Сейчас я уже не помню точно, но в тот день, кажется, мне удалось освободиться от работы немного пораньше и время приближалось к семи часам вечера. Было около восемнадцати градусов тепла. То в одном районе города, то в другом проходили короткие дожди, не дожди, а дождики и освежённые улицы снова быстро просыхали под солнцем и синим небом с редкими облаками. Я ехал с работы домой на съёмную квартиру на улице Шарикоподшипниковская, дом шестнадцать, в десяти минутах ходьбы от метро Дубровка. Планов никаких не было, день был хороший, настроение ровное. В голове моей где-то на заднем плане обрисовывался общий план на ближайшее будущее, которому я старался придерживаться, а события, в той степени в какой они могли быть предсказуемы, беспокойства не вызывали и даже успокаивали. Единственное, чему я оставался изумлён почти всегда, были бесконечные неожиданные встречи с хорошенькими девушками, которых в Москве можно увидеть не так уж и редко. Я вышел из метро и неторопливо шёл в сторону моего дома, для чего сначала решил посмотреть, не взять ли мне чего-нибудь перекусить в киоске на вечер. Простите мне мою неприхотливость, но она и есть часть моей личной широты, которая, пожалуй и позволяет свободно судить о жизни с её неожиданных и разных сторон. От дорогого ресторана до сушёных бычков с пивом из киоска. Дело здесь не в Азбуке вкуса, а в везении, потому что если что-либо куплено совсем неудачно, то есть это вовсе не обязательно, а за горячим хлебом, как известно, в ресторан не ходят и только в некоторых и самых дорогих из них хлеб вкусен. Неторопливо приближаясь к двум рядом стоящим киоскам, я задержался перед первым, разглядывая и раздумывая, принюхиваясь к запахам, а в другом намеревался выбрать пива или квас, пока ещё точно не решив, что же именно купить. Как обычно, неторопливо и внимательно прислушиваюсь к интуиции. Вдруг, постепенно сзади, я слышу как в мою сторону медленно приближаются каблуки. Понимаю, что кроме нас двоих рядом больше пока никого не предвидится. Находясь всё ещё не у самого окошка киоска и рассматривая разные цветные упаковки, читаю названия, стараюсь рассмотреть цены и вообще ещё даже не собираюсь ничего покупать, и одновременно, с приближением стука каблуков, я сделал ещё небольшую треть шага от окошка, чтобы уступить место хозяйке этих лёгких шагов. Всё это, конечно же, было сделано с тем, чтобы взглянуть на неё, оставаясь рядом и, по-возможности, если после короткого взгляда это покажется интересным, рассмотреть чуть внимательнее, продолжая делать свой выбор то ли семечек, то ли халвы. Как только девушка поравнялась со мной и остановилась, я почти сразу без промедления повернул в её сторону голову. Мне кажется, что все молодые, опрятно одетые девушки, издающие стук каблуков самого разного тона, привыкают к тому, что обращают на себя внимание более или менее повышенное. Медленно вернув взгляд и также медленно повернувшись снова чуть вверх витрины, я сразу и уверенно решил, что её нужно обязательно подождать и обязательно найти возможность с ней заговорить. Кроме нас у киосков по-прежнему не было никого. Я, наверное, вдруг услышал тихий звон солнца в этом летнем, приближающемся к вечеру дне, на секунду или полсекунды. На мне был чистый, недорогой светло-серый костюм, пастельно- фисташкового оттенка рубашка и серебристый тёмно-серый галстук. Что мог бы я вам сказать о моих ботинках, часах и портфеле? Они были в полном порядке и я уверенно и спокойно её ждал, не удаляясь от витрины больше ни на шаг. Я стоял так, что всем своим видом хотел показать ей, что хочу подождать её очередь и только потом стану делать мою покупку. Мы били одни и никого больше, только лишь вдалеке у палаток с фруктами и овощами, может кто-то и был, и моя решительность и спокойствие сами по себе управляли мной. Девушка была стройной брюнеткой, белокожей с тёмно-зелёными, чуть ли не изумрудными глазами, приблизительно шестнадцати или семнадцати лет, почти моего роста. Черты её лица были правильны и симметричны, почти чёрные волнистые волосы густы, руки нежны, с накрашенными красным лаком ровными не слишком длинными ногтями. Можно было бы предположить, что она наполовину русская и наполовину черкешенка. Угадать или определить точно очень сложно. Я чувствовал как вокруг неё разливается тончайшим флюидом притягательное спокойствие и нежность. На ней были довольно крепкие сапоги, прозрачные чёрные колготки, в широкую складку шерстяная тёмно-коричневая юбка выше колен, тонкой кожи жилетка, тёмно-зелёное прилегающее тонкое верхнее трико и салатовый платок вокруг шеи. Пока я ожидал эту недолгую минуту, я вспомнил, что несколько дней назад, прогуливаясь, зашёл в небольшой но уютный, отделанный деревом и обставленный добротной деревянной мебелью ресторан, где с обеда можно было и поесть и что-нибудь выпить, а вечером в нём была музыка, а по выходным живая. Ресторан был в пяти минутах ходьбы в противоположную от моего дома сторону и назывался он, кажется, «Подкова». Когда я вспомнил о нём, я сразу же понял, что начинать наш разговор мне лучше всего именно с него. Она подошла прямо к окошку и попросила негромким приятным тихим голосом, вызвавшим у меня веяние умиления, пирожок с картошкой, получив который положила в свою сумку и слегка отошла, чтобы сразу уступить место. Вместо того чтобы что-то покупать, я подошёл к ней и поздоровался. Чтобы не возникало сомнений, не раздумывая ни на минуту, я сразу же сказал ей, что хотел бы с ней познакомиться и, если она была бы не против, если у неё есть время, пригласил её в этот ресторан, который ей не слишком длинно, ни кратко описал. Мне хотелось её увлечь тем, что мне понравилось на днях самому: я рассказал её как была вкусна мелко порезанная жареная картошка посыпанная зеленью, поданная со сметаной и добавил тут же, что есть и пить не обязательно, что мы можем попросить приготовить какой-нибудь летний коктейль или даже пойти куда-нибудь ещё, если она только пожелает. Девушка не испугалась и не капризничала, она поблагодарила меня и я уже не сумел спросить у неё, что ей мешает, что сдерживает её согласиться. Наверное, я выдал всё так сразу кратко и прямо, что после её вежливого отказа, растерявшись немного, совершенно не знал, как продолжить общение, найти повод с ней задержаться и, скрыв сожаления, пожелал ей всего хорошего и медленно, но уверенно пошёл домой. Я шёл удаляясь и понимал, что ухожу от той, кто мне так нравится, что я мог бы оказаться с ней счастлив и делая всё для того, чтобы она тоже себя чувствовала счастливой, может быть, долгие годы, а может быть это продлилось бы лишь несколько месяцев или вовсе несколько недель. Это состояния медленного удаления от кажущегося счастья, от молодой, стройной и красивой девушки мне вдруг стало близко, отчётливо знакомо и кажется, что я не забуду его никогда. Как бы там ни было, я знаю, что тех, кого я хотел бы любить, я иногда встречаю неожиданно, внезапно наяву, на улице, в метро, кафе, офисах, вагонах поездов, на станциях и остановках, где угодно, и иногда они остаются в одиночестве, и у меня не находится никаких слов, чтобы остаться с ними рядом на короткое время простого разговора или на всю жизнь. Lvcn, 2015