Так охота порою, одёрнув, поэта спросить, как профессор болвана-студента, насупившись строго : кто позволил тебе, баснописец, в стихах голосить как базарная баба, но только от имени Бога? Оправдания слышать хотелось бы, мол, «виноват, Сатана искушал – я не выдержал, честное слово!» Разве ведаешь ты, о чём думал советский солдат, оглушённый разрывами бомб и снарядов под Псковом? Не о Родине, долге… Хлестала тяжёлая плеть из короткого слова, сплетённого в длинную фразу: «Уцелеть…уцелеть… уцелеть… уцелеть… уцелеть!» заражая инфекцией страха истерзанный разум. Он, возможно, размазывал слёзы… выплёвывал грязь… закрываясь руками, поддавшись животному страху… он зубами скрипел и сливался с землёй, матерясь, но за ворот не рвал гимнастёрку, как пьяный рубаху. Кто не слышал, не видел подобного – тот не поймёт: здесь нелепы сравнения огненных сполохов с бритвой… а когда раскалённая мина материю рвёт даже ярый, как бес, атеист вспоминает молитвы. Кто-то молвит, презрение выплеснув в фразу «Ну, вот… Воспитали козла – ни ума, ни фантазии нету!» Бог судья вам и чёрт адвокат… Это лишь эпизод раскрывающий наглую суть беспринципных поэтов. В каждом рифмы стяжающем дремлет седой аксакал, по нелепой случайности в тёмный задвинутый угол: он на пару с Колумбом один континент открывал, обживал с Робинзоном из пальмовых листьев лачугу. С Миямото Мусаси делил и перо, и клинок и поил их чернилами с кровью цветущей весною. Он до Цезаря мерял сплетённый из лавра венок и чертёж создавал для ковчега библейского Ноя. Он творил, он терзался, выдумывал, он созидал! Он воочию зрил Колизей, опалённый пожаром. И, конечно же, он (несомненно), тот самый Дедал, что провёл семинар по ТБ с неразумным Икаром. Он напишет от имени Гёте и – совесть чиста. А чего говорить-то? О чём, mille pardon, волноваться? Вон, у шкафа в прихожей пылятся сандалии Христа, а на полке средь книг – рукописные первые святцы. Расходился, малёхо заврался – ну, кто ж без греха? Я таврован Всевышним, как конь, рифмоплёта натурой. Время вскрыть козыря в рукавах и «шестёрки» в руках: столько раз примерял для другого пошитую «шкуру». Минотавром был, ангелом, бесом и раненым псом, вызывая в других восхищение, ненависть, жалость… Но нашёл Покаяния камень Фантазий косой… Виноват… но от беса и ангела лихо писалось…