Если какой - либо человек, вспомнит где – то и когда – то о другом человеке, то значит этот человек, о котором вспомнили совсем не напрасно живёт в этом мире.

Вот и сегодня, опять с утра моросит дождик. Уже целую неделю такая морока. Льет и льет, как осенью.

- Ничего делать не дает, проклятый - думал про себя Виктор Иванович, ни свет, ни заря, вставая с постели.

Одна нога была уже на полу, но капризное тело не слушалось, упрямо прижимаясь к матрасу. Оно, как будто не хотело расставаться с чем-то родным и близким, приютившим тебя в трудную минуту, приняв в свои объятия и защитив от всех невзгод и напастей. Но вот, рука решительно потянулась к краю кровати, чтобы вырвать на свет божий истосковавшееся по воле бренное тело. Вдруг, мышцы задергались, в суставах щелкнула невидимая пружина, и рука откинулась на мокрый от холодного пота лоб. Виктор Иванович медленно, очень медленно вытянул перед собой на уровне глаз непослушные конечности, расставив в стороны пальцы. Затем, с каким-то затаенным страхом, с непонятным тревожным чувством, предвещающим что-то негативное и нехорошее, начал потихонечку чересчур осторожно открывать прищуренные от душевного волнения глаза. Пальчики трепыхались.

- Сегодня хуже, чем вчера… - пронеслась печальная мысль в голове. – Где еще этот Платонович со своей медовухой взялся?

И тут, началось: стало так тяжело от нахлынувших чувств - хоть вешайся. Откуда-то появились силы и Виктор Иванович вскочил со своего примятого лежбища:

- Съездил на Родину, называется.

Мелкие капли дождя еще некоторое время падали на землю. Тучки чуть-чуть расступились, как будто поняли, что и так на душе тошно. Виктор Иванович, сидя на приступках летней кухни в калошах на босу ногу, поеживался от наносившейся с Дона очаровательной свежести.

- Вот ведь какой непонятный! А на прошлой неделе прибежал, как ошпаренный, - размышлял про себя наш герой.

- Витя, сосед родной! Пойдем, мой милый, счетчик перекрутим, - передразнивал Платоновича Виктор Иванович. - Так денег платить не хочется за электричество, что аж под сердцем уж больно скребется.

Именно тогда Виктор Иванович по доброте своей душевной запросто зашел к соседу, без всякого беспокойства и какой либо корысти.

- Ради бога, все свои дела брошу ради добропорядочных соседских отношений.

Пломба снялась легко. Перекрутили счетчик больше, чем надо. Может теперь, даже Чубайс должен остался. Возле крыльца под яблонькой стоял, покосившийся от времени неказистый столик. На него немедленно была поставлена бутылочка фирменной медовухи (ведь сосед был знатным пасечником), пару стаканчиков, и на закуску - немного нехитрой снеди. Как быстро забывается все плохое и неприятное. Как скоро отбрасываются в сторону вредные мысли. Правильно, зачем нужна эта огородная междоусобица? Когда можно вот так вот, запросто, по-соседски посидеть, поговорить о хорошем, даже помочь друг другу, если кто-то в чем-то нуждается. А наш Платоныч прямо дюже раздобрел. Пошел куда-то в закуток, долго там копался и наконец-то принес завернутую в газету чехонь. Что да, то - да! Ничего тут и не скажешь, рыбка была на славу! Вымоченная, малосольная, жирная, жирная, прежирная. Плавничок отдираешь от нее, а жирок прямо, как сумасшедший начинает капать, хоть миску подставляй. Руки становятся маслянистыми, начинаешь их постоянно облизывать, и это дает определенный смак в совершении действия во время поглощения рыбы данного вида. А мяско какое вкусное: нежное, костей мало (только у хвоста) - во рту тает, можно съесть сколько угодно, не пережевывая, лишь бы плохо потом не стало от излишнего переедания. Рассказываю сейчас, а у самого слюнки текут. Да не слюнки, а целые слюнищи!

Но, как в этом бренном мире водится, на тонну добра приходит столь же зла, которое сами же не осознавая того творим. Пришли электрики. Как специально, будто ждали их в тот день. Проволочка по злой воле судьбы была вставлена в пломбу наоборот, которая перевернулась в обратную сторону и указала тут же весь криминальный путь зашедшим невзначай дежурным дядькам.

- Ты, конь педальный! – кричал Платонович. - Руки бы тебе оторвать!

В который раз Виктор Иванович упускал момент, чтобы побывать наконец-то на своей Родине, на своем хуторе, где прошло незаметно его детство и юность, где определился характер и норов, где он вырос и стал таким, каков есть по настоящую пору.

- Каждый год такая суета, - бурчал про себя Виктор Иванович.

И ведь, действительно, вечные проблемы и злополучные заботы постоянно требовали огромного внимания и мешали задуматься о своей собственной судьбе. Отбросив решительно все иллюзии и задвинув на задний план в своей бесшабашной голове мысли о главном, Виктор Иванович побрел к стоящему неподалеку верному другу – «Москвичу».

После дождя, от сосен исходил какой-то особенный аромат. Под горой поблескивало, манящее к себе озеро, а в небе кое-где проглядывало лучезарное солнышко. Все это обязательно подняло бы настроение любому человеку, но только не Виктору Ивановичу. Он по-прежнему был мрачнее самой страшной черной тучи. И только глубокие вздохи раздавались из открытого окна, даже порой заглушая шум мотора. Через небольшой промежуток времени показались первые хаты. Еще чуть-чуть и можно уже было увидеть знакомую улицу и дом, который наш герой решил навестить по пути к достижению цели.

- Лишь бы теперь завгар был на месте, - не успела пронестись такая мысль в голове, как стало ясно, что хозяин дома.

После приветствия и небольшого диалога друзья прошли в дом, который встретил их особым, специфическим, неповторимым ароматом. На плите стояла сковорода, на которой все пищало, шкворчало и аппетитно зазывало к себе. Завгар взял луковицу, какая была больше от других, и крупными кольцами стал нарезать в пышущую жаром емкость.

- Это одно из моих любимых блюд, - начал пояснять хозяин. - Обычно, когда скотину забивают, то внутренности все выбрасываются. Я же все оставляю. Особенно люблю кишки. Чем-то морских гадов напоминают. Чистить их, конечно, мучительно долго. А так же, вредно для нервов и противно для казачьих мозгов. Но, на этот случай есть под боком верная супружница, которая, несомненно, и непременно, никогда в жизни не откажет в милейшей просьбе хозяина. Так уж у нас заведено. Жена не имеет ни какого женского права отказать своему мужу - казаку.

Во время разговора завгар горделиво посмотрел на стену, где красовалась старинная плетка. Он, как бы непринужденно достал из холодильника пластиковую бутылку. Она была почти доверху заполнена мутноватой жидкостью.

- Итак, - продолжал свои кулинарные бредни потомственный станичник. - Берутся не крупные кишки, которые идут на колбасу. Они очищаются, промываются, выворачиваются наизнанку, мелко нарезаются и жарятся на жире или масле до полной готовности. Объедение! Язык вместе с рукой откусишь. Ну что, хохол?! Присаживайся! Полечим тебя что ли! А то на тебе никакого лица нет. Такое ощущение, как будто пинали неделю, а потом на дорогу выбросили. Не принимай близко к сердцу, это я так шучу.

Виктор Иванович тут же в лице переменился. Прямо на глазах какие-то превращения начали совершаться. Засуетился, заулыбался и к столу поближе подвинулся.

- Ведь чувствовал, что не зря именно сюда ехал, - заявил наш гость, и рука потянулась к налитой стопке, которая тут же опрокинулась внутрь, возжелавших ее внутренних органов пищеварения.

– Да-а-а, - вдруг моментально погрустнел хохол.

- Что, да? Да… действительно квас, - загоготал наш верный друг и налил (только уже в стакан) доброго и чудодейственного напитка. – Ты ж на Родину собрался. В кои-то веки… не дури, погнали, я с тобой…

Продолжение...