Последний Квартирник в Лос-Анджелесе. Я не помнил себя трезвым. Точнее эти моменты ассоциировались у меня только с детством - счастливым периодом моей жизни. Когда деревья были большими, когда я был наивным. Каждое воскресенье я просыпался с нестерпимой болью в голове, сушняком в горле и чувством диареи и неприятным алкогольным запахом изо рта. Мне нравилось распутство. Но, когда всех накидывало, мне хотелось размышлять о великом: философии, блядизме, политике, литературе и искусстве, но все были настолько бухие, что я ложился спать, погрязший в своих мыслях и заблудший в своём одиночестве. Учился я из рук вон плохо. Я был такой стабильный середнячок. Хотя в школе, я учился значительно лучше. Просто водоворот пьяной жизни закружил меня. Я не помнил себя трезвым, и мне становилось тоскливо оттого, что все счастливые моменты в жизни я связываю с бухлом. Мы знакомимся с телками на пьянках, а потом рассуждаем о какой-то духовности, хотя все прекрасно понимают, что речь тут идёт только о ебле. А, потом, мы называем их тупыми пёздами, хотя только пёзды у них нам и нужны. Ебля. Ебля. Нищета и бездуховность. Я сочинял стихи и писал рассказы. И в одну из суббот я решил устроить творческий вечер- квартирник- общажник. Не знаю, даже, как это обозвать. Я начал организовывать людей за две недели. Придумывать программу, что я буду читать. Мне хотелось как можно больше народу, но я понимал, что ресурсы, как и жилплощадь ограниченны. Прочитав все свои стихи, мне стало тоскливо. Большинство из них были ужасной пародией на совершенство. Но в итоге я отобрал стихов сорок. По большей части, они были матные, но в них был глубокий смысл. Я убрался в комнате, закупился бухлишком, разложил стихи на столе и стал ждать гостей. Около семи вечера народ начал подходить. Набралось человек пятнадцать в тесную комнатушку. Все сразу начали пить, а мне не хотелось. Я не хотел терять рассудок, чтобы следить за ситуацией. Я начинал читать стихи. Первый блин, вышел комом. Я запнулся. Но так как всем уже было хорошо, и этанол был внутривенно, никто и не заметил. Я читал где-то около часа. Было бы хорошо, если бы я всё это выучил. Но я не мог. Матные слова перемешивались в голове, выдавая за конечный продукт - совершенство, которого не было. У большинства были деревянные лица. Но многим нравилось и это самое главное. В одно мгновение, обстановка стала меня заедать и я решил покинуть людей, которые были вольными слушателями моего творчества. Когда большинство пошло курить, я оделся и ушел. Я шел в сторону Невского проспекта без цели и ориентиров. Шёл дождь, но в этом дожде было что-то притягательное. Мне казалось, что я становлюсь чистым от всей хуеты, которая творится вокруг. Но дождь- это иллюзия. Я зашел в магазин, чтобы спрятаться от потоков воды, которые чистили мою поганую душу. Проблема в том, я пока не готов чиститься. Мамаша тащила за руку ребенка. - Мама, ну, купи, мне конфетку. - Андрюша, веди себя достойно. Я взял с полки конфету, которую хотел пацан. Подошел к кассирше, оплатил покупку и направился в сторону мамаши с ребёнком. - На, держи. Слушайся маму и учись хорошо. Ведь, только, родители любят нас такими, какие мы есть. Во всей гнили, во всём многообразии. Помни и цени это, Андрей. И запомни, никогда не разговаривай с незнакомцами. Пацан взял конфету и улыбнулся мне. И мне стало так хорошо. Я никогда не чувствовал себя таким счастливым. Я начал быстро удаляться из магазина. Родина не должна знать своих героев! О добре лучше молчать, а то тунеядцы сядут на шею и поедут на тебе. Мамаша что-то кричала мне, но я уже не слышал её. Я вышел на улицу, и мне захотелось позвонить домой. Я набрал номер и ждал, пока мне ответят. - Алло. Вы ещё не спите? - Привет, Серёж. Нет, не спим. Что-то случилось? - Нет, мама. Всё хорошо. Просто хочу сказать, что я тебя люблю и спасибо тебе за всё. - Сережа, точно у тебя всё в порядке? Ты никогда не говорил мне таких слов. - Надо же, когда-то меняться, пусть и в 19 лет, наступает прозрение, но оно наступает. - Сынок, ты, когда домой приедешь? - Через две недели. Просто на работу устраиваюсь. Берут журналистом в одну из газет. - С учебой получится совмещать? - Получится, мам. Я верю, что получится. Передавай привет отцу и сестре. Я их очень люблю. - Пока, сынок. Спокойной ночи. - Спокойной ночи. Я точно знал, что не усну. Чувства переполняли меня. Мы зарылись в своём цинизме, в грязи, губя те хорошие качества, что были в нас. В голове крутится- ебля, деньги, онлайн- досуг, наркотики, бухло, тупые телки и ничего святого. Ничего святого. Я брёл без цели и набрел на кафе. В кафе какой-то дедок гладил ножку молоденькой первокурснице. Тупые пёзды за ближайшим столом обсуждали новинки модных коллекций. Какой-то упоротый чувак просто бухал с таким же упоротым чуваком. Ко мне подошел официант. - Готовы сделать заказ? - Я только пришел. Хотя, можно стакан воды и пачку салфеток? Официант посмотрел на меня обезумевшими глазами. - Секунду. Он удалился. Пришел минут через десять со стаканом воды и пачкой салфеток. Я взял стакан, налил на пачку салфеток. - Что вы делаете? - Я творю дерьмо. - Что, простите? - Эта пачка бумажных салфеток, пропитана не водой, а желчью большинства людей. - Вы, пьяны? - Нихуя, ты, не понимаешь( Я посмотрел на бейджик. Там было написано имя Анатолий), Анатолий. Дай счёт, пожалуйста. - Вам придется за порчу имущества заплатить. - Да без проблем. Я расплатился и вышёл из этого заведения. Сколько таких забегаловок, сколько Анатолиев? Бесконечное множество. Тут у меня зазвонил телефон. Звонил Санёк Воропаев. - Серёга, куда ты пропал? - Уже иду. Не парься. Я вернулся минут через двадцать обратно. Многие уже разошлись, но некоторые еще остались. Многие уже были пьяные. Я пошел в туалет, но он был заблеван. Я вышел злым. - Сука, кто это сделал? Мне ответил Воропаев. - Твой одноклассник Костян, но он уже ушел. - Сука - я начал бить в дверь. Потом я пошел за ведром, набрал теплую воду и начал смывать блевоту. - Ну, что с дебютом тебя!- сказал Воропаев. И все вокруг засмеялис, и мне тоже стало смешно. Я отмыл туалет, встал и сказал: - Подождите, не расходитесь. Сейчас, будет импровизация. Люди стали все с гнильцой. Ебля, деньги, полный мрак. Ну и я опять мудак. Пусть заблеваны туалеты, Это ладно. Всё равно. Но заблеваны, блять, души. Много из людей - гавно. Я бросаю материться и хуйню вокруг творить. Надо быть порой собою, Чтобы верить, Чтобы жить. Надо быть, блять, человеком. Жить, творить, Не для себя. Эгоистам в этом веке, Путь открыт везде- всегда. Вечеринки и бухлишко. Антология души. Кто не носит сумку Prada Тот вообще у нас не жил? Люди, что же вы творите? Вы ебете себе мозг За какие-то бумажки В ожидании новых розг. Люди, сука, мазохисты. Люди- деграданты все. Как же жить Мне в мире этом? Я устал. Бегу от лжи. Вокруг раздались жидкие аплодисменты. Санёк Воропаев отвёл меня в сторону. - Ты втыкаешь, про что сочиняешь? - Конечно же. - Бросай ты это дело. Людей ничем не тронешь. Я отошел от Александра. - Ребята, я больше не буду писать матные стихи. Мне не хочется. Это глупость и пить я тоже бросаю. Вы простите, если что. Спасибо за вечер. Извините, что ушел. Извините, что вернулся. Слышалось: « Да, ты,чего? Нормально, всё» Гости стали уходить. Я пожал всем знакомым руки. Воропаев уходил последним. - Спасибо тебе! - Серёг, ты, чего? Мы- друзья. Тебе спасибо, что пригласил. Брось, ты этот пошлизм. Я понимаю, что ты хочешь, через призму раскрыть глубокий смысл существования. Но не многие поймут. Всем нужны красивые истории про любовь. Грязь никому не нужна. - Спокойной ночи. Все гости ушли и я плюхнулся на кровать от усталости и просто, потому что мне было хорошо. Легко и хорошо даже без алкоголя.