как-то урегулировать быстро. Намекнул, что в Москву уже капнули. Кто, не сказал, но я догадываюсь. - Что с нами будет? - Ничего. Катя, все в порядке. Я что-то устал в последнее время. Столько всего накопилось. Хочу просто поговорить с сыном. - Как знаешь, только не дави на него, не уговаривай. Он и так замкнулся в последнее время. - Я просто поговорю. - Он в своей комнате. Сергей Васильевич вышел из гостиной и направился в комнату сына. Ленька сидел за письменным столом и разбирал марки. Он даже не обернулся, когда вошел отец. Сергей Васильевич сел на диван и окликнул сына. - Леня. Я хочу с тобой поговорить. Ленька обернулся, нехотя слез со стула и подошел к отцу. - Пап. Знаешь... - Знаю. Или догадываюсь. Какая разница. Скажи мне честно. Тебе это действительно так необходимо? Ленька, может быть, впервые в жизни взглянул на отца более внимательно. Ему показалось, что сейчас с ним говорит не тот строгий человек, которого он привык видеть ежедневно всю свою жизнь, а кто-то другой. Кто-то, кто теперь стремится понять его. Внутри Ленька очень боялся довериться нынешнему отцу. - Пап. Я не делаю ничего плохого. Просто я верю в то, что все происходящее - правда. Сергей Васильевич посмотрел в глаза сыну и улыбнулся. - Скажи мне. Он действительно выполняет все желания? Только не обманывай. Глаза Леньки заблестели. - Конечно, выполняет. Просто ему надо верить. И все. И тогда он выполнит. Ты, папка, не смейся. Я знаю, мне говорили, что так не бывает. Но ведь у меня получается. - Леня, я тебе верю. Не волнуйся. Если ты считаешь, что прав, то иди до конца и ничего не бойся. Сергей Васильевич обнял сына и прижал к груди. Ему вдруг пришло в голову, что последний раз они так сидели уже очень давно. Ленька, совершенно обалдевший от такой перемены в отце, прошептал: - Пап, а хочешь, я вас познакомлю. Сергей Васильевич отстранился от сына. Посмотрел ему в глаза и сказал: - Хочу. Мне будет, о чем с ним поговорить. * * * - Входи, Мезенцев. Ленька закрыл за собой дверь и встал напротив стола завуча. Этот кабинет Ленька терпеть не мог. Появление в нем обычно не сулило ничего хорошего. Антонина Егоровна сидела за столом и пристально смотрела на пятиклассника. - Ну, что, Мезенцев? Как ты объяснишь все происходящее? Ленька молчал. - Я, кажется, спросила, Мезенцев. Отвечай на вопрос. - А что отвечать? - Зачем ты придумал эту игру в волшебника. Ты понимаешь, что натворил? В школе царит самый настоящий бардак. - Я ничего не придумывал, Антонина Егоровна. - Да? А вот твои товарищи говорят, что это твои фантазии? - Это не фантазии, Антонина Егоровна. - Ты хочешь сказать, что существует настоящий волшебник, который исполняет желания? Ленька кивнул. Антонина Егоровна ухмыльнулась. - Ну и скажи мне, Мезенцев, что ты у него попросил? Ленька посмотрел на завуча. - Этого нельзя говорить. Заветную мечту рассказывать нельзя. Иначе ее предашь, и она не сбудется. - И ты в это веришь? - Антонину Егоровну злило поведение пятиклассника. Ленька снова кивнул. - А вот твои товарищи рассказали о своих мечтах. Свирская, например, хочет стать знаменитой актрисой, Геленин - богатым, а Рудаков - героем. Ты знал об этом? - Теперь знаю, - Ленька насупился и стал смотреть на носки ботинок. - Леонид, ты же умный мальчик. Физикой увлекаешься, как ты можешь верить во всякую, - здесь Антонина Егоровна хотела сказать "чушь", но осеклась, - дребедень? Ленька пожал плечами. - Я просто верю. И все. И знаю, что прав. - А я значит не права. Так получается? - Угу. - Что?!! - Антонина Егоровна побагровела. - Слышал бы тебя твой отец. - Он все знает. Я ему вчера рассказал. Антонина Егоровна схватилась за голову. - И что он сказал тебе? - Он мне верит. - Все, Мезенцев, с меня довольно. Ступай. Раз тебе больше по душе какие-то вымышленные волшебники, то будем рассматривать вопрос о твоем исключении из рядов нашей пионерской дружины. Ленька поднял глаза на завуча. Глаза его полыхали. - Ну и исключайте, - он повернулся и вышел из кабинета, не закрыв дверь. Вслед ему донеслось "Мезенцев, стой!", но он даже не обернулся. Он бежал по коридору к выходу из школы, плакал и шептал: "Предатели!" * * * Линейки не было. С урока математики Леньку вызвали в комнату старшей пионерской вожатой. Его и Лику - звеньевую. Там, в полной тишине, в присутствии завуча старшая пионервожатая приказала Лике снять с Леньки галстук. Когда Лика развязывала узел, ее руки дрожали. Губы тоже. Ленька воспринимал все спокойно. Как будто и не с ним это происходило. Антонина Егоровна удовлетворенно приняла галстук из рук старшей пионервожатой и вышла из кабинета. На выходе хмыкнула себе что-то под нос, но никто не расслышал что именно. Лика, готовая расплакаться еще до экзекуции, вылетела из комнаты, хлопнув дверью. Ленька вышел спокойно. В рекреации он подошел к окну, сел на подоконник и стал насвистывать любимую песенку. За этим занятием его и застал Вениамин Федорович. У него не было урока, и он знал о том, что должно было произойти. Первым его порывом было прийти в комнату старшей пионервожатой и помешать расправе, но потом. Потом он просто чуть задержался в физическом кабинете. И теперь, увидев Леньку, сидящего на подоконнике и смотрящего в окно, он подошел неслышно, потрепал его кудри и сказал: "Ну, что ж. Еще не Джордано Бруно, но уже и не Галилей". Ленька лишь улыбнулся. Вениамин Федорович понял, что сейчас он лишний и пошел по своим делам. * * * "...Обратно в пионеры меня попытались принять буквально через месяц, поскольку защищать честь района на областной олимпиаде по физике кроме меня было некому. Сами понимаете: в те времена "непионер" и победитель олимпиады - это как гений и злодейство, две вещи несовместные. В пионеры я вступать отказался, обида оставалась слишком сильной. Случился очередной скандал. В итоге отца выгнали из райкома комсомола, но как оказалось позже - все эти события пошли нашей семье только на пользу. Через полтора года началась перестройка, все закружилось-завертелось. В самом начале девяностых отец стоял во главе демократической оппозиции края и, в конце концов, занял кресло губернатора. Я, правда, к тому времени уехал в Москву, поступил в университет... ну а дальше, моя биография хорошо известна всему миру. Так что не будем об этом". Старик откинулся в кресле и с явным удовольствием затянулся трубкой. По его виду нельзя было даже предположить, что в эти дни он отмечал 90-летний юбилей: крепкий, атлетично сложенный мужчина, с густой шевелюрой седых волос. И голос совсем не стариковский: напротив, молодой, напористый с лукавыми интонациями. - Молодой человек, надеюсь, что ответил на все ваши вопросы. Простите старика, но я немного устал. Сегодня еще столько суеты. Юбилей! Терпеть не могу эти хлопоты, хотя не скрою, что приятно. Давайте потихоньку закругляться. - Да-да, конечно. Просто хотелось бы узнать, что стало с вашими друзьями детства. Они получили, что просили? Леонид Сергеевич чуть задумался. - Как сказать. Во всяком случае, все желания были выполнены. Игорь мечтал стать героем. Им и стал. Перед самым выпускным вечером он спас из горящего дома ребенка. Успел вытолкнуть девочку, а самого балкой придавило. Школу назвали его именем. Лика Свирская стала актрисой. Всю жизнь играла в нашем областном драматическом театре. Главные роли, правда, обходили ее стороной, но она не жаловалась. Женя хотел стать богатым и стал. Он много работал. Организовал фирму. Но здоровье подвело. Умер от инфаркта совсем молодым - сорока не было. Я много размышлял о судьбе друзей. Вроде как волшебник и исполнил их желания, но вот только... Здесь профессор Мезенцев замолчал. - Леонид Сергеевич, а если не секрет, о чем попросили вы? - Никакого секрета, - улыбнулся профессор, протянул руку к журнальному столику, взял журнал, на обложке которого был напечатан его портрет. - Видите заголовок: "Человек, изменивший мир". Я очень этого хотел. И у меня получилось. Хочется верить, что получилось. - Профессор, вы говорите так, будто волшебник действительно был. Вы же сами говорили, что придумали вчетвером розыгрыш. Как же тогда... - Может, розыгрыш, а может, и нет. Каждый сам выбирает во что ему верить и что в связи с этим делать. Поймите, молодой человек, просить об исполнении мечты нетрудно. Сложнее заставить себя поверить, что мечта сбудется и не предать эту веру. Особенно в детстве, когда все вокруг считают твои жизненные принципы, в которые свято веришь, лишь ребячьей забавой. Но я всегда верил: если не переставать улыбаться вселенной, то рано или поздно она ответит на твою улыбку. Ну, так как, молодой человек? Если хотите попробовать, тогда я вас могу познакомить с волшебником.